Текст книги "Невозможно устоять (СИ)"

Автор книги: ELIZABETHCHEYS

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Звёздочка Лин, не стоит меня обманывать, я чувствую, что уже скоро конец, – её голос немного дрогнул. – Знаешь, оказывается, это всё-таки страшно. Всё время я считала себя такой сильной и бесстрашной, даже когда боль была нестерпимой, а сейчас я понимаю, что всё это были пустяки по сравнению с тем, что я испытываю сейчас.

Я втянула в себя воздух и крепко зажмурила глаза, стараясь сдержать слёзы, а Хуан продолжала говорить, не смотря на меня:

– Я читала, что иногда людям снятся сны перед смертью, тогда они понимают, что конец близок, – она задумчиво склонила голову и продолжила: – Но ты знаешь, что мне сны снятся постоянно, и все они что-то значат, пусть я и не сразу понимаю, что именно. Сегодня утром я проснулась и осознала, что этой ночью мне приснился тот самый сон, который извещает о смерти.

– С чего ты взяла, малышка? – сквозь зубы проговорила я, потому что, кажется, если я разожму сейчас челюсть, сил сдерживать слёзы не останется.

– Я просто знаю это, но не грусти, Лин, пожалуйста. Мне страшно, я вдруг поняла, что не хочу уходить, но, – она скривилась, и я увидела на её щеках слёзы, – Минни читал мне книгу вчера, где говорилось: «Жизнь скоротечна, а главное в этой жизни – смерть». Он отказывался мне читать её, но я настояла, так что не обвиняй его, если что, пожалуйста. Я просто хотела сказать тебе, что, пусть мне и страшно, я готова принять это, правда. Если я усну навсегда, боль прекратится, Звёздочка Лин. Я правда больше не хочу испытывать эту боль.

Грудь сдавило, и эти слова были моей последней каплей. Я очень старалась держать эмоции в себе, но это просто невозможно сделать после таких слов дорогого для тебя ребёнка, который даже шевелится и говорит, преодолевая боль.

Слёзы хлынули из глаз, и я резко положила голову на свои руки, сложенные на постели, глухо простонав и всхлипнув. Я сжала руку девочки сильнее, но так, чтобы не причинить ей ещё больше боли, а она тихо, без лишних слов, повернулась в мою сторону и положила свою голову на мою, легонько поглаживая мои волосы.

Не уверена, что моё сердце и душа будут болеть так сильно ещё когда-то в будущем, чем сейчас: в этой больнице, в этой палате, с этим ребёнком.

POV PARK JIMIN

– Как дела в университете, Минхи? – мой отец добродушно посмотрел на неё и спросил с тенью улыбки на лице, нарушая такую блаженную, хотя и напряжённую тишину за столом.

Ужин с семьёй никогда не бывает комфортным и весёлым, но для родителей является важным пунктом всегда собираться вместе во время приёма пищи вечером. Минхи считается тут вторым ребёнком, отец с матерью правда очень любят её, – ну, той любовью, которой умеют они – но я бы не сказал, что девушка захаживает сюда каждые выходные, поэтому меня немного озадачило её появление, ведь лично я не звал её.

– Как всегда, мистер Пак, я очень устаю, но с сессией покончено, теперь я могу вздохнуть с облегчением на время, – Хи мило улыбнулась (эта девчонка действительно чувствует себя комфортно с моими родителями даже больше, чем я сам). – А как Ваши дела? Мы ведь так давно не виделись!

Отец заулыбался, что бывает с ним крайне редко (почти никогда).

– Всё прекрасно, дорогая, не волнуйся. Чимин, – я вздрогнул, ощущая его взгляд на себе, и нехотя поднял голову, смотря на него в ответ, – ты сегодня весь сияешь, что послужило причиной?

– Что Вы, отец, я всегда такой, просто мы крайне редко видимся, вот Вы и не привыкли видеть меня таким, – мама предостерегающе посмотрела на меня, а я лишь мысленно отмахнулся от неё (я уже устал трястись от каждого отцовского слова и взгляда).

