Текст книги "До самого дна (СИ)"
Автор книги: Элис Атлед
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Окружение появлялось перед глазами урывками. Вот Ханс взял меня на руки, затем мы уже оказались на диване, я сидела у него на коленях и продолжала рыдать ему в плечо. Он в свою очередь поглаживал меня по голове и продолжал говорить. Я начала успокаиваться, слушая его голос. Помнится, когда я услышала его впервые, он вогнал меня в панику. А сейчас все совсем наоборот. Слез больше не осталось, и я просто сидела, уткнувшись лбом в его плечо. Но исчезли не только слезы. Помимо них испарились все чувства, все переживания и горечь. Осталось лишь желание отключиться от этой реальности и уснуть крепким сном без сновидений.
Когда я проснулась, антураж не изменился. Я по-прежнему находилась у Ханса на коленях, а тот сидел, прикрыв глаза, но я знала, что он совершенно точно не спит. В голову стали пробираться все последние воспоминания и мне стало почти что стыдно за свои действия. Он открыл глаза.
– Я хочу, чтобы ты поняла одну вещь, – начал он. – Я. Не. Причиню. Вреда. Тебе. Все, что я делал для охотников, все это – прошлое. Я больше не с ними. Теперь моя задача – охранять тебя от всех угроз.
– Извини, что направила нож на тебя. Это… Это не я. Я так думаю.
– Все в порядке. Ты была эмоционально нестабильна, мне не стоило так резко сваливать на тебя груз этих знаний.
– Просто понимаешь… Все, что мне осталось от моей группы, это часы Виктора, смутные воспоминания и кошмары по ночам.
– А я уж было хотел начать спрашивать, откуда у тебя швейцарские часы.
Я слабо улыбнулась.
– Посмотри мне в глаза.
– Зачем? – Ханс насторожился.
– Ты боишься? Я понимаю. Ведь я могу вселить тебе абсолютно любое убеждение. Но лишь его.
– Что ты имеешь в виду?
– Знаешь, как отличить свои мысли от тех, что тебе подкинули такие, как я? Сомневайся. Если ты начинаешь в чем-то сомневаться, то это твое. Опасайся твердых убеждений. Мы не можем вселять вопросы или неуверенность, мы убеждаем людей. Наши слова – истина для них, и они нисколько в ней не сомневаются. Также мы не можем навязывать чувства, эмоции и интерес к чему-либо. Но вот желания – запросто.
Он посмотрел мне в глаза, и тогда я почувствовала реальную власть. Это чувство отличалось. Обычно подобные ощущения проносились фоном, но сейчас оно заняло центральную позицию в моей голове. Может, это из-за того, на что он способен? Или из-за того, что уже сделал? Меня это позабавило.
– У тебя красивые глаза, – вырвалось у меня. Они действительно были очень красивые. Серые.
Мы так и сидели, смотря в глаза друг другу и ничего не говоря. Настоящее испытание для нас обоих. Посмотреть ему в мои глаза означает поверить в то, что в ту же секунду я не внушу ему желание застрелиться. А мне в его – доверить ему все переживания и все мысли, потому что – я была уверена – в моих глазах он видит все, через что я прошла, все, что было смыто с лица временем, но не исчезло из глаз.
Я разорвала наш зрительный контакт и слезла с Ханса на диван. Как выяснилось, вполне вовремя, потому что до нас донесся хлопок закрывшейся внизу двери.
Я сбежала вниз по лестнице встретить Василису, пришедшую с улицы.
– Что принесла?
– Сегодня ничего, – она как раз вешала пальто на крючок.
– Блин… Зря спускалась… – пробурчала я.
– Нет, не зря. Включи духовку и поставь на двести двадцать градусов.
– О’k, – я отправилась на кухню. Духовку нашла, дело осталось за малым. Удостоверившись, что внутри ничего нет, я повернула два переключателя.
– Для себя я обычно так особо и не готовлю, – она вошла на кухню, вытирая руки полотенцем, которое кинула на стол, – так что вам придется подождать.
– Ничего, я помогу. Ща еще Ханса припашу к активной деятельности – вообще все быстро сделаем.
