Текст книги "Тайная Игра. Власть Греха (СИ)"

Автор книги: FantaBlack

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Но Эрин с улыбкой покачала головой:

– Это не твой престол. И не мой. Он принадлежит моему господину. – Твой драгоценный ЛБ – монстр, как и все те! Тут он тебя не просветил, готова поспорить, дура ты чокнутая!!! Ты вправду думаешь, что он тебя любит?! – Ферия, я отлично знаю, кто такой Ли Джошуа Байрон. Он же Леа Байрон Бардорба. Он же Глабадос, сын Фарама. И это тебя он не любит, потому что не способен. – Да что ты… – Ты сделала для этого все. Пожинай же плоды своей непокорности и самодурства. Смотри! Ферия не хотела подчиняться этой улыбающейся гадине, хотела зажмуриться, но невольно подчинилась. Твари уже успели закрыть собой все небо, лишь пятачок на котором располагалась руна, оставался нетронутым. Ферия содрогнулась. – Чего они ждут? – Веления Властителя. Твари воплотятся через руну, которая, затем, перейдет к законному хозяину, но им нужна будет пища. И таковой послужишь ты сама, со своей кровью скорпиона и силой оккурии. Существа, рожденные тобой, станут теми, кто сможет победить саранчу, угрожающую господину. – Пусть только попробуют коснуться меня!!! – Сейчас ты в ловушке, внутри себя самой. И сделать ничего не сможешь. Твое тело же останется нетронутым. – И займешь его ты, подлая сука?!! – Пусть ты и не столь симпатичная, как я, да и все эти шрамы…

«Да кто бы говорил!»

– …но, в принципе, я не против! – Надеюсь, ты подавишься!!! – Виват, дивный Новый мир!!!

Эрин воздела руки к небу, и принялась петь незнакомую песню, начинающуюся со слов «я чувствую тебя». И, черт возьми, какой у нее был восхитительный голос. Ферия рванулась из последних сил, так что, будь она сейчас во плоти, у нее наверняка полопались бы вены. Бесполезно.

– Сука!!! – Я чувствую тебя – солнца сияние, я чувствую тебя в своем сознании, ты возьмешь меня, где Царствие грядет, возьмешь, и сквозь Вавилон меня проведешь… Но Эрин, отступив на несколько шагов, как ни в чем не бывало продолжала петь, и на словах «это – утро нашей любви, это – лишь заря нашей любви» от руны на Ферию опустился ослепительно яркий синий луч, и вслед за этим последовало хищное гудение и жуткий, душераздирающий, полный ужаса, боли и гнева вопль. Комментарий к Глава 37. Грех – Sin. Отсылка.

====== Глава 38. ======

Сознание возвращалось медленно и неохотно. Эрин могла пролежать и дольше, но легкая тряска за плечо ускорило возвращение. Повернув гудящую от боли голову, девушка увидела подле себя незнакомца. Симпатичного златокудрого юношу, одетого в длинные голубые с бежевым одежды. Он был похож на ангела. Падшего. Юноша участливо спросил: – Леди Ферия? Вы как, живы? Не хотелось бы воскрешать вас еще раз, ибо сам едва дышу. – А… вы кто? – Я – Аджора. Это и есть мое истинное обличье. – Ох, блин, как долго я пробыла в беспамятстве? – Понятия не имею, я тоже был без сознания. Но, думаю, не так много. А при чем здесь… – Около десяти минут! – раздался глубокий звучный баритон откуда-то со стороны, – поднимайтесь подданные мои, я не намерен стоять тут и смотреть на вас до конца времен. Лорд Дайс, вас это тоже касается. Аджора подал Эрин руку, и она оба встали лицом к говорящему, продолжая держаться друг за друга, словно два заплутавших путника во время урагана.

