Текст книги "Союз длиною в вечность (СИ)"
Автор книги: Эстель duplii
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)
– Проклятье! Тут все на эльфийском! – выругался Кеанмайр. – Мы не сможем разобрать ни слова!
– Значит, нам нужно найти того, кто переведет нам эти записи! – решительно произнесла Джаннет.
Несколько дней было потрачено на поиски человека, знакомого с письменностью квенди. Наконец, в столице удалось отыскать дряхлого ученого мужа, который мог перевести записи Фаэливрина.
Почтенный старец сначала принял возбужденного мужчину, бесцеремонно ворвавшегося в его дом, за разбойника, но Кай, вывалив перед стариком полный кошель золота, буквально умолял немедленно перевести дневник.
Склонив длинный нос над тетрадью, ученый скрипучим монотонным голосом начал перевод…
Кай испытывал самую большую пытку в своей жизни. Ему хотелось заткнуть уши руками и не слышать того, что читал ему старик при тусклом свете лампады. «Сегодня я умер», – безжалостно читал переводчик, заставляя Кая метаться по комнате, как зверь в клетке. Красавчик слушал обо всех обидах и унижениях, которые вытерпел его муж по его вине, и испытывал отчаяние. Если бы только можно было повернуть все назад!
«Когда Кеанмайр смотрит на меня, я словно оказываюсь перед ним обнаженным. Он постоянно будит во мне воспоминания о стыде, который я испытывал, когда он заставлял мое тело изнывать от удовольствия в его руках… Я вижу огонь желания в его глазах, и он меня пугает. Он хочет заставить меня быть его игрушкой, которую он выбросит после того, как окончательно сломает…»
– Душа моя, если бы я знал, что тебе пришлось пережить, – шептал, как заведенный Кеанмайр, впервые ставя чувства кого-то превыше собственных желаний.
Когда было прочитано больше половины, Кеанмайр почувствовал странную дурноту, подступающую к телу. Мужчина покрылся испариной, голова закружилась, а в ушах зазвенело с такой силой, что Кай перестал различать слова, произносимые стариком. Мужчина закричал от острой боли, пронзившей грудную клетку, и упал на пол, хватая ртом воздух. В одно мгновение он почувствовал тоску, отчаяние и липкий страх, захвативший все его существо. Откуда-то пришло осознание, что это не его чувства. Словно его душа раскрылась, впуская в себя чужие эмоции, как зимний ветер в распахнувшееся окно.
– Кай, что с тобой?! – закричала ворвавшаяся в комнату Джаннет, услышавшая стоны брата даже с улицы.
– Фэй… Ему сейчас плохо… Очень плохо… – шептал словно в бреду Кай.
– Что? Откуда ты это знаешь? Кай, ты меня пугаешь! – кричала девушка, размазывая по лицу слезы.
– Не знаю что со мной, Джаннет! Я слышу его чувства! Я ощущаю его боль!!!
**
Дилвин с небольшим отрядом воинов практически подошел к границам гномьих земель. До Вахрама оставалось не более суток пути. Время близилось к сумеркам, и последние лучи заходящего солнца исчезали на небосклоне, превращая вершины скал в темные изваяния. Невысокие горы, сплошь поросшие лесами – такой была обитель гномов, обосновавшихся в подземных ходах, проложенных сотнями предыдущих поколений. Дилвин жадно всматривался вдаль, гадая, какой прием ожидает его на землях соседей.
– Ваше Величество, разведчик, посланный впереди отряда, не вернулся, – взволнованно сообщил королю один из воинов.
Неожиданно лошади людей заволновались и захрапели. Король, нахмурив брови, обнажил меч, а арбалетчики приготовились к стрельбе.
Вдруг отовсюду послышались громкие крики, и волна орков, притаившихся в засаде, обрушилась на людей, которые никак не ожидали нападения. «Значит, эти твари успели просочиться и сюда», – едва успел подумать Дилвин, прежде чем первый орк попытался выбить его из седла.
Люди отчаянно бились, но противники вдвое превышали их числом. Король, ворвавшись в гущу боя, рубил вражеские головы, не щадя сил. Мертвые орки падали, чтобы моментально быть затоптанными сильными ногами лошадей.
