Текст книги "До самого дна (СИ)"

Автор книги: Элис Атлед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Мне было интересно, как далеко ты можешь зайти. Надо же мне понять, правильного ли человека я выбрала.

– В каком смысле «правильного»?

– Ты готова ко всему, что ждет тебя дальше. И ты не собираешься останавливаться. На войне все средства хороши, не так ли?

– У каждого свои методы ведения боя.

– Какой смысл в выборе метода, если бой изначально нечестен? Зачем лгать противнику и поддаваться, позволять ему выбирать себе оружие, зная, что оно ему все равно не поможет?

– Так интереснее, – не стала утаивать я. – Есть в этой ситуации что-то чарующее.

– Просто поразительно. Как тебе удавалось так долго разгуливать у меня под носом?

– Алиса, что происходит? – настороженно спросил Ханс.

– Ага, я тоже что-то потерял нить…

– Она перерывает информацию, которую получила от меня.

– И что там?..

– Все, – мои губы стали медленно растягиваться в улыбке.

– А я-то голову ломала, почему я ничего раньше не слышала об этой вашей общине. Я под раздачу попала?

– Да, наверное. Уже не помню, кого загребла.

– Да что происходит-то? – взвыл Бэзил.

– О, думаю, больше нет смысла скрывать, как думаешь? Видите ли, господа, ваша подруга куда опаснее самой Варвары.

– Не преувеличивай. Была когда-то, но не теперь.

– Что?

– Я лишилась большей части своей силы, но зато осталась жива. По-моему, достойный обмен.

– Когда?!

– Бэзил, ты ничего не помнишь лишь потому, что я так захотела. Главное здесь то, что больше я той силой не обладаю.

– И каково тебе среди нас? – Елена явно довольствовалась полученной информацией, запивая ее чаем.

– Уже привыкла.

– Скучаешь?

– Слабо сказано.

– И что бы ты сейчас сделала, если бы твоя сила решила к тебе вернуться?

– Перекроила бы здесь все. Маги были бы естественным явлением. Но без излишеств, мне не нужна еще одна Мировая.

– Ожидаемо.

– Что это была за сила?

– Ханс, ты слышал о Наставниках?

– Да, где-то между единорогами и драконами.

– Хм. Я – Наставник. Бывший.

– Как можно быть бывшим Наставником?

– Приблизительно так, – я развела руками.

– Погодите… Что за Наставники?

– Ты переборщила со стиранием памяти.

– Абсолютно.

– Наставники – это просветители человечества, Бэзил. Считается, будто это они дали людям власть, сознание, создали магов. Никто не знает кто или что они такое. Они наши учителя во всем, они контролируют ход нашего прогресса и следят за тем, чтобы мы не убились. Честно говоря, я тоже была уверена, что это сказки. До сегодняшнего дня.

– Из меня ужасный Наставник, – я виновато улыбнулась и почесала затылок.

– А остальные? Где остальные Наставники?

– А, ну… Нет их. Я получила предсмертное сообщение последнего, когда мне было шесть. С тех пор со мной никто не связывался.

– А ты пробовала связаться?

– Да, множество раз. Но это все равно что кричать в небо. Никто никогда мне не отвечал.

– Скажи мне, это передается генетически или?..

– Нет. Это не передается. Никак. И как контролировать наше количество на планете я не знаю.

– Вот как… Значит, с потерей твоей силы мы потеряли последнего Наставника?

– Так точно.

– Мы обречены?

– Нет, не думаю. Скорее всего век-два вы сможете существовать в привычном русле. Механизм самоуничтожения – штука медленная. Может, к тому времени появятся другие Наставники.

– Утешила…

– Бэзил, я могу снова стереть память, если хочешь.

– Нет, спасибо. Перебьюсь.

Мы молча допили свои напитки, а затем Бэзил собрался нас перекинуть в здание общины.

– Я хочу тебя попросить дать мне кое-что.

– О?

– Монеты.

– А. Да. Конечно. Куда тебе? И сколько? – он порылся у себя в карманах, доставая мелочь.

– В Новосибирск или в его окрестности штуки три. В общину две. В Сыктывкар одну. Остальные на твое усмотрение.

