Текст книги "Город, стоящий у солнца (СИ)"
Автор книги: Exile_kun
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
– Сядь.
– Это чёртов бред! И я эту херню больше слушать не собираюсь! – проорал сей в лицо и двинулся к выходу.
– Стой, – Найт поднялась со своего места.
– Да пошли вы! – бросил я через плечо. Раздался резкий щелчок, и удар плети по ногам заставил меня упасть.
– А ты не думал… – Найт шагнула ко мне, покачивая своим оружием, лежавшим всё это время где-то за подлокотником её кресла, – ты не думал, что именно эта неспособность признать свои желания, сознаться в них, принять их, позволить этому месту исполнить их, и делает людей безымянными. Когда они сознательно заставляют себя хотеть вещи, которые их душе противны, когда они обманывают себя и подавляют в себе истинные желания…
Я вскрикнул от новой боли, когда плеть Найт рубанула по моей спине.
– Обычно, бить людей через одежду не стоит, волокна ткани загрязнят рану, вызовут заражение и всё такое, – сообщила девушка, замахиваясь для нового удара, – но человек, стесняющийся признаться в своей тяге к морю и старательно обманывающий себя и окружающих, в итоге становится рабом на галерах. Человек, боящийся реализовать свою тягу к архитектуре, навечно останется вкалывать на стройках. Живую мебель тебе уже показывали. Если мир чуть ли не на тарелочке с голубой каёмочкой приносит тебе прямо под нос то, чего ты в глубине души желаешь, а ты нос воротишь и кричишь “нет, мне не надо!” – ты сам себе во всём виноват.
Я закусил рукав и попытался вынести следующий удар достойно. Почти получилось. Почти.
– Чем дольше сжимаешь пружину, тем сильнее она ударит, когда разожмётся, – наставническим тоном сообщила госпожа куратор, – а ты из всей своей группы остался последним, кто не примирился с собой. Та сила, что оберегает всех нас, присматривает за нами, помогает нам реализовать свои желания, недовольна тобой. И недовольство это растёт.
Я перекатился на спину и взвыл, корчась от боли.
– Неразумно, – презрительно уронила Найт, – только раны разбередишь. Ты же у нас такой рационалист…
Больно. Блять, это пиздец как больно! Но мне слишком сильно хотелось отомстить, вывести в игру козырь, припрятанный в рукаве. Точнее – пистолет в лодыжечной кобуре. Уже взведённый, патрон в патроннике, УСМ двойного действия – просто нажми на спуск!
БАМ! – звук выстрела раскатился по кабинету, эхом отражаясь от стен. Найт качнулась, кажется, я увидел красный фонтанчик, ударивший из её плеча, впрочем, быть может, мне показалось. До этого дня я ни разу не становился жертвой тёмной магии. Да чего уж – в тот самый момент я понял, что до сих пор больно мне не было ни-ко-гда. Запись моих воплей и катания по полу Найт потом ещё не раз использовала в наших спорах, когда рациональные аргументы подходили к концу. Эта ведьма просто зааплодировала, проговорила какое-то заклинание – и её колдовство по одному переломало мне все пальцы, а потом медленно, несколько часов, сдирало с меня кожу. Найт же своей магией не позволяла мне слишком рано потерять сознание или умереть. И я правда не хочу всего этого описывать.
========== Глава 11. Feuer frei. ==========
Комментарий к Глава 11. Feuer frei.
Матюков насыпало немного.
Интересно, сколько раз нужно умереть, чтобы мозг перестал мучить фантомными болями первые часы после возвращения? Сука, это надо уметь! Я, похоже, мастер заводить прекрасные, дружеские отношения! Беглый взгляд в окно показал, что дом мой кто-то пасёт: в переулке напротив крутился какой-то мрачный субъект, периодически зыркавший в сторону моих ворот. Вот как, значит?
Что ж. Мой дом – моя крепость, мой магазин – всё равно что часть моего дома, чтобы выбраться куда-нибудь вовне мне всегда хватит порталов…
– Жди, жди! – пробормотал я себе под нос, борясь с искушением достать из оружейного шкафа винтовку и шепнуть разок-другой по любому соглядатаю, который только попадётся мне на глаза, – жди, а я пока дома поскучаю.
