Текст книги "Невозможно устоять (СИ)"

Автор книги: ELIZABETHCHEYS

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– Да ладно, по-твоему Вольфрам звучит лучше Гектора? Он у меня, между прочим, хранитель, – прекратив пялиться на него и немного запоздав с ответом, я слегка улыбнулась и, направляясь к выходу из комнаты, поманила его рукой за собой.

– Ты назвала его так из-за фильма, а не из-за того, что это значит хранитель.

– Ну и что? Это не имеет значения.

– Ты сегодня явно в хорошем расположении духа. Я рад, – он нежно улыбнулся и приобнял меня за плечи. – Хуан так назвала его из-за цвета. Однажды я читал ей книгу со значениями: Вольфрам – это волк и ворон, словно белое и черное, как и он сам.

– Волк и ворон, значит, – я задумчиво сдвинула брови, вспоминая волка из моего сна: белоснежного и гордого. – Где она, кстати? Спит?

– Ей было не очень хорошо, поднялась температура. Но, кажется, теперь ей лучше, поэтому она спит. Ты можешь посидеть с ней немного, но уже поздно, тебе тоже нужно отдыхать, – он ласково улыбнулся и сжал моё плечо в утешающем жесте.

– Я посижу с ней одна, хорошо? – именно сейчас я не хотела, чтобы он тоже был рядом. Нет, не потому, что мне противна его компания или он меня чем-то разозлил, просто в такие моменты я хочу быть с ней один на один.

– Конечно, я подожду в гостиной, иди, – я кивнула и, похлопав по его руке на моём плече, зашла в комнату девочки.

Хуан лежала в своей кровати с шёлковыми шторками, которые иногда закрывают для удобства и её личного пространства. Девочка поджала ноги под себя, а лицо положила на правую ладонь, тихо посапывая.

Я подошла и села на пол рядом с её кроватью, убирая прядь русых волос с её лица.

Сейчас она казалась ещё более хрупкой и слабой, чем раньше. Или, может, у меня уже паранойя, как знать. Она всегда была прекрасным ребёнком, действительно, я никогда больше не смогу встретить человека столь невинного и необычного.

Я никогда не любила крикливых детей и всегда думала, что ненавижу их всех, ссылаясь лишь на нескольких (но всё не совсем так). Оказывается, дети бывают милыми, а не шумными и раздражающими, – пусть Хуан и была порой громкой, однако её смех казался мне чем-то неизмеримо прекрасным.

Мы встретились впервые около года назад, именно в тот период времени я познакомилась с Чонгуком и остальными; парень рассказал, что его родители ищут сиделку для младшей дочери, потому что сами вечно заняты на работе, Тиён тогда была в Америке, а сам Гук часто оставался с родителями помогать в ресторане. Вышло очень кстати, ибо на тот момент я сильно рассорилась со своими родителями и сказала, что больше не возьму у них ни копейки денег, – кто бы отказался от такой несложной работы, причём у знакомых людей?

Я думала, что буду медленно умирать в логове ребёнка, но на деле всё оказалось намного проще. Хуан была невероятно милой в любимом голубом платье до коленок, с копной волнистых волос за спиной и прекрасной улыбкой. Первое время она стеснялась меня и постоянно сидела тихо, боясь даже заговорить – это неудивительно, ведь меня нельзя назвать очень милой с виду, да и в общении с детьми я не блистаю. Безусловно, нельзя отвергать тот факт, что животные и дети тянулись ко мне, наверное, я неосознанно завлекала или задабривала их. С придурками постарше (ну иначе я их не назову) у меня разговор короткий: влеплю подзатыльник и за уши оттяну к родителям, если вдруг вздумают ошиваться возле нашего дома со своими велосипедами (терпеть поломанные цветы и следы от тормозов на уличной плитке я не намерена).