Эрин с немым восторгом взглянула на прямого и стройного как копье мужчину лет сорока пяти, стоящего подле слегка помятого, рыжеватого человека в камзоле. Лорда Дайса? Гладкие, светло-золотистые волосы мужчины, а, именно – Глабадоса, были заметно тронуты серебром седины, что придавало ему еще больше шарма, а радужки пронзительных льдистых глаз слегка фосфоресцировали. Было ли так раньше, Эрин не помнила, ведь ЛБ никогда не снимал своих затененных очков. В целом, бывший профессор философии выглядел чуть старше, чем его запомнила Эрин. Но, боже, как же она была счастлива вновь видеть своего ЛБ во всей славе. На Глабадосе был серебристо-серый костюм-тройка, явно индивидуального пошива. Единственным декором костюма была тонкая зубчатая черненая кайма на отворотах и рукавах жакета, а, так же, по краю жилета. Фосфоресцирующая белизна костюмной ткани еще больше подчеркивалась матовой чернотой рубашки и насыщенной хвойной зеленью галстука, к которому в качестве броши был прикреплен аурацит Зодиарка. Камень, обрамленный прихотливым переплетением змей из белого и желтого золота. Вот только от галстука осталась лишь верхняя половина. Ну а нижняя половина валялась там, где стояла Эрин. На правой руке мужчины, прямо поверх узкого рукава, было еще одно украшение, массивный бронзовый браслет в виде трех сплетенных змей, достающий почти до локтя. Эрин готова была поспорить, что это вовсе не безобидный аксессуар, но кое-что пострашнее. Гораздо страшнее.

Эрин невольно перевела взгляд на свою правую руку, точнее, руку Ферии, и вздрогнула. Вместо кожи она была практически вся покрыта гибким узорчатым металлом. Левая рука выглядела нормальной, человеческой, но как теперь выглядит ее лицо, Эрин пока что знать не хотелось. Сама Эрин была одета в порванные, окровавленные одежды Ферии. Целым остался только аурацит Залиры на серебряной цепочке. Это вынудило Эрин задуматься о судьбе ее предшественницы, о том, что той пришлось пережить. И ощутить весьма болезненный укол совести, настолько болезненный, что Эрин пришлось зажмуриться, подавляя подступившие слезы стыда и раскаяния. Но она просто не могла поступить иначе, Властитель – превыше всех и всего, и даже собственной жизни Эрин.

«Зачем ты так поступила?» – мысленно спросил якобы Ферию Аджора.

Эрин вздрогнула, но потом поняла, что юноша спросил о другом.

«Ради Ивалиса. И всех нас!» – так же мысленно ответила новоявленная Леди Греха.

«Постой, ты не она! Кто ты, черт возьми, такая?! Где настоящая Ферия?!! Нет!!!»

Глабадос, тем временем, с некоторой тревогой глянул вверх, на порядком побледневшее и уменьшившееся кольцо энергии, в котором продолжали парить тела с обломками, затем щелкнул пальцами, молвив уже беззаботно:

– Итак, спектакль окончен – время убирать декорации!

При этих словах все чудовищные объекты разом рухнули вниз, видимо, в море Гирувегана. О прошедшей битве теперь напоминали лишь выбоины на поверхности платформы, и разбросанное почерневшее и сломанное оружие. Воздух вмиг очистился и запах только лишь морозом и озоном. И еще силой, но практически вся она теперь исходила от мужчины, окружая его ореолом многочисленных призрачных щупалец. А, если бы Глабадос получил и все остальные руны? – Для тех, кто еще не в курсе, – мужчина снял невидимую соринку с левого рукава, и улыбнулся бритвенно-острой улыбкой, – позвольте представиться. Мое имя – Глабадос, я есть ночь и тьма, а луна – око мое, я есть высший над высшими, первенец творца всего сущего – Фарама, нынешний Властитель мира сего, а кроме того… обладатель докторских степеней в различных научных областях мира Земля. От ядерной и квантовой физики до генетики и философии. Тот мир лишен магии, но это отсутствие компенсируется науками и технологиями. Вот так. Ученье – свет, запомните это, дети мои. А теперь – на колени! Ибо пришло время вашей коронации.

Сперва Глабадос подошел к Дайсу:

– Лорд Дайс, помнится, я сказал, что Лорд Греха должен быть лишь один. И ни в чем не солгал, ибо те двое, – Властитель кивнул в сторону коленопреклоненных Эрин и Аджоры, – не Лорды, а Леди. Клянешься ли ты служить мне верой и правдой и беспрекословно подчиняться любым моим велениям? – Клянусь, мой господин! – склонил голову Дайс. – Лорд Дайс Беульв, рожденный Дариусом Ондор-Солидором, я нарекаю тебя Лордом Греха, Владыкой ада, Королем демонов и своей правой рукой. Прими свой венец власти.

