Текст книги "До самого дна (СИ)"
Автор книги: Элис Атлед
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
– Да, кроме этого. Тебе переливание крови не делали?
– Нет. У меня теперь всего лишь сердце биомеха-психопата в груди.
– Понятно. Влияние уже начало проявляться?
– Влияние? Будет влияние? Какое?
– На твою психику, на моторику – да буквально на все.
– То есть, я тоже сойду с ума, буду убивать людей, вырывать им зубы и вживлять их себе, да? И привязывать ножи к рукам… стоит подобрать имя, у Зодиака, Джека Потрошителя и других знаменитых серийных убийц всегда были крутые клички. Может взять Элис Руки-Ножницы?..
– Успокойся. Это не такое влияние, оно в некотором роде косвенное. Как кроссинговер, помнишь? Хромосомы обмениваются своими составляющими, и на выходе мы получаем непредсказуемый результат. То есть, если исходный образец любил вскрывать людей и доставать из них органы, из тебя еще может получиться отличный хирург.
– Фух, хоть что-то хорошее за последнее время. Ну не знаю, пока ничего такого конкретного не замечала. На льду только не упала, хотя в обычной ситуации и не так бы загремела. Думаешь, я стану самым ловким человеком во вселенной?
– Немного ловкости тебе не помешает. Но это фоновое влияние. Меня интересуют психические изменения.
– О, не могу сказать, что до этого я отличалась адекватной нервной системой, устойчивой к потрясениям.
– После всего, что ты перенесла и не свихнулась, можешь, поверь мне.
– Хех, да, наверное, – я с сомнением почесала затылок.
Дорога начинала казаться мне бесконечной. Я думала, мы так и будем идти целую вечность, всматриваясь в деревья и звериные тропы. Но как-то резко в поле зрения стал маячить бревенчатый двухэтажный дом, возле которого уже сидел механический волк.
Вендиго подошел к открытому балкону второго этажа и положил тело Ханса на пол. Мы в это время быстро поднимались по лестнице, а затем, отперев балконную дверь, принялись затаскивать спящего немца в дом. Мы поместили его тело на диван, Василиса приказала мне принести воды. Я сбежала вниз по лестнице, скинула на пол куртку, которую не успела снять до этого, схватила первую попавшуюся пустую кастрюлю, кухонное полотенце и, пока в емкость набиралась вода, стянула с себя и ботинки. Стараясь не расплескать воду, я примчалась обратно к ведунье. Та за это время успела перевернуть тело моего попутчика и снять с него пальто и все, что мешало добраться до раны.
– Давай сюда, – она не оборачиваясь протянула руку, и я отдала ей кастрюлю с полотенцем. Та смочила полотенце водой и очистила область раны от крови, которая уже успела застыть буро-алыми разводами. Пока она это делала, ее губы шевелились, произнося слова, но голоса не было слышно. – А теперь принеси настой в зеленом кувшине и бинты.
Я вновь оказалась на первом этаже и заглянула в кладовку. Нужный кувшин нашелся на одной из полок, а бинты отыскались в шкафчике рядом с раковиной, уже на кухне. Там же я нашла ножницы и стакан, налила в него немного настоя, а после немедленно отнесла все это Васе. Та уже закончила зачаровывать ножевое ранение и просто омывала рану водой.
Я уселась прямо на пол, отрезала полоску от бинта, намотала на ладонь и сняла, чтобы получился плотный квадратик, налила на него немного настоя, остальную жидкость отдала подруге. Та вылила совсем чуть-чуть на рану, снова начав шептать заклинания. Не дожидаясь, пока она закончит, я приложила квадратик с настоем к ране.
– Дальше сама.
– Ага.
Я постаралась приподнять Ханса, взяв его за плечи и подтянув ближе к подлокотнику так, чтобы на последний он опирался, а под грудью у него образовалось пустое пространство. Василиса забрала кастрюлю, полотенце и кружку с настоем и отправилась вниз, наводить былой порядок. Я же взяла распакованный недавно рулон бинтов и принялась крепко приматывать квадратик к ране, пропуская ленту по груди и лопаткам снова, снова и снова. Когда лента закончилась, я заправила кончик под плотно прилегающий слой бинта и перевернула Ханса на бок. Порыскав в антресолях, я выудила оттуда теплый плед из овечьей шерсти, и накинула на раненого попутчика. Взглянув на валяющиеся на полу пальто, шарф и рубашку с джемпером, подумала, что надо бы их отсюда унести.
