Текст книги "Льдом и мечом (СИ)"

Автор книги: Egord

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Эгорд мысленно благословляет время, когда изучал световые щиты, потратил на это несколько лет и хвала богам!

Сиреневая комета замедляется невообразимо резко, от такого перепада скоростей Милиту должно расплющить…

Комета зависает меж разломов.

Уменьшается, гаснет.

Милита женственной походкой плывет к Эгорду, отпихиваетТиморисас пути, ногой под дых поднимает воина-мага, тот кашляет, разгибается.

Немертвая вынимает лук.

– Чего развалились как на рыбалке?

– Вот с-су...

Тиморис косится на скрипящее в кулаке Милиты оружие.

– Существо...

В голову Эгорда послание:

«Мы убили часть архимагов. Держитесь, скоро придем на помощь. Темный Орден создал не только саффлов. Пленный маг рассказал, что мы лишь крохотная часть. Для захвата мира созданы самые разные полудемоны, почти все здесь, в нижних уровнях цитадели, их воля подчинена архимагам… Опять атакуют! Эгорд, держ...»

Тиморис пришибленно смотрит по сторонам.

– Где мы?

Троица идет от центра к краю.

Взгляды приковывают ворота размером с крепость Клессы. Скалоподобные плиты, что служат створами, кверху заостряются, похожи на скорпионье жало.

Стены приближаются очень медленно, ноги молят пощадить.

Окружность дна забита толпами людей и демонов, картины устрашают, Эгорд бледный как смерть, челюсть Тимориса не может подняться с груди.

Краснокожие рогатые твари с рычанием, визгом и хохотом пытают голых людей, вид которых напоминает объедки. Набитые кричащими рабами орудия пыток теснятся группами, каждую площадку окружают демоны, одни садисты выходят из арен отдышаться, сменщики с наслаждением вливаются в действо.

На других площадках – совсем иначе. Люди улыбаются, смеются, их купают в роскоши и удовольствиях. Бьют винные фонтаны, столы выгибаются от тяжести яств, счастливые мужчины томятся на богатых ложах, о них со стонами трутся обнаженные тела демонесс, сверкают горы золотых монет, драгоценных украшений.

Между площадками высоко парят архимаги, рога медленно поворачиваются, огненные взоры следят.

Стены увешаны жрецами света в закопченных белых одеждах, кисти и головы иногда шевелятся... Вспоминается Камалия: оковы, беспомощная женщина на грани безумия, взгляд молит о свободе или смерти...

Здесь так же. Но жрецов тысячи. До каменного неба.

– Что, во имя всего, тут творится? – разлепляет губы Тиморис.

– Здесь делают демонов, – отвечает Милита. – Не всех, лишь самых сильных.

– Огромных?

– Не обязательно. Внешне почти не отличить от рядовых.

– Какие-то особые отряды?

– Нет, растворяются в общей толпе, почти не заметить, пустышек гораздо больше.

– Что значит «пустышек»? И как отличить сильных?

– Эгорд, уйми этого попугая! А не то уйму я.

– Ну, помнишь, как пробивались к башне и через подземелья? – обращается Эгорд к растерянномуТиморису. – Рубили тварей горстями, но некоторые чуть не зарубали нас. Редко, но бывало: один напористый прорвется сквозь щит, второй черканет когтями по лицу, третий отбросит, свалит с ног... И так далее. Будь уверен, почти все эти настырные...

– ...появились тут, – заканчивает Тиморис.

– Гений, – фыркаетМилита.

На троицу не обращают внимания. Даже обидно, вроде как не принимают всерьез, Эгорд ощущает себя призраком...

Жрецы на стенах выворачиваются в хоре стонов. Из белых тканей вылетают веревки черной пыли. Энергия течет вдоль стен, ускользает в посохи архимагов-надзирателей, в коридоры по периметру дна, а иногда – в щели гигантских ворот.

– Надо освободить жрецов, – шепчет Эгорд.

– Ага, через эту армию! – издевательски поддакивает Тиморис, голос дрожит. – Скажи спасибо, что не трогают... Кстати, почему?

Но шутки не помогают. Глаза вовлечены в подавляющую воронку пыток. Людей жарят на раскаленных стальных плитах, варят в котлах с жиром, пленники захлебываются криками.

– Да что же это...

Тиморис в слезах, смотрит, как терзают женщин.