Рослый орочий воин, выскочив из засады, ударил топором прямо по ногам королевскому коню. Дилвину чудом удалось соскочить с седла, не запутавшись в стремени, иначе мужчина оказался бы подмят раненым животным. Едва только встав на землю, король еле успел увернуться от меча, который чуть не снес ему голову. Дилвин отчаянно отбивался, но вскоре на помощь первому орку подоспел второй. Король сделал выпад, затем ушел в сторону, отбивая атаку второго, и, ловко произведя обманный маневр, ударил врага в живот. Второй орк, ослепленный яростью, налетел на Дилвина, но человек, молниеносно доставая из-за пояса клинок, вонзил его прямо в горло врагу. Переводя дыхание от напряженной схватки, Дилвин оглянулся, содрогаясь от ужаса.
Сражение напоминало настоящую бойню. Повсюду лежали окровавленные трупы, часть лошадей полегло вместе с хозяевами, часть разбежалась, оставив поверженных всадников. Мертвые орки и люди падали друг на друга вповалку, везде был слышен звон клинков и крики раненых.
Наконец, Дилвину удалось рассмотреть предводителя вражеского отряда. Огромный орк, увешенный амулетами из зубов хищных зверей, убивал одного человека за другим, не ведая пощады. Король бросился к нему, спеша помочь товарищам.
Орк очень умело орудовал клинком, и Дилвину было очень тяжело перехитрить противника. Но все же орк брал грубой силой, а человек стратегией, что вскоре позволило мужчине ранить противника в бедро. Через несколько ударов, заставив врага перенести вес тела на больную ногу, Дилвин смог ослабить орка и вонзить лезвие в ненавистное тело, но воин продолжает сражаться до последнего, словно не чувствуя боли.
Рана орка была не смертельной и, казалось, только раззадорила его ярость. Дилвин начал уставать и вскоре получил сильный удар в голову. Небо померкло перед глазами короля от крови, затекающей в глаза. Он ничего не видел, но отчаянно продолжал биться на чистых инстинктах. Орк взвыл, и Дилвин понял, что попал ему под ребра. Не желая быть поверженным человеческим мечом, враг попытался скрыться в густом кустарнике, покрывающем крутой спуск. Король, понимая, что такому опасному противнику нельзя дать уйти, бросился вслед за ним. Раненый орк исчез в зарослях, а Дилвин, несмотря на стекающую по лицу кровь, устремился за ним, с единственным желанием прикончить мерзкую тварь. Красные капли на снегу выдавали врага с головой, и вскоре королю удалось настигнуть орка. Даже раненый, он был очень вынослив, и Дилвин получил серьезный удар в корпус, прежде чем сумел добить врага. Тяжело дыша открытым ртом, мужчина рухнул на колени от изнеможения и даже не заметил, как сзади подкрался очередной враг. Мгновение, и Дилвин потерял сознание от удара тяжелой дубинки, обрушившегося на его раненую голову. Черная бездна поглотила человеческого короля, а его тело скатилось вниз, чудом не разбившись о скалы.
Ночью празднующие победу орки зажгли большой костер, сжигая трупы поверженных людей. Языки пламени, стремились к самому небу, поглощая кровавое подношение.
– Куда девать пленников? Сжечь заживо? – спросил орк у своего командира, бросая к его ногам двух раненых воинов, единственных, кому удалось выжить в схватке.
– Отличное выйдет жаркое! – раздались повсюду одобрительные выкрики.
– Пожалуй, мы лучше отпустим эту шваль, – задумчиво протянул один из орков. – Пусть передадут своим сородичам от нас горячий привет.
С этими словами орк опустил в костер раскаленный железный прут с клеймом и поочередно прижал к груди людей, вырывая из них душераздирающий вой.
– Пусть все знают, что такое украшение будет носить скоро каждый мерзкий людишка! – довольно загоготал орк.
Под утро, когда костер догорел, орки, проверяя ближайшие заросли и поле, наткнулись на тело Дилвина, которое просто не заметили в спешке.
