Текст книги ""Душа человека" (СИ)"

Автор книги: ellie_hell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Шерлок пошел в дом Хуперов, где все семейство праздновало Рождество. Он не сомневался, что Молли примет его предложение, но из уважения к традициям ему нужно было прежде спросить благословения ее отца. Шерлок постучал в дверь и спросил мистера Хупера. Того убедить было нетрудно. Репутация Шерлока была так себе, но мистер Хупер знал, что его дочь с первой встречи сходит с ума по Холмсу. Кроме того, годы Молли утекали, как вода, и отец хотел устроить ее будущее, а уж потом умереть спокойно. Шерлок не богат, но у него есть милый домик и миссис Хадсон, которая постарается превратить его в идеального мужа. Конечно, это была не лучшая партия для Молли, но и далеко не самая худшая.

Молли визжала, прыгала и вопила от радости, когда Шерлок сделал ей предложение. Ее мать была тоже счастлива, для нее таким облегчением было узнать, что дочь не окончит свои дни бедной и одинокой. В доме Хуперов Шерлок не задержался, ему нужно было идти праздновать Рождество со своими, но он обещал прийти через два дня – начать обсуждать подготовку к свадьбе. Шерлоку никогда еще не приходилось планировать свадьбу, но для того, чтобы ум погрузился в спячку, возможностей тут была данаева бочка, и потому он уже горел нетерпением жениться.

И вот, когда Шерлок объявил своим друзьям о помолвке, они сначала не поверили ему, и только потом вспомнили, что он по природе своей вовсе не шутник. Все были ошарашены и уставились на Шерлока широко раскрытыми глазами и разинув рты. Сара первой оправилась от шока; она быстро встала, чтобы обнять Шерлока, за ней то же самое сделали миссис Лейстред и миссис Тернер. Вскоре Шерлока уже обступили плотным кругом, все наперебой его поздравляли. Но, казалось, Грегори, Марта и двое ее арендаторов делали это нехотя. Для всех же остальных помолвка Шерлока знаменовала то, что он продолжает жить дальше, позабыв о своем друге, что он, наконец, возмужал и выбрал взрослую жизнь, и только самые близкие подозревали, что он избрал такой вот по-настоящему ужасный способ справиться со своей болью. Моран и Мориарти, которых сложно было обвести вокруг пальца, при первой же возможности подошли к Шерлоку.

– Шерлок, не делай этого, – почти умоляюще попросил Джим.

– Мы видели тебя, когда ты вернулся из поместья. Ты не сказал нам, что случилось, и это нормально, но мы видели, как тебе было больно. Не надо жениться, если все так, ты не любишь ее, – добавил Себастьян.

– Я прекрасно знаю, что делаю, и это не ваше дело, – сказал Шерлок и повернулся, чтобы уйти, но Себастьян схватил его за плечо.

– Время всё расстановит по своим местам, просто дай ему время, он одумается, – сказал Джим.

– Не одумается. Отпусти меня, – резко сказал Шерлок, но Себастьян не ослабил хватку.

– Шерлок, это серьезно. Это женитьба, а не возмездие. Ты будешь несчастен, ты разобьешь сердце миссис Хадсон, – сказал Себастьян, пристально глядя Шерлоку в глаза.

– Мне это… необходимо, – прошептал Шерлок, и его голос был настолько сломлен и отчаян, что Себастьян, наконец, выпустил его руку и ушел, оставив Джима с Шерлоком.

– Мы беспокоимся о тебе, наше предложение по-прежнему в силе, если тебе будет что-нибудь нужно, или просто захочется поговорить, приходи к нам, – сказал Джим и с этими словами тоже отошел от Шерлока, который через несколько минут присоединялся к остальным.

Грегори пытался заговорить с ним, но Шерлок, предвидя его хлопотливую тревогу, отмахнулся от него. Грегори не мог не задуматься о том, знает ли Молли о горе своего нареченного, знает ли, как он пытается пережить потерю прекрасного друга, как он опустошен виной и страхом и цепенеет при мысли о том, что вел себя, как его мать. Солнца, которые зажег в нем Джон, все до одного погасли.

