Текст книги "Меня больше нет (СИ)"
Автор книги: F-fiona
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
– Что, поклонники замучили? Не жалко уходить?
Не реагировать. Не провоцировать. Но поздно. Его бесит моё молчание ещё больше. Он швыряет меня к стене и нажимает на точку под рёбрами. Ноги тут же отказываются меня держать. Давно не было этих игрушек. Круто, блять. Держусь руками за мраморную поверхность столешницы, чтобы не упасть. Хочет поговорить? Нет, он требует разговора. Ладно. Не могу отказать, когда так требуют.
– Какого хера тебе надо? – это я ору ему в лицо, стараясь не потерять достоинство.
– Мне?
– Переспрашивать будешь?
– Тебя трудно понять с первого раза, – парирует он.
– Блять, Ян! Почему ты себя так ведёшь?
Он приближается ко мне. Его глаза чёрные-чёрные. В голову приходит дурацкое, избитое сравнение с тучами перед бурей.
– А как бы ты себя вёл, если бы проснулся после жаркой ночи, а твой любовник исчез? Потом тебе рассказывают, как он ходит в обнимку с другим?
Что за бред?! Выпаливаю, не зная, что ещё сказать:
– И ты поверил?
– Хм, – он неприятно улыбается, – а у меня есть доказательства.
Он протягивает мне фото. Что, носил всё это время с собой? Я разглядываю своё мутное изображение. Блин, и правда. А второй – это Васька. Вау. Ян, да ты гений. Я смеюсь. Эти фото сделаны после больницы, я просто помогаю другу дойти до машины!
– Ты идиот! – накидываюсь на него. – Ты ни хрена не понимаешь! И из-за этого ты столько мучил меня? Это Васька! Васька! А сейчас, наверное, он самозабвенно трахается с Михой, потому что наконец свалил от меня!
Ян опешил и почему-то спросил:
– Они вместе?
– Да, блин! – меня неслабо трясёт. Почему все проблемы яйца выеденного не стоят?
– Надо же…
– Ты придурок.
Он безразлично пожимает плечами. Делает ещё шаг ко мне, но теперь моя очередь:
– А что ты скажешь о своём поцелуе?
– Не сомневался, что ты знаешь, – Ян мнётся, но не отводит взгляд. – Это постановка. Я подумал, что так… Ты будешь ревновать больше.
– Ты точно придурок, – роняю я. Мы оба идиоты. Я свыкся с мыслью, что Ян меня предал. А теперь это не так.
– Тём… – его дыхание обжигает кожу. Когда он касается моей щеки губами, нас обоих охватывает сумасшествие. Мы самозабвенно целуемся, сдирая одежду, сжимая друг друга в объятиях, в то же самое время понимая, что в туалете мы этого делать не будем, но так хотелось коснуться тела, не скрытого одеждой, ощутить биение сердца, забыться…
– Ян! – кричу я и отталкиваю его. Нет. Я не могу. Я… запутался.
– Это из-за неё?
– Господи, Ян! Хватит, – я спрыгиваю (волшебным образом могу снова ходить) и долго умываюсь. Затем поворачиваюсь и в упор смотрю на него:
– Наши отношения… – не могу подобрать слов. – Это не то, чего я хочу. Всё слишком сложно. Ты слишком сложный. Я не знаю ничего о твоих чувствах, не знаю о тебе ничего.
Осекаюсь. Интересно, я говорю как истеричка? Да плевать. Я скажу всё.
– Когда между людьми отношения, они себя так не ведут. Даже когда просто трахаются. Понятно? Этого мне мало.
– Тёма…
– Нет. Ян, ты был мне нужен, когда Васька был в травмпункте, когда папа в больнице.
– Ты же справился, Тём, я знал, – на его лице печаль. Мои слова задели его.
– Мне нужна была помощь. А ты… Злился?
Молчание. Вдруг я понимаю, что это всё. Да, страсть. Безумная, завладевающая всем существом… Но этого мало. Больно и горько. Прости, Ян. Иначе нельзя. У меня проносится мысль: «Господи, что я делаю, это же Ян», но я принял решение. Просто смотрю на него. Он всё понимает, прикрывает глаза, затем говорит:
– Ты стал таким сильным, котёнок. Я горжусь тобой. Будь счастлив.
Не могу ничего сказать в ответ, ухожу, убегаю… Больно так, словно вытащили из груди сердце и сейчас топчутся по нему толпой. Но глаза сухие. Так надо. Надо. Дрожащими руками достаю сотовый, я должен услышать её голос.