Но сидеть «в осаде» не самое лучшее времяпрепровождение, надо отметить. То ли нервы, то ли скука, то ли зуд какой-то в голове… В общем, я не нашёл ничего лучше, чем спуститься до портала и перенестись в свой родной оружейный магазинчик. Ну, а что? Давно я там не бывал, повесив все обязанности по уходу за образцами и обслуживанию клиентов на иллюзорных помощников и големов. Ряды стеллажей и оружейных пирамид с пистолетами, автоматами, винтовками, пулемётами, горы коробок с патронами, магазинами, приспособлениями для чистки, ящики запасных частей… Показуха, конечно, страшная, но многим нравится. Всё равно украденный ствол не пронесёшь через двери, да и в помещении весёлых пострелушек устроить не удастся. Не в моём магазине!
Я подошёл к кассе и щелчком пальцев развеял иллюзию продавца, усевшись на его место. Забавно, в ящике стола у этого фантома обнаружился наполовину разгаданный сборник кроссвордов. Какая реалистичная имитация! Хотя, без посетителей тут и впрямь скучновато. Я включил музыку.
В пустом магазине среди скучающих винтовочных стволов раскатились тихие, грустные гитарные аккорды и женский голос:
«Там, внизу, живешь, и знаешь – либо в небо, либо в омут,
А, гляди ж ты, как бывает – В небесах почти как дома».
– Не отмучился, не выйдет, чья-то жизнь на мушке бьется, – начал негромко подпевать и я сам, – Бог патроном не обидит, кто не сдохнет, тот прорвется!
Звякнувший на открывшейся двери колокольчик я не услышал. Шаги – тоже.
– Идеологически чуждые песни слушаем, – осведомился первый за сегодня посетитель и по-дружески улыбнулся мне.
– Это особая фича – уметь стрелять, как особая карма – жить войной, – мелодично пропел гость, – И не дослужиться, не убежать от печати «Пожизненный рядовой»…
Я выключил музыку и уставился на своего потенциального клиента. Посетитель был строен, скорее даже худощав, по-армейски подтянут, на худом лице выделялись большие зелёные глаза, исполненные печалью, усталостью и злобой. Всё его одеяние напоминало один большой стереотип о местных «революционерах»: нелепая по летней жаре вязаная шапочка, наверняка, растягивающаяся в балаклаву, городской камуфляж, тяжёлые армейские ботинки с высоким берцем… И вымотанное, усталое лицо не особо успешного борца за всё хорошее. Не из развесёлых братцев-дегенератов, значит, бунтующих ради права угрожать людям оружием, безнаказанно убивать, грабить и насиловать. Идейный.
– Александр, – протянул я руку первым.
– Юрий, – ответил он мне. Крепкое рукопожатие…
– Добро пожаловать в мою скромную, – начал я, но вошедший остановил меня жестом.
– Мы давно искали возможности поговорить с Вами с глазу на глаз и без помощи местных информационных сетей. Но Вы что-то не часто в последнее время заходите в собственный магазинчик, – попенял он мне.
– Моё право и моё личное дело – куда и когда мне заходить, – отрезал я. Грубо, наверное, но не люблю я, когда лезут в мои дела.
– Разумеется, никто не собирался Вас в этом упрекнуть.
– Хорошо. И чего Вы хотите от меня? Я простой, скромный оружейник всего-навсего.
– Как минимум – заказать пушки, много пушек. Как максимум – привлечь Ваш талант к нашей борьбе. Буду честен – для меня второе важнее первого.
Ох уж мне все эти «давайте начистоту», «буду честен», «откровенно говоря»! По моим наблюдениям где-то на этих словах аккуратная ложь перерастает в откровенный пиздёж.
– Ещё одна душеспасительная беседа? Третий будете за последние три дня.
Он насторожился.
– Не о нас Вам говорили, надеюсь?
Я позволил себе выругаться, надеясь грубым подчеркнуть свою «прямоту» и «искренность»:
– В душе не ебу, кто Вы и чьих будете.
– Хорошо! – выдохнул мой гость, но в глазах его осталось подозрение.
– Вы тоже о желаниях поговорить хотите? – предположил я.
– Да, и о них тоже.