Марта дождалась, пока все разойдутся по домам, чтобы поговорить со своим племянником. Так же как Грегори, Моран и Мориарти она опасалась, что ее племянник женится не по тем причинам, и она убеждала его прекратить весь этот фарс, пока всё не зашло слишком далеко. После внезапного наскока Морана и Мориарти Шерлок был готов к разговору с тетей; он придумал умную речь, в которой объяснял, как тот инцидент помог ему осознать, что настало время остепениться и вести себя как взрослый. Но, казалось, Марта все еще сомневалась, так что Шерлок пообещал себе попытаться убедить ее в ближайшие несколько недель.

***

На второй день Рождества Шерлок, миссис Хупер и ее дочь начали планировать свадьбу. Они решили назначить ее на весну, когда распустятся цветы и будет не так холодно, чтобы устроить прием на улице. Молли с детства мечтала об идеальной свадьбе и теперь точно знала, чего хочет. Она без умолку трещала о платьях, лентах, цветах и свечах; Шерлоку еще никогда в жизни не было так скучно, отчего он чувствовал себя просто прекрасно. Шерлок остался у Хуперов на обед, и эту ночь он впервые с тех пор как его изгнали из поместья, провел без сновидений.

Масленицу в этом году праздновали не очень широко, февраль выдался очень мягким, погода была хуже, чем могли припомнить старожилы, и все жители городка пребывали в удрученном состоянии. За четыре недели Великого поста Сен-Сесиль изрядно потрепала ужасная погода. Попеременно шли то снег, то дождь, то устанавливался гололед, превращая жизнь каждого горожанина в ад. Ветви деревьев были облиты толстым слоем льда, и хотя леса из-за этого стояли безумно красивые, гулять в такую погоду было очень рискованно.

Гарри Уотсон все это время не было видно, но кто-то из лоцманов сказал мистеру Лейстреду, что ее брат болен. Она вызвала из Римоуски лучшего врача, но тот не нашел никаких причин болезни в закаленном и сильном теле Джона, так что недуг молодого Уотсона оставался загадочным. Доктор, по-видимому, опасаясь, что под маской может быть какая-то инфекция, попросил снять ее, но Гарри так яростно отказалась, что врач пообещал себе больше не заикаться об этом. Вскоре странная болезнь Зверя стала самой обсуждаемой новостью в городке.

У Молли было много предсвадебных хлопот, среди прочего она готовила приданое, и потому они с Шерлоком мало времени проводили вместе. Но она знала, что он часто приходит к Грегори в лавку, и оставляла там для него коротенькие записочки. Последняя гласила:

Постоянно думаю о тебе

Молли xxx

– Молли очень славная девушка, – сказал Грегори с торжествующей усмешкой, когда его конь съел пешку Шерлока.

Шерлок кивнул и прогудел что-то неопределенное, делая ход слоном. Грегори затаил дыхание – теперь они редко с Шерлоком бывали наедине, а когда бывали, друг был скуп на слова. Грегори по-настоящему хотелось, чтобы Шерлок стал более открытым, и он думал, что ключом к обретению Шерлоком своего прежнего «я» будет освобождение от его обычной сдержанности.

– На днях я с ней прогулялся, убедил сходить ее к Лосиному Мысу посмотреть на закат. Воздух был такой прекрасный, казалось, пахнет снегом.

Шерлок пристально посмотрел на Грегори, будто пытаясь вычислить, замечал ли тот, как пахнет снег. Казалось, ему это очень важно, и Грегори улыбнулся и кивнул. Тогда Шерлок продолжил.

– Я думал о Джоне, потому что он был последним, с кем я смотрел на закат, он был тем, кто научил меня созерцанию.

В эту секунду Грегори показалось, что голос Шерлока дрогнул, но он знал, что друг рассказал ему не все, ждал. Но Шерлок все молчал и молчал, и Грегори, в конечном счете, сам решил нарушить тишину.

– Долго вы с Молли гуляли?

Шерлок не отреагировал, будто не слышал вопроса, но спустя какое-то время наконец ответил:

– Молли замерзла и устала. Полного заката мы так и не увидели.