Бедняг и бедняжек засыпают пауками и змеями, рубят пальцы ируки. Демоны раскрывают челюсти в крикливом экстазе, хлопают овациями крылья.

Тиморис выхватывает косу, потное лицо горит бешенством.

– Эгорд!

– Терпи.

Воин-маг изо всех сил сохраняет холодный тон, рука преграждает путь.

– Все равно одни не справимся.Удараг близко, дождемся...

Архимаги высматривают самых затравленных, сходящих с ума от боли и страха. Рога посоха указывают на очередного избранника, демоны хватают грязного от крови и дерьма бородача, швыряют перед входом в круг удовольствий.

Выбирают самого упертого, который кричит меньше всех, стискивает зубы, а в глазах еще сверкает дух. Бросают к ногам бородача.

Демон вкладывает в пальцы насмерть перепуганного, искалеченного человека нож.

– Убей его! – хрипит архимаг свыше, посох тычет в храбреца. – Один удар, и мука превратится в блаженство.

Из круга летят смешки и вздохи демонесс, мелькают изящные хвосты, рожки, пышные волосы и соски, воздух прорывают стоны сладострастия.

Бородач вонзает нож, проворачивает, плоть хрустит как арбуз. В глазах умирающего навеки застывает непокорность.

– Превосходно, – смакует архимаг каждый слог.

Бородач ползает на карачках, тонкая шея крутит голову, в глазищах дрожат умоляющие блики.

Демоны, которые только что рвали его на куски и презрительно заплевывали, растягивают черные губы в страшных улыбках, отвешивают поклоны, когти приглашающе указывают на вход меж россыпей золота.

Архимаг пускает в убийцу лозы черной энергии, магический пепел впитывается в мясо, раны исчезают, конечности отрастают, кожа сияет как после купания.

Бородачлыбится быстро вылезающими из кровавых десен зубами, текут жадные слюни, костлявые ручонки тянутся на сладкие звуки, блеск рубинов, гейзеры вина.

– Ждем Ударага, – терпеливо повторяет Эгорд, хотя лед так и просит заморозить толпу краснокожихмразей.

Убийцу облепляют стройные гибкие тела, со всех сторон греют тяжелые упругие груди, пьянят душистые поцелуи, влажные острые язычки водят по губам, демонессы призывно постанывают, смеются, на прекрасных личиках понятное всем и каждому желание, огненные глаза распаляют страсть.

Тупеющего от радости бородача ведут мимо золотых холмов к алым шелковым одеялам, подушкам, простыням, рядом сатиры-музыканты – дергают струны, стучат в барабаны, выдувают мелодии, подносы заставлены едой, разливается запах специй, демонесса плещется в фонтане вина, позволяет себя облизать.

– Зачем все это? – отчаянно шелестит Тиморис, обнимает косу как последнюю надежду на справедливость.

– Переплавляют души, – говорит Эгорд как можно тверже. – Чтобы пустышка стала настоящим демоном, в нее надо вселить черную душу. Здесь как раз и делают из человеческих – демонические.

– ОтродьяЗараха! – цедит Милита, между клинками лука вспыхивает фиолетовый луч тетивы.

Эгорд пригвождает строгим взглядом.

– Милита!

– Из-за этих ублюдков рухнуло все... Продажные слабаки! Позволили Зараху добраться до Витора! А эти... рогатые красные рожи, мнят себя богами... Они ведь были такими же трусливыми червями, гадили от страха, убивали ради своей шкуры... Рррра!

– Милита, не делай глупостей, – пытается образумить Эгорд. – Ни я, ни Тиморис не скажем наверняка, что выдержим, если нас так же. И твое прежнее тело тоже... Дождемся Ударага.

Архимаг тычет посохом в другого гостя обители наслаждений, лысого толстяка, тот нежится в объятиях демонесс около часа, на мордеидиотская улыбка: давно забыл, где находится, что кругом плотоядные твари и темные маги...

Демонессы на знак архимага кивают, руки, только что ласкавшие как бархат, вонзаются когтями, толстяк визжит резаной свиньей, демонессы с гневным шипением вышвыривают гору жира за пределы круга.

Лысый с бульканьем падает в песок, хнычет, ползет на брюхе, из вспоротых жировых складок течет желтое. Поднимает глазенки на архимага, скулит, давится слезами, по ногам течет горячий ручей. На обвисшем тесте лица мнется мольба на грани самоуничижения, видно, что готов изваляться в любом дерьме, убить тысячу, только дайте еще пожить...

