Текст книги "Льдом и мечом (СИ)"

Автор книги: Egord

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

«Сдавайся, Зарах! – прокатывается мысль Ударага. – Архимаги почти все убиты, демоны-полукровки на нашей стороне».

Из коридоров валят всевозможные чудовища: люди-тигры в доспехах, люди-медведи с каменной кожей, шустрые люди-крысы, люди-кабаны... Всех не счесть! Полудемоны смыкают кольцом чистую кровь, закипает баталия, для каких обычно нужны генералы, окопы и карты боев со стрелками и крестами...

Из небесного провала летят крылатые полудемоны, от самых разных животных – летучих мышей, стрекоз, ворон... Эгорд узнает авианов, тоже извращенных демонической кровью. Воздушная подмога набрасывается на архимагов и летучих демонов.

Зарах скручивает хвост в круг, прыгает внутрь, но... нелепо вываливается с другой стороны, в круге была обычная пустота.

«Не сбежишь, – разносится мысль вождя саффлов. – Наша ментальная сила не позволит создать портал».

Демон затравленно озирается, языки брызжут ядовитым дождем, Зарах жмется к земле, мощно выдыхает зеленый пар, пластины то встают дыбом, то ложатся сплошной литой гладью.

Эгорд и Милита бегут к центру наперегонки, Тиморис пытается не отстать.

«Сдавайся или умри в бою!»

– В бою со мной! – рычит Милита. – Вырву твой язык, заставлю сожрать!

Зарах перестает суетиться, языки сплетаются в ядовитую улыбку... Из пасти – пронзительное шипение.

Воздух взрывается криками, стены громадного купола обрастают тучами: из жрецов лезет черная энергия.

Зарах бросается к воротам, тучи плывут за ним.

– Нет! – кричит Милита.

– Остановите его!

– Стой!

Троица в погоню, так резво, будто гонятся за ними.

Повелевающий рев Ударага – и летучая армия полукровок пикирует на Зараха, Милита забрасывает снопами стрел, Эгорд шлет морозные кометы. Бесполезно – хвост ловко отбивает все и всех.

Зарах прыгает в ворота, исчезает во тьме, черные потоки втягиваются следом.

Десятка три летунов ныряют во мрак.

Троица вбегает за ворота, под ногами твердо, но вокруг – сплошь тьма, шумит дыхание, гремят наперебой сердца. Могильная ночь постепенно сбрасывает занавесы, выкидывает в круглый зал.

Эгорд спотыкается о крылатый труп, всюду кровь и продырявленное мясо.

Посреди – портал, увеличенная копия того, что был на острове: из черного камня, круглый алтарь, с боков плоские полумесяцы. Между ними завывает черный смерч, такой же, какие создавал Зарах, только размером с дом.

Мерзкий хохот, в воронке мелькает скорпионье жало.

Портал гаснет.Гладкие как сталь колонны отражают немое пламя настенных ламп.

Тишина...

====== ЧАСТЬ 3. Глава 24 ======

Глава 24

Смотрят на пустоту каменных рогов.

Вокруг головы Эгорда кружат нити мыслей. Эгорд тупо водит глазами, отслеживает их вязкий полет. Туловище, руки, ноги, пальцы... все слипается, будто Эгорд в коконе, буравит осознание несусветной глупости, словно они не трое мстителей, а трое придурков, которых весь мир только что изрядно надул.

– Ушел, – безлико подтверждает Тиморис.

Да, ушел. Вернулся в царство демонов. В общем – новость неплохая, наступление остановлено, но месть провалена. Зарах убилВитора, по его вине погибли Милита,Камалия, Наяда, вдоволь поиздевался над всеми людьми и безнаказанно вернулся домой. Как съездил на загородную прогулку.

А Витор, наверное, смотрит с небес и думает, где же обещанное возмездие...

Ведь Эгорд, верный друг, клялся...

Позади, за воротами, ликование толпы, как в театре после душераздирающего спектакля. Тиморис выбегает на разведку.

«Демоны и драконы остались без предводителя, – окатывает Ударагпробуждающей волной. – Они перестали нападать. Война окончена».

До Эгорда доходит, что кусает губу до крови, челюсти размыкаются, рука вытирает.

Милита едва стоит на коленях, опирается на лук, словно дряхлая старушка.

– Нет, – шепчет. – Не верю...