========== Глава 18 ==========

Предстоящая свадьба доставила Сен-Сесилю немало волнительных минут, о ней знал и не переставал судачить весь городок. Чаще всего звучало слово «выгодная». С точки зрения людей, этот союз был выгоден: Шерлок мог положить конец сплетням о своих отношениях с Джоном Уотсоном, а Молли гарантировано избавлялась от одиночества и безденежья, грозившими ей после смерти родителей. Понадобилось несколько недель, чтобы Грегори и Марта, наконец, приняли помолвку Шерлока. Понятно, что Шерлок не забыл своего друга, но он не казался больше таким несчастным, а для них это было самое важное. Они даже не подозревали, что Шерлоку ничуть не лучше (скорее даже, наоборот), что он просто гонит от себя все чувства, чтобы не ощущать боли.

Шерлок хотел надеть тот же самый костюм, что и на свадьбу Лейстреда, но тетушка и слышать ничего не хотела об этом. Миссис Вествуд согласилась сшить новый костюм на заказ. Примерка доставляла блаженную скуку; тетушка Марта и Молли неустанно подносили все новые и новые ткани, чтобы взглянуть, как они будут смотреться с кожей Шерлока. Потом они стали обсуждать цвет галстука, а миссис Вествуд снимала с Шерлока мерки, и, наконец, мягкий жужжащий гул усыпил его мозг, и Шерлок улыбнулся краешком губ.

В середине марта, когда Грегори был занят в лавке, для Шерлока пришла посылка. Лейстред прихватил ее с собой, решив занести ее по пути в Парусную Бухту. Посылка представляла собой большой, довольно тяжелый пакет квадратной формы. Грегори слегка встряхнул его, но понять, что внутри, было невозможно. На коричневой оберточной бумаге отправитель не указал ни своей фамилии, ни адреса, а только лишь каллиграфически изящным почерком он – или она – вывел имя Шерлока.

Шерлок открыл посылку при Грегори. Он уже знал, от кого она, как только увидел почерк, и почти яростно срывал обертку. Внутри были книги: «Рассказы, или Сказки былых времен», «Сказки тысячи и одной ночи», «Собор Парижской богоматери», «Американская девушка и другие моряцкие байки» и, конечно же, «Три мушкетера». Шерлок взял эту последнюю книгу, ласково провел по кожаной обложке, пролистнул страницы и вдохнул их запах. Из книги выпали два листка: один – обрывок их самого первого разговора в ту ночь, когда Шерлок ночевал в поместье, а на второй было написано всего несколько слов.

Я прощаю тебя.

– Это же здорово, – воскликнул Грегори.

– Наверное, – рассеянно ответил Шерлок, все так же поглаживая кожаный переплет книги.

– Что значит «наверное»? Это же чудесно! Вы снова будете друзьями, начнете все с чистого листа. Будете снова исследовать бухты, леса, острова. Не одни, конечно, иначе отец Молли тебя убьет, но вы ведь ребята понятливые.

Шерлок покачал головой, и Грегори сощурился, пытаясь понять, в чем тут дело.

– Думаешь, Молли этого не одобрит, так я уговорю Сару повлиять на нее, научу, что ей сказать.

Грегори не мог понять, почему его друг колеблется, ведь с его точки зрения все было просто: Шерлоку не хватало общения с Джоном, Джон его простил, теперь они снова подружатся, и Шерлок перестанет ходить с вечно отсутствующим видом. Когда Шерлок никак не отреагировал, Грегори решил взять инициативу в свои руки:

– Разве ты не хочешь снова с ним увидеться? – осторожно и все еще неуверенно спросил он, и Шерлок посмотрел на него так, словно он выпалил разом кучу ругательств.

– Не глупи, конечно, я хочу его увидеть, и никакие приличия меня от этого не удержат. Ты не видел его лица, когда он велел мне уходить, – я уничтожил его. Я не стану снова причинять ему боль.

– То, что больно и тебе тоже, не считается? – спросил Грегори, но Шерлок просто покачал головой.

Шерлок набросился на книги так, как некоторые бросаются в реку, не зная, где их подхватит течение. В книгах жили волшебство, страх, любовь, предательство, джины, беды и заклинания. Без Джона он никогда бы не догадался, что есть такой мир, сотворенный только из Слова и бумаги.