Глабадос начертил в воздухе знак рукой, и из возникшего огненного сияния извлек золотой венец с черепом козла, и исходящими от него двумя молниями. Затем торжественно возложил его на голову улыбающегося лорда Дайса. Секунду спустя тот перестал улыбаться, и его лицо исказила гримаса боли. А судя по такому же оранжевому сиянию, охватившему спину новоиспеченного Владыки ада, он теперь так же стал меченым.

Следующей настала очередь Аджоры Глабадоса. Отец направился к своему очень уж человеческому сыну грациозной поступью истинного владыки. Ледяной Король. Сияющее совершенство, будто высеченное из чистейшего горного льда. Но льда отравленного прозрачным безвкусным ядом, от одной капли которого любого настигла бы мучительная смерть. Любого смертного, к коим Эрин более не относилась. Аджора стоял на одном колене, и, тем не менее, в его глазах читался вызов. Отец глянул на него сверху вниз, затем достал из облака света венец из белого золота, спереди которого располагалась восьмиконечная звезда с четырьмя ангельскими крыльями. – Итак, Аджора Глабадос, кровь от крови моей, клянешься ли ты служить мне верой и правдой и беспрекословно подчиняться любым моим велениям? – А если не стану клясться, отец?

С этими словами Аджора резко встал, и посмотрел Глабадосу прямо в глаза, хотя и был на полголовы ниже своего родителя. Эрин отметила, что у этих двоих практически одинаковые профили, но у Аджоры линия подбородка была чуть мягче, а губы – полнее. Так же, как и отец, Аджора зачесывал свои густые волосы вбок, но, в этом облике, из-за строптивых кудрей эффект получался несколько иным.

– Я сотни лет обходился без тебя, отец, многие почитали меня за святого, да и сейчас почитают, а ты хочешь отметить меня своим проклятым клеймом и поставить на колени?! Нет, отец, извини! Я требую независимости!!!

Очи Глабадоса вновь полыхнули зеленым огнем, что являлось не слишком хорошим признаком. Зловеще улыбнувшись, Властитель молвил:

– Сынок, смотрю, ты такой же мятежный идиот, как и твоя мать! Ну и что прикажешь с тобой делать? – Знаешь, отец, по сравнению с тобой, все – идиоты. Ведь никто больше не сможет похвастаться десятью докторскими диссертациями, или сколько их у тебя? – Всего лишь шесть. Но, коли ты такой твердолобый и не желаешь по-хорошему, тогда я скажу тебе следующее. Властитель приблизил свой точеный профиль к лицу сына, при этом его губы даже не шевельнулись. Но было очевидно, что Глабадос сообщил Аджоре нечто, отчего тот попятился, побелел как полотно, а зрачки карих глаз юноши расширились от ужаса. – А теперь на колени! – прошипел Глабадос.

На сей раз юноша послушался, покорно склонив голову, а Глабадос переспросил вновь:

– Клянешься ли ты, сын мой, служить мне верой и правдой, и слушаться во всем? – Клянусь, лорд отец. – едва слышно прошептал юноша. – Засим, Аджора Глабадос, нарекаю тебя Лордом Святости, Владыкой рая, Королем светлых духов и всех созданий небесных. Прими же свой венец власти. Глабадос возложил на голову сына сияющий венец, окутавший и всего юношу белой сияющей дымкой, но, судя по его реакции, никакого знака на его спине не появилось. Впрочем, Аджора уже до этого был могущественной бессмертной сущностью, умеющей полностью контролировать свою форму Лукавия. И знак Святого Греха был Аджоре просто без надобности. Даже когда Глабадос направился к Эрин, Аджора все еще продолжал стоять на одном колене, а в его глазах мерцали истинный страх и гнев. Юноша, было, обернулся к Эрин, но тотчас же отвернулся, обхватив себя руками за плечи.

