Текст книги "Псионикум (СИ)"

Автор книги: EDE

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Если он скрывает свои псиспособности, он может скрывать ещё что-то. Или сбежать в любой момент.

– Это не оправдывает ваших действий, мисс Рейн. Вы отстранены от службы до принятия решения о жалобе. Сдайте ваше удостоверение.

Ясно. Разговор с ним как об стенку горох.

– Ладно, – поставила названную вещь ему на стол и взглянула ему в глаза. – Скажите, мистер Каллиган, вам ведь он понравился? Вы ведь часами говорили с ним тогда, мы видели ваш допрос. Приятный во всех отношениях человек не вызывал негативных чувств. Он внимательно вас слушал, содействовал расследованию и даже раскаялся в них.

– Я знаю кто он, он – убийца, мисс Рейн.

– Ну, да. Но всё же вы не ответили: «нет». Подумайте, может это его способность так действует на людей? Вы ведь ничего о псионике не знаете. Гм, но это так к слову. Если на этом всё, я могу идти?

– Да, можете идти домой, вас вызовут. А вы куда, мисс Уильям? Мистер Вейнс подал жалобу только на мисс Рейн.

– Что? Почему?

– Не могу знать.

– Гм, тогда увидимся позже, Кэс. Агент Каллиган.

Домой я возвращалась уже на метро.

========== 2.4 ==========

Не сказать, что я досконально изучила материалы дела мистера Вейнса, но что-то уже не сходилось. Он так благоговел перед псионикой, притом у него точно имеются определенные навыки, и вот так просто сдался полиции? Ещё одна несостыковка была связана с самим Псионикумом. Что если проверки проворонили не одного его? И прямо сейчас на свободе гуляют неучтенные псионики с девиантным поведением. С их «специфичным» восприятием мира они должны были прочувствовать свою уникальность так же, как и Вейнс. А любую способность так и хочется испробовать на ком-нибудь, ведь так? Ну да ладно, поживём – увидим. К тому же, сейчас проверить слова Вейнса не представлялось возможным – прошло слишком много времени. А дело закрыто. Преступник сидит. Что ещё надо?

На секунду меня отвлекли слова диспетчера метро. Я осмотрелась по сторонам. В это время в ярко освещенном вагоне было не так многолюдно. Не тои промежуток дня. И я вспомнила давно минувшие времена до всего этого. До потери зрения я нередко пользовалась метро. Хотя воспитатели нам постоянно твердили – это место не безопасно для детей. На деле же подземный мир, он же «подземка», всегда манил всех бунтарей и маргиналов. А для некоторых подземка – это место для заработка. Подальше от чужих глаз из поверхности. Поговаривали, что там, внизу, жизнь кишит не хуже чем на поверхности. Не знаю, насколько это правда, но там и впрямь есть свои жители.

На сходе часы моей станции огласили полпятого. И внезапное отстранение дало мне несколько свободных часов до вечера. Было непривычно гулять по своему новому району в такое время суток. И соседи также выглядели непривычно трезвыми.

– Ты полицейская, да? – с неожиданным вопросом меня встретил пацан лет восьми на лестничном проеме дома. Слегка чумазый, с всклокоченными светлыми волосами и рваными коленками. Он выглядел несчастнее всех.

– С чего ты взял? – остановившись, присмотрелась к мальчонку.

– У тебя пистолет.

Гм… Какие мы наблюдательные.

– Ну, допустим. А что?

Пацан несколько секунд просто смотрел мне в глаза, а затем ушел к себе:

– Ничего. Мне пора.

Э-эм… И что это было? Пожала я плечами.

Оказавшись в квартире, сидела снова наедине с чашкой чая и прокручивала в голове слова Вейнса. С одной стороны в них не было откровенной лжи, однако, его одержимость экстрасенсорикой навевала на другие мысли. Он явно считал себя человеком науки и не смог бы уверить в псионику без должных доказательств. Я имею в виду, без наглядных доказательств, а не из бумаг или из сети. Он должно быть с кем-то общался, с кем-то у кого по-настоящему псионика, чтобы удостовериться в своих способностях. И этот кто-то почему-то не сообщил в Псикорпус о возможном одаренном и допустил все эти убийства. Намеренно? Косвенно? Не знаю.

Гм…

А что если его жертвы – не случайны и не простые какие-то там беспризорники, а люди с потенциалом? Ну, это уже за гранью… Или всё же нет.