В апреле неожиданно рано наступила весна, лед в заливе ломался с таким грохотом, что, казалось, его слышно на всей планете, и через два дня уже открылась чистая вода. Все лоцманы дружно утверждали, что такая бурная весна бывает раз в двадцать лет. Три воскресенья подряд священник объявлял запреты на венчания, и в последнее воскресенье Грегори по-глупому так и подмывало встать и сказать, что Шерлок не может жениться, потому что его гложет один секрет. К счастью – или к сожалению – он усидел-таки на месте, и, как всегда, священнику никто не возразил.

На начало мая пришелся необычайный коварный выпад зимы – за два дня до свадьбы разыгрался ужасный шторм. Поломало ветви деревьев, повалило мачтовые кедры, люди – неважно, сильные или нет, – идя по улице, не могли даже разогнуться. Стихия пыталась утвердить свою силу, установить свою власть, и ледяной ветер сбивал с ног, всё ломалось, гнулось и рушилось. Потом небо с грохотом раскололось, и пошел град. Ветер только усилился, казалось, какое-то неугомонное и яростное существо решило уничтожить все на своем пути. Шерлок без сна лежал в свой кровати, прихватив с собой череп. Ветер свистел в балках старого дома, на крыше поскрипывала черепица, тряслись оконные рамы. С каждым завыванием ветра Шерлоку казалось, что он слышит стоны Джона, раздавленного невыносимым горем. Он знал, что всё это ерунда, что стонет на самом деле ветер, но с каждым новым жалобным звуком внутри у него всё болезненно сжималось. Когда он, наконец, уснул, уже рассвело.

Следующей ночью стало только хуже. Погода теперь была ни при чем, весь день сияло солнце, а всему виной был сон, после которого Шерлок проснулся с криком на устах и с бешено колотящимся сердцем. Ему снилось, что Джон лежит на полу в Пещере Фей, свернувшись калачиком за завесой из парящих в воздухе гагачьих перьев и маленьких черных буковок.

Трясясь в бреду, с лихорадочно блестящими глазами, Джон умирал.

Марта слышала крик Шерлока, но что-то остановило ее, и она решила не вмешиваться. Когда она услышала, как он вскочил с кровати и выбежал из дома, у нее появилось странное чувство, что сейчас судьба делает какой-то крутой поворот, и ей не хотелось стоять у нее на пути. Марта закрыла глаза и стала молиться, чтобы Шерлок нашел то, ради чего ушел.

Луна все еще висела высоко в небе, над морем стоял такой густой туман, что было не видно ни островков, ни бухточек. Шерлок знал, что где-то посреди лугов, пиний и елей умирает Джон. Шерлок не понимал, откуда он это знает, но никогда еще в жизни он не был ни в чем так уверен. Он выбежал на берег, впервые за многие месяцы спустил на воду свою лодку и начал грести. Туман постепенно окутывал его. Шерлок знал, что его друг в опасности, и был готов на все, чтобы его спасти.

Плыть было трудно, Шерлок не видел никаких ориентиров, горизонт пропал за густейшим молочным туманом. Шерлоку казалось, что ему приходится преодолевать какие-то невидимые препятствия. Но он все равно греб изо всех сил, направив все свои силы и волю к одной цели. Каждый шлепок весел по воде отдавался в нем приглушенной болью, и, пока Шерлок греб по направлению к Западной Березовой Бухте, его пылкое рвение обратилось в гнев. Он злился на Гарри за то, что она прервала их первый поцелуй, за то, что неверно истолковала его намерения, за то, что парализовала его своими кипящими ненавистью словами.

Но главным образом он злился на себя.

Столько месяцев Шерлок пытался свыкнуться с тем, что бежал от своего счастья. Раздавленный стыдом и виной, он растерял всю радость жизни, поверил тайному голосу в голове, который нашептывал, что он все это заслужил, и как возмездие – заслужил и боль. Он был виноват в том, что закрыл глаза, когда увидел изуродованное лицо Джона, виноват в любви, которую пробудил в Джоне, виноват в том, что разбил Джону сердце. Не видеться с ним было страшно больно, но так лучше для блага самого же Джона.