Это было лучшим решением за всю мою жизнь. Сразу видно, что человек умеет обращаться с ножом. И с духовкой. И вообще со всем, что может хоть как-то причинить боль и изувечить любого представителя рода человеческого. Я определенно начинаю к этому привыкать.
Так мы провозились полчаса от силы и еще сорок минут ждали, пока пропечется мясо и картошка. Наверное, запеченный в майонезе и под сыром картофель как-то называется, но мне это неизвестно. Потом мы еще ждали, пока это все остынет. А так как мое ожидание держалось всего лишь на страхе обжечь язык, я начала есть первой. Хотела бы я сказать, что давно не ела ничего горячего, но это было бы чистой ложью, так как последний горячий прием пищи был принят у родителей сравнительно недавно. Начав первой, я первой и закончила, начав мыть тарелку соответственно. Так я расщедрилась и помыла тарелки за всеми. Вообще, домохозяйка из меня скверная: не умею ни готовить, ни убираться. Настоящий кошмар для патриархальной семьи. Тут-то мне и повезло с семьей. Они никогда не требовали от меня того, что у меня плохо выходит, и всегда поддерживали в том, что выходило хорошо. Надеюсь, они уже получили записку. Не хочу, чтобы они переживали.
Мои размышления прервались из-за чувства присутствия других чародеев. Кроме меня и Васи. Я резко обернулась и уставилась на нее, она в это время нахмурившись смотрела на меня.
– Что-то случилось? – Ханс, как человек, просто не мог ощутить того же.
– Чужак, – бросила Вася и решительно направилась к выходу. Пока я дошла до прихожей, она успела надеть свое черное пальто и уже вышла наружу. Я только обулась и выбежала за ней. Из-за спины меня настигло короткое «Стой!» Ханса.
На улице дул сильный ветер, поднимая снег с сугробов вверх, ограничивая видимость. Из леса к дому вышел человек. Биомехи Василисы тоже были здесь, все до единого, включая Вендиго, который стоял рядом с Васей. В «чужаке» я узнала женщину, которая воткнула нож в спину Ханса. Внутри зародились страх и ненависть, мешаясь друг в друге.
– Мне нужна лишь девчонка, – громко сказала она. – Отдадите ее – я вам не наврежу.
– Тогда боюсь Вас разочаровать, – это был Васин голос, – ее Вы не получите.
– Что ж, тогда я заберу ее силой, – заявила напавшая на нас и, вновь обратившись молнией метнулась в мою сторону. Не знаю, что за чувство во мне появилось в тот момент. Наверное, азарт, преумноженный на миллион. Время перед глазами будто замедлилось. Я видела, как она появилась передо мной, как выбиваются ее рыжие волосы из тугого хвоста, как между ее пальцев проходит электричество – и все это было нереально медленным. Тогда тело вновь сработало без моего вмешательства и, молниеносно достав из-за пазухи кинжал, вонзило женщине в руку, которую та заносила для удара. Оружие было воткнуто с такой силой, что пробило ей кость и прошло насквозь. Электричество в руке исчезло, а на снег прыснула алая кровь. Странно, что при такой реакции звуки до меня по-прежнему доходят очень долго. Ее крик от боли разрезал морозный воздух, и она молнией отскочила обратно к кромке леса, не удержав равновесия и повалившись в снег. В то же мгновение она поднялась на ноги, размахнулась и отправила в нашу сторону потрескивающую молнию. Я успела заметить, как Вендиго заслонил Василису от удара, и как Ханс подскочил ко мне и, прижав к себе одной рукой, выставил другую в направлении приближающейся молнии. Что-то светилось голубым пульсирующим огнем в его груди. Вдруг молния ударилась обо что-то невидимое в пяти метрах от нас, разошлась на небольшие молнии, будто это была невидимая стена металла, а потом снова собралась в изначальной точке и понеслась прямо на рыжую женщину. Она уклонилась и отступила. Вновь яркой вспышкой взметнулась в серое небо женщина, властвующая над молниями.
– Ханс, – он отпустил меня, но голубое свечение уже исчезло, – это были охотники?
– Нет. Не они.
– А кто тогда?
– Та женщина, – к нам подошла Василиса, – она была в прошлый раз с Варей.