– Так… Номинал десять рублей – окрестности Новосибирска, пять – Подпол, два – Сыктывкар. Запомнила? – я кивнула. – А вот этот рубль – Канарские острова. Ну мало ли. И две монеты по пятьдесят копеек – окрестности Красноярска. Больше денег у меня в принципе нет.

Я подставила руку, и он ссыпал туда монеты. А в следующее мгновение мы с Хансом уже стояли в моей комнате в Подполе. Ворон по-прежнему сидел на столе, но теперь к нему прибавилась еще одна тарелка с едой, которую он решил охранять. Я кинулась к куртке, проверяя карманы, в свободный были сложены все монетки. Мой попутчик молча сидел на краю кровати, спиной ко мне.

– Ты злишься?

Он шумно выдохнул, а затем посмотрел на меня и рассмеялся. Я просто удивленно таращилась на него, забыв закрыть рот.

– За что? За то, что ты не рассказала? А как ты себе это представляешь? «О, Ханс, доброе утро, сегодня мы умрем, но я хочу, чтобы ты знал, что еще каких-то полтора года назад я была Наставником, круто, да?!» По-моему, при всей твоей неадекватности и странности наших разговоров, ты бы так не сделала. Ну вот скажи мне, сколько людей об этом знают?

– Трое. Родители и Вася. Они были со мной с самого начала, наблюдали мое становление и падение. Ну теперь и вы тоже. Так что шестеро.

– Ну вот, – он подошел и мягко похлопал меня по голове. – Какого черта вообще? Мне кажется, я перестал понимать, что происходит, когда мне нож в спину воткнули.

– Сумасшедшая неделя, да?

– Не то слово. А теперь давай, рассказывай, что я еще должен о тебе знать?

– Да вроде ничего больше… То, что я каши не люблю, ты знаешь… Может, у тебя есть конкретные вопросы?

– Да уж, есть, и немало. Что у Наставников за сила? То есть, да, влиять на людей, но как именно?

– Она позволяет менять сознание людей. Вот есть у тебя, к примеру, человек. Злой, алчный, корыстный. Щелкаешь пальцами – и он становится первым альтруистом мира сего. Или есть у тебя застенчивый божий одуванчик. Щелчок – и он становится предводителем легиона повстанцев. Здорово, а?

– Почему ты сразу не… Не знаю, как это назвать…

– Вот ты как назвать не знаешь, а я должна была это сделать что ли?.. Тогда и делать-то особо нечего было… – я присела на край кровати, он сделал то же. – Да, камеры, да, боты, но серьезной опасности не было. И я вместо войны решила заняться уголком мира в этом хаосе. Все равно всех людей не переделаешь… Глупо было надеяться, – я откинулась на кровать, бессмысленно вперив взгляд в потолок.

– Мы можем вернуть как-нибудь твою силу?

– Если бы можно было, я бы уже это сделала, можешь не сомневаться.

– Хм… А как так случилось, что ты ее потеряла?

– Ты все спрашивал, мол, какого черта, почему я еще не убилась обо что-нибудь. Ну, вот, собственно, убилась. Пришлось бросить все силы на защиту, когда в меня из дробовика выстрелили. Я не могу влиять на окружающую среду, но если приложить усилия и заплатить огромную цену – запросто.

– Что случилось со стрелявшим?

– Не знаю.

– То есть как?

– Я сбежала. Ощутила непривычную слабость, испугалась и убежала. Даже не знаю точно, кто стрелял. Огромная цена – это не только сила, еще и память о том моменте. Я мало что помню… Возможно, память выело не только об этом моменте, но я пока этого не распознала. Потом меня перенес Бэзил в общину, где я стерла память и ему. На этом история моего наставничества закончилась.

– Вот как, – он тоже лег. Мы лежали поперек кровати, рассматривая швы бетонных плит под белой краской на потолке. Осознание, что сейчас придется возвращаться обратно в холод, медленно, но добиралось до мозга. – Нет, все же ты до сих пор слишком сильная для человека.

– Думаешь?

– Многие бы сдались. Или не согласились бы жертвовать силой.

– Я не знала, что ее отнимут. Я думала, что посплю недельку, отдохну и поправлюсь. Но я не поправилась. А что бы ты сделал на моем месте?