Эгорд тоже не верит: по щекам немертвой катятся слезы!

В серых, точно мгла потухшего заката, глазах он впервые различает контуры зрачков.

На Милиту жалко и страшно смотреть. Морщины как струны, их дергает беспомощность в паре с чем-то крайне опасным, что вот-вот грозит прорваться.

– Так нельзя... Я же не отомстила. Как же Витор? Обещала любимому, что увидит смерть Зараха...

Да, Милита похожа именно на смерть. Обиженную смерть: первый раз за много тысяч лет приговоренный сбежал, не умер в срок.

Врывается Тиморис, вид такой, будто собирается обнять и расцеловать весь род людской.

– Демоны и драконы без Зараха не нападают, – повторяет мысль Ударага. – Войне конец. Победа-а-а-а-а-а! Ха-ха! Даже не верится! Ну, держитесь, таверны, ох загуляем! Земля дрогнет, это вам не вшивыекраснозадые! Надо бы спросить у местных, нет ли тут кабака...

Милита разворачивается, в Тимориса летит стрела.

Тот едва успевает пригнуться. Хватается за голову – вроде цела.

– Совсем спятила?!

Милита призраком выметается из зала.

– Стой!

Эгорд поднимает Тимориса.

Один за другим истошно вскрикивают люди, толпа недовольно гудит, внушительно воют саффлы.

Эгорд бежит в ворота, Тиморис следом.

Милита расстреливает пленников – планомерно, но в спешке, пускает стрелу за стрелой, фиолетовое пламя от избытка силы белеет.

Эгорд мчится остановить.

– Милита, хватит!

Лук поворачивается к нему, острие смотрит в упор, воин-маг резко встает, в спину врезается Тиморис.

Немертвая выжидающе режет сумрачным взглядом.

Долгая пауза.

Продолжает методичное убийство людей. Окровавленные мужчины и женщины все так же привязаны к орудиям пыток, одни просят пощадить, брыкаются, другие уже замучены демонами до полусмерти, гибель встречают беззвучно. Половину стрел Милита шлет вверх – к жрецам. Те не кричат, не отворачиваются, глядят кто смиренно, кто с дрожащей от страха отвагой, кто осуждающе.

«Удараг, успокой ее!»

«Не могу. Саффлам не подвластен разум мертвых».

Полудемоны шумят как море, один слой толпы оттекает назад, не угодить под раздачу, другая волна хлещет в передние ряды, требует прекратить. Чистокровные демоны отчужденно перетаптываются на месте, озираются, не понимают, что творится и как быть, без воли хозяина – просто куклы. Их Милита тоже угощает стрелами.

Кто-то из людей во время битвы с демонами ухитрился выбраться из плена, беглецы таятся в укромных уголках: одни на дне фонтанов, другие в кучах золота, третьи – среди мертвых демонов... Милита находит взглядом, те с воплями пускаются наутек, согнувшись в три погибели, четвертая настигает в виде стрелы.

Тиморис с дрожащими губами смотрит, как острие обрывает крик еще одной девушки.

– Ты что творишь, гниль?!

Бросается на лучницу, в руках свистят серпы.

Эгорд хватает за плечи, оттаскивает, воин рычит, пытается сжечь Милиту взглядом.

Нежить каменно улыбается, убивает жрицу света, до боли в груди похожую на Камалию, белые одежды со знаком солнца багровеют.

– Прекрати, нежить! – кричит Эгорд.

Милита замирает, обращает взгляд на Эгорда, «старший брат» впервые назвал не по имени.

– Ты позоришь Витора! – презрительно выдавливает Эгорд, смотрит беспощадно.

– Я?

Милитаопускает лук.

– Это вы позволили Зараху сбежать... Позволили захватить мир! Ты что, защищаешь этих червей? Да ты взгляни, это же твари, которых ты сам убивал сотнями! Зарах лепил демонов из них!

Милита в ярости отрубает качающемуся рядом демону голову.

– А эти жрецы, якобы светлые... Какого беса не погибли в бою со злом?! Почему дали себя пленить? Шкуры дороже, а жить можно и в цепях, без света солнца. Ненавижу!

– Мне тоже больно, что Зарах сбежал! – говорит Эгорд. – Но мир уцелел!

