Текст книги "Союз длиною в вечность (СИ)"
Автор книги: Эстель duplii
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)
Весна считалась у эльфов самым значимым сезоном, символизирующим начало нового цикла. Именно весна, а не осень, как было принято у людей, открывала очередной год. С этим временем у квенди было связано множество традиций и обрядов, чтобы обеспечить благополучие всего народа на весь следующий цикл. Начало весны ознаменовывалось у лесного народа праздником Пробуждения земли. Эльфы считали, что с осени до весны земля “замкнута”, то есть спит. В связи с этим до определенного момента ее нельзя трогать – сеять, копать, строить ограждения.
В этот день эльфы до восхода солнца проводили обряд очищения и обновления жилища, домашней утвари, пищи и собственного тела.
– Почему все так странно смотрят на меня? – удивленно спросил Кеанмайр, не ведающий о тонкостях эльфийских традиций.
– Ты надел сегодня темные одежды! – укоризненно сказал Ленриссиль.– В этот день все носят светлое одеяние, чтобы будущий год был таким же ясным и счастливым.
Кай закатил глаза, думая о том, что удержать в голове все приметы эльфов не представляется возможным. Красавчик вспомнил, каким дураком себя чувствовал, когда нечаянно сломав ветку у дерева, вынужден был ритуально просить у него прощения, чтобы не вызвать недовольства у строгих квенди, ставших свидетелями его проступка. Кай воочию убедился, что лесной народ подчиняется жесткой дисциплине, регламентирующий всю их жизнь. Человеку приходилось вставать вместе со всеми с восходом солнца, трудиться изо всех сил, потому что после переезда из дворца им с Ленриссилем пришлось самим обеспечивать себя всем необходимым. Эльфы не поощряли праздность, и, глядя на них, Кеанмайр не позволял себе предаваться лени. Постепенно Красавчик почувствовал, что втягивается в строгий ритм жизни чужого народа. Человек стал замечать, что становится более терпеливым, выдержанным и спокойным, словно квенди передали ему частичку своей невозмутимости. В этом странном лесу Кай ощутил умиротворение, которое никак не мог найти для своей души в прошлом.
Вечером дня Пробуждения квенди разводили большие костры, разжигая их на возвышенностях или на открытых местах. Они имели значение оберега; костры символизировали уничтожение зла и тьмы, а обрядовый огонь связывали с весенним солнцем. Возжигание костров сопровождалось разнообразными ритуальными действиями – обходом поселения с факелами, зажженными от общего костра, пением, особыми танцами. Каждый из эльфов брал в свое жилище частичку очищающего огня, который горел в каждом доме до самого утра, сжигая все горести и несчастья прошедшего года.
Фаэливрин не желал развеивать темноту одинокого дома светом ритуального пламени. Эльф чувствовал, что ни один костер не поможет ему очиститься от грязи, в которую он вступил, навсегда заклеймив себя позором. Эльф из окна наблюдал за мерцающими огоньками, перемещающимися по лесу, словно волшебные светлячки, и сердце его наполнялось печалью и тоской. Он не мог вернуться к прежней жизни, чувствуя себя лишним среди сородичей. Квенди навсегда покинула прежняя наивность и беззаботность. Другие эльфы никогда не поймут его, инстинктивно желая сторониться сородича, ставшего чужаком. Теперь лучшей участью для Фаэливрина было заняться целительством, большую часть года уединенно готовя травяные сборы.
В дверь тихо поскребли, и Фэй вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей. Кеанмайр, не дождавшись приглашения, сам вошел в дом мужа, держа в руках лампадку с небольшим огоньком.
– Я зажег ее от общего костра и принес тебе, – несмело сказал Кай, ставя лампадку на стол, за которым сидел Фаэливрин.
Золотистое сияние огня окутало эльфа и человека, не находивших слов, чтобы завязать разговор.
– Зачем тебе все это? – наконец спросил Фэй, который не был в силах оторвать взгляд от оранжевого язычка пламени.
– Малыш, я отвечу на твой вопрос немного позже, – пообещал человек, не желая внезапно обрушивать на любимого свои признания. – А сейчас разреши просто немного посидеть с тобой рядом.