С Хуан всё было как-то непривычно и чудно. Я целыми днями сидела и не знала, что мне делать с ребёнком, который даже не говорит со мной, порой я даже начинала думать, что она немая, но её мама сразу предупредила, что ей сложно найти общий язык с новыми знакомыми сразу, однако потом, когда это всё-таки происходит, её уже не остановить и не успокоить. Она была немного необычным ребёнком, и всё же долго усидеть на месте девочка не смогла. Со временем она начинала делать успехи в общении со мной, ведь нужно же как-то отпроситься на улицу, а если сидеть и молчать, я не догадаюсь о её желаниях самостоятельно. Подходя ко мне с опущенной головой, Хуан смотрела на меня из-под ресниц и шептала: «Может, сходим на площадку за домом?». С этого момента всё стало немного легче: я поняла, что стоит просто отвести девочку во двор, чтобы решить все недопонимания между нами. Семимильными шагами, но мы нашли тот самый общий язык, о котором говорила её мать. Она называла меня Звездочкой Лин из-за моего имени и постоянно запрыгивала ко мне на руки, когда я приходила. Её окна выходят на улицу как раз со стороны входа, поэтому она всегда видела, что я иду и, стоило мне только переступить порог, как я уже слышала топот маленьких ножек по лестнице и её радостные возгласы. Она стала для меня всем, говоря без преувеличения, я не могла, нет, я даже не хотела представлять, что когда-то мне запретят с ней видеться или я не смогу больше к ней приходить. В моей семье не прекращались проблемы, ссоры с родителями происходили всё чаще, постоянная усталость из-за университета и танцев не отступала. Мне вечно приходилось не терять самообладание и придерживаться привычного равнодушия. Нельзя было дать слабину перед новыми друзьями, с которыми я стремительно сближалась, даже не замечая этого. Только с этим ребёнком я забывала обо всем. С ней я могу быть открытой, быть собой, не опасаясь ничего. Она – мой луч солнца, мой нежный ангел. Даже наши имена означают одно и то же: весну. Может, я не очень-то подхожу под такое понятие, а вот она, безусловно, да: нежная, добрая, трепетная.

Хуан очень любит читать, однако не может позволить себе делать это постоянно в силу возраста, поэтому всегда просила меня с Чонгуком. Ей всегда хотелось чего-то взрослого, книги, которые были даже непонятны мне. Может, она и не воспринимала всё так, как взрослые (что более вероятно), но если я начинала читать ей какую-то детскую книжку, сказку или что-то вроде «Перси Джексона», Хуан хмурилась и говорила, что это не то, что ей нужно. Со временем я стала замечать, что она часто цитирует какие-то фразы и предложения из этих книг, причём, не просто так, не тыкая этими словами в любой непонятной ситуации, а именно тогда, когда этого требует момент и разговор.

Однажды так вышло, что я застала одну из ссор двойняшек с родителями, когда проводила время с девочкой. Крики были слишком громкими, хотя я и пыталась увести Хуан на улицу, основную часть ей довелось услышать. Чонгук отказался от бизнеса родителей в тот день, мистер Чон негодовал настолько, что я даже вне дома слышала их с парнем возгласы. Отец ребят не злой человек, он очень любит своих детей и готов отдать им всё, что у него есть, вплоть до жизни, если понадобится. Гук допустил ошибку ради мечты, и это его право, не мне судить.

Когда мы с Хуан отошли к детской площадке, я села перед ней, чтобы поравняться, и сказала: «Милая, тебе не стоит беспокоиться об этом, хорошо?». Я была такой глупой тогда, потому что воспринимала её как обычного ребёнка, но впредь я зарубила себе на носу, что она неземная девочка. Хуан взяла меня за руку тогда и с невозмутимым лицом произнесла: «Каждый живет, как хочет, и расплачивается за это сам».

Я хлопала глазами минут пять точно, а девочка просто улыбнулась и побежала играть со своими друзьями. Ещё никто не цитировал при мне «Портрет Дориана Грея» с такой серьёзностью в семь лет. Меня это восхищает, но в то же время и пугает. Это был первый, но не последний случай проявления такого взрослого мышления. Этому ребёнку суждено вырасти гением, но сможет ли она?