– Да каким бесам нужен такой мир?! Ничтожества! Зарах, этот трус, вечно ускользает из-под носа, боится драться по-честному, бежит со всех ног при первой неудаче... И вот эта шавка подчинила мир? Да вы хоть знаете, кто вы все после этого?! И зачем с вами связалась?.. Вечно путаетесь под ногами! Пришла бы одна, убила бы этого мерзкого паука, а теперь вы его спугнули...

– Витор бы не...

– Молчи! Ты не достоин произносить это имя.

– Он смотрит с неба... и ненавидит то, во что ты превратилась. Озлобленная на всех живых нежить.

– Вот как...

Милита натягивает тетиву, стрела вновь нацелена на Эгорда.

– Будь по-твоему, братишка.

Немертвая делает разворот, фиолетовый луч наповал сражает саффла.

Эгорд выхватывает меч, рука проскальзывает по клинку, сталь окутывает пленка света.

Меч и сабли лука скрещиваются в пестрых вспышках, обрывки лилового огня хватают солнечную пыльцу, в воздухе горят желтые и фиолетовые ленты. Эгорд наступает, оба кругами перемещаются по свободному пространству, полудемоны расступаются, лишь Удараг и Тиморис на месте.

Милита исчезает из-под мощного удара, Эгорд проваливается вперед, нежить в крутящем прыжке рассекает ему спину. Звон, чешуйки доспеха летят как выбитые зубы, Эгорда отбрасывает на большое расстояние. С грохотом катится, спина пылает, но вроде целая...

Милита расстреливает всех подряд: демонов, полудемонов, людей.

– Давай, Эгорд! Спасай своих любимчиков!

Толпа оживает ревом, гремят копыта, кольцо полукровок сжимается раздавить, сверху кричат летучие собратья, на Милиту обрушивается купол трепещущих крыльев. Но немертвая словно внутри медленного взрыва: языки сирени тягуче вьются, похожи на раскидистую крону дерева, пламя гудит, из его недр во все стороны – залп стрел.

Грохот падающих тел, купол мгновенно раздвигается.

Милита дает второй залп – змеями.

Теперь полукровкам не до нежити, отбиваются от зубастых канатов из маны. Фантомные змеи шипят, плюются искрами, клыки метят в горло, проворные жгуты обвивают ноги, валят на землю. Летуны кувыркаются в воздухе, пытаются сбросить гадов, но падают сами.

Из груды мертвецов выбирается Тиморис.

– На удобрения пущу, зараза! – мчится на нежить, стискивая косу.

Милита пронзительно вскрикивает, остатки фиолетового пламени разрываются натрое, оформляются в магических двойников хозяйки, тоже с луками.Тройняшки из беловатых хлопьев даже быстрее самой Милиты, каждая успевает сдерживать четверых-пятерых.

Эгорд пробивается к зарвавшейся спутнице.

Милитаотбивает удары слабо, лицо изможденное, маны не осталось ни пушинки. Перед носом Эгорда хлопает плащ, нежить скрывается в толпе...

Воин-маг находит ее меж пыточных машин.

Милита пожирает рабов, всюду развешены скелеты.

По серой кожевновь скользят пучки энергии, немертвая подмигивает Эгорду.

– Что в этом дурного? – щебечет с деланной невинностью. – Ты ведь тоже так умеешь.

– В крайних случаях.

– А сейчас не крайний? Я же убиваю твоих драгоценных червячков!

Милита швыряет веер стрел назад, узорчатая сталь впивается в пятерых жрецов, тела обмякают, будто становятся жиже, между ними двое везучих, не тронутых стрелами, на лицах отчаяние, дуги оков не дают шевельнуться, но мускулы все равно напрягаются, жаждут вырвать.

Милитавновь смотрит на Эгорда, улыбается.

– Ну же, братишка, останови меня!

Кисти Эгорда покрывает лед.

Немертвая удивленно косится на его руки, со смехом отмахивается.

– Брось, глупый, льду за мной не угнаться...

– А свету?

Два прицельных броска в сторону Милиты, она приседает, но ледяные клинки не для нее. Оковы жрецов разбиваются на водяное стекло, у каждого освобождается по руке.

Милита срывается как крыса из овчарни, вслед хлещут белые лучи, превращают трупы в дым. Нежить вихревым боем прорубает в толпе коридор, плащ и лязгающий насадками лук растворяются в лесе топоров, копий, булав…

Светлые прекращают огонь, опасаясь задеть кого-то еще, Эгорд спешно освобождает, кидается в погоню, ориентиром служит новая порция стрел и змей с привычным мерцанием фиолета, будь он трижды неладен.