– Так. Тогда я плохо понимаю, зачем им я. Охотники охотятся за мной потому, что я могу знать, где Варя. Но зачем за мной охотится Варя, я понять не могу.
– Возможно, – начала Вася, – их мотивы не так уж и различаются. Она может искать тебя по той же причине.
– Но она же знает, что я не знаю, где она.
– А ты точно не знаешь?
– Да, точно. Откуда бы мне знать это? Я ее три года не видела!
– Может, мы зайдем в дом? – вклинился Ханс. Я вспомнила, что не надела куртку. Да и он тоже не надел.
Уже дома, усевшись за стол на кухне – вечное место для выяснения всяких интересных вещей – мы продолжили наш разговор.
– Должна же быть причина…
– Может, ты знаешь что-то другое? Вроде ее слабости или пароля от почты?
– Абсолютно ничего. Мы не были с ней очень близки. Вне Круга я ее почти не видела.
– Круг? – вмешался Ханс.
– Наша первоначальная организация. В нее входили я, Василиса, Варвара, Регина и Валерия. Она распалась сразу же, как начали вводить эти тупые правила и законы…
– Значит, она боится, что ты дашь информацию о человеке, с помощью которого ее могут найти. Просто в теории ты бы сослалась на меня, я на Елену, а та уже на Варвару. Вполне логично, что она захотела уничтожить опасность в зародыше.
– Но я бы никогда на тебя не сослалась…
– Ты же сама сказала, что вы с ней мало общались. Откуда ей знать? Она-то уверена, что ты предашь нашу дружбу.
– Хм… А это имеет место быть, – задумчиво протянула я. – Так значит… Теперь надо защищаться по двум фронтам? От охотников и от Вари…
– Видимо. Поспите эту ночь тут, утром пойдете дальше. Я вас провожу. На всякий случай. На ночь поставлю биомехов вокруг дома, пусть патрулируют территорию.
– Думаю, мы так и сделаем. Оставаться этой ночью в отеле явно плохая идея.
Я промолчала. Да, это проблема. Но интересовало меня другое. Вася, по всей видимости, не видела, от чего ее уберег Вендиго. Соответственно и вопросом нашей защиты не задалась. Но мне было до смерти интересно, в голове крутилось множество вопросов, выразить словами которые я в данный момент не могла.
Стемнело достаточно быстро. Посреди леса это ощущается еще сильнее, ведь деревья перекрывают и без того слабый свет.
– Ну, расскажи мне, что творится в стране?
Мы сидели в гостиной на первом этаже, я оккупировала кресло и сидела поперек него.
– Ну, с чего бы начать… Начну с плохого. Модернизация. Они улучшают оборудование. К концу следующего года ни один чародей не сможет пройти даже по самому маленькому городу. Ну, про то, что охотники меня ищут, ты знаешь. К слову, похоже Варвара понабрала магов из той общины, где я раньше состояла. Ее сейчас возглавляет Бэзил. Борется с этим, как может. Надо будет навестить их, поднять боевой дух… Михаила недавно видела. Живет себе во Владимире. Надеюсь, его это все стороной обойдет… Вась, помнишь, как мы в лагерь вместе пошли?
– Как забыть этот кошмар. Вставать рано утром летом – издевательство, не иначе.
– Весь зарос, проржавел.
– Надеюсь, со школой произошло то же самое.
– Не могу тебя разочаровать или обрадовать – меня там не было. Но знаешь… Всю землю, на которой прошло наше детство, уродуют эти ужасные рельсы.
– Перебирайся ко мне, как все закончится. Леса они пока не трогают.
– Не, кто-то же должен узнать о вырубке заранее и спасти тебя. К тому же, еще достоверно неизвестно, переживу ли я эту зиму.
– Еще раз подобное скажешь – сама тебя придушу.
Время незаметно подобралось к ужину. Ели то же, что и на обед, но на этот раз в идеальной тишине. Каждый думал о своем, но в то же время все думали об одном и том же. А затем по очереди занимали ванную комнату. В итоге приблизительно к десяти все были помытые, сытые и уставшие. Ханс ушел спать первым, а мы с Василисой еще посидели, вспоминая годы отрочества, проведенного вместе.