Становиться хуже ей стало около семи месяцев назад. Она слишком быстро уставала, что было совсем странно дня неё. Она начала говорить, что у неё сильно болят ноги и суставы, часто повышалась температура. Но последней каплей для её матери стало сильное кровотечение из носа. Её сразу госпитализировали и, пройдя все анализы, не сразу, но всё-таки убедившись, поставили диагноз: острый лейкоз. Мне рассказывали тысячу и один термин об этой болезни, примерное лечение, запущенность ситуации, но я почти ничего не слышала, я знала одно – это рак, и он редко оставляет в живых. Опухоль разрасталась в костном мозге, а затем начинала действовать на процессы кровообращения. Родители Чон сделали всё, что могли. Доверились врачам, которые предприняли все возможные меры: химиотерапию, лучевую и лекарственную терапии. Они говорили, что ситуация не запущена и у Хуан есть все шансы выкарабкаться. Недавно её отпустили жить домой, ибо с родными ей было более комфортно, а медсёстры просто приезжали и проверяли её самочувствие. Пока прогнозы утешительные, ведь ей применили трансплантацию костного мозга, которая способствует восстановлению здоровых клеток. Столько хороших новостей, а я и не верю. У меня на душе скребут кошки, а плохое предчувствие не отпускает.

Я не вынесу её смерти. Я не хочу терять её. Я не могу жить в постоянном страхе.

– Звездочка Лин, ты пришла, – наверное, я немного задремала, потому что сильно дернулась, когда услышала голос девочки.

– Конечно, ведь я обещала, что привезу твой любимый торт, – я ласково улыбнулась и провела рукой по её волосам.

– Это так славно, спасибо тебе, – она приподнялась в сидячее положение и взглянула на меня. – Знаешь, мне снился такой странный сон.

– Какой именно? – я немного удивилась, ведь она никогда не говорила со мной о своих снах, хотя Чонгук рассказывал, что они часто её тревожили.

– Я не могу припомнить точно, однако… – она замолчала и сдвинула брови, обдумывая что-то. – К слову, не думаю, что это важно. Пойдём лучше к братику.

Я немного недоверчиво взглянула на неё, но решила промолчать: если она посчитает нужным, расскажет, когда придёт время.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Уверена, что стоит спускаться?

– Да, Звездочка Лин, не переживай обо мне, ведь я не боюсь уснуть. Пишут, что это легко. Намного легче, чем жить.

– Что ты такое говоришь, Хуан? Я просила тебя не поднимать эту тему, – я сжала её руку и немного сдвинула брови. – Может, жить и не легко, но это не повод засыпать навсегда. Запомни это.

Она печально улыбнулась, освещённая настольной лампой она казалась ещё красивее. Маленький носик, круглое лицо, большие глаза с приподнятыми уголками, что придаёт им необычную форму. Её кожа и раньше была бледной, теперь она и вовсе цвета молока. Длинные волнистые волосы спутались, но всё равно выглядели красиво. Они русые, скорее всего чуть позже они потемнеют, хотя раз на раз не приходится, возможно, они и останутся такого же цвета, ведь их мать тоже имела не тёмные волосы.

– Так мы пойдём есть торт?

– Что? – задумавшись, я совсем забыла, что она хотела спуститься к Чонгуку. – А, конечно, иди вперёд, я догоню.

Хуан спрыгнула с постели и вышла в коридор, а я проверила её кровать на пятна крови и, ничего не заметив, просто заправила её.

– Но, Гукки-хён, я хочу кусочек больше! – я спустилась вниз и прошла на кухню, где меня уже ждали остальные.

– Ладно, будет тебе больше кусок, но ведь я просил называть меня «оппа», ведь ты девочка.

– Мне так не нравится, звучит слишком глупо.

– Так положено, Хуан, – я вставила свои пару слов, приближаясь к ним.

– Брат тоже не называет Минни так, как положено. Значит, я могу делать всё, что захочу, – она говорила спокойно, отламывая кусок торта и направляя его в рот.

– Кажется, Чимина не уважают даже маленькие дети, – я погладила девочку по голове, смеясь.

– Всё из-за его роста, – Чонгук хмыкнул, довольный своими словами и явно расстроенный, что Чимин не слышит его сейчас – уж слишком сильно он любит злить друга.

– Ничего подобного! – искренне возмутилась Хуан. – Он очень красивый и мужественный. Зачем мне уважать его, если мне достаточно просто любить?