Милита в тюрьме бешеных звероподобных туш, те орут, бьют кулаками в грудь, потрясают алебардами и дубинами, змеи на последних крохах энергии держат натиск. Из немертвой выбегает шеренга пяти светящихся фантомов, кудесница бежит замыкающей, повторяет движения фальшивок, оболочка маны делает неотличимой. Цепочка вклинивается в толпу, шесть сияющих Милит разбегаются кто куда, Эгорд не понимает, где настоящая...

На глаза попадается то одна, то другая, или сразу три...

Призраки искусно фехтуют, сыплют стрелами, мелькают туда-сюда как молнии. Грузные чудища в растерянности, пока сражаются с первыми, в спины бьют вторые, войско редеет. Летуны вообще не могут вмешаться, пехота столь отчаянно машет мечами и копьями, что может ненароком отрубить крылья.

Откуда-то сверху выстреливает черный луч.

Эгорд пробирается на женский крик боли.

Милита ползет по бугристому ковру мертвецов, отбивается от крабов, медуз, кальмаров, прочихсаффловых питомцев.

В животе дыра – пытается зарасти, внутри крутится черная пыльная гуща, но тщетно, так и остается черной пылью. Двойники защищают хозяйку, сбегаются все пять, призрачные сабли луков режут, рубят, колют, не пускают, нопарящий среди крылатого конвоя архимаг разрывает пространство еще одной линией тьмы, нежить кричит, дыра появляется под горлом.

Эгорд смотрит на архимага непонимающе, но в памяти возникает жрец, хотевший убить спасителей. Ясно: здесь то же самое – выслуживается, помощь в обмен на помилование.

Гримаса паники на лице Милиты сменяется садистской улыбкой. Давится смехом, рот кровоточит черными тучками.

– Как же надоели!

Кашляет, когти вгрызаются в мясо павших воинов.

– Всех убью!!!

Милита раздирающе воет.

Поднимаются скелеты. Несчастные жертвы Зараха и его слуг, погибавшие каждый день на протяжении многих лет. Земля копила кости год за годом, а теперь дно словно расцветает кошмарными белыми цветами.

Архимаг атакует вновь, но луч пронзает пустоту.

Милита уже летит в прыжке на Эгорда, израненное серое тело выгибается, лук перехвачен обеими руками, занесен для удара, воин-маг не успевает блокировать...

Немертвая зависает в воздухе.

Позади нееУдараг, сжимает по рукам и ногам щупальцами. Из Милиты валит черная дымная сущность, лук падает, но тело яростно дергается, как муха в паутине, огромный сильный саффлдержит с трудом.

Скелетов до жути много, раскапываются, лезут и лезут, твердый вроде бы камень разрыхляется в блестящее зерно. Безоружные и хрупкие, упрямо побеждают числом. Каждого великана облепляют по десять костяных каркасов, жертвы похожи на гигантские шары белых веток.

Эгорд зажимает меч крепче, но тот все равно дрожит. На расстоянии удара качается в диких попытках освободиться Милита.

«Бей, друг!» – врывается в голову мысль Ударага.

Воин-маг колеблется, понимает, что надо, но... между ним и взбешенной нежитью пылает воспоминание: девушка в платье, с ромашковым веночком, плывет в высокой траве, улыбка милая, щемящая... Младшая сестренка... Где же ты?

Эгорд не может решиться...

«Друг, ты должен! Она уже не та, кого ты вспоми...» – мысль обрывается.

Нежить ухитрилась извернуться лицом к Ударагу, пасть голодно раскрылась.

Кожа саффла мгновенно теряет влажный блеск, трескается от глубоких морщин, плоть худеет. Милита с ревом втягивает жизненную силу Ударага, тот в черном облаке, засыхает как росток, брошенный в угли, немертвая ломает остатки щупалец.

– Нет!!!

Эгорд вонзает меч в спину Милиты.

Нежить резко разворачивается, Эгорда сносит удар кулака в лицо.

Милита вынимает меч из тела, отбрасывает, краешек сапога поддевает лук, оружие возвращается в руку. Силуэт изящной походкой приближается.

– Не надо было тебя спасать, – шипит Милита.

Бросается как пантера – на четырех лапах, щеки дрожат рычанием.