– Тая?
– Привет, Тём. Всё в порядке?
– Теперь да.
7 мая
Я совсем не думаю о Яне. Совсем.
8 мая
Снова помогаем бате. Он подкалывает и намекает на дату свадьбы. Тая краснеет.
9 мая
Смотрим всей семьёй парад. Ха-ха. Семья, блять. Затем идём с Таей в кафе, где нас ждут просто светящиеся счастьем Васька и Миха. Она им безумно понравилась. Кто бы сомневался.
10 мая
Мне позвонили. Завтра съемки. Хреново. Не хочу…
11 мая
Всё стало таким другим, что мне кажется, будто я в ином мире. Все на съёмочной площадке предельно вежливы с Яном, который спокоен, словно океан после шторма. Даже мне комфортно с ним, несмотря на всё. Он соглашается со мной во всех ключевых моментах, подхватывает реплики, когда я теряюсь или забываю их. Он мил и приветлив с пришедшей к нам группой, выступающей в стиле RnB, правда, когда выключается камера (нас отпускают на перерыв), откровенно говорит, что не понимает этого направления в музыке. Между ними завязывается спор, живой и интересный. Спор, после которого остаётся чувство удовлетворения, а не обиды.
Сам не замечаю, как ловлю каждый взгляд Яна, каждое его слово. Он прекрасен. Чёрт возьми, я всегда это знал, но сегодня он особенно прекрасен. Быть может, потому что не мой?
Не хочу, чтобы кончался этот день, не хочу… Уныние охватывает меня. Это нормально. Всё-таки между нами были чувства… С моей стороны точно. Я любил его. Блин, как же мне нужна Тая. Звоню ей, но девушка не берёт трубку. Ничего. Она предупреждала, что будет занята. Она всегда предупреждает об этом, чтобы я не переживал.
Все ушли на обед, а у меня нет аппетита. Я на кухне, пытаюсь приготовить кофе, но не могу справиться с новой кофе-машиной. Чего их так часто меняют? Вроде бы должен получиться капучино, а на деле обычный кофе с молоком. Мучаюсь минут тридцать, но это отвлекает от грустных мыслей. Я перевёл уйму кофе и бутылку молока. Весь стол усыпан зёрнами, сахаром и пятнами разводов из-под чашек.
– Не получается? – знакомый голос. Вздрагиваю, покрываясь мурашками от макушки до кончиков пальцев.
Не хочу его здесь.
Когда Ян подходит, я едва не отпрыгиваю. На что он спокойно говорит:
– Всего лишь помощь друга в приготовлении кофе.
Друга? Да лаааадно. Развожу руками, приглашая его заняться делом. Он споро и быстро справляется, ставит передо мной чашку с капучино. Пенка сверху густая и ароматная. Да он мастер во всём. Бесит.
– Спасибо, я выпью в гримёрке.
Он улыбается:
– Я думал, ты составишь мне компанию.
– Ошибался.
Серые глаза смеются:
– Боишься, что я тебя укушу?
Засранец. Напоминает мне о том, что я его когда-то грозился укусить. Дразнит. Ну не могу я теперь так просто уйти:
– Напротив.
Сажусь за столик, кладу ноги на соседний стул, чтобы он не смог его занять и мило улыбаюсь. Он не тушуется, притягивает другой стул, правда, ставит его как можно дальше. Демонстративно так.
– Это чтобы не смущать тебя, – подмигивает Ян.
Киваю с видом, мол, очень остроумно пошутил. Кофе слишком горячий, чтобы выпить его залпом и сбежать. Глупый Артём. Поддаёшься на провокацию.
– Остался сегодняшний день и последняя вечеринка, да? – серые глаза меня смущают.
– Верно.
– Где возьмёшь деньги?
– Папа продаёт квартиру.
– Вы помирились?
А он знал, что мы в ссоре?! Но ничем не выдаю эмоций, идеально ровное:
– Да.
– Это хорошо.
– Конечно.
– Я рад за вас.
– Я тоже рад за нас.
Вы имели удовольствие читать диалог двух придурков.
Хватит.
Я резко встаю и, расплёскивая кофе, выливаю остатки в раковину. Он даже не хмурится, отворачивается.
В гримёрке звоню Тае. Какое же она солнышко, так и хочется сжать её в объятиях и не отпускать. Васька прислал ммс. Они с Мишей в торговом центре, последний примеряет футболку не кислотного цвета, а вполне себе приличного чёрного. Что с людьми делает любовь? Скоро он костюмы начнёт носить.