Если моя мама была холодной, как Снежная Королева, но хотя бы с толикой чувств ко мне, то про отца я такого сказать не могу. Он, конечно, не выкинул меня после рождения, воспитывал и терпел такого размазню, как он часто называл меня в детстве, но особой отцовской любви я не чувствовал, собственно, как-то жил без этого двадцать лет, проживу и дальше. Для меня главнее то, что я вырос не таким же расчётливыми и надменным, как мои близкие. Отец привык, что все всегда делают так, как хочет он, ведь на работе никто не стоит над ним, он сам себе хозяин в компании. И разумеется, у него такое же жёсткое воспитание, как и у меня: злые няни, требовательные и непреклонные родители. Мне-то повезло хотя бы с весёлым детством, никто не угнетал меня, после всех дел, если я делал в них успехи, меня отпускали гулять столько, на сколько у меня хватало сил. Папа груб и высокомерен, мать совсем не испытывает трепета и тепла к чему-либо, – ну, а вообще, я люблю их и считаю, что могло быть и хуже (расти вовсе без родителей, например).

– К чему это, сын, с каких это пор ты обращаешься ко мне формально? – отец недовольно сжал губы и окинул меня взглядом, который сейчас точно заставит меня превратиться в камень, как в древних мифах. – Впрочем, не отвечай, раз уж сегодня у тебя такое хорошее настроение, я его улучшу. Если ты помнишь, месяц назад мы говорили о твоей помолвке.

Я подавился соком, а Минхи перевернула солянку, за которой как раз тянулась в этот момент.

– О какой такой помолвке? – она испуганно посмотрела на всех нас по очереди, не веря своим ушам. – Пак Чимин, когда ты успел принять такое решение?

Мне пришлось сцепить руки в замок, чтобы не выдавать паники и казаться хотя бы немного уверенным – я правда надеялся, что больше отец не заговорит об этой ахинее, но зато теперь я хотя бы понял, что здесь делает Хи.

– Отец, я думаю не разумно начинать этот… – я попытался крайне спокойно намекнуть, что Минхи не из тех девушек, которые так просто выслушают это и согласятся (тем более, я совсем не хочу, чтобы она соглашалась).

– Не лезь, – мама сверкнула на меня остерегающим взглядом. – Минхи, милая, почему ты так удивляешься? Чимин не говорил тебе, что мы давно обговорили вашу помолвку с твоими родителями?

Повисло долгое и напряженное молчание, а я прикрыл от досады глаза, боясь продолжения этой сцены, но меня быстро заставил прийти в себя истерический смешок девушки, которая, не мигая, смотрела на маму.

– Это шутка? – она повернулась в мою сторону в надежде, что я сейчас покачаю головой и скажу, что это правда розыгрыш, но этого не произошло. – Вы меня, конечно, простите…

Она поднялась со стула под внимательные взгляды окружающих, а я продолжал нервно дёргать ногой под столом и кусать нижнюю губу.

– … но, кажется, мои родители были не в себе, когда давали согласие на это вместо меня.

– Минхи, что за глупости, – отец сдвинул брови и грубо произнес это, но Хи совсем никак не отреагировала на это, продолжая спокойно стоять и вызывающе смотреть на него, – вы так давно знакомы, лучшей партии ему не найти.

– Ну хватит, – я тоже встал из-за стола, перебивая отца, за что потом точно поплачусь, – спектакль окончен. Уговор был таким: если Мин меня не любит и отказывается, я женюсь на той крашеной стерве, дочери твоего партнера, верно?

– Подбирай слова, мальчишка! – гаркнул папа, округляя глаза от такой дерзости, а Хи изумлённо смотрела на меня с открытым ртом, удивляясь то ли поведению, то ли словам, которые я только что произнёс.

– Я устал подбирать слова, я просто прошу не вмешивать Минхи в нашу жизнь. Она сама будет выбирать того, с кем ей быть, – я скривился. – У меня такого выбора нет, потому что я всю жизнь только и делаю, что угождаю вам двоим. Можешь не волноваться, я и в этот раз сделаю так, как хочешь ты. Вы оба не посмеете сказать, что я плохой сын.

Все замолчали, а я отдышался и поправил рубашку, собираясь уйти, когда вдруг мой телефон зазвонил. Совсем не обращая внимания на озадаченных и злых родителей и такую же Хи, я увидел на экране имя Хоа и ответил:

– Что случилось?