– Какое совпадение!
– Совпадений не бывает, – ответил гость, начисто проигнорировав мой сарказм, – Вы ведь слышали эту дивную официальную версию? Мол, всё, что хотим мы, то и даёт нам этот мир, бла-бла-бла.
– Ну слышал…
– А не задумывались, почему мир наш тогда так грязен и порочен? Убийства, насилие, жестокость.
– Потому что люди хотят жить в этом дерьме, – бросил я равнодушно и пожал плечами.
– Верно! Именно так, – гость вопросительно посмотрел на меня и после лёгкого кивка закурил, – они желают всего этого. Их научили желать именно этого и ничего другого.
– И в чём тогда твоя революционная борьба? Научить их новому счастью? Хуй там плавал – они старым дорожат!
Кажется, после нравоучительных бесед последних дней во мне накопилось слишком много невысказанных матюков, но собеседнику на это было наплевать. Сам он крепко держался за свою маску благородного борца за свободу и изъяснялся спокойно и вежливо.
– Мы научим их хотеть другого! Хорошего, вечного, правильного!
– Свободная воля? Не, не слышал?
Он рассмеялся и спросил:
– Ты точно про нас ничего не слышал? Мы – «Свободная Воля».
– Да хоть потребители алкоголя! Тут исполняются желания людей, люди меняться не хотят, так как вы их измените?
– А ты не думал, как тут уживаются люди с прямо противоположными желаниями? Те, кто хочет устроить тут Дикий Запад, например, с ценителями мира и покоя…
– Их разводит судьба, как мне сказали.
– Вот и оно! Вмешательство в свободную волю человека! Я сто раз это видел, как благополучный район превращается в гетто с весёлой стрельбой и бандитскими войнами.
– Люди перестают хотеть мира и покоя?
– Нет, оказавшись в меньшинстве сторонники тихой и безмятежной жизни «почему-то» – это слово он выделил голосом, – начинают хотеть уехать. И уезжают ещё до того, как бьются первые окна и появляются на стенах первые граффити. Кто сильнее хочет, тот для мира и в приоритете, желания остальных подстраиваются под него!
– И вы-то своей весёлой ватагой это измените, ага! Ну сколько вас?
– Не могу сказать, не знаю, можно ли тебе доверять.
– И при этом надеешься, что я стану с вами плечом к плечу? – я рассмеялся.
– Надеюсь. Когда мы придём к власти…
– Да с чего ты взял, что вы придёте к власти?
– Потому что наша цель благородна! И мы хотим этого, хотим власти и силы, чтобы воплотить её. Мы жаждем справедливости, и это даёт нам силу, – он возвысил голос, – наша воля к победе и жажда справедливости превысит любую другую волю! А в этом мире кто сильнее хочет, тот и прав.
– И вы готовы пойти на всё ради этого?
– Да! Мы готовы пойти на всё! Мы готовы убивать ради своей цели, мы готовы гибнуть и идти под пытки ради своей цели!
Вот тут я ему поверил. Представил это. Живо представил, как ватага дурных идеалистов пытается устроить переворот во имя улучшения человеческой природы, и один за одним идут на пытки, муки и многократные смерти. На какую-то минуту я увидел своего собеседника висящим на дыбе, исполосованным шипастыми плетьми, с рёбрами, переломанными раскалёнными щипцами. Хотите пострадать за благое дело – пострадаете, как миленькие. Успех в борьбе вам не светит. Я поёжился, и прогнал из головы эти неприятные картины.
– Нам не по пути.
– Что? – задохнулся вопросом мой собеседник, – но как? Я же вижу, что Вы понимаете, о чём идёт речь, Вы понимаете, что я прав.
– Я не собираюсь играть в Че Гевару, да и вам не советую. И мне совсем не улыбается умирать или переносить пытки за ваши грёбаные идеалы. Не хочу. Не буду. И хрен ты меня заставишь, – я посмотрел в его глаза, и увидел, как в них закипает ненависть. Ну наконец-то без масок…
– Ты, сука тыловая, тут жировать будешь, пока мужики кровь проливают?! Да мы тебя на первом же столбе вздёрнем, выблядок! Много тебе князья платят?! Так мы, блять, тебе эти деньги в жопу по монетке засовывать будем, пока тебя как гондон не разорвёт!