Спускаясь по лестнице, я рассматривала пятна крови на белой рубашке. На пальто их почти не было видно, как и на втором предмете одежды. Кроме того, дырка от ножа на каждой вещи кроме шарфа тоже портила вид. Василиса, выходя из кладовой, обратила внимание на данную проблему и произнесла:
– Стиральная машина на кухне, – она развернулась и ушла обратно в кладовую. Потом вернулась с белой пластиковой бутылкой и мерным стаканчиком, наполненным порошком. – Рубашку замочишь в отбеливателе, тазик возьмешь в ванне, – она поставила бутылку и стаканчик на стиральную машину, – а с остальным разберешься.
«Это легко, если найдешь ярлык,» – проплыли в голове слова матери. И действительно, с машинкой проблем не возникло, и уже через минуту та крутила барабан с джемпером и пальто внутри. Следующей на очереди была рубашка. Тазик для нее обнаружился в ванной комнате, как и сказала Василиса. Интересно, все Василисы – Премудрые?..
Спустя еще полминуты рубашка частично плавала в отбеливателе, а я направилась в мастерскую в поисках ведуньи. По дороге я обратила внимание на висящую на крючке свою куртку и стоящие под ней ботинки. Немного подумав, я повесила шарф туда же. Мне стоило написать целую книгу «Разбрасывание вещей как стиль жизни», а затем издать продолжение «Как заставить людей убираться за вас». Из мастерской вышла ведьма и направилась на кухню, я проследовала за ней.
– Что ты за мной ходишь, как игуана за жертвой? Не умрет он от такого. В государственной больнице – может быть, но не здесь.
– Ладно. Поняла. Не в твою смену. И долго рубашке так плавать?
– Ровно столько, сколько понадобится.
– Это сколько?
– Полчаса, на бутылке же написано.
– А… – только и сказала я.
– Алиса?
– Чего?
– Я тут хотела пирог разрезать. Где все мои ножи?
– Понятия не имею. А где они? – этот вопрос заставил почувствовать себя невероятно глупо. Казалось, я должна была почему-то знать ответ на такой простой вопрос. Но естественно я его не знала.
– Встань, пожалуйста.
Я послушно поднялась, не подозревая, что в следующую секунду мне поднимут все мои сто футболок (на самом деле их три), и там, за поясом, обнаружатся семь ножей: пять кухонных разных размеров, один охотничий нож и другой, больше похожий на кинжал. Медленно соображая, я стала переводить взгляд с Василисы на ножи и обратно.
– Я даже не знаю, как это объяснить, – протянула я задумчиво. Та вытащила только кухонные и принялась мыть их.
– Все остальные можешь оставить себе.
Я все равно выложила на стол оба ножа.
– Я не помню, как брала их, – честно заявила я.
– Не сомневаюсь, – она закончила мыть ножи и поставила в сушилку все, кроме одного. – Видимо, это то, о чем я тебе говорила.
– Это у меня теперь всегда так будет что ли?
– Думаю, да. Ты не порезалась? – она поставила на стол две тарелки с кусками шоколадного пирога и уселась напротив меня. Я осмотрелась, но никаких порезов и следов крови обнаружено не было.
– Не, – на всякий случай я прощупала штанины и карманы. Из штанины выпал длинный гвоздь, сантиметров десять длиной, не меньше. Я подняла его, чтобы рассмотреть поближе. – Без понятия, откуда он, – и я кинула предмет к остальным колюще-режущим. – Думаю, это тот кинжал, который воткнули в Ханса. А нож, наверное, его.
– Интересно.
Закипел чайник, и Вася вновь встала, чтобы налить нам чай. Вернулась к столу она уже с двумя кружками.
– Когда он очнется?
– Когда рана заживет, к утру.