– Пак Чимин, ты не смеешь так делать в нашем присутствии! – отец стукнул по столу, думая, что сейчас я точно брошу трубку, но я обрёл самонадеянность и смелость – пусть, может, и зря.

– Чимин… – Хоа не обратила внимание на шум, который тут поднял отец, и тихо проговорила это в трубку дрожащим голосом.

Я испугался, а в моей груди всё сжалось до боли, вызывая мелкую дрожь по всему телу, что даже отец, заметив это, нахмурил брови и больше не перечил мне.

– Чимин, мне жаль, но… – я услышал на той стороне связи чей-то громкий плач, а Хоа продолжила: – У Хуан произошло кровоизлияние в мозг. Она умерла, Чимин.

Комментарий к Глава 28

Не знаю, кажется, слова тут излишни. Простите меня грешную за такое.

========== Глава 29 ==========

POV PARK JIMIN

Гортанно простонав и размяв шею, я взял себя в руки и вышел из машины, направляясь в сторону входной двери дома семьи Чон.

Мне было тяжело думать об этом месте (что уже говорить о посещении его) с того самого дня, когда не стало Хуан, и смысла быть тут так же нет, поэтому я всячески избегал возможности оказаться тут, пусть, может, это и было неправильно, но я не хотел испытывать дополнительную боль. Было сложно смириться, было больно смотреть на убитых горем родителей, думать и вспоминать о том дне и нескольких последующих, когда нужно было сохранять спокойствие на похоронах, ведь родным девочки было ещё сложнее, нежели мне, я должен был быть сильным, чтобы вовремя оказать поддержку. Я наблюдал много дней подряд за Чонгуком, который говорил изредка, но всё чаще уходил в себя и смотрел на всех лишь стеклянным взглядом. Пусть сейчас он и пытается реабилитироваться, чтобы жить дальше ради семьи, ведь его страдания причиняют родителям Чон новую боль, но ему даётся это с тяжким трудом. С Лин, как говорит Минхи, всё было не гладко тоже, но она постаралась изо всех сил преодолеть жгучую боль и оклемалась раньше всех, хотя я и ловлю её в университете на печальном и полным боли взгляде, когда воспоминания накрывают её. Эта потеря потрепала каждого из нас, потому что никто не ждал этого так скоро, никто не был готов, пусть врачи и заверяли, и советовали, что надежды нет – у каждого из близких Хуан она продолжала гореть внутри, только вот всё тщетно… Осталась лишь огромная дыра на том месте внутри меня, где раньше был этот маленький и светлый человек.

Понадобилось больше месяца для того, чтобы я решился попробовать переступить этот порог, однако и сейчас я делаю это потому, что меня вынудили из-за обязанностей, которые я должен выполнять во что бы то ни стало – и зачем я согласился становиться старостой группы?

Возле двери меня снова одолели сомнения, но я мысленно приказал себе быть сильным, а не тряпкой, коей считает меня отец, и постучал в дверь. Пришлось слегка подождать, подпрыгивая на месте, чтобы согреться, но спустя пару минут дверь распахнула миссис Чон, и моё сердце сжалось от боли при виде её.

– Чимин, я рада видеть тебя. Проходи же внутрь, тут холодно, – увидев меня на пороге, она слабо улыбнулась и взяла меня за руку, затягивая в дом. – Как ты поживаешь, дитя? Чонгук не часто заходит домой теперь, а ты и вовсе перестал, мы с мужем очень опечалены, но прекрасно понимаем, что вам двоим сложно приходить в этот дом…

Она была очень бледна и казалась слабой, лицо осунулось, а синяки нашли для себя место под её красивыми карими глазами, однако, учитывая даже эти факторы, женщина не потеряла своей прежней красоты из-за своего состояния и сохраняла ровную осанку, выдерживая на своих плечах тяжёлый груз горя.

– Не стоит так говорить, миссис Чон, прошу, – я жалобно скривил лицо и сжал её руку в ответ. – Пытайтесь думать об этом реже. Я не могу заставить Вас забыть всё, ведь… Так тяжело сформулировать мысль, когда Вы так пристально смотрите.