Я попытался незаметно проверить, на месте ли кобура, висевшая раньше под столом. На месте. Да что за неделя такая?! Может, мне в отпуск куда-нибудь уехать на полгода, пусть они тут сами между собой разбираются? Хотя нет, полгода тут явно мало. А хорошо орёт, старается. Даже щелчок предохранителя заглушил. Патрон ведь в патроннике, верно? Забавно, как один и тот же факт может с одной стороны служить показателем предусмотрительности, а с другой являться нарушением правил хранения огнестрельного оружия… Я улыбнулся последней мысли, что окончательно взбесило моего визави.
– Ты ещё ржать надо мной будешь, мразота?! – выкрикнул он и схватил с ближайшей витрины пистолет, похожий на старый добрый Маузер. Интересно, он правда думает, что демонстрационные образцы заряжены боевыми?
– Буду! – я ногой оттолкнул стол и поднял левую руку со своим стареньким «Вампиром». Бам! Дымящийся ствол повело вверх, куда-то влево резво брызнула блестяшка латунной гильзы, через миг зазвеневшая об пол, доля секунды, пока затвор отходил назад и возвращался на исходную с новым патроном растянулась в целую вечность… Бам! Бам… Мне так и захотелось крикнуть: «падай, ты убит!» Он и упал. Рухнул, как мешок с говном, выронив так и не выстреливший пистолет и опрокинув ближайший стеллаж с товаром. Табличка на двери сама собой перекинулась на сторону с надписью «closed».
– Ты уж прости меня, – я склонился над ним и сорвал с шеи убитого жетон, – прости, товарищ Семецкий. Но в целях и средствах мы не сойдёмся.
За окном загрохотало так, что я плашмя рухнул на пол, закрыв голову руками. Так ты не один был, друзья снаружи ждали? У этих долбоёбов что, гранатомёты есть? Они что, не в курсе, что здания тут практически неразрушимы? Они, блять, что – идут сюда?! Снаружи один за другим послышались тяжёлые удары и брань. Мой дом – моя крепость, чуваки, мой дом – моя крепость! Если надо, магия и стекло сделает прочнее катанной брони.
Они старались – раз за разом, граната за гранатой, потом, будто осознав, что это ничего не даст, подогнали пузатый броневик и начали обстреливать мой магазин из пушки. Эй, парни, это громко, но мой дом неуязвим. И мой магазин – тоже. Любая частная недвижимость неуязвима – на этом правиле мир строится, не хуже, чем на вашей еботеке с желаниями! Неуязвим!
Но в какой-то момент я заметил, что даже «неразрушимое» колдовское стекло медленно, неохотно, но неуклонно покрывается трещинами. Они войдут. Они так страстно желают этого, что не могут не войти. А я… Наверное, мне успел за прошедшее время до крайности остопиздеть этот магазин. Отличный повод сменить интерьер и провести ребрендинг. Что ж, пошумим! Хочу шуметь! Повинуясь моему дирижёрскому жесту сотни винтовок, автоматов и несколько дюжин пулемётов плавно поднялись в воздух. Дождём осыпались на пол магазины и ленты с фальшпатронами, а от ящиков потянулись вереницы боевых. Я стоял, разведя руки, как дирижёр перед оркестром, как чёртов Избранный, как Нео, как статуя Христа Искупителя в Рио-де-Жанейро… Щелчки магазинов, встающих в пазы приёмников, лязг затворов – это была моя музыка, я купался в этих звуках, я дирижировал ими, – а мои гости уже ничерта не могли нас разглядеть через закопчённые стёкла.
В чём-то наши желания совпали. Вы хотели, чтобы витрины моего магазина разбились? Я – тоже, только чтобы они при этом брызнули осколками наружу. Из динамиков под потолком снова полилась музыка, та же, что играла в моей голове, эти слова просились, срывались с моих губ, и в то мгновение, когда мои незваные гости увидели меня, и поняли, что их ждёт, но ещё не успели даже дёрнуться в сторону эти слова прозвучали. Мы сказали их вместе – я и Тиль Линдеманн в моей аудиосистеме – а нам вторили сотни, тысячи стволов: «Feuer frei!»