Услышав слово «утро», я поняла, что совершенно не знаю, сколько сейчас времени. Даже не могу сказать, день сейчас или же ночь. Я глянула в окно и увидела отражение кухни на стекле, какое обычно можно увидеть, когда на улице темно, а смотрящий находится в хорошо освещенном помещении. Затем я посмотрела на часы, те показывали половину седьмого. Точно, зимой же темнеет рано.
– Вася, скажи, ты специально охотилась на Вендиго? Я слышала, что они могут жить в разного рода лесах, но…
– Конечно же нет. Он сам пришел. Его жизнь клонилась к закату, и он знал об этом.
– Он попросил тебя? – она кивнула мне. – Невероятно, – я отхлебнула горячий чай.
– Многие из животных приходили ко мне сами. Около половины. Остальных я находила раненых или умирающих от старости в чаще леса. Многие из механических волков были собаками, они приходят сюда умирать. Волки же редко сюда суются – опасаются людей.
– Рассказала раз волку лиса про силу человека, что ни один-де зверь не устоит перед ним и разве одной только хитростью можно уберечь от него свою шкуру, – процитировала я.
– Именно.
Мы принялись за пирог. Честно говоря, рецепт этого пирога мы впервые вместе опробовали у нее дома. Чем еще можно заняться на летних каникулах? Особенно, если ждешь итоги вступительных экзаменов. Стресс у нас принято заедать, причем чем-то тяжелым: чипсы, кексы, пироги, всевозможные пирожные, иногда всухомятку… Обычно за просмотром какой-нибудь многосерийной новинки. Иногда мы тратили целую ночь на просмотр одного сезона. Чудесное было время.
– Я не смогу заснуть, – призналась я. – Можно я позаимствую у тебя детали для птицы?
– Конечно, бери. Нержавейка в верхних двух ящиках, – она собрала пустую посуду в раковину и принялась мыть.
– А Вендиго реально так выглядят?
– Да. Я постаралась максимально передать его внешний вид. А сердце у него было размером с человеческую голову.
– Поразительно. Так значит и их психология тоже отличается, да?
– Они существа куда более древние, нежели человек, и помнят этот мир, каким он был еще до нас. Вендиго знают, что, родившись на земле, они обязаны вновь стать частью нее. Но есть в них древняя мудрость, которая позволяет им легче относиться к собственной кончине.
– Тогда почему этот Вендиго не захотел умирать?
Она молча выключила воду и поставила последнюю тарелку в сушилку.
– Не знаю. Может, он знает что-то.
– И не говорит?
– Он в принципе не говорит. Нужно уметь понимать его, и это у меня не всегда выходит. Он мыслит другими формами, отрицая человеческую логику и чувства.
– Везет ему. Если бы я стала отрицать свою логику, меня бы покромсало на части еще очень давно.
Она улыбаясь вытерла руки о полотенце и уже на выходе бросила:
– Спокойной ночи.
– Спокойной, – незамедлительно откликнулась я, а затем встала и направилась в мастерскую.
Но только я хотела выйти, как стиральная машина закончила стирать и издала уведомляющий об этом звук. Джемпер я повесила на батарею на кухне, а пальто на вешалку, которую Вася заботливо оставила мне, а ту уже на змеевик в ванной комнате. С рубашкой снова пришлось сложнее – ее пришлось ополаскивать. Всю кровь вывести не удалось, теперь на рубашке местами проглядывали еле заметные красноватые пятна. Для нее я нашла отдельную батарею в гостиной. Теперь-то уж наконец я могу спокойно идти в мастерскую.
Когда я зашла туда, только один источник света был включен – настольная лампа. Я отрегулировала ее так, чтобы свет падал только на стол и не попадал в глаза, а затем пошла собирать материалы. Когда она говорила о ящиках, я думала, там будет что-то не больше ящика письменного стола. Но в шкафу стояли огромные пластиковые контейнеры, забитые грудами металла. Сразу стало ясно, для чего здесь стремянка. Я взяла ее и переставила к шкафу. Встав на нее, я выдвинула правый верхний контейнер и заглянула внутрь. И не увидела ровным счетом ничего. Недолго думая, я нащупала софит в потолке шкафа и надавила на него, чтобы тот включился. Моему взору предстало сборище мелких и достаточно крупных деталей, отливающих на свету серебристым цветом. Вот теперь можно и покопаться.