– Вот как? Интересно, – произнесла я, и мы с Чонгуком переглянулись. – У вас, значит, любовь?

– Да. Я читала об этом в книге, поэтому сомнений нет.

Удивительно, но я впервые слышу об этом. Хуан часто говорила о Чимине, всегда его хвалила и защищала, если Чонгук брался снова прикалываться над парнем, но я не думала, что она растолковала свою тягу к нему словом «любовь». Однако, судя по лицу её брата, они не раз говорили на эту тему.

– Что же, в следующий раз нам будет, о чём поговорить, – я многозначительно посмотрела на Чонгука и натянуто улыбнулась Хуан – за один день я слишком много улыбалась, нужно завязывать с этим. – А сейчас мне пора.

Хуан быстро слезла со стула и подбежала, чтобы обнять меня на прощание.

– Передавай привет своему другу, Звездочка Лин.

– Другу? – удивился Чонгук.

В прошлый раз, на выходных, когда Хуан стало плохо, меня привёз сюда Тэхён (он сказал, что не даст мне сесть за руль в таком растрёпанном состоянии, поэтому я согласилась на помощь, отдавая ему тогда ключи от машины и позволяя довезти к дому Чон), и девочка, увидев это в окно, не теряла времени, а расспросила меня о нём подробнее.

– Прости, братик, но это секрет. Однако тебе не стоит ревновать, Лин он не нравится.

Мне всегда нравилась её манера разговора, больше бы таких умных детей.

– Я не ревную, – Чонгук немного покраснел, но я не акцентировала на этом внимание. – Отпусти уже её, пусть едет домой. Пока, Лин.

Кивнув Чонгуку и поцеловав Хуан в щеку, я покинула их, обдумывая, как бы мне незаметно попасть домой, чтобы чокнутый не заметил.

========== Глава 17 ==========

POV LIN

Я приехала домой совсем без сил. Единственное, что мне сейчас хотелось сделать – это искупаться и наконец-то отдохнуть. Одного выходного для студента, который целыми днями пашет в университете, а потом добивает себя на дополнительных занятиях, крайне недостаточно.

Кажется, в доме никого не было, кроме маленького щенка, который сейчас наверняка дремал где-то.

Глубоко вздохнув, я поставила пакет с продуктами в коридоре и стянула с себя такие уже мешающие кроссовки.

– Арго? – я позвала щенка в надежде, что он где-то недалеко, поэтому сможет прибежать на мой зов, и, покормив его, я быстро ретируюсь наверх спать.

Через пару секунд из-за двери показалась его беленькая голова, а позже и всё тело предстало предо мной.

Он был совсем худеньким, когда Тэхён принёс его, поэтому мы пытались откармливать его по полной, и, сказать честно, результат виден, маленький, но всё же.

Когда он подбежал ко мне, я погладила его и потрепала за ухом, улыбаясь, но он лишь отпрыгнул и заскулил.

Мне уж показалось, что я задела у него какую-то ранку, но проверив, я ничего не обнаружила. Арго ещё раз жалобно тявкнул и начал пятиться к двери в коридор, словно подзывая идти за ним.

Обычно Арго вёл себя спокойно, даже за эти два дня, что он был здесь, мы достаточно сблизились, и у меня получалось понимать его почти сразу. Так вот сейчас он был обеспокоен чем-то, а меня это пугало.

Я сдвинула брови и прикусила губу, делая пару тихих шагов вглубь дома. Прищурившись, я разглядела на двери, которая вела в главный коридор, какое-то пятно, сразу же касаясь его и поднося руку ближе к лицу.

Кровь.

Моё тело задрожало, а по позвоночнику скатился холодный пот.

– Тэхён? – я взволнованно вскрикнула и легонько толкнула дверь, проходя вперёд.

Паркет в коридоре был покрыт каплями крови, словно зерно, которое сыпалось с человека, пока он проходил здесь.

– Ким Тэхён! – крикнула я немного громче, продвигаясь вперёд коридором по кровавым следам.

– Здесь я, – голос звучал приглушённо и сдавленно, мне показалось, что из ванной под лестницей, поэтому я ускорила шаг и вмиг оказалась там, охая от неожиданности. – Как делишки, Лин?