Фаэливрин и сам не понял, почему язык не смог сказать Кеамайру слова отказа, и эльф лишь молча продолжал смотреть на огонь. Человек сел напротив супруга, любуясь бликами, играющими на лице любимого. Обычно болтливый Кай сейчас ни за что не хотел нарушать уютной тишины пустыми речами…
Ленриссиль не представлял, что будет так сильно мучиться от одиночества. Несмотря на то, что рядом был Фаэливрин и Кеанмайр, каждую свободную минуту принц думал о муже, вспоминал его глубокий голос, сильные, но нежные объятия, желая поскорее в них очутиться. Казалось бы, эльф должен был радоваться представившейся возможности побыть в родном лесу, где все было дорого и близко сердцу, но Ленриссиль мечтал вернуться в Вольсинию, подарившую ему настоящее счастье.
Принц каждый день навещал Фаэливрина, которого настораживало его благосклонное отношение к Каю. Ленриссиль не упускал возможности невзначай рассказать о том, как Кеанмайр проявил себя во время войны, о попытках приспособиться к жизни в Священном лесу, о его нежелании верить в их предательство.
Фэю ничего не оставалось делать, кроме как слушать, внимательно ловя каждое слово друга. Эльф задумчиво кусал губы, обескураженный удивительными рассказами. Ленриссиль не мог сдержать улыбки, видя, какую реакцию производят на друга его речи. Он добивался, чтобы Фаэливрин понял, что его супруг превратился из циничного шута в серьезного, а главное, любящего мужчину. У Фэя были причины сомневаться в таком невероятном превращении, однако Кай день за днем не напрасными словами, а реальными поступками доказывал правдивость историй Ленриссиля.
Принц, встав, как всегда, ранним утром, быстро привел себя в порядок и отправился к Фаэливрину.
– Доброе утро, мелин нил, – с улыбкой поздоровался Ленриссиль. – Сегодня прекрасная погода, не хочешь прогуляться со мной?
Фаэливрин кивнул, выражая свое согласие. Выйдя из дома, эльфы направились в сторону леса, минуя высохшую на весеннем солнышке полянку, на которой царило непривычное для Священного леса оживление.
Эльфийская детвора, смеясь от удовольствия, играла в странную игру, не знакомую лесному народу. Все стало на свои места, когда среди веселящихся детей обнаружился Кай, с азартом показывающий маленьким квенди правила. Остроухие ребята мгновенно поняли принцип и, разделившись на две команды, бросились врассыпную в кусты. Даже у взрослых квенди, наблюдавших необычную картину, не хватало духа прекратить шумную забаву и одернуть расшалившихся детей. Родители показательно хмурились, но уголки плотно сжатых губ то и дело подрагивали, пытаясь сдержать невольную улыбку.
Кеанмайр, завидев мужа в компании Ленриссиля, оставил детей и подошел поздороваться.
– Вы не будете против, если я составлю вам компанию на прогулке? – поинтересовался Кай.
– Если только Фаэливрин не возражает, – осторожно ответил Ленриссиль.
– Как пожелаешь,– ответил Фэй, заставляя человека испытать огромную радость.
Пока Кеанмайр беседовал с мужем, он даже не заметил, что в их маленькую компанию вторглась эльфийская девочка, которой должно быть не исполнилось еще и десяти циклов. Крошка несмело подошла к Каю и впихнула ему в руки простую плетеную сумочку. Мужчина присел на корточки перед малышкой, ласково ей улыбаясь.
– Это что, подарок? – спросил человек и, видя, что ребенок его не понимает, постарался припомнить эльфийские фразы, которых нахватался за последние недели. – Эа янна?
– Ни мэр нэри эсса эа энгви.
– Она хочет подарить тебе эту вещь, – перевел Ленриссиль.
– Диола ли, – поблагодарил Кай.
Малышка, смутившись, убежала, спрятавшись за юбку матери, которая тут же принялись отчитывать дочь за дерзость.
– О, Кай, я поражаюсь, как тебе удается покорять даже неприступные сердца нашего народа? – хохоча в голос, заметил Ленриссиль.