***

В нашей работе по умолчанию предполагается постоянно держать себя в хорошей физической форме. В определённый момент скажешь себе спасибо за то, что тело справляется с нагрузками. А ещё занятия боевыми единоборствами, как ни странно, стали моей второй всепоглощающей страстью и помогали скоротать время. Особенно так было в Институте.

Интета… Да уж, никогда бы не подумала, что буду скучать по выкрикам сержанта О’Донелла.

Вечером того же дня мы с Кэс после её службы сидели в забегаловке рядом со спортзалом после очередного марафона тренировок.

– После бумажной пытки я ожидала немного другого, – делилась она новостями с работы. – Вместо нормальной работы меня отправили отвечать на звонки, где нужно непрерывно сидеть на телефоне и за компьютером. Нужно всех обзванивать, напоминать, торопить и самое смешное – уговаривать. Как будто никто не спешит со своей работой и только нам это нужно. Везде требовали, а не согласовано ли то или иное действие с начальством и где эта заветная бумажка с печатью и подписью нужного лица. Блин, сейчас же не девяностые, дойди до компьютера и просто отправь этот чертов отчёт по электронной почте, как только получил – в чем проблема?

– Бюрократия, что тут добавить.

– И я до сих пор не догоняю, зачем использовать псионика для таких дел? Они что, не понимают, что мы можем реально помочь? Помочь только если видим собственными глазами, а вместо этого занимаемся ерундой, которую может выполнить любой.

– Ну, воспользовалась бы способностями.

– Ага. Например, телекинезом, что ли? Лишь бы для того, чтобы поднимать телефон? Смешно, – фыркнула она.

– Терпение, друг мой, терпение.

– Я терпелива, Анна, терпелива. Но, боже, как же это было скучно. Особенно одной сидеть в кругу бумаг. Я уже подумывала, чтобы и на меня накатали жалобу, честное слово.

– Гм… Никто не подходил, не предлагал помощь?

– Кстати, было пару раз от нескольких джентльменов. Но каждый раз они плавно переходили на тему совместного чаепития после работы.

– Оо… А что ты… То есть, уу, сочувствую.

– Я не поняла, а зачем мистер Вейнс подал на тебя жалобу? Он же ничего не добьется. Сам согласился на интервью. Это зафиксировано на записи.

– Как человек, потерявший контроль над ситуацией, попытался его вернуть. Или же я просто ему не понравилась, что, наверное, более близко к истине.

– Ха, ну, может быть. Хотя он мог бы пойти и дальше.

– Дальше?

– Написать заявление, мол, ты оскорбляешь его одним своим существованием.

– Гм… Да, хорошо, что он до такого не додумался. И хорошо, что я не нравлюсь маньякам. Обратное было бы немного странно.

– Что собираешься делать с дисциплинарным комитетом? Может, немножко воспользуешься способностями? Ну, так слегка.

– Это какими? Иллюзии? Обман?

– Ну, точно не пирокинезом. А хотя… – призадумалась подруга.

– Ты меня пугаешь, Кэс.

– Ха-ха. Я имела в виду убеждение. Если постараешься, то ты легко можешь добиться нужного.

Мм… Убеждение псионикой? Я, конечно, могла бы. Однако стоит признать, что в каком-то виде этот же прием используют мошенники и проходимцы всех мастей. А если я сделаю это, получается, стану кем-то вроде них?

– Посмотрим. Но где та грань, за которую не стоит переступать. Если я начну думать, что могу безнаказанно влиять на разум других, то… – заканчивать мысль не стоило. Кэс и сама все прекрасно понимала. Нам в Институте вдалбливали это много и много раз. Думается мне, что скоро в УК добавятся пункты о неприкосновенности «разума» наряду со здоровьем, жизнью и собственностью гражданина. Что-то вроде уголовного преследования за вторжение в разум, причинение вреда и тому подобные статьи.

– Да, ты права. Но так они хотя бы ощутили на себе возможности псионики. Возможно, тогда и наконец бы призадумались. А сейчас, они, наверняка, считают экстрасенсорику чем-то игрушечным. Просто модным веянием у верхушки.

– Ага, а мы просто потешные куклы.

В кафешку, где мы сидели, зашла троица молодых парней. Заметив нас, один из них пошел в нашу сторону. Парень в темных очках с модной прической и в дорогой одежде с аксессуарами без какого-либо стеснения уселся за свободный стул за нашим столиком.

– Опа-на, чего сидим, скучаем? – голос у него был полный уверенности. Его чуть ли не распирало всего от собственной крутости. – Мы идём в клуб, может, с нами? Оттянемся. А возможно и не только.

Гм… Вот это тонкий намёк.