====== Глава 39. ======

Подойдя вплотную к Эрин, что та могла коснуться губами рукава его костюма, Глабадос взял своими длинными холодными пальцами девушку за подбородок, и вздернул ее голову вверх. При этом его аура буквально придушила Эрин своей холодной силой, сдавила легкие, вспыхнула мириадами ледяных искр в ее голове. Голос властителя сам отдавал морозной вьюгой, проникающей сквозь саму душу: – Отличная работа, моя верная Персефона. – Рада стараться, мой господин. – Что бы ни лучилось впредь, ты так же, без колебаний, исполнишь мою волю? – Да, мой господин! – Тебе страшно. Научись лучше скрывать свои мысли, мой тебе совет! Среди себе подобных это исключительно полезный навык. Леди Ферия не дала бы соврать. – Так она умерла? – едва слышно прошептала Эрин. – Ради высшей цели, что послужит спасением нам всем. Она заслужила место в Зале Фресок. Тебе же еще придется постараться. Пока что… вытри мою обувь, она слегка запылилась. – Конечно, мой господин! Сказав это, Эрин, недолго думая, схватила край алого кушака Ферии и принялась рьяно выполнять приказ, хотя часть галстука Властителя так и осталась лежать у ее ног. Затем Эрин с легким поклоном протянула кусок темно-зеленой ткани Властителю.

Глабадос явно остался доволен своей новоиспеченной подданной:

– Отлично сработано, Персефона, хотя, в твоем теперешнем виде лучше подошло бы имя Хель. Но нет, ты не Ферия, и суть к тебя совершенно иная, так что, ты по-прежнему Персефона. Затем Глабадос приставил обе половины галстука друг к дружке, ткань при этом странно шевельнулась, совершенно перестав походить на таковую, и половинки срослись не оставив и шва. Эрин же, взглянув на сверкающие серебряные мыски туфель Глабадоса, не могла не обратить внимания на свое в них отражение. Большую часть левой стороны лица Ферии будто покрывала голубоватая металлическая маска в виде развернутого перепончатого крыла, в линиях которого угадывались полученные шрамы. Если правый глаз Ферии выглядел вполне человеческим, то левый глаз словно представлял его инверсию: черный белок, алая радужка, и светящийся белый зрачок. Сказать, что это выглядело жутко – было ничего не сказать. Так же на левой части головы Ферии волосы поседели полностью, каштановые пряди сохранились лишь на правой стороне. В этот момент Эрин с горечью поняла, что путь в мир людей закрылся для нее окончательно, если только не ходить в плотной вуали с надетым поверх капюшоном. Да, приятного тут было мало. – Ну как, нравишься себе, леди Персефона? – Не слишком, мой господин. – Хорошо, я постараюсь это по возможности исправить.

Властитель коснулся лица Эрин, и девушка ощутила на своей коже голубоватый морозный свет. Но он отнюдь не был неприятен, ибо нес с собой желанные преображения.

Первым делом в волосы вернулся цвет, лишь стал чуть холоднее прежнего, «морозный каштан», так это называлось в мире Эрин. Шрамы практически исчезли, став не толще нитей, не только на лице, но, по ощущениям, и на всем теле. Затем рассосались совсем, будто их никогда на было. С левой стороны лица осталась едва заметная перламутровая татуировка-крыло, лишь подчеркивающая красоту скул Ферии. Чуть красноватым остался лишь зрачок левого глаза, но это было фактически незаметно. Осторожно проведя рукой по линиям тела теперь уже Эрин, Властитель задержал руку внизу ее живота, где находился один из самых страшных шрамов. Девушка ахнула, ощутив полное выздоровление, хоть она и не знала, насколько сильны были ее повреждения. В ответ властитель улыбнулся: – Теперь ты исцелена и можешь забеременеть. Но отнюдь не от каждого, ясно? Так, ладно, бла-бла-бла, готова ли ты служить мне верой и правдой и беспрекословно подчиняться любым моим приказам? – Да, мой господин, любым! – Знаешь, Ферия наверняка ответила бы иначе, но я несказанно рад, что после всего случившегося, со мной осталась именно ты. Глабадос вполне искренне улыбнулся, и из лилового сгустка тумана извлек, нет, не обруч, для обруча эта вещь была слишком узка. Платиновый ошейник с человеческим черепом и алым полумесяцем, позади. Эрин при виде него вздрогнула, а Властитель, все так же улыбаясь, произнес: – Не волнуйся, это обруч жнеца, он предназначался Ферии. А тебе уготован венец жреца. Носи его с гордостью.

