Текст книги "Невозможно устоять (СИ)"

Автор книги: ELIZABETHCHEYS

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Пойдём вместе? – меня немного дергало от этого места, если честно.

Это мои любимые качели детства, ностальгия и азарт проснулись сразу, как только я заметила их издали, но когда возле них какой-то кустарник, пугающий забор, скрипучий звук, раздающийся во всему парку, когда ветер задевает качели – не очень-то круто, сказать честно. Картину не скрашивает и деревянный помост с жуткими ступеньками, по которым нужно взбираться, и вой бродячих собак, которые снуют поблизости. Я девушка не из пугливых, но… Ох, ладно, все и так давно поняли, что я дерганная истеричка, которая может, если доведётся, испугаться даже собственной тени.

– Ну раз уж я перелез через забор, не думаешь же ты, что я останусь стоять здесь? – он выставил руку вперед, как бы приглашая меня пройти первой.

– О, нет-нет, идите первым, – я замотала головой и сделала шаг ему за спину, чем вызвала его смех.

– Ты боишься? – он тихо посмеивался, но всё-таки прошёл вперед.

– Не совсем так, – я шла сзади, время от времени осматриваясь по сторонам и откидывая ногами, попадавшиеся под них бутылки, ветки и ещё какую-то гадость, – просто если здесь сидит какой-то маньяк, первым делом он заметит Вас, и тогда я успею быстро убежать прочь.

– Получается, я наживка? – спросил он, не поворачиваясь, пока я прожигала дырки в его спине и пыталась остановить сильное сердцебиение, появившееся Бог знает из-за чего.

– Смотрите, не я это сказала, – я улыбнулась от своего же остроумия, но быстро успокоилась, считая, что сейчас не совсем уместно восхвалять себя.

Когда я ступила на ветхие ступеньки вслед на профессором, одна из них скрипнула, и по телу пробежались мурашки, а я немного вздрогнула, словно в мелкой конвульсии.

– Не бойся ты так, я ведь с тобой, – Юнги протянул мне руку, помогая переступить через проломившееся дерево, и не отпуская мою ладонь, потихоньку прошёл к первой же качели.

Признаюсь, я нехотя отпустила его руку, а затем плюхнулась на сиденье, легко покачиваясь и вызывая этим действием очень громкий скрип. Я устремила взгляд к небу, во все лёгкие вдыхая действительно свежий зимний воздух и чувствуя, как ветер нежно касается моих щёк и треплет волосы, словно мама в детстве. Я прикрыла глаза и совершенно забылась на время, пока не услышала характерный скрип качели и не почувствовала тело профессора, прижавшееся ко мне сзади – всё так хорошо и непринужденно начиналось, а теперь моё сердце готово вырваться из груди и убить меня теперь и физически тоже.

– Минхи? – его голос заставил меня вздрогнуть, а моё имя он произносил так, словно оно родилось именно на его губах и больше оно нигде не прозвучит так нежно.

– Профессор? – его голова была прижата к моей голове, а спина к моей спине, это просто разрушающее чувство, я серьезно не могу себя контролировать в такие моменты рядом с ним.

– Почему твоё сердце так быстро бьется? – система в моей голове начала очень быстро загружаться в поисках правильного ответа, но на последнем рывке она выдала ошибку, и я просто рвано выдохнула в отчаянии.

– Вам кажется, профессор. Даже если бы это было так, Вы бы вряд ли смогли почувствовать, – правильно, Минхи, великолепная реакция в стрессовой ситуации.

– Но я это чувствую очень хорошо, а ещё твой голос дрожит. Ты чего-то боишься или, может, тебе неловко рядом со мной? – его голос был хриплым и тихим, который заставляет мой слух напрячься, лишь бы расслышать, что он говорит.

– Это допрос? Для чего Вы позвали меня сюда? Думаю, стоит разрешить этот вопрос, и я отправлюсь домой, – всегда, когда я близка к раскрытию или начинаю нервничать, включается режим самозащиты и нападения на собеседника – всё лучше, чем ничего.

– Это не допрос, Минхи, – да что за, он никогда раньше не звал меня только по имени, не добавляя противные прилагательные и фамилию, а сейчас решил убить меня таким способом всего за несколько минут, – я просто хочу знать, что испытывает девушка, которая мне интересна и которая, возможно, мне нравится.

