Текст книги "Меня больше нет (СИ)"
Автор книги: F-fiona
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
– Безотказная тёлка, – белозубо улыбнулся Марат, и грубость стала выглядеть мило.
Когда закончились съёмки, я выдохнул. Чувства внутри были самыми разными: от тоски до мучительного страха. Когда Ян смотрел так на Марата, я не верил, что он чувствует ко мне что-либо.
Я понуро поплёлся в гримёрку, оставив этих двоих на площадке. Интересно, кто пригласил Марата сюда? Данил, кто ж ещё. Ян был не в курсе. Зачем? Меня позлить? Но как он узнал, и что именно ему известно? Марат вполне мог рассказать о том, что Ян был моим «хозяином»… А так не хотелось об этом вспоминать сейчас. Я рассеянно взял сотовый в руки и вертел. Экран вспыхнул, и я увидел двадцать восемь пропущенных. Что за?.. Несколько незнакомых номеров и двадцать от Васьки. Сердце забилось тревожней. Я нажал на его имя и вслушивался в гудки.
– Алло! – заорал друг на том конце. Я выдохнул с облегчением, лишь для того, чтобы снова напрячься, когда Васька продолжил: – Тёма, я в травмпункте!
– Что?! Ты в порядке?
– Как тебе сказать…
– Димка, мать твою, что случилось?!
– Тёмочка, ты приедешь? – он разрыдался. Всхлипывал в трубку, и я словно видел его перед собой в растянутом свитере, длинным рукавом которого он вытирает нос.
– Конечно, где ты?
– Во второй. Приезжай, пожалуйста.
– Бегу, Дим, бегу. Ты потерпи.
Я метаюсь по гримёрке. Так. Деньги. Куртка. Ян… Он сейчас мне нужен как никогда, но сейчас его мысли не со мной. При всех он пошлёт меня. Я был уверен, что он даже не отреагирует на просьбу отойти перекинуться парой слов. Ведь это Ян. Я тоже неплохо его изучил. Имидж. А тем более, когда школьный король встретил школьного принца. Я невесело улыбаюсь, и тут снова звонит телефон. Не Васька, незнакомый номер.
– Да.
– Это Артемьев Артём? – суровый женский голос.
– Да, – в этот миг я почему-то больше всего не хочу быть самим собой.
– Вас беспокоят из института.
Блять.
– Вы отчислены.
– Но…
– Артемьев, то, что вы добились успехов в мире шоу бизнеса, ещё не значит, что вам будут автоматически ставить хорошие отметки.
– Я понимаю, но…
– Вы отчислены, – безжалостно отрезает она. – У вас прогулов больше, чем у всех из вашей группы. Вы не сделали ни одно задание преподавателей, не выступили ни с одним рефератом.
Это так, так. Но я как раз собирался это исправлять.
– Пожалуйста, – тараторю я, – пожалуйста, я был в больнице, не мог посещать занятия.
– Это правда?
– Конечно, – я услышал нотки интереса в её голосе, это воодушевило меня. – Я покажу вам больничный.
– Что ж, Артемьев, я жду вас в кабинете декана через час.
Я не успею. Как же Васька?
– Я не смогу.
– Это ваш последний шанс, Артемьев. Решайте сами.
Конечно, она бросила трубку. А я схватился за голову. Что мне делать? Почему именно сейчас? Всё и сразу? На душе ещё кошки скребли из-за появления Марата, а тут Васька в больнице, я почти отчислен… Телефон звонит снова. Нет, ну по закону вселенского равновесия плохого быть не может. Я ошибался. Ой, как ошибался.
– Это Артемьев Артём?
Блять… С трудом сдерживаюсь, чтобы не брякнуть «нет».
– Да, это я.
Мужской, выдержанный голос.
– Вас беспокоят из пятнадцатой больницы.
Внутри что-то сжимается. Первая мысль о Димке. Но речь не о друге…
– Это лечащий врач вашего отца. Он уже третий раз попадает к нам, а вы ни разу не пришли к нему. Я понимаю, что вы звезда и крайне заняты, но ему будет очень приятно. Насколько я могу судить, он в сильнейшей депрессии.
Я ошарашен. Телефон выпадает из рук, и я несколько удивлённо нагибаюсь и его поднимаю. Папа в больнице… Третий раз… В депрессии… Почему-то сразу вспоминается мама. Красивая, улыбающаяся, а потом она же в гробу. Её кожа белая, как и снег вокруг. Мне холодно, слёзы замерзают на щеках, но я продолжаю плакать.