Кэс не хотела отвечать. Скрестив руки на груди, откинулась к спинке стула и посмотрела на него исподлобья. Парень будто не заметил её агрессивного настроя и весь заулыбался.

– Заманчивое предложение…

– Зови меня Майкл, крошка, – нехотя повернулся ко мне парень.

– Но видишь ли, тут есть один маленький нюанс, Майкл.

– Какой?

– Вас трое. Значит, кому-то не перепадет. Вот будет обидно человеку. И это будет тяготить мою бренную душу всю оставшуюся жизнь.

– Это легко решаемо, детка.

– И как же?

– Выбери из моих друзей того, кто понравится. Или сразу обоих.

– Оу, но не тебя?

– Прости, детка, я буду занят, – улыбнувшись, он стрельнул глазами в Кэс.

– Гм… Жалость-то какая.

– Ну, так что? Наша тачка вон там, – взглянул он на парковку.

– Так… Кхм-кхм, извините, – к моему собственному удивлению вовремя зазвонил мой телефон. Я редко, ну очень редко, с кем-либо общаюсь по телефону. Поэтому даже не представляла, кто это мог быть. Номер, кстати, был неизвестным и вроде как не из сотового. Может, снова страховая компания или банк со своим уникальным предложением? – Да? – ответила на звонок.

– Мисс Рейн, – с первых нот узнала голос Каллигана на том конце провода и удивилась. – Подъезжайте в Авенсон авеню 11.

– Вечер добрый, мистер Каллиган, а я успела по вам соскучиться, вы тоже? – начала я с радужного приветствия, но мне не дали договорить.

– Мисс Рейн, это важно.

– А как же мои дисциплинарные слушания и отстранение?

– Это подождет.

– Эм… Хорошо, сейчас буду.

– Позвоните мисс Уильям. Нужны вы обе.

– Она тут со мной.

– Хорошо, агент Майлз ждёт вас там, – быстро отключился Каллиган.

Голос у него был серьезный, не терпящий отлагательств и возражений. Ну, серьезнее, чем обычно. Хотя у него он почти всегда такой.

– Кэс, звонил Каллиган, нас вызывают.

– Серьезно?

– Сама в шоке.

– Эй, эй, что такое? Куда вы? Номер хотя бы оставьте.

– Набери в интернете эскорт услуги «Нежная роза», там тебе подскажут. Или можешь сам поискать нас там.

– Нежная Роза? – на выходе из кафе спросила Кэссиди.

– Да я просто придумала. Сейчас проверю, есть ли такая компания… Ох…

– Что? Неужто есть?

– Да, нет. Я узнала, что за адрес он нам дал. Это какой-то парк в трущобах.

– В трущобах? Блин. Там всегда что-то происходит, а дороги там просто мрак, но всё же интересно, что могло произойти такого, что даже вызвали нас. Вернее, тебя, с твоим-то слушанием.

– Ясное дело, непонятная или ненужная хрень. Впрочем, Каллиган был серьезен как никогда, так что, возможно и не пустяк.

Через полчаса езды мы уже были на месте. Около наружных ворот территории скейт-парка «Вальо», что на севере города, уже стояла целая бригада из служебных машин: полицейские, скорая помощь и пожарная служба. Первые подозрения возникли из-за запаха гари, витавшего в воздухе. Патрульный пропустил нас, едва увидев удостоверение Кэссиди.

– Чувствуешь? – спросила я у Кэс, шагая по лужам на асфальте.

Что-то было не так с самого начала. Пахло не просто гарью, а именно горелой плотью. И что более важно, то тут, то там я видела странные пятна псионического происхождения, будто брызги – разрывы псилиний, когда применяешь способности. Первичные ощущения в нашем деле играли ключевую роль, и они были не из самых приятных. Отовсюду исходило чувство смерти. И кто-то выплеснул столько злости, что она материализовалась в эти пятна. По телу невольно пробежал холодок.

– Да… Не нравится мне это, – согласилась Кэссиди.

Вокруг происшествия собралась толпа местных, а пожарные и парамедики уже давно закончили со своими обязанностями. Переступив через очередную лужу, мы оказались в центре небольшого пожара. На месте работали криминалисты.

– Приветствую, – вместо Майлза нас встретил наш итальянец, а точнее Винсент Мурье, внезапно появившись из тени.