Глаза миссис Чон наполнились слезами, и мне стало совсем не по себе, ведь я совсем не знаю, что должен делать в такой ситуации. А когда ты ещё и сам на грани того, чтобы расплакаться, атмосфера явно намекает, что нужно брать ситуацию в свои руки и быть настоящим мужчиной.

– Можете не слушать меня, если Вам угодно. Кто я такой, чтобы заставлять Вас выкинуть всё из головы? Просто я не хочу, чтобы вы довели себя до чего-то страшного, Хуан бы этого не хотела. Вы выглядите очень слабой и больной. Миссис Чон, Вы посещали больницу? Не губите себя, пожалуйста, жизнь продолжается, хотя Вы и пережили такую потерю.

– Ты слишком добрый для этого мира, мальчик, – она погладила меня по руке, а её губы и голос задрожали, выдавая подступившие к горлу рыдания, которые я должен был предотвратить, но не смог.

Скинув с себя обувь и пальто, я попытался сменить тему, чтобы как-то отвлечь миссис Чон, ибо придумать способ разумнее я не мог – разве так легко заставить скорбящую мать перестать оплакивать своё дитя?

– Миссис Чон, я здесь не просто так… – она обратила на меня взор тёмных, словно шоколад, глаз и склонила голову в ожидании продолжения, – мне бы поговорить с Тиён. Я не хочу, чтобы у неё были проблемы, но она пропустила слишком много пар, и меня как старосту и её, скажем так, друга послали за ней, чтобы образумить и привести на учёбу.

Женщина вмиг помрачнела ещё больше и отвела взгляд в сторону.

– Я не уверена, что она захочет говорить… Тиён отказывается видеться с кем-либо, запирается в комнате Хуан и сидит там часами, пока не нужно выйти поесть, – миссис Чон вздохнула. – Первые три дня она даже не ела и не отзывалась, впустила только Чонгука, когда тот уже начал грозиться, что выбьет двери. Но когда он вышёл, не сказал ни слова о её состоянии, ушёл и время от времени приходил домой, чтобы проверять, всё ли с ней хорошо. Кажется, ей совсем плохо из-за… всего, что случилось.

– Просто разрешите мне попробовать, а там видно будет.

– Конечно, иди. Может, хотя бы ты сможешь образумить её, ведь это продолжается уже несколько недель, – мама Тиён кивнула и пропустила меня к лестнице, ведущей наверх.

Если честно, я и примерно не знаю, что буду говорить ей, ведь как староста я должен лишь передать ей конспекты и попросить вернуться в университет, но как друг семьи и тот, кто считает её довольно-таки неплохим человеком, я должен помочь ей. На самом деле, я был крайне удивлён, когда узнал о её реакции на смерть Хуан, ведь девушка никогда не отличалась особой любовью к малышке. Мы с Мин часто ломали голову над её поведением, потому что, будучи такой хорошей сестрой для Чонгука и дочерью для своих родителей, она почему-то не хотела сближаться с ребёнком. По крайней мере, так считал я. Как оказалось, все обманчиво, ведь даже такая девушка как Тиён: циничная, грубая и стервозная – страдает больше всех из-за потери сестры. Чонгук рассказывал, что в первые дни, когда она заперлась в комнате, он сидел возле двери, чтобы быть рядом на случай чего-то. По его словам, из комнаты постоянно доносилось тихое пение, и его это безумно настораживало, потому что девушка, имея прекрасный голос, перестала петь года три назад после небольшой аварии, которая приключилась с ней в Америке. Как я знаю, она первое время не говорила вовсе, а после того, как реабилитировалась, петь так и не начала. Она всегда груба со всеми, хочет казаться сильной, точно, как Лин, хотя у обеих на душе очень часто скребут кошки, и обеих одолевают какие-то серьёзные переживания, которые они держат в себе. Запирать всё внутри – её ошибка, ведь теперь девушка на грани безумия, а никто даже не может ей помочь, оставляя её на растерзание собственному разуму.

Я думал, что комната Хуан будет закрыта, как и говорила миссис Чон, ведь Тиён всегда закрывается изнутри, но с каждым шагом вперёд я замечал, что двери немного приоткрыты, хотя свет там не горит. Подойдя ближе, я настороженно протянул руку и указательным пальцем, едва касаясь, толкнул дверь внутрь.

