Текст книги "Медальон (СИ)"

Автор книги: Элейн Чаротти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

А потом временные отрезки круто отматываются взад-вперёд кадрами выстраиваясь перед глазами, будто зеркала в другой мир.

На каждом из них разворачиваются события прошлого, настоящего и будущего. Каждая воронка времени издевательски зовёт:

– Амо, Амо, Амо.....

Голоса дрожащими волнами отражаются наперебой друг от друга. Изображения, то появляются, то исчезают. Их будто заглатывает одно измерение из которого рождается новое.

Меня обуревает паника от мелькающих перед глазами событий.

– Ты достала его?– гремит знакомый угрожающий бас.

Я беспомощно оглядываюсь в поисках источника голоса. Никого.

– Поприветсвуйте дочь нашего племени,– слышу знакомый голос вождя.– Простите мои манеры– Мэкхья Аткинс...

– Дитя, чья кровь смоет проклятие,– многоголосый шёпот проносится сбивая с толку.

– Амо, Амо, Амо,– будто передразнивая снова хороводом призывают меня.

– Замолкните! – почти кричу хватаясь за голову.

– Ты достала его?

Вдруг все зеркала уходят на задний план, как бы зрительно отдаляясь от меня.

При виде самого ближнего изображения, в моей груди что-то екает. Я, как заворожённая мягкой поступью пробираюсь к зеркалу. Но добравшись до зеркальной поверхности я не вижу своего отражения, касаюсь, и меня бешеным водоворотом утаскивает вникуда. Сильно тормошит из стороны в сторону и выплевывает в пустоту.Я нахожусь в полной тишине и темноте. Я нигде. Зависаю на долгие моменты, пока не дотрагиваюсь до медальона. Он ослепляет вакуумное пространство серебристым потоком, свет проникает в самую глубь, и чёрная дыра выталкивает меня в знакомый лес у подножья горы. В место, где я бросила Мэкхью, в пяти минутах от его родной резервации.

Но только храброго индейца здесь нет. И меня тоже нет.

Я смотрю на женщину будто откуда то издалека через бинокль, ее длинные шершавые пальцы сжаты в кулаки. На сильных ногах высокие коричневые ботинки отделанные толстой чёрной ниткой. Терракотовая юбка с оборванным краем оголяет колено и смешная чёрная куртка нахлобучена поверх узкой рубашке, что явно не по размеру. Ее лицо скрыто красным треугольным платком, небрежный узел висит на макушке, она будто странник в пустыне защищается от песка.

Глаза на первый взгляд такие родные, но в тоже самое время чужие до неузнаваемости.

Очевидно, что одежда не принадлежит женщине, это своего рода маскировка. Ей страшно, она растеряна, я слышу это в ее мыслях.

Тем не менее тело приказывает ей двигаться.

Противиться нет смысла, поэтому она переходит на бег, я чувствую, что нам с ней жизненно необходимо успеть до темноты.

Добравшись до валуна женщина тревожно оглядывается назад, ожидая что вот вот кто-то появится. Но никого нет.

Сознание другой реальности вновь приказывает поторопиться. Поэтому добравшись до обрыва, мы с размаху летим вниз ловко приземляясь на мягкий подстил. У женщины бесспорно неограниченные физические способности, она будто женщина-воин смело готова к броску. Молодая. Сильная. Непокорная.Глаза подведённые чёрным остаются непроницаемы.

Этот мир нереален, мир иллюзии.

Мой первый осознанный перенос во времени, когда я не наблюдаю, а будто действую.

Неподалёку слышен шум воды, каждый миллиметр тела женщины откликается на него и вдруг я и она не раздумывая бросаемся в бурлящий омут. Вода чистая и прозрачная, ноздри щекочут пузырьки воздух.

Один рывок. Помутнение и мы уже в другом временном пространстве.

Меня выкидывает обратно в вигвам.