«Которая мне нравится. Которая мне нравится. Которая мне нравится», – это конец для моего самообладания, я сейчас просто сама себе сверну шею, если это не сделает кто-то другой.

– Не лучшая атмосфера для шуток, профессор, – мой голос достоин Оскара, потому что он действительно был грубым и ни разу не дрогнул от волнения.

Качели резко закачались и заскрипели из-за того, что Юнги быстрым рывком спрыгнул с них и подошёл ко мне, наклоняясь и сильно сжимая поручни с обеих сторон от меня.

– Я похож на человека, который шутит с таким? – он смотрел на меня неотрывно и жёстко, а меня это сбивает, пугает и вводит в ступор.

Он стоял, склонившись надо мной, продолжая неотрывно смотреть, а я, задрав голову вверх, чтобы не разрывать зрительный контакт, даже не могла пошевелиться и вспомнить какую-нибудь остроумную шуточку: если с симпатией всё так плохо, то я передумала, заберите её у меня обратно, пожалуйста, мне нравится быть одинокой маленькой девочкой, Боже.

– Я задал вопрос, – его, кажется, уже раздражало моё тупое молчание.

– Да, Вы похожи на такого человека! – он неожиданно и резко склонился к моему лицу и коснулся губами моих губ на секунду, сразу же отстраняясь и занимая прежнее положение.

– Неправильный ответ.

– Ч-что это сейчас было? – до меня так-то всегда всё туго доходит, знаете, а уж такое точно не исключение, я даже моргнуть не успела, настолько быстро всё произошло, и система опять отказывается грузиться. – Вы обнаглели или…

Он снова склонился и поцеловал меня, но в этот раз это было дольше, глубже, напористее, что я успела забыть пополнить лёгкие воздухам.

– Неправильный ответ.

Мой мозг просто хаотично перебирал идеи и варианты, объяснения и смысл происходящего, но я просто не могла ничего сообразить. Я чувствовала только жар в щеках, я чувствовала его запах рядом, я чувствовала вкус шоколада на губах, который он там оставил. Я видела его глаза, видела его нос, видела его губы, немного влажные после поцелуя, и надеялась, что это сейчас сон – или я, наоборот, хочу, чтобы это не было просто сном?

– Нет… Нет, профессор, Вы не шутите с таким, – я зажмурила глаза, боясь, что он снова что-то сделает, но почувствовала лишь, как расслабились качели и подул ветер, ударяя мне в лицо, потому что Мин Юнги отошел в сторону.

– Так неинтересно играть, ты слишком быстро соображаешь. Я надеялся, что ты дашь больше неверных ответов, – я резко открыла глаза и заметила его буквально в паре шагов, смеющегося и протягивающего ко мне руку, чтобы помочь встать.

Я недоверчиво протянула руку в ответ и встала на ноги, сопровождаемая уже привычным скрипом.

– У Вас сейчас три минуты, чтобы всё мне объяснить, – я обрела смелость, потому что быть в состоянии бревна совсем не входит в мои жизненные правила, – или я уйду, а перед этим не поленюсь побить Вас палкой.

– Я больше ничего не буду говорить, Мин Минхи. Если не ошибаюсь, сказал я достаточно, а теперь ответить должна ты, – он переступил с ноги на ногу, из-под бровей глядя на меня.

– Чтобы что-то ответить, я должна понимать, какого чёрта здесь происходит. Если Вам кажется, что со мной можно играться, то не на ту напали. Мы знакомы мало, но Вы должны были уяснить для себя, что терпеть насмешки и оскорбления в свою сторону я не намерена. Вам захотелось поцеловаться – Вы целуете, захотелось строить из себя крутого – Вы тут как тут, но, – я подняла указательный палец и злобно тыкнула в его сторону, – я не собираюсь быть обманутой и использованной. Я та, кто может постоять за себя, так что если Вы посмеете меня обмануть – можете нанимать себе охрану, ибо я жестока в гневе!