Эгорд кидает себя навстречу, пальцы впиваются в черную рану живота. Трескучая сеть льда расползается по Милите медленно, но неотступно. Напротив лица Эгорда – страшная пасть, клыки. Пронизывает ужас, чувствуется, как из тела что-то утекает...

Уже видны первые черные пылинки, отрываются от кожи Эгорда, летят в ужасно широкий рот, съедает пустота.

Миг – и перед глазами ледяная статуя.

====== ЧАСТЬ 3. Глава 25 ======

Глава 25

Скелеты разваливаются, по дну грохот падающих в кучи костей.

Боевой гул стихает, полудемоны оглядываются в поисках угрозы, но не находят... Выпрямляются, опускают оружие, взгляды подозрительные, не ждали, что все кончится так внезапно, ищут подвох... Пухлые пылевые скалы неохотно оседают. У многих смыкаются веки, истерзанные воины лечатся тишиной...

Эгорд отнимает руку от ледяного живота. Изваяние Милиты поддается легкому качению, заваливается набок...

Из лабиринта огромных тел выметается Тиморис.

– Эгорд, что тут... ох, Ямор меня...

Сумасшедший взгляд переводится то на осколки Милиты, то на высохшую труху Ударага.

Воин-маг беспомощно собирает ледяные кусочки в воображении, пытается узнать в них прежнюю Милиту: в белом, как облако, платье, танцующую с Витором на холме, где они познакомились...

К Ударагу подплывают рыбки, медузы, скаты, крошечные акулы... Их меньше, чем Эгорд помнит: кто-то разделил участь хозяина. Существа топчутся, вьются, робко пытаются залезть домой, в ноги, щупальца, веера, но те рассыпаются как сухие листья. Вроде бы тихо, но Эгорд каким-то окраинным нервом слышит их страдания, будто далеко воют собаки. Маленькие создания ложатся рядом, жмутся к останкам Ударага как можно теснее, но в то же время осторожно... Почему-то становится ясно: больше не встанут. Когда хозяин умирает, верный пес опускается рядом и от горя умирает следом.

Эгорд оседает на колени, меч как палочка старца.

Подходят саффлы: один, другой... Неспешно, но все до единого, Удараг исчезает за синей стеной. Затягивается вой, тихий, вкрадчивый, но плавно и неуклонно нарастает, затем на убыль, казалось бы, все, но вот опять наливается печальной мелодией, сильнее... Саффлы оплакивают отца.

Дно заполняется надрывным хором, так обычно поют жрецы света в храмах, хотя нет, не так, иначе бы Эгорд не рыдал. Дрожит, забившись калачом между двумя трупами, песок и кровь липнут к мокрым щекам.

Мутное беспамятство расступается: обнаруживает, что Тиморис ведет его сквозь пассивную толпу.

– Да-а, грустная вышла победа, – вздыхает воин.

Демоны, как прежде, безвольно торчат красными столбами, когти почесывают в затылках, ждут не зная чего. Полукровки, похожие на старых вояк, занимаются важными и не очень делами: чистят доспехи, перевязывают раненых, что-то перетаскивают туда-сюда, многие сидят компаниями, играют во что-то золотыми монетами, даже умудрились развести костры. Больше всего работы у крылатых: освобождают жрецов, по дну барабанит железный дождь – падают оковы. Летуны курсируют с небес на землю и обратно, опускают прямые белые фигуры.

Тиморис приводит Эгорда в одинокий зал с порталом, усаживает на черный круг плиты, садится рядом.

– На, хлебни.

Впихивает в руки воина-мага что-то овальное, прохладное.

Эгорд запоздало смотрит: фляжка с водой. Облизывает потрескавшиеся губы, но пить не хочется.

– Давай-давай, не ломайся.

Тиморис, как нянька, подносит горлышко булыжника ко рту Эгорда, опрокидывает.

Язык обжигает жидкая свежесть, насквозь пропитывает шею ледяной жизнью, дыхание прочищается, будто кто-то выбил закупоренный вход пещеры легким ударом.

Пальцы остервеневши выхватывают фляжку, Эгорд глотает как зверюга в знойной пустыне, попробуй отбери – порвет и разбросает. Под кадыком жадно булькает, подбородок в ручейках, разум яростно избавляется от заболоченности, линии зала четкие как на схеме.