Я рылась в груде металла, откладывая понравившиеся части, пока не просмотрела весь ящик, а затем перешла к другому. Там я нашла деталь, которая идеально подошла бы для клюва, и много другого, не менее интересного, материала. Накопавшись вдоволь, я слезла со стремянки, предварительно выключив свет над ящиками, и осмотрела получившуюся кучу. Получилось явно больше, чем мне понадобится, но это даже лучше – есть из чего выбирать.
Перетащив все материалы на стол, я уселась на табурет и включила паяльник. Мой план состоял в том, чтобы начать с трех крупных кусков, напоминающих шестерни, и спаять их вместе так, чтобы получилось вместилище для сердца – основа любого биомеха. Все остальное нужно было прикреплять уже на них, равномерными слоями, чтобы вес распределялся симметрично, и птицу не уводило в сторону при полете. Как и задумывалось, я скрепила сначала крупные пластины, а затем занялась теми, что были помельче. Они ложились поверх на манер перьев и плавно переходили в птичий хвост. Многие пластины были урезаны, чтобы они подошли по размеру своим соседям. Крылья пришлось делать отдельно, а затем уже крепить к туловищу. Также я поступила с лапками. Голове я уделила даже больше времени, чем туловищу. В основном из-за глаз. Я долго рылась в ящиках стола в поисках линз нужного размера – видимо запасы Васи не рассчитаны на такую мелкую живность – но в итоге я все же нашла вполне подходящие. Закончив с головой, я присоединила и ее, что являлось последним штрихом.
Я поставила свое изделие на стол и осмотрела птицу. Ворон получился чуть крупнее их стандартного размера, что выглядело в некоторой степени угрожающе. Результатом я была довольна. Оставшиеся материалы были убраны обратно в контейнер с металлом. Посмотрев на часы, я удостоверилась, что время перевалило далеко за полночь, и, прихватив птицу, отправилась в комнату, в которой обычно ночую. Там я поставила ворона на тумбочку у стены, и, не раздеваясь и не укрываясь одеялом, завалилась на диван. После подобной деятельности сон должен был настигнуть меня моментально, но, почему-то, этого не происходило.
Я лежала какое-то время, вслушиваясь в звуки завывающего ветра за окном, в скрип деревьев. Такой мирный фон перебил звук чего-то, что врезалось в оконное стекло, но пробить его не смогло. Я медленно поднялась с дивана и посмотрела в окно. Под ним копошилось нечто темное. Я быстрым шагом направилась к двери, обулась и выбежала на улицу. Обойдя дом, я наткнулась на копошащегося в снегу ворона. Мозг не посчитал это совпадением, и я взяла его на руки. Тот, видимо ударившись об окно, сломал правое крыло. А затем я увидела его взгляд. Полный бессилия и покорности. За ним следом была замечена кровь, в которой птица испачкала мои руки. Такая же была на снегу.
– Ясно… Хочешь жить? – спросила я птицу. Я знала ответ заранее, но, как правило, необходимо спрашивать. Та моргнула и продолжила смотреть мне прямо в глаза. Точнее, трудно было оценить, куда она смотрит, но мне так казалось. – Подожди немного, – я взяла животное одной рукой, а второй накрыла сверху. Тогда же я ощутила примерно то же, что в момент моей «пересадки сердца» от безумного бота, только в меньших масштабах. Птица прекратила дышать, а в моей руке билось маленькое сердечко. Теперь можно не торопиться.
Я отошла на двадцать метров в лес, сделала небольшую ямку в снегу, положила туда труп птицы и закопала. Все же, смерть заслуживает уважения.
– Теперь тебе не нужно твое бренное тело, – бросила я в пустоту.
Зайдя в дом, я ощутила весь контраст температур, но реагировать на него не стала, а сразу разувшись прошла в свою комнату, к механической птице. Взяв ее в ту же руку, в которой еще недавно держала умирающее животное, я поместила в углубление в грудной клетке сокращающееся сердце. Оно испустило немного красных искорок и начало выстраивать перегородку между полостью в грудине и остальным миром, отгораживаясь новыми металлическими пластинами.