С этими словами Властитель отшвырнул венец Ферии за край платформы, и достал другой – в форме усыпанной черными бриллиантами платиновой змеи с хризолитовыми глазами, пожирающей свой хвост.

– Персефона, нарекаю тебя Леди Греха, Владычицей чистилища, Королевой мертвых и призраков, и дарую тебе второй титул – герцогиня Бардорба. Прими же свой венец власти. Глабадос весьма нежно отвел кудри Эрин в сторону, и возложил зловещий венец на ее голову. Затем критически поднял бровь и покачал головой: – Нет-нет, это вовсе никуда не годится. Стоять пред моими очами в окровавленных лохмотьях – не комильфо. Придется обновить твой наряд, то, что шло Ферии, вряд ли будет к лицу Персефоне. Девушка и глазом моргнуть не успела, как ее заволокло перламутровое облако магии, а когда оно рассеялось, наряд Эрин чем-то напоминал одеяние Ферии, но его ткань была тяжелее и явно богаче, а сам цвет – темно-зеленый с переливчатой чернотой, вместо прежнего лилового. На черном корсете вместо ребер были искусно вышиты собранные змеи, а подкладка шлейфа была переливчато-белой, как костюм Властителя. В целом, и Эрин и Глабадос были одеты в одни цвета, но сказать об этом своему господину Персефона не успела, так как самого Глабадоса рядом уже не было. Рядом лорд Дайс беседовал с Аджорой о какой-то Альме, о существовании обоих Эрин уже успела забыть. Юноша иногда кивал, но его красивое лицо оставалось пустым, а глаза, напротив, были полны страха. Пока Глабадос, взявшись за подбородок, вновь сосредоточенно изучал то, что осталось от кольца энергии, Эрин, игнорируя почти враждебные взгляды лорда Дайса, подошла к Аджоре и, коснулась его руки. Тот хотел было отстраниться, но девушка мысленно спросила, сама удивившись, как ей это удалось: «Что отец тебе сказал?» «Нет! Неважно… прошу, я сейчас не в настроении откровенничать!» «Хорошо, как скажете!» «Благодарю…».

Нет, что бы там Глабадос ни болтал, Аджора – вовсе не его сын, но сын сосуда, который тот занимает, так же как Эрин теперь владеет оболочкой леди Ферии. Только говорить об этом Глабадосу отнюдь не следует…

– Ну что, дети мои, наговорились?

Троица тут же устремила взоры на Властителя.

– Знаете ли вы, кем теперь являетесь? Нет, не высшими, ибо этот термин пока что закреплен за оккуриями. Пробужденными, вот самое подходящее слово. Вы обладаете силой, возможностями и бессмертием духов тьмы и света, но при этом не скованны их ограничениями. И про вашу абсолютную власть над эсперами не забывайте. Иными словами, мы четверо, являемся ныне самыми могущественными существами на планете. Правда, одни чуть могущественнее других, но это только к лучшему.

Тут вперед вышел лорд Дайс, и склонил голову:

– Мой господин, позвольте спросить, если вас не затруднит! – Милорд. Моим приближенным достаточно звать меня милорд или лорд отец. Слушаю тебя, лорд Дайс. – Если я теперь правлю адом, леди… Персефона – чистилищем, а лорд Аджора – раем, что же тогда остается вам, милорд?

Глабадос пару секунд разглядывал лорда Дайса, склонив голову набок, а затем ответил:

– Лорд Дайс, а мне остается лишь… править миром живых. Только и всего. Поэтому я провозглашаю себя Лордом Священного Греха, Властителем всех живых существ, разумных и не очень, и королем королей мира сего. А, может и не только! И объявляю, что с этого дня время будет исчисляться по нововалендийскому. Нулевой год нового времени. Времени Tenebrae. – Времени зла, отчаяния и непроглядной тьмы, лорд отец? – мрачно спросил Аджора. – Ладно, поясню для твердолобых. Тьма есть противоположность света, да, с этим трудно поспорить. Но разве сие означает, что тьма это зло? Разве в темноте невозможно дышать или она ядовита? Отнюдь. И вот сейчас, в это самое время, Дневная эра Ивалиса, ознаменованная всякими божественными нефицитами, избранными династиями и прочим, завершается и наступает эра Ночи. Скоро об этом узнают все. А пока, мне осталось лишь короновать самого себя!