На женщине все та же одежда, только грязная. Плечи осунулись, впали глаза, будто прошёл не миг, а как минимум месяц с нашей встречи. Молодая индианка уже совсем не похожа на ту дерзкую охотницу, что была минуту назад. Она босая стоит на коленях у кровати девочки, лет семи и тихо плачет уткнувшись в край наволочки у ее головы.

Она прикусывает край, чтобы не взвыть от боли раздирающую ее душу. Мое сердце гулко бьется, снова предчувствие неминуемой беды витает в вигваме.

– Ты достала его? – знакомый требовательный голос гремит откуда-то снаружи.

Индианка обреченно встаёт и выуживает из внутреннего кармана куртки медальон. Трясущимся пальцами передаёт ему приговаривая:

– Tostras Korses Ien.

– Мне твои проклятья не страшны, женщина!– отвечает он из темноты, не решаясь пройти в комнату.

– А их не избежать,– гордо, но почти падая от бессилия отвечает ему.

– Из нас двоих бояться стоит тебе. Твои руки по локоть сама знаешь в чем,– мерзкий смех нарушает тишину ночи,– за предательство тебе и девятый круг ада не светит,– весело говорит ей,—ноооо, так уж и быть, я не выдам твой маленький секрет,– цокает, наконец, индеец подбрасывая в руках медальон.

Он давно потерял интерес к скромной персоне, что перед ним.

– Индеец однажды предавший племя, предаст и сам себя,– уже спокойно отвечает она.

У этой женщины явно железная выдержка! Я же хочу выцарапать ему глаза, только бы он показал их.

Индеец встрепенулся. Но быстро уняв гнев, твёрдо отвечает, словно и сам верит в свои слова:

– Я стараюсь ради всеобщего блага. Я желаю силу и величие своему народу!

– Пошёл прочь.

– И ты теперь будешь под защитой, только будь посговорчивей,– вполне серьезно говорит он,– И дочь твою впредь в обиду не дам. Может расти, как обычный ребёнок. В войне, теперь нет смысла, сила на нашей стороне.

Как доказательство показывает ей чёрный талисман.

Но вдруг Индеец мерзко захохотал :

– Интересно, как долго продлится хрупкий мир в их племени, после того, как они обнаружат пропажу?

Индианка молчит, не удостаивая его ответом.

Внутри у неё все горит от негодования. Оставшись одна, она вновь подходит к кроватке и тихо произносит:

– Я чувствую себя мерзкой предательницей, воровкой, но все это ради тебя, Вэнона.

Глава 31

Прихожу в себя мягко, словно лишь на секунду прикрыла глаза.

– Ещё один пазл,– встряхиваю головой, скидывая последние путы отвара.

К сожалению, четкой картины, так и не удаётся сложить. Или я слишком многого ожидаю?

«Пазлы не складываются в стратегию, они лишь история»– шепчет мне голос разума.

Киваю в знак согласия.

–Мне не хватает твоей мудрости, бабушка.

Я откидываюсь на спину раскидывая руки по бокам.

Снова и снова Прокручиваю в голове карусель кадров.

Последнее видение, будто щенок старую подушку, окончательно разрывает мою душу в клочья.

Представляет ли для меня ценность медальон теперь? Не знаю.

Слишком много боли связано с камнем вождей. Всевозможные гонки заполучить власть над ним буквально сводят с ума. Я стала невольным участником в кругу магического водоворота.

Все чаще появляются мысли незаметно избавиться от камня, будь я немного умнее, сделала бы это задолго до встречи с вождём.

Вполне рационально, что Вихо хочет вернуть его себе. Вероятно, он ему и принадлежит.

Перед глазами снова всплывает образ молодой индианки.

– Не похожа на тебя. Совсем. У меня нет столько выдержки.

Сон подтверждает– бабушка Мискодит его выкрала. Но я вовсе не осуждаю ее за своего рода воровство. У неё были на то причины– ее заставили, вынудили.

Кто же?