Дернулась сначала правая лапка, затем затрепыхались крылья, и я уронила биомеха на пол. Он приземлился на лапки, словно настоящая птица, покрутил головой, осматриваясь, и в итоге уставился на меня. Что-то отметив для себя, он вспорхнул и сел на вытянутую мной руку. «Ему нужно имя,» – подсказал разум.
– Теперь тебя будут звать Мор. Отнесешь кое-что моим родителям? – он покрутил головой по сторонам, будто показывая, что не знает, куда лететь. И правда, откуда ему знать-то. Я коснулась указательным пальцем своего виска, а затем головы птицы. Она кивнула, приняв воспоминание и, вместе с ним, информацию о местонахождении. После я подошла к письменному столу, нашла маленький кусочек бумаги и ручку, но, боясь испачкать бумажку в крови (тогда родители точно не поверят, что я в порядке), сначала наспех помыла руки, а затем написала короткую фразу: «ВСЕ ХОРОШО». И лишь тогда я скомкала ее и отдала птице, чтобы она съела послание. Открыв окно, я выпустила биомеха, и тот улетел в ночное небо, отливая серебром до того момента, пока не перестал быть заметным.
Уже лежа на диване, я думала о родителях. Остается надеяться, что они воспримут записку положительно. Моя мама имеет свойство начинать волноваться даже от подобных сообщений. Интересно, они поставят елку в этом году? Я бы хотела. Если выживу, приду к ним на следующий новый год. Отметим вместе, как настоящая семья. Так, неспешно думая свои мысли, я и отправилась в мир грез и воспоминаний о родных мне людях.
========== Глава четвертая. Влияние ==========
Эти искры от горящего сердца Данко.
Было на свете сердце, которое однажды
вспыхнуло огнем… И вот от него эти искры.
Я расскажу тебе про это…
Максим Горький,
Старуха Изергиль
Утро началось с того, что я проснулась под одеялом, под которое не ложилась. Видимо, Вася меня накрыла, когда проснулась. Я вылезла из-под него, потом порыскала рукой за поясом и вытащила нож Ханса и кинжал охотницы. Интересно, я хоть когда-нибудь смогу это контролировать? Пришлось подняться наверх, чтобы отдать Хансу его нож, но тот еще спал, и я просто положила оружие на тумбочку.
На кухне меня ждала Василиса, заваривая чай, который пах мандаринами и имбирем.
– И скоро?.. – я не успела договорить.
– Еще немного. Ранение уже должно было затянуться, когда он проснется, то боли не почувствует.
– Хорошо, – я снова пошарила рукой по животу под футболками и снова вынула кинжал, но на этот раз без ножа, что не могло не радовать.
– Делаешь успехи?
– Определенно. Вместо семи ножей и гвоздя всего лишь кинжал, – я кинула упомянутый на стол.
– Ты сделала вчера заготовку?
– Да. И мне повезло наткнуться на умирающего ворона, так что биомех уже летит доставлять сообщение моим родителям.
– Хм, действительно повезло.
– К этому может иметь отношение Вендиго? У меня в голове застыла четкая картина того, как он вытягивает свою длинную лапу и…
– Не отрицаю такой вариант. Я не слежу за его действиями досконально, – она поставила три кружки на стол, а затем и три тарелки с уже знакомым мне пирогом. – Мне больше нравится, когда биомехи делают то, что хотят сами. Да, иногда я поручаю им задания, но в основном они просто гуляют где-то.
– Миленько. Этакий заповедник для биомехов.
Наше внимание привлек появившийся на пороге Ханс. Тот, в брюках и бинтах, держал пистолет на изготовку, но, когда увидел нас, опустил его и убрал в кобуру на поясе.
– Доброе утро, – я помахала ему рукой, хотя между нами было не больше двух метров.
– Одежда в ванне на вешалке, – вставила свое слово Вася.
– Это вон та дверь, – я показала пальцем, и он отправился в указанную дверь. – Вась…
– Я зашила сегодня утром. Все-таки целый год отучилась на дизайне костюма.
– Н-да, не пропадать же такому таланту, – мы улыбнулись друг другу улыбками знающих, о чем они говорят, людей.