– А с этим что будем делать? – спросил один из воинов, брезгливо ткнув короля носком своего сапога.
– Нам уже некогда возиться с этим щенком, пусть его кости растащат шакалы, – приказал командир, переступая через человека.
Орки даже не подозревали, что молодой юноша, лежащий у их ног, который храбро сражался на поле боя, был никем иным, как королем человеческого государства. На Дилвине не было никаких отличительных знаков, положенных королю, и любой, не знавший его в лицо, принял бы государя за обычного воина. Орки даже не задались вопросом, почему отряд направлялся в сторону гномьих земель. Скудоумные наемники, заметив людей, устроили резню, не додумавшись даже спросить, куда направлялся отряд и кто входил в его состав.
Когда солнце поднялось над горизонтом, остатки орков двинулись дальше, оставив за собой очередное пепелище. Им не было совершенно никакого дела до человека, неподвижно лежащего в снегу. А ведь если бы враги были внимательней и как следует присмотрелись бы к мужчине, то заметили бы слабое дыхание, говорившее о том, что в человеке теплилась жизнь.
Через несколько недель Вольсинию сотрясла трагическая новость. По всем городам и селам глашатаи, облаченные в траурные одежды, несли народу печальную новость о том, что их молодой король пал в бою.
====== Глава 17 ======
Ленриссиль метался как загнанный зверь, задыхаясь от переполнявших его чужих ощущений. Испытывать страдания Дилвина было невыносимо. Эльф не мог точно определить, что случилось с мужем, но понял, что король ввязался в серьезный поединок. Принц чувствовал возбуждение от схватки, бурлящее в крови, и не мог найти себе места. Неожиданно поток ощущений исчез, оставляя после себя лишь пустоту. Ленриссиль похолодел от страха, однако внимательно прислушиваясь к себе, ощутил тонкую, едва уловимую связь с мужем, которая говорила о том, что Дилвин жив. «Что же с ним случилось?» – мучился от вопросов Ленриссиль. – «Мне нужно выбраться отсюда как можно быстрее!»
Принцу казалось, что он попал не в родной дом, а в тюрьму. Целыми днями эльф сидел под замком в собственной комнате. Кунду никуда не выпускали, а еду доставляли прямо в покои. Ленриссиль, отрезанный от внешнего мира, тихо сходил с ума, мучаясь от собственного бессилия. Конечно, эльф был в состоянии выломать дверь и выбраться на свободу, но только замок надежно охранялся, уничтожая все шансы покинуть пределы дворца.
Целыми днями принц жадно всматривался в тусклое зимнее небо, видневшееся из окон дворца, и размышлял о побеге. Признав тщетность своих попыток, Ленриссиль все чаще стал поглядывать на острые скалы, испытывая странное желание покончить одним разом со всеми своими страданиями. Только любовь к Дилвину удерживала его от непоправимого поступка. Обычно самоубийства квенди совершали только в том случае, если им грозил неминуемый плен, дабы уберечься от позора. Если же наложить на себя руки не представлялось возможным, эльфы в неволе медленно убивали в себе искру жизни и через несколько десятков или сотен лет угасали, становясь похожими на бледные тени.
Когда принц начал терять последнюю надежду на освобождение, двери его спальни распахнулись, и вместе со стражей в комнату вошел осунувшийся Фаэливрин, который старательно прятал всяческие эмоции от встречи с другом.
Стража поклонилась королевскому отпрыску и удалилась, оставив двери распахнутыми, чтобы отслеживать каждое слово и движение Ленриссиля и его друга. Принц хотел кинуться на эльфа с обличительной речью, но квенди, нахмурившись, покачал головой, приказывая кунду молчать. В следующее мгновение Фаэливрин заговорил, произнося явно заготовленную заранее речь. Фаэливрин рассказал о скорой свадьбе принца с вождем Ингрокхом, к которой полным ходом идет подготовка и советовал смиренно принять свою судьбу. Фаэливрин горячо убеждал друга в том, что король все делает только для его блага, однако Ленриссиль прекрасно умеющий читать между строк, почуял неладное в его словах.