Архимаг бесстрастно вынимает из-за пазухи прозрачный, как вода, шарик. Лысый выгибается в сторону сферки, глаза надуваются, будто их душат за стебельки.

Из толстяка натужно вылетает копия его самого – из черной пыли. Шар засасывает потустороннюю сущность, наливается тьмой. К архимагу на крыльях подлетает странное существо, плоское как противень, на нем пульсирует шапка – что-то вроде грибницы, со множеством ячеек, внутри – такие же шарики тьмы. Архимаг кладет в свободную ячейку, «противень» летит собирать урожай дальше.

Толстяк падает, с трудом поднимается на колени, его шатает. Теперь это пустая скорлупа: глаза из стекла, тупая улыбочка, подбородок в слюне.

Между площадками с громом проезжает повозка, ее тянет за цепи огромный демон-жук. На колесах – конструкция из клепаных стальных пластин, сквозь щели сочится кровь, из труб валит пар, внутри грохочет, лязгает, скрежещет.

Крышка распахивается, вслед за облаком пара бешено мелькают верхушки топоров, пил, сверл, все густо окровавлено. Демон забрасывает толстяка в люк, крышка захлопывается, вопли мгновенно тонут в жидких звуках, будто толпа пляшет в болоте.

Тиморис еле живой, держится за Эгорда.

– А это зачем?

– Мясо перемалывают, лепят тела демонов, – деревянным голосом отвечает опора.

Становится легче, тошнота отступает. Ну да, люди, демоны, мясо... Ничего выдающегося. Эгорд сам рвет сочную траву на отвары и магические зелья. Вполне ужасно, если задуматься, но это же не мешает заниматься алхимией.

В следующий миг понимает причину внезапного покоя.

«Удараг, все обошлось?»

«Да, выбили передышку. Много саффлов погибло, но присоединились другие полудемоны, вышедшие из-под контроля убитых архимагов. Мы рядом, ниже драконьих гнезд. Продержитесь еще чуть-чуть».

Поперек лука загорается стрела.

– Милита, прошу... – говорит Эгорд без особой надежды.

Глаза мстительницы чернеют.

Людишкиистово закалывают братьев по мукам, которые из последних сил хранят волю. Трусов и предателей лечат стадами, они прут в изобилие как бараны, блеют, рожи довольные, пятки с хрустом топчут мертвые лица несдавшихся, сверкают на бегу к плотским радостям.

Но крепких духом мало, на растерзание падшим все больше отдают таких же падших. Доходит до абсурда: пока будущий убийца внимает словам архимага, жертва отбирает нож и вонзает с торжествующей гримасой. А через минуту хитрец пьет вино в нежных лапках красавиц.

Тиморис перехватывает косу поудобнее.

– Знаешь, дружище... Тут я на стороне нашей дохлойподружки.

– Тиморис, Милита! Мы не спасем никого, если нас убьют!

В горло демона вонзается стрела.

Лук воспламеняется, на нем рождается веер стрел, через миг толпу демонов отбрасывает. Монстры падают с фиолетовой полосой сквозь тело, пара мгновений – и площадка пуста, лиловые колосья торчат как из демонов, так и из пленников.

– Там же были хорошие! – возмущается Тиморис.

Милита заряжает лук.

– Плевать! Не надо было попадать в плен... Ну где ты, Зарах?! Гляди, давлю твоих букашек горстями!

Милита пускает стрелу в спину архимага.

Тот в развороте отбивает посохом как щепку.

– Убить, – бурчит небрежно.

====== ЧАСТЬ 3. Глава 22 ======

Глава 22

Земля вздрагивает, на троицу движется красное цунами со всех площадок, со всего дна.

– Назад! – кричит Эгорд.

Милита продолжает сыпать стрелы, фиолетовые линии брызжут во все стороны, можно разглядеть подпрыгивающих в предсмертной агонии демонов, но волна меньше не становится.

Тиморис в кои-то веки жаждет битвы, но даже его ярость уступает очевидному – их сметут как пыль. У Старга сильных демонов было один на сотню, а тут – все поголовно.

– Бежим! – кричит воин-маг.

Троица несется к центру. Бесполезно, кольцо демонов и так сомкнется, но лучшего плана нет.