Произнеся это, Глабадос достал из внутреннего кармана жакета очки в тонкой серебряной оправе, и, с гордым видом, надел их на свой острый тонкий нос.

– Ну вот, с формальностями покончено. Теперь же поговорим о вещах не столь формальных. Так, кто сказал, вернее, подумал, что профессор в своем репертуаре?! Я еще в университете этого наслушался, неучи несчастные. Эх, даже жалко, что старого безумца Бунансы больше нет. Нам с ним наверняка было бы о чем потолковать. И если бы Бунанса не путался с кем зря, он вполне мог бы занять место кого-то из вас! – На этом моменте Глабадос выразительно глянул на помрачневшую Эрин, – но, при всем при этом, вы являетесь семьей этого самого занудного профессора. Да, мы все – семья, если кто еще не понял! В самом прямом смысле. Возьмем, к примеру, моего непутевого сына-дочь Аджору и… вас, лорд Дайс. Теоретически Аджора приходится вам племянником по вашей сводной сестре Альме. Именно через нее он пришел в этот мир во второй раз. Альма стала его второй матерью, но, увы, суррогатной. А что до настоящей матери… что ж, Аджора, с ней тебе повезло несколько больше… – Чем с отцом? – Нет, ну ей богу!!! Лучше бы ты изначально родился у сестры лорда Дайса, толку бы с тебя больше было! – Кем же, в таком случае, я прихожусь вам, милорд? – задал вопрос Дайс. – Тут все довольно сложно, но я готов сделать вас своим названным братом. Ну, и, разумеется, крестным Аджоры. Да, если вы еще не поняли, он у нас гость из не столь далекого будущего. А сейчас насущном. Коли вы назначены править той или оной запредельной областью, это отнюдь не значит, что у вас не будет никаких обязанностей здесь, на Ивалисе. Недаром же вы мои наместники. Ну а я всего лишь скромный герцог Леа Байрон Бардорба, извиняюсь за плагиат, посвятивший себя наукам и правящий своим небольшим герцогством Новая Набрадия со столицей Леа Мондом и личным замком Эльсинором, кто знаком с творчеством Шекспира, тот поймет. Здесь Эрин попыталась возразить: – Милорд, может, не стоит называть замок, как в Гамлете? Дабы ничего уж не прогнило в вашем королевстве! – Не волнуйся, не прогниет. Без разницы, что там было в оригинале, мы создадим свою собственную историю по мотивам великого классика! Ведь… Розенкранц и Гильденстерн уже мертвы. Это свершившийся факт.

Глабадос поправил очки, снял пылинку с безупречно-белого рукава, и продолжил:

– У каждого из вас, дети мои, будут свои обязанности на Ивалисе. Начну, пожалуй, с сына. Аджора, ты будешь моим пахарем. Кстати, ты почему за много веков так ни черта и предпринял для нашего общего дела, а? Даже храмовую гору, что у тебя буквально под боком, не попытался из фаристского центра переделать в глабадосский! Что тебе мешало явиться этим кильтиям, и объяснить что теперь к чему? Бездарь несчастный! Ну, вот тебе и результат! – Прости, лорд отец, а я обязан был? – Напомни-ка, сынок, как твоя фамилия? – Бардорба, лорд отец! Как и у тебя. – Ах, Бардорба?! Вот что, Бардорба, займешься переустройством храма после всех очень кстати произошедших трагедий. Сейчас идеальный момент явиться народу в облике Деву, и продемонстрировать всем свое могущественное покровительство. Дескать, раз Фарам не смог защитить верующих в него, настало время перемен. А среди оставшихся кильтиев будут те, кто всецело поддержит легендарную Глабадосскую Деву собственной персоной. Верховного кильтия назначишь сам. Статую во внешних покоях переделают по твоему образу и подобию, а над входом в храм будет располагаться буква «Т». Понятно, Аджора? – Понятно, лорд отец. – Как мы знаем, Бур-Омисас – центральное место паломничества фаристов, и оттуда Новая Глабадосская вера должна распространиться по всему Ивалису. – Да, вот только продумаю, как будут зваться последователи этой самой веры. Глабадисты, Глабадоссцы… – Только думай молча, сынок, хорошо? Лорд Дайс, ты будешь сеятелем. На твои плечи ляжет все основная международная политика. – Но милорд, – рискнул возразить Дайс, – как вам известно, я, то есть, мой сосуд теперь персона нон грата, из-за той истории с опиумом. Император так и не успел объявить меня своим законным сыном. Я теперь даже не могу вернуться в Бужербу, так как для своего дяди я мертв! – Лорд Дайс, насчет твоего дяди я бы не волновался. И, по-твоему, после всего, что произошло в Аркадисе, кому-то будет дело до былых прегрешений твоего сосуда? А, по документам ты теперь законный Солидор, помни это. Ну а что до опиума, мы его весьма грамотно легализуем. И займется этим наш Святой Аджора.