– Мой принц, я уверен, что брак, уготованный вам отцом, принесет столько же счастья, сколько мне принес праздник урожая в Вольсинии.
Ленриссиль вопросительно посмотрел на друга. Ведь в День Урожая, Фаэливрин потерял целомудрие и вынужден был сочетаться браком, который принес ему одни страдания… Значит, все слова эльфа не более, чем спектакль, разыгранный перед отцом! Фаэливрин между тем продолжал:
– Ваше Высочество, я по-прежнему считаю себя вашим другом и никогда не оставлю вас, что бы ни случилось.
После этих слов, Ленриссиль окончательно убедился, что Фаэливрин также верен ему, как и прежде. Принц знал, что каждое их слово тщательно прослушивается и понимал осторожность друга. Несмотря на это, присутствие близкого эльфа, который явно был на его стороне, немного успокоило кунду.
Фаэливрин стал появляться в комнате друга практически каждый день. Его речи, в которых он призывал Ленриссиля к послушанию, были идеально выстроены, но принц понимал, что друг выжидает подходящий момент. Вскоре Ленриссилю позволено было выходить на прогулку в сопровождении стражи и Фаэливрина. С каждым днем эльфам удавалось незаметно отходить все дальше и дальше от стражников и в один прекрасный день, пленникам удалось очутиться за пределами слышимости чутких сородичей.
– Наконец-то, мы сможем поговорить свободно, – прошептал взволнованный Фаэливрин, озираясь по сторонам.
– Мы должны сбежать отсюда, как можно быстрее, – взмолился принц.
– Нас быстро разыщет стража, – печально ответил Фаэливрин. – Ты ведь плоть и кровь короля Хальдара. Он без труда найдет тебя по магии крови.
– Мы должны инсценировать мою смерть, – уверенно произнес принц. – Все должны поверить, что я покончил с собой.
Фаэливрин глубоко задумался над словами друга.
– Нам опасно задерживаться здесь надолго, стража уже недовольна тем, что не слышит нашего разговора. Я сделаю все, что в моих силах, – успел произнести Фаэливрин до того, как их окликнули сородичи.
С тех пор как нога Фаэливрина ступила во дворец Хальдара, эльф потерял всяческий покой. Квенди приходилось жить в постоянном напряжении, чтобы ни одним словом или жестом не выдать себя. Юноша понимал, что должен во что бы то ни стало убедить короля в своей верности, чтобы получить как можно большую свободу действий. Эльфу было безумно жаль Ленриссиля, и он всеми силами хотел помочь ему воссоединиться с Дилвином. Фаэливрин старался как можно меньше думать о Кае, хотя боль от его утраты становилась иногда невыносимой. Квенди понимал, что мужа уже не вернуть и вместе с ним умерла надежда Фаэливрина разделить с кем-то свою жизнь и душу.
Хальдар безжалостно выпытывал у эльфа все, что он узнал из документов королевского архива. Фаэливрин старательно и дотошно вываливал горы информации, которая при ближайшем рассмотрении оказывалась абсолютно бесполезной. Эльф перечислял множество цифр прошлогоднего урожая, собранных налогов и расходов государственной казны, но затруднялся назвать точное число вооруженных воинов в армии Вольсинии или стратегически важные объекты, ссылаясь на то, что не имел дело с военными документами. Чтобы не вызвать лишних подозрений, Фаэливрин предоставил несколько весьма важных, на первый взгляд, сведений, которые на самом деле давно уже устарели и потеряли свою актуальность, но Хальдару не было об этом известно.
Фаэливрин долго ломал голову, думая, как бы поговорить с Ленриссилем, изолированным от внешнего мира, пока в один прекрасный день Хальдар сам не разрешил эту трудную задачу.
– Ты имеешь большое влияние на моего сына, – заметил король, опустившему глаза эльфу, потому что смотреть прямо в глаза правителю считалось верхом наглости среди квенди. – Я прошу тебя заставить его вспомнить, что он наследник Священного леса, а не дикий варвар, который сам не ведает, что творит в порыве своих жалких страстей.
