Текст книги "Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана"
Автор книги: Эпосы, легенды и сказания
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)
– Знайте, мы заколдовали царей и предводителей мусульман, обратив их в камень, так что теперь никто из них не может двинуться. Что может быть благоприятнее для сражения? Нападите же на войско царя Сайфа и на всех воинов Красного города и предайте их мечу, пока не уничтожите всех до единого. Разграбьте все их добро, а их жены пусть станут вашей законной и дозволенной добычей. Не щадите никого, оставьте жалость и чините над ними зло.
Услыхав эти слова, воины вскочили в седла и направились к Красному городу, потому что войска царя Сайфа рассеялись перед ними, как овцы без пастуха. А Бурнух все это видел и понял, что мусульманам грозит неминуемая гибель. Но он мог только поднять глаза к небу, куда люди обращают свои молитвы, и смиренно молить Аллаха всевышнего, проливая потоки слез. Он говорил:
– О боже, ты знаешь, что я прожил долгую жизнь, поклоняясь огню, но ты указал мне истинный путь, и я стал поклоняться тебе; не оставь же меня без помощи, не дай злокозненным язычникам одолеть меня, не подвергай меня жестоким испытаниям, я твой верный раб и стараюсь вершить добрые дела. Я был язычником по неведению, так не допусти же, чтобы, уверовав, я был повержен нечестивыми. Отврати от меня твоих и моих врагов, ослепленных своим неверием и произносящих недостойные и лживые речи! О боже, я слаб, удвой же мои силы, спаси меня от беды, в которую я попал, ведь ты всемогущ!
Бурнух произносил эти слова с пылающим сердцем и израненной душой, и Аллах, вняв его мольбе, ниспослал ему победу над врагами, – ведь он не оставляет без помощи тех, кто взывает к нему и к его милости.
Вдруг в дальней дали поднялась пыль до небес, а когда она рассеялась, показался рыцарь – герой и воитель и врагов погубитель, верхом на коне, черном, как ночь, который летел над землей, как облако по ночному небу. Лицо всадника было закрыто покрывалом, но его сияние проникало сквозь покров, как свет луны из-за облаков. За плечами всадника развевался шелковый стяг, который, казалось, парил над степями и холмами, а перед ним в медном кувшине летела старуха. Приблизившись к дяерям дворца, где находились Сайф и другие заколдованные цари и военачальники, старуха увидела Шаму, стоящую с обнаженным мечом в руке. И она сказала Шаме:
– Не бойся, с тобой не случится ничего дурного, мы принесли тебе успех и надежду. Ведь ты Шама, дочь царя Афраха?
Шама ответила:
– Да, о госпожа моя, а это мой муж, мой отец и их последователи и сторонники, знатные мусульмане, и все они, как ты видишь, заколдованы.
Говоря это, Шама дрожала от страха, потому что, увидав старуху, которая летела в кувшине над землей, пренебрегая пространством, она очень испугалась. А старуха продолжала:
– О Шама, кто из них царь Сайф ибн Зу Язан?
– Вот он сидит околдованный в самой середине зала и не может двинуться.
– Радуйся, о Шама, – воскликнула старуха, – он жив и здоров, и сейчас он очнется по воле того, кто сотворил все живое.
А в то время, как старуха беседовала с Шамой, о благородные господа, к ним подъехал тот всадник и спросил старуху:
– О матушка, с кем это ты разговариваешь?
– Это Шама, жена царя Сайфа ибн Зу Язана, – ответила старуха.
Услыхав это, всадник разгневался и воскликнул:
– Отойди от нее, сейчас я отрублю ей голову и лишу ее жизни, и пусть близкие и родные оплакивают ее гибель!
А этот всадник был не мужчина, а Тама, дочь мудрой Акилы, и, увидев Шаму, которую царь Сайф предпочел ей, она захотела ее убить. Но Акила сказала своей дочери:
– Опомнись и не поступай опрометчиво, о Тама! Шама жена царя Сайфа, и тебе незачем на нее посягать. Перестань упрямиться и помни, что нам предстоит совершить важные дела, ведь мы прибыли сюда для того, чтобы избавить мусульман от беды.