Дома отец сразу выкидывает все её вещи. Мне удалось лишь схватить маленькую брошку, наверное, стеклянную. Это был красивый цветок. Лилия вроде… Папа никогда не был ласков. Никогда не дарил маме цветы, никаких подарков даже на день рождения. Только эту брошь, когда мама родила ему сына.
Прихожу в себя от тревожных интонаций в голосе врача:
– Вы в порядке?
– Да. Я приеду. Скажите куда.
Мне диктуют адрес. Я благодарю и сажусь в кресло, перевести дух. Именно сейчас, именно в одну минуту. Я должен быть в трёх местах сразу. Вторая поликлиника, где Васька, находится далеко. Я не успею за ним и в институт. Никак. К папе можно позже, главное успеть до шести, пока часы приёма не кончились.
Нужна помощь. Ян мог бы забрать Ваську, а я пока смотался бы в деканат… Да что же это за день, а? Чёрт возьми, нужно торопиться. Димка, наверное, рыдает всё ещё. Надеюсь, он в порядке.
Сглатываю и иду к Яну. Он всё ещё треплется с Маратом. Оба недовольны, когда их прерывают.
– Что, зверушка, так и не научен хорошим манерам? – он говорит это по-английски, не знаю почему. Но, наверное, не для того чтобы пощадить мои чувства.
Щёки краснеют, так и подмывает ответить на унижение, но я ровно обращаюсь к Яну:
– Можно тебя на минутку?
Он раздражённо вздыхает. Словно это и не его губы оставляли на моём теле влажные следы, словно и не его руки с силой прижимали меня к себе, словно и не было той страсти между нами. Как за пару часов мы стали такими чужими?
– Это важно, – я молю. Пожалуйста.
Кивает, мы отходим к стене.
– Ян, мне нужна помощь. Васька в травмпункте, а меня вызывают в деканат.
– Я здесь при чём?
Прекрасно он вжился в роль. Я повторяю:
– Мне нужна помощь. Ты бы съездил за Васькой, а я в деканат?
– Тём, прости, но у меня ещё интервью, потом у Марата конференция, на которой я должен присутствовать. Езжай в институт, твой Васька подождёт. Прости.
И он уходит, оставляя меня наедине со своими проблемами. Хочется заорать от досады и злости, но я лишь посылаю Марату, пристально следящему за нами, воздушный поцелуй. Он морщится. Если нельзя сделать всё и сразу – ничего.
Я спускаюсь прямо в одежде для съёмок вниз, ловлю попутку, и через час я в поликлинике. Бегу как сумасшедший по коридору, пока меня не окликает тоненький голосок. Васька с пластырем на носу, подбитым глазом и гипсом на руке.
– Только не говори, что упал, – голова ясная, как никогда.
– Нет.
– Это он, да?
Меня охватывает такая ярость, словно в меня вселился сам дьявол. Этот урод не смеет причинять боль моему другу! Если бы он был сейчас передо мной, я бы убил его.
– Тём! – он обнимает меня здоровой рукой. – Он не виноват, он только стукнул меня, это я сам упал…
Васька… Я прижимаю друга к себе, закрываю глаза. Васенька… Такое наивное существо. И нос сам собой сломался. Конечно. Но я ничего не говорю по этому поводу.
– Вася, ты родителям говорил?
Он прячет глаза. Так я и думал.
– Позвоним твоей маме, что-нибудь соврём, поживёшь у меня… А рука… Ну, на физкультуре сломал. Говорить не хотел, чтобы не беспокоились.
Друг обрадованно кивает. Я тяну его к частнику, который всё ещё ждёт меня у ворот больницы. Усаживаю Ваську на заднее сиденье и сажусь рядом:
– Ты не против, мы не сразу домой?
– Нет, конечно, – он пытается улыбнуться, но тут же морщится.
Сейчас мы поедем к отцу. Пока ещё можно.
***
Я его не узнаю. Похудел, осунулся, давно не брился.
– Папа… – шепчу я и ощущение такое, что внутри взорвались тысячи бомб. Больно, грустно, обидно.
Кидаюсь к нему и прячу лицо в его руках.
– Тёма… – он не верит. – Тёмка!
Обнимает, тоже плачет. Блять, папа, ты кричал, что мужики не плачут!
– Господи, Тёмка…
Ты не веришь в Бога, пап!