Сильный поток ветра ударил в нас, растрепывая волосы и шарфы, но мы стояли и молча смотрели друг на друга, пока утихала моя появившееся из ниоткуда злость. Спустя минуту профессор хрипло вздохнул и провел рукой по лицу несколько раз, словно снимая усталость.

– Слушай, – он сделал неловкий шаг вперёд, – ты ведь знаешь, что я плох в выражении своих чувств, так что я несколько дней обдумывал, что сказать тебе и как, но с тобой… Чёрт, да с тобой никогда ничего не бывает по плану. Всё полетело в Тартар, я сейчас даже не помню и строчки из того, что хотел сказать.

Я немного нахмурилась и обняла себя за плечи, словно защищаясь от того, что он хочет сказать: «Это не может быть правдой. Пусть я веду себя как нигилист сейчас, но я не могу поверить в то, что он сейчас мне признаётся».

– Ты не видишь во мне профессора, то есть не потому, что я ничего у тебя не преподаю, а просто не воспринимаешь меня как смазливого нового препода, который пришёл в университет. Ты не считаешь необходимым шушукаться об этом за каждым углом и тупо хихикать, когда я прохожу мимо. Ты всегда ведёшь себя иначе, по-особенному, отличаешься от стада тупых дур, у которых я провожу лекции и жду не дождусь, когда же уже вечер – ведь должна прийти ты отбывать «наказание». С тобой веселее, с тобой интереснее, с тобой легко. Когда ты рядом я чувствую себя спокойно, иначе. Я не понимаю, почему такой эффект, но я… Я нуждаюсь в тебе. Я даже где-то глубоко внутри готов признать, что ты идеальная, потому что просто не могу устоять, когда ты рядом.

Крах, это крах. Я чувствую, вот оно, моё самообладание, падает и разбивается вдребезги. Одно – это когда ты сама для себя решаешь, что он тебе нравится, но доля сомнения есть, а второе – это когда объект твоих мыслей стоит перед тобой, смущенно переступает с ноги на ногу, что ему не характерно вообще никак, и признаёт, что ты лучшая из девушек, которых он встречал. Это тот неприступный Мин Юнги, который не смотрит ни на одну девушку в округе, но который посмотрел на тебя. Это замкнутый Мин Юнги, который играет на пианино самые прекрасные мелодии для тебя, пока перед другими он даже не подходит к инструменту. Это Мин Юнги, одинокий сын, который просит у тебя совета, в то время, когда с другими он даже не разговаривает. Я особенная для него, я нужна ему – разве девушке нужно что-то ещё для того, чтобы сделать шаг навстречу? Не знаю, как остальные девушки, но я иная, верно, и для меня очень важно быть любимой и уважаемой.

– Думаю, если Вы так хорошо меня узнали за такой маленький период, то осознаёте, что такой пылкой речи в ответ не будет.

Он стоял очень близко, мне стоило сделать только шаг, чтобы обнять его, поэтому так я и поступила. Это очень неловко, я просто сгораю от стыда, просовывая холодные руки ему под пальто, которое почему-то уже давно расстёгнуто, и кладу голову меж его ключиц, прижимаясь сильнее и сильно-сильно зажмуривая глаза до такой степени, чтобы начали появляться незамысловатые цветные узоры в кромешной тьме.

– Но я принимаю твои чувства, Юнги, но будь готов к тому, что кормить меня нужно три или четыре раза в день, а выгуливать и того чаще.

Надеюсь, он улыбнулся, видно мне не было, но показалось, что он хмыкнул.

– Я нажил достаточно денег, чтобы прокормить девушку, не переживай, – он охватил меня руками в ответ и ещё крепче прижал к себе, зарываясь в мои волосы холодным носом. – Только будь рядом, прошу.

Комментарий к Глава 23

Алоха, читатели. Вы думали, что я умер? Спешу вас обрадовать (или огорчить?:D), я жива и здорова, так ещё и главу новую притарабанила.