– Или, помнишь, как она пришла пьяная? – я давилась смехом, но старалась делать это как можно тише. – Она завалилась на Антона, уже не помню его фамилию, он тогда в шестом был.
– Самая ужасная директриса всех времен, не иначе.
– Как-то я сбегала с уроков, а охранник остановил меня на выходе, мол, какого черта, есть ли разрешение и так далее. А я ему говорю, мол, Имниева, директриса, меня отпустила. Ну он и пропустил. Я отхожу от школы на десять метров, а она мне навстречу идет… Ничего не сказала, но, когда она переступила порог школы, я так засмеялась, что на три квартала вокруг было слышно, будь уверена.
– Ха, бывает же. А я как-то пошла сигареты покупать на большой перемене, в магазин недалеко от школы. Смотрю – она передо мной в очереди стоит. Покупает дешевый коньяк и стоит, не уходит. Ну, думаю, зараза, небось матери разболтает, она же ее тогда часто видела. Купила, отхожу, а она мне говорит: «Я ничего не расскажу, если ты ничего не расскажешь». Мне в жизни так страшно не было. Но она сдержала свое слово.
– А ты нет, какая ирония.
– Ладно, – она потянулась, вставая с дивана, – пойду я спать. А то засиделась с тобой. Спокойной.
– Спокойной ночи, – я проводила ее взглядом, а затем она скрылась за дверью своей спальни. Надо тоже идти.
Поднявшись на второй этаж, я остановилась напротив двери своей комнаты. Голубое свечение в области сердца не давало мне покоя. И магия. Это была чертова магия! Я развернулась и направилась в комнату, выделенную Хансу. Не стучась, я сунула в комнату голову и прошептала:
– Ханс? Ты спишь?
Он потянулся в темноте к тумбочке и включил ночник. Видимо, это и есть ответ. Я протиснулась в комнату целиком и плюхнулась у изножья кровати, сев по-турецки.
– Я слушаю.
– Что слушаешь?
– Не прикидывайся дураком, Ханс Дюрер. Я знаю, что ты знаешь, что я имею в виду. Ты маг, но не маг. Что это, мать твою, такое было?
Он тоже сел, облокотившись спиной на изголовье и стену. На груди у него больше не было бинтов.
– Думаю, это можно считать второй частью разговора про эксперименты охотников над магами. Вот, сделали они биомеха с сердцем боевого мага. А что дальше-то? – я выжидающе смотрела на него. – А дальше они это сердце забирали обратно. Это, своего рода, обработка. Подготовка к финальной стадии.
– Они вживляли их себе?
– О, нет, не себе. Они не могут так рисковать, ибо тут шансы пятьдесят на пятьдесят. Есть вариант, что сохранится разум поехавшего «материала». А это не приведет ни к чему хорошему.
– Людям?..
– Да. Я, как ты можешь заметить, попал под раздачу.
Свечение вновь появилось. Оно появлялось на каждый удар сердца и постепенно угасало, потом снова удар, и снова гаснет… Я не удержалась, подобралась поближе и приложила руку. Ощущения не давали ничего необычного за исключением того, что чужое бьющееся сердце само по себе завораживающе.
– В тебе действительно сердце мага… И ты… можешь использовать его силу, да?
– Да.
– И детектор тебя не заметит. Это же еще лучше, чем если бы ты был просто человеком!
– Спасибо.
– Но как они в таком случае тебя отпустили? Разве ты не подопытный?
– Подопытный. Но разве что-либо способно меня удержать?
– Хм, действительно, – я вернулась в изначальное положение в ногах. – И ты можешь атаковать, отражая чужие атаки?
– Не только отражать, еще и усиливать их.
– Н-да, а ты ценный сотрудник.
– Хорошо, что ты это заметила.
– Ну, всем пора спать, – я спрыгнула с кровати и оказалась у двери, – в любом случае, Ханс, я рада, что ты – это именно ты. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Алиса.
Я прикрыла дверь и отправилась в свою комнату. Все-таки влияние сердца биомеха на человека поразительно. И теперь я действительно ощущаю себя в безопасности.
Забравшись на диван, под теплое одеяло, я улеглась поудобнее. Интересно, доживу ли я до конца зимы?..