Но Тама воскликнула в ответ:
– О матушка, ведь я поклялась перебить всех жен царя Сайфа. Это – его первая жена, и я должна убить ее, чтобы сдержать свою клятву, иначе я буду лгуньей и клятвопреступницей.
Когда царица Шама услышала эти слова, свет померк в ее глазах, и она тоже закричала:
– В чем это ты поклялась, негодная распутница? Как ты можешь меня убить, – разве я твоя пленница и ты распоряжаешься моей жизнью?
Тут обе они выхватили мечи из ножен и бросились друг на друга, но мудрая Акила, глядя на них, рассмеялась и приказала слугам стать между Шамой и Тамой, а потом, обратившись к дочери, сказала:
– Как тебе не стыдно, мы прибыли сюда, чтобы помочь им, а ты из-за своей любви и ревности хочешь повредить человеку, который и без того попал в великую беду!
Потом Акила повернулась к Шаме и сказала ей:
– О дочка, не обижайся на нее, ведь это твоя сестра и моя дочь, но ты мне дороже!
Так мудрая Акила уговаривала их, пока не помирила. Тогда царица Шама спросила ее:
– Кто ты, о тетушка, что привело тебя в эту страну и откуда ты узнала, что царь Сайф заколдован во время битвы и сражения?
И Дкила ответила ей:
– Я должна рассказать тебе, почему я прибыла к вам. Когда царь Сайф отправился за священной Книгой Нила, он пришел ко мне, и я ему помогла и спасла его от гибели. У него тогда была шапка-невидимка мудрого Платона, при помощи которой он завладел этой книгой, а когда он совершил то, для чего пришел, я хотела женить его на моей дочери Таме, но он не согласился, говоря, что только царевна Шама станет его первой женой. Тогда мы взяли у него шапку-невидимку, отдали ему Книгу Нила, и он уехал от нас. Проходили дни, а царь Сайф не появлялся у нас, и мы не видали его, но недавно моя дочь Тама вспомнила о нем и сказала мне: «О матушка, где же царь Сайф, который обещал, что вернется к нам и женится на мне? Он завладел Книгой Нила и совсем забыл и обо мне и о тебе, а ведь ты помогла ему добыть эту книгу и уехать с миром! И вот он до сих пор не вернулся и нарушил свое обещание!» Я сказала ей: «О дочка, наверное, этому есть какое-нибудь объяснение, но я все узнаю и скажу тебе». Потом я раскинула свое гадание и сказала: «Знай, о Тама, волшебники из Огненной долины заколдовали твоего мужа и обратили его в камень, а вместе с ним они также заколдовали доблестных военачальников и благородных царей. С этими колдунами сражается мудрый Бурнух, но сейчас колдуны его теснят и великой бедою грозят. Ради тебя я отправлюсь туда, чтобы всех их освободить, а царя Сайфа на тебе женить». Потом я приказала одному из моих слуг-джиннов привести коня, на которого села Тама, а сама я влезла в свой кувшин и прилетела к вам.
Рассказав это, Акила посмотрела на медный таз, который был у Шамы в руках, и спросила ее:
– О Шама, откуда у тебя этот таз?
– Мне дал его волшебник Бурнух, – отвечала та. Акила взяла таз в руки, произнесла над ним заклинания, и когда вода перестала кипеть и успокоилась, она обрызгала этой водой сначала царя Сайфа, потом всех остальных заколдованных, и они сразу очнулись. Потом Акила поздравила царя Сайфа со счастливым избавлением, а он спросил ее:
– Кто ты, о матушка?
– Я Акила, а это моя дочь Тама, которая из-за любви к тебе испытала страдания горше, чем муки Страшного суда. Ты поскупился на ласку и не выполнил своего обещания, а ведь царям подобает держать свое слово, – сказала старуха. Сайф воскликнул:
– Где же твоя дочь Тама? Клянусь Аллахом, я тоже люблю ее и не могу более терпеть разлуку с ней, она услада моих очей и радость сердца, бьющегося у меня в груди!
И когда Тама услышала слова Сайфа, у нее потеплело на сердце, и она подошла к нему, поцеловала ему руки и, поняв, что царь Сайф любит ее, обратилась к своей матери, говоря:
– Теперь, когда мы пришли к царю Сайфу и более не разлучены с ним, о нас можно сказать словами пословицы: «Страдания влюбленного вблизи от любимого подобны мукам верблюда, погибающего от жажды под грузом бурдюков с водой».