– Пап…
Я сжимаю его в объятиях, чувствуя выступающие рёбра под пижамной рубашкой. Жмурюсь крепче. Я больше не уйду, больше не вычеркну тебя из своей жизни. Я плачу, как ребёнок. Папка, ну для чего я жил? Мне всего девятнадцать лет, а я успел разрушить так много. Мои отношения приносят больше боли и разочарования. Я отдаю и не получаю. Зачем всё это? Должна быть свобода, а я привязан. После всего пришло понимание, я знаю, что мне делать, а не могу. Мне никогда не отдать этот долг, никогда не освободиться. Всё это, захлёбываясь, я рассказываю папе. Вряд ли он что-то понимает из непрерывного потока слов, но мне легче. Батя молча гладит меня по голове, вытирает мне нос своим большим клетчатым платком.
– Прости, – я отстраняюсь и только замечаю, что в палате ещё три кровати. Владельцы которых деликатно вышли в коридор.
– Это ты прости, сынок, – он улыбается. Чёрт возьми, батя улыбается. – Знаешь, жизнь так коротка… Ты молодец. А твои проблемы… Я обещаю, я что-нибудь придумаю. Правда.
– Пап…
– И это ничего, что ты не такой, как все, ничего. Я привык.
Батя, блин. А я тоже герой. Припёрся утешать, вытаскивать из депрессии.
– Посетители! – зычный голос из коридора. – На выход!
– Ты приходи завтра, – батя просит, – поговорим.
– Обязательно, – уже в дверях. – А что с тобой, пап? Это серьёзно?
– Гастрит чёртов, – он снова улыбается. Постаревший, родной. – Но ты не бойся, я не умру. Не на того напали.
***
Васька спит со мной, поскуливает во сне, а я не могу сомкнуть глаз. Господи, как же я устал от наших отношений с Яном… Никогда ничего не наладится.
3 апреля
Прямо с утра позвонил Данил и самым ехидным голосом оповестил, что съёмок не будет. Целую неделю. Вау. Даже не знаю, радоваться или плакать.
Васька рассказал мне о том, что произошло. Он напросился к Мишке домой, после пары бокалов вина они оказались в спальне, всё шло гладко, а затем этого дебила клинануло, и он заехал Ваське по лицу, орал, что не пидар. Ну, конечно. У «не пидаров» не стоит на парней. Урод, блять!
Родителям Васьки мы наплели что-то, и они поверили. Друг мог оставаться у меня две недели.
Я сходил в институт. Это было сложно, очень сложно. Но я смог. Меня не отчисляют. Я отдал статьи Маше, которая офигела, наверное. Денис не поверил, когда я протянул ему папочку с шутками и сценками для КВН. Потом звонил радостный, возбуждённый, благодарил. Я их просто спас, скоро очередное выступление, а у них туго со скетчами.
Был у отца. Поговорили. Хорошо так. Он рассказал о себе, о том, чем занимался, внимательно слушал меня. Будто и не было этих двух лет. Было легко.
Ян не звонил.
4 апреля
Мы с Васькой решили отсидеться до конца недели дома. Мне не хотелось покидать нашу «берлогу», я сделал исключение лишь для отца.
Причина отсутствия съемок выяснилась вечером: меня временно заменили Маратом. Круто. Сил злиться уже не было.
Хоть меня и предали.
5 апреля
Кто бы мог подумать, но объявился Мишка. Когда я увидел его на пороге моей квартиры в косухе и зелёной бандане, то прифигел. А затем со всей силы вмазал ему по лицу за Ваську, который даже не удостоил свою любовь взглядом и захлопнул перед ним дверь. Моя школа.
6 апреля
Принесли огромный букет роз. Васька визжал от восторга.
7 апреля
Завтра в институт… Снова звонил Данил. Меня отстраняют ещё на неделю. Круто.
8 апреля
Батя поджидал меня с хитрым видом. Рядом с ним сидел мужичок из соседней палаты.
– Тёма, это Георгий Валентинович, он адвокат. Я рассказал ему о твоей проблеме. Выход есть.
– Какой же? – от радости у меня с удвоенной силой забилось сердце.
– Мы всё решим юридически, – мужчина деловито поправил очки. – Во-первых, откуда такие цифры? Я пересмотрю твой контракт, остальные документы, глянем, что там со страховой и с машиной. Уверен, что сумма уменьшится вдвое.
– Но это всё равно около миллиона, – возразил я, хотя новость была хорошая.