«У матери огромное сердце, когда в ее жизни появляется кровное дитя, оно перестаёт биться размеренно и эгоистично, как раньше…. Нет. Теперь сердце наполняется ангельским запахом ребёнка, чуть ли не до краев, парализует волю, туманит разум»,– рассказывала бабушка.

Разве поступок моей матери ради моего благополучия тому не доказательство?

Я оглядываюсь вокруг, хочу запечатлеть это убогое место в каждом уголке памяти. Место, где одна жизнь стоила другой.

Я прикладываюсь ухом к земле, в надежде, что вселенная нашепчет мне правду, подскажет выход. Ничто не волнует меня так яростно, как факт, что племя не искало злодея, который убил невинную женщину.

Не удивительно, что бабушка бежала отсюда. Обреченно жить в одном пространстве с убийцей– безумие!

Меня всю трясёт от ядовитой злости и негодования.

Вдруг мое внимание привлекает Горшочек с едой и крохотный кувшин, точнее их отсутствие.

–Точо,– одними губами произношу я.

Ощущение тошноты подкрадывается к горлу. Представляю его цепкий взгляд, гуляющий по моему лицу. Спала я долго—последние искры на фитиле грустно трещат, продлевая своё жалкое существование из последних сил.

Я вымученно улыбаюсь.

– Как мы с тобой похожи,– обращаюсь к свече, что прозрачным облаком разлилась вокруг фитиля,– я так же стремительно угасаю.

Вскоре в вигваме становится на порядок холоднее, признак глубокой ночи. Середина осени, как никак!

Мерзкий холод пронизывает до костей. По-детски Обхватываю себя руками, успокаивающе баюкаю и растираю плечи.

Вдруг за дверью слышится шум, кто то копошится, пробираясь внутрь. Я будто крапивой огретая подскакиваю. С трудом Балансирую, голова все еще предательски кружится. Склизкая тревога прыгает в желудке, как на матраце.

Один резкий оглушающий удар о вигвам, от чего он весь затрещал рискуя развалиться.

Тело моментально покрывается игольчатыми мурашками. Я подбегаю к двери пытаясь открыть ее, но мне это явно не под силу.

Громкий толчок, другой. Кто то из вне хочет обрушить крышу вигвама мне на голову?

Рванные громкие выдохи.

Снова удар.

Потом ещё один.

Наверное, на Точо напала какая-нибудь лесная тварь!

Может быть медведь?

Тогда ему не спастись... и мне, собственно, тоже.

Я в очередной раз налегаю на дверь всем своим маленьким весом и давлю, что есть мочи, совсем не отдавая отчёт, что будет со мной если за дверью действительно медведь.

Но благо усилия мои тщетны, полог будто глыбой льда подперт снаружи.

От накатывающей паники становится нечем дышать. Стены медленно идут на меня, грозятся раздавить и я мечусь из стороны в сторону в поисках выхода, словно джин в лампе.

Сама не замечая, как шум на улице стихает тарабаню, что есть мочи о стены:

– Помогите!!!!!!

Пару минут спятя обнаруживаю, что удары наружи прекратились и единственная, кто наводит суету– это я.

Подбегаю к тяжелому пологу и шепчу:

– Точо.

Ответа не последовало.

– Точо, ты жив?– спрашиваю ещё громче, будто сама днём ранее не желала ему смерти.

Тишина хватает за горло.

Я, как полоумная пячусь назад, отступая все дальше и дальше от двери. Беспомощно вжимаюсь в угол вигвама. Поджимаю колени и опираюсь на них подбородком.

Взгляд впивается в дверь, а рука на груди крепко сжимает медальон.

Он поможет.

Он защитит.

Я замираю в долгом ожидании. А потом громкий стук о дверь разрывается звенящим писком в ушах.

« Ninimushta» шепчет мне голос в голове.

– Ninimushta?– переспрашиваю окончательно сбитая с толку.

Но духи и индейцы не повторяют дважды, поэтому ответа я не дождусь сама знаю.