– Она ведь еще совсем крошка и просто захотела меня отблагодарить.
– Эльфы никогда не дарят своих вещей чужакам. Получить в дар личную вещь практически равноценно услышать признание в любви, если переводить на человеческий язык.
Кай только фыркнул в ответ на смех принца, но в ту же минуту, словно окаменел. Ему показалось или на лице Фаэливрина на мгновение действительно промелькнула улыбка?!
Не успев додумать свою мысль, Кай заметил приближающегося всадника, направлявшегося прямо к ним. Квенди протянул в руки Ленриссиля белый конверт, скрепленный печатью.
– Мне поручено передать Вам это письмо, – сухо пояснил эльф и, легко поклонившись, стремительно скрылся.
Принц озадаченно вскрыл послание, но в следующую минуту, его красивое лицо озарилось счастьем.
– Это от Дилвина… – с придыханием сказал эльф, целиком погружаясь в чтение.
Глаза Ленриссиля повлажнели, когда он читал трогательные строки, написанные рукой любимого человека. Кунду прижал послание к груди, словно пытаясь уловить частичку тепла своей второй половинки.
– Ри, ну что же ты стоишь? Беги сейчас же писать ответ! – велел Кеанмайр, понимая, как тяжело находиться вдали от того, кого чувствуешь всем сердцем.
– А как же наша прогулка? – неуверенно спросил принц.
– Мы с Фэем чудесно пройдемся вдвоем, ведь правда же?
Фаэливрин застыл в нерешительном молчании, однако он не хотел доставлять беспокойство другу, поэтому покорно кивнул.
Когда Ленриссиль провожал взглядом удаляющуюся пару, сердце наполнилось верой, что у этих двоих все образуется.
Дни летели за днями, сменяя друг друга. Фаэливрин в последнее время становился все более раздражительным, и Кеанмайр с Ленриссилем поняли, что время долгого безразличия прошло, и со страхом ожидали всплеска пробудившихся эмоций, которые так или иначе должны были найти выход.
Это случилось, когда в Айра-Таэри пришел день весеннего равноденствия, называемый Эхтэлэмель. Эльфы в этот день украшали деревья яркими лентами, предвкушая их скорое цветение. Также в праздник равноденствия было принято приветствовать вернувшихся в лес перелетных птиц, рассаживая на наряженные ветки маленькие фигурки птах, сделанных из теста
– Фэй, малыш, пойдем на праздник, – уговаривал мужа Кай, желая, чтобы любимый хоть немного повеселился.
– Я не хочу, если тебе угодно – можешь сходить с Ленриссилем, – категорично ответил Фэливрин.
– Ленриссиль уже давно на поляне, пожалуйста, мой хороший, ты ведь не можешь вечно избегать любого общества.
– Я не пойду! – сердито ответил Фаэливрин.
– Малыш, ведь у тебя такой прекрасный голос, почему ты не хочешь пойти и спеть вместе со своими сородичами?
– Разве ты не слышал меня?! – гневно выкрикнул Фэй. – Я никуда не пойду! Я не могу больше петь, потому что радость навсегда покинула мое сердце! Мне не под силу веселиться на праздниках, я вообще никогда не смогу больше быть счастливым!!!
Кеанмайр понял, что долго сдерживаемая в душе боль прорвалась, словно плотина, и мужа сейчас накроет истерика. С одной стороны это было хорошо, потому что говорило о том, что Фаэливрин окончательно избавился от безразличия к окружающему миру, но с другой, слишком сильный всплеск эмоций мог повредить неокрепшей душе Фэя. Эльфа потряхивало от переизбытка чувств, и он сам не заметил, как зацепил рукой тарелку из тончайшего фарфора, которая полетела на пол, разбившись вдребезги. Фаэливрин дрожащими руками принялся собирать осколки, порезав одним из них изящную ладонь. Увидев кровь на своих руках, эльф застыл, утягиваемый в водоворот отвратительных воспоминаний. Нестерпимая жажда… Шуграт, оскверняющий беспомощное тело… Острый осколок и кровь на собственных ладонях…
Кеанмайр, в первую минуту, скорчившись от мучительного фонтана эмоций, бьющих из чужой души, кинулся к Фаэливрину, рывком притягивая его к себе.