– На что только не пойдешь ради родственной души.
– Да. Я понимаю. И готовишь, и убираешься, и шьешь… Если бы это было возможно, я бы уже женилась на тебе.
– Ешь, а то подавишься.
Ханс в это время вышел из ванной комнаты в рубашке и джемпере и со своим пальто, перекинутым через руку, которое сразу же повесил на вешалку в коридоре рядом с моей курткой. Выполнив все вышеописанные действия, он сел к нам за стол.
– Так значит, Вы – Василиса. Наслышан о Вас.
– Да. А Вы – Ханс. Не могу сказать, что наслышана, так как о Вашем существовании я узнала вчера, за шесть часов до вашего приезда. У вас обоих были какие-то вопросы ко мне.
– Вась, они все о Варе.
– О Варе? Почему именно о ней?
– Без понятия.
– Хм. Я видела ее последний раз не меньше полугода назад. Она предлагала уехать с ней и еще парой магов. Они хотели создать новую общину, раз уж старая дала трещину. Уж не знаю, какие цели они преследовали, и какими мотивами руководствовались, но с ними я не пошла. Мне здесь спокойней, хватит с меня войн.
– Подожди-подожди… То есть, она организовала какую-то общину или типа того? Потому что с твоих слов это больше похоже на военное ополчение магов.
– В некотором роде так и есть, хотя наверняка я не знаю. Честно говоря, я не знала ни одного мага из ее компании. Я всегда знала ее достаточно хорошо, но… Тогда… Это был абсолютно другой человек, как мне показалось. Я понимаю, как глупо это звучит по отношению к Варваре, которая меняла маски каждую минуту… Но я знаю, точно знаю, что-то с ней было не так. И если до этого она всегда поддерживала контакт, то сейчас я не знаю, где она может находиться хоть приблизительно.
– Хм. И если вдруг они действительно собирают армию, – вклинился Ханс, – то против кого? Государства? Человечества? Кого?
– Не знаю. Я отказалась вступать в их ряды, и больше они меня не трогали. Но я абсолютно точно знаю того, кто в курсе последних событий в их… общине. Ты о Елене Золотенко слышала?
– Понятия не имею, кто это… – я почесала висок, соскребая присохшую кровь, которую вчера забыла смыть.
– Дочь министра обороны?
– Она самая.
– Ты серьезно?
– Абсолютно. Она учится где-то на окраинах Москвы. Второй курс университета. Ну, поищите потом, информация о ней в открытом доступе.
Ханс посмотрел на меня так, будто видит впервые, а затем изрек:
– Это смертельно опасно, не пойдет.
– Нет, послушай…
– Это же дочь министра. На ее охрану поставили что-нибудь мощное и современное, с чем до этого никто из вас не сталкивался.
– Подожди, Ханс. Я все пытаюсь сказать, что нам не обязательно соваться туда. Мы можем попросить ее устроить нам аудиенцию или что-то в таком духе. Она же тоже какая-нибудь ведьма, да?
– Естественно, – подтвердила мои слова Вася.
– Мы можем как-нибудь переманить ее на нашу сторону, хотя бы на время.
– Да это и не понадобится. Она не состоит в общине Варвары. У нее просто особый дар видеть всех и все, что происходит на нашем материке.
– Удобно, учитывая то, что ее отец – министр обороны.
– Которого, к слову, она искренне ненавидит и презирает, полагая, что он ущемляет ее свободу.
– Это еще больше облегчает ситуацию. Ну что, – я подмигнула Хансу, – пойдем к Елене?
– Не сейчас, – вмешалась Василиса, – вам обоим нужно как следует отдохнуть и восстановить силы. Дальше вам придется намного сложнее, нежели все это время.
Спорить с ней было бессмысленно, и мы оба это понимали. Горячий чай как раз поостыл за время нашего разговора, и я могла его пить, не боясь обжечься. Снова двое суток не различать вкус было бы неприятно.
Ближе к полудню моя подруга отправилась на ежедневный обход территорий вместе с Вендиго. Во время него она собирает материал для биомехов, иногда находит животных, попавших в беду, помогая им при этом, а летом может поискать лесные ягоды или грибы. В общем, очень важная часть режима дня. За домом, конечно же, оставили следить меня и Ханса.