– Чон? – я прищурил глаза, пытаясь рассмотреть что-то в темноте, но выходило из рук вон плохо, хотя слабое очертание тела девушки всё-таки удалось уловить взглядом.

Чон Тиён сидела на полу посреди комнаты и держала что-то в руках, покачиваясь вперёд-назад и совсем не обращая на меня внимания.

– Чон! – я повторил ещё раз, чтобы девушка расслышала, и прошёл внутрь комнаты, но очень медленно и тихо, словно я опасался чего-то.

Девушка перестала раскачиваться и замерла немного наклонённая вперёд. В комнате царила гробовая тишина, нарушаемая только моим дыханием и сопением со стороны Тиён. Когда она медленно повернула голову в мою сторону, я напрягся, а по спине скатился холодный пот (я даже задумался, стоит ли оставаться тут, ведь девушка явно не выглядит как человек, который в себе).

«Возьми себя в руки, Пак Чимин, все и так считают, что ты ни на что толком не способен из-за своей мягкости в характере», – внутренний голос никогда не советовал мне плохого, да и как он мог, это ведь в какой-то степени я сам, только смелее и жёстче.

– Тиён… Дверь была не заперта, так что я…

– Уходи отсюда, Пак Чимин, если не собираешься сказать что-то важное, не трать моё время попусту, – она резко перебила меня и без тени сомнения в голове прошипела эти слова, отворачиваясь в другую сторону и сосредотачивая своё внимание на предмет у неё в руках.

– Ох… – я немного опешил от её вполне адекватного голоса, ведь прежде я думал, что она вкрай обезумела. – Я не ожидал, что твой голос будет так груб и ровен. Ты, выходит, в порядке?

– Я похожа на человека, который в порядке? – она истерически хихикнула, но потом затихла на секунду и продолжила: – Я слышала, как ты пришёл, поэтому дала тебе шанс говорить. Дерзай, пока я не передумала.

– Ты ведь прекрасно знаешь, почему я здесь, но впустила внутрь явно не потому, что хочешь знать о своих пропусках и незаписанных конспектах, которые я принёс, – она никогда не была глупой, а сейчас она не безумна, коей могла показаться, так что впустила она меня не просто так, это же очевидно.

Я подошёл ближе и присел рядом с ней, но на приличном расстоянии, на всякий случай. За окном уже был вечер, и через стёкла пробивался свет от фонарей, он позволял хотя бы что-то различать в этой комнате, иначе бы я сошёл с ума, ведь моё зрение и без того не ахти.

– Ты умён, Чимин, не зря брат дружит с тобой столько лет, – по её интонации я понял, что она улыбается, только сказать, что это была добрая улыбка, я бы не решился. – Да, ты прав, меня не особо волнуют мои пропуски, скажем, я и сама не знаю, зачем впустила тебя. Возможно, я осознала, что безумие подбирается к моему мозгу от тоски и одиночества, поэтому и решила, что твоя компания будет не самым худшим вариантом?

– Если тебе нужен собеседник, значит, у тебя есть тема для разговора. Предполагаю, что это, – я немного замялся, но, прочистив горло, продолжил: – Это касается Хуан?

Комната снова погрузилась в тишину, но в этот раз не на пару секунд, а действительно много минут, которые тянулись слишком медленно, из-за чего я начал нервничать и перебирать пальцами свои перстни, которые я постоянно ношу.

– Лин говорила, – мне показалось, что я уже уснул в этой темноте сидя, как её голос вывел меня из транса, заставляя встряхнуться, – что я не достойна говорить о любви к семье, пока продолжаю избегать Хуан. Знаешь, почему я никогда не любила Ким? Потому что она постоянно пыталась делать вид, будто всё знает и будто только она может быть права на этой планете. Прошёл слушок, что теперь она немного изменилась благодаря Тэхёну? Что же, я рада этому, ибо уже устала ненавидеть её.

– У Лин было много оснований говорить так, Тиён, мы все считали, что ты ненавидишь сестру, ведь ты никогда не относилась к ней достаточно хорошо, – раз уж она хотела говорить на эту тему откровенно, я должен был ответить ей тем же.