Услышанное поражает заточенный стрелой в самое сердце, окутывает легким коконом, будто тёплой вязанной шалью. Непонятный дурман от бабушкиного послания накатывает. Я расслабляю сжатые в комок мышцы, больше не в силах сопротивляться. По венам растекается спокойствие, будто настой Юны ввели внутривенно.

Решено!

Даже если это мой конец, он не будет не страшнее, чем смерть от лап разъярённой толпы индейцев. Они же кровью моей смыть проклятие хотят. Сколько интересно литров им нужно?

« Все до последней капли»– тут же получаю ответ и дверь одним мощным ударом отлетает.

В шатёр врывается мужчина, заполняет проем своей огромной фигурой. На нем пугающая, странно разрисованная маска до подбородка. Словно и не маска это, а кипятком ошпаренное бурое лицо духов преисподние.

Я уже видела такую на индейцах, что сторожат вход в резервацию.

Одежда его промокла до нитки и измазана грязью, руки в крови, а грудь тяжело вздымается, будто он сутками взбирался на гору Робсон.

Сразу приметив меня в полумраке, он словно тигр, мягкой походкой ступая по земле пересекает вигвам и оказывается подле меня– могучей скалой возвышаясь и преграждая путь к отступлению.

Глаза его глубокие, темно-карие с интересом осматривают, вжатую в угол фигуру с макушки до пят.

Никогда не думала, что смерть моя будет столь изощренной, не классической, как положенно обычным людям. А именно изощренной, с эдаким языческим флером. Голова идёт кругом, все кажется вымыслом, очередным пугающим видением.

Я, как мне кажется, в последний раз набираю в легкие воздух и до боли в висках зажмуриваю глаза.

– Давай же, не тяни!– отчаянно кричу, давясь словами.

Глыба будто только и ждала моей команды. Он мигом сгребает меня с пола и направляется к выходу. Я физически ощущаю безграничную силу незнакомца, содрогаясь от ужаса пытаюсь смириться с неизбежным.

Но по настоящему страшно становится, когда у входа я вижу окровавленное лицо Точо. Он лежит на холодной земле, как тряпичная кукла с завязанными в тугой узел над головой руками.

Я начинаю неистово вырываться из цепких лап чудовища. Глаза расширяются, паника накатывает и каждая ее волна сильнее предыдущей.

Если я до этого жаловалась, что нахожусь среди неотесанных умалишенных индейцев, то куда тащит меня этот языческий черт?

Он отрицательно качает головой, как бы заверяя, Точо он не убил.

« Максимум изуродовал его и так уродливое лицо»– проносится в голове.

Мне не жаль индейца. Он мучал меня не меньше все эти дни, но если выбирать, я выбрала бы остаться с ним.

Чудовище в маске резко мотнув головой, словно его кто то позвал переходит на бег и тут я понимаю, что судьба кидает меня в очередное болото, из которого я, тем более, не выберусь.

Мы ныряем в самую глубь леса.

Я успеваю отметить, что исчадье ада невероятно вынослив и хорошо ориентируется в полумраке, умело петляя перед каждым препятствием. Мы без передышки бежим минут десять. Сначала с бешенной скоростью, так что ветер свистит в ушах, а перед глазами только и успевают, что мелькать деревья залитые первыми рассветными лучами. Складывается впечатление, что мы вовсе не бежим, а несёмся на сверхскоростном поезде куда то вдаль.

Вдруг мужчина резко останавливается на ходу ставя меня на ноги. Тяжело дышит и ругается в слух:

– Черт, я их больше не слышу.

Я в ту же секунду внутри что-то отрешённо надрывается– моя истерзанная сомнениями душа. Я торопливым движением срываю чудовищную маску, боясь поверить в собственную иллюзию.

И мозг, буквально взрывается мелкими конфети!

Глава 32

До меня постепенно доходит смысл бабушкиного послания «Ninimushta» дословно переводится, как милый друг.