– Не знаю. Думаю, я бы ушел. Куда-нибудь, где меня никто не нашел бы. Но остаться здесь, где все тебе напоминает о том, чем ты когда-то обладала…

– Что ж, меня хватило на полтора года.

– Алиса… А почему Наставники существуют и помогают людям?

– Не знаю… Я помогала, потому что хотела. Никогда не воспринимала свою помощь как «снисхождение до людей», не знаю, откуда это взялось… У нас нет и не было какого-то специального знания, которое возвышало бы нас над людьми. Я никогда не считала себя лучше или хуже кого-то. Да, когда-то я действительно была другой, отличной от тебя, Бэзила или моих родителей – от всех людей, человечества в целом. Но не хуже и не лучше. Я люблю людей. Всегда любила и восхищалась. Иногда я жалею, что потеряла свою силу… Но теряя, мы обретаем новое. Я обрела свободу от клейма Наставника. Я получила свою слабость, которая приблизила меня к людям. Немного, но приблизила. И я искренне рада этому. Да, возможно, я бы многое хотела вернуть и изменить, возможно, я бы все сделала лучше, будь у меня моя сила тогда… Но…У меня ее не было. С того момента, как я потеряла свои способности, моя жизнь потеряла всякую цену.

– Я так не считаю.

– Почему?

– Потому что ты можешь сделать огромный вклад в спасение не только волшебников, но и всех людей. К тому же, если ты не знаешь, как вернуть свою силу, это не значит, что это невозможно сделать. Или, быть может, она сама когда-нибудь к тебе вернется. Так что хватит говорить всякие глупости и иди пить таблетки.

Я поднялась с кровати, покачиваясь, и подошла к столу. Судя потому, что Ханс наблюдал, но ничего не сказал мне, взяла я нужную пачку. Бутылка воды стояла здесь же.

– Мы будем забирать машину?

– Было бы неплохо, там твой пистолет. И в багажнике еще всякие мелочи.

Меня внезапно настигло осознание того, что пистолета у меня действительно нет. И как долго это продолжается, я не знаю.

– Стоп… Как… Когда ты?..

– Когда бинтовал тебе плечо. Портупея мешалась. Сначала носил с собой, а потом переложил в машину. Все это время пистолет лежал в бардачке. А еще надо будет поесть перед выходом. Неизвестно, когда сможем сделать это в следующий раз.

– Действительно, – я потащила тарелку с едой к кровати.

Великолепная старая привычка, жрать там, где спишь. На этот раз между кусков хлеба была положена отбивная и лист какой-то зелени. В том, что это салат, я не сомневалась. Но какой именно? Салат латук или пекинский? А есть еще салат айсберг… Ханс поднялся и тоже сделал себе бутерброд.

– После еды тоже таблетки. Не забудь.

– Да когда они кончатся уже… Я уже выздороветь успела.

– Это лишь видимость. Сейчас прекратишь их пить, и температура поднимется. Так что пей и не ворчи.

– Дожили, уже ворчать нельзя… Слу-у-ушай, Ханс, друг мой… – я, сидя по-турецки, резко повернулась к своему собеседнику.

– Ой не к добру такая активность, – тихо констатировал он.

– Раз уж мы тут затрагивали тему прошлого…

– Секретные службы посылали меня убивать политиков до того, как я стал утаскивать магов на опыты.

– Я не… Что?

– Да.

– А, точно. Мы же договаривались… Ну да. Я почему-то так и думала. Не про политиков, но близко. Но вообще-то я хотела спросить тебя о другом.

– О чем?

– О ком. О твоем отце. Довольно темная фигура, если анализировать твои слова о нем. Кто он?

– Серый кардинал охотников. Это была его идея, создать такую инстанцию. Вообще это называется Международная Служба Ликвидации.

– Никогда о ней не слышала…

– Они прячутся. Если бы каждый маг знал об их существовании, если бы каждый знал, чего опасаться и от кого убегать, то ликвидация затянулась бы надолго. А так они обладают элементом внезапности.

– Неплохая стратегия. Но что-то не особо видно, что они чего-то действительно добились.

– Потому что они пока что не начали. Я же говорил, что они экспериментировали. Эксперименты дали свои результаты, и сейчас, используя их, они нанесут сокрушительный удар по всей России. С обновленными ботами, Алфавитами, камерами, системами распознавания лиц, рамками на входах в деревенские продуктовые… Они не из тех, кто забирает себе выделенные государством деньги. Они реально работают на идею.