Сайф отвечал:
– О Тама, клянусь величием господа, сейчас ничто не мешает нашему браку, подожди только, пока кончится эта битва, и тогда наш свадебный пир станет и победным пиром.
– Я буду сражаться против колдунов вместе с Бурнухом, я верю твоей клятве! – воскликнула Акила. Она вошла в шатер царя Сайфа, скрылась от людских глаз, а затем призвала к себе одного из своих слуг-джиннов и приказала ему узнать имена всех восьмидесяти колдунов. Потом Акила вырезала из бумаги восемьдесят человеческих фигурок, покрыла их колдовскими письменами и таинственными знаками, а на каждой из фигурок написала имя одного из колдунов, и, наконец, села в медный кувшин и полетела на поле боя.
А в это время Бурнух был на краю гибели и, поняв, что ему нет спасения от смерти, взмолился Аллаху, сложив красноречивые стихи, как мы уже рассказывали. И тут вдруг появилась мудрая Акила: она сидела в медном кувшине, распустив по плечам волосы. Долетев до Бурнуха, Акила пустила бумажные фигурки по ветру, и они поднялись высоко над землей и стали парить в воздухе. И вдруг все фигурки превратились в огненные копья и полетели к земле, поражая колдунов, пронзая их в грудь и выходя из спины. Не прошло и часа, как все восемьдесят колдунов были повержены на землю, подобно стволам срубленных пальм, и ни один из них не остался в живых. Волшебник Бурнух радовался своему спасению и гибели своих врагов и дивился деяниям мудрой Акплы, а души колдунов Аллах отправил прямо в пламя ада – такова за злодейство награда!
Акила сказала:
– О Бурнух, пойдем со мной, может быть, ты принесешь нам счастье, если будет на то воля всевышнего. Я хочу выдать замуж свою дочь Таму за царя Сайфа ибн Зу Язана, пусть она будет его женой, а он – ее мужем. О брат мой, прошло уже много времени, а ты знаешь, что женщины не думают ни о чем ином, кроме замужества. Я беспокоюсь за свою дочь Таму, которая мне дороже жизни, и хочу, чтобы ты помог мне устроить ее свадьбу. Он говорит, что может жениться на ней только после того, как справится со всеми врагами. Но ведь он оказался бессильным против них, это я рассеяла врагов и погубила их своими заклинаниями, и не оставлю в живых, ни господина, ни раба.
Волшебник Бурнух ответил:
– Ты права, о мудрая Акила.
Потом они возвратились к царю Сайфу и приветствовали его. Увидев Акилу и Бурнуха, царь Сайф встал им навстречу и приказал сесть, и они заняли почетное место, радуясь своей победе. Затем Акила сказала:
– О царь Сайф, сын мой, вспомни, что однажды обещанное нужно выполнять!
Потом, обратившись к дочери, Акила спросила:
– О Тама, где шапка-невидимка, которую ты взяла у него?
– Вот она, здесь у меня, – отвечала Тама.
Акила взяла шапку и продолжала:
– О великий царь нашего времени, не говори, что мы забрали шапку, потому что не можем сделать ничего, подобного ей. Вот я сделала для тебя пояс из дубленой кожи, и Аллаху ведомо, что он лучше этой шапки. Ведь от нее нет никакой пользы, она только делает того, кто ее надевает, невидимым для всех остальных. А свойства пояса, который я сделала, таковы, что если ты опояшешься им и выйдешь на бой, то твои враги, сколько бы их ни было, не смогут устоять перед тобой и потерпят поражение.
Сказав это, мудрая Акила вынула пояс из газельей кожи, на котором были начертаны греческими буквами тайные имена и неведомые никому заклинания, и подала его царю Сайфу, говоря:
– Надень его сейчас же и выходи против врагов, чтобы предать их мечу и рассеять по степям и холмам. Или позволь мне сразиться с твоими врагами, и ты увидишь, что не пройдет и часа, как все они полягут бездыханными трупами на лике земли, потому что война с помощью волшебства кончается быстрее, чем стычка на копьях и мечах. О царь, только прикажи мне, и я перережу всех твоих врагов как скот! Разреши, и я рассею их по широким степям и бесплодным пескам, я повергну их во прах в долинах и на холмах.