Догоняют крылатые демоны, Милита дырявит визгунам черепа, тех, кому удается подлететь вплотную, рубит клинками пополам. Тиморис тоже вовсю утоляет боевой голод, коса выписывает вихри.

Эгорд глотает зелье, сил чудовищно не хватает, старается не расходовать лед зря, десяток-другой – хоть тысяча! – убитых демонов погоду не сделают, их в сотни раз больше. Лучше приберечь для щитов, самое разумное – тянуть время до прибытия Ударага.

Добираются до звезды разломов, что осталась после падения. Бежать дальше смысла нет.

Что делать? Думай, Эгорд, думай...

– Милита, ну что ты за нежить, если без терпения!

Немертвая кружит, плащ хлопает, стрелы разлетаются как из дальнобойной баллисты.

– Я не собираюсь глазеть на эту мерзость! Мне нужен Зарах, сейчас!

Тиморис хрипит, пытается отдышаться.

– Кажись, до вашего Завтрака не доживем. Прости, забыл, что ты уже сдохла... Утешь, как там, в загробном мире? Чую, осталось недолго...

Эгорд хлопает себя по лбу.

– Что, решил забить себядо смерти, пока не забили эти?

Тиморис тычет косой наугад, без разницы, все равно попадает, демоны прут отовсюду.

– Милита, до какой стены ближе?! – кричит Эгорд.

Нежить озирается без пререканий, чувствует близость спасительной идеи, белоснежные глаза застывают на стене против гигантских ворот.

– Там!

Эгорд срывается в указанном направлении.

– Жрецы! Надо освободить!

Милита окутывает ступни лиловыми подушками, скользит как по льду.

Эгорд сплетает первые контуры щита, но замечает страшное: в бой вступают архимаги! Видно, решили, что слуги исполняют приказ очень уж долго и шумно. Против черных лучей световые щиты бесполезны, Эгорд уже видит на посохах мерцание тьмы.

Вскидывает руки, вокруг мчащейся троицы смыкается арочный туннель толстого льда. Бегут в тесной синеватой прохладе, позади грохот: демоны и лучи смерти разбивают новорожденную постройку.

Воин-маг спешно намораживает продолжение туннеля, ледяные камни бьют по спине больно, но взвыть и даже скривиться некогда, стены мгновенно обрастают трещинами, успевают сбежать за миг до обрушения.

Силы на исходе...

Демоны забираются в коридор спереди.

Тело обнимает фиолетовое пламя, живительный холод, Эгорда подбрасывает приток энергии.

– Спасибо!

Милита отбивает градины.

– Шевелись!

Эгорд заставляет передние стены стиснуться, демонов-лазутчиков – всмятку, теперь туннель растет клином, распарывает толпу, стены раздвигаются, пропускают создателя.

В проеме заметен край белой одежды.

Стена с пленными жрецами!

Выныривают из туннеля, Эгорд с ревом наращивает высокую ледяную волну, загнутую к беглецам и стене, этот купол принимает удары.

– Рубите оковы! – кричит Эгорд.

Подпитка ледяного щита – тот еще мазохизм, энергия покидает воина-мага как вино лопнувший бурдюк.

Десяток тварей обходят и перелетают щит, Тиморис берет их на себя. Милита шустрым призраком к стене, вскоре жрец с обрубками оков падает, немертвая освобождает другого.

Первый жрец встает, в глазах – недобрый блеск...

Эгорд соображает, что к чему, но успевает лишь закрыться слабой прослойкой света, белый луч откидывает к ледяной стене. Такой же летит в Милиту, та вовремя пускает точную стрелу, часть луча поглощена, но всклокоченные остатки сбивают ошеломляюще, Милиту раз пять переворачивает в воздухе.

Сбоку прыгает вопящий Тиморис, коса в замахе.

Жрец выставляет к нему ладонь, воина отпихивает кусок светового щита.

Больше страха смерти съедает обида.

– За что?! – кричит Эгорд.

Жрец держит на прицеле.

– Демоны все равно победят...

В пальцах крутятся диски света, готовы распилить поверженных освободителей.

Зачем помогать тем, кто мучает, хочет спросить Эгорд, но ответ и без того мерцает в тусклых зрачках предателя: надеется на милость и привилегии, чтобы тоже купаться в вине, обнимать красавиц...

– Белая гадюка! – рычит Милита.

Тиморис поднимается.

– Ты же клялся служить свету!

– Лучше быть живым темным магом, чем мертвым светлым, – судорожно дышит перебежчик.