Я выжал из себя проду, я молодец. Наконец-то хоть чьи-то отношения сдвинулись с мертвой точки, да? Вы можете кидать в меня камнями, потому что уже не один человек сказал, что мои героини похожи. Я склоняю покорно голову и признаю, что это так. Однако различия все-таки есть, у каждой из них в голове свои тараканы, так что надеюсь вы видите ту тонкую грань, которая их разделяет с:

Моему фф, кстати, был год 6 октября, и я благополучно его профукала, поздравьте меня :D

========== Глава 24 ==========

Комментарий к Глава 24

Сейчас такая гадкая погода, читатели, в любом случае, в моём городе уж точно. Поэтому я надеюсь, вы все не болеете и чувствуете себя хорошо, потому что я сама готова выкашлять свои лёгкие, и занятие, скажу вам, так себе.

Насчёт главы, я, кажется, не оправдаю ваших надежд на романтику, но к этому моменту я тоже долго шла, так что буду признательна, если вы смиритесь с такой нудной главой и терпеливо подождете продолжение с:

Мне нужно больше отзывов, не то я совсем подумаю, что вам всем не нравится фанфик, и очень расстроюсь, ведь всегда приятно знать, что кто-то ценит твой немалый труд.

POV LIN

«Здравствуй, моя любовь. Я снова пишу тебе, хотя и повторяю себе после каждой точки, что это письмо будет последним.

Моей рукой было создано так много писем, что выводить каждую букву написанных слов становится для меня особенным действием. Всё потому, что они адресованы именно тебе. Как глупо, безумно глупо с моей стороны, ведь прошло уже столько лет. Бесконечное количество лет, прожитых без твоих объятий, без твоих поцелуев, без твоих сияющих глаз, которые были дороже любого драгоценного камня в этом мире. Так давно это было – наша молодость. Прекрасные года ушли, оставив за собой лишь след из воспоминаний. В каждое письмо к тебе я вкладываю столько любви, столько чувств и печали, насколько это только возможно в моем положении. Как бы хотелось, чтобы ты знал об этом, чтобы ты читал это, чтобы ты чувствовал тот же трепет, что и я, когда думаю о нашем прошлом. Никому в этом мире не будет известно, как сильно я любила тебя и люблю всё ещё. Ты был прав, Боже, как же ты был прав, когда говорил мне, что, познавая любовь, намного сложнее её отпустить. Знаешь, говорят, что пытаться забыть – значит, постоянно помнить. Вот такая ирония, дорогой, мне никогда не разлюбить тебя, а что самое главное – времени на это у меня тоже нет.

Так несправедливо, так жестоко! Мы были созданы, чтобы любить – так я думаю. Тогда почему Бог забирает любимых друг у друга, обрекая их на страдания? Нет, не подумай, что я была слишком несчастна! Ни в коем случае не печалься из-за моей жизни, я изо всех сил старалась прожить её достойно. Ты бы этого хотел, я уверена.

Мой муж замечательный человек, он любит меня, всем сердцем любит – так, как и должны люди искренние и верные, а я люблю его. Возможно, я слишком поздно это поняла, ведь за много лет я причинила ему много боли, а он всё равно любил и не оставлял. Я не могла желать лучшего, ведь он также подарил мне сына, самого прекрасного ребёнка, коего я только могла произвести на свет! Глаза, знаешь, эти детские глаза моего мальчика так похожи на твои. В них то же добро и нежность. В его улыбке та же искренность и тепло. Но, наверное, Небеса подарили мне его, извиняясь за то, что забрали тебя. Возможно, если бы он не родился, я бы вскоре забыла о тебе, но, как известно, пока не было моего малыша, я могла дарить любовь только тебе, хотя и неосязаемому, а теперь есть человек, которого я люблю больше жизни. Человек, ради которого я готова умереть. Человек, который превратил мою жизнь в радость. Он моё всё, и этот человек не ты, любимый. Я нашла цель в жизни, я посвятила себя ребёнку, моей частичке. Я отдала ему любви больше, чем когда-то получал ты, и считаю, что это справедливо, ведь ты понимаешь меня? Ты бы понял, конечно, ты всегда поддерживал меня. Если бы не нашлось человека, которому я могу посвятить себя – я бы быстро увяла, словно цветок без воды и света. Я бы не выдержала тоски по тебе. Как же сложно быть человеком, этим хрупким и слабым созданием. Моё время пришло, любимый. Моя душа больше не сможет терпеть эту разлуку с тобой. Тело и организм неподвластны мне, всё оказалось сильнее такой бесхребетной и ничтожной меня.