Заканчиваем съёмку удивительно быстро. Ещё не было и шести вечера, когда режиссёр последний раз для меня сказал «снято». Я собирался уходить, но меня задержали с загадочными выражениями на лицах.
– Подожди, малыш, – это Артур. – Хоть ты и большая заноза в заднице, всё-таки…
Гаснет свет, и вносят огромный торт с парой десятков свечей. Обалдеть. На торте написано: «Лучшему ви-джею Первого Молодёжного».
– Мы будем скучать, Тём! – раздаётся отовсюду.
– Ты и правда лучший!
Я тронут. Появляется шампанское и пластиковые стаканчики, меня обнимают, девчонки плачут. Артур не так суров, Данил протягивает мне кусок торта, который я в суматохе кому-то отдаю. Мы вспоминаем смешные моменты. Их так много, что даже не верится, что прошло всего несколько месяцев.
– Надеюсь, ты будешь помнить только хорошее, – стучит меня по спине Данил.
– И я надеюсь.
Когда я ухожу, все хлопают в ладоши. Блин, теперь действительно тяжело их оставлять, но я сделал свой выбор.
Ян ждёт меня в гримёрке. Прислонился к стене, чуть наклонил голову, сразу к делу:
– Я прошу лишь об одном вечере. Мы плохо расстались. Просто вечер. Ничего особенного. Хочу запомнить тебя с улыбкой, Тём.
Почему я не могу отказать? Я киваю.
– Тогда, – он подходит ко мне вплотную, – через неделю. Я пришлю смс с адресом. Хорошо?
Ему снова нужно моё согласие. Снова киваю. Не могу отвести от него взгляд.
– Кстати, ты так и не попробовал торт, – он небрежно указывает на стол, где меня ждёт кусочек торта. – Тём, пообещай, что придёшь, несмотря ни на что. Ты обязательно придёшь. Хорошо?
Киваю в третий раз.
– Пока.
Тёма, ты же не будешь настолько наивным, что поверишь Яну? Просто вечер? А что за странное «несмотря ни на что»? Что, чёрт возьми, должно случиться? Ненавижу его! Вечные загадки. Такой уж Ян. А тортик, кстати, невероятно вкусный, с ананасовой прослойкой. Ян знает, что это мой любимый фрукт….
13 мая
Когда я возвращался домой после института, в кармане завибрировал сотовый. Данил. Немного удивляюсь. Конечно, по контракту у меня ещё вечеринка, но она не сегодня.
– Привет, – сразу слышу лживые нотки в голосе парня. – Ты можешь приехать к семи вечера?
– Зачем? – у меня назначено свидание с Таей, после чего мы поедем к отцу.
– Нужно. Очень нужно.
– Данил, я уже не работаю у вас.
– Я помню, Тём. Но очень прошу тебя.
– У тебя в школе что по географии было?
– Четверка...
– Если на хрен пошлю – не заблудишься? – с этими словами бросаю трубку.
14 мая
В институте я участвую в конференции между группами по вопросу снижения потребления энергоресурсов. Тема животрепещущая, я готов, вот только Стасик заваливает все мои идеи на корню. Мои доводы для него – пустые слова. Он едва не выводит меня из себя, так хочется его огреть чем-нибудь и как следует, приложив всю силу, по голове. Васька лишь качает головой, когда я злой сажусь рядом:
– Чего ты ему сделал?
– Он прилип ко мне сам!
Друг замолкает, пока выступает другой участник, а потом шепчет мне на ухо:
– Он не даст тебе сдать экзамен.
– А мы сдаём ему? – шепчу я в ответ. Блин, вроде бы раньше так не было.
– Да, недавно стало известно.
Нужно что-то делать. Я обещал папе и Тае сдать все экзамены на «отлично».
***
После конференции я замечаю, что Стасик задерживается и общается с коллегой. Меня, как обычно, окружили младшекурсницы, но я сбежал от них через запасную лестницу, а вернулся через парадную. Замдекана всё ещё разговаривал. Минут двадцать я прождал его, а потом, стоило коллеге отойти, перед ним возник я. Мужчина скривился:
– Тебя слишком много, Артемьев.
– Не дадите мне доучиться?
– Нет, – спокойно говорит он.
– Почему?
– А тебе это нужно? Ты же звезда.
– Я ушёл из шоу-бизнеса. Теперь я обычный студент.