========== Глава 12. Психолог. ==========
Комментарий к Глава 12. Психолог.
Что-то мне совсем перестало быть жалко ГГ, а его уже давно пора выводить из болотца привычной зоны комфорта…
Короче, внезапный триггер ворнинг: депрессия, членодевки, изнасилование. Бедный-бедный ГГ.
Всё-таки прав был товарищ Бродский. На многие и многие дни после отгремевшей череды визитов и разборок его строки о комнате стали моим девизом.
«Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно – возглас счастья.
Только в уборную – и сразу же возвращайся.»
Входная дверь моего дома оставалась заперта, портал деактивирован, с теми людьми, что отстраивали после погрома мой магазинчик, я о общался только в информсети, так же заказывал еду и питьё – деньги позволяли. На улицу не хотелось. Пару дней и ночей – особенно ночей – за окном гудели сирены, слышалась трескотня автоматов, крики и взрывы, потом всё стихло. Желание горожан спокойно спать и ходить по улицам вкупе с решимостью «революционеров» пострадать за благое дело оказались куда сильнее жажды перемен. По инфосети совсем недавно транслировали показательный процесс над главарями – я не смотрел. Не было желания.
Госпожа куратор не держала на меня зла, я знал это, просто как данность, априорный факт, но разговора со мной она не искала, да и мне нечего было ей сказать. Требовать извинений глупо: на своей территории Найт была в своём праве. Извиняться самому не за что: я был в своём. Шли дни.
Моего «гостя» и его ближайших соратников приговорили к разнообразнейшим пыткам и многократной смерти. Бывает. Я не сочувствовал им и не испытывал никакой вины за то, к чему привёл этих людей их свободный выбор. Не моё дело. Не жаль.
Годовщина нашего пребывания в этом мире подкралась неожиданно. Госпожа куратор разослала приглашения, потом напоминания… В моём почтовом ящике накопилось открыток пять на эту тему. Я так и не пошёл. Сказался больным – и не пошёл.
Дорогие друзья, кажется, Ира и Гром, решили меня «повеселить» и направили к моему дому дюжину девиц, «работниц эскорт-услуг». Пришлось высунуться из окна и хлопнуть по блядям из гранатомёта. Шум прекратился.
Выплатил штраф за нарушение общественного порядка. Мелочь какая.
Задумал застрелиться. Не решился. Не смог. Пальнул в потолок – и всё.
Пробовал ещё раз. Смог. Проснулся опять. Ну да – мы же и так в аду. Тут так просто не умрёшь.
Перестал заказывать на дом алкоголь. Бухло закончилось. Быстро это оно…
Это – депрессия? Книги говорили, что да. Умники в инфосети утверждали то же самое, и в конце концов я сдался: велел зеркалу вывести список психологических консультаций и практикующих мозгоправов, начал читать отзывы. Дорого (деньги как таковые проблемой для меня давно уже не были, но жаба давила), долго, «требует работы над собой», а тут видно, что рекомендации «посетителей» заказные и написаны в ближайшем рекламном агентстве… И посреди всего этого безобразия – Настя. Забавная блондиночка Настя, которая, если память мне не изменяет, пришла сюда том же корабле, что и я. Ценник либеральнейший среди хороших, отзывы положительные, хотя и слегка уклончивые. «Возвращение воли к жизни за одно занятие» гласил рекламный слоган. Я запросил соединение, зеркало моргнуло и выдало мне изображение смиренной секретарши, охотно записавшей меня на вечер ближайшего вторника.
Ближайший вторник, к слову, настал до смешного скоро. Напоминание о запланированном визите, недолгие муки выбора костюма по погоде… Такое. Уже перед выходом я вспомнил о новой игрушке, купленной после моего неудачного разговора с госпожой куратором, контейнере с быстродействующим ядом, позволяющим вернуться домой по первому желанию. Маленькая чёрная ампула лежала в моей ладони, а я смотрел на неё, снова и снова проигрывая в голове инструкцию по применению, но не мог набраться решимости.