========== Глава пятая. Отринув смерть ==========
Прожив столь недостойную жизнь,
он не мог оказаться в раю, а когда
предстал пред вратами Ада, дьявол
преградил ему путь:
– Здесь тебя не ждут, – сказал он.
– Но куда же мне теперь идти?
– Возвращайся туда, откуда пришел.
– Дай мне хотя бы что-нибудь, чтобы
осветить дорогу, – попросил Джек.
– На, только не обожгись, – ухмыльнулся
дьявол и швырнул ему тлеющий уголь
из адского костра.
Ирландская легенда
До замерзшей реки шли молча, постоянно озираясь и всматриваясь в стволы деревьев. Но нападать на нас никто не собирался, по крайней мере, прямо сейчас. К тому же, драться сейчас никому не хотелось – с набитым животом особо-то конечностями и не помашешь. Мы вышли на берег реки, а это значило, что пора прощаться.
– Ну, держи оборону в своей крепости одиночества.
– Так и сделаю. Сегодня же начарую барьер, который бы любого человека от моего дома уводил.
– Да, лишним не будет.
– Василиса, было приятно с Вами познакомиться. Огромное Вам спасибо за то, что залечили мое ранение. Всего доброго и до скорой встречи.
– Всегда пожалуйста, до скорой, – она задумчиво посмотрела на меня, – не каждый рожденный на земле должен вновь ей стать. Береги себя, – мы обнялись.
– Иногда твой дар провидца выбивает меня из колеи.
– К сожаленью, к нему не прилагаются инструкции по дешифровке.
– Еще увидимся, – отходя к краю берега, я помахала ей рукой, чуть не упала, споткнувшись, и она помахала в ответ. Когда, уже на другом берегу, я обернулась, ее не было. Или я считала, что ее не было. Над рекой возвышался лишь неподвижный высокий черный лес.
Машина не была занесена снегом – ветер благополучно сдувал его. Я уселась на переднее пассажирское сиденье и, разувшись, опять притянула к себе ноги, обняв их.
– Пристегнись, – буркнул Ханс, и я повиновалась.
– Хэй, может, сначала заскочим к Бэзилу?
– Да, мы же спешим, почему бы не сделать огромный крюк по всей России, она же такая маленькая.
– Ну что ты… Что я тебе говорила про цунами сарказма? Или это было не тебе… Неважно. Нам не обязательно ехать на самый юг, я могу попросить его прыгнуть куда-нибудь поближе. Он бы многое облегчил нам в этой жизни, уж поверь мне.
– Значит, проси быстрее. Теперь нам нужно как можно скорее попасть к этой Елене. Я так понимаю, он как раз тот, кто попадает из пункта А в пункт Б?
– О, он не только это умеет. Он один из самых сильнейших магов, которых я когда-либо встречала.
– Хм, а еще, – я чихнула, перебив его, что заставило его замолчать на мгновение. – Это что сейчас было?
– В России на это обычно говорят «будь здорова». Но можно и так.
– Нет, я знаю, что люди чихают, – он переключил подогрев на пятерку вместо обычной тройки. – Не хватало еще, чтобы ты заболела. Мы и так выбились из графика…
– О, у тебя и график был?
– Да. Ключевое слово – «был».
– О, боги. Да все будет шикарно, это я тебе гарантирую.
– Как ты можешь быть уверена в подобном? Мы даже не знаем, доживем ли до завтра.
– Ну, это ты преувеличиваешь. Если бы была реальная опасность – Вася бы нас не отпустила.
– Ну да, а так она всего лишь сказала что-то про смерть на прощанье.
– Нет-нет, скорее, про ее отсутствие. Ты просто не разбираешься в предсказаниях.
– Зато я разбираюсь в медицине, и, поверь мне, ты заболеваешь.
– Да, с этим не могу поспорить. Но болеть я не собираюсь. Если будет необходимость – перебью симптомы каким-нибудь «Терафлю», а организм сам разберется, что ему нужно. В общем-то, так обычно и происходит.
Он ничего не ответил, и так стало понятно, что разговор окончен, и, скорее всего, он все сделает так, как захочет сам. А я наконец могу выйти на связь с давним другом и соратником, Бэзилом Брауном. Тот долго блуждал где-то, игнорируя мои предложения поговорить, но в итоге все равно появился в хорошо знакомом нам обоим лесу.