Слабая, такая жалкая, что мне тошно от себя. Я больна, и дело не только в онкологии, я больна душевно и умственно, кто бы что ни говорил, но это так. Скажи же мне, что будет с моим малышом, с моим прекрасным мужем? Как мать может объяснить своему ребёнку, что теперь её не будет рядом? Как мне сказать возлюбленному, что теперь они останутся одни в этом сером мире? Безумно глупы эти вопросы. Они так глупы! Ты всё равно не сможешь ответить мне.

Это моё последнее письмо. Прошло пятнадцать лет с момента, как ты ушёл, теперь пришёл мой черед. Союз искренне любивших друг друга людей не разорвать даже смертью, ты верно говорил.

Ты ждёшь меня. Моим родным придётся отпустить меня – паутина болезни сильнее, и она уже не отпустит меня.

Ким Лиён,

20 января 2007».

Я легонько провела пальцем по подписи, немного сжимая письмо в руке и вздыхая.

На обратной стороне свежей ручкой и аккуратным почерком Тэхён написал:

«Я даю тебе подсказку, а ты сама вольна распоряжаться ею так, как посчитаешь необходимым».

Я, быть может, даже не должна была читать это письмо, я не имела ни малейшего права видеть хотя бы одну строку отсюда, но Тэхён доверился мне. Доверил мне последние слова мамы, женщины, которая всю жизнь страдала, тосковала и любила. Неужели действительно существует такое чувство? Мне это так чуждо, непонятно. Девушка с неопределённой личностью, ведь я не знаю, как отношусь к обществу, я не знаю, как выражать свои чувства, да что уж тут, я даже не знаю, как понять, что именно я чувствую.

Неужели тётя Лиён действительно любила какого-то мужчину пятнадцать лет, хотя и была счастлива в браке с ребёнком на руках? Слишком глупо с её стороны. Я не знаю, что такое любовь, потому что мне не довелось испытывать подобные чувства. Как человек понимает, что влюблён? Если вдруг это чувство нахлынет, я обязательно его узнаю? Что-то мне не особо верится в это.

Содержание этого письма чувственное, трепетное, только в книгах я встречала такую ярко выраженную привязанность и отдачу другому человеку, а в этом-то и проблема: ситуация кажется настолько нереальной, что воспринять её как настоящую, случившуюся с обычным человеком – невозможно для меня. Наверное, я всю жизнь и продолжала бы думать, что такое бывает только в книгах, которые я без конца читаю.

И что же теперь, я была не права? Всё дело не только в физических влечениях, которые я время от времени испытываю или испытывала раньше к парням? Я внушала себе, что истинной любви нет, гребла всех под одну гребёнку, исходя лишь из тех примеров, которые встречала лично. Боже, но я всё равно не могу понять, как можно так сильно любить, не понимаю, почему она довела себя до такого состояния, лишившись какого-то мужчины. Ведь всё проходит, забывается, я сама убедилась в этом. За столько лет она должна была оставить прежнюю привязанность сзади, вдалеке. Однако не смогла, она дала своей слабости корма и подпитывала её каждым таким письмом, поэтому и погубила свою жизнь. Слишком печально, но и слишком глупо.

Я откинула письмо на столик и, прикрыв лицо руками, простояла так несколько минут, чтобы успокоиться – эмоции переполняли меня: противоречия, печаль, сострадание к тёте и всем вокруг, кто был связан с этой историей. Встряхнувшись, я похлопала себя по лицу и заглянула в зеркало, возле которого стояла всё это время: уставший вид, который в последнее время не покидает меня, растрепанные волосы, которые за весь день я ни разу не расчесала, а просто завязывала в хвост, ещё более узкие глаза от плохого сна – полный комплект, что ещё сказать.

– Нужно будет принять тёплый душ и перестать думать о всяких жизненных проблемах, – я с тяжелым вздохом захлопнула дверцу шкафа с зеркалом и, снова хлопая пару раз себя по лицу руками, вышла за дверь и подумала: «Но прежде я должна разъяснить кое-что для себя».