– У Ким Лин всегда много оснований на что-либо, но никто не имеет права судить о чужих чувствах, потому что это не её семья и не твоя тоже. Семья для того, Чимин, чтобы её члены поддерживали друг друга в трудную минуту, но никто посторонний не должен вмешиваться и судить за что-то, ничего толком не зная. Лин потеряла ту, кого знала год, а я потеряла ту, кого воспитывала семь лет. Ты всё ещё удивлен, почему я так страдаю? Я ведь знаю, что ты пришёл сюда проверить моё состояние, потому что не мог поверить в то, что я искренне скорблю по сестре. Я не буду тебе докладывать, я просто хочу попросить тебя кое о чём, – Тиён протянула ко мне руки и взяла меня за одну, чем вызвала моё удивление, но потом всё объяснило её следующее действие – девушка положила мне на колени тот предмет, который всё это время покоился у неё на худеньких ногах. – Это её любимая игрушка.

Её голос дрожал, и я понял: либо она собирается плакать, либо уже начала.

– Я хотела отнести её в колумбарий и оставить рядом с Хуан, но у меня не было сил: ни моральных, ни физических. Я пробыла в бреду почти две недели, и мне кажется, что я действительно схожу с ума. Пока на данный момент мой разум чист, я прошу тебя отнести это туда, может, не ради меня, а хотя бы ради памяти о ней.

Я сжал игрушку в руках и задумался обо всём разговоре, приходя к выводу, что беседы страннее и запутаннее у меня ещё никогда не было в этой жизни. Тиён – это девушка, которая не удостаивала меня и одним предложением, но сейчас буквально открылась мне, показала свои страдания и попросила о помощи. Я просто не могу остаться к такому равнодушным, пусть она была стервой и, возможно, станет ей снова, когда до конца оклемается после смерти сестры, но сейчас ей нужна моя маленькая помощь, и я её окажу.

– А теперь уходи. Прочь, – я решил, что будет лишним говорить что-то, поэтому послушался её и направился к двери. – Но, Пак Чимин…

Я повернулся в её сторону и удивлённо поднял брови, хотя и знал, что в темноте этого нельзя увидеть.

– Я не люблю оставаться в долгу. Услуга за услугу.

– Мне ничего не надо от тебя… – попытался сказать я, но она прервала.

– Я и не собиралась спрашивать, надо ли тебе что-то, я просто считаю нужным посоветовать, – она вздохнула. – Я бы на твоём месте прекратила общаться с милой дочерью главного врача, Пак Чимин.

Я напрягся и нервно сжал одну руку в кулак, не понимая, с чего бы это вдруг она лезет в это дело.

– Контролировать чувства к человеку тяжело, а у тебя есть долг перед семьей. Я знаю, что ты не тот человек, который сможет пойти наперекор родителям и обещанию, – она слегка понизила голос. – Прекрати это, чтобы потом было не так больно расставаться. Я делала так же с Хуан: избегала её, потому что знала, что придёт час, когда я потеряю её. Как видишь, не особо помогло, но у тебя ещё есть время. Не мучай ни себя, ни девушку.

Она договорила и отвернулась к окну, давая понять, что продолжать не намерена, поэтому я решил закончить обсуждение этой темы тоже и не узнавать, откуда она знает про мои отношения с Хоа.

***

/3 месяца спустя/

POV MIN MINHEE

Я протяжно простонала и потянулась на кровати, разлепляя глаза после долгого и приятного сна в объятиях ленивого и ворчливого, но родного для меня парня. Я сонно потёрла лицо и повернула голову в сторону Юнги, хмуря брови и пытаясь понять, спит ли он.

Мы уснули поздно ночью, поэтому сейчас я чувствовала себя не очень-то и бодро. В голове слегка звенело, а желания подниматься вовсе не было. Сегодня у нас выходной, вчера тоже день был свободен – это единственные два дня, когда мы можем проводить вместе часы напролёт, не думая ни о каких обязанностях и прочем, поэтому эти минуты, которые мы проводим вместе, бесценны для меня и, надеюсь, для него тоже. Вчера мы смотрели какой-то фильм у него в комнате и даже не заметили, как уснули (ну, по крайней мере, я точно не заметила этого).