Свет в руках жреца превращается в комок тьмы, оттуда вытягиваются три отростка, готовые броситься на спасителей черными лучами.

Вспышка – и жрец оседает пеплом.

Второй жрец, могучий седой старец, наконец избавился от недорубленных браслетов, сухая ручища вытянута в сторону пепельной тучки.

– Прости, брат, – тяжко выдыхает жрец. – Возмездие найдет сломивших твою волю!

Тиморис помогает Эгорду встать, Милита вскакивает, подбирает лук.

Воин-маг наваливается на стену льда, по плечу вытекает энергия, отстраивает выпавшие куски, Милита, Тиморис и старец удерживают несущихся в обход демонов. Вся надежда на спутников, сил кое-как хватает восстанавливать лед, Эгорд не может даже сбросить вцепившегося в спину летуна.

Настырного монстра дружно пронзают коса, стрела и луч.

Тиморис выбывает из обороны, суетится над убитыми, мечется от одного к другому.

– Эй, чего там роешься, червь?!За тебя должны отдуваться, паразит?!

Милита насыщает стрелы тройной порцией огня, каждая игла фиолета прошивает по нескольку тварей.

– Не мешай, нас спасаю! – отмахивается воин.

Эгорд почти пустой, лед не растет, тонкие ниточки сил едва успевают связывать самые узкие трещины. Рядом падают и разбиваются здоровенные белые куски.

– Помогите...

– Выпустите, мы поможем...

– Убейте меня!..

Прикованные жрецы с трудом ворочают языками, слова вперемешку с нытьем и мычанием, лица в крошках – многолетняя соль слез...

В самом деле помогут? Эгорд косится на кучку пепла от жреца-предателя. Спутники тоже в сомнениях, не торопятся выпускать.

«Если меня убьют, – говорил Витор, – не вздумай мстить. Жаль, я не предвидел, не таскал бы по заварушкам, но ты творец – вон какую красоту делаешь из обычного льда, – а вашему брату оружие противопоказано».

«Почему?»

«Из обиженных творцов выходят грандиозные разрушители. И сбрей, наконец, челку и усики, они тебе не идут».

«Ладно».

– Эгорд! – окрикивает Тиморис, приглашающий жест, на двух десятках трупов вырезана руна. – Приятного аппетита!

Эгорд тянет руку к пище, другая по-прежнему подпирает грохочущий купол. Через какое-то время вместо тел – рассыпавшиеся в мел кости, ледяной форт опять вытягивается, бреши и сколы зарастают, воин-маг свеж как выспавшийся бог, ощущает второе – или уже сотое? – рождение.

– Благодарю!

Тимориса окружают, коса ныряет из одной туши в другую, а первая ещеживая, царапается, портит доспех.

– Мы как тараканы в углу! Бегаем быстро, но против веника и сандалий – дело дрянь!

– Надо освободить братьев! – срывается на хрип жрец.

– Не смей! – кричит Милита.

Враги резко наглеют, даже с новообретенной силой Эгорду тяжко. К нападающим примыкают ездовые жуки-великаны и демонессы. Обрушивается знакомый с острова черный дождь: архимагам, наверное, жутко надоело ждать.Копья тьмы ломают хрупкое стекло холода на горошины, щит урезается как тростинка перед оттачивающим приемы мастером фехтования: ниже, ниже, еще ниже...

Уже не до демонов, укрыться бы от града обломков, стихия вот-вот похоронит заживо.

– Надо смываться! – орет кто-то.

Эгорд окружает себя солнечной сферой

– Пригнитесь! Закройте глаза!

Из губ выпархивает слово, шар взрывается, залп белых линий пронзает все вокруг. Лед превращается в горячий туман, дышать нечем.

– За мной!

Эгорд бежит впереди, за ним, пригнувшись, остальные.

Из пара возникают сбитые с толку демоны, глаза некоторых сожжены, твари бьют наугад. Их так много, что беглецам приходится запрыгнуть вверх и мчаться по спинам и плечам, живой красный ковер ходит ходуном как болотный мох...

Толпа редеет, беглецы прыгают на землю, но от этого не легче.

Демонов – как термитов. Если бы каждый был ростком пшеницы, Старг кормился бы хлебом год.

Черный луч испепеляет жреца.

Был – и нет.