Но царь Сайф кликнул своих воинов и приказал им садиться на коней и выступать на врагов, с ними вместе на поле боя двинулись царь Афрах, царь Абу Тадж, предводители войск Садун, Маймун, Сабик и Даманхур. И когда все воины выстроились в боевые ряды, царь Сайф крикнул:
– Аллах велик, вперед на злокозненных и надменных язычников, не верующих в Аллаха!
И они напали на неверных, погрузившись в пучину битвы. Царь Сайф колол прямым стройным копьем, рубил своим острым мечом, отсекая врагам руки и головы, а за ним с грозным криком неслись Садун аз-Зинджи, Маймун и другие прославленные предводители и военачальники. Они обрушили на врагов неисчислимые беды, подобно туче, изливающей на землю потоки дождя, рубили машрафийскими мечами[68]68
Машрафийские мечи – мечи, изготовлявшиеся в местности аль-Машраф в Йемене, и знаменитые своими высокими качествами.
[Закрыть] и кололи самхарийскими копьями. Это была битва из битв, потомкам в назидание о которой слагали легенды и предания. За царями и предводителями на врагов напали рыцари ислама, заработали неумолимые копья и острые мечи, раскалывались черепа, трещали кости, и тела врагов грудами падали на землю. Над полем боя поднялись облака пыли, неверные метались в ужасе и многие испили чашу смерти.
А проклятые Сакрадион и Сакрадис, глядя на все это, поняли, что им суждено погибнуть, и один из них сказал:
– Посмотри, о брат мой, как эти восемьдесят колдунов были убиты за один час. Судьба обернулась против них, и их тела были растоптаны копытами боевых коней. Все наши старания не принесли нам пользы, а теперь, если мы попадемся в руки мусульман, они наверняка поднесут нам чашу гибели. По-моему, нам нужно бежать, ведь царь Сайф больше всего стремится захватить нас, и если ему это удастся, сегодняшний день станет последним днем нашей жизни, потому что он отрубит нам головы острым мечом. Бегство – единственное наше спасение, а стыд не беда, ведь лучше вытерпеть позор, чем лишиться жизни. Взгляни, как гибнет войско эфиопов и суданцев, как враги грабят их палатки и шатры! Всякий, кто пытался сопротивляться, повергнут во прах, и никому не удалось спастись и избежать смерти во время этой битвы.
И они решили оба бежать, потеряв всякую надежду на спасение и страшась гибели.
И когда воины царя Арада увидели, что их предводители покинули их и присоединились к царю Сайфу, что все колдуны убиты, а Сакрадион и Сакрадис обратились в бегство, они, горюя и сокрушаясь, бросили свое имущество и снаряжение, нужное для битвы и сражения, оставили свои палатки и шатры, повернули своих коней и поскакали прочь, убегая от воинов Сайфа. Мусульмане преследовали их целых четыре фарсаха, а потом вернулись, уничтожив почти всех врагов и воздав им за их недостойные деяния. Говорят, что из полчищ царя Арада уцелело не более четверти, а остальные погибли, изрубленные мечами на куски, как хлопок на гребне. А царь Сайф ибн Зу Язан и его сторонники подобрали все, что оставили эфиопы и суданцы: их коней, палатки, оружие и деньги, снаряжение и припасы и всякое другое добро, – и возвратились веселые, радуясь своему успеху, победе и добыче и прославляя Аллаха, господа миров.
Потом царь Сайф уселся в своем шатре, и ему стали приносить захваченное добро. Треть всей добычи он взял себе, треть разделил по своему разумению между царями Абу Таджем, Афрахом и четырьмя предводителями – Садуном, Маймуном, Сабиком и Даманхуром, а последнюю треть царь Сайф велел разделить между воинами – две части конным и одну часть пешим. Добыча была богатая, потому что в войске царя Арада было много тысяч воинов, а кувшины тех восьмидесяти колдунов были полны золотых украшений и драгоценных камней и другого добра, которое и описать невозможно. Все это досталось мусульманам и принесло им не бедность, а богатство, так что они развеселились и успокоились. А что касается тех храбрецов, которые погибли в бою, то царь Сайф позвал к себе их жен, детей и родичей и дал им ту часть добычи, какая причиталась их отцам и мужьям. И в городе воцарилось спокойствие и благоденствие.