– Миленько. Так, возвращаясь к теме о твоем отце… Что он за человек?

– Очень сухой. Бесчувственный. Робот в шкуре человека. У нас с ним мало общего, да и времени мы вместе никогда не проводили. Он всегда был занят на работе, а за мной присылал присматривать свою подчиненную. Позже ее убили. Выяснилось, что она была целителем. Точнее, отец-то всегда это знал, поэтому и держал волшебницу подле себя. Но после она просто перестала быть ему нужной, и он от нее избавился. Потом меня отдали в частную школу. А затем в Академию ФСБ. Заранее зная весь свой путь, я старался не заводить близких отношений. Боялся, что мне позже придется их убить. И в некотором роде был прав. Честно говоря, тогда я и представить себе не мог, что сбегу оттуда.

– И это ты меня сильной назвал?.. Знай, это мощно!

– Ты преувеличиваешь.

Я дожевала свой бутерброд и переключила свое внимание обратно на собеседника.

– Ну, не знаю… Сомнительно.

– Сдавайся, – он развел руками.

– Капитулирую к таблеткам, – я пересела на стул, доставая другую пачку и бутылку. – А у меня еще один вопрос появился.

– Ну?

Я запила таблетку водой, закрыла бутылку и поставила ее обратно на стол.

– Кем ты хотел быть в детстве?

– Никем.

– А из профессий?

– Кем угодно от продавца мандаринов и до сварщика. Но только не тем, кем я должен был стать.

– Оу. Широкий выбор…

– А ты?

– Много кем… Самое яркое – дизайнер интерьера. Знаешь почему? В детстве я увидела по ящику, как мужик обклеивает стул стразами и бисером. А я так люблю все яркое, блестящее и светящееся… Послушай, а ведь забавно получается. Ты хотел стать никем, а стал наемником, за что многие, кто в детстве мечтал стать киллером, тебя бы люто возненавидели. Я кем только ни мечтала быть, а в итоге никем и не стала. Хотя, знаешь что? Это намного лучше, чем просиживать зад в офисе на должности какого-нибудь бухгалтера, и это относится к нам обоим.

Он лишь молча улыбнулся. Оставалось надеяться, что это согласие.

– Ну что, – сказал он поднимаясь, – пошли?

– Ага. Только я не знаю, куда именно нас вынесет. То есть, Сыктывкара, конечно, мы достигнем, но куда точно мы выпадем…

– В лагерь МСЛ?

– Вполне возможно. Придется притворяться обычными гражданами… Хотя тогда комендантский час…

– Нет, им все равно, хоть людей на месте убивай. Если у тебя нет сил – ты им не нужна. Я о другом думаю, у них есть техника. На меня-то она не сработает, а вот на тебя…

– Ладно, оживленные места будем обходить за километр. А тебя в лицо они не знают?

– Нет, там же штаб насчитывает человек пятьсот… И это только главный офис, а есть еще разные филиалы. Слышать они обо мне слышали, а вот лицо мое знают от силы человек пять.

– Ну, значит все намного проще, – я утонула в зимней куртке. Она была явно больше, чем нужно было. Зато в карманах все идеально помещалось. Ворон, видимо, догадавшись о перемещении, вспорхнул мне на плечо. Я взяла Ханса за руку и подкинула монетку номиналом в два рубля. Следующее, что я увидела, была темнота.

– Где мы? – тупо спросила я у темноты. На горизонте светились окна домов маленькими желтыми огоньками, и шум машин еле-еле доходил до нас.

– Мы на кладбище, – спокойно ответил немец. Видимо, его глаза быстрее привыкли к темноте.

Спустя еще несколько секунд мои глаза тоже начали привыкать к малому количеству света. В темноте показались надгробия, низенькие оградки с пиками и пластиковые цветы, частично засыпанные снегом. Мы медленно начали двигаться к светящимся зданиям. Ворона я запихнула за пазуху, не готовы еще люди созерцать биомеха.

– О, и правда кладбище… Нам на Запад. Вон то шоссе, к слову. По нему мы выезжали в город, а потом свернули. В общем, было бы неплохо его пересечь. Чувствую себя мексиканцем, собравшимся нелегально пересекать границу.