Тэ произнёс это как-то хрипло и сразу же закашлялся, хватаясь за живот окровавленной рукой.

Он сидел, упершись спиной о ванную, и тяжело дышал. На нём была белая футболка в пятнах крови, а сверху чёрная тёплая толстовка, кажется, она была более-менее чистой. Плитка на полу и раковина тоже были в крови, скорее всего, он пытался смыть её с себя, но позже ему не хватило сил, и Тэхён свалился на пол. Над его бровью красовался ─ если это можно так назвать ─ лёгкий порез, жидкость с которого стекала ему на глаз и щеку. Костяшки пальцев были в ссадинах, а руки влажные от воды вперемешку с кровью. Его волосы были влажными, а чёлка зачёсана назад, полностью открывая его лоб. Подбитая скула и, кажется, ребра дополняли это, а так, в принципе, он был цел.

От сердца немного отлегло, но я не показывала виду, что вообще волновалась о нём так, что готова была с ума сойти, поэтому просто сдвинула брови и проговорила:

– Ты что это, запёрся сюда в обуви? – «ага, да, ничего же умнее в голову не пришло, Ким Лин».

Парень пронзительно посмотрел мне в глаза, и я словно бы разлетелась на мелкие кусочки от его глаз, таких чёрных, что жуть берёт.

– Прости, было не до этого, мамочка, – в следующую секунду он рассмеялся, предоставляя на обозрение его зубы, – слава Богу, целые – но быстро успокоился, скривившись от боли.

Я хмыкнула и, сбросив сумку, которую я забыла оставить в коридоре, с плеча, открыла тумбочку, доставая оттуда аптечку.

– Ох, значит, она была там, – его лицо стало немного удивлённым, придавая ему какой-то детский вид, но когда я села между его раздвинутых ног, он сменился на заинтересованный. – О, вау, всё происходит слишком быстро, я ещё не готов, милая.

– Будь добр заткнуться, – я вылила на вату как можно больше перекиси и, не щадя его, прижгла рану над бровью, получая в ответ от парня тихое шипение. – Мне стоит спрашивать, что случилось?

– Не думаю, – прошептал он, всматриваясь в моё сосредоточенное лицо ─ продолжай делать вид, что не замечаешь, Лин, вот и всё.

– Как знаешь, – когда я начала наносить мазь, он скривился ещё больше, поэтому я подула ему на рану, избавляя от мучений. – Если родители спросят, откуда это всё, можешь сказать, что я тебя побила.

– Звучит правдоподобно, – Тэхён усмехнулся, и какое-то время мы сидели молча.

Прядь волос упала мне на глаз, и я попыталась сдуть её, ведь одна рука была занята, а другая —грязная после мази. Парень, заметив это, протянул руку и убрал её за ухо, останавливаясь на моей скуле и проводя пальцами вниз.

– Убери, – мой голос был ровным и спокойным ─ надо отдать себе должное, я неплохо притворяюсь.

– Или что?

Я грубо приклеила ему пластырь на рану и произнесла:

– Мне не составит особого труда сломать тебе пару рёбер.

– Я не так уж плох в драках, – сказал парень, но руку всё-таки убрал – теперь у меня на лице, наверное, остался кровавый след, мило.

– А я ходила на уроки самообороны. Да и, – я окинула его изучающим взглядом, поднимая одну бровь, – кажется, ты сейчас не в лучшем состоянии, друг мой.

– Ох, значит, теперь я твой друг?

– Сарказм, – я закатила глаза, а позже осмотрела свои труды. – Лицо не сильно пострадало, поэтому не думаю, что шрамы останутся сильно заметными. А теперь снимай одежду.

– Нет, – он нахмурился и немного сжался, когда моя рука потянулась к краю его футболки, – там не стоит.

– Что за глупости? Я должна осмотреть всё. У тебя могут быть сломаны рёбра.

Тэхён ещё минуту сверлил меня взглядом, а я не отставала ─ с гляделками у меня проблем нет, хоть до ночи так просидим, если ему так хочется.