Может, оттого, что в ветре появилось ласковое дуновение, что закричали чайки, что росчерк света вспорол туманное небо, Шерлок почувствовал, несмотря на всю свою злость, тоску и страшное воспоминания о сне, как что-то растет внутри него, что-то сладостное и прекрасное. С каждым ударом весла о воду он ощущал, как из груди выходит какая-то тяжесть. С тех пор, как его прогнали из поместья, он никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Он никак не мог взять в толк, что это за чувство, не мог назвать его, но наслаждался им, гребя так быстро, будто от скорости сейчас зависела вся его жизнь. Но только на карту было поставлено нечто бесконечно более ценное – жизнь Джона.

Когда лодка, наконец, приткнулась к берегу, на Шерлока разом навалились воспоминания. Он почти видел развевающийся на ветру красный шарф, привязанный к ветке, прыгающих дельфинов, хищную птицу, усевшуюся на руку к Джону, слышал шелест крыльев баклана, радостные крики играющих тюленей. Надо было найти Джона, но Шерлок не знал, где его искать, и потому решил начать с острова, на котором Джон чувствовал себя настолько свободно, что когда-то снял маску.

Хижина на Острове Влюбленных оказалось пустой, маски Джона на столе не было. Несмотря на свою клятву никогда больше не появляться здесь без ведома друга, Шерлок теперь не чувствовал за собой вины – растущая в груди радость давала ему на это право. Убедившись, что друга здесь нет, Шерлок, не теряя времени даром, вернулся в Западную Березовую Бухту и хотел уже идти в Пещеру Фей, как увидел приближающийся силуэт. У Шерлока вдруг перехватило дыхание.

В высокой траве в тумане стояла Гарри Уотсон и, как видно, ждала Шерлока. Он подошел к женщине, которая сумела одной только силой слов довести его до оцепенения, лишила его дара речи и сделала беззащитным. Он подошел и стал напротив нее, возвышаясь над ней и бросая ей вызов своим горящим взглядом. Он не дрожал, не впал в ступор, пробудившаяся в нем уверенность делала его неуязвимым.

– Я долго тебя ждала, хотела уж послать кого-нибудь за тобой, – сказала Гарри, поспешно направляясь в сторону поместья. Шерлок пошел следом.

Он написал новую книгу, столь прекрасную, что однажды она займет свое место на полках Джоновой библиотеки. От осознания, что он вот-вот увидит Джона после стольких месяцев разлуки, сердце ненормально быстро стучало в груди. Он точно знал, что хочет сказать и что сделать, и знал, что это будет самое лучшее переживание из всех, что ему выпали после того рокового вечера.

Он любил Джона. Какое гениальное открытие.

У входа в усадьбу Шерлок обернулся к Гарри. – Вы были неправы, – сказал он. – Я люблю вашего брата, в маске и без нее. Я хочу, чтобы он был со мной всегда. Живой.

Он почти задохнулся, выдав свою тайну, его почти поглотил водоворот эмоций. Все, что требовалось – осознать, что он любит Джона, и все сразу стало на свои места. Больше не было ни путаницы, ни гнева, ни грусти. Шерлок больше не чувствовал себя виноватым, не стало ни следа от того ощущения стыда, что внушила ему Гарри. Он любил Джона, любил все это время, только сам этого не понимал. Джон любил его таким, какой он есть, никогда не пытался его переделать, но все-таки благодаря Джону, благодаря тому, что он увидел мир его глазами, Шерлок стал лучше. И он хотел сделать то же самое для Джона, хотел любить его таким, какой он есть, подарить ему радость, никогда не оставлять. Шерлок прошел через лабиринт коридоров и дверей и, оказавшись перед маленькой библиотекой, сделал глубокий вдох и открыл дверь.

Джон лежал на подушках на полу, свернувшись калачиком и прижав серое пальто Шерлока к груди. На висках у него блестел пот, от которого промокли края кожаной маски и слиплись волосы, а лоб влажно поблескивал. Шерлок закрыл дверь и встал на колени возле своего друга. Он взял Джона за руку – за ту самую руку, которой он водил ладонью Шерлока по корешкам книг, руку, которой он гладил Шерлока по волосам и ласкал его шею. Шерлок медленно поднес эту руку к своим губам и поцеловал ладонь. Пальцы Джона были ледяными, и Шерлок вдруг страшно испугался.

