Текст книги "Льдом и мечом (СИ)"

Автор книги: Egord

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Зато живые!

Эгорд с трудом вырывается из тягучего вихря мыслей о Наяде.

– Я тоже был сам не свой из-за амулета. Ночью сорвал... и как прозрел! Но поздно, чудовище уже было за дверью.

– Дался же мне этот источник энергии! – корит себя немертвая, дергается в попытках вырваться. – Нет, идея хорошая, но чтобы так наплевать на осторожность! Могла бы спокойно смыться через окно, понаблюдать из засады,вернуться с драконом... А сама разлеглась на кровати, мол, пусть заходят, всех перебью! Ррр!

– И Тиморис потерял голову из-за амулета, – поддакивает Эгорд.

– Ну... эээ... если честно, – мнется Тиморис, – амулет я потерял еще днем...

Физиономия воина отворачивается, словно вот-вот получит по зубам.

Долгая пауза, Эгорд даже слегка трезвеет, взгляд втыкается в героя-любовника, гурмана и пьяницу.

– Понятно, – вздыхает Милита, машет кистью в сторону Тимориса. – Этот по своей дурости...

– Эй, – обиженно тянет воин, – могла бы похвалить за откровенность!

Эгорда опять забирают мрачные размышления, призрачная ткань воспоминаний и страшных дорисовок фантазии липнет к зрачкам синеватой тиной. Что та тварь сделала с Наядой?.. Непослушный пугливый человечек бродит по пещерам извилин, размазывает на стенах жуткие сцены: вот девушка в окровавленном платье разорвана, части валяются по всей комнате, а вон толпа сельчан сжигает Наяду на столбе...

Тело скручивает боль.

Жилы вздуваются, Эгорд слышит свой крик и крики спутников. Из пленников вылетает нечто зыбкое и черное, как зола, потоки вещества утекают в пасти каменной гидры, каким-то образом проникают в сферу, чернота в ней оживает, словно в чан с водой вливают новые порции жидкости.

Троица приходит в себя, говорить можно, но до омерзения не хочется разлеплять искусанные губы.

– Только не это, – стонет Тиморис. – Мы как те жрецы в осадной башне...

Милита выплевывает холодную темную кровь

– Ты о чем?

– Видели такое, – тяжело дышит Эгорд, рука порывается стереть с лица пот, но упирается в стенной браслет. – Темные маги держали в заточении жрецов света, высасывали силу.

– Вот как, – говорит Милита в пустоту. – Значит, мы – дойные коровы.

Тиморис чуть не плачет.

– Будем пускать слюни, как те несчастные... За что?! Лучше бы сразу убили...

– Зато живые, – ядовито выдавливает немертвая. – Пить надо меньше! И под юбки не лезть.

– Эгорд, что делать?!

Тиморис глядит умоляюще.

Из сферы вытекают черные ленты энергии, сплетаются высокие тучи, из дыма выходят трое в просторных одеяниях такого же цвета.

У самого ряженого рогатый посох, еще более рогатый шлем, ткань вышита остроугольными символами из драгоценных ниток, на шее амулет в виде паука, выцветшие глаза – две полоски равнодушия. Двое других попроще, без узоров, посохов, рогов и прочих пышностей. Один лысый, нет даже бровей и ресниц, только натянутая на череп кожа, глазки как бусинки, но ярости в них хватит на десятерых. Другой слегка растерян, будто не знает, куда попал, волосы как охапка прогнившей соломы.

Темный Орден. Два мага и архимаг.

– Ах вы черви! – взрывается Милита, оковы трещат болтами, стена грозится не выдержать. – Дармовой силы захотели, да? Ублюдки, рожи беззубые...

– Жучары, силенок чужих захотели, своих-то нет даже на девок! – задорно поддерживает Тиморис.

Лысый таращит глаза, один на Милиту, другой на Тимориса, хотят сорваться из глазниц, накинуться как бешеные псы. Косматый в позе хозяина ситуации, подвешивает улыбку, ладони скрипуче потирают друг друга.

Архимаг точно статуя, в глазах надменный лед, спокойствие царя природы, созерцающего букашек, кажется, что смотрит сверху, хотя пленники висят выше.