– Я сделаю все, чтобы не разочаровать вас, Ваше Величество, – послушно ответил Фаэливрин, радуясь про себя возможности общаться с Ленриссилем.
Все оказалось не так просто, как показалось вначале. За каждым их шагом тщательно следили, и Фаэливрин делал все, чтобы не вызвать подозрений короля. Когда, наконец, им представилась долгожданная возможность перемолвиться парой слов без свидетелей, Ленриссиль озадачил друга, практически невыполнимым планом. Разыграть самоубийство принца? Фаэливрин не представлял, как они смогут осуществить этот безумный план.
Отягощенный печальными думами, эльф шагал по зимнему лесу, чтобы привести в порядок мысли. Вскоре Фаэливрин почувствовал, что за ним кто-то наблюдает, причем выслеживали его явно не эльфы. Слишком тяжелая поступь и шумное дыхание было у невидимого преследователя.
– Что тебе от меня нужно? – напряженно спросил эльф, догадавшись, кто скрывается в зарослях.
С первого дня пребывания во дворце, Фаэливрин внимательно исподтишка следил за орками, пытаясь понять их планы и расстановку сил. Он быстро разобрался в их связях и выяснил, что полукровка по имени Шуграт приходился сводным братом Ингрокху. У орков был общий отец – могучий вождь Нарваг, который однажды заполучил в наложницы человеческую женщину, от которой родился Шуграт. Полукровка был не только силен, но и удивительно умен для орков, получив от человеческих предков способность логически мыслить и быстро анализировать факты. Однако, как и все орки он был груб и неотесан. Хуже всего было то, что Шуграт положил глаз на Фаэливрина с того момента, как только его увидел.
– Приветствую тебя, Фаэливрин, – хрипло поздоровался орк, пожирая квенди взглядом.
– Зачем ты следил за мной? – продолжал допытываться Фаэливрин, не ответив на приветствие.
– Скоро состоится свадьба принца с моими братом, – продолжал как ни в чем не бывало Шуграт. – Я думаю, король Хальдар не откажет в просьбе вождю сыграть двойную свадьбу.
Фаэливрин пошатнулся от ужаса, догадываясь куда клонит полуорк.
– Я всегда любил рыженьких, – усмехнулся Шуграт, протянув руки к Фаэливрину. – Ты чудесно согреешь мою постель, человеческая подстилка!
Фаэливрин, вывернувшись из захвата орка, бросился бежать, от переполнявшего его ужаса. Он не верил, что его действительно могут заставить вступить в брак с этим чудовищем.
Только оставив преследователя далеко позади, Фаэливрин, словно очнувшись, огляделся по сторонам. Он находился в чаще, испокон веков почитаемой всеми эльфами. Ее называли Сердцем Священного леса или Индо на языке квенди. Уши юноши уловили печальное пение, разрывающее душу. Это была эльфийская песня скорби, которую исполняли, чтобы выразить отчаянную тоску. Идя на звук, Фаэливрин очутился у ствола огромного дерева, подле которого стояла древнейшая жительница Айра-Таэри и, проводя рукой по грубой коре, изливала свою печаль в песне.
Фаэливрин внимательно посмотрел на дерево и похолодел. Из его ствола торчал орочий топор… Осквернение дерева в чаще Индо было страшнейшим святотатством! Лауриндиэ, даже не обернувшись в сторону Фаэливрина, замолкла, словно погрузившись в транс. Эльф молча стоял рядом, не смея мешать мудрейшей.
– Мы были созданы во имя Созидания и Красоты, – отрешенно начала нис *. – Все наше существование должно быть подчинено сохранению гармонии… Но иногда даже в наши чистые сердца проникает мрак, с которым мы не в силах бороться.
– Король позволяет оркам осквернять наши земли, грабить и убивать невинных людей, – выкрикнул Фаэливрин, не в силах держать скорбь в себе.
– Хальдар одержим демонами власти и алчности, – сурово произнесла Лауриндиэ. – И я уже не в силах его остановить.
– Значит Айра-Таэри доживает последние дни? – сквозь слезы спросил Фаэливрин, понимая, что орки, разгромив людей, не пощадят и Священный лес.