– Вот объясни мне одну вещь. Тебе дали прямую наводку на Золотенко. Зачем тебе я?
– А контактировать с ней я должен? Я так сильно похож на ведьму?
– Ладно, считай выкрутился.
Все равно мне казалось, что тут не все так чисто. Но подходящий вопрос пока что не созрел в моей голове. Что-то он недоговаривает, прячет все время. Точно. Прячет. Я еще раз ощупала живот. Удостоверившись, что там действительно появился новый режущий предмет, я вытащила его. Это снова оказался нож Ханса. Вот это сюрприз.
Я стояла к нему спиной, и видеть моих манипуляций он не мог, а потому я решилась на всякий случай спросить:
– Ты свой нож забрал наверху?
– Да. А что?
– А где он сейчас?
Позади послышалось шелестение ткани, а затем похлопывание – спохватился, ищет. Я медленно поворачиваюсь, держа его нож в обеих руках. Он смотрит сначала на предмет в моих руках, а затем мне в лицо.
– Тебе не говорили в детстве, что брать чужие вещи не хорошо? – он протянул руку, и я отдала ему оружие.
– Это не от меня зависит, – я развела руками и состроила невинное выражение лица. – Теперь, по всей видимости, я буду превращаться в клептомана, специализирующегося исключительно на колюще-режущих предметах.
– Ну так контролируй это.
– Не могу. Я даже не запоминаю, как беру что-либо. Я просто хожу, делаю свои дела, а потом просто обнаруживаю всякие гвозди и ножи, распиханные по всем карманам. Теперь мне нужно, чтобы ты это контролировал. Если заметишь, как я ворую у тебя что-либо, – скажи мне.
– Хорошо, – это слово он произнес чуть ли не по слогам. Я снова запустила руку под футболку, вытащила его нож и отдала ему.
– Напомни, о чем я сейчас тебе говорила?
– Ты вообще до меня не дотрагивалась.
Мозг отказался переваривать данную информацию, и какое-то время мы просто молчали.
– Ты уверен?.. Мы должны записать этот эффект на камеру, срочно, – я схватила немца за руку и потащила на второй этаж. Там в ящике стола лежал цифровой фотоаппарат. Я выбрала на нем режим съемки видео и поставила устройство на комод. То оповещало нас о процессе записи видео ежесекундным миганием лампочки. Я в который раз уже передала Хансу его нож, и тот убрал его.
– Объясни, зачем мы это делаем?
– Чтобы удостовериться, что это не гипноз. Я могла вселить тебе мысль, что ты ничего не видел. Камеру же обмануть невозможно.
Мы еще постояли так несколько секунд, я проверила наличие ножа и, достав его из-за пазухи, нажала на камере клавишу «стоп». От начала видео я ничего неординарного и не ждала, так что несильно удивилась, когда оно мало чем отличилось от моих воспоминаний. Ханс тоже подошел посмотреть, что творится на записи. Я все ждала, когда же начнется тот момент, которого я не помню, но он так и не настал. Мои воспоминания были эквиваленты данной записи.
– Ничего не понимаю, – я перемотала видео на самое начало и начала просматривать его по второму кругу.
– Как это вообще возможно?
– Ну, скачки в пространстве возможны. Для некоторых магов. То есть из точки А в точку Б, где точка А – изначальная позиция мага. Это же пример того, что я до сего момента считала невозможным, – скачок из точки Б в точку А. Причем бессознательный. И, соответственно, неиссякаемый. Но я не имею такого дара. Это вообще, в принципе, и не дар-то вовсе. Никогда еще не слышала о таком умении, – я села на диван, откладывая фотоаппарат. Ханс присел рядом.
– Оно не может быть твоим собственным? Просто развилось позже остальных.
– Понимаешь, умения не так появляются. Ты просто делаешь что-то и понимаешь, что умеешь это делать, остается лишь выработать способность пользоваться этим навыком когда угодно. А тут… Я не делаю ничего. Я не могу это контролировать, но я смогу придумать алгоритм, который позволит мне использовать этот эффект во благо. Хотя, без минусов не обойтись. Тебе придется полностью перейти на огнестрельное оружие. Его я, вроде бы, пока не собираю.