А тем временем беглецы один за другим прибыли в Город дворцов и Семи крепостей в самом жалком состоянии, упав духом, криками и воплями извещая о постигшей их беде. Весть об этом дошла до царя Сайфа Арада, и он приказал своим приближенным привести к нему беглецов. И когда эти воины предстали перед царем, он спросил их:
– Какие вести вы принесли, кто причинил вам зло?
И они отвечали:
– О царь, за нами гонится кровавая смерть и верная гибель! Те военачальники, которые вели нас, стали мусульманами, когда их захватили в плен, а все восемьдесят колдунов погибли в один час. А от твоих двух советников тоже не было никакой пользы, они обманули наши надежды и сплоховали, вот враги и одолели нас, рассеяв по пустыням и степям. Вот что случилось с нами, и вот почему ты видишь нас в таком положении.
И когда царь Арад услышал эти слова, свет померк в его глазах. Он то садился, то вставал, кипел и пенился гневом, изнемогал от ярости. Потом он крикнул:
– Где мои советники?
Сакрадион и Сакрадис тотчас явились и поцеловали перед ним землю. А он сказал им:
– Я вижу, что бог Зухаль гневается на нас! Если бы он был доволен нами, то помог бы одержать победу над врагами, а он, напротив, даровал победу нашим врагам, а горечь поражения предоставил вкусить нам.
Сакрадион и Сакрадис ответили царю:
– О царь, Зухаль не имеет силы над Сайфом ибн Зу Язаном. А если бы он и смог справиться с ним, то все равно не одолел бы царей Абу Таджа и Афраха и четырех прославленных военачальников, которые приняли ислам и примкнули к царю белокожих. А если бы даже Зухаль и имел силу против всех них, то ему все равно не сладить с волшебником Бурнухом и мудрой Акилой.
– Как это Зухаль не может справиться с какими-то ничтожными врагами?! – воскликнул царь Арад. – Вы ошибаетесь, ведь он много раз посылал нам победу, когда мы приносили ему достойную жертву. А от Сайфа, от этого меча белокожих, я не отступлюсь и снова снаряжу против него войско. Я не успокоюсь, пока не погублю его и всех его приверженцев, пока не захвачу его страну, чтобы люди не говорили, что у меня не хватило сил сразиться с ними! Когда на небо взойдет молодой месяц, я снова начну битву и сражение и больше не допущу поражения.
Вот что случилось с ними.
Глава двадцать седьмая
А царь Сайф ибн Зу Язан и думать забыл о войне. Но самым странным и удивительным было то, что никто не вспомнил о царице Камарии и не задумался о ее судьбе. А царица Камария, мать царя Сайфа, очнулась от бреда и видений, когда колдуны рассеяли мрак, который окутывал ее дворец. Она растерялась и не знала, как ей поступать, а всякий раз, как она приказывала что-нибудь Айруду, он отказывался выполнить ее повеление, говоря:
– Пока волшебник Бурнух находится рядом с Сайфом, ты ничего не сможешь сделать с ним и не утолишь свою жажду мести. Тебе удастся отомстить сыну, только если он останется один.
Камария решила потерпеть и вышла тайком из замка, чтобы разведать все новости. И она узнала, что власть ее сына упрочилась и что у него не осталось ни одного врага. И вот однажды, когда, сидя в своих покоях, она потерла пластинку, Айруд явился и сказал:
– Я слушаю тебя, о госпожа!
Камария приказала:
– О Айруд, тотчас же отправляйся к моему сыну, схвати его за горло и не разжимай рук до тех пор, пока не оторвешь ему голову и не отделишь ее от тела. Я хочу, чтобы он умер самой страшной смертью! А если ты не можешь сделать этого, то принеси его ко мне и я убью его своими руками и повергну во прах у тебя на глазах. Я терпела его в живых все эти дни, думая, что воины царя Арада дали ему испить чашу смерти. Но я вижу, что все случилось не так, как я полагала, и гибель его миновала. Жители заколдованного города не убили его, а ты не бросил его им на растерзание, как я тебе приказывала.