«Вложите капсулу в ротовую полость таким образом, чтобы не повредить её при разговоре или приёме пищи, но, в случае необходимости Вам удалось раскусить оболочку или раздавить её языком. Подождите три – пять минут, пока оболочка закрепится на слизистой. Рекомендуем размещать ампулы нашего производства за щекой возле т.н. зубов мудрости…»
– Люди, вы верите в удачу? – проорал за окном бродячий торговец или лотерейщик.
– Не верю, – грустно напомнил я самому себе и решительно закинул в рот заготовленную отраву. Щёку обожгло, когда ампула начала прорастать прямо в слизистую, но так и должно было быть. Теперь, куда бы ни занесла меня судьба, я быстро смогу вернуться в случае неприятностей. С менее серьёзными проблемами должен помочь пистолет, спрятанный в поясной кобуре и прикрытый завесой невидимости. Пора!
Где находится «клиника» я не знал – посетителей принимали только через портал, гарантируя анонимность, и этим Настенька-психолог уже с порога располагала к себе. В комнате было чисто и светло, но скудная мебель (пара пуфиков, кушетка да непонятный мне агрегат из двух стоящих в метре друг от друга столбов с отверстиями на уровне плеч и загадочными для меня кристалльчиками-зеркальцами-антенночками-мониторчиками), пружинящий под ногами пол и обитые чем-то мягким стены тоже порядком настораживали. Настя уже была внутри – со строгой папочкой и белым халатом, накинутым поверх джинсов и майки она больше напоминала студентку медицинского ВУЗа, вышедшую покурить, чем дорогостоящего специалиста по возвращению воли к жизни.
– Са-а-а-ашка! Сколько лет, сколько зим! – воскликнула она радостно при виде меня, – А чего у Найт на вечеринке не был?
– Привет, – только и выдавил я, продолжая озираться, – да… Настроения что-то не было.
– Точно, ты ж лечиться, – осадила девушка сама себя.
– И вправду за один сеанс исцеляе… те? – поинтересовался я нерешительно, не зная вдобавок, обращаться к своей знакомой (не такой уж и близкой, надо признать), на «Вы» или на «ты». Она подошла ко мне, крепко обняла и прошептала на ухо, тихо-тихо:
– Я полагаюсь на волю случая. Тех, кому я не могу помочь моими методиками, судьба злодейка ко мне не приведёт.
– Уверена?
– До сих пор ни разу не ошиблась! – девица рассмеялась, – устроим посиделки, чаепития и воспоминания о том, как весело было стрелять по крылатым, или сразу приступим к работе?
– Наверное, всё-таки… Сначала дела, – предположил я неуверенно.
– Окей! Славненько! – Анастасия не переставала сиять, – в таком случае сразу же и приступим. Пока работаем, будем на «Вы», хорошо?
– Наверное…
– Отлично, последняя формальность: нужна Ваша подпись вот тут.
– Форма отказа от претензий? – спросил я, читая шапку протянутого мне бланка.
– Да. Наши методы терапии достаточно радикальны, и могут включать различные действия, вплоть до оскорблений или интенсивных болевых воздействий, в зависимости от глубины подсознательных проблем пациента.
Я подписал и протянул бланк Насте. Она быстро вложила бумагу в свою папочку и улыбнулась мне.
– Начинаем. Следуйте моим инструкциям, пожалуйста.
– Я весь – внимание.
– Для начала нужно провести сканирование. Видите вон те две колонны? – она указала на незнакомый мне прибор, стоявший напротив.
– Вижу.
– Отлично! Это своего рода сканер или тестер, как Вам удобнее. Он мог бы выглядеть и работать как угодно, но мне нравится именно такая форма, надеюсь она покажется удобной и Вам. Сейчас Вы должны встать между этих столбиков, и положить руки на сенсоры – видите там углубления, внутри которых пластинки с рисунком ладони?
Я послушно потопал к этому «сканеру», чего уж там.
– Да, и я рекомендовала бы раздеться до пояса. Это не принципиально, но лишняя ткань может внести своего рода помехи, – добавила Настя, – вещи можете сложить на кушетку, их никто не украдёт.
С некоторым стеснением я расстегнул пуговицы рубахи, стянул её и бросил на лежанку.
– Благодарю за понимание. Теперь подойдите к сканеру.