– В идеале надо бы оставить тебя здесь, но ты не согласишься.

– Не соглашусь, – кивнула я. – Ничего страшного, что-нибудь придумаем. У меня хорошее предчувствие.

– В прошлое твое «хорошее предчувствие» ты рванула под пули.

– И выжила, заметь. Все будет хорошо, я узнавала.

Огни становились все ближе, а шум все громче. Мы вышли к узкой дороге, которая растянулась вдоль кладбища перпендикулярно нужному нам шоссе, и пошли дальше по обочине. Мимо проползали грязные гаражи со ржавчиной всех оттенков, детские площадки, которые не ремонтировали со времен СССР, жилые панельные многоэтажки и старые автомобили отечественной сборки. Жилой квартал рабочего класса. Вскоре стали различимы людские голоса, в основном громкий смех и пьяные крики. На шоссе ничего подозрительного видно не было. Дешевый ночной клуб мигал неоновыми вывесками, у входа курила молодежь из домов, мимо которых мы проходили недавно. Все как всегда.

– Вроде все в норме, как думаешь?

– Да. Если охотники до сих пор в городе, то не здесь. Иначе было бы пусто.

Мы подошли к светофору, который отсчитывал секунды до смены цвета. Машины неторопливо проезжали по дороге, отсвечивая тыквенными бликами от фонарей. Города никогда не спят. Прежде чем светофор позволил нам пройти, рядом встал толстый мужик, от которого за километр разило спиртом. Но на нас он никакого внимания не обратил и вопреки системе не стал расспрашивать или давать советы, как любят это делать люди в состоянии алкогольного опьянения. Мы быстро пересекли шоссе и направились к повороту, в который завернули днем. А там уже снова жилые дома, гаражи, дворы, дворы, дворы…

– Это было легко, не правда ли?

– Мы еще не дошли до машины.

– Да, но кому она там нужна? Только если господа гопники сопрут магнитолу… Хотя она у тебя «родная», достать нельзя, значит, не сопрут.

В воздухе повис грохот, как если бы ветер оторвал кусок металлического листа с крыши, и теперь гонял по улице, не обращая внимания на препятствия. Многоквартирные дома заканчивались, начинались склады, по которым не поймешь, использует ли их кто. А вместе с ними и подозрительные люди с оборудованием, которого я в жизни не видела. Долго думать и рассуждать, кто они и зачем здесь, не пришлось, ведь от охотников пахнет охотой. Вот только прямо за ними наша машина. Мы спрятались за покосившейся плитой бетонного забора.

– Я туда не пойду, – шепотом заявила я.

– Тебе и не придется. Просто подожди здесь, я заберу машину, а потом и тебя. Главное не пытайся высовываться из-за плиты. Я серьезно.

– Заметано.

Он ушел. Скорее всего, ушел по обходному пути, чтобы не провоцировать и не привлекать внимания. А мне нужно сидеть здесь и молча ждать. Что может быть проще? Что-то атмосфера становится тяжелее… прямо нагнетает панику. Давно я не оставалась одна. Совсем одна, я имею в виду. Как сейчас. Мор завошкался под курткой и снова затих.

Периферией я заметила движение. Сначала я подумала, что это Ханс вернулся зачем-то, но, когда я посмотрела этому человеку в лицо, то увидела абсолютно незнакомую мне личность. И он смотрел прямо на меня. «От него тоже пахнет охотой», – спокойно подсказало мне подсознание. Как он подкрался? Что мне делать? Бежать? Нет, тогда точно погонится. Попытаться поговорить? Вот черт… Охотник быстрым шагом направился ко мне.

– Эй! – крикнул он. – Здесь посторонний!

Мгновенно в мою сторону направили столб света, а незнакомый мужчина схватил меня за руку.

– Отпусти, больно же! – я пытаюсь сопротивляться, пытаюсь вырваться, но в итоге меня все равно тащат на свет.

– Не рыпайся, мы просто пропустим тебя через рамку. Если ты человек – тебе нечего боять… – договорить я ему не дала.