Айруд ответил:
– О царица, я все сделал так, как ты велела, но когда я бросил Сайфа с высоты, его подхватила Акиса, его сестра, она одна всему виною. А теперь с ним Бурнух и колдунья Акила, цари и военачальники, приверженцы и помощники, он ими всеми повелевает, а они ему повинуются.
– Ты убей его, как я тебе сказала, либо принеси ко мне, как я тебя научила, – воскликнула Камария, и Айруд ответил:
– Я принесу его к тебе, а ты делай с ним, что угодно.
И Айруд покинул Камарию, грустя и сокрушаясь о том, что потеряет Сайфа, и плача так, что слезы бежали у него по щекам. Подойдя к царскому дворцу, Айруд хотел войти к Сайфу, как обычно, но вдруг почуял таинственный аромат, исходящий от заколдованного пояса, который был надет на Сайфе. И Айруд сказал себе: «О радость! Царю Сайфу не страшны теперь никакие козни! Если Аллах хочет уберечь какое-нибудь из своих созданий, он находит способ отвратить от него всех врагов». Потом Айруд повернул назад, зная, что если сделает хоть шаг к Сайфу, то погибнет. Он думал: «Мне остается только вернуться к этой проклятой и рассказать ей обо всем». И когда Айруд вошел к Камарии, она бросилась к нему и закричала:
– Отчего ты так быстро вернулся? Где мой сын Сайф, за которым я тебя послала?
– О царица, знай, когда я приблизился к твоему сыну, я увидел, что на нем надет волшебный пояс из газельей кожи, на котором начертаны таинственные знаки, подобные муравьиным следам на песке, – ответил Айруд. – Этот пояс хранит его от всех джиннов, маридов и шайтанов, потому что если они попробуют приблизиться к нему, то будут сожжены начертанными на нем тайными именами и древними волшебными письменами. Если бы я подошел к царю Сайфу, эти письмена испепелили бы меня.
И Камария сказала в ответ:
– О Айруд, ты увеличил мое горе, добавив новую тяжесть к тому, что лежит у меня на сердце. А откуда у него этот пояс?
– От мудрой волшебницы Акилы, которая хочет женить его на своей дочери, она спасла Сайфа от меня и от всех джиннов. И знай, эта волшебница днем и ночью стережет его и делает все, чтобы охранить его от бед.
Айруд говорил все это нарочно, чтобы Камария еще больше томилась бессильной злобой. А Камария спросила его:
– А откуда эта Акила?
– Она из стран Магриба[69]69
Магриб (букв, «запад») – название стран Северной Африки: Алжира, Туниса и Марокко. Магриб в арабском фольклоре – страна колдунов и злых волшебников.
[Закрыть] и служила царю Камаруну, повелителю острова Каймар. Это она помогла Сайфу взять Книгу Нила и с тех пор верно служит ему и приходит к нему на помощь во всяком трудном деле.
Слова Айруда разгневали Камарию, и она крикнула ему:
– Иди своей дорогой! – и Айруд удалился в великой радости.
А царица Камария всю ночь терзалась злобой, а на следующий день она и вовсе не могла сдержать гнева, а была она хитрее и коварнее всех людей на земле. И вот Камария позвала одного из своих рабов и сказала ему:
– Приведи ко мне какого-нибудь ювелира из нашего города.
Раб вышел и через некоторое время привел к ней ювелира, и Камария приказала ему сесть, и всех своих слуг отпустила. И когда они остались вдвоем, Камария вынула золотую пластинку – талисман Айруда и сказала ювелиру:
– Мастер, я хочу, чтобы ты сделал мне точно такую же пластинку. Рассмотри ее хорошенько и изготовь другую пластинку такого же размера и вида, такой же формы и покрытую точно таким же узором, как эта.
– Слушаю и повинуюсь, госпожа, – ответил ювелир, – но мне для этого нужно золото, серебро, драгоценные камни и уголь.
Камария дала ювелиру все, что он просил, и сказала:
– Если у тебя получится точно такая же пластинка, я дам тебе золота весом в семь раз больше того куска, из которого сделана эта пластинка.