– Дань вежливости, – оглашает тоном графа. – Хотим поблагодарить за силу, она сослужит нам великолепным подспорьем. Вы видите нас первый и последний раз, отныне и до смерти будете здесь. Не пытайтесь вырваться, оковы зачарованы. Прекрасный набор: повелитель льда, девушка-лич и... никто. От него толку мало, следовало убить, но это наш знак благодарности, чтобы вам двоим не было скучно.

– Эй! – обижается Тиморис. – Кого нужно убить, так это...

– Ваша сила поможет завершить великое дело. – Архимаг невозмутим. – Прощайте. Братья, не задерживайтесь долго.

Превращается в черное облако, дым впитывается сферой.

– Стойте! – кричит Эгорд, маги уже поворачиваются к сфере.

– Чего тебе?! – рычит лысый.

– Что с девушкой, которая была со мной?

– Не знаю и знать не хочу!

– А-а, эта... отшельница, – беззаботно отмахивается лохмач. – А что ей сделается? Жива, здорова, из местных лет сто никто не умирал, разве что младенцы. Деймус в наказание заставил перемыть всю посуду после пирушки. Управится за день, вернется на мельницу, все дела. Доволен?

С сердца падает скала, грудь наполняется воздухом легко, за такую весть Эгорд готов темному магу расцеловать полы сутаны, да железо мешает. Даже согласен на вечность в крепости, лишь бы знать, что с Наядой все хорошо, сидит в мельнице, слушает гул жерновов, смотрит на переливы океана и неба...

Приходит догадка, что эти трое магов не всегда были темными. Характеры не самые худшие, от нынешней Милиты яда больше. Да и Наяда говорила, что маги избавили от болезней, дали урожаи и долгие года жизни. А темные маги не умеют лечить, растить и вообще создавать. Может, бывшие жрецы света.

Лысый дергает за рукав словоохотливого коллегу.

– Хватит болтать, идем уже!

– Ну куда же вы? – протягивает Милита жалобно, с каким-то странным томным оттенком. – Побудьте немножко, прошу, нам же страдать целую вечность, в страхе, одиночестве...

Длинноволосый маг пробегает по девушке взглядом раз-другой, чешет подбородок.

– А что, можно и побыть.

– Тебе что, нечем заняться?! – накидывается лысый.

– Да ну тебя!

Косматый с улыбкой отталкивает злыдня, сандалии стучат на пути к Милите.

– Видишь, дамочке страшно, надо успокоить...

– Да, – постанывает Милита. – Успокоить, убаюкать, как ребенка... Кстати, а почему здесь ни одного ребенка? Так грустно, люблю детишек, а понянчиться не с кем...

– Эта сказка страшная, девочка, вряд ли понравится.

– Жалко детишек, – ноет Милита, – я должна знать, сердце не на месте...

Лысый хватается за череп, глаза к потолку:

– Ямор подери, наложниц ему мало!

– Ты уже знакома с Ударагом, – говорит длинноволосый, пальцы теребят краешек плаща Милиты.

Девушка медленно, но непрерывно изгибается.

– С кем?

– Существом, что пленило вас троих.

– Да, близко знакомы, – шепчет Милита. – Хватка у него будь здоров.

– А когда-то был человеком. Мы превращаем младенцев в саффлов, так они называются. Удараг – их предводитель, одно из наших лучших творений. Жаль, не все дети выживают после трансформации, но ничего не попишешь.

– Да, грустно, – хныкает Милита. – Чувствую себя в этих оковах никому не нужной, беспомощной... Если кто решит сделать со мной что-то... непотребное, даже не смогу воспротивиться...

У Тимориса глаза вытягиваются на стебельках, отвисшая челюсть качается маятником, взгляд пожирает Милиту, каку пещерного изгоя, который десять лет не видел женщин. Даже Эгорд выходит из транса, смотрит настороженно, Милита слишком уж разошлась: сумрачное тело в движении, будто затекло, ищет удобную позу, веки полуопущены, из приоткрытых губ – сладострастные вздохи...

Лысый маг закипает, лицо красное, зубы стиснуты в волчьем оскале. Пальцы впиваются лохматому в плечи, разъяренный маг отшвыривает напарника за спину, нос как клюв целится в Милиту.

– Хватит! – гавкает. – Узнала все?!

– Еще вопрос, – голоском доброй феи звенит девушка. – Сколько этих самых... эээ... саффлов уже создано?

– Три сотни! Все?!

– И они здесь?

– Да! В подземелье! Все?!