Из пустоты выхватив нож, я попыталась воткнуть его в руку охотника. Дошло лезвие до руки или застряло в слоях ткани, я не знала, но мужчина отдернул руку, и я смогла рвануть в сторону домов. Просто нырнуть в подворотню, и они меня не найдут.

Что точно произошло я поняла только спустя пару мгновений. Передо мной выросла огромная глыба льда, и я, конечно же, врезалась в нее на полной скорости, не успев затормозить или уклониться, и повалилась на спину. Уже лежа я поняла, что в голове застрял противный свистяще-шипящий звук, мешающий остальным звукам достигнуть моего мозга. Голова болела и пульсировала в месте ушиба. И, думаю, я сломала нос. Судя по привкусу крови, губа тоже не совсем в порядке. Открыв, наконец, глаза, я увидела нагнувшегося охотника. Он что-то сказал, что-то вроде «Ну что, далеко убежала?», ухмыльнулся, приподнял меня и потащил обратно к свету. Ледяная глыба распалась, выполнив свою главную функцию. Я попыталась сама передвигать ногами, но идти не могла: голова зверски кружилась, хоть шум уже и стих. Точно, среди них же не только люди. А ведь я была так близко…

Меня швырнули на шестиугольную платформу, и я по инерции проскользила до самого ее центра. Я вновь попыталась подняться, но ничего не вышло, и я беспомощно перевернулась на спину, оглядывая аппаратуру. Моя рука сама потянулась к лицу и стерла часть крови рукавом куртки. Из каждого угла платформы тянулись вверх колонны, на которых располагалась шестигранная конструкция с камерами и еще какими-то датчиками, похожими на прожекторы на сцене. Кто-то крикнул в сторону: «Врубай уже!» Все вдруг резко зашумело, замигали лампочки, задвигались камеры и вновь замерли, уставившись прямо на меня. Все замолчали. Аппарат тоже молчал.

– Дим, – нарушил кто-то тишину, – ты кого, блядь, притащил?

– Так я это, я думал, она ведьма или что-то вроде того… А машина-то работает?

– «Что-то вроде»?!

– Конечно работает, недавно же поймали одну.

– Так она сбежать пыталась! Я-то че?!

– Народ, а ведь она никакая уже… Диман сильно ее приложил, жить-то будет?

– Она мне нож в руку воткнуть пыталась!

– Конечно, ты ж напугал ее!

– А я лично тоже его ножом пырнуть хочу.

– Гражданских вообще трогать нельзя, а тут такое…

– Эй! – этот голос был знакомым. Кто-то запрыгнул на платформу. В поле моего зрения появился Ханс. – Вы какого хрена тут устроили?! Вы вообще Устав читали?!

– Так это он все…

– А это вообще че за хмырь?

– Осел! Не видишь, машина молчит, значит тоже человек!

– А про Устав он откуда знает?

– Так все, блядь, про Устав знают, кроме Димы нашего!

Люди продолжали разбираться, а Ханс подбежал ко мне и присел.

– Ты как?

– Да в норме. Голова кружится. Знаешь, я в стену врезалась, – он поднял меня, но я почувствовала, что уже могу самостоятельно стоять, поэтому от помощи отказалась. Ходить вот только было трудно, а потому Хансу все равно пришлось меня вести.

– Какая стена?..

– Ледяная. В смысле изо льда. Там мужик один наколдовал… По-моему, у них машина сломалась.

– Нет, – мы медленно отдалялись от галдящих друг на друга охотников, света и звуков их техники, – не сломалась. Я должен был сообразить, что с тобой будет что-то подобное. Потерпи, еще немного, – я не выдержала и засмеялась. – Ты что-то повредила себе, да? Когда головой ударилась.

– Не без этого, поверь. Я смеюсь потому, что если бы я не пыталась убежать, то не врезалась бы в стену и голову бы не разбила. У меня нос болит… А я ведь не знала, что меня аппарат за человека примет. Знала бы – не бежала. В общем, весь ущерб я причинила себе сама.

Он молчал, и мне начало казаться, что несу я какой-то бред. Впрочем, как и всегда. Меня усадили на переднее сиденье заведенного автомобиля, и наказали ждать и греться. Уж это задание я не смогу провалить.

Ханс открыл багажник, что-то достал и снова закрыл. В салон он забрался с белым медицинским чемоданчиком.