– Молодой человек, погодите. Мы выиграем вам рассрочку, потому что наверняка ваши работодатели после обращения к юристам захотят, чтобы вы выплатили всю сумму сразу. В это же самое время мы продадим квартиру и погасим долг.
– Продадим квартиру? – тупо переспросил я. – Какую?
– Тём, – мнимо-безразлично начал батя, – она большая, двухкомнатная, зачем мне такая? Продадим, я куплю себе однушку, а с остатка погасим твой долг.
– Я не могу, – решительно встаю. – Нет, я сам виноват, сам и исправлю.
– Молодой человек, – осаждает меня адвокат. – Ваш отец хочет вам помочь. Кто, если не он? И это не предложение. Если бы у вас был ребёнок, который попал бы в такую ситуацию, разве вы бы не помогли ему? Это долг всех родителей. Я бы продал всё. От помощи родителей нельзя отказываться. Я надеюсь, что для вас это будет уроком. Вы всё поняли?
– Д-да, – от сурового и несколько учительского тона мужчины стало не по себе. – Простите.
– То-то же, – он улыбнулся, понимая, что был излишне строг. – Завтра меня выписывают, мы поедем к нотариусу, подпишем доверенность, и я буду заниматься вашей проблемой. Всё будет хорошо.
– Всё будет хорошо, Тём, я же обещал, что придумаю что-нибудь, – произнёс батя.
– Спасибо, папа, спасибо.
Я никогда в жизни не был так никому благодарен. Мысль о том, что я вырвусь из этих пут шоу бизнеса, окрыляла. Мой отец самый лучший в мире.
9 апреля
Весь подъезд был усыпан цветами. Блин, это же сколько Мишка денег потратил? Васька восхищённо поднял с пола хризантему и посмотрел на меня сияющими и огромными глазами Спанч-Боба:
– Тём, как думаешь?..
– Нет! – резко ответил я. – Этот козёл тебе руку сломал! И нос!
– Но он не виноват…
– Вася, ты придурок.
Он обиделся и молчал, пока мы спускались в лифте.
«Козёл» ждал нас у подъезда. Понурый, с фонарём (я подбил) под глазом и с огромным белым медведем в руках. Блять, ну Васька совсем растает. Но друг держался молодцом. Даже не посмотрел на Миху, нарочито прошёл мимо. Правда, в автобусе захлюпал носом, за что получил подзатыльник.
***
В институте возле меня собралась толпа. Я не оставался один ни на секунду. Меня ждали в аудитории, в коридоре, в туалете. Казалось, все знали, что я продолжаю учёбу. Девчонки визжали при моём появлении, парни улыбались. Каждый хотел перекинуться со мной парой фраз, пожать руку. Мой карман распух от второпях написанных номеров телефонов на клочках бумаги, автографов я дал штук сто.
Стасик изгалялся в остроумии. Угадайте, какая была главная тема? Моя скромная персона.
После института мы заехали к нотариусу, где нас ждал Георгий Валентинович. Я быстро расписался на доверенности, правда, прочитав её перед этим. Чем заслужил удовлетворённый взгляд нотариуса и адвоката.
Мы неспешно шли с задумчивым Васькой от автобусной остановки. Вдруг я остановился.
– Васька, – у меня перехватило дыхание, – а когда пришла весна?
Снег сошёл, была плюсовая температура. Из-под чёрной земли проглядывала несмелая зелень травы, вот-вот распустятся разбухшие почки на деревьях, в воздухе витало что-то такое новое, возрождающее.
Как мы прозевали такое чудо?
11 апреля
Васька захворал и остался дома. Пришлось мне одному выдерживать натиск сумасшедших поклонников. Столько желающих посидеть со мной за одной партой не было никогда.
Заехав после занятий в Макдональдс и купив Ваське вкусненького, я открыл своими ключами дверь (ведь друг мог спать), прошёл в спальню и охренел от увиденного. На кровати лежал Мишка, раздетый по пояс, на нём сидел мой прекрасный и ненаглядный дружочек почти в неглиже. Они ласкали друг друга с таким пылом и страстью, что мне стало немного завидно. Пока они не перешли к более интимным действиям, я громко произнёс:
– Смазка под кроватью.
Оу, какой эффект возымела эта фраза. Васька подскочил, словно испуганный кот, до потолка. Миха скатился с кровати, напялил Димкину футболку, которая была ему мала и выглядела так, словно взрослый надел вещь ребёнка.