– Родной мой, все уже закончилось. Никогда, слышишь, никогда ни одна тварь больше не посмеет сделать тебе больно!
У эльфа стучали зубы, и он неосознанно прижимался к теплому телу Кая, не выпускающим мужа из объятий.
– Зачем я тебе, Кеанмайр? Просто объясни мне, зачем?! – спросил эльф, когда пришел в себя достаточно для того, чтобы начать вырываться.
Кай тут же ослабил хватку, становясь перед эльфом на колени.
– Я больше не могу молчать о своих чувствах, – сказал Кай. – Знаю, что не заслуживаю такого подарка судьбы, но твоя душа стала моей душой. Ты мой Акуа Фэа… Так это, кажется, называется по-эльфийски.
Фаэливрин застыл, не в силах произнести ни слова. Как это может быть? Выходит, Кеанмайр слышит все, что творится в его душе?
– Почему? – тихо задал Фэй единственный вопрос.
– Наверное потому, что я очень люблю тебя, – ответил Кеанмайр, обнимая колени супруга. – А может быть потому, что ты спас мою жизнь, пожертвовав своей свободой. Я не знаю точной причины, но теперь мы связаны друг с другом навеки.
– Я ничего не смогу дать тебе, – сказал Фаэливрин, отпихивая от себя стоящего на коленях Кая. – Я пуст, словно опорожненный сосуд. Мое сердце замерзло, а тело умерло для плотских утех. Разве тебе нужен такой супруг?
– Пусть ты не сможешь отдать мне своего сердца и тела, но твоя душа – моя. И я не променяю ее ни на что на свете, – возразил Кай, осторожно беря мужа за руку, чтобы обработать и перевязать порез.
– Я не могу позволить себе поверить в твои слова. Ты снова причинишь мне боль, и на этот раз она убьет меня.
– Малыш, однажды я уже просил шанса добиться твоих чувств и отступил после первого же отказа. Теперь я так просто не сдамся. Несмотря ни на что, я всегда буду рядом, чтобы поддерживать, защищать и любить тебя.
– Меня нельзя любить…
Сердце Кая дрогнуло от той горечи, которую он услышал в любимой душе.
– Родной, если бы я только мог поделиться с тобой своими чувствами, у тебя не осталось бы никаких сомнений, – с искренним сожалением сказал Кай. – Прошу тебя, душа моя, поедем со мной домой. Не могу видеть, как ты ловишь на себе сочувствующие взгляды сородичей. Мои родители, Джаннет, Риган любят тебя всем сердцем, да и ты отвечаешь им тем же. В Вольсинии осталась твоя настоящая семья, которая с нетерпением ждет нашего возвращения. Я клянусь, что постепенно ты снова научишься радоваться жизни.
Фаэливрин не мог произнести ни слова, принимая самое важное в жизни решение. Кай не смел даже вздохнуть, со страхом ожидая ответа.
– Поклянись, что не станешь удерживать меня, если я захочу вернуться в Священный лес, – сказал Фэй, сдавшись.
– Клянусь, душа моя, что если жизнь со мной покажется тебе невыносимой, я сам отвезу тебя обратно на родину.
Душа эльфа была переполнена смятением. Что же он натворил? Зачем согласился возвратиться с Кеанмайром в Вольсинию? Наверное, он сошел с ума… Но стоило Фаэливрину лишь взглянуть в яркие глаза Кая, как душа отказывалась подчиняться разуму, стремясь к пламени чувств, как ночной мотылек. Что же на этот раз сулит ему мир людей? Ответ знает лишь одна судьба.
P.S. Использовалась статья
http://himera-zp.at.ua/publ/mify_i_legendy_slavjan/vesennie_prazdniki_slavjan/3-1-0-51
а также как всегда русско-эльфийский словарь.