Я повиновался, почему бы и нет, собственно? Для этого ведь и пришёл. Колонны установки выглядели вблизи куда внушительнее, оказавшись выше меня на голову. Между «сенсоров» пахло озоном, от близости тихо гудевшей махины из белого металла вставали дыбом наэлектризованные волосы…
– Ваши руки, – напомнила Анастасия.
Мои ладони легли на стеклянные пластины, скрывшись в недрах колонн почти по локоть, девушка подошла к одному из «мониторов» и посмотрела на вспыхнувшие цифры.
– Прижмите руки к датчикам сильнее, пожалуйста.
– Сделано, – ответил я равнодушно и осёкся, услышав подозрительно знакомый щелчок. На моих запястьях сжались металлические браслеты, не позволяя достать руки из «установки».
– Не беспокойтесь, это нужно только для того, чтобы Ваши движения не вносили помехи в работу сканеров, – она улыбнулась.
– Что эти «сканеры» показывают? – спросил я, пытаясь скрыть лёгкую нервозность.
– Разное, – ответила девушка, – по данным, предоставленным одним из датчиков, Вы немного испуганы. А вот тут написано, что Вы плохо умеете экранировать своё сознание от посторонних попыток чтения мыслей… Вам не нравится обращение «Демонёнок»? Ай-ай-ай. А это у нас что? Ого, даже так?
– Что там? – её удивлённый возглас не на шутку меня напугал, надо признать.
– Да ты, дружище, даже к старым друзьям приходишь с секретами и сюрпризами, – она подошла ко мне, обняла, плотно прижавшись своей грудью и томно зашептала что-то неразборчивое мне на ухо. Её руки скользнули за мою спину, и я почувствовал, как кобура с пистолетом покидает пояс. Чуткие датчики завеса невидимости не обманула.
– Это моё!
– Знаю. Ещё знаю, что у тебя ядовитая пилюлька во рту справа. Спорим, ты зассышь её раскусить?
– Настя? – тон собеседницы мне совсем уж перестал нравиться.
– Что «Настя»? Много лет уже «Настя»! – она легонько похлопала меня по правой щеке, – Ты читал отзывы о моей маленькой клинике?
– Знаешь, я подумал… Ну нафиг эту психотерапию! Давай я просто пойду домой, а тебе заплачу за весь сеанс целиком?
Она засмеялась, нет, не то слово… Настя расхохоталась как безумная, впрочем, похоже, все, кого я знаю, смеяться по-другому больше и не умеют. Её демоничный смех с маниакальными, истерическими нотками вогнал меня в панику, моё сердце заколотилось быстрее и резче, дыхание спёрло, мир как будто начал сужаться и темнеть… Я попытался вырвать руки из ловушки, но стальные браслеты не поддавались.
– Что ты задумала?! Выпусти меня немедленно! Это не смешно!
– Так ты читал отзывы о моей клинике?
– Да, читал. О подобном там ни слова! Что ты творишь?!
– Тебя не поразило то, насколько эти отзывы… – Настя задумалась на секунду, – отзывы эти, они несколько неконкретны.
– Выпусти меня! Пожалуйста?
– Знаешь, как я избавляю моих «пациентов» от усталости и апатии?
– Настя, пожалуйста, освободи меня, и мы всё подробно обсудим. Я заплачу. Больше заплачу, чем договаривались! – она коснулась пальцем моих губ.
– Тс-с-с-с-с! Тише. Ты не следишь за мыслью.
– Нас… – девушка зажала мне рот ладонью.
– Я избавляю своих пациентов от апатии, уныния и разнообразнейших самокопаний простым как мир способом: я заставляю вас ненавидеть. Меня, себя – не важно. Используя два инструмента, которые тут, в нашем уютном аду время от времени используют все, от учителей до политиков: насилие и секс, – она оставила меня и подошла к кушетке, извлекла из ниоткуда объёмную коробку и начала перебирать предметы, назначение которых явственно читалось по их форме.
– Выпусти меня отсюда!
– Это приказ? Ты не в том положении, чтобы приказывать. Может быть, если ты начнёшь меня умолять…
– Я отомщу! Даже если ты меня убьёшь, я просто проснусь дома, а потом найду тебя и…
– Продолжай, – она вернулась ко мне, пряча за спиной что-то достаточно большое (длинное?) и хищно улыбаясь, – может быть, ты подкинешь мне пару свежих идей?