– Еще один вопрос, пожалуйста, – пиликает пленница, глазки лучатся нежным солнечным светом.

– Быстрее!

– Скажите, зачем вы делаете этих существ?

– Помочь Владыке Зараху завоевать мир! Он наградит неисчерпаемым источником силы, демонической магией!

– А еще горами еды, морями вина и ордой прекрасных демонесс, – глотает слюни лохматый.

– Заткнись! – рычит лысый.

– Еще один крохотный вопросик, умоляю, последний коротенький вопросик, – скороговоркой чирикает Милита.

– Говори, нежить!

– Где логово Зараха?

– В драконьих землях! А потом вниз!

– Это как?

– Логово Зараха – это черная бездна! Падать очень долго, не меньше суток! Там демоны, драконы и прочие создания Зараха и Темного Ордена, которые вот-вот сотрут в пыль этот слабый мирок! Теперь, наконец, все?!

– Все!

Милита пронзительно кричит. Ее окутывает фиолетовое пламя, рот растягивается как у рычащей пантеры, сверкают кривые конусы клыков. Башня содрогается, лысый заносит лапищу, с пальцев готов сорваться смертельный луч.

Крыша с грохотом проламывается, плиты осколков проносятся между людьми, из бреши выстреливают пылевые облака, врывается гибкая спрессованная колонна белых костей в лиловом пламени, Эгорд узнает дракона, верного слугу Милиты. Челюсти выбрасывают густой трескучий поток рыб-нежитей, твари обвивают лохматого мага костяным шаром, скользят, клокочут, жертва даже не успевает крикнуть, сквозь тучу бьющихся жрущих скелетиков сочатся ручейки крови с мякотью.

Сбитый с ног лысый бросается загнанной крысой к сфере, прыжок превращает в дым, маг исчезает под стеклом черного пузыря.

Стайка рыб разгрызает оковы Милиты, девушка приземляется, в руке вспыхивает лук. Немертвая молнией подскальзывает к Эгорду, лезвия на концах магического оружия свистят сиреневыми полосами, браслеты пленника падают как перезрелые яблоки. Милита пускает стрелы в оковы Тимориса, воин с руганью сваливается на камни, отмахивается от рыб.

Милита уже на драконе.

– Шустрее! – поторапливает спутников.

Тиморис карабкается по знакомым хребтовым бивням.

– Родной ты мой! Скучал без дяди Тимориса? Давай, дохлая, гони лошадку, валим!

Эгорд запрыгивает на гребень.

– Нужно забрать Наяду. Без нее не летим.

Милита перебегает к шее дракона.

– Раскомандовался! Как спасать, так Милита, а вам бы только строить преграды. Кого собрался забирать?

Тиморис стряхивает с плеч пыль.

– Кстати, Эгорд, ты говорил про какую-то девицу. Имеешь в виду ее?

– Да. Летим в селение.

– У тебя что, нашлась сводная сестра? – бросает немертвая.

Дракон разводит крылья, изрыгает вой с пучками фиолетовой маны.

– Хуже, – отвечает за Эгорда Тиморис. – Не я один полазил под юбками. Долазился, не может вылезти.

Милита качает головой.

– Вот же Ямор, не одно, так другое... Впрочем, улетать с острова пока не собираюсь. Есть кое-какие счеты.

====== ЧАСТЬ 2. Глава 15 ======

Глава 15

Взлетают. Под сломанным куполом остаются кишеть и трещать челюстями косяки мелкой прожорливой нежити.

Наяду нужно срочно забирать... Но в пути угроз не меньше, с приближением к логову Зараха они будут множиться, мирной девушке там не место. А здесь она всю жизнь, селяне и маги ее даже не тронули, если, конечно, верить словам темного мага... В любом случае, Наяду нужно срочно найти, убедиться, что в порядке...

Солнце в тучах как заяц среди волков, клочья дождевого тумана липнут к волосам, Милита круто разворачивает летуна вниз, мир падает раздавить всмятку.

Со спрутами что-то не так. Щупальца извиваются сильнее, вода вокруг опоясанных цепями тел рвется, громадные серые хлысты бьют друг по другу, словно упругие лесные ветви в час надвигающегося урагана, океан пузырится от глухого спрутьего воя...