– Я надеюсь, ты не боишься перекиси водорода.

– Шутишь? Мне однажды пришлось обрабатывать раны водкой.

– Отлично, значит вырываться не будешь…

– Кто сказал?

Он скептически приподнял правую бровь и быстро глянул на меня, откручивая крышку у пузырька. Ясно, замяли. Я опустила солнцезащитный козырек с небольшим зеркалом, чтобы рассмотреть свой вид. В принципе, ничего ужасного. Нос не сломан, будет синяк и кожа лопнула, но кровь застыла на морозе и почти не утекла. Губа и правда разбита. И где-то между бровью и виском была неглубокая царапина.

– Жалкое зрелище, – подытожила я.

– Посмотри на меня.

Я повернула голову, и по носу мне прошлись ваткой с перекисью. Послышалось шипение, жидкость пенилась. Когда он наконец оттер кровь на моем лице, то прилепил пару пластырей на нос и один на висок. Я осмотрела результат в зеркале. Вспомнилось детство. Чудесное время, когда у меня пластыри по всему телу были. Мой попутчик удостоверился, что больше никаких повреждений я не имею, и отнес чемоданчик обратно в багажник.

– Пистолет свой забери, – напомнил он мне вернувшись.

– О, точно.

Пистолет и правда оказался в бардачке. Я расстегнула куртку, и из нее вывалился пернатый биомех. Он вскочил на лапы, перелез на заднее сиденье и сел.

– Спячка, – объяснила я. – Такое бывает.

Машина медленно тронулась в сторону шоссе. Влезть в портупею – лишь половина проблемы. Остальная часть пришлась на пряжку. Руки тряслись, и ремешок не хотел сначала влезать в эту пряжку, а затем я никак не могла застегнуть все это. Но в конце концов у меня получилось, отчего я мысленно поздравила себя с победой и надела куртку.

– Разве это не здорово, а?

– Твой вид? Да, очень мило.

– Нет-нет, я про то, что меня теперь рамки за человека принимают… Но ты ведь не серьезно сейчас, да?

– А ты действительно хочешь это знать?

– Ханс, тебе нравится бить людей? Хотя нет, не отвечай, по лицу вижу, что нравится. О, а я сейчас подумала, знаешь, охотники забавные. Если опустить детали. На вид типичный русский госорган.

– Да, ничто людей не исправит, даже тот факт, что они находятся под командованием моего отца.

– Оу, а жесткий мужик ведь. Это весело. Любая система рушится об этих людей, даже самая стойкая.

– А, кстати о них. Скажи мне, Алиса, как так вышло, что тебя заметили?

– Как угрожающе это звучит… Но я не знаю. Я не высовывалась и даже не дышала. Он просто так тихо подкрался… Я смотрю – он стоит и тоже смотрит. А потом он схватил меня и потащил ко всей этой их технике… Ну я и попыталась убежать. Что мне оставалось делать?

– Ничего, ты все правильно сделала.

– Знаешь, а ведь по идее все эти царапины должны быстро зажить. Дыры от пуль мгновенно затянулись. Или для этого мне обязательно нужно умереть…

– Только не пытайся это проверить.

– Ладно, постараюсь, – я опустилась пониже в кресле, устраиваясь удобнее. – Кстати, у меня и до Новосибирска есть монетка.

– А машину перенесет вместе с нами?

– Да, если думать об этом. Но сначала все равно лучше отъехать подальше от людей, мало ли.

Мы выехали из города и оказались на забытой всеми дороге, по которой люди проезжали в последний раз лет пять назад, когда заблудились, и машина остановилась. Я достала десятирублевую монетку и, прежде чем бросить, осведомилась:

– Ты готов?

– Нас выкинет на шоссе или тоже посреди кладбища?

– Сейчас и узнаем, – я подкинула в воздух монетку, и в следующее мгновение, когда она оказалась у меня в руке, мы с Хансом уже были на другой дороге, рядом с другим городом. В машине, что немаловажно. – Ну вот. А так двое суток бы ехали.