– Ладно, хорошо, – сдался он ─ ничего удивительного. – Только не здесь. Я бы предпочел лечь, и, думаю, тебе понадобится теплая вода и тряпка.

Я помогла ему встать и перекинула его руку через своё плечо, чтобы было удобнее довести к дивану в гостиной. Арго, который всё это время стоял где-то неподалёку, поплёлся за нами.

– А ты и впрямь кажешься сильной, – он округлил глаза и открыл рот, трогая мои подкаченные руки с глупым лицом.

– Да ладно, прекрати, или я сейчас тебя брошу прямо в коридоре.

Замечательная картина просто. Только пару дней назад меня воротило от любой мысли об общении с ним, а теперь ещё и в споры вступаю ради того, чтобы вылечить. Так-то я уже давненько (буквально два дня назад, не буду утрировать) перестала хотеть его смерти, даже представлять всякие разные пытки, направленные на него. После того, как он принёс Арго, жили мы в мире и процветании ─ сейчас прям заплачу от радости. Иногда он спрашивал у меня, как дела в университете, хотя мы и там видимся часто, просто я делаю вид, что мы не знакомы, чего не скажешь о Тэхёне: только заметит меня, сразу летит с глупыми объятиями, и только попробуй потом выпутаться из них ─ что за странный человек, ей Богу. Ещё он пытается невзначай узнавать, как мне жилось эти девять лет, и получая каждый раз короткий ответ, а точнее, колкое замечание, начинает рассказывать о себе, ─ было интересно его слушать, однако с другой стороны я была готова вырвать его язык и скормить Арго: разве можно делать вид, что всё хорошо, когда я жду от него хоть каких-то слов по поводу его отчуждённости и нежелания общаться на протяжении всех этих лет? Пусть я и обозлилась на весь мир, пусть считала, что все и вся просто пустое и незначительное дополнение к моей жизни, пусть рыдала по ночам, не имея дружеской поддержки, когда в семье разгорался очередной скандал, ─ да к черту всё это, в пекло. Мне удалось найти поддержку в неплохих людях, хоть я и отталкивала их до последнего.

Я зову их «недодрузьями», а на самом деле дорожу ими, как и дорожила когда-то Тэхёном. Они не будут знать об этом, а я не буду подавать виду, как и раньше. Кажется, я чёртова эгоистка, которая просто боится боли и из-за этого ведёт себя отчужденно, делая этим хуже никому-то там, а именно себе. Здорово.

«Никогда не поздно изменить свою жизнь», – Минхи говорила мне это, а я лишь в очередной раз отмахнулась от неё тогда.

К слову, она и сама не особо жалует незнакомых ей людей. Верно, любви к близким у неё не занимать, но сказать, что она ангел, парящий на земле и дарящий всем любовь, я не посмею. Этим она мне и нравится. Она – это она. Ей не нужно притворяться кем-то, чтобы угождать окружающим, ей просто на них плевать, пока дело не будет её касаться напрямую. Раньше я думала, что мы подобны небу и земле ─ полные противоположности. Но обдумывая всё слишком тщательно и часто: каждую ситуацию, фразу, поступок ─ я понимаю, что нелегко будет ещё найти настолько похожих людей. Может, я больше разбираюсь в сердечных делах, когда она в своё время ничегошеньки не понимает, даже элементарные намеки; она бы никогда не пошла в дождь, чтобы накормить бродячую собаку, а я в своё время никогда бы не кричала на весь университет, если бы что-то случилось или меня просто пощекотали – всё это мелкие различия, ничего не значащие для меня, потому что сейчас я не представляю свою жизнь без неё. Да и без парней тоже: Чимин и Чонгук тоже всегда добры ко мне. Я могу продолжать отнекиваться и ходить с каменным лицом, потому что это стало, ну, таким себе моим образом, который с корнями врос в меня ─ я училась быть такой, и вряд ли кто-то сможет меня кардинально изменить. Имея уже три «недодруга», я также обзавелась бывшим лучшим другом, который сейчас стремительно пытается стать моим «недопарнем» ─ или он просто странный, как знать.