Кто бы мог подумать, что я буду так прекрасно себя чувствовать, будучи в отношениях, так ещё не с таким уж податливым парнем. Иногда ко мне даже приходят мысли о том, что, слава Богу (пусть его, может, и нет), я встретила и полюбила именно Мин Юнги, потому что только с ним я могу быть собой абсолютно при любых обстоятельствах. Он тот, кто всегда поддерживает меня, а если и начинает ворчать, то только ради моего блага, я уверена. При всех он такой грубый, жёсткий, высокомерный, но со мной, пока мы наедине, он словно бы переключается на другую волну и становится самым лучшим, желанным и единственным для меня на всю Корею Мин Юнги. Идеальная пара гениев, так я называю нас, а он всегда лишь ухмыляется и говорит, что мне стоит перестать быть такой самовлюблённой.

Насчёт Намджуна… Скажем, я просто отбросила все мысли о нём далеко и надолго, потому что он тот человек, который заставляет меня думать о других и советует перестать быть ребёнком, а я таких не переношу, и видеться с ним я тоже не хочу. Эгоизм – моё второе имя, однако, что плохого в том, что я хочу быть счастливой девушкой рядом с любимым парнем, который готов ради меня на всё. Юнги не поднимал эту тему с треклятой Америкой, значит, он всё ещё не жалеет о своём решении остаться работать здесь и быть вместе со мной. Пусть я и понимаю, что Ким Намджун был прав, сама я никогда не осмелюсь поднять эту тему в разговоре с Юнги и, как благородная и жертвующая собой леди, бросить парня ради его же будущего.

Я в который раз вздрогнула из-за дыхания Юнги, лежащего сзади, и выпалила:

– Юнги, прекрати уже сопеть мне в ухо, – я дёрнулась, чтобы отодвинуться от парня, но он притянул меня обратно, выдавая себя с потрохами. – Я так и знала, что ты уже не спишь!

Я улыбнулась и быстро перевернулась на другой бок, чтобы лечь к нему лицом, но Юнги продолжал лежать с закрытыми глазами и не обращал на меня внимания.

– Ты долго собираешься лежать? – я недовольно сдвинула брови и ущипнула его за нос.

– Если вот так, как сейчас – вечность, пожалуйста, – парень улыбнулся и, воспользовавшись моментом, придвинулся ближе, чтобы поцеловать, но я вовремя отодвинулась и протараторила в привычном поучительном тоне:

– Обойдёшься, ты не заслужил таких привилегий, чтобы вечно лежать с такой прекрасной девушкой, как я, – он удивленно посмотрел на меня, подняв брови, а я, теперь пользуясь его замешательством, начала сдавать назад и сползла с кровати на пол, быстро вскакивая на ноги. – А поцелуй получишь, когда поднимешь своё ленивое тело и почистишь зубы. Будет тебе стимул.

Он с минуту смотрел на меня заспанными глазами, а потом хмыкнул и перевернулся на другой бок, бормоча:

– Так себе перспектива, я лучше ещё посплю.

– Мин Юнги! – я покраснела от злости и пнула его ногой, сваливая с кровати под его недовольный хрип. – Сегодня ты обещал приготовить мне завтрак, не думай, что я забыла твои вчерашние речи о любви и…

– Я понял-понял, – парень медленно поднялся на ноги и немного смущённо, но в то же время злобно глянул на меня, – хватит уже вопить на всю квартиру, мои соседи могут подумать, что я завёл свинью и теперь режу её.

– С-свинью? Беги, Мин Юнги, беги, – я сжала губы от недовольства и сорвалась с места, чтобы хорошенько надавать ему по шее, но, на моё удивление, он даже не пытался далеко убежать, а лишь оббежал один круг вокруг кровати и резко остановился, хватая меня за руки и дергая в сторону кровати, на которую мы свалились под мой возмущенный писк. – Ну и что ты творишь, а?