– Наш народ необходимо разбудить от страшного сна, в котором он пребывает. Юному принцу предначертано судьбой повернуть свой народ к Свету.
– Ленриссилю? – удивленно спросил Фаэливрин. – Но ведь он не воитель! Ему нужно сбежать отсюда, чтобы найти поддержки у мужа!
Лауриндиэ горько усмехнулась, погладив Фаэливрина по голове, словно неразумного ребенка.
– Иногда Умбар** играет с нами, и мы становимся способны на такие свершения, о которых прежде не могли и помыслить. Порой сами того не зная, мы вершим судьбы мира и покоряем даже самые холодные сердца, – загадочно произнесла мудрейшая.
– Вы поможете мне устроить побег принца? – тихо спросил Фаэливрин.
– Я помогу кунду исполнить свое предназначение, – уверенно сказала Лауриндиэ.
Как только Фаэливрин вернулся во дворец, стража незамедлительно проводила его к королю.
– Чем я могу быть полезен Вашему Величеству? – поклонившись, спросил эльф.
– Фаэливрин, сегодня вождь Ингрокх лично попросил у меня разрешения на твой брак с Шугратом. Ты должен понимать, что я не смог ему отказать в этой просьбе. Этот полукровка имеет большую власть среди наших союзников, и я не хочу обижать его пренебрежением.
Эльфа передернуло от слов правителя.
– Но Ваше Величество, ведь орки не берут в супруги вдовцов, – заявил испуганный Фаэливрин, вовремя вспомнив орочьи законы.
– Ради тебя Шуграт готов сделать исключение, – отрезал Хальдар. – Пойми, Фаэливрин, что после позорной связи с человеком тебе никогда не придется вступить в брак по нашим законам. Ни одна достойная девушка не разделит с тобой вечность после того, как ты был осквернен варваром. Ты навсегда испорчен и обречен судьбой на вечное одиночество. Я предлагаю тебе послужить на благо своего народа, ибо вступив в этот брак, ты упрочишь наш союз с орками. Будь посговорчивее со своим женихом, он готов дорого заплатить за честь получить в мужья эльфа, хоть и не чистого.
В этот момент Фаэливрину стало по-настоящему страшно. Король без зазрения совести подкладывал его под орка, чтобы заручиться поддержкой этих мерзких тварей. Быстро поклонившись и распрощавшись с королем, эльф проскользнул к себе в комнату, стуча зубами от озноба, сотрясавшего тело. Сердце сковал липкий ужас от перспективы оказаться в объятиях орка. Фаэливрин ходил по комнате из угла в угол и обдумывал свою судьбу. Он изначально не рассчитывал сбегать вместе с Ленриссилем, потому что исчезновение сразу двух вызвало бы серьезные подозрения в реальности разыгранного самоубийства. Но теперь квенди понимал, что оставшись во дворце, обрекает себя на брак с орком. Самым страшным было то, что во время церемонии выяснится, что Фаэливрин уже состоит в браке по обычаям своего народа. И тогда ему придется держать ответ перед королем, для каких целей он сочетался браком с Каем по эльфийскому обряду! Вот тут-то и раскроются истинные чувства Фэя к своему мужу… «Сначала нужно помочь сбежать Ленриссилю, а потом уже думать о себе!» – твердо решил для себя эльф, наплевав на свою участь, ибо вместе с уходом Кая в сердце Фаэливрина поселилась безутешная скорбь и безразличие к собственной судьбе.
Через пару дней Фаэливрин с выражением искреннего испуга на лице посмел беспокоить короля, закрывшегося с орками для обсуждения военной стратегии. Квенди поведал недовольному вторжением правителю, что его наследник слег от неведомой хвори.
– Что за чушь ты смеешь мне нести?!– грозно рыкнул король, потому что болезни для эльфов являлись неслыханным делом.
Во дворец немедленно была вызвана главная целительница Айра-Таэри, которая провела в покоях кунду несколько часов, заставив стражников удалиться и захлопнуть за собой двери.
– Что с моим сыном? – спрашивал Хальдар, едва сдерживая недовольство.