Только сейчас есть одно «но»: я против, чтобы он становился моим «недопарнем», пока не пройдёт тест в список «недодрузей», а для этого ему нужно просто объясниться и для лучшего эффекта ещё и извиниться.

Продолжая что-то обдумывать, я уложила Тэ на диван, застелив его перед этим простынёй, чтобы не запачкать кровью, и приготовила воду, как и просил парень.

На самом деле, мне было не всё равно, почему и как это с ним случилось, но настаивать я не привыкла ─ захочет, значит, расскажет, когда придёт время.

– За это время ты мог не только раздеться, но и мозг себе найти, что почти невозможно. Чего разлёгся? – я с громким стуком поставила чашку на стол и хлопнула Тэ по ноге, подзывая скорее снять эти чёртовы шмотки ─ я очень сильно устала и хочу спать, за что мне всё это?

Скривив лицо и зашипев, он привстал на колени и снял кофту, но когда потянул за край футболки, немного вскрикнул от боли.

– Давай я, – достав из ящика большие ножницы, я стала возле парня и натянула его футболку вниз, чтобы было легче резать.

– Лин, стой, не думаю, что… – он не успел закончить, как я уже начала надрезать её снизу, доходя до самих ключиц. – К слову, забудь.

– Купишь новую. Её всё равно будет тяжело отстирать от крови, да и, – слова застряли у меня в горле от увиденной картины, и я захлопнула рот, снова открывая его и не произнося ни звука, словно рыба, которую вытянули на сушу. – Какого чёрта, Ким Тэхён?!

Чуть ниже правой ключицы находился огромный синяк, ещё пару, но меньше, в области живота и плеч, рёбра, кажется, были целы, но и на них было несколько кровоподтеков. Однако больше всего меня поразила спина.

– Тебя били ножами или просто приняли за кусок мяса? —искренне изумилась я, укладывая его животом на диван и тщательнее рассматривая спину.

Здесь синяков порядком больше, чем на передней части торса, да и не только их: под лопаткой образовалась гематома, что очень меня напрягало, были также резанные раны, поэтому я и спросила про нож. Быть может, его били настолько сильно, что кожа просто треснула. Как бы то ни было, результат всё равно вышел отвратительный ─ тот, кто сделал это, постарался на славу.

– Ты понимаешь, что в таком состоянии идут в больницу, а чаще всего сразу в полицию? – я провела смоченной тряпкой по спине, смывая кровь и гной, который уже успел накопиться из-за того, что рану раздражала футболка. – Кажется, теперь я должна настаивать на том, чтобы ты объяснился.

– Это обычная уличная стычка. Забрел не в тот район и вёл себя не так, как нравится им, – он говорил тихо, сопровождая всё хрипом. Его голос немного сорвался, когда я прошлась по самой открытой ране, но Тэхён не закричал, хотя я понимала, как это, должно быть, больно.

– Дело твоё. Перед отцом будешь сам отчитываться.

– Не впервой, – он хмыкнул и, быть может, улыбнулся, но мне не было этого видно. – Эй, Лин.

Он отозвался спустя какое-то время, пока я продолжала обрабатывать его спину ─ уже лекарствами.

– М-м, что?

– Почему ты не сказала мне тогда, что едешь навещать больную девочку?

Я на секунду замерла, немного удивлённая таким вопросом, и, обдумывая его, продолжила своё занятие.

– Я навещаю её не потому, что она больна, а потому что она родной для меня человек, – стоит ли мне спросить, откуда у него такая информация?

– Вот, значит, как, – задумчиво произнёс Тэхён. – Выходит, ты не настолько асоциальная, как я предполагал вначале.

В этот раз была моя очередь хмыкать.