Ювелир взялся за дело и работал семь дней, приложив все свое умение и стараясь изо всех сил. А он славился своим мастерством, и пластинка получилась у него точь-в-точь такая же, как талисман Айруда, и он покрыл ее таким же дивным рисунком. И когда мастер закончил свою работу, он отправился к Камарии, поцеловал ей руки и отдал пластинку, которую сделал для нее. Но за все это время ювелир ни разу не притронулся к настоящей пластинке, а если ему нужно было посмотреть на талисман, Камария показывала его ювелиру из своих рук.
Увидев, что работа закончена, Камария взяла у мастера пластинку и, радуясь великой радостью, велела надеть на ювелира драгоценную одежду, а потом приказала принести целую кучу червонного золота и одарила им ювелира, говоря:
– Это тебе, а теперь я хочу угостить тебя, чтобы ты вкусил моего гостеприимства.
С этими словами Камария позвала того слугу, который привел к ней ювелира, и велела ему принести наилучшей еды и поесть вместе с мастером, чтобы развлекать его во время трапезы и тем самым оказать ему больший почет. Ювелир и слуга обрадовались и уселись за еду, польщенные оказанной им милостью. Но не успели они проглотить пищу, как оба распухли, кожа на них полопалась, и мясо отделилось от костей. А Камария подождала до наступления ночи, потом сама привела коня, положила на него трупы мастера и раба и отвезла их в пустыню, а затем возвратилась как неотвратимая беда, будто вовсе и не уезжала никуда.
Сотворив все эти дела, Камария провела ночь в великой радости, а утром она спрятала настоящий талисман, взяла с собой поддельную пластинку и пошла босиком, с непокрытой головой к царю Сайфу, своему сыну, плача и говоря:
– О сын мой, возьми свой талисман и прости меня. Этот талисман не принес мне счастья, потому что шайтан искушал меня, и я творила зло. О сын мой, в эту ночь я заснула и увидала во сне твоего отца, царя Зу Язана, который сказал мне: «О злосчастная Камария, знай, скоро ты придешь ко мне, и я хочу, чтобы ты была моей союзницей и чтобы после смерти мы снова были вместе, как при жизни». А я спросила его: «О господин мой, что же может разлучить нас?» И он ответил мне: «Твое неверие и моя истинная вера!» Я сказала ему: «О господин мой, научи меня, что делать, чтобы после смерти я могла соединиться с тобой». А он ответил мне: «Пойди к нашему сыну Сайфу, отдай ему талисман Айруда, который ты взяла у него, и попроси его научить тебя исламу». А я спросила его: «Как же я пойду к нему после того, как причинила ему столько зла: ведь я отняла у него волшебный талисман и много раз пыталась погубить его?» Он же ответил: «Иди к нему, мой сын великодушен и незлопамятен, и нет для него большей радости, как увидеть тебя мусульманкой». Потом он оставил меня и удалился, а я проснулась и больше не могла уснуть до самого утра. Вот я и пришла к тебе с открытой душой. О сын мой, возьми свой талисман, он мне не нужен.
Потом она протянула Сайфу пластинку, говоря:
– О сын мой, научи меня, что мне сказать, чтобы стать мусульманкой и чтобы с моих глаз и с моего сердца спал покров неверия.
А царь Сайф обрадовался обращению своей матери в истинную веру больше, чем талисману. Он взял пластинку, надел цепочку, на которой она висела, себе на руку и сказал Камарии:
– Скажи, я свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и что Ибрахим – его пророк.
И он стал учить Камарию основам ислама, ни о чем другом не помышляя, но его приближенные не поверили хитростям Камарии и говорили ему:
– О царь, отпусти нас или позволь нам убить ее!
Но Сайф отвечал им:
– Это невозможно, ведь она приняла ислам. Я теперь никому не дам ее в обиду!