Мы сидели молча некоторый период времени. Я все пыталась придумать, как еще можно увидеть тот неуловимый момент, когда я все-таки забираю у него нож. Но что бы ни приходило в мою голову, все разбивалось о факты, уже имевшиеся у нас.
– Как бы ты меня загипнотизировала, если я не смотрел тебе в глаза?
– Без понятия. Но мало ли. Ты мог забыть, что смотрел.
– Сколько чародеям нужно для того, чтобы загипнотизировать человека? Пять-семь секунд?
– Да, в большинстве случаев. И чуть больше трех секунд для особенно одаренных.
– И за сколько именно ты можешь подчинить человека?
– Двух вполне достаточно. – Он долго смотрел на меня, а затем в пустоту, сквозь мою руку. – Это моя специализация. Дурить людей. Но многое зависит и от самого человека. Кто-то сопротивляется, а кто-то подчиняется с радостью. Некоторые покорялись меньше чем за секунду.
– Какой ты тип?
– Смотря про какую классификацию ты говоришь.
– Охотники вас условно подразделяют на боевых, лекарей и провидцев.
– Я без понятия. Там есть тип «Махинатор» или «Фокусник»? Или что-то в таком духе, потому что теперь это я.
– Нет. Нету.
– Хм, вот эти охотники как запарились… Систему придумали, а как меня вписать хрен поймешь… А ты… Ты ведь доставлял им какой-то один тип, правильно я понимаю?
– Да. Мне давали наводки на боевых магов.
– Зачем? Они же занимались изучением биомехов, нет? Зачем им боевые маги, которые с биомехами связаны меньше всего? Многие из них даже не умеют их создавать…
– Им и не надо.
Я смотрела на него вопросительно, а затем меня осенило. Им действительно не надо.
– Они лишь материал… – Ханс кивнул. – Они вживляли биомехам их сердца, – я поднялась с дивана, не зная, куда себя деть, и начала суетливо ходить вдоль стены. – И сколько их было? Больше десятка точно… Но меньше сотни… Или нет?
– Алиса…
Я резко остановилась.
– А я ведь труп Виктора тогда так и не нашла… И Наташин тоже… Они собирали их повсюду… Алфавит там не случайно оказался, – мои мысли роились внутри головы в полном хаосе, но в то же время все стало таким простым и понятным. – Я знала, что это не было совпадением… Той дорогой никто не пользовался уже лет двадцать, она полностью заросла… Значит, за нами послали эту адскую машину. Послал кто-то, кто был на тот момент в общине и знал все маршруты. Ты говорил, охотники тоже чародеи. Так они могут находить магов, – я неожиданно для себя засмеялась. Руки начинали трястись, ноги подкашивались. – Они в опасности… Они все…
Я не услышала, как Ханс встал, как он подошел ко мне, и нас разделял лишь метр. Я не заметила, как моя рука дернулась, как я схватила его нож, который вновь оказался у меня, и направила на него же, прямо на его горло. Он остановился. Еще чуть-чуть и задела бы. Что ж, мы оба этого не ожидали. Информация теперь начала доходить до моего мозга чуть ли не в три раза медленнее, мыслительный процесс казался вязкой слизью, а мысли никак не могли подняться из-за нее на поверхность. Наконец я в полной мере осознала свое действие и выронила нож. Тот с лязгом упал на пол, и Ханс ногой пнул его куда подальше. Он подошел еще ближе. Я хотела отойти, но он не дал, притянув к себе и обняв. Кажется, он даже говорил что-то утешающее. По крайней мере, тон его голоса был именно такой, но в слова я уже не вслушивалась. Между прочим, только после этого я поняла, что мне нравится его голос. Я ощущала непонятную смесь настолько сильных чувств, что не знала, начать мне сейчас безумно смеяться или рыдать. Контролировать это я не смогла, а посему тело само решило, что ему нужно. Слезы покатились из глаз, капая на джемпер до сих пор обнимающего меня немца. На душе, за всем этим фейерверком чувств, появилась какая-то пустота, огромная пропасть тоски и отчаянья. Я провалилась в нее с головой.