Последний даже вздрогнул:

– Что?! – Наркотики будут выдаваться разовыми дозами в храмах за определенное, чисто символическое, пожертвование. Они будут служить средством достижения состояния высшей ступени просветленности и единения с Властителем мира сего, то бишь мной. Сынок, ты даже не представляешь, сколь быстро новая вера укоренится на Ивасиле. Леди Персефона? – Милорд? – Ну а ты… в виде богини возмездия станешь собирать созревшие плоды и сортировать их. Всех тех, кто будет не согласен с новым мировым порядком, ты будешь бросать в огонь. Не резать, не стрелять, не травить. Эти методы недостойны нас – новых Высших. Только магия темного света – прекрасная и гибельная, как и ты, Персефона. Никого не щади, не позволяй оправдываться. Полученную энергию будешь делить на каждого из нас по его потребности. Кроме, разумеется, Аджоры.

Эрин зажмурилась и стиснула зубы. Ей стоило больших усилий сохранить хладнокровие. Но она уже начала этому учиться.

– Милорд, а если наступит полное затишье? – Милая моя Персефона, люд – это то же, что и природная стихия. Если в некоем месте тихо и солнышко светит, то не столь уж далеко бушует гроза. Если что, наш лорд Дайс, мастер интриг и заговоров, сам спровоцирует эти грозы. Да, Ферия была большая молодец, что не прикончила беженцев горы Бур-Омисас. Так же, как и узники, которые будут возводить Новый Леа Монд, это ценные человеко-ресурсы. Посему, это будет не просто храм на горе, окруженный лагерем страждущих, но цивилизованный религиозный центр. С каменными домами, аэродромом, гостиницами, лавками и многим другим. Леди Персефона, на пару с сыном организуй-ка это дело. – Как прикажете, милорд. – Все это время ты будешь жить при храме, в качестве посланницы Святой Аджоры. – Милорд, как самозванку в моем лице смогут принять за посланницу Святой Аджоры Глабадосской… или Святого?

Властитель фыркнул:

– Как? У Ферии, между прочим, двести тысяч золотом лежат на счету в Аркадисе. Пожертвуй их на восстановление храма. Между прочим, отличное искупление грехов твоих и той бедняжки. И явишься в храм ты не только с деньгами, но и со Святой Аджорой… Глабадосской. Наша Святая Аджора сотворит пару спецефф… специфических чудес, помашет крыльями, и дело в шляпе! Кстати, о чудесах, нужно будет воскресить Фафнира. К чему столь ценной твари кормить стервятников.