– Ты никогда не был обычным, – вырывается у мужчины, прежде чем он сам осознаёт, что сказал.
Как же мне воспринимать это заявление?
– Пожалуйста, – смотрю ему в глаза. – Я обещал сдать экзамены на пятёрки.
– Знаешь, – Стасик расплывается в улыбке, – уговорил. Я дам тебе шанс. Если ты все предметы до меня сдашь на отлично, то я не буду особо злобствовать.
– Но душу вытянете, да? – я улыбаюсь в ответ.
– Конечно, Артемьев, всё для тебя. Кстати, – он подмигивает мне, – особенно я люблю спрашивать про сноски в учебнике.
– Спасибо! – кричу я ему в спину. В ответ он салютует мне.
15 мая
Виделся с Мишкой и Васей. Эти идиоты носят одинаковые футболки. Вася кормил Мишу с ложечки тортиком, сидя у него на коленках. Я серьёзно предупредил, что меня сейчас стошнит. Эта парочка думает, куда бы поехать отдохнуть летом. Бюджет у них около тысячи долларов, так что выбор есть. Васька не вылезает из интернета, постоянно присылает мне выдержки из туристических статей и красочные фото. В основном, он грезит об островах вроде Мальдивских или о Кубе. Забывая о том, что один перелёт туда «сожрёт» их штуку. Но Васька оптимист. Миха совершенно смирился с мыслью, что он гей и теперь счастлив. Наверное, задумчиво рассуждал он, так было нужно. Трудно поверить, что ты любишь человека своего пола. Даже такого как Васька. Замечательного, озорного…
– Блин, меня сейчас точно стошнит! – закричал я в притворном испуге.
– Да ладно тебе, – насупился Васька. Ему были приятны комплименты.
После того, как мы съели весь торт, парочка влюблённых идиотов засобиралась домой. А я собирался заниматься, потому что двадцать первого мая был первый зачёт. Но мне не дали этого сделать. Снова звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Тая сегодня с троюродной сестрой, папа отправился на день рождения к другу. Ян? Нет, вряд ли. Хотя сердце успело сделать пару радостных кульбитов. Открываю дверь и вижу Марата.
Блять.
Три раза блять.
– Что, не рад меня видеть? – он ухмыляется. В его руках бутылка водки.
– А должен?
– Нет, – соглашается он. – Пустишь?
– Нет.
– Совершаешь ошибку.
– Какого хера ты здесь делаешь?
– Если бы я сам знал, – вдыхает парень. – Я расскажу тебе кое-что очень интересное о твоём ненаглядном.
– С чего вдруг? – упоминание о Яне заставило моё сердце против воли биться чаще. – Приступ доброты?
– Можно и так сказать.
Когда дело касается Яна, я не могу мыслить здраво. Пропускаю этого ублюдка в свою квартиру. Он смело проходит на кухню, ставит бутылку на стол.
– Не пью, – предупреждаю я.
– А я и не для тебя принёс.
Марат бесцеремонно рыскает в моих шкафчиках, а я сижу и жду, закинув ногу на ногу. Он находит стопки. Берёт одну и долго моет. Фыркаю в сторону. У него такое выражение, словно он в рассаднике всех известных в мире микробов.
– Лимон есть?
– Сам посмотри, – хотя я прекрасно знаю, что лимон лежит в холодильнике.
Он его находит, режет тонко-тонко, посыпает солью и ставит на стол. Затем садится сам. Круто, парню по ходу никто не сказал, что это текилу пьют с лимоном и солью. И я не стану. Пусть побудет в этом прекрасном заблуждении.
– Ну, – он наполняет стопку, кладёт в рот лимон, – за человека, который смог изменить Яна.
И опрокидывает водку в себя.
– Тебе выпить не с кем? – зеваю я. Интересно, это его Ян подослал?
– Значит, – он снова наполняет стопку, – слушай. Насколько мне известно, ты находил в квартире Яна фото и прочую дребедень?
О, как сразу интересно! Невольно подаюсь вперёд и киваю.
– На фото сестра Яна, Лиля. Она мертва. По его вине.
Этот козёл отвлекается, чтобы выпить, а я бешусь. Чёрт, мудак, да выкладывай уже всё!