Все ещё с неким камнем на душе, я быстро спустилась вниз и завернула в коридор под лестницей, направляясь прямиком в кабинет отца – он не любит, когда его отвлекают от работы, поэтому придётся застать его в не очень хорошем расположении духа.

– Папа? – после короткого стука, я вошла, не дожидаясь согласия.

– Лин? – он поднял на меня удивлённый взгляд, приспуская очки, которые он носит для чтения. – Зайди позже, милая, у меня много работы.

Игнорируя его слова, я прошла вдоль кабинета и под его недовольным взглядом села в кресло с другой от него стороны стола.

– Дочь, – папа сдвинул брови, недоумевая от подобного моего поведения, – случилось что-то серьёзное? Ты кажешься обеспокоенной.

– Мы просто должны обсудить с тобой кое-что, это не займет много времени, тем более, что ни у тебя, ни у меня его нет сегодня, – я сцепила руки в замок и положила их на рабочий стол, заглядывая папе в глаза. – Я запуталась в одном давнем деле, и теперь мне необходимо найти объяснение, которое, думаю, лучше, чем ты, мне не даст никто.

Папа снял очки, отложил в сторону бумаги и, зажмурив от усталости глаза, тяжело вздохнул.

– Разумеется, я слушаю тебя, моя милая. Кто-то обидел тебя? Я почти никогда не видел тебя в таком растерянном виде.

– Значит, ты просто не часто смотришь на меня, папа, – я хмыкнула и, махая в его сторону рукой, серьёзно произнесла: – Не знаю, имею ли я право вмешиваться в чужую жизнь, Тэхён меня заинтриговал, но толком не объяснил, а ещё он передал мне письмо своей матери.

Он немного напрягся и откинулся на спинку кресла.

– Письмо? Зачем парень сделал это и где нашёл его?

– Это мне неизвестно. А насчёт целей: я подслушала ваш с мистером Ким разговор и сделала поспешные выводы, – я неловко опустила голову и нервно перебирала пальцами ручку, лежавшую на столе. – Пап, я просто хочу знать правду, так как помню всех твоих любовниц, хотя ты и доказывал, что это лишь плод моего воображения, которое мать подпитывает своими гневными речами в твою сторону. Я смирилась, правда. Мне больше не пятнадцать, я знаю, что так поступают все – это люди, мы – люди, слишком слабые существа, чтобы противостоять искушениям. Тебе должна быть понятна моя подозрительность, ведь столько всего странного связано с миссис Ким. Ким Тэхён сказал мне, что ты не связан с ней чем-то большим, если исключать дружбу, но тогда расскажи, что имел в виду дядя, когда говорил, что тебя с ней что-то объединяет. Поясни, почему ты так много времени проводил с ней в последний год её жизни, потому что, зная твою жизнь гуляки, я уже готова верить во всё что угодно.

Я тяжело вздохнула и вызывающе взглянула на отца.

– Моя милая девочка, – папа встал с кресла и подошёл к двери-окну, задумчиво всматриваясь в одну из статуй, расположенных в саду, – хотя ты и говоришь, что взрослая, хотя я и вижу это сам – никак не могу смириться с этим, правда. Такое чувство, что завтра я вскочу в шесть утра и повезу тебя в школу, ведь ты ещё слишком мала, чтобы ездить самостоятельно. А потом ты приходишь ко мне, такая красивая, изящная, с таким серьёзным и глубоким взглядом, что я на миг задумываюсь: «Вау, неужели это действительно моя крошка Лин?». Я всегда хотел для тебя лучшего, я жил ради тебя, ради семьи. Работал, чтобы прокормить тебя и сделать счастливой. Лучшая школа, кружки, которые ты посещала: танцы, пение, рисование – всё я делал для твоего благополучия. Университет, который расположен рядом с институтом искусств – надеялся, если ты будешь рядом с тем, что нравится, твоя неприязнь к нам с мамой притихнет, ведь я знаю, как сильно ты не хотела поступать на факультет экономики. Я покупаю тебе лучшие вещи, машины, технику. И, знаешь, ты всё равно несчастна. Я видел это, я продолжаю замечать, что ты во многом недоверчива, категорична к людям, апатична. Я так отчаянно пытался обеспечить тебя деньгами, что в итоге забыл быть рядом с тобой, пока ты утекала из моих рук. Ты сама воспитала в себе личность, хотя тебе было тяжело без моей с матерью поддержки, без друзей и…