– Мы тут… – стал оправдываться Васька.
– Бактериями обменивались, – продолжил я за него.
– Тём…
Но я повернулся к Михе.
– Если на Ваське появится хоть синячок, – угрожающе начал я, – то тебе не жить.
– Нет, что ты, никогда. Я согласен, – закивал Мишка с такой уверенностью, будто стоял перед алтарём. Мне кажется, он сейчас был готов подставить свою задницу Ваське.
– Тогда… Я благословляю вас, гомики мои.
– Тёма!
– Ну, блин!
И на меня накинулось сразу два счастливых гомосексуалиста.
15 апреля
В институте было всего две пары, я отсидел, вызвался делать реферат, показал язык Стасику и решил прогуляться пешком до дома. Эти два голубка доводили меня своими невозможно счастливыми рожицами. Миха так трогательно ухаживал за капризничающим по поводу и без Васькой, что я явно был лишним. Скоро они собирались к врачу, показать нос и руку. По мне так прошло ещё слишком мало времени, чтобы там что-то срослось, но теперь, когда их двое, разве их можно было переубедить?
Каждый день, каждую минуту своей жизни я думал о Яне. Конечно, во мне говорили обида и злость, но я скучал. Этого нельзя было отрицать. Хоть я и демонстративно переключал канал, когда появлялось «наше» шоу, вечером я садился за ноутбук и забивал его имя в поиске.
Сегодняшний день не стал исключением. Я перешёл по ссылке и почувствовал, как внутри медленно-медленно рассыпается по кусочкам моя душа. На фото Ян целовал Марата.
Апрель. Часть 3
Арты))
Ну кто бы мог подумать, что Риту нарисуют:
http://static.diary.ru/userdir/2/8/9/5/2895756/75177166.png
от Maxim Night
(обещание дорисовать получено)))
И маленький шедевр от Dr. ViViD:
http://cs301104.userapi.com/v301104780/13d9/7HZcpqt0e8Q.jpg
16 апреля
Я был разбит. Это перечёркивало всё, что было между нами. Влюблённый Васька не замечал, что я бегаю в подъезд курить каждые полчаса. Мне было плохо. Но я не пил, держался, хотя хотелось забыться.
Всё так же ходил в институт, даже что-то отвечал на парах. Иногда.
Батю выписали, он выглядел как огурчик. Искал покупателей.
А я хотел умереть.
21 апреля
Возле подъезда меня ждала знакомая мазда. И Данил, скрестивший руки на груди.
– Привет, красавчик.
– А чего не котёнок? – вздыхаю я.
– Да, таких коготков у котят не бывает, – он грустно улыбается, – натравил ты на нас такого монстра… Давай договоримся по-хорошему? Отработаешь годик…
– Никакого годика, Данил.
– А где же ты найдёшь один миллион пятьдесят тысяч триста тридцать рублей?
О, какая точная сумма. Неплохо постарался Георгий Валентинович. Нужно будет его как следует отблагодарить.
– Тридцать рублей могу вернуть сейчас, – шучу я.
– Не нужно, спасибо, – он морщится. – Что-то не пользуется без тебя шоу популярностью.
Сейчас Данил выглядел моим ровесником. Таким же как и я, запутавшимся, делавшим то, что не по душе.
– Папа ещё не вернулся, да? – попытался угадать я и попал в точку, судя по кислому выражению.
– У нашей компании новый владелец, вот он и подзадержался, – протянул он.
– Кто?
– Ты не знаешь, один богатый хер. В общем, я что хотел… Может как-то договоримся?
Парень просил. Но я был непреклонен. Усмехаясь, произношу:
– Договаривайся с моим адвокатом, – и скрываюсь в подъезде.
Чёрт, всегда хотел так сказать.
***
Чтобы сделать себе больней, я попытался найти то фото, где Ян целуется с другим, но его нигде не было. Даже с того сайта, где я увидел его впервые, оно оказалось удалённым.
25 апреля
– Тёмочка, ангел мой, – раздалось противное в трубке, и я понял, что Артур вернулся. – Ты чего на нас своих шавок натравил?
– Давай по делу, Артур.
– По делу, так по делу. Тащи свою задницу ко мне. Можешь захватить адвоката.
Он бросил трубку, но до того как он сделал это, я услышал «сопляк».