– Ты? – все ещё не веря собственным глазам спрашиваю я, – Но как? Ты же...

– Умер? – приподняв бровь, чуть ли не насмехается он.

Исступлённо киваю не в силах собрать вихрь мыслей в голове и выдать, хоть пару связных слов.

– Иногда и глазам верить нельзя.

Я с визгом бросаюсь ему на шею:

– Жив, жив, жив. Мэкхья, ты жив!

От неожиданности мужчина пошатнулся, но все же устоял на ногах.

Потом медленно опустил меня на землю.

Я снова посмотрела на его одежду, он должно быть промёрз до костей.

–Одежда не высохнет в такую сырую погоду.

– У нас есть проблема посерьёзнее. Духи в очередной раз подводят меня. Никогда не хотел иметь с ними дело,– кажется он готов излить все негодование, но кротко переводит дыхание и обреченно признаёт,– Я без понятия куда идти дальше, эта местность мне не знакома.

– А как ты вообще сюда попал?– все еще задыхаясь от восторга интересуюсь.

– Искал тебя.

– Но как? Если ты не знаешь этот лес, получается ты нашёл потайной вход?

– Именно. Индейцы, примерно знают, кто в какой местности обитает. Чтобы не пересекаться,– поясняет он,—духи привели меня прям к входу, и в очередной раз…… замолкли,– зло поглядывает куда то в сторону неба, – я шарил в кустах, как енот в мусорном ведре, пока не увидел кусок серой материи. Если бы твоя соседка Дорис, при мне одежду тебе не вручила, я бы в жизни не вспомнил, что твоё.

Я восторженно хлопаю в ладоши. Какой же он сообразительный!

– Дождавшись ночи, отодвинул валун, за ним хилый охранник в маске, так ещё и с копьем.

Испуганно вскидываю брови.

–Ради вида стоит, а сам негромко посапывает. Перед тем, как отправить его в царство младшего брата смерти, расспросил на счёт тебя. Замаскировался,– брезгливо откидывает маску в сторону.

– А потом?

– Про трусливого индейского пса, ты сама знаешь.

– Боже!– лишь выдыхаю я,– и что нам теперь делать? Они ведь скоро найдут нас.

Не успеваю я закончить фразу, как слышу громкий грохот, будто земля передаёт нам сигнал, что ждать беды.

Мы быстро переглядываемся вдруг отчётливо понимая, что в этой чаще леса нам не остаётся ничего, кроме, как бежать куда глаза глядят.

Не самое верное решение, но единственное.

Он хватает меня за руку и мы бежим со всех ног, а сзади уже виднеется разъяренная толпа индейцев.

– Если они нас поймают, нам не жить, Мэкхья.

Оглушающий залп разносится по лесу– будит все живое. Я бегу стараясь не оглядываться, но лишь покосившись, замечаю, что мой храбрый индеец замедлился.

– Беги,– отрывисто срывается с его губ. Он падает на холодную землю, будто принося себя в жертву ради меня.

Но с меня Хватит жертв!

Я круто разворачиваюсь с твёрдым намерением не бежать, пока он не присоединится ко мне. Подойдя чуть ближе, я только тогда замечаю, что с ноги темно алым фонтаном хлещет кровь, а в руках сжимается окровавленная стрела.

Пугающая картина вызывает приступ тошноты и скудный ужин рвётся наружу. Я падаю на колени хрипло кашляю, тщетно борюсь с агрессивными выпадами желудка.

После чего, я решительно хватаю Мэкхью и из последних сил пытаюсь поднять тяжелое мужское тело:

– Вставай же!!

Он даже не пытается, с хрустом хватает меня за запястье и зло цедит через стиснутые зубы:

– Беги сказал. Они тебя не пожалеют.

Но я больше не хочу бежать, прятаться, скрываться и подвергать любимых людей опасности.

– Амо, беги,– грубо отталкивает меня.