– Это всё в прошлом, пап, я пришла обсуждать не это. Я прекрасно знаю, что ты любишь меня, мы с тобой не раз говорили об этом, хватит, это тяжелая для нас с тобой тема. Уже всё случилось, я уже учусь там, где хотели вы, я уже действительно не ребёнок, я росла без поддержки в постоянных ссорах и распрях без друзей, верно, – я покачала головой и прикрыла глаза от усталости. – Просто не будем об этом сейчас. Вернёмся к предыдущему вопросу.

– Значит, давай по порядку, – папа понимающе кивнул и пошёл к серванту, доставая оттуда коньяк с бокалами и расставляя все это на рабочем столе. – Ты хочешь знать это не из-за меня, а из-за Тэхёна, верно?

– О чём ты? – я внимательно наблюдала, как он разливал содержимое бутылки. – Но раз уж ты сказал, то меня это волнует. Как я смогу смотреть ему в глаза, если окажется, что они, Тэхён и мистер Ким, уехали тогда из-за ваших возможных отношений с миссис Лиён? Ты должен меня понять, я перемывала кости Ким Тэхёну девять лет, ненавидела его и называла предателем, лицемером, гнилым и отвратительным человеком – да если я начну перечислять весь свой лексикон, тогда уж точно нескоро выйду из этого кабинета, а времени-то мало.

– Это действительно очень сложная ситуация, Дукёну было морально тяжело оставаться в городе, где они с Лиён познакомились, в доме, где она жила и умерла. Выпьешь? – вопрос был риторическим, потому что папа сразу подвинул бокал ближе ко мне – этот человек никогда не ущемляет меня ни в чём, даже споить не прочь. – История не особо длинная, да и неинтересная вовсе. Я понимаю, что тебе было тяжело потерять друга, но никто не был виновен в случившемся.

– Мне было тяжело, ты прав. Первые годы без Тэхёна были самыми ужасными в моей жизни, я винила всех вокруг, даже нашу старую кошку, которая поцарапала его накануне отъезда – я думала тогда, что он, наверное, обиделся и уехал из-за этого. Я говорила тебе, что сама ещё не разобралась в себе и в своих чувствах, потому что теперь он вернулся, а я даже не знаю, что должна испытывать после девяти лет разлуки. В моей жизни слишком много диссонансов, я пытаюсь найти выход, ищу нужные двери, в которых я смогу найти истину, но ни за одной из них я не слышу отзвука, – отпив немного из бокала, я скривилась от горького привкуса и отставила его подальше. – Но я вижу твоё выражение лица, пап: ты напряжён, на твоём лбу появилась испарина, а рука, сжимающая бокал, кажется, сейчас раздавит его. Лучше скажи мне правду, это намного лучше, чем пытаться сейчас меня задобрить и успокоить.

– Ты думаешь, что этот мужчина из письма – я? – отец хмыкнул и опустошил свой бокал за раз.

– Разве я говорила, что в этом письме было сказано про мужчину?

– А разве нет? – он немного напрягся и захлопал глазами, удивляясь своей неосторожности.

–Я просто говорила, что считаю, что ты был с миссис Лиён, нет, я скорее просто предполагала и надеялась на то, что это не так, – я пожала плечами. – Это был хороший вариант, и долго голову ломать не надо было. Но, если это окажется правдой, придётся несладко. Я буду винить тебя за то, что Ким Тэхён с дядей уехали, наверное, уйду из дома, разочаруюсь в тебе и маме, если также обнаружится, что она знала всё это и молчала.

– Лин, – папа откинулся на спинку кресла и устало потёр глаза, произнося моё имя хриплым голосом, – всё не так, как ты думаешь, но ты, кажется, так или иначе выполнишь всё перечисленное сейчас, когда я расскажу, что случилось на самом деле.

Я поёрзала на стуле и, на секунду замявшись, с тяжелым вздохом кивнула, произнося:

– Я ведь говорила уже – правда превыше всего. Повторюсь, я копила обиду на Тэхёна девять лет, так что хуже, надеюсь, уже ничего не будет.