***
Георгий Валентинович не смог поехать, но надавал мне столько советов, что впору было сдавать самому экзамены на адвоката. Идти я не хотел, но понимал, что нужно. Если быть откровенным, то я не хотел встречать Яна. Знакомое здание, от одного вида которого крутит живот. Знакомый кабинет. Знакомый урод в кресле босса.
– Привет, Тёмочка, – Артур сладко мне улыбается.
– Сразу к делу, – бросаю я.
– Решать буду я, щенок.
– Я с диктофоном, – блефую, как научили. – Это так, на случай. Я, конечно, понимаю, что тебе глубоко плевать на этот незначительный факт, но не хочется, чтобы это было для тебя сюрпризом. Артурчик.
Он багровеет. Хватает ртом воздух. Кажется, пока я его не видел, он прибавил килограммов пять.
– После всего того, что я для тебя сделал, ты так? – орёт он.
– Ха-ха, придурок! – не выдерживаю я, сжимаю кулаки от злости.
Наверное, мы бы кинулись друг на друга, если бы не зашёл Данил.
– Пап, у него диктофон. Не стоит.
– Что ж ты не научил сыночка хорошим манерам? – зло смеюсь я. – Подслушивать нехорошо.
– Ещё одно слово и… – Артуру не даёт сказать ярость.
– Давайте разберёмся спокойно, – предлагает Данил дрожащим голосом. – Пап…
Артур выдыхает и вдруг, как ни в чём ни бывало, улыбается. Двуличная тварь.
– Ладно. Три выпуска шоу, так сказать, прощальных, последние две вечеринки, и ты свободен. Я даже уменьшу сумму долга до одного миллиона.
– Как же это щедро с твоей стороны, – умиляюсь я. – Нет.
– Будешь пахать ещё три года на меня! – снова срывается Артур.
– Пап.
Возвращает задницу на кресло. Я пораскинул мозгами и понял, что нужен им. Нужно прийти к компромиссу, иначе это не кончится. Жутко, просто невозможно жутко не хотелось сниматься с Яном, тем более посещать вечеринки, но это самое малое, что могло быть.
– Девятьсот тысяч, – окончательно говорю я.
– Девятьсот пятьдесят, – отзывается Артур.
– Идёт.
Данил выдыхает.
– Начинаем завтра, – мужчина, скривившись, потирает виски. Что, голова болит? Так тебе!
– Мой адвокат должен посмотреть бумаги…
– Так пусть приходит и смотрит!
Орёт не сдерживаясь. Чёрт, довёл я мужика. Хы.
***
Ночью не сплю, смотрю, как Васька обнимает своего огромного медведя. Уже стало легче. Ян не умеет любить. Я знал это с самого начала. И всё равно как дурак на что-то надеялся. Вспоминаю, как испытывал кайф, подчиняясь ему. Тогда это был единственный способ быть с ним. Тогда этого было достаточно. Он причинял мне боль, словно пытался отомстить за всё. Отомстил?
26 апреля
Георгий Валентинович внимательно читает допсоглашение к контракту. Поднимает на меня глаза:
– Ты фактически их собственность всё это время.
В принципе, этого я ожидал. Как же иначе? Опять я пропущу институт, но там я договорился. Киваю.
– Тогда всё нормально. Кстати, отец нашёл покупателей. После майских праздников его квартира будет продана.
– Это хорошая новость.
– Всё будет хорошо, Артём.
Адвокат уходит, а я роняю голову на сложенные перед собой руки. До начала съёмок полчаса. Ян здесь (я понял по разговорам девочек), но со мной делить одну гримёрку отказался. Как мы будем работать на площадке? Чтобы отвлечься, я набираю Ваську. Друг берёт не сразу, запыхавшийся, и я понял, что помешал чему-то важному. Мы перебрасываемся парой фраз, и я отключаюсь. Чему быть – того не миновать. Подбодрив себя, я выхожу, занимаю свой диванчик, мне тут же поправляют грим. Стараюсь не смотреть в сторону Яна, который стоит с Маратом. Слишком близко, слишком интимно ему улыбаясь уголками губ. Это уже было, было…
Ненавижу… Блять, словно я вернулся в школу.
Нет. Я не сдамся. Сегодня особенная передача, много приглашённых звёзд, новостей. Нужно быть на высоте.
Ян садится напротив, лживо улыбается в камеру. Вижу, как на его шее пульсирует венка. О, кто-то нервничает? Или, быть может, злится? Отлично.
– Хорошего дня, – начинает он.
– Вы на Первом Музыкальном, – перебиваю я.