Он придвинулся к Джону поближе, посмотрел в его огромные глаза и утонул в них, ища какой-то проблеск, искорку, хоть какой-нибудь знак того, что его друг узнает его. Глаза Джона еще никогда не были настолько потухшими, из легких вырывались хрипы, влажная рубашка прилипла к груди, а брюки – к бедрам.

Шерлок хотел заговорить, но слова застряли в горле, душили. На него обрушилась волна паники, но он несколько раз глубоко вздохнул, не давая себе поддаться ей. Осторожно надавив на плечо Джона, Шерлок перевернул его на спину. Потом он ласково погладил тонкую кожу маски и скользнул пальцами по волосам Джона, пока не нашел завязки. С нежностью, которой в себе не подозревал, Шерлок развязал их и позволил маске упасть на пол, открывая обезображенное лицо Джона.

Без спешки, без страха Шерлок исследовал каждую вмятину, каждую рытвину, каждый рубец, каждый шрам. Он делал это снова и снова, и с каждым разом его пальцы все более уверенно скользили по щекам Джона, потом они остановились в уголках рта и поднялись к носу. И снова и снова Шерлок искал глаза того человека, которого так любил, и ему показалось, что какой-то робкий проблеск мелькнул в потухшей синеве. Пальцы Шерлока заменили его губы, он поцеловал каждый участок изуродованной плоти, каждый страшный рубец.

– Я люблю тебя, – шепнул Шерлок своим глубоким рокочущим голосом, – люблю и никогда больше не оставлю. Мы придумаем другую охоту за сокровищами, отправимся в путешествие по страницам книг всего мира. Я хочу, чтобы твои мечты стали моими…

Шерлок был так испуган, что не мог продолжать. Вот сейчас Джон должен был сделать то, что делают герои из его книжек: встать и поцеловать Шерлока в ответ. Шерлок читал о таком в «Американской девушке и других моряцких байках»: как только Красавица сказала, что любит Чудовище, Чудовище оправилось от болезни. И с Джоном должно было произойти то же самое, ведь не зря же он послал Шерлоку именно эту книгу. Шерлок отказывался признавать, что все его представления терпят крах.

– Я хочу, чтобы ты любил меня, – прошептал он на ухо другу, – такой, какой ты есть, с твоими глазами, твоими губами, твоими руками… Всем твоим телом.

Ответом ему была тишина. Казалось, будто все страстные любовники, короли, гоблины и русалки, обитающие на страницах книг, ждут вместе с Шерлоком, чем же обернется эта история.

– Я люблю тебя, – прошептал Джон так тихо, что Шерлок едва его расслышал, и будто от тяжести невыносимой усталости прикрыл глаза.

Лицо Джона было бледнее зимней луны. Слишком поздно. Шерлок понял, что Джон умирает от горя, у него едва были силы дышать. Проблеск в глазах Джона был всего лишь иллюзией. Он уходил. Под ошеломляющим приливом тоски Шерлок долго не мог пошевелиться, пристально вглядываясь в друга, а потом вдруг, как цапли, подчинившиеся тайному сигналу, поспешно встал и вышел.

Когда-то он знал молодого, здорового, крепкого Джона. Чтобы так зачахнуть он, наверное, следовал примеру самок гаг, не покидающих свои гнезда. Но ведь сам Джон научил его, как спасать ослабленных птиц.

Джон Уотсон будет жить. Еще не поздно. Шерлок будет за него бороться. За них обоих.

========== Глава 19 ==========

Шерлок выбежал из поместья, не обращая внимания на Гарри, которая кричала ему вслед, недоумевая, куда он. Солнце теперь взошло выше, чем когда Шерлок плыл в Западную Березовую Бухту, туман начал рассеиваться, но воздух был все еще тяжел, и сама атмосфера вокруг как-то зловеща. Шерлок, не теряя времени даром, прибежал на пляж, стал на колени и начал выбирать из моря мидий, которыми они с Джоном кормили умирающих гаг. Он набил ими карманы и взял в руки столько, сколько смог унести, и вернулся в поместье.

На входе он окликнул Гарри Уотсон, которая тут же вышла на зов.