Отец лукаво улыбнулся и, прочистив горло, начал:

– Ты плохо знала Лиён, она была очень ранимой и нежной, не в зависимости от того, сколько ей было лет: двадцать или тридцать пять. В молодости она влюбилась, но её возлюбленный погиб на работе: он был спасателем. Не думаю, что рассказывать всю душещипательную историю будет разумным, но в итоге она от горя довела себя до больницы, где проходила реабилитацию, чтобы окончательно не сойти с ума, – я тихо выдохнула, ликуя глубоко в душе, что всё-таки этот мужчина из письма был не моим отцом. – Это было тяжелым временем для всех нас, для её семьи и неё самой, но всё, слава Богу, обошлось. Она стала очень тихой и замкнутой, все постоянно ожидали от неё какой-то выходки с прыжками в окно или резанием вен, но до этого не дошло.

– Как же она вышла за дядю Дукёна после такого? – я недоумевала, раз уж она так сильно любила того мужчину, что дошло до таких последствий, как смогла согласиться быть с другим?

– Вопрос задан к месту, дорогая, – он коротко кивнул. – Дукён свалился тогда, словно с горы. Переехал в наш район, мы с ним и подружились по молодости: общие интересы, на несколько квадратных метров больше и не было нормальных ребят, с которыми можно было общаться. А с Лиён, как ты знаешь, мы дружили с детства, как вот вы с Тэхёном, только не разлучались никогда: и в школу, и в университет вместе. После того, что случилось, я не мог оставить её и решил, что познакомить её с моим новым другом будет классной идеей. Она немного отойдет, ведь пора бы уже, на тот момент был год со дня гибели её жениха, да и мы сможем проводить время втроём. Может, в глубине души я специально пытался свести её с Дукёном, чтобы её страдания забылись и отошли на второй план, теперь это уже не важно, ведь в итоге так и случилось, как казалось мне. Мой друг был без ума от неё почти с первых же дней их знакомства и всячески пытался развеять её плохие мысли, а когда я уехал со своими родители отдыхать в другую страну и оставил его присматривать за ней, знаешь, тогда я точно не рассчитывал вернуться как раз за пару дней до их помолвки.

– То есть вот так сразу, после нескольких месяцев знакомства? – я удивленно воззрилась на отца.

– Нет-нет, к тому моменту они общались уже больше года, просто я сократил историю до минимума, да и это были только планы, сама свадьба состоялась только после окончания нами университета, – папа снова отпил из бокала, вызывая у меня этим действом недовольную гримасу. – Семья их казалась очень даже счастливой, Лиён так и оставалась тихой и смирной, совершенно не шумела, как это могло быть раньше, но и весёлой её можно было наблюдать. Иногда ты напоминаешь мне её своим характером и поведением, если честно.

– Может, и так, – я пожала плечами и закусила губу в нетерпении. – А потом, мы ведь уже приближаемся к моменту её болезни и смерти? У меня правда не очень много времени.

– Да, конечно, уже совсем немного осталось, – отец перевёл взгляд на окно, всматриваясь в закат и в сад, который постепенно покрывался тенью. – Позже выяснилось, что Лиён совсем не отошла от того инцидента и с каждым годом доводила себя всё больше и больше до состояния безумия, так ещё и эти дурацкие письма, которые она без конца писала и складывала в огромный ящик. Дукён изначально ничего не знал о её прошлом, ещё при знакомстве я объяснил её состояние стрессом и потерей близкой подруги, которая якобы уехала учиться в Америку. Верно это было или нет, но воротить прошлое было бы поздно, да и сама она не спешила рассказывать про свои скелеты в шкафу. Так они и жили столько лет, растили Тэхёна, работали – Лиён не была безумной, но назвать её действительно здоровой нельзя было, и первым это заметил я. Выяснив все причины, которые я перечислял тебе во всей повести, я нашёл необходимым помочь ей хотя бы ради их сына. Всё это так сумбурно и непонятно, я согласен, дорогая, и понимаю, почему твоё лицо такое озадаченное, но мне даётся нелегко вспоминать и воротить прошлое.