– Чем обязан? – все следы его недавнего беспокойства исчезли, уступив привычной показной наглости.
– И тебе привет. Перейдем сразу к делу, нечего терять время. Мне нужно, чтобы ты забрал нас с другом с северных территорий. Как можно скорее. Можешь прыгнуть, скажем, в Сыктывкар? И еще у меня есть информация касательно того, кто уводит чародеев из общины. Твои проблемы каким-то образом рано или поздно пересекаются с моими, так что, считай, тебе повезло.
– Ого-го… Как много всего, даже не знаю… Знаешь, тебе тоже сильно повезло, потому что в данный момент я как раз собирался куда-то туда. Точнее не я, но это неважно. Сыктывкар, говоришь? Так… Почему бы и нет?.. Правда, окажусь я там ближе к вечеру. Много дел, так много дел…
– Ну так беги, выполняй. Я найду тебя.
Сон закрутило, словно мы попали в блендер. Лес рассыпался на проблески света, листву и древесину. Контакт разумов был разорван, но сам сон не заканчивался. Я обернулась посмотреть, почему я еще тут, и увидела старое дерево, растущее из черноты и в черноту. Захотелось приблизится, что я моментально и выполнила. Приложив к нему руку, я почувствовала все то, что люди чувствуют, прикладывая руки к деревьям: шершавость, холод твердой коры, медленную и неторопливую жизнь, древнюю мощь. «Не каждый рожденный на земле должен вновь ей стать,» – донеслись до меня слова Василисы. Да, есть же еще и биомехи. Но и они нетленны ровно столько, сколько позволяет их хозяин. Или, в крайнем случае, столько, сколько позволено самому хозяину.
От нечего делать я пнула дерево ногой, надеясь, что тогда все заработает, как это часто бывало с телевизором в детстве. Но сегодня этот закон решил дать осечку. Все пространство вокруг меня сотряслось от удара, но не моего. Удар этот исходил от дерева. Вслед за ним раздался еще один, и мне показалось, что что-то стучит внутри ствола. Удары стали повторяться снова и снова, перекликаясь с моим собственным сердцебиением, пока наконец не слились воедино с моим пульсом. А потом все затихло. Даже мое сердце, как мне показалось сначала. Но я ошиблась. Оно билось. Одно на двоих. Совершенно чужое сердце гоняло мою кровь по всему телу – я ощущала это как никогда.
– Давай будем честны друг с другом, – услышала я свой голос со стороны и незамедлительно обернулась. Там стояла я. А если быть чуточку точнее, то оно было очень похоже на меня внешне, но не внутренне. Чувствовалась иная природа характера, иные, отличные от моих, мысли, поступки, чувства. – Обычно люди чувствуют всевозможные муки совести, когда лишь становятся свидетелями убийства. Многих тошнит прямо на месте.
– Чт… Кто ты?..
– Я – это ты. Теперь. Часть тебя, по сути, – она постучала кулаком по груди в том месте, где, если у вас нет проблем с анатомией, находится сердце. – Но выгляжу я как ты лишь потому, что ты не знаешь, как я выглядел при жизни. А запертый в твоем сознании я не могу воссоздать тот образ, увы.
– Вот как… И… Зачем ты здесь?
Копия меня рассмеялась громким, надрывным смехом.
– Ну и ну… – вторая Алиса театрально утерла несуществующую слезу. – Ладно, думаю, тебе немного неуютно болтать со своим отражением… Оттого и котелок не варит, а? Можешь дать мне любую внешность из когда-либо увиденных тобой.
Я попыталась вспомнить хоть одного знакомого человека. Как на зло в голову лезли самые странные мысли и идеи, но только не люди. Кое-как я вытащила из памяти образ Виктора. «Сама с собой говорить не хочешь, а с трупом – с удовольствием, да?» – пронеслось на задворках сознания. Нет. Это единственный облик, который я смогла вспомнить достаточно подробно. Были и другие, но дать ему образ, с которым я контактировала или буду контактировать ближайшее время… Это было бы трудно для моего восприятия.
Открыв глаза, я узрела перед собой то же нечто, но с внешностью старого приятеля.