И с тех пор царь Сайф стал почитать Камарию, и когда она приходила к нему, он вставал ей навстречу, усаживал ее рядом с собой и оказывал ей полное доверие. Он так радовался обращению своей матери, что совсем забыл о талисмане и ни разу его не потер. А проклятая Камария тщательно спрятала настоящий талисман, и все время обдумывала новые козни против своего сына. Дни и ночи шли своим чередом, и Камария ежедневно приходила к сыну, садилась рядом с ним и высказывала свои суждения, как бы участвуя в делах правления. Но на самом деле она лелеяла свои коварные замыслы и выжидала удобного случая, чтобы украсть заколдованный пояс из газельей кожи, который хранил Сайфа от духов, а потом погубить своего сына. А Сайф доверился ей полностью, ничего не опасаясь, и не ожидая от нее никакого зла. Он говорил Камарии:
– О матушка, я знаю, что все это случилось по велению Аллаха.
Цари, приверженцы Сайфа, и мудрые люди, такие как Бурнух и Акила, терпели все это, зная, что на все воля божия. А военачальники Сабик, Даманхур и Маймун попросили у царя Сайфа разрешения временно покинуть его и вернуться на родину, чтобы свидеться с близкими и родными. У предводителя Сабика была дочь, достойная и красивая девушка, и через несколько недель после отъезда Сабик вернулся к царю Сайфу и сказал ему:
– О царь, моя дочь приняла ислам, и я дарю ее тебе. Пусть она будет твоей невольницей. Если ты примешь ее, это будет счастьем для меня, а если отвергнешь – значит такова моя злая судьба, клянусь верой ислама, о великий царь нашего времени!
– А как зовут твою дочь? – спросил Сайф.
– Ее имя – Умм аль-Хая – Стыдливая.
– Я принимаю ее, – решил Сайф.
Потом он дал Сабику десять тысяч динаров как выкуп за невесту, заключил в присутствии ее отца брачный договор и тут же приказал устроить свадебный пир. Умм аль-Хая отвели покои на женской половине дворца и устроили богатую свадьбу, заколов множество верблюдов и овец и приготовив обильное угощение. Певцы пели свадебные песни, вино лилось рекой, и чаши ходили по кругу одна за другой. Царь приставил к новой жене невольниц и слуг, и она стала такой же царицей, как и другие, оставалось только провести с ней брачную ночь. Поздно ночью пир кончился, и все гости разошлись.
А на следующее утро, когда приближенные царя Сайфа уже собрались у него, к нему вошла Тама, дочь мудрой волшебницы Акилы, и сказала:
– О великий царь нашего времени, ты, кажется, отрекся от меня и даже не вспоминаешь обо мне, хотя я ради тебя приняла ислам. Если ты покинешь меня, после того, как обещал на мне жениться, это будет позор на твою голову. Ты нарушил свой обет и не сдержал слова, и я клянусь тем, кто наставил меня на истинный путь, милостивым и милосердным небесным судией, который не забывает ни о чем, что убью всех жен, которых ты взял, не желая жениться на мне, и бог взыщет с тебя за пролитую кровь в день Страшного суда, в день скорби и раскаяния.
И царь Сайф ответил Таме, глядя ей в лицо и ласково улыбаясь, так как любил ее большой любовью и почитал ее ради ее матери, оказавшей ему неисчислимые благодеяния и совершившей ради него многие добрые дела:
– О Тама, клянусь Аллахом, я не забываю тебя, и каждая частица моего тела стремится к тебе и желает тебя. Ты услада моих очей и сердца, бьющегося у меня в груди. Бог даст, мы обязательно поженимся. Но все надо делать в свое время. Ведь ты знаешь, о дочь благородных мужей, что я поклялся великим Аллахом не жениться на тебе, пока ты не отдашь мне шапку-невидимку, которую ты забрала у меня, хоть мне эта шапка и не нужна, потому что я надеюсь не на нее, а на всевышнего судию. Отдай же мне шапку, тогда я сдержу свое слово и стану твоим мужем, а ты – моей женой и подругой.
Но Тама ответила:
– О царь, я тоже поклялась, что пока ты не женишься на мне, я не отдам тебе шапку! Посмотрим, кто из нас одержит верх, а кто потерпит поражение.
С этими словами Тама удалилась в сильном гневе, а слова ее глубоко обеспокоили Сайфа, и он стал тревожиться за жизнь своих жен. Особенно боялся он за царицу Муньят ан-Нуфус, которую любил больше всех, поэтому он приставил к ней стражу и приказал беречь ее как зеницу ока. А царица Шама подружилась с Тамой благодаря Акиле, как мы уже рассказывали.