– Сердце принца сковано великой тоской, которая тянет из него жизнь, словно паук из мотылька, попавшего в его сети.
– Это невозможно! – отрезал правитель. – Он находится не в плену, а на родных землях! Вся его болезнь не более чем юношеская прихоть. Напои его укрепляющими отварами и напомни, что высшее счастье для квенди – служить своему народу.
Лауриндиэ поклонилась и вышла с загадочной улыбкой. Теперь целительница не отходила от ослабленного наследника, а Фаэливрин исправно каждый день докладывал королю о состоянии Ленриссиля.
Со стороны нельзя было не восхититься рвением эльфа выполнять приказы правителя, но на самом деле Фаэливрин не упускал возможности ухватить хоть краем глаза документы, разложенные на огромном столе в кабинете Хальдара. Юноша то и дело улавливал обрывки разговоров между орками и хотя понимал едва ли одну фразу из десяти, но все же ухватывал слова «карта», «план», «битва», «разгром». Квенди удалось выяснить, что копии всех документов хранятся в спальне у Шуграта, который в отличие от своих собратьев умел читать и писать, видимо, благодаря стараниям своей человеческой матери.
Фаэливрин понимал, что ему необходимо достать эти документы любой ценой. К побегу принца, очень убедительно изображающего болезнь, было уже почти все готово. Нужно было передать Ленриссилю карты с расчерченными на ней схемами по захвату Вольсинии, чтобы люди, зная о планах врага, сумели вовремя защититься. Но как это сделать?! И кабинет короля, и спальня полуорка круглосуточно надежно охранялись. Если пропажа карт обнаружится, Фаэливрину не сносить головы, потому что подозрение сразу падет на него. Оставался только один выход… Когда эльф думал о том, на что ему придется пойти, к горлу подступала тошнота. Сто раз взвесив все «за» и «против» Фэй понял, что другого пути у него нет. Если он хотел попасть в спальню Шуграта, придется добиться добровольного приглашения орка.
Вечером Фаэливрин улучшил момент, чтобы столкнуться наедине с полукровкой в одном из дворцовых переходов. Эльф был так напуган, что ему даже не приходилось играть.
– Ну что, мой нареченный жених, ты смирился со своей судьбой? – насмешливо спросил Шуграт.
– Я подчинюсь приказу моего короля, – тихо ответил эльф, опустив глаза.
– Какой же ты послушный! – восхитился орк, грубо хватая Фаэливрина за руку и проводя шершавым языком по нежной щеке эльфа, спускаясь к шее.
Квенди передернуло от отвращения, однако он понимал, что нужно терпеть.
– К чему нам ждать свадьбы, чтобы как следует поразвлечься? – продолжал между тем полуорк. – Ты уже давно не невинен, поэтому ничего не потеряешь, если ублажишь как следует своего будущего мужа.
Эльф вяло сопротивлялся, зная, что избежать ненавистной близости не удастся. Вскоре Шуграт втолкнул Фаэливрина в свою спальню, закрыв дверь за щеколду.
– Раздевайся, шлюха, и становись на колени! – закричал орк, щелкая пряжкой своего ремня.
Фаэливрин внешне оставался холоден, подчиняясь приказу орка, но внутри него назревала истерика. «Не в первый раз мне приходится платить своим телом!» – горько подумал эльф, вспомнив о муже. Квенди догадывался, что Шуграт не будет с ним нежничать и что близость с пьяным Кеанмайром, одержимым похотью, покажется ему райским блаженством по сравнению с тем, что будет происходить сейчас.
Фаэливрин не ошибся в своих догадках, не в силах удержать из горла крик, когда полуорк попытался вторгнуться в него безо всякой подготовки.
– Ты тугой словно окоченелый труп! – выругался орк, сплюнув на ладонь, чтобы хоть как-то облегчить проникновение.
Эльф кусал ткань собственной туники, чтобы не кричать в голос от разрывающей нутро боли. Орк брал его прямо на полу, даже не пытаясь облегчить чужие страдания. Фаэливрин сейчас молил светлую Варду только о том, чтобы сохранить рассудок после всего произошедшего.