Костяной дракон делает над островом размашистый круг, вся масса скелета выгнута как парус, скользкая воздушная тропа несет ящера под наклоном вдоль кромки острова, над живыми копьями морских чудищ.

От крепости на селение течет синяя волна. Эгорд приглядывается, губы сплетают заклинание в помощь зрению…

Волна оказывается толпой чудовищ – как то, что явилось ночью. Руки-клешни, синяя кожа блестит вязкой влагой, у ртов и за спиной – щупальца... Ноги трясут склон, будто придонный коралловый лес ожил и тамошние деревья, вырвав корни, несутся в единый путь.

Жители в панике, фигурки в белом исчезают в домах, сараях, погребах, остров утопает в криках. Эгорд пытается разглядеть силуэт в платье оттенков моря, но нигде... Может, уже спряталась?

Лавина монстров вытягивается. На острие этого клина – тот, кто минувшей ночью пленил с пугающей легкостью. Эгорд понятия не имеет, как распознал, все одинаково ужасны, но ни капли сомнений: он. Удараг!

– Бес меня обгадь! – кричит Тиморис. – Они, саффлы! Детишки наших гостеприимных приятелей. Подросли, не узнать...

Сельчанин, искавший в скальных кустах ягоды, монстров замечает поздно, бежит. Под ногу камень, спотыкается, тело кубарем, вскакивает рядом с потокомсаффлов. Бедняга судорожно отползает, в человечьем теле – обезумевший от страха зверь, под руку попадется камень, бросает наугад.

Снаряд исчезает в толпе, оттуда на миг выстреливает щупальце, ныряет обратно, а крестьянин уже с пробитой насквозь грудью, белое на красном – рубаха и озерцо крови.

Тиморис отчаянно жестикулирует.

– Перебьют всех!

– Тварями управляют маги, – говорит Милита, крыши стремительно уносятся назад, дракон парит над скалами, рядом с бывшим убежищем. – Магам незачем убивать людишек, они рожают им новых уродцев. Это охота на нас.

Тиморис вцепляется в гребень крепче.

– Мы же в воздухе! Как они нас достанут?

Дракона встряхивает, из-под брюха – взрыв лавы, скелет резко наклоняется вбок, Эгорд и Тиморис повисают на костяных дугах. Откуда-то из скал вылетает следующая порция лавы, жидкая комета летит прямо в Эгорда и Тимориса, размеров хватит поглотить обоих сразу.

Ямор, какая быстрая! Не увернуться...

Эгорд срывает вопящего Тимориса, вместе падают, лава проносится между ними и драконом. Воин-маг окружает себя и друга щитом света, шар разбивается о крутой склон, катятся как мешки с рудой, грохочут доспехами.

Воцаряется тишина, если не считать завывания прибрежных спрутов. Из тучек пыли поднимаются две головы, Тиморис кашляет, Эгорд озирается – это же место, где они высадились на остров, вон пещера...

Лысый маг возвышается на краю обрыва с видом победителя. На сухих губах растрескавшаяся улыбка, глаза в красной паутине, пальцы измазаны горящей лавой, будто глиной.

Высоко над головами кружит белый каркас дракона, хлопья лилового сияния тянутся пухлой цепью.

Милита проливает на мага дождь фиолетовых стрел. Лысый вскидывает руки к небу, полы черной сутаны отрываются лоскутами, взвиваются вверх, ленты скручивают каждую из стрел, те превращаются в черных кобр, воротники распахиваются как плащи, клыки и алые зерна глаз поворачиваются к Эгорду и Тиморису, вилки языков жадно трепещут.

Эгорд рубит летучих змей, гады вертятся вокруг, пытаются укусить с боков, ударить в спину, безоружный Тиморис прячется за спиной соратника, отбивается пинками. Режет уши смех темного мага, тот наслаждается зрелищем, скрестив на груди руки.

– Лети в селение! – кричит Эгорд Милите. – Защити людей!

Обостренное магией и битвой зрение замечает белоснежные глаза и лицо Милиты: немую задумчивость, а затем – улыбку.

Дракон исчезает за скалами.

Эгорд прорубает в воздухе петлю, жирная линия рассекает три змеиных тела. Жизни сельчан не очень-то заботят, но среди них Наяда, Милита защитит и ее, надо скорее расправиться с магом и следовать за ней.

Тиморис уклоняется от кобры, сапог вминает шею бестии в каменную землю, хруст, чешуйчатая веревка вздергивается, падает безжизненным куском мяса.