На троицу смотрит сотня парящих архимагов, Эгорд угнетенно обозревает ряд качающихся рогатых шлемов, сгустки тьмы набухают, чтобы скрестить лучи на докучливых гостях.

Тиморис опускает косу.

– Вот и все.

Демоны и архимаги замирают, шеи выкручивают головы к воротам.

Скалоподобные створы ползут, вспахивают каменную твердь в щебень, плиты размыкают толщу, словно открывается громадная книга...Между «страницами» полоса мрака дышит чем-то едким, так и хочется зажать нос, кромешная тьма расширяется, воздух приходит в движение, засасывается пустотой. Ветер и дрожь валят часть демонов, Тиморис держится за Эгорда, на смену жаре – холод, глаза Милиты выцветают такой же чернотой, немертвая шипит как василиск.

Плиты останавливаются, у их подножий дымится пыль.

Долгая немая тишина...

Скользкое шипение.

– Не трогать людишек!

Земля опять трясется – тяжелой дробью, как под молотами, от удара к удару сильнее.

Из тьмы лезет скорпион величиной с дракона. В бурых острых пластинах, они шевелятся как жабры, между ними вылетают струйки зеленых испарений. Хвост длиннее тела в разы, извивается в сложном танце, свистит как металлическая лента. Три пары мощных лап сминают пласт минералов в мозаику из тысяч кусочков. Четвертая пара – передняя – пронзает камень как бумагу, похожа на драконьи крылья без перепонок, насадки блестят лезвиями.

– Они мои-и-и! – шипит скорпион.

Морда без глаз, носа и ушей. Пасть всегда открыта, развернута на сто восемьдесят. Зубы как арсенал сабель. А между ними – сеть зеленых языков, несколько толстых как канаты, от каждого ветвятся еще несколько, размерами чуть меньше, а от этих еще, и так поцепочке... Ядовитый корень плавает в воздухе как роща водорослей, колонии длинных нитей неустанно колышутся, гипнотизируют на пару с хвостом...

Зарах!

====== ЧАСТЬ 3. Глава 23 ======

Глава 23

– Все проч-ч-чь! – шипит демон.

Каша слуг торопливо растекается по стенам, архимаги гасят в ладонях тьму, с поклонами отлетают.

Троица посреди каменной пустыни, от Зараха отделяет лишь венец трещин – след эпического падения.

Наконец-то!

Прежние страдания, страхи, бури, – исчезают, уступают легкости. Эгорд лишь сейчас осознает, как много пройдено, вспоминает, зачем вообще сюда явился, зачем убил на пути стольких врагов и обманул не одну смерть. Захлестывает стыд – как мог забыть! – и какое-то безумное счастье.

Витор! Сестренка Милита, Камалия, Наяда... Вы будете отмщены!

Эгорд не увидит неба, архимаги все равно сожгут.

Но неважно.

Главное – убить Зараха! Нанести смертельный удар, услышать его мольбы, вырезать на безглазой морде глаза, чтобы в них заглянуть...

Зарах точит друг о друга насадки недокрыльев, облизывает – словно обвязывает нитками, на клинках остаются зеленые мазки яда.

– Это и есть ваш Зарах? – спрашивает Тиморис.

– Не наш, – дрожат губы Милиты. – Мой! Только мой!

– Тиморис, не вмешивайся, – говорит Эгорд, не отрывая взгляд от зелени языков.

– Размечтался, – бурчит Тиморис. – Столько перлись к этому чучелу, а теперь стой в сторонке? Вы ж без меня пропадете!

– Подстраховывай, – осаждает Эгорд, – но в бой не лезь. Пожалуйста.

– ...Ладно.

Зарах взмывает ввысь как кузнечик, все трое отпрыгивают кто куда, скорпионье тело падает, брюшные шипы крошат породу на мелкие ромбики.

– Я вас помню-ю-ю, – шипит Зарах, эхо течет в уши одуряющим ядом.

Жало бросается на отползающего Тимориса. Эгорд выкрикивает, пальцы рассекают воздух снизу вверх, из земли вылезают пять ледяных сталагмитов разной длины, бьют по пластинам хвоста. Глухой звон, хвост отскакивает, Тиморис брезгливо оттирает попавшую на сапог каплю зеленой отравы.

Зарах поворачивается к Эгорду.

– Ты-ы-ы...

Челюститвари щелкают, от каждого удара дикая головная боль. Эгорд держится за висок, остужает снежной пленкой...