– Хм, намного лучше, как думаешь? – его активная мимика смотрелась непривычно на когда-то спокойном лице. Даже в облике Виктора его с трудом можно было спутать с покойным.
– Зачем ты здесь? – повторила я вопрос. Оно не отпускало меня в реальность, и это мне очень не нравилось.
– Ну, мы теперь единый организм, надо же нам как-то скооперироваться… К тому же, ты должна знать, кому принадлежало это сердце до этого. Так что я решил устроить тебе краткое введение в мою жизнь. Начнем с того, что я не сошел с ума, оказавшись в теле бота. Видишь ли, я сделал это гора-а-аздо раньше…
– Я подозревала нечто подобное. Дальше ты будешь рассказывать сколько людей убил, как убил, что чувствовал и тому подобное. Это все, конечно, очень мило и интересно, но я хотела бы очнуться.
– Так рано? Нет-нет-нет, так не пойдет… Сейчас для тебя я ближе, чем кто бы то ни был. Только я знаю, что, пристрелив ту женщину, ты не почувствовала ничего. Абсолютно. И не смей отрицать, я тоже ничего не почувствовал тогда, хотя готовился к фейерверку чувств и эмоций, роясь на задворках твоей памяти. Но, знаешь что? В этом ты еще хуже меня. Потому что я чувствовал власть, жажду, интерес. Да, все это, но чувствовал! А ты не почувствовала ничего, кроме физической боли от ранения. Как бы ты ни лгала себе и окружающим, ты не можешь солгать мне. В некотором роде я тебе завидую. Я никогда бы не стал настолько хладнокровным убийцей, как ты. Я был на пике своей деятельности при жизни, но даже тогда мне было очень далеко до тебя.
– Ты лжешь, – я засмеялась, а потом спохватилась и замолчала. Он плохо на меня влияет, становлюсь похожей на него. Все в моей голове мгновенно прояснилось. – Я знаю, кто ты, и чего ты хочешь. Ты хочешь поглотить мою волю и захватить власть над телом. Спешу тебя разочаровать, у тебя ничего не выйдет.
– О, ты так уверена?.. – бросил он, растворяясь в темноте и появляясь у меня за спиной, гораздо ближе, чем прежде. – Знай, мне не нужна власть над твоим телом. Мне хватило моей жизни в теле бота. Теперь я хочу просто наблюдать, понимаешь? Я устал, – он положил обе руки мне на плечи. – Так что позволь мне…
– Иди к черту, – резко обернувшись, я взмахнула рукой, разделяя существо пополам. Он, словно сотканный из тумана, расползся, растворился и собрался заново уже в другом месте, чуть поодаль. И снова зашелся истеричным смехом. Мне тоже вдруг стало невообразимо смешно. Мы долго смеялись, слишком долго, до слез, походя на умалишенных в тяжелейшие часы своего безумия. Остановились мы так же резко, как и начали. Мы с ним схожи. И эта мысль пугает меня.
– О, не стоит пугаться этого. Все мы звери в людских шкурах. Злые, вечно голодные, радующиеся чужим неудачам и восхваляющие свои победы, даже самые ничтожные. Просто прими, теперь это часть тебя. Точнее, она всегда была у тебя, но теперь ты узнала о ее существовании, то есть обо мне, и теперь можешь смело ее использовать в своих целях. Но в каких именно – выбор за тобой.
– Не слишком благородно для серийного убийцы? – я прищурила правый глаз. Похоже, заимствую у него мимику.
– О том, как так вышло, и что повлияло на мои мысли и характер, мы поговорим в следующий раз. Я, конечно, могу натолкнуть тебя на мысль, пока ты в сознании, но это слишком просто. До встречи, – он разлетелся на туман и пепел, оставив лишь эхо своего голоса. Хотя, если так подумать, то это и не его голос вовсе, а Виктора.
Уже просыпаясь, я успела подумать о том, что снова не спросила имя, и нужно наверстать это в следующий раз, но потеряла эту мысль на границе сна и реальности.
– Долго же ты спишь, – прокомментировал Ханс, заметив, что я проснулась.
– Да уж. Сколько, если не секрет?
– Часа четыре.