– Лиля была крайне болезненной девочкой. Я её помню маленькой, беззащитной, худой-худой. Ян её очень любил. Тогда он ещё мог любить. Девочке постоянно требовались дорогостоящие препараты, но даже с ними она бы не дожила до совершеннолетия. Какое-то генетическое заболевание. Только Ян мог сделать сестрёнке укол так, чтобы она не плакала. Однажды случилось непоправимое. Лилю никогда не оставляли одну, но тут так сложились обстоятельства, что Ян был наверху со мной, а няня малышки отлучилась в туалет. Всё произошло быстро. Мы услышали крики, сбежали вниз. Девочка упала в бассейн, когда её вытащили, она уже не дышала. Конечно, Ян винил себя. День назад он разговаривал с доктором, и они решили уменьшить дозировку лекарств. А зря. Так думал и отец Яна… Который является ключевой фигурой в рассказе.
Марат выпивает, а я перевариваю услышанное. О чём-то таком я догадывался. Девочка с фотографии не могла быть никем, но почему он никогда о ней не рассказывал? Морщась от лимона, парень продолжает:
– Отец Яна не мог простить матери того, что она родила больного ребёнка. Каждый день он говорил ей об этом, превратил её жизнь в ад, обрушивал потоки брани. Не верил, что «дефективный» ребёнок мог родиться от него. Никто бы не вынес этого. Она стала выпивать, её красота меркла. Когда она совершила попытку суицида, он заточил её в психушку. Самую обычную психушку… Где больных не моют месяцами, где их бьют, где самое лучшее лекарство – терапия электричеством. Я был там. С Яном.
Он не заморачивается со стопкой, делает глоток прямо из бутылки. Ему и самому об этом было трудно вспоминать.
– Когда его отец узнал о нашем визите, он перевёл жену в другую больницу, и больше Ян её никогда не видел.
Марат замолчал, жевал лимон, уже не морщась, задумчиво глядя в одну точку.
– Он ужасный человек, без принципов, жестокий, он не может не добиться цели. Он вложил в голову Яна, что это он виноват во всём. Хотя, между нами говоря, – парень поднимает на меня помутневшие глаза, – мне кажется, он был рад, что избавился от больной дочери и жены, сделавшей ему такой «подарок».
Каждое слово было правдой. Но это не укладывалось в голове. Невозможно быть таким. Невозможно.
– Понимаешь теперь?
– Всё, кроме одного: зачем ты мне это рассказываешь?
– О, – Марат смеётся. – Это просто.
– Ян попросил?
– Ну, попросил – мягко сказано. Приказал. Блять, мне. И я сижу тут с тобой, в этом бараке, и рассказываю тебе… Ты знаешь, что я ненавижу тебя?
– Догадываюсь.
– Ты изменил Яна. Ты в его сердце.
– А не ты, да? Давай не будем превращать это в мыльную оперу. Мы расстались.
Он хохочет:
– Вы расстанетесь только тогда, когда Ян сам захочет.
С каждым словом Марат говорил всё громче, и мне становилось всё противней.
– Тебе не пора?
– Ты не будешь с ним.
– Я в курсе. Проваливай отсюда.
– О, ваше величество, как скажете!
На прощанье он в один глоток опустошает стопку и швыряет её в стену. Россыпь осколков по всей кухне. Но я даже не шелохнулся.
– Пока, придурок! – орёт Марат из прихожей и уходит.
Я просто сижу. Перед глазами картинки, которые возникали при рассказе этого дебила. Всё гениальное – просто. С Яном действительно могло произойти что-то такое, что сделало его таким. Он никого не пускает в своё сердце. Вопрос в том: можно ли верить Марату? Кажется, я ухожу глубоко в себя, потому что подскакиваю от голоса из прихожей:
– Тём?
– Тая?
Девушка заходит на кухню. Вздыхает:
– Водка и лимон. Знакомо. Марат?
Я киваю, не сводя с неё глаз. На ней надето чёрное маленькое платье, так красиво облегающее её точёную фигурку, волосы уложены в вечернюю причёску с россыпью маленьких блестящих заколочек, спрятанных в завитках прядей.
– Что ты здесь делаешь?
– Не рад меня видеть? – она невесело усмехается. Вдруг берёт бутылку, делает глоток из горлышка и заедает лимоном. Я офигеваю. Моя маленькая девочка может пить такую гадость? – Я пришла серьёзно поговорить. Я не буду второй.
– Но…
– Замолчи, Тём, дай сказать. Я не дура, и не слепая. Ты любишь его?
– Нет.
– Хорошо, – она расслабляется. – Тогда почему ты не попытался поцеловать меня за всё это время?