– Эй, оставь мне, верблюд облезлый! – смеется Тиморис, отнимает имущество.

Эгорд дышит шумно, стены отражают звук, превращают в рокот морских волн. Телу легче, но на сердце угнетающе знакомая тяжесть. Вроде бы победа, остановили наступление демонов, спасли – подумать только! – мир, надо плясать от счастья, гулять с Тиморисом по тавернам, но... кажется, Тиморису придется гулять за двоих.

В жизни было немало битв, они с Витором одержали не одну победу, многие можно назвать великими. Эгорду известно чувство победы – невероятное чувство! Крылатое, пьянящее... А здесь – нет. На душе тот же груз, пасмурное небо, когда Эгорд едва очнулся после гибели Витора и Милиты, разбил в подвале стену, одел стальную чешую, взял меч. Когда решил убить Зараха.

Гнев все еще внутри. Потому что Зарах не убит. А значит – победы нет.

Для Тимориса, для изнывавших в рабстве жрецов и полудемонов – да, есть, и заслуженная, а для Эгорда – нет. И не будет, пока Зарах дышит. Можно смириться с этим тягостным ощущением, отстроить дом, завести семью, носить на шее камень всю жизнь, наращивая горб, ночами просыпаться от кошмаров, глушить слезы вином, блевать на пирушках с такими же ветеранами, травить из воспоминаний байки...

Эгорд выметается из зала.

– Ты куда?

Тиморис за ним, спотыкается.

Треть жрецов уже на свободе, белые мантии плавают между суровыми тушами полудемонов.

Эгорд с судорожной надеждой оглядывает лицо за лицом.

– Кто-нибудь знает, можно ли снова открыть портал, где скрылся Зарах?

Воина-мага разворачивает к себе Тиморис.

– Погоди, сундук с безумными идеями. Ты чего удумал?

– Так надо.

– Собрался в царство демонов? – с улыбкой недоверия спрашивает Тиморис. – Нет, я люблю шутки, но...

– Ты остаешься, – отрезает Эгорд. – Не обсуждается.

– Вот простая душа, а! – Тиморис всплескивает руками. – Разумеется, остаюсь! Я же не сумасшедший... Эгорд, я за тобой в любое пекло. Но... в этом мире. ТУДА не пойду, даже если тысяча бесов пошлет во главе с Ямором.

– Тем лучше.

Эгорд опускает руку на плечо друга.

– Тиморис, мне это нужно. Как объяснить... Ну, вот тебе не живется без красивых девушек, а мне точно так же... без Зараха. Только я в него хочу засунуть не это, а что-нибудь стальное и острое.

Тиморис мнется, соображает, что сказать, но лишь вздыхает, печально улыбается.

– Да он у меня тоже... вполне себе железный, подружки расскажут, я тебя с такими познакомлю!

– Обязательно расскажут, – усмехается Эгорд.

Тиморис опять вздыхает. Не верит, бедняга, что Эгорд доживет до рассказов.

Из толпы выходит седовласый жрец, исхудалое лицо в рубцах.

– Мы не знаем, как открыть портал. Можем лишь дать энергию.

– Но неужели, кроме Зараха, никто не...

Эгорд моргает, словно ребенок, у которого отобрали последний медяк.

– Зарах – единственный из захватчиков демон, рожденный в преисподней. Остальные созданы в мире людей.

– Мы можем! – надменный голос сверху.

Подлетают шесть выживших темных архимагов, крылатая стража смыкает их шелестящим полукольцом, бдит, чтобы не делали глупостей. Архимаги приземляются, один подходит к Эгорду, воин-маг узнает того, кто ранил Милиту.

– Почему не добил нежить, пока Удараг еще был жив? – сквозь зубы спрашивает Эгорд, пальцы хрустят ледяной корочкой.

– Мы-ы... с вашим приятелем, – качает рукавом архимаг в сторону праха, где толпятся скорбящие саффлы, – не договорились. Требовали свободу и часть драконьей армии, но этот самый... Удараг... согласился лишь на свободу. Мы ответили, что за такую цену вашу противницу готовы только ослабить.

Архимаг искривляет губы в гнусной улыбочке, шлем и кожа одного цвета, кажется, что огромные, как личинки пещерных червей, рога лезут из черепа, лава в глазах вязко перекручивается в узлы.

– Саффлы свидетели, мы исполнили часть договора, теперь ваша очередь. Почему эти надоедливые комары, – тычет в летунов, – все еще не дают перемещаться свободно?