– Да пошла ты!
В ладонях её покоилась странная конструкция из пары кожаных ремешков и крупной фигуры из чёрного силикона или чего-то такого, подозрительно напоминающей член. Кляп? Я закрыл рот и испуганно замотал головой.
– Открой ротик, – почти нежно проворковала моя собеседница, помахивая этой игрушкой перед моим лицом, – открой ротик, всё равно заставлю!
Я продолжил отрицательно мотать головой и ещё сильнее сжал челюсти.
– Ну, как хочешь! – левой рукой девица с силой врезала мне по кадыку. Откуда только берётся такая силища в хрупких девичьих пальчиках?! Задыхаясь, я закашлялся, раскрыл рот, рефлекторно, неосознанно – организм пытался хотя бы так схватить и протолкнуть в лёгкие хоть немного воздуха – и в этот же миг Настя чуть ли не по самые гланды загнала мне в рот ту мерзкую штуковину. Пока я боролся с рвотными позывами, эта сволочь успела обойти меня и затянуть пряжки ремешков-креплений. Сука! Лицемерная мразь!
Лишь мгновение спустя до меня дошло: пока эта здоровая, почти в три пальца толщиной, жёсткая хреновина до боли раздвигает мои челюсти и прижимает ко дну глотки язык, я не смогу ни раскусить, ни раздавить ампулу с ядом. Чёрт! Почему я не вспомнил о яде раньше?! Эта паскуда ведь сама мне прямым текстом о нём напомнила!
– Потому что ты хочешь того, что будет дальше, – услышал я возбуждённый шёпот, – потому что ты думать забудешь о своих маленьких невзгодах, после того, что я с тобой сделаю. Иначе ты бы не пришёл! Иначе мир подкинул бы тебе сотню тысяч поводов не приходить сюда!
Она опять, опять, опять, чёрт возьми, снова захохотала! Кляп безучастно поглотил заготовленную мною гневную тираду и выпустил наружу лишь нечленораздельные звуки. «Настенька» довольно кивнула.
– Такие как ты всё равно страдают от нежелания что-либо решать своим произволом. Так зачем тебе тогда говорить? Я сама всё решу. Захочу – буду ласкать тебя. Страстно, нежно. А что, ты мне ещё на корабле приглянулся, но вы же с Громом да с гитарастом тем и на метр дальше собственного носа не видите! – в голосе девушки зазвучала обида, – да и вообще, суккубы с инкубами старались, мы с Иркой выкладывались как могли, а вы такие потом после всего: «ничего не было! это всё наркотики! это наваждение и иллюзия!» – глумливо изображая голосок Громова, она влепила мне три пощёчины как восклицательные знаки, разделившие реплики. Глаза ведьмы вспыхнули колдовским огнём.
Моя собеседница, демоница, что была когда-то Настей, сбросила докторский плащ и футболку, под которой не было белья, и застыла передо мной, будто позируя топлес для какой-нибудь обложки. В более дружественной обстановке я бы, наверное, насладился зрелищем – классная всё-таки грудь, не поспоришь – но в тот момент мне было немного не до того.
Она ходила по комнате как тигр в клетке и истерично выстреливала в мою сторону порции обрывистых фраз.
– Эй! Мне не нравится, как ты на меня смотришь!
Мою щёку обожгла очередная пощёчина.
– Думаешь, я как киношный злодей перед тобой тут распинаюсь? Смеёшься надо мной, да?! А я думаю, что пошёл ты на хрен! Страдалец нашёлся…
Демоница расхохоталась снова, но резко осеклась.
– А это и впрямь большое удовольствие – строить из себя злодея и делиться коварными планами. Знаешь, я ведь когда сюда попала долго не могла разрешить один нелепый внутренний конфликт… Личностный кризис у психолога, прикинь, да?!
Очередная порция моих нецензурных мыслей осталась лишь мыслями, погибнув в глубине кляпа, до боли распирающего затекающие уже челюсти.
– Я никак не могла решить, чего я хочу больше: помогать людям, утешать их, успокаивать или же причинять им боль, унижать, тешить своих маленьких личных демонов за их счёт?