Тут уж не поспоришь. Нужно что-то делать. Я подхватываю её за тончайшую талию и припадаю к её губам. Целую и пытаюсь скрыть разочарование. Вдвое не так хорошо, как с Яном. Это приятно, даже возбуждает, но не сводит с ума. Тае, похоже, нравится. На её щеках румянец, а в глазах поволока.
– Убедил. Ладно… Марат уезжает завтра, Ян вроде на следующей неделе… Пообещай, что всё будет хорошо?
– Всё будет хорошо, – эхом повторяю я.
Ян уезжает.
Уезжает.
*бонус*
Это бонус, не основная история, а так, как видят другие персонажи, лишь для того, чтобы вы лучше поняли Яна и Тёмку.
Повествование ведётся от лица Марата. Осторожно, мат.
Фикбук ужасно глючит, постараюсь через день главу.
Смотрю на Яна и чувствую, как меня к нему тянет. Как магнитом, ёбаным магнитом. Хочется его коснуться, обнять. Так сильно хочется, будто бы от этого зависит моя жизнь. Но я не смею. А он и не подозревает о том, что мою душу сейчас медленно разъедает кислота. В его глазах грусть, хотя и на лице это твердокаменное выражение. Вообще, Яну нужно представляться так: «Ян, Ян Бонд». Не иначе.
Он вертит в руках чашку кофе. Мы сидим так минут десять. Я как дебил. Он как самое прекрасное создание Бога. Его мысли об этом мудаке из школы. Блять, сука, ненавижу этого Артёма. Эту мразь, которой удалось то, что не удавалось мне многие годы. Я вижу, как эти двое смотрят друг на друга, и прекрасно понимаю продюсера, который вложился в их шоу. Между этими двумя пробегают тысячевольтные разряды электричества.
Чуть вздрогнув, Ян избавляется от своей задумчивости и, словно удивившись моему присутствию (в собственном-то номере отеля), говорит:
– Марат.
Киваю. Да, меня так с рождения зовут, если что.
– Я бы хотел, чтобы ты оказал мне услугу.
Всё, что угодно. Даже с обрыва прыгну. Хоть сейчас.
– Ты должен рассказать Артёму о Лиле.
Ненавижу этого мудака! Как только Ян упоминает его имя, хочется застрелиться. И чего это вдруг я должен? Бунтует вся моя натура.
– Я не…
– Ты сделаешь это, Марат, – цедит он и преспокойно допивает кофе. – Сегодня.
– Я не подчиняюсь твоим приказам, – шиплю я оскалившись. Лгу безбожно. Вот скажи он сейчас вылизать его ботинки, я, не задумываясь, сделаю это.
Ян улыбается. Как-то не очень хорошо. Встаёт, идёт к двери. Сука, знает меня, так хорошо знает.
– Стой.
– Ты же сделаешь это, да? – он двери говорит.
Киваю.
– Не слышу.
– Да!
– Молодец. Это самое малое, что ты можешь сделать.
А я вспоминаю, как он мне челюсть сломал, тогда, в школе, в одиннадцатом классе… После того, как мы поглумились над его «котёнком» в том номере отеля. Ян не прощает. Сколько я не пытался – звонки, открытки, подарки… Бесполезно. Тогда я сделал это, я сломал их чувства. Сжал и растоптал. Остальное доделали они сами. Но как, чёрт их возьми, они возродили из пепла эту свою грёбаную любовь?
Я бежал от этого. Далеко-далеко. Все мои любовники как копия Яна. Фальшивки. Настоящий никогда в жизни на меня не посмотрит теперь.
Ян уходит, а я бешусь. Превращаю дорогой номер в нечто невообразимое. Завтра мне выставят счёт, а плевать. Я должен сделать то, что Ян сказал. И лучше сейчас, потому что потом не смогу.
Выскакиваю на улицу и ловлю такси. В машине понимаю, что без спиртного нельзя. Тормозим возле какой-то лавочки, где я беру самую дорогую водку.
Хоть бы его не было дома, хоть бы его не было дома, хоть бы не было…
Эта сука дома. Весь такой невъебенный из себя. Одаривает презрительным взглядом. Что-то говорю ему, мечтая, чтобы меня послали на хуй, но ему слишком интересен Ян, я получаю пропуск на кухню. Всё, теперь поможет только спиртное. Надеюсь, у этого придурка есть лимон. Почему-то меня вставляет лимон с солью к водке.
Лимон есть. Соль – тоже. Подстилка Яна тоже в наличии.