– Теперь я буду о нем заботиться, – властно сказал Шерлок, – и надеюсь, что ты будешь делать так, как я скажу.

Гарри кивнула, и Шерлок самодовольно улыбнулся. Гарри с помощью лучшего врача этих краев пыталась исцелить брата, но безуспешно, и Шерлок не сомневался, что сейчас именно то, что нужно Джону – это он сам.

– Хорошо, – сказал он и высыпал мидии в руки Гарри. – Мне нужно, чтобы их открыли и приготовили так, как любит Джон. Еще мне нужен чай, чистая вода и полотенца. Встретимся в библиотеке.

Не дожидаясь ответа Гарри, Шерлок понесся в маленькую библиотеку. Джон все так же лежал на спине, он не двигался и не открывал глаз с тех пор, как Шерлок ушел. Шерлок сел рядом с Джоном, положил его голову к себе на колени и начал ласково гладить его по волосам.

– Ты не умираешь, Джон. Ты не умрешь, пока я тебе не позволю.

В дверь постучали, и на пороге возникла Гарри. Она несла поднос с большой миской чистой воды, несколькими сухими полотенцами, дымящимся чайником и чашкой. Она едва ли не застенчиво остановилась в дверях.

– Повар готовит мидии, а я пока принесла чай и воду, – сказала она, и Шерлок жестом показал ей поставить поднос на пол рядом с ним.

– Если я чем-нибудь смогу помочь, пожалуйста, позови меня. За дверью будет стоять слуга, на случай, если тебе что-нибудь понадобится.

Шерлок кивнул, почти не глядя на Гарри. Он был занят делом: намочил полотенце в холодной воде и отжал лишнюю влагу. А Гарри между тем тихонько вышла из библиотеки, закрыв за собой дверь и, по-видимому, отправилась на кухню, чтобы поглядеть, как повар управляется с мидиями. Шерлок выбросил из головы все мысли о Гарри и прижал влажное полотенце к пылающему лбу Джона. От контраста температур Джон вздрогнул, и Шерлок попытался ласково его успокоить.

– Я знаю, холодно, но так тебе станет лучше, – сказал Шерлок, обтирая тканью лицо Джона.

Шерлок еще раз обмакнул полотенце в воду и принялся обтирать шею друга. Джон застонал, и Шерлок не переставал бормотать ласковые ободряющие слова, и тут в дверь снова постучали. Это снова была Гарри, уже с другим подносом.

– Суп из мидий, – объявила она. – Он не ел уже много дней, так что если тебе удастся заставить его проглотить хоть несколько ложек, это будет победа. Супа хватит на двоих, и я принесла еще хлеба и масла, можешь съесть, если захочешь. Всё очень вкусно.

Шерлок прогудел что-то в знак признательности, Гарри поставила этот поднос рядом с первым и поспешно вышла. Как только они с Джоном остались одни, Шерлок сменил позу. Он облокотился спиной о книжную полку, а Джона приподнял так, чтобы тот полулежал, опираясь на его торс. Джон был так слаб, что передвигать его было все равно, что трогать тряпичную куклу.

– А теперь, Джон, ты поешь, даже если мне придется кормить тебя силой.

Шерлок собрался с духом и поднес ложку ко рту Джона, но губы друга оставались плотно сжатыми.

– Давай, мой маленький гага, тебе нужно поесть, – сказал Шерлок бодрым, как он надеялся, тоном, но почему-то прозвучала эта фраза с легкой горечью.

К несчастью, его слова не возымели никакого эффекта. Суп очень вкусно пах, в животе у Шерлока заурчало, и он попробовал несколько ложек. Как и предполагалась, это было изумительно. Джон повернул голову и с чем-то напоминающим улыбку посмотрел на Шерлока. Шерлок взглянул на Джона и с необычайной нежностью положил ладонь ему на щеку.

– А теперь не хочешь немножко? – пробормотал он на ухо Джону, с растущей надеждой в груди зачерпывая ложку супа.

Он еще раз поднес ложку к губам Джона, и на этот раз Джон открыл рот и съел предложенное. Потом еще ложку, и еще. В животе Шерлока запорхали бабочки, ему неожиданно захотелось расхохотаться от облегчения. Но вместо этого он поцеловал Джона в правую щеку, все так же поглаживая рукой левую.