– Дадут, если скажу, – отвечает Эгорд. – Но разговор начался не с этого.

– О да, конечно!

Архимаг демонстрирует кривой поклон.

– Мы знаем ритуал, открывающий врата в мир грешников, нам придется лишь вновь позаимствовать силу светлых коллег.

Смеется сдержанно, но с удовольствием.

– Будет больно, но им не привыкать.

Светлые в толпе через одного, гневные взгляды давят темных отовсюду, в руках преломляется свет, как взбешенный зверь на цепи, которому с большой неохотой не позволяют сорваться.

– За сию услугу нам нужна сущая ерунда, – продолжает архимаг. – Свобода, уже, между прочим, заслуженная, и драконья армия. Вся. Проведем обряд подчинения, драконы станут служить нам, и мирно улетим в далекие необитаемые земли...

– Хватит и свободы, – повышает голос Эгорд.

– Тогда нам больше нечего здесь делать, – сухо отвечает архимаг, собирается развернуться, взлететь.

Эгорд заостряет взгляд.

Вокруг архимага вырастает четверка многоруких ледяных статуй – чудовищ, которых воин-маг спонтанно создал в воображении, в каждом кулаке по копью, древки и острия с треском вытягиваются, упираются архимагу в бока, грудь, спину, руки, ноги, пах, щеки... Легкое усилие воли – и наглый адепт тьмы повиснет на кольях куском дырявого мяса.

– А сейчас? – осведомляется Эгорд.

Пять архимагов, наблюдающих в сторонке, едва заметно жмутся друг к другу, мышцы на шеях так и дергаются в желании затравленно вертеть головами.

Лицо пленника скисает, огонь в глазах тухнет.

– Думал, вы свое слово держите...

– Ну не вам же одним всех обманывать да предавать, – сверкает челюстями Тиморис. – Зато теперь знаешь, каково, можешь в необитаемых землях перед темными дружками хвастаться.

Пленник льда молчит…

– Только неизвестно, куда портал выбросит, – говорит злорадно, в отместку. – На мягкую земельку или в озеро лавы…

– Ничего, выплыву.

Архимаги под надзором саффлов скрываются в зале с порталом, остальные начинают оживать, суета набирает обороты. Похоже, до всех лишь сейчас дошло окончательно, что война в прошлом, они живы, а посему – надо что-то делать дальше, с чего-то начинать новую жизнь, а рядом никого, кто бы подсказал...

Эгорд бредет в текучих коридорах толпы, Тиморис огораживает его как столичного барда от поклонников, все чаще и настойчивее пристают с вопросами: полудемоны,жрецы, истерзанные пытками рабы и рабыни. Почему именно к нему – непонятно.

Но факт с каждой минутой твердеет: Эгорда считают лидером. Вся надежда на Тимориса, пусть как-то объясняется, переводит невнятные отговорки «лидера» в связную речь. Именно сейчас Эгорду не хочется брать на себя какой бы то ни было груз, жаждет лишь отправиться в мир демонов, отомстить Зараху!

Летуны освобождают последних жрецов и жриц, некоторые уже на грани – кости торчат, глаза слепые, на губах трепещет бред. Светлый Орден решает исключить самых истощенных из предстоящего ритуала открытия врат, на несчастных рисуют защитные руны.

Эгорд отстегивает тяжелый от чужой крови плащ, тело выпрямляется как лук, которому перерезали тетиву. Потускневшая ткань изорвана, в дырах, еще этот порез от Милиты на всю ширину. Такой одежей побрезгует распоследний нищий.

Пальцы нащупывают на спине промокшую материю, тут совсем недавно были стальные чешуйки. Но уже скоро к ногам Эгорда сползаются морские создания, верные спутники саффлов. Недостающие чешуйки сверкают в клешнях, зубах, жгутиках. Существа заползают на Эгорда, тот слегка вздрагивает от щекотки, но улыбается, позади копошение, постукивание, словно работает маленькая кузница.

«Мы ждем указаний, друг Ударага», – врывается в голову рокочущий хор саффлов.

Эгорд оборачивается.

– Вам придется указывать самим себе, друзья. Я ухожу, а никто лучше вас не направит других полукровок. Объединитесь в один разум и примите решение. В конце концов, вы освободились от воли архимага не для того, чтобы переходить к другому хозяину. Поступайте свободно.