====== Глава 27 ======
Вся Вольсиния приветствовала чудом выжившего и вернувшегося с победой короля. Дилвин вновь торжественно взошел на трон, чтобы под громкие овации водрузить на голову золотую корону. Сразу же по прибытию в свою страну Дилвин начал кипучую деятельность по восстановлению пострадавшего государства. Прежде всего правитель подсчитал урон, причиненный орками во время набегов на мирные земли. Конечно, многие поселения были разорены, но все же общая картина экономического положения страны была хоть и удручающей, но не катастрофичной, что вселяло в Дилвина надежду на скорое восстановление. Все пострадавшие жители были не только освобождены от налогов на ближайшие два года, но и получили помощь из королевской казны. Король старался сделать как можно больше для вдов и сирот, потерявших своих кормильцев на войне, а также для раненых и пострадавших в боях солдат.
Дилвин запланировал в ближайшие десятилетия основать в Вольсинии несколько новых городов и подписать с соседями выгодные торговые договоры. Король мечтал, чтобы к власти в Айра-Таэри на этот раз пришел мудрый и честный правитель, с которым можно было бы выгодно сотрудничать ради общего блага обоих народов.
Молодость Дилвина, как правителя, превращалась из недостатка в несомненное достоинство. Его отец был осторожен и опасался резких перемен, предпочитая держаться за устоявшиеся и проверенные временем порядки. Отпрыску покойного Милдреда, напротив, была присуща склонность к разумным реформам, призванным улучшить благосостояние королевства.
Впервые ступив на престол, Дилвин почувствовал страх ответственности перед огромной страной, который не отпускал правителя ни на минуту. Мужчина все время боялся ошибиться, обмануть доверие отца, показать себя недостойным руководителем. Теперь же правитель убедился, что ему под силу, имея за спиной надежных сторонников, отстоять свободу государства.
Планы, казавшиеся раньше глупыми и невыполнимыми, сейчас становились реальными и здравыми. Дилвин, еще при жизни отца, хотел предложить ему создать флот, проложить морские пути, основать портовые города, где велась бы активная торговля. Кроме того, неплохо было бы серьезно заняться развитием науки и открыть несколько академий, где могли обучаться не только отпрыски влиятельных семей, но и незнатные талантливые юноши.
Одним словом, молодой государь Вольсинии сразу же целиком погрузился в проблемы страны, не позволяя себе предаваться грустным мыслям о муже, оставшемся в Священном лесу. Но, как бы ни пытался Дилвин занять свой разум государственными делами, воспоминания о Ленриссиле постоянно тревожили сердце. Мужчина понял, что счастье быть с любимым становится невыносимо ценным только в разлуке.
Король нанес визит в дом Кеанмайра, чтобы сообщить не находящим себе места от волнения родственникам, что их сын жив и здоров. Родители никак не могли взять в толк, зачем Каю и Фаэливрину понадобилось оставаться в Священном лесу, но Дилвин, не желая вдаваться в горькие подробности, рассказал облегченную версию случившегося и передал письмо от Кеанмайра. Лорд Эреман и леди Ариана искренне кляли себя за недоверие к эльфу, который стал им почти родным.
– Мальчик теперь ни за что нас не простит, – причитала леди Ариана, вытирая невольные слезы.
– Всем свойственно ошибаться, – успокоил женщину Дилвин. – Я тоже долго не мог простить себе, что засомневался в супруге, но любовь, которая живет в наших сердцах, поможет преодолеть все разногласия.
– Когда же они вернутся? – спрашивал лорд Эреман, в волосах которого за последние несколько месяцев значительно прибавилось седины.
– Я не могу точно этого знать, – развел руками Дилвин. – Мы можем только терпеливо ждать долгожданной встречи.
Когда король собрался уходить, Джаннет бросилась вдогонку за мужчиной.
– Ваше Величество!
– Ох, Джаннет, зачем так официально? Ты можешь звать меня по имени в кругу своей семьи, – улыбнулся правитель.
– Ваше… то есть Дилвин, ты, кажется, забыл у нас кое-что, – с загадочным видом сказала девушка.
– О чем ты? – удивился правитель.
Вперед вышел Риган, держа на руках довольно мурчащего кота, который стал уже совсем большим.
– Фарот! – радостно воскликнул Дилвин. – А я совсем забыл, что Кай забрал его себе после того, как…
Король осекся, пряча глаза от стыда за то, что безобидное существо едва не утопили из-за его глупости и злости.