– Помниш-ш-шь, как умирал твой дружок-к-к?

Голос Зараха всегда меняется, то бас, то писк, перепады интонаций издеваются, дразнят, пугают, провоцируют.

– А ты смотрел как дурачок-к-к, с открытым ртом, как я жую его хрустящие сочные ножк-к-ки, и не пытался помоч-ч-чь...

– Ах ты...

Эгорда трясет, жилы как раскаленная проволока, ледяные колючки на руках испаряются.

Языки начинают приковывающий внимание танец, гифы захлестываются в сложные узоры, Эгорд узнает в зеленом ажуре лицо Витора... Брови, скулы, линии носа и подбородка, – невероятное сходство!

– Эгорд, почему ты меня не спас? – стонут плетеные губы голосом Витора, глаза жалобно округляются. – Ты же мой друг, я столько для тебя сделал, столько раз вырывал у смерти!

Воин-маг беспомощно опускает меч, ноги ватные.

– Я... не...

Моргает, дыхание шелестит.

– Витор, прости! Я не...

– Струсил!

– Нет, Витор, нет!

Эгорда несет в пасть Зараха, не видит ничего, кроме обиженного лица друга.

«Знаешь, Эгорд, – шептал Витор, – я лишь жалею, что мы с Милитой не успели завести мальчика... или девочку... Странно, да? Пережил столько приключений, а перед смертью мечтаю о простом… Глупо как-то вышло… Ты восхищался мной, подражал, а ведь я, красивый могучий герой, за всю жизнь так ничего и не создал – только бродил по свету, развлекался и размахивал мечом налево-направо...»

«Ты сделал меня и Милиту сильными!»

«Да... это единственное, чем горжусь... – Смех сквозь кашель. – Но так и не отучил тебя бояться скорпионов, чудо ты в перьях...»

«Витор, не уходи!»

«Моя вина... Думал, мелочь, а вышло...»

С ног сбивает Тиморис, оба отлетают, опустевшее место пронзает хвост.

Тиморис бьет Эгорда по щекам, поднимает.

– Не слушай его!

Эгорд трясет головой.

– Ты ведь тоже была т-т-там?

Языки смотрят уже на Милиту.

– Видела, как-к-к убиваю твоего любимог-г-г-о...

Милита как факел, верхней части лица не видно из-за слепящего сияния глаз, зубы крупнеют, капает слюна, ногти разрастаются до когтей.

– Разорву, тварь!

– А что не разорвала тогда? – гнусно говорит Зарах. – Ах, ты же была слабенькая девочка, испугалась, что и тебя так же, на мясо...

Милита рычит, лук искрится, копит страшную силу.

– Ведь клялась, что любишь! – имитирует демон голос Витора. – Но страх сильнее любви? Так испугалась, что продала душу за то, чтобы никогда не испытывать боль! И вот... ты нежить. И как, нравится? Не больно, не страшно, зато можно пугать и мучить ничтожных смертных. Уже вошла во вкус...

– Заткнись!!!

Милита рвет тетиву, лук выплевывает череду колец во главе с клыкастой пастью. Здоровенная змея лилово-белой энергии спружинивается, петля летит задушить, вонзить клыки.

Зарах смыкает хвост в круг, полость круга заливает гудящая черная воронка, демон прыгает в живой мрак, хвост разматывается, ускользает во тьму вслед за хозяином, портал исчезает...

…появляется далеко за спиной Милиты. Зарах вылетает, торжествующе кружит, будто играющий с хвостом пес.

Тварь бесконечно телепортируется с места на место, раз – далеко у стены, два – перед носом, бьет запечатанным в сталь недокрылом, три – рядом с Милитой, пытается откусить голову, четыре... Солнечный щит успевает спасти Эгорда столько же, сколько за все путешествие, Милиту лапы Зараха пронзают уже который раз, ядовитые пары из-под пластин окутывают как науськанные, но раны Милиты зарастают черной пылью, а дышать ей все равно чем. Магические змеи немертвой гоняются за демоном по всей арене, но тот рвет на мерцающие хлопья, ныряет в порталы. Лед и лук слишком медлительные, Зарах либо отбивает, либо исчезает... Эгорду начинает казаться, что неуязвимый монстр тянет время, забавляется, мог бы расправиться сразу...

Дно завалено энергетическим «снегом» – останки змей – и осколками льда.

Эгорд и Милита прячутся за ледяным обелиском.