– Лежать, гусеница!

Рука Эгорда перехватывает последнюю рептилию, когда та в полете с разинутой пастью. Кулак сжимается, бьющееся тело змеи превращается в ледяную пружину, взрывается, осколки звенят по камням и доспехам.

Маг с кровожадным кличем выбрасывает руки, Эгорд хватает Тимориса, прыгает за каменную глыбу, опустевшее поле битвы пронзают два черных луча, тонут в пещере, оттуда грохот обвала.

Тиморис осторожно выглядывает, голова тут же обратно как лиса в нору, мимо проносится черный луч, откалывает от глыбы раскаленные крошки.

– Ну и что делать? Этот бритый настроен серьезно.

– Щит света не спасет. Помнишь, темный архимаг в башне сжег нескольких жрецов, хотя те были под щитами?

– Успокоил. Что дальше?

– Сделаю ледяной щит, но потребуется все внимание, не смогу драться, поэтому...

Эгорд вкладывает меч в ладонь Тимориса.

– Вперед, я прикрою.

Тиморис хлопает ресницами, тупо смотрит на нежданный подарок.

Качает головой.

– Ну ты нагле-е-ец… Благородство во плоти!

Из-за глыбы рявкает:

– Эй, черви! Выползайте, птичка хочет кушать!

– Не рассуждай, бейся, время дорого.

Эгорд выталкивает Тимориса на открытую небу и смертельным лучам площадку. Тот неловко пролетает, пытается не упасть, балансируя мечом, несется на врага как конь, панический вопль перерастает в рык.

Эгорд создает вокруг воина шар света, очень слабый, чтобы лед не растаял, намораживает на поверхности сферы толстую ледяную корку с шипами.

В руках лысого мага возникают черные сабли из той же субстанции, что лучи смерти, только гуще, переливаются жидкой грязью.

Воин и темный маг скрещивают клинки, от удара вместо искр летят серые светящиеся капли. Маг удерживает меч Тимориса саблей, другая подло заходит слева, Эгорд успевает закупорить эту часть щита ледяной шапкой, та разбивается, но и сабля отскакивает.

Маг и воин осыпают друг друга атаками и контратаками, уклоняются, блокируют, удары сливаются в полосатый смерч, всюду серые брызги. Эгорд сосредоточенно защищает Тимориса, лед на световом щите постоянно меняет форму и место, словно континенты движутся по планете, лед должен прикрывать Тимориса, но и не должен мешать ему бить, Эгорд перемещает айсберги – преградить путь черной сабле или убрать с пути меча.

Глаза разъедает пот, от дикого напряжения дрожь...

Темный маг оказывается к Эгорду спиной. Тот оставляет щит, руки сцепляются, сложенные в замок ладони вышвыривают ледяной кол.

Маг замирает, сабли растекаются по одежде черной гущей, на лице обиженное недоумение.

– Понял, что значит подлость? – говорит Эгорд.– Не хочешь драться честно – вот и получай.

Маг оседает, падает ничком, обломки ледяного копья таят, вода смешивается с угольной жижей сабель.

– Фух! – выдыхает Тиморис, меч опускается.

Воин плетется к Эгорду.

– Ну и вымотал меня этот... И где только наловчился так махаться?

Эгорд смахивает со лба пот

– На радость победы времени нет. Поспешим в селение.

Лысый вскакивает, на окровавленном рте улыбка, сквозь дыру в теле сияет кусок океана, Эгорд и Тиморис на инстинктах поворачиваются к источнику угрозы, но тут же падают, ноги скручены ожившими обрубками змей.

На ладонях мага сгущается тьма, глаза блистают безумием зверя.

Вспыхивают черные лучи.

Улетают в небо – вскинутые руки барахтаются, тело дрыгается в пузатых серых кольцах щупальца. Спрут бьет тушкой лысого по земле, череп мага надколот как орех, ручейки крови текут по башне колец. Очередной удар задевает Тимориса, отбрасывает как шелуху, остатки ледяного щита вдребезги, но спасли.

Щупальце уносится к океану, становится меньше, тело мага словно песчинка. Серый аркан с добычей загибается вниз, водная толща расступается, оттуда лезет самый большой в мире клюв, мясная тряпочка падает на язык. Клюв медленно исчезает в воде.