Шуграт не знал усталости и мучил несчастную жертву несколько часов подряд, пока обессилев, не рухнул на постель, огласив спальню громким храпом. Фаэливрин, едва дыша, попытался стать на ноги. Убедившись, что у него ничего не получится, эльф ползком направился к огромному ложу. Документы хранились в ящике под замком, ключ от которого висел на шее у полуорка. Эльф, не колеблясь, снял цепочку с ключом со своего мучителя.
Фаэливрин был уверен, что Шуграт не проснется от его манипуляций. Сегодня за ужином орк пил вино, в которое эльф подмешал снотворное, действующее только спустя несколько часов после приема. Если бы Шуграт уснул сразу, то на следующее утро немедленно заподозрил бы неладное. Эльфам не стоило бы ни малейшего труда определить, что орк был опоен. Фаэливрин не мог сейчас рисковать, ибо от него зависела судьба всего Гасура. Кое-как вытершись, эльф, превозмогая боль, уселся на стул, склонив голову над извлеченными из тайника картами. Брать их с собой было нельзя, оставалось только сделать копии. Взяв в руки чистый лист бумаги, Фаэливрин принялся старательно воспроизводить чертежи, молясь, чтобы его не додумались обыскивать при выходе из спальни…
Неделю спустя
Ленриссиль нервно кусал губы, дрожа от нетерпения. Наконец-то день его освобождения пришел! Сегодня все складывалось для эльфа очень удачно. Большая часть стражи направилась улаживать конфликт, разгоревшийся между орками и эльфами в одной из деревень. Квенди надоело терпеть засилье чужеземцев, не уважающих их традиции и законы, и эльфы взялись за оружие. Хальдар и Ингрокх вместе со своим братом также спешно отбыли из дворца, дабы подавить восстание. Сейчас в замке оставалось минимум охраны, так что лучшего момента для побега было не найти.
Через несколько минут дверь в запертые покои отворилась, и в спальню принца вошли Фаэливрин и Лауриндиэ. Эльфу удалось не только изготовить копии всех важных документов, но и раздобыть дубликат ключа от комнаты друга.
– У нас в запасе меньше часа до того, как сюда вернется стража, – быстро оповестил Фаэливрин.
Целительница протянула принцу флягу с мутной жидкостью, которую он дрожащими пальцами принял из ее рук.
– Выпив это зелье, вы навсегда отрекаетесь от своего Рода, – предупредила мудрейшая. – Вас не смогут разыскать по магии крови, ибо отныне вы больше не принадлежите правящему дому Лиадон.
– Я перестану быть эльфом? – сдавленно спросил Ленриссиль.
– Ни один из живущих не в силах изменить свою сущность, – с улыбкой ответила целительница. – Родившись квенди, навсегда останешься им. Но вы перестанете быть принцем, навсегда разрывая узы между собой и отцом.
– Теперь моя семья – это Дилвин! – уверенно ответил эльф, залпом выпивая зелье. – У Хальдара больше не останется сомнений, что его сын погиб.
– У подножия скал найдут кости и клочки твоей одежды, – продолжал Фаэливрин. – Все подумают, что твое тело растерзали дикие звери. Я надеюсь, этих доказательств будет достаточно.
– Даже король вынужден будет признать мою смерть, если вместе с одеждой и костями обнаружат пряди моих волос, – сказал принц, подходя к зеркалу.
Схватив со столика маленькие ножницы, Ленриссиль быстро взялся за дело, рассекая воздух щелканьем острых краев своего орудия.
Фаэливрин и Лауриндиэ, прикрыв рот ладонью, чтобы не сорваться на крик, в священном ужасе наблюдали, как белокурые пряди принца одна за другой летят на пол…
В скором времени перед эльфами стоял стриженый юноша в человеческой одежде, и только заостренные уши и удивительные глаза выдавали его эльфийское происхождение. Ленриссиль был первым в истории эльфом, добровольно обрезавшим волосы.
– Быстрее! Мы должны спешить! – словно пришел в себя Фаэливрин, пребывающий в шоке от поступка друга.