Разъяренное племя почти в двух шагах от нас, смыкается вокруг плотным кольцом, но Мэкхья, будто не замечает этого.

Я обхватываю его лицо ладонями и шепчу многообещающее заглядывая в глаза:

– Вождь, обещал мне свободу. Я верну ему медальон и мы спасёмся. Только не умирай. Доверься мне, все будет хорошо!

Бледное лицо индейца искажает боль, на лбу появляется испарина:

– Они мать твою не пощадили, глупая девчонка, тебе свободу дадут?

Вопрос, как удар поддых оглушает своей правдивостью.

Я вскидываю голову, обезумевшие красные лица приближаются, их неразборчивым гулом наполняются опушки деревьев. Копья и стрелы угрожающе подняты над головой, словно они войной идут на стаю волков.

Как же я ненавижу это племя!

Но месть неминуемо отходит на второй план, сейчас бы элементарно выжить… нам двоим:

– Я не смогу одна… Не смей умирать, пппожалуйста,– запинаясь, одними губами прошу я.

Мэкхья лишь разочарованно опускает голову.

Внутри все дрожит, к ногам будто привязали камни, я с трудом иду вперёд.

С виду бесстрашно.

Одна.

На всю эту кровожадную толпу.

Со все сторон наступают люди в масках, точно таких, что недавно скрывали лицо Мэкхьи. Впереди шествия Точо собственной персоной, он даже не потрудился отмыть следы крови с лица.

Внезапно фокус зрения размывается, вся толпа будто спряталась за запотевшим стеклом. Я кроме него никого не вижу.

Его глаза. Они выражают ничто иное, как гнев и отчаяние. Но смотрит он сквозь меня, на Мэкхью, что наскоро пытается перевязать рану. На секунду по губам пробегается удивление. Довольный собой, он будто прозрел. Уголки рта презрительно ползут вверх.

– Снова ты, бледнолицый шошон.

Толпа ритуально завывает. Нетерпеливо топчется на месте.

« Верни дитя, чья кровь смоет проклятье».

Озноб метелью проносится по телу заставляя сжаться, как старый абрикос.

О Боже!

Мэкхья прав. Они и меня не пощадят.

Крупицы смелости разлетаются по ветру. А они, индейцы все ближе, прессуют мне воздух в легких.

Оторвав кусок штанины Мэкхья все таки умудрился перевязать ногу. Он быстро поднялся, игнорируя боль. Повязка моментально пропиталась вязкой кровью.

Индеец чуть прихрамывая воинственно идёт ко мне, всем видом давая понять, что будь возможность, придушил бы меня раньше других. Губы его бессвязно бормочут проклятья. Я чувствую, адресованы они мне.

Мне так грустно, что единственное, что я могу– это вымученно улыбнуться.

Поравнявшись, он отгораживает меня от Точо своей здоровенной фигурой.

Этот, на первый взгляд угрюмый индеец снова рискует ради меня жизнью. В эту самую секунду, по моей душе будто кто-то пробегает маленькими босыми пяточками.

Я ловко изворачиваюсь.

Прятаться за широкой спиной индейца не выход. Я нагло беру его за руку. От неожиданности он смиряет меня гневным взглядом, но встречается с моим решительным, смелым.... влюблённым.

Сердце гулко бьется, отказываясь верить, что я могу его снова потерять. Мозг лихорадочно ищет развилку, она всегда есть.

В любой ситуации, можно выиграть немного времени.

– Ну и кровищи было,– издалека слышу голос Мэкхьи.

– Не расчищал,– отрезает Точо.

Идея приходит внезапно, как лесной пожар летом.

Но, я без колебаний бросаюсь в огонь, игнорируя законы физики.

Отскакиваю в самую середину, хватаюсь за медальон и заказывая глаза не своим голосом во всеуслышание обращаюсь к Точо:

– Духи просят отвести нас к вождю.

После, я падаю больно ударяясь оземь.