Он вроде как не был в нашем отделе, но постоянно привлекался. Он тоже из «наших», как называл псиоников Майлз. Парапсихолог-профайлер, выпускник другого Пси Института, итальяшка был старше нас всего на пять лет. За три недели работы мы его видели один раз. Молодой, атлетичного телосложения парень со светлыми короткими волосами и с вечно меланхоличным выражением лица постоянно в элегантном пальто и шарфике не походил на агента, скорее на художника или на любого другого любителя эстетики и искусства. В целом, он производил впечатление тихого воспитанного молодого человека из интеллигенции с невероятно острыми скулами. Наверняка он любит говорить о поэзии и прочем – не знаю, пообщаться с ним еще не доводилось.

– Что произошло? Что даже нас вызвали на настоящее дело.

– А вот это вы мне и скажете. Ученик старшей школы устроил акт самосожжения где-то час назад. Местная полиция с удовольствием передала дело нам, – пришел Джим Майлз. – Мисс Рейн, осторожнее, это место преступления, а вам пока не вернули удостоверение.

– Я могу идти домой, если хотите.

– Анна… – встряла между нами Кэс. – Пусть она проверит, как следует, агент Майлз. Вы сказали самосожжение? Личность уже установлена?

– Да, мисс Уильям. Всё нужное узнаете у патрульного и следователей. В общем, расклад таков. Это дело я поручаю вам троим, без нашего надзора, но с одним условием, будете отчитываться каждый день. Лишнего прессе не болтать. Тихо делайте свою работу. Винсент, ты за старшего.

Разговор коллег в стороне постепенно выветрился из моей головы. Ведомая тяжелыми ощущениями, я осторожно шагала по парку. Смерть и агония навсегда отпечатались здесь. Будто эхо я слышала последние душераздирающие вопли умирающего в своей голове. А тело горело всё, словно меня саму охватил огонь. Я хотела посмотреть ещё глубже, но сосредоточиться мешали криминалисты и зеваки – постоянное шарканье, щелчки камеры, шуршание, разговорчики, а кто-то и вообще снимал на телефон и неистово гоготал, не знаю, отчего.

– Извините, вы можете на несколько минут отвлечься и ничего не делать. Мне нужна тишина. Пожалуйста, – попросила остановиться всех вокруг.

Все вмиг застыли и посмотрели на Майлза.

– Выполняйте, – они послушались его и, собрав свои манатки, отошли в сторонку попить кофе или покурить. – Понятно? Жду отчёт утром. – Джим уехал быстро, оставив нас в тишине, отгоняемой только звуками жизни трущоб.

– С чего начнем?

– Пройдемте, Винсент, не будем ей мешать, – Кэссиди с Винсентом ушли разговаривать с патрульными и представителем школы, также предстояло опросить местных ребят из толпы зевак.

Немного, но стало тише. Так, попробуем ещё раз. Подросток и такая ужасная смерть – это же не в порядке вещей, ведь так? Первая мысль о суициде напрашивалась сама с собой. Однако не стоило спешить с выводами. Даже если это и вправду было самосожжение в знак какого-то протеста то, что он хотел сказать?

Криминалисты очертили на полу место, где было обнаружено обгоревшее тело и пожар. Именно там псионический след вёл себя странно и выглядел, словно кровоточащая рана на полотне мироздания. Да и ощущения от неё были крайне неприятными, что сразу можно отметать обычную смерть. От одного только вида раны меня одолевало чувство тошноты и отторжения. Было в нём что-то чуждое и опасное. Чем глубже углублялась в свои ощущения, тем сильнее размывались очертания раны, но зато отступала темнота, и я могла заглянуть за вуаль настоящего, где нормальный глаз ничего не увидит. А мне нужно увидеть всё.

Долгое время не могла собраться. Что-то мешало мне увидеть. Но вскоре через силу мне удалось прорваться через вуаль. Чернота исчезла, и я уже стояла посреди людного парка. Объекты вокруг появлялись постепенно: сначала размытые, потом становились чётче. Затем возникли голоса – гомон и шум от скейтов. Потом запахи, чувство тепла и ветра.

Видимые образы людей не имели лиц, кроме одного. Подозреваю, именно он и погиб здесь. Помимо него в этой гуще мазни образ одного паренька мерцал странным алым свечением. Он стоял в сторонке и наблюдал. Багровым цветом горели только его глаза. Я хотела рассмотреть его поближе, но вдруг случилось неожиданное, он будто заметил меня и его образ резко исчез. А потом в огне исчезло всё это место, и меня оглушил вопль погибшего. Я вынырнула из видения вся в холодном поту, в ушах бешено колотилось сердце. А черный образ того парня стоял у меня перед глазами, весь дерганый и стреляющий алым свечением в глазах. Думаю, самоубийство можно исключить. Кто-то хотел ему навредить и навредил. Осталось узнать «кто?», «почему?» и главное – «как?».