– Для начала… – пытается продолжить он, но снова встреваю я:
– Хочу представить вам…
– Замечательного человека…
– Настоящую красавицу…
– И просто хорошую девушку…
– Полину Стар!
Произнеся последнюю фразу, мы уставились друг на друга с нескрываемой злостью. Девушка процокала на своих каблучках и села рядом с Яном, чувствуя себя лишней.
Мы продолжили в том же духе – воруя реплики друг друга. Странно, но режиссёр нас не останавливал. Перчика хочется? Я не удержался от подколки, Ян тоже, и это переросло в словесную баталию. Чем дальше, тем тоньше становились наши язвительные шутки, тем больше чувствовалось напряжение.
Когда режиссёр объявил перерыв, мы выдохнули. Я заперся в гримёрке, чувствуя себя так, будто разгрузил вагон.
Так нельзя.
Я вернулся на площадку немного успокоившись и готовый сдерживаться. Это моё состояние продержалось ровно три минуты. Ровно три подколки Яна.
Одна певичка возмутилась:
– Я не могу так сниматься!
Но решала здесь не она. Мы продолжили.
***
Мы работали до позднего вечера. Из отснятого материала могло бы получиться несколько шоу, честное слово. А я с ужасом думал, что если так будет дальше, то я сойду с ума.
Подавленный и невесёлый, я листал завтрашний сценарий, обсуждая незначительные нюансы с режиссёром, как вдруг что-то заставило меня повернуть голову.
Окружённая ореолом света ко мне приближалась девушка. Хрупкая, точёная, невесомая. Аккуратненький овал лица, окружённый кудряшками с кокетливым бантиком на них, светлая рубашка и короткая плиссированная юбка, которая выглядела бы вульгарно, если бы не плотные чёрные колготки и милые туфельки, как у школьниц. Девушка широко мне улыбалась, а я не верил своим глазам. Затем подскочил, закружил эту крошечную фею, прижал к себе. Тая в ответ так звонко рассмеялась, что я в один миг стал счастливым.
27 апреля
Полуночное кафе было уютным. Мы сидели друг напротив друга и держались за руки. Иначе просто невозможно. Я не верил, что Тая здесь, со мной.
– Ты стала такая красивая, – шепчу я, замечая, что ни усталости, ни тревог больше нет.
Она смеётся, кокетничает:
– А в школе такой не была?
– Была, но…
– Но всё было иначе, да?
Киваю. Как же с ней легко.
– Ты тоже ничего, – она отпивает кофе. По её тону я понимаю, что «ничего» значит намного больше.
– Что ты делаешь здесь?
– То же, что и Марат, – я хмурюсь, а она поясняет: – Один козёл пригласил нас сюда. Участвовать в шоу я отказалась, но тебя не увидеть не могла.
– Ты учишься? Где?
– Да не поверишь – в Гарварде.
Я присвистнул. Круто. Один в Англии, другая – в Америке. Золотые детки.
– А как ты так просто уехала?
– Взяла м-м… как же это по-русски, типа отпуска.
– Так можно?
– Да, дурачок. У вас это называется академ, – вспомнила она.
Мы разговаривали полночи. Вспоминали, смеялись, она рассказывала о себе, я – о своих писательских замашках. И было совершенно всё равно, что завтра сьемки, что меня будут отчитывать за мой уставший вид. Всё самое главное сейчас сконцентрировалось в Тае.
Я проводил её в отель (её родители переехали в штаты почти сразу, как она поступила в Гарвард, и продали всё имущество в России), мы долго не могли проститься, бесконечно улыбались друг другу. Потом я взял такси, вернулся счастливый домой, встретив Ваську на кухне, закружил его в танце. Он удивлённо отстранился:
– Тём, ты выглядишь таким влюблённым. – И дальше всё испортил: – Вы помирились?
***
Сегодня было хуже, чем вчера. Выглядел я не так уж и плохо, умелые ручки девочек-гримёрш всё скрыли. А вот Ян бесновался. Впервые видел его таким несдержанным. Он кричал на всех, дерзил звёздам, срывал сьёмки. Прямо в камеру резко высказался по поводу творчества любимицы молодёжи Виталии. Я потом успокаивал девчонку, которая перевела полпачки носовых платков.
Даже режиссёр вышел из себя, объявил, что так снимать невозможно, и отправил всех по домам до завтра. Получалось, что моё «наказание» удлинилось, но мне было всё равно.