«Благодарю, друг!»

Теперь многоголосье слитное, кажется, что думает кто-то один.

Эгорд обнаруживает, что чешуйки на месте, гладкие, теплые, как только что выплавленные.

– И вам спасибо.

У портала темные архимаги читают заклинание, когти вычерчивают в воздухе острые фигуры. Между колоннами – саффлы, следят за каждым движением. И за каждой мыслью. Эгорд на возвышении телепорта, лицом к пока еще пустому входу.

– Не передумал?

Тиморис теребит за руку, нижняя половина тела утоплена в тени портальной плиты, голова торчит на уровне пояса Эгорда.

– Передумал, – кивает воин-маг. – Убью Зараха не льдом, а мечом.

– Ясно, – вздыхает Тиморис. – Да, наверное, я трус и...

– Замолчи. Не вздумай морочить этим голову. Это лишь моя битва, никому не позволю за нее отвечать. А уже тебе и подавно.

– Уже решаешь за меня? – невесело усмехается Тиморис.

– Не вешай нос, – улыбается Эгорд. – Тебя ждут трактиры, много вина и красоток, расскажи им о наших передрягах, можешь приукрасить в свою пользу...

– Вот же паразит! – неизвестно кому жалуется Тиморис, но лицо и голос на поправку. – Говорит так, будто собрался помирать. Убью, гада!

– Ну вот, узнаю старого Тимориса.

– Сам ты старый! Я еще мальчик, спроси любую девочку...

За воротами массовый крик, в зал втягиваются черные струи силы, обвивают архимагов, те направляют ее к порталу, ленты черноты скручиваются в веревки, обвязывают каменные полумесяцы. Меж ними разворачивается тьма, бездонная воронка воет голодным зверем.

Эгорд не может оторвать взгляд от влекущей бесконечности.

– Прощай.

Тиморис грозит кулаком.

– Я те дам прощай! Только попробуй не вернуться, я тебе...

Хочется услышать, что же такое сделает Тиморис, если Эгорд не вернется, однако нога уже в портале, фраза мгновенно затухает, вокруг только рев и черные пружины смерча, сознание летит в бесконечность туннеля...

====== ЧАСТЬ 4. Глава 26 ======

ЧАСТЬ 4

Глава 26

Ощущение странное.

Похоже на секунды, когда перед самым пробуждением вдруг осеняет, что это сон: облегчение, даже некое чувство власти.

Эгорд «просыпается» в клетке, уже стоя – перед стеной толстых вертикальных прутьев. Даже не прутьев, а труб. Думает, это ресницы еще не расцепились, но нет – веки подпрыгивают, вжимаются в брови, глаза распахнуты шире некуда, но – все те же прутья. То есть, трубы.

За ними – пейзаж громадной величины. Эгорд понимает, что попал на склон неизмеримо гигантской лестницы, а клетка – внутри одной из ступеней. Лестница бескрайняя, и в высоту, и в ширину, горизонты растворяются в зеленоватой мгле. Наверное, сейчас ночь. Или вечер. Небо такое же сумрачное, с оттенком зелени, а тучи кровавые, бегут пугающе быстро, словно в вышине время летит быстрее раз в десять. И столь же часто вспыхивают сетки молний.

Все – из металла. Железо, сталь, медь... Ничего деревянного, каменного, глиняного... Только металл. Воздух пропитан его запахом.

Широкая, как улица города, ступень отполирована до зеркального блеска, по обочинам сталь тусклая, исцарапанная. Ветер метет пепел и застывшие лавовые капельки, катит шарики ртути, скользят и плывут бурые хлопья ржавчины, которая встречается здесь чаще всего прочего, как замена мху, плесени, тополиному пуху.

На столбах горят люди, огонь освещает ступени-улицы, но крики слабые, тягучие, словно грешники давно привыкли. Лестницу пересекают реки лавы, потоки трудно увидеть из-за нагромождений металлических плит, цепей, стволов, демонических статуй, но линии течений прослеживаются по оранжевой ауре.

Перед глазами сгущается муть, Эгорд понимает, что задыхается, голову ломит.

Ноги подгибаются, колени бьют в пол, рука хватается за горячее горло.

Идиот!

Знал же: идет в царство демонов, видел Зараха, все тело которого – сплошь облако яда. И не подумал запастись противоядием!