– Я горжусь тобой, ты молодец, – прошептал Шерлок, но когда он снова наполнил ложку, Джон отказался есть.

Шерлока осенила догадка, он сам проглотил несколько ложек супа, а потом предложил Джону, и тот поел немного. Снова подумав о гагах, Шерлок вспомнил, как они помогали ослабленные птицам напиться, и одной рукой налил в чашку чая. Отхлебнув глоток, чтобы проверить, не горячо ли, Шерлок предложил чашку Джону. Когда он отпил несколько глотков, Шерлок возликовал.

– Умница, – сказал Шерлок, все так же поглаживая Джона по щеке.

Джон по-прежнему был весь в испарине, вял и слаб, не открывал глаз, кожа его горела, но он уже легче дышал, и Шерлок считал это своей личной победой. Целый час он кормил Джона супом и поил чаем, причем Джон соглашался есть, только когда Шерлок первым делал глоток. За все это время Шерлок прервался только раз, чтобы охладить кожу Джона влажным полотенцем или нежно поцеловать в висок.

Как только Джон проглотил последнюю ложку, Шерлок почувствовал его легкое дыхание – друг уснул на его плече. Шерлок все так же обтирал его кожу прохладным полотенцем, шепча нежные слова, пока в дверь не постучала Гарри. Когда Шерлок разрешил ей войти, она сразу же заметила пустую тарелку на подносе.

– Он поел хоть немного? – с надеждой спросила она.

– Половину, – ответил Шерлок, и хотя он обещал себе холодно держаться с Гарри, против воли на его губах заиграла улыбка.

Гарри на несколько секунд закрыла глаза и вздохнула с облегчением.

– Спасибо тебе, большое спасибо, – сказала она.

– У него все еще жар, но дыхание уже получше. Он заснул несколько минут назад, но я хочу перенести его в кровать, чтобы ему было удобнее.

– Я могу его отнести, – предложила Гарри.

– Не надо, я сам.

Шерлок подхватил Джона под колени и взял на руки, прижал к груди и осторожно поднялся. Джон сильно похудел и был легче пушинки. Он не проснулся, даже когда Шерлок немного споткнулся. Джон поерзал, устраиваясь поудобнее, пробормотал что-то бессвязное, а Шерлок в последний раз окинул взглядом библиотеку, ища свою скрипку.

– Принеси мое пальто и скрипку, – сказал он, и Гарри, подождал, пока она взяла их, и они все вместе вышли из комнаты, прошли несколькими коридорами, поднялись по лестнице и, наконец, оказались в спальне Джона.

Эта комната, как и все остальные комнаты в поместье, была очень просторной, с огромными окнами. На кровати, застеленной пушистым покрывалом, могли бы без труда уместиться пять человек. Гарри положила пальто и скрипку на кровать и откинула покрывало. Шерлок осторожно положил Джона на кровать, совсем сдвинув покрывало, чтобы другу не было жарко.

– Мне нужно еще холодной воды, – сказал Шерлок Гарри, и та кивнула.

– Значит, это правда? Ты его любишь? – спросила она.

– Да, – с вызовом ответил Шерлок.

Он знал, что ему больше не надо ничего говорить; он уже неплохо изучил сестру Джона и понимал, что сейчас она не станет истерически орать на него, но он по-прежнему был настороже и полон решимости не позволять ей больше навязывать ему свою волю. Гарри долго смотрела ему прямо в глаза, и Шерлок выдержал ее взгляд. В конце концов, она отвернулась первой.

– Я пришлю слугу с водой. Он будет ждать в коридоре на тот случай, если тебе что-нибудь понадобится, – сказала она и, бросив на Шерлока последний смущенный взгляд, ушла.

Когда слуга принес новую миску с холодной водой, Шерлок сел на кровать рядом с Джоном. Медленно, очень нежно, чтобы не разбудить друга, он начал влажным полотенцем обтирать его лицо и шею. Хотя Джон спал и не мог его слышать, Шерлоку очень хотелось поговорить с ним, и он заговорил, проводя рукой по волосам друга.