Я мчался к Тае, не забыв позвонить папе, поинтересоваться о здоровье, затем Ваське, спросить о том же. Девушка встретила меня в белом платье с коротким рукавом.
– Не замёрзнешь?
– Ты же не дашь…
Но она всё-таки захватывает тонкий плащ. Хотя я бы точно не дал ей замёрзнуть.
***
Когда я с ней, время летит незаметно. Мы побывали на набережной, прошлись по тихим улочкам города, поужинали в итальянском кафе. Опять не могли проститься. Когда я вернулся домой, было уже темно.
– Васька, – позвал я.
– Я тут, – отозвался друг из спальни.
Тут я заметил пару чемоданов у входа.
– Вась?
То, что друг задержался у меня, не особо тревожило. Как и то, что мы до сих пор спали в одной кровати (что, безусловно, бесило Мишку). Васька потаскал из своей квартиры сюда вещи, раскидывал их повсюду. Однако чемоданы могли означать только одно.
– Ты возвращаешься домой?
– Нет.
Он краснеет.
– А не слишком ли вам рано жить вместе? – я сажусь рядом с другом. – Да и где?
– Миша с нового года работает, зарабатывает неплохо, мы будем снимать квартиру.
– Но как же твои родители?
– Они пока будут думать, что я у тебя… Поверь мне, они как обычно заняты собой.
– Димка, – было немного страшно за друга и хотелось верить, что всё будет хорошо у них с этим странным субъектом, обожающим кожаные вещи.
– Он носит мой подарок не снимая, – зачем-то говорит Васька, намекая на тот дурацкий клык. – Тём, пообещай, что тоже будешь счастлив. Если человек не делает тебя таким, то он не твой.
Сразу вспомнилась Тая. Как хорошо и спокойно было с ней. Обнимаю друга в ответ. Пока он не распустил нюни, шутливо толкаю на кровать и томно говорю:
– Но эта ночь наша, да?
– Придурок! – он отталкивает меня и смеётся.
Будь счастлив, Димка. А Мишку я собственноручно задушу, если что.
30 апреля
С трудом удалось доснять второй выпуск шоу, который вымотал нас всех, благодаря невозможному Яну. Особенно доставалось мне, но у меня была защита – Тая. Одна мысль о ней вызывала идиотскую улыбку.
Работать было невозможно, и, подумав, всё-таки режиссёр решил взять таймаут, долго обсуждая это с Артуром.
Мне это было только на руку. Я проводил всё своё время с Таей. Тут как раз батя собирал вещи, натаскал коробок из супермаркета, и ему нужна была помощь. Тая вызвалась, конечно. В джинсах и футболке она выглядела ослепительно. Вообще, мы с ней прекрасно смотрелись.
Отец был на седьмом небе от счастья, когда я привёл девушку. Подмигивал мне, охотно с ней общался. Мы трое прекрасно находили общий язык. В конце трудного дня заказали пиццу и сидели на полу, поедая её. Трудно представить, что на месте Таи мог быть Ян. Никогда такого не будет.
Май. Часть 1
6 мая
Сегодня была вечеринка по случаю моего ухода и окончания съемок. Что было особенно забавно, потому что третью часть мы так и не начинали снимать. Конечно, из-за нашего короля. Я даже задумался, не слишком ли ему много почестей?
Тая выбрала для меня тонкий свитер в крупную чёрно-красную полоску и узкие брюки. Сама она не смогла бы прийти, потому что приезжала её давняя подруга из какого-то путешествия.
Я мечтал свалить при удобном случае, рассеянно слушал Данила, не отходившего от меня. Пил минералку и только из бутылки. Не то чтобы я опасался, но бережёного, как говорится. Ян сидел в другом конце зала с Маратом. Не скажу, что они выглядели особо довольными.
Вообще, тут собралась вся тусовка города. Много знаменитостей: артистов, музыкантов, политических деятелей, писателей и журналистов. Артур лыбился, как Чеширский кот. Нет, котище.
Веселье набирало оборот. Танцы становились жарче, тосты пошлей. Блин, долго ещё? Я глянул на часы. Только десять вечера. Так, нужно потихоньку пробираться к выходу. Только в туалет схожу. Пройти незаметным мне не дали, каждый норовил пообщаться, выпить на брудершафт. Буквально с боем пробираясь к уборной, я привалился к двери, оказавшись там. Рано расслабился. Ян хмуро смотрел на меня из зеркала, ко мне он стоял спиной и до того, как я зашёл, мыл руки.