– Хм. Многовато будет. Прежний обладатель твоего сердца никогда не говорил с тобой?
– А почему ты спрашиваешь? – осторожно осведомился водитель после короткой паузы.
– Он не выпускал меня. Не могла проснуться.
– Это плохо, – он нахмурился. – Я слышал, что в ситуациях «донорства» сохраняется личность того, кто более силен духом, но никогда с таким сам не сталкивался.
– О, выходит, ты победил еще до начала войны. Поздравляю. Но я без понятия, что делать мне. Касательно силы духа я нечто среднее. Так себе, понимаешь?
– Думаю, да. Не знаю, чем я могу тебе помочь. Это ты должна решать самостоятельно, но, если я смогу чем-то помочь – я выложусь на максимум.
– Спасибо.
– Так ты с ним договорилась?
– Да я без понятия, чего он хотел…
– Я про Бэзила.
– А. Да. Он вечером заскочит в город.
– Который?
– Который Сыктывкар.
– Хорошо. А… Кто он вообще такой?
– Бэзил Браун, американец.
– Что он здесь-то забыл? В Америке их не преследуют так, как у нас. Жил бы себе тихонечко…
– Видишь ли, Бэзил просто не может тихо жить. Он долго выделывался на всяких ФСБшников, и в итоге его вышвырнули из страны. Сказали, если еще раз там появится – отправят на электрический стул.
– За что?
– За то, что много болтал. Но если ты про официальную причину, то они всегда смогут ее придумать. У них фантазия богаче моей.
– Но почему он остался именно в России? Почему не уехал куда-то?
– Ох, такой уж у него характер… Никто же не виноват, что ему жизненно необходимо встречать сопротивление. Просто на родине его бы быстро вывели из игры, а наши… Ну, на борьбу с нами они не очень тратятся, доверяя все машинам.
– И он просто прибыл в Россию, организовал здесь повстанческое движение и стал бороться?
– Не совсем. Когда он приехал, он знал три русских слова: балалайка, водка и бабушка. И все эти три слова он здесь еще ни разу не использовал. А сейчас бегло болтает на русском, иногда даже лучше, чем некоторые коренные жители. Но не то чтобы я его учила русской грамматике, или что-то подобное… Читает он до сих пор плоховато. Скорее, мы учились друг у друга. Он подмечал всякие хитрости, перенимал их… Ну и русский язык, конечно же. Усердия у него хоть отбавляй. Очень быстро всему учился. А насчет общины… Что ж, нас сначала всего двое было. Думаю, нас обоих можно считать основателями, и искренне надеюсь, что друг мой такого же мнения. Знаешь, мы столько вложили в это общество обездоленных… Судьба каждого участника тяжелее судьбы предыдущего, мы постарались дать им все, что было в наших силах. Но, в итоге, я не выдержала. И ушла.
– Да, помню. Не будем об этом.
– Благодарю.
– То есть, другими словами, скрываться в России от правительства легче, чем в США?
– Ага. Потому что там он государственный преступник, а здесь всего лишь незарегистрированный эмигрант и волшебник. Там за ним моментально послали бы SWATовский отряд, а тут его раз в неделю засекает бот, которого тот моментально превращает в мятую консервную банку. Это почти что отпуск.
– Ясно. И община сейчас держится только на нем?
– Да, насколько мне известно.
– Тогда за него можешь не беспокоиться. Охотникам же надо как-то находить боевых магов. Это легче делать, когда они вместе, чем когда рассеяны по всей стране.
– Хм, ты в чем-то прав. Но предупредить об обеих угрозах все же не мешало.
Спустя еще немного времени мы въехали на территорию города со стороны жилой части города. Причем жили там весьма обеспеченные личности. Первое, что бросилось в глаза, – везде шныряли какие-то подозрительные типы в форме. Они останавливали машины, что-то проверяли. Я достала карту.
– Мне это не нравится, – сказал Ханс. И я вполне могу с ним согласиться.
– Поворачивай направо, нам нужно убраться отсюда по-тихому.
Мы свернули, проехали два квартала и припарковались на обочине. Здесь нас встречали намного менее красивые здания, все облупившиеся и выцветшие. Ремонта они не видели с момента их стройки.