Блять, рассказать про Лилю. Я её хорошо помню. Как и тот день. Ян сжимал её крошечное тельце в руках, раскачивался из стороны в сторону, по его щекам беззвучно катились слёзы. Няня рыдала на плече у слуги, я стоял растерянный и испуганный. Отец Яна появился неожиданно. Схватил сына за шкирку, поднял над землёй. Руки Яна разжались, и тело упало обратно в бассейн. Ему не позволили вытащить его. Я видел, как голова Яна болтается из стороны в сторону от ударов, и слышал, как его отец чудовищно спокойным тоном повторяет:
– Мужчины не плачут.
Я запомнил это на всю жизнь. Мне казалось, что били меня, что это моя сестра умерла. Этот кошмар преследовал меня долгие годы.
Казалось бы, что это происшествие должно нас оттолкнуть друг от друга. Так и случилось. Ян стал тенью. Ненадолго. Затем в него будто вселился кто-то злой, он унижал одноклассников, обижал их. На него не было управы, но исключить его не могли – слишком большой властью пользовался его отец в городе. Меня он не трогал, но это было хуже. Лучше бы он издевался надо мной, вымещал свою боль на мне. Только меня он обходил стороной.
Все вздохнули с облегчением, когда Яна отправили в Лондон на целое лето. Вернулся он успокоившимся и с таким выражение лица, словно ему было насрать на всё происходящее. Нет, он всё так же был королём школы, иногда выбирал жертву и доводил её, но чаще жертвы исчезали сами, или ему становилось скучно.
В очередной поездке, даже не помню куда, мы напились. Не осознавая, что делаю, я нашёл его губы, когда мы остались одни, и стал исступлённо целовать. Ян не оттолкнул меня. Я шептал «прости» и покрывал поцелуями всё его тело. В тот день я сделал впервые в жизни минет. А потом меня отымели. Правда, Ян осведомился, был ли у меня кто-нибудь, и растянул меня, не смотря на моё лживое заверение, что я давно не девственник.
Я не любил его тогда. Чувствовал себя обязанным, что ли…
Эта маленькая сволочь всё изменила. Сидит такой хмурый передо мной, охуенно красивый в этой домашней футболке и джинсах. У него забавные носки. Жёлтые с какими-то рисунками. Присматриваюсь – какой-то мультяшный герой. Эта кухня маленькая и уютная. Интересно, Ян имел его на этом столе?
Когда я рассказываю всё, выдыхаю. Миссия окончена. Хамлю, и меня прогоняют. Я напился. Так надо. Такси, клуб. Пара минут наблюдения, и я выделяю барыгу. Наркотики, туалет, пошлые стоны в соседней кабинке. Удар басов по ушам, три порции текилы, танцпол. Танцую до отупения. Потом в туалете пишу на своём телефоне: «Ненавижу тебя» и так не отправляю. Ведь я правда ненавижу. Всей душой.
Май. Часть 2
15 мая
Папа продал квартиру. Деньги на счету Артура. Я свободен. Почти. Осталась только одна вечеринка.
16 мая
Ян присылает смс с адресом. Простое смс. Улица, номер дома. Ни привет, ни ласкового обращения. Если бы он сейчас стоял передо мной, я бы как следует заехал и стёр это нахальное выражение с его лица. Никуда я не пойду.
17 мая
Всю ночь не сплю, пытаюсь не думать о нём, но не могу. Это сильнее меня. Я ненавижу его. Почему он делает это? Мастерски. Я почти переболел, так нет же. Всё сказанное Маратом не выходит из головы.
***
Не пойду!
Вместо этого собираюсь с Таей в кафе. Она счастливая, прекрасная в этом лёгком канареечном платье. О, да, у нас почти лето. Мы пьём кофе с пирожными, и я каждую минуту смотрю на часы. Ян написал в восемь. Почти восемь. Без двадцати, без пятнадцати, без десяти… Он уедет, уедет, уедет… Не могу! Ненавижу себя за это, но не могу. Имитирую звонок от Васьки.
– Прости, Тая, мне нужно бежать, они поссорились…
Понимающий взгляд, заставляющий чувствовать себя подонком. Такси. Пробка. Рву на себе волосы от досады. Какие-то мудаки умудрились врезаться друг в друга на самом тихом перекрёстке города! Восемь двадцать, восемь тридцать, восемь сорок… Ян ненавидит опоздания. А если он не дождётся?
Наконец, около девяти вечера такси тормозит возле отеля. Что-то смутно знакомое… Интересно. Стоп. Встретиться в отеле? Двусмысленно. Как раз в духе Яна. Ну, может, здесь изысканный ресторан с прекрасной кухней. Но как мне найти Яна? Не бегать же по всем номерам с криком: «Где этот придурок?».