– Прости меня, братец, я был таким дураком, – наклонился к Фароту мужчина, почесывая животное за ухом.
Кот мяукнул в ответ, и Дилвин переместил питомца в приготовленную корзину, собираясь забрать с собой во дворец.
– Когда Ленриссиль вернется, то будет рад увидеть своего друга. Спасибо вам за то, что заботились о Фароте все это время, – тепло поблагодарил король.
Вся семья улыбнулась в ответ, лишь только Риган тяжело вздохнул, потому что успел слишком привязаться к котенку, и теперь ему жаль было отдавать его назад.
Когда Дилвин покинул дом Кеанмайра, Джаннет начала нервно расхаживать из угла в угол. Письмо, написанное Каем, не внесло никакой ясности в истинное положение дел.
– Сдается мне, что он неспроста остался на землях эльфов, – сделала вывод девушка. – И ладно бы только Кай, но ведь и наш младший правитель не последовал за своим мужем в Вольсинию! Что же там могло случиться?!
– Не хочется предполагать самого страшного, но, видимо, Фэй тяжело пострадал на своей родине. Скорее всего, он подвергался пыткам… – подытожил отец семейства.
– Какой ужас! Бедный малыш! – всхлипнула леди Ариана.
– Нам остается только ждать, – беспомощно развела руками Джаннет.
Вскоре Дилвин совсем извелся от желания увидеть мужа и решил написать Ленриссилю письмо, чтобы хоть немного выплеснуть свои чувства. Это послание было целиком пропитано любовью и нежностью, которые Дилвин так хотел подарить любимому. Казалось, строки лились прямо из сердца, покрывая собой белые листы. Никакого официоза, никаких положенных по этикету титулов, только лишь неприкрытые чувства и искренность наполняли каждое предложение.
Отослав с гонцом письмо, Дилвин весь издергался в ожидании ответа, пока, наконец, Ниалл с поклоном не поднес ему долгожданный конверт. Выхватив посылку из рук парнишки, король трясущимися от нетерпения руками рванул печать, жадно вглядываясь в каждое слово, начертанное любимой рукой. Губы Дилвина тронула улыбка, он перечитывал послание вновь и вновь, желая зацеловать и заласкать мужа до смерти за слова, согревающие душу.
– Его Светлость скоро вернется? – посмел нарушить мысли короля Ниалл, что, конечно, было неслыханной дерзостью. Но Дилвин и не думал сердиться, понимая, что мальчишка тоже здорово соскучился по своему необычному хозяину.
– Не знаю, Нил, но я каждый день молю богов, чтобы они приблизили нашу встречу.
– Ваше Величество… – робко начал мальчик, опасаясь реакции короля.
– Ну что у тебя там? – нетерпеливо спросил Дилвин.
– Помните свой браслет, который Его Светлость выиграл на ярмарке и затем преподнес вам в подарок?
Дилвин нахмурился, потирая голое запястье. Он обещал мужу, что никогда его не снимет, а сам, вернувшись во дворец в гневе, рванул его с руки, поломав тонкую застежку, и бросил на пол, приказав выбросить. Ленриссиль часто горько вздыхал, глядя на то место, где раньше блестел его подарок.
– Зачем ты напомнил мне о нем? – с грустью спросил король.
– В тот вечер я осмелился нарушить Ваш приказ, – признался слуга. – У меня рука не поднялась выбросить подарок Его Светлости. Я подобрал его и починил замок, надеясь, что вы вскоре измените свое решение.
Ниалл полез в карман своей куртки и достал оттуда тонкий обруч, который стоил для Дилвина дороже всех сокровищ мира.
– Так ты дерзнул нарушить волю короля? – прищурившись, спросил Дилвин. Ниалл кивнул, горестно вздыхая.
– Я готов понести за это наказание.
Дилвин хмыкнул, напуская на себя суровый вид.
– Хорошо, будь по-твоему. В качестве наказания назначаю тебя старшим прислужником во дворце, а также жалую сто золотых монет и любого коня из моей конюшни.
Ниалл потрясенно упал на колени перед своим правителем, не смея поверить его словам.