Я посмотрела на парня, который нависал сверху, и моя злость ушла, не забывая закрыть за собой двери. Его глаза были устремлены точно на мои, совершенно серьёзно и без сомнения, а лицо не выражало шуточного настроения, лишь решимость. Мне даже показалось, что его тёмные глаза блестят, а у губ не такой бледный оттенок, как обычно, но, кажется, это всё потому, что я абсолютно помешана на нём и безоговорочно влюблена (кто бы мог подумать, Боже, что такое случится со мной).

– Интересно, кто же из нас всё-таки хочет поцелуй больше: я или ты? – Юнги наклонился ещё ниже и прошептал мне в губы, заставляя меня задержать дыхание от ощущений, нахлынувших с головой. – Если ты скажешь, что хочешь этого, я, может, сделаю для тебя одолжение.

Я закрыла глаза, пытаясь обуздать чувства, но это было почти невозможно сделать, когда парень лежит сверху на мне, когда его дыхание обжигает губы, а рука гладит мою ногу (будь он проклят, это просто невыносимо). Скорее всего, мои самолюбие и гордость всё ещё сдерживали меня от слов, которые он от меня требовал, что уже хорошо. Юнги выжидающе наблюдал за мной, а я должна была как-то выходить из ситуации, поэтому, собрав последние кусочки разума воедино, я ухмыльнулась и закусила нижнюю губу, глухо выдыхая и привлекая его внимание.

– Ну и к чёрту тебя, – Юнги резко наклонился и впился в мои губы грубым поцелуем, заставляя меня простонать и выгнуться от неожиданности.

Он особо не церемонился, ведь сдерживаться он никогда не любил, а сейчас ещё и я вывела его из себя. Юнги приоткрыл мой рот шире, чтобы пропустить свой язык внутрь и сплести его вместе с моим. Я только и могла, что подчиниться ему, ёрзая по кровати и сжимая его плечи руками, чтобы не подпускать слишком близко, ибо тогда я не смогу ручаться за свои действия. Пусть мы вместе довольно-таки долго, мне всё ещё неловко даются наши с ним поцелуи. Парень целовал слишком грубо и невероятно, моё дыхание сбилось окончательно, а тело совсем не слушалась. Когда он, прикусив, оттянул мою нижнюю губу и начал спускаться дорожкой из поцелуев к шее, я простонала и выгнулась ему навстречу, прикасаясь грудью к его груди и совсем забывая про дистанцию, которую пыталась установить прежде.

– Юнги… Не стоит заходить далеко… – я тяжело дышала и пыталась хотя бы что-то сделать с собой, воспротивиться, но, когда Юнги легонько укусил меня за шею, сразу же зализывая место укуса, я, кажется, забыла своё имя и где я вообще нахожусь.

Я зашевелилась на кровати, крепко прижимая парня к себе и зарываясь пальцами в его волосы, отчего он на секунду отвлекся от меня и глухо прохрипел в район моих ключиц, а я только потом осознала, что заделала ногой то, чего не стоило, – теперь я не знаю, что ожидать от него. Юнги медленно провёл по моей руке пальцем, смотря точно в глаза, чем заставил меня смутиться. Я откинула голову назад, выпуская из легких воздух, потому что его губы уже добрались до моего живота и поднимаются поцелуями выше. Сейчас я готова согласиться на что угодно, потому что его руки, губы, язык, который уже добрался к моей груди и обводит её различными узорами, вызывая у меня лишь хриплые стоны, – всё, что есть в нём, заставляет меня сходить с ума и забыть о любых принципах. Я, притрагиваясь к нему рукой, попыталась затащить парня ещё выше, обратно к губам, и сама поцеловала его, проводя языком по его нижней губе и получая в ответ слабое рычание. Комната была наполнена невероятно смущающими звуками и нашими спёртыми дыханиями, но я как-то совсем уже наплевала на всё вокруг и полностью отдалась порыву чувств, кусая губы любимого.

Только, кажется, всё идёт против этого действа, ведь где-то со стороны тумбочки раздался громкий звонок телефона, и от неожиданности я укусила парня за губу немного сильнее, чем рассчитывала, но вряд ли он почувствовал боль, так как единственное, чем он был занят – это ругательствами и проклятиями, которые вылетали из его рта, пока он медленно сползал с меня, чтобы ответить на звонок.