Спрут ворочается, пробует надорвать громыхающие цепи. Щупальца рассекают воздух, словно цветок взбесился, крутит лепестками вокруг оси.

Тиморис, прихрамывая, подходит к Эгорду, оба смотрят на извивающийся бунт гигантов.

– Месть рабов рабовладельцам, – философски изрекает Тиморис.

Эгорд вспоминает о мести. Остров совершенно выбил из памяти Витора, Эгорд забыл, что привело его сюда, какая цель снарядила в поход и требует завершения... Волнуется лишь о Наяде, а Витор появился среди мыслей только сейчас. О боги, как легко сбиться с пути, как тяжело возвращаться!

– Смотри!

Тиморис указывает поверх гор, за которыми кроется селение.

Дым...

Густые тучи удушливого сумрака вытесняют небо.

И крики... Каша криков.

Глаза Эгорда стекленеют, сердце наполняется чем-то крайне скверным. Воин-маг бросается к тропинке, Тиморис едва поспевает...

Селение охвачено огнем. Пламя жрет, чавкает, языки лязгают как армия раскаленных ножей, домики хрустят сухарями, оранжевые кнуты молотят землю, в продавленных ямах горят камни, клубится пепел.

Люди разбегаются кто куда, пламя лупит по худеньким телам, сельчане вспыхивают легко, словно обмотаны промасленной соломой, проносятся хвостатыми кометами, через пару мгновений рассыпаются костями в лозах дыма.

Над крышами– костяной дракон. Кто-то пытается вырваться из огненного кольца, на них тут же смыкаются гигантские челюсти, крылатая нежить как надзиратель вокруг арены, бросает бегущих рабов обратно ко львам.

Милита шагает по главной улице, отстреливает людей, лук мечет фиолетовые полоски в разные стороны, глаза – провалы тьмы, сияет клыкастый оскал гнева и удовольствия.

====== ЧАСТЬ 2. Глава 16 ======

Глава 16

Эгорд холодеет, будто изнутри отслаивается от собственной кожи, между ним и этой оболочкой – бесконечность пустоты. Не может быть!

Наяда!.. Где Наяда?!

– Стой! – кричит Эгорд не своим голосом. – Прекрати!

Перепрыгивает огненные барьеры, колосья пламени лижут ноги, рядом пыхтит Тиморис. Страшная картинка приближается, ходит ходуном: горящие люди и черноглазая смерть в плаще.

Отбрасывает рев, Эгорд впивается пальцами в горячую землю, обзор заполняется черепом дракона, потоки воздуха от машущих крыльев не дают подняться, жмут к склону холма. Челюсти раздвигаются, вой пронизывает плоть, можно даже видеть горбы звуковых волн. Дракон пресекает всякие попытки подняться.

Эгорд пробует ползти

– Милита! Прошу, остановись!

Немертваямелькает меж домов, люди с криками и слезами шарахаются от серого призрака, тела в рваных прожженных одеждах слепо бегут в издыхающей надежде на спасение.

Милита загоняет десятка три людей на главную улицу, зареванная толпа сжимается в комок.

По лицу Эгорда слезы.

– Милита... Сестренка...

Немертвая с силой поднимает ладонь, словно удерживает небо, пальцы загнуты как когти, пронзительный вой. Люди неестественно выгибаются, ноги не касаются тверди... Тела превращаются в черную летучую массу. Она стягивается в ладонь Милиты. Обгоревшие, застреленные и раскушенные трупы тоже превращаются в ночную мглу, туман черной силы течет через все селение в центр.

Чернота обрисовывает силуэт Милиты, впитывается в нее, рука опускается. На дороге – белая гора скелетов.

Дома догорают, сквозь огонь просвечивают обугленные бревна, языки пламени становятся ниже, открывают скальный склон...

Саффлы. Армия синекожих монстров шевелит щупальцами, существа угрюмо торчат из земли как могильные плиты, ждут, когда стена огня рухнет окончательно. Некоторые подходят ближе, ищут лазейки в шеренге жара. Человеку есть, где пройти, но саффлы, видимо, с этой стихией на ножах, защитная слизь с кожи испаряется, родичи спрутов уязвимы к обезвоживанию сильнее людей.

Дракон с неохотой оставляет Эгорда и Тимориса, летит к саффлам, завязывается бой. Груда костей пикирует, кусает, бьет хвостом, саффлы пытаются захватить щупальцами, кому-то удается обрубить клешнями пару-тройку хвостовых позвонков.