– В…Вашше В…Величество, – заикаясь выдавил из себя мальчишка. – А в чем же наказание?!
– Знаешь, мой прежний старший слуга часто говорил, что управлять всей этой бестолковой оравой сущее наказание, – рассмеялся Дилвин, готовый расцеловать Ниалла за его поступок.
– Ваше Величество, я безмерно счастлив оказанной чести, но не могли бы вы позволить мне остаться личным слугой Его Светлости? Это будет самой лучшей для меня наградой.
Король с удовольствием выполнил желание Ниалла, искренне поблагодарив его за спасенный браслет.
Снег в Вольсинии окончательно сошел, и черная земля начала покрываться первой весенней зеленью. Солнце ласково грело поля и луга, подсказывая крестьянам, что пора начинать посевные работы. Почки на деревьях набухли, готовясь распустить листву и бутоны, чтобы своим цветением радовать глаз садоводов.
Весна всегда была любимым временем года Дилвина. В детстве он с нетерпением ждал, когда можно будет, не кутаясь в теплые одежды, свободно выскочить на улицу в одной рубахе и босиком пробежаться по сочной зелени травы, пока не перехватит дыхание. Теперь же король днями просиживал в своем кабинете, забыв о развлечениях. Вот и сейчас, мужчина внимательно склонился над чертежами архитекторов, проектирующих главные здания будущих городов, щурясь от солнечных лучей, которые, словно издеваясь, нахально лезли королю прямо в глаза. Вскоре Дилвин услышал шум, который возрастал с каждой минутой. Сначала его уши улавливали только отдельные крики, но с каждой минутой оживление во дворце и за его пределами возрастало. Правитель с беспокойством оторвался от бумаг, чтобы выяснить причину переполоха.
– Ваше Величество! – не своим голосом закричал запыхавшийся Ниалл, едва успевший затормозить и не врезаться в короля, выходящего из кабинета.
– Что происходит? Почему ты кричишь? – строго спросил Дилвин.
– Его Светлость приближается к столице!!! – еще громче завопил Ниалл.
– Ри возвращается?! – вне себя от радости переспросил Дилвин. – Но почему он не предупредил заранее? Я бы встретил его со всеми возможными почестями! Что же теперь делать? Ведь я ничего не успею организовать!
Король метался из стороны в сторону, совершенно растерявшись от волнения.
– Ниалл, сейчас же оббеги всех слуг и от моего имени распорядись приготовить все к торжественному ужину! – едва успел выкрикнуть король, прежде чем броситься отдавать остальные приказы.
Вот уже битый час Дилвин нарезал круги возле дворцовых ворот, ежеминутно вглядываясь в горизонт. Уже несколько раз король готов был сорваться с места и ехать навстречу мужу, но его удерживал страх разминуться с Ленриссилем по пути. Наконец, вдали показалось несколько точек, которые стремительно приближались к воротам. Вскоре Дилвин смог различить мчащихся во весь опор эльфов, среди которых человек без труда узнал любимого. Люди приветствовали младшего правителя криками и поклонами, Ленриссиль же радостно улыбался, не сводя с супруга счастливого взгляда. Радость Дилвина эхом отзывалась в душе принца, удваивая собственное счастье. Натянув поводья, эльф остановил свою лошадь, спешиваясь одним ловким движением. Ленриссиль встал напротив мужа, глубоко поклонившись, как велели традиции, а затем, к полной неожиданности Дилвина, не обращая никакого внимания на окружающих, запрыгнул на шею мужа, крепко обвивая его гибкими руками и ногами. Король счастливо рассмеялся, стискивая принца в объятьях под одобрительные аплодисменты людей. Квенди, сопровождавшие принца, застыли каменными изваяниями, наблюдая шокирующую для эльфийского взора картину. Дилвин, закружив эльфа на руках, словно пушинку, осторожно поставил его на землю, даря нежный поцелуй.
– Как же я соскучился, счастье мое. Больше никуда тебя не отпущу…
– Дилвин, на нас все смотрят… – опомнился эльф. – Пойдем в более тихое место.
Король, оставив охранников своего супруга на попечение слуг, поспешил взять любимого за руку, чтобы уединиться за дверями собственных покоев.