Воин-маг осушает третью бутылочку противоядия, помутнение и тошнота отступают.

– Вот же слепень!

Милита заглядывает за угол, тут же назад, край ледяного убежища выбивается ударом хвоста.

– Убью эту мокрицу!

– Куда подевалис-с-сь мои шаловливые детк-к-ки? Опять, бесстыдник-к-ки, спрятались, играют-т-т в папу с мамой. Ух-х, всыпать бы плетк-к-кой да за волос-с-сы!

Эгорд пытается отдышаться, Милита с суровым лицом заряжает лук.

Из-под обломков льда выкапывается голова Тимориса.

– А ты что здесь забыл? – спрашивает Эгорд.

– Ребята, этот урод часто прыгает в одно место...

Тиморис по-заячьи стреляет глазами, нет ли рядом этого самого урода.

– Нет, не туда, куда подумали, хотя там ему как раз место и вход похожий. Я про центр, где трещины.

– Не так уж часто, – цедит Милита.

– И все же попробовать надо, – решительно говорит Эгорд. – Один из нас вынудит Зараха переместиться, другой будет ждать у выхода. Зарах выпрыгнет прямо на смерть.

– Убивать буду я! – рычит немертвая.

Обелиск разбивается, все врассыпную, над головами свистит хвост.

Сражение продолжается, руки Эгорда изрыгают ледяные потоки, меч бесполезной железякой болтается в ножнах: с Зарахом в ближнем бою – шансов нет.

На захватчика мира набрасываются пять змей, между сегментами хвоста открывается черный портал, Зарах прыгает.

Эгорд осознает, где сейчас появится непобедимый враг, взгляд устремляется к центру дна, над трещинами уже разбухает черная звезда...

В ту сторону летит мощный ледяной клинок.

Портал распахивается, Зарах выпрыгивает, клинок несется прямо в пасть, влажная блестящая плоть открыта для удара.

– Нет!

Милита в прыжке разрубает клинок.

Эгорд в бешенстве.

– Ты что?!

– Зарах мой!

– Дура! – кричит Тиморис, машет косой.

Зарах противно хохочет, бежит в атаку, лезвия передних лап сливаются в мясорубку, по бокам тянется пыль, еще коварнее разит хвост, демон словно обретает второе дыхание, теснит Эгорда и Милиту к стене, за их спинами мельтешит злой от беспомощности Тиморис.

Ярость Эгорда вся уходит в отражение быстрых тяжелых ударов, хочется зарубить рычащую по соседству Милиту, та вовсю орудует луком как топором, но Зарах бьет и бьет, нельзя вставить даже робкую контратаку.

Демоны расступаются, толпа ревет в безумном наслаждении, все желают победы обожаемому повелителю. Троица упирается в стену, сворачивает,не прекращая защищаться. Бой кипит вдоль стены с тем же успехом: Зарах сыпет удары как зерно из мешка, люди отступают, демоны с удовольствием наблюдают, как они изматываются, делают ошибки, сейчас упадут...

Кусок стены взрывается, камни и свирепый поток воды отбрасывают Зараха к центру как веточку, течение кишит саффлами.

Удараг таранит Зараха в брюхо, тот обрушивает хвост – то ли замкнуть портал для очередного побега, то ли ужалить, – но синие щупальца его перехватывают, Удараг клешней отсекает лапу с насадкой под корень.

Зарах взвывает, рывком перекатывается, лапы отталкивают цепкого саффла, Удараг падает по другую сторону центральных разломов, щупальца плавно поднимают, словно Удараг рождается из морской волны.

Саффлы наполняют дно пробирающим до костей воем, Эгорд однажды ощутил его подавляющее действие, но сейчас ментальная атака нацелена на архимагов. Высоко парящие рогатые силуэты стреляют черными лучами, но вслепую: больше всего достается демонам – стираются в пепел по десятку в секунду. Посохи падают, некоторые срывают шлемы, хватаются за головы.

Красная орда несется втоптать в грязь саффлов, те увлечены мысленной битвой с разумами архимагов. Но втаптывать начинают красную орду – младшие братья саффлов, нашедшие приют в ногах, веерах и щупальцах. Растекаются цветастой волной, облепляют демонов, грызут, жалят. Пираньи, мурены, крабы, медузы, – не узнать. Эгорд и Тиморис кормили в пути милых существ, а теперь милашки внушают ужас похлеще демонов.