Эгорд оказывается рядом с Милитой, девушка оборачивается, лицо молодое, упругое, хоть и по-прежнему серое, в глазах звездная белизна.

– Милита, что ты... натворила...

– Говорила же, у меня кое-какие счеты, – обыденным тоном говорит немертвая. – Теперь мы с этим островком почти квиты. Ах, эта сила...

Милита разводит руки, изящно потягивается, легкий бальный круговорот.

– Так приятно, будто заново родилась. Столько смертных жило никчемными бесцельными жизнями, но я сделала им подарок. Теперь их сила послужит благому делу! Разорву Зараха на мелкие ошметки, сожру, выплюну, скомкаю – и снова порву!

– Ты зашла слишком далеко.

– Это уже перебор, подруга, – мрачно бурчит Тиморис.

– Нет, дружок, – ласково отвечает Милита, – перебор – это забиться в норы на каком-нибудь острове, когда твой мир разрушают демоны, и ждать очевидной участи, вместо того, чтобы сражаться. А еще перебор – наобещать бес знает что, опоить, убаюкать, а потом отдать среди ночи каким-то темным личностям с плохими намерениями. Не переживай, мир большой, найдешь еще кучу девок.

Земля то и дело вздрагивает, будто в недрах бьется гигантское сердце. Спруты колотят щупальцами по острову, мечутся в цепях, снежная от пены вода заливает берега.

Ноги несут Эгорда в беспорядочном направлении, пламя и слезы обжигают щеки, взгляд скользит по скелетам, пытается узнать в истлевших кусках материи радужное платье... Но все как один, каждый из черепов может принадлежать Наяде.

Рядом волочится Тиморис, бормочет женские имена, Эгорд почти не слушает: что-то про девушек, с которыми воинздесь познакомился, какой была та и эта, с какими привычками, о чем мечтала...

Эгорд находит себя в битве с саффлами. Ярость обрушивает меч на одного, обрубает клешню второму, щупальце – третьему... Тиморис оттаскивает за слабеющий огненный вал, но Эгорд вырывается, клинок пронзает еще одну синюю тварь. Дракон на сей раз в союзниках, затупленный хвост тычет прицельно в склизкие головы, кто-то попадает в капкан челюстей...

Из толпы выходит Удараг.

Саффлы, будто мысленно сговорившись, опускают клешни и спинные щупальца, зато отростки у ртов начинают гибкий танец, со всех сторон бездны пастей, вновь жуткая музыка, что сразила ночью.

Эгорд падает навзничь, страх превращает мышцы в тряпки, проносятся самые мрачные воспоминания: гибель Витора, Милиты, Камалии, Наяды...

Однажды песня уже убивала Эгорда. В юности мечтал стать бардом, лучшим из лучших. Но бард должен совершить паломничество к сиренам – пройти испытание. Эгорд не сказал Витору, но знал, что друг отплыл в погоню… Любой, кто слушает песню сирен, умирает от пронзительного чувства красоты. И если сердце к концу песни не остановится от избытка чувств, это знак – будешь великим бардом. Взволновать чужие сердца можно лишь, когда сам хранишь покой. Как сирены. Иначе поддашься своим же чарам и песню не закончишь. Рифы сирен были усеяны костями: армия незадавшихся бардов… Умирал среди гнезд, девушки зябко оборачивались в руки-крылья, с тоской пели о волшебной стране из снега и льда, взгляды то отчаянно тонули в пустоте, то поднимались к небу с надеждой, будто сирены желали вернуться в ту страну, откуда улетели тысячи лет назад. Эгорд глотал слезы счастья, сознавал ясно: это конец. Витор близко, но не успеет, да и что он сможет? Тоже захлебнется в рыданиях. Но в те минуты провалившийся бард влюбился в снег и лед навсегда...

Эгорд видит свои ноги, они ползут назад – Тиморис волочит за плечи прочь от синего хора...

Далеко в толпе торчат рога.

Архимаг...

Пламя сдает позиции, саффлы медленно, но единодушно шагают по углям. От ударов щупалец балки и столбы летят как щепки. Дракон огрызается, но отплывает к хозяйке, пока не разобрали по кусочкам.