– Сегодня во дворце ожидается праздник? – поинтересовался Ленриссиль, с любопытством провожая взглядом людей, в спешке снующим по коридорам с тяжелыми подносами.
– Да, радость моя, и догадайся по какому поводу? – хитро спросил человек.
– Это все в честь моего возвращения?! – восторженно догадался эльф.
– Любимый, если бы я знал о твоем приезде хоть за пару дней, то успел бы придумать что-нибудь грандиозное.
– Я хотел сделать тебе сюрприз, – признался эльф. – И, Дилвин, я совсем не хочу помпезных торжеств… Главное, что мы теперь вместе.
Принц, переступив порог их с Дилвином покоев, заметил, что в комнате ничего не изменилось с тех пор, как он покинул Вольсинию. Словно и не было долгого расставания, печали, страха… Оставшись наедине, супруги принялись жадно целоваться, терзая рты друг друга до боли, чтобы убедиться, что все происходящее не сон. Вскоре торопливость стала неуместной, и игра губ и языков стала нежной и спокойной. Дилвин дразнил эльфа, умелыми касаниями кончика языка заставляя Ленриссиля с энтузиазмом отзываться на ласки. Не прерывая поцелуя, король шаг за шагом, пятился к постели, невольно увлекая Ленриссиля за собой. Почувствовав, что упирается в кровать, Дилвин резко опустился на ложе, рывком притягивая к себе супруга. Эльф полностью расслабился в жарких объятиях, потеряв связь с реальностью, и лишь когда почувствовал, что руки человека проникают под одежду, протестующее застонал.
– Дилвин, мне сейчас жизненно необходимо принять ванну. Я не мылся больше недели, -прошептал принц, нехотя выскальзывая из рук мужа.
– Ох, Ри, я ведь обещал тебя не торопить… – виновато произнес человек. – Я понимаю, что тебе нужно время, чтобы снова принять мою любовь.
– Поверь, у меня было достаточно времени, чтобы понять, что глупо мучить нас обоих грузом прошлого. Я люблю тебя и точно знаю, что в твоей душе живет ответное чувство. Хочу быть счастливым вместе с тобой, забыв обо всех обидах.
– Я люблю тебя, Ри, как же я люблю тебя… – бессвязно шептал Дилвин, целуя родное лицо.
Ленриссиль счастливо рассмеялся, откидывая голову, чтобы муж мог беспрепятственно ласкать его шею.
– Любимый, мне правда нужно вымыться, – напомнил эльф, забывшемуся супругу. – Зато потом я в полном твоем распоряжении.
Слуги быстро наполнили огромный чан горячей водой, и эльф с наслаждением погрузился в ванну.
– Не хочешь ко мне присоединиться? – игриво спросил он у Дилвина.
– Я боюсь, что не удержусь и возьму тебя прямо в этом чане, а у меня несколько другие планы на сегодняшний вечер, – многообещающе протянул человек.
– Поделишься со мной? – с улыбкой попросил эльф, ощущая в душе мужа волнительное предвкушение.
– Через три часа в твою честь состоится торжественный ужин, а затем небольшой сюрприз. А после нас ждет особенная ночь, которую ты никогда не забудешь.
Ленриссиль залился жарким румянцем от искушающих слов мужа. Принц успел истосковаться по сладким ласкам и желал как можно быстрее испытать блаженство, сливаясь с любимым в одно целое.
– Ри, ты приехал один? Фаэливрин восстановился хоть немного? Как у них дела с Кеанмайром? – спохватился Дилвин, осознавая, что увидев мужа, позабыл обо всем на свете.
– Каким-то чудом Кай уговорил Фаэливрина вернуться в Вольсинию. Кажется, Фэй начинает доверять своему супругу. Конечно, им потребуется еще очень много времени, но есть надежда, что мой друг будет столь же счастлив в браке, как и я.
– Не может быть! – воскликнул Дилвин, не веря своим ушам.
– В чем дело? – встревожился принц. – Ты не веришь, что Фаэливрин сможет быть счастливым?
– Нет, дело не в этом… Ты просто впервые назвал своего друга Фэем.