Немец не отвечая повел машину в сторону города. Действительно, надо собраться, такой серьезный момент. Все-таки, где-то там Варвара. Колдунья, которая раньше была мне другом, и которая спустя несколько лет попыталась меня убить. О чем она думает? Что планирует? И ожидает ли, что я смогу подобраться к ней так близко? В любом случае, нам придется убрать ее. Ведь этим и занимаются настоящие Наставники. Ограждают человечество от опасности, учат с ней справляться. Освещают путь во тьме. «А тьма становится все гуще, все темнее… Сможешь ли ты сама найти путь, чтобы показать его остальным?» – вопросил внутренний голос. Но мне было все равно. Если я не была уверена в себе, то была уверена в Хансе. Он точно сможет найти путь. «Он сам им является», – поправил голос.

========== Глава восьмая. Дуракам везет ==========

Я знаю только, что они способны на любые

крайности, на самую крайнюю степень тупости

и мудрости, жестокости и жалости, ярости и

выдержки.

Аркадий и Борис Стругацкие,

Улитка на склоне

– Так значит, ты не видишь его?

– Нет, но зато отлично чувствую. Я будто стою рядом с высоковольтной линией, волосы даже наэлектризовались. А ты видишь?

– Да.

– Прикольно тебе. Шагнешь первым?

– Ладно. Меня-то по-любому должно пропустить, – он шагнул сквозь поле, немного постоял там, анализируя что-то, и вернулся на прежнее место.

– Что-нибудь чувствуешь?

– Нет. Теперь ты.

– Ладно. Вот сейчас и проверим, насколько точным оказался аппарат охотников.

Я вытянула руку по направлению к защитному полю и начала медленно двигаться в его сторону. Поле никак на меня не отреагировало, свободно пропуская сквозь себя, будто оно и не должно бить электрическим разрядом любого постороннего мага. Так я попала внутрь.

– Получилось? Получилось! Ханс, смотри! – для закрепления результата я начала прыгать сквозь поле.

– Ага. В машину садись, пока не навернулась. Хватит с тебя ледяной стены. Поле проверили, поле не опасно. Можно ехать.

Мы оба вернулись в теплый автомобиль и направились в город.

– Ха-анс.

– Что?

– Когда у тебя день рождения?

– Хочешь сделать подарок? Хорошим подарком было бы дожить до него.

– Намек понят, лезть в дебри и бомжатники не буду. Так когда?

– Декабрь, двадцать второе.

– Ух ты, совсем скоро. А мой уже прошел. Правда, мы тогда еще знакомы не были.

Город ничем не выдавал своих захватчиков. Фонари не перестали гореть, круглосуточные магазины все еще работали, не было ни горящих зданий, ни потрескавшегося от взрывов асфальта. Город не превратился в подобие Мордора.

– Алиса, вот я у тебя спросить хочу. Как мы собираемся искать Варвару в таком большом городе? Вряд ли каждый второй знает, что их город захвачен.

– Походим, посмотрим. Попристаем к магам, невинных чародеев там точно нет, они бы их выгнали или убили. Следовательно, любой маг, на которого мы наткнемся, входит в состав армии Вари.

– А ты до сих пор чувствуешь магов?

– Ну, да, я думаю. Силы-то вроде никуда не делись, просто я теперь в режиме невидимки. Это они меня не чувствуют, хотя я в этом не уверена. Возможно, просто временное явление. О, смотри, отель-ресторан, – я показала пальцем в сторону кирпичного здания.

Ханс увел машину на парковку, и мы, проверяя улицу на наличие камер, коих на ней не оказалось, пошли в сторону отеля.

– Эй! – окликнули нас со спины.

Голос был дружелюбным и незнакомым, и я сначала подумала, что это не нам, и решила не оборачиваться, но Ханс обернулся мгновенно. Рукой он отодвинул меня себе за спину, и мне оставалось только выглядывать из-за его плеча. Однако, взору моему не предстало ничего угрожающего. Миниатюрная девушка махала нам рукой. Она подбежала к нам, а Ханс положил руку на оружие, готовый выхватить его в любой момент.

– Ханс, не думаю, что это необхо…

– Не вмешивайся и не верь ей. Она из МСЛ.

– Привет, – сказала девушка запыхавшись. Казалось, она совсем не замечала, что немец не рад ее видеть.

– Что тебе нужно? – бросил он ей.

– Ну… Не то чтобы нужно. Просто хотела поздороваться, раз уж мы теперь все в бега подались.