Тиморис помогает Эгорду встать, из ушей вынимает соломенные затычки.

Милита с веселой надменностью созерцает наступление синей лавины.

– Как интересно...

Пасть немертвой рождает долгий крик.Руки вытягиваются вверх, словно что-то медленно поднимают.

Столь же неторопливо поднимаются скелеты, кости окутаны лиловым сиянием. Новоявленная нежить сгребает в охапку обожженные вилы, косы, топоры, тесаки, ножи, серпы, кузнечные молоты...

– В атаку! – шипит Милита.

Бывшие крестьяне скрипят суставами, бредут мимо довольной повелительницы и потрясенных воинов, навстречу саффлам. Дрожь от ударов береговых спрутов как боевой барабан.

– Они же вместе с нами... за одним столом... – лепечет Тиморис.

– Милита, останови это! – требует Эгорд.

– Вообще-то спасаю ваши шкуры, – замечает немертвая. – Саффлы здесь по наши души, между прочим.

– Справимся сами!

– Ну да, конечно.

Немертвая делает знак дракону, тот садится рядом.

– Ладно, пока ребята заняты, пора испить настоящей силы! Для битвы с Зарахом этой горстки смертных маловато...

Милита прыжком оказывается на шее дракона. Делает приглашающий жест.

– Чего медлите? Лезьте!

Эгорд и Тиморис не двигаются. Немертвую отталкивают два холодных взгляда.

Милита опускает руки. Глаза наполняются сумрачной мглой.

– Вот как... Что ж, Эгорд, видно, я в тебе ошиблась. Витор значит для тебя гораздо меньше, чем я думала. Быстро же ты выдохся... Прощай, «старший братец».

Дракон взлетает, крылья взбивают облако пепла, силуэт проносится над головами саффлов. Небо колют черные лучи архимага, но Милита выписывает головокружительные зигзаги, дракон летит к крепости, ныряет в пролом башни.

Эгорд хочет упасть и не шевелиться. Сколько погибло из-за мести, так устал... Забыться, спрятаться от всех в мельнице Наяды, изо дня в день наблюдать спокойные красивые рассветы и закаты, чтоб никто не тревожил...

За плечи трясут.

– Эгорд, очнись! – орет на ухо Тиморис. – Надо делать хоть что-то! Страдать будем после!

Не будет покоя, даже если забраться в пещеру на окраине мира, с горячими источниками, волшебными садами... Замучают кошмары, поседеет раньше времени. Память и сожаления не отпустят, будут медленно и болезненно высасывать силу, как темные маги. Отступить можно было в начале – но не сейчас, когда пройдена половина и столько жизней брошено на кровавый алтарь.

Это не должно быть напрасным.

Да и не будет никаких волшебных пещер с садами, Зарах уничтожит все.

В голове Наяда, морское платье, легкие волосы, глаза, в которых так свободно плавать... Месть подарила и забрала.

В лицо удар кулака, но Эгорд удерживается на ногах.

Тиморис выпрямляет жертву, отряхивает от пепла.

– Извини, дружище, но ты больше ни на что не реагировал. Нужно выбираться!

– Портал...

– Что?

– Маги собирались отдатьсаффловЗараху, такую армию нужно как-то перебрасывать... В крепости должен быть портал.

– Хочется верить. Не горю желанием плыть через океан и рыскать по драконьим землям... Перенесемся прямо к этому Заразу, Ямор его дери! Только...

Нежить дерется бешено, но атаки хаотичные. Вилы, косы и прочий металл кружатся в костяных руках, битва похожа на массовую агонию, отброшенные скелеты вновь швыряют себя в лес щупалец, разломанные продолжают «жить» – ноги топчут, черепа катятся и вгрызаются в синюю кожу, хребты ползут змеями, пробуют сбивать, душить...

Но саффлытеснят числом, удары осознанные и точные, плотная синяя стена движется едино, щупальцам ничего не стоит скрутить скелет, разорвать. Кроме того, на спинах, меж вееров и шипов, и в складках на ногах живут мелкие твари: крабы, зубастые рыбы, мурены, морские ежи и другие, но – боевые формы. Умеющие плавать по воздуху, с мощными клешнями, жгутами, иглами... С жаждой убивать тех, кто смеет нападать на больших братьев.

– ...как продраться через такую ораву? – завершает фразу Тиморис. – Подождем, пока друг друга перебьют?