Тэхён глубоко вздохнул, словно готовясь к чему-то, а позже начал тихо говорить:

– Мама часто говорила мне: «Опустевшую чашу всегда можно наполнить снова, но для начала стоит убедиться, что в ней нет пробоин, ведь тогда вода выльется и станет бесполезной». Будучи ребёнком, я всегда внимательно слушал её, чтобы она была довольна – маме нравилось говорить со мной о разных серьёзных вещах, а ещё больше её подкупала моя заинтересованность. Мне каждый раз хотелось наплевать на все моральные темы, убежать на улицу к тебе и друзьям, чтобы забыться и не забивать мозг лишним – кажется, что проблемы никакой в этом нет, мол, беги и играй, тебе всего восемь, стоит ли слушать эти бредни о жизни, – он и до этого много всего рассказывал мне о своей жизни и вспоминал прошлое, но никогда не поднимал такую важную тему, как его мама, поэтому этот монолог ввёл меня в некий ступор. – Разумеется, оно того стоило, потому что эти бредни рассказывала мама. Сейчас я бы отдал всё, вот абсолютно всё, что у меня есть, чтобы снова услышать её голос: мелодичный, нежный, такой родной. Половину сказанного я не понимал, и значение этой фразы тоже. Другую половину пытался запоминать, чтобы затем проанализировать (потом, когда вдоволь наиграюсь и повеселюсь с друзьями), а вскоре это просто терялось глубоко в моем сознании. Энергично кивая головой и делая серьезное лицо, я постоянно повторял: «Я так и думал, мама, тебе не удалось меня удивить». Сейчас всё это вспоминается, а на лице лишь улыбка. Конечно, она понимала, что я хочу казаться лучше в её глазах, и, на моё удивление, её это только умиляло, а не отталкивало. Всегда слышал из её уст, что самый лучший сын, таких не сыскать нигде на свете. Говорила, что небеса даровали меня ей, чтобы, воспитывая меня, она загладила все свои грехи. Кажется, она ошибалась, ведь слишком уж быстро эти самые небеса забрали у меня её. В пекло её Бога. Она обещала быть рядом, а в итоге я должен справляться со всем один.

Он резко замолчал, а я боялась даже вздохнуть, потому что мне казалось, что этим я смогу что-то испортить. Парень перевёл дыхание и продолжил:

– Когда мы встретились, и ты не очень-то радушно меня приняла, я начал присматриваться, чтобы понять: ты разбитая чаша или лишь надколотая, – ему было тяжко говорить, я понимала, но останавливать его я не собиралась, пусть это и было немного эгоистично с моей стороны, но разговор начинал набирать крутые обороты – мне это необходимо. – Не знаю, насколько сильно я был близок тебе, однако одно я знаю точно: я любил тебя. Если бы чем-то можно было измерять это, я бы с уверенностью заявил, что измеритель сломался бы от моих чувств, – Тэхён говорил это с какой-то усмешкой в голосе, но эта его обычная подача, так что я не злилась.

Не переставая накладывать мазь на раны, я внимательно его слушала и молчала, хотя нервы уже зашкаливали, а кровь начала бурлить сильнее.

– Я не уехал со спокойной душой, мне пришлось, и ты это знаешь. Сделал это, не попрощавшись, потому что думал, что так будет лучше для тебя ─ оправдываться не буду. Этот вопрос исчерпан, думаю. Что-то хочешь сказать по этому поводу?

– Продолжай.

– Я думал о тебе эти девять лет, но это не мешало мне жить жизнью обычного подростка. Да и тебе тоже следовало бы, – его замечание не понравилось мне, и я немного сильнее надавила на рану, получая от него тихий вскрик.

– Я просто хотел увидеть тебя снова, хотя бы раз, и когда отец сказал, что мы не едем в гости, а переезжаем насовсем ─ счастливее человека, чем я, на тот момент невозможно было бы найти.

Все три вопроса, которые я ему задала. Он ответил на каждый. С лёгкостью, о которой я и не подозревала. Не таких простых ответов я ожидала, и сейчас я не знала, что и сказать, потому что оспорить почти нечего. Да, безусловно, не всё так гладко, и сказать честно, я не совсем удовлетворена. Однако сейчас в голове крутится его фраза: «Думал, что так будет лучше для тебя ─ оправдываться не буду». Нет смысла продолжать этот разговор, потому что я упёртая, а он не меньше ─ случится просто очередная бессмысленная речевая «драка».

Я молча встала и оставила его в гостиной, возвращаясь спустя пять-семь минут с чистой футболкой и встречая его удивленный взгляд, который позже сменился на удовлетворённый, а с лица спало напряжение.