Придурок находится сам. Сидит на ступеньках отеля с понурой головой. Уставший, во власти тоски. Я медленно иду к нему и не могу сдержать внутренний трепет. Быть может, это последний раз, когда я вижу его… Почему он не сказал мне? Точнее, он говорил, но… всё не так.
Ян поднимает голову и видит меня. Не улыбается, никак не меняется в лице.
– Ты пришёл.
Киваю.
Он берёт меня за руку. Чуть медлит, сжимает её.
– Хочу тебе кое-что показать. Только… Ты верь мне. Ты веришь?
Не могу не верить, когда на меня так смотрят. Мы поднимаемся в лифте, идём по коридору. Голос разума давно заткнулся. Его удерживают в плену другие чувства и пока не требуют выкуп.
Он проводит карточкой по считывателю и распахивает дверь. Я первый захожу в номер и резко останавливаюсь. Повсюду свечи, нежный запах цветов, в ведёрке купается бутылка с шампанским. Смутно знакомое, блять?! Я в испуге пячусь назад и натыкаюсь на Яна.
– Зачем? – едва шевелю губами я.
Это кошмар из школы. Именно здесь меня предали в тот самый первый раз.
– Так нужно, Тём.
Его лицо каменное. Он закрывает дверь на ключ и прячет его в карман брюк. Эффектней было бы, если бы он его проглотил.
– Ты обещал верить мне.
Он проходит к ведёрку с шампанским, разливает напиток по бокалам. А у меня подкашиваются ноги. Я тот мальчишка, безнадёжно любящий его. Где-то здесь Марат с дружками… кажется, я не дышу. В моих руках оказывается бокал, и пригвоздивший меня к полу взгляд заставляет сделать глоток.
Ян расстёгивает пуговицы моей рубашки, стягивает её, и она падает к нашим ногам. Прохладные пальцы скользят по разгорячённой коже.
– Зачем, Ян? – голос срывается.
– Ты обещал, – упрямо твердит он.
Мой ремень на брюках сопротивляется лишь несколько секунд. Подхватывая меня, Ян относит на кровать. Усыпанную лепестками роз. Я сжимаюсь так, что явно не смогу расслабиться в момент кульминации. Слежу за каждым его движением, раздевается он неспешно, будто специально оттягивая момент. Почему я здесь? Я могу сопротивляться… Но не хочу. Он просил верить. Его губы просят верить. Они вовлекают меня в поцелуй, словно в водоворот. Пара захватывающих секунд, пока ты ещё жив. Закрываю глаза. Позволяю всё. Вздрагиваю, когда он рисует дорожку из лёгких поцелуев на теле. Только он может делать это так, заставляя поверить, что ты уже в раю. Ласки недолги. Ян раздвигает уверенно мои ноги, припадает к губам, чтобы заглушить стон. Это не так больно, как в первый раз. Движения медленные, глубокие, до безнадёжного хрипа, до блестящих капель слёз в глазах.
– Посмотри на меня, котёнок.
И я смотрю. Я сделаю сейчас всё, что он захочет.
– Мы вдвоём тут. И никто не появится. Я люблю тебя и больше никогда не сделаю тебе больно.
Не могу ничего ответить. Вся моя выстроенная защита рушится. Сколько же я ждал этих слов… У меня будто крылья выросли за спиной. Поцелуй невесомый, но такой значимый. Мы занимаемся любовью и теперь «любовь» не просто красивое слово. Происходит именно то, что должно происходить между двумя людьми – они становятся одним целым.
***
Мы долго лежим рядом. Свечи почти догорели, а за окном ночь. Ян был прав. Это странное чувство – после всего лежать рядом в номере отеля, который так похож на тот номер, где я потерял себя. Настоящее каким-то образом перечеркнуло прошлое. Его будто не было. Будто всё было хорошо. Очень хорошо. Только… Этого недостаточно.
Первым пошевелился Ян, встал, накинул рубашку, разлил по бокалам уже не так сильно пенящееся шампанское и протянул мне с невесёлой улыбкой бокал:
– Ну, спрашивай, котёнок. Я же вижу, как тебе хочется.
– Ты уехать собираешься? – произношу и понимаю, что Ян специально довёл до Таи эту новость, чтобы она рассказала мне. Прекрасный манипулятор, мой Ян. – Хм… Ты умён.