Нахмурившись, Дайс не удержался от вопроса:

– Милорд, прошу прощения, так его убили? – Ну да, нашлись герои. – Станете вновь насылать Фафнира на лагерь, милорд? – Лорд Дайс, прости, ты… в своем уме? Фафнир понадобится, дабы в дальнейшем охранять храм и прилегающие территории от еретиков-фаристов и подобной шушеры. – Блестящий план, милорд! – заулыбался Дайс. – Ну вот, наконец, хоть кто-то с чем-то согласился. Лед тронулся. Напоследок поговорим об оружии. У меня моя смертоносная Гидра, – Властитель погладил смертоносный браслет в виде трехглавой змеи, – у лорда Дайса – коварный Реквием. Хотя, носить аурацит на посохе, по мне – довольно спорное решение. Аджора, где твое копье Зодиака, бездарь?! Это тебе что, деревянная палка? Леди Персефона, с тобой что? – Но… но я не умею обращаться с оружием, милорд. Пару раз стреляла с друзьями из пистолета, пневматического. – Никакого, к чертям, пистолета. Твое главное оружие – магия. Она пробудилась даже раньше, чем ты попала в этот мир. Но не тревожься, посох с аурацитом я тебе не предлагаю. Но и про аурацит как таковой не забывай! Ситуации ведь разные бывают. Ладно, коль и с этим разобрались, теперь можете задавать свои вопросы.

====== Глава 40. ======

Аджора переглянулся с Дайсом, и последний все же рискнул спросить: – Милорд, как я понял, некоторое время вы пробыли на Земле? – Довольно продолжительное время, надо сказать. Земные науки намного точнее, совершеннее и разнообразнее здешних. Как я мог не воспользоваться столь великолепным шансом? И главное мое научное достижение в том, что я сумел математически и практически доказать теорию струн. Но никто из смертных Земли и Ивалиса пока не готов принять это знание. Вам я тоже ничего не расскажу, неучи. Просто потому, что вы ни черта не поймете! Эх, удел гения – одиночество. – А чем вы еще занимались кроме ваших научных изысканий и преподавания в наших скромных стенах? – задала следующий вопрос Эрин. – Ну, честно говоря, пытался взять под свой контроль Землю. – И как, удачно милорд? – без тени сарказма спросила Эрин. – Скажем, не особо. Первый блин и все такое. Просто я оказался излишне самонадеян, и не учел всех подводных камней высших земных законов. Кстати, магия на Земле есть, но она подобна золотоносным жилам в горных породах. Ее еще надо уметь добыть. На Земле существуют так называемые точки Силы, где границы между мирами особенно тонки. Так вот, я попытался синхронизировать эти точки, и, таким образом, подчинить себе энергосферу Земли. И тогда, – Глабадос воздел руки к небу, а его глаза потемнели, будто небо перед грозой, – я умер! Ироничный пафос произнесенной фразы никак не вязался с ее значением, тем более, что Властитель принялся затем смеяться. Такое поведение делало его еще более опасным в своей непредсказуемости и непостижимости. А проникнуть в мысли Глабадоса было невыполнимой задачей. Нет, просто немыслимо, что Глабадос сумел проделать все это с жалкой забранной копией пространственно-временной руны в мире, где вроде нет магии. Да что за чертовщина случилась тогда на самом деле?! – Это было так смешно, лорд отец? – с легкой издевкой спросил Аджора. – Ну, скажем, довольно забавно. В том контексте, в котором это произошло. Тогда, благодаря проницаемости границ, я сумел перенести сознание обратно в спящий сосуд, и начать исследование Земли повторно. Но уже безо всяких лишних движений. Таким образом, в совокупности я пробыл на Земле ровно столько, сколько сейчас моему сосуду. На Земле бессмертие, увы, не работает. Теперь вот смотрю я вокруг, и задаюсь вопросом, а какого я вообще здесь делаю?

«Лорд отец, да вы просто неудачник». – Невольно подумалось Аджоре, прежде чем он успела одернуть себя и возвести ментальный щит.

В эту же секунду Властитель очутился прямо перед непокорным сыном. Причем, не телепортировался, а просто сделал шаг, и в мгновение преодолел довольно приличное расстояние между собой и Аджорой. Бросок змеи. Тот от неожиданности споткнулся, но, все же, устоял. Эрин с Дайсом так же невольно шарахнулись от такого маневра Властителя. Глаза Глабадоса вновь вспыхнули потусторонним зеленым огнем.

– Значит, вот кем ты меня считаешь, – тихо, но угрожающе прошипел Властитель, – но, ты совершенно не прав. Да что ты знаешь, просидев века в Кристалле? На Земле я так же посеял семена своей доктрины. Очень скоро ни взойдут, и принесут достойный урожай. Персефона не даст соврать!