Известна личность погибшего – неподалёку нашелся его рюкзак. Его успели обчистить местные, но вернули школьную карту. Это был ученик старшей школы. Он не вернулся с вечерних занятий. Его родители особо не волновались, прошло всего-то несколько часов, а что для молодежи десять часов вечера – не такое уж позднее время. К тому же, по словам работников школы, Кевин Стюарт не слыл прилежностью, постоянно тусил с плохой компанией.

– А где Винсент?

– Он разговаривает с журналистами. Не прошло и часа, а они тут как тут.

– О, ясно.

– Миссис Деллер, это моя напарница, агент Рейн, – представила меня женщине Кэссиди.

Слегка полноватая женщина лет пятидесяти вся тряслась от нервов и едва сохраняла спокойствие.

– Я знала… Знала, что наркотики не доведут его до хорошего. А ведь сам юноша, он неплохой. Просто…

– Миссис Деллер, нам нужно будет поговорить со всеми его одноклассниками и друзьями.

– Д-да…

– И ещё нужно фото всех его одноклассников. Или может, вы подскажете, в последнее время никто из них не вёл странно?

– Я… Я не знаю…

– Не знаете? А кем вы работаете? И откуда вы его знаете.

– Я-я-я социальный педагог в школе, где он учится. И живу рядом.

– Гм… Понятно.

– Миссис Деллер, успокойтесь, – спокойно объясняла ей Кэссиди. – Просто расскажите всё, что знаете. Мы сами свяжемся со школой.

– С-ссейчас?

– Да, сейчас. Офицеры запишут показания, – передав бедную женщину в руки патрульных, она обратилась ко мне. – Что-нибудь увидела?

– Помимо смерти? Не думаю, что это суицид. В видении был странный образ. Я не смогла увидеть его лицо. Но этот образ был очень странным. И он как будто смотрел на меня.

– Знак предостережения?

– Не знаю. Образ был какой-то дерганный. А ощущения от него не передать словами.

– Каллиган вряд ли примет твои слова всерьез.

– Да. Я сама себе бы не поверила, услышав такую чушь. Но такой образ намекает на псионика.

– Псионик-убийца школьников? Ха. Ладно. Пошли за кофе. Нам ещё со многими надо поговорить. В особенности с родителями.

– Да уж… Представляю.

– Ну, зато мы в деле, – обнадежила меня Кэс.

С именем погибшего на руках стало легче ориентироваться и сортировать всех «причастных». Итого, до полуночи мы составляли список из всех возможных людей, которые могли пролить свет. В список вошли семь учителей, двадцать пять учеников и, конечно же, родители погибшего, также неизвестная девушка. Естественно все на эмоциях несли околесицу, но ничего толкового сказать не могли. После первого разговора, мы отправили их всех с явкой на утро и поговорить в более спокойной обстановке. И как это обычно принято, раздали карточки с номером, вдруг, если они вспомнят. Кстати, за любую полезную информацию полагается кое-какая награда. Собственно об этом мы и сообщили зевакам в толпе. Возможно кто-то позвонит.

Вернулась я домой только к часу ночи, а вставать надо уже к полшестого. В голове так и крутился план на завтра: очередная встреча с сегодняшними, ехать в морг, услышать заключение и далее по списку.

Гм, а как же жалоба? Об этом ведь не забыли же…

Утром во всех СМИ уже трещали об этом все кому не лень. И наш начальник поспешил обрадовать нас дополнительными сложностями.

– Вы под прицелом общественности, а значит, каждый ваш шаг, решение будет препарироваться в СМИ.

– Вы как будто рады этому, агент Каллиган.

– Я уже жалею, что вернул вас, мисс Рейн, так что будьте добры, без комментариев.

– Да, я бы спокойно сидела и готовилась к слушанию, сэр. Хотела даже встретиться с многоуважаемым мистером Вейнсом и принести извинения лично ему. Ведь он так нуждается в этом.

– Агент Мурье, больше с прессой не болтать.

– Понял.

– Что ж, продолжайте.

========== 2.5 ==========

Радость от возвращения в строй и удостоверения омрачала перспектива бессонных ночей и бесконечных бесед. Но, чего ещё ожидалось? Наконец-то серьёзная работа намечается.

Со всеми приглашёнными решено было поговорить отдельно. С подростками, конечно, без дополнительной мороки не обходится. Как правило, разговаривать с ними без адвокатов или присутствия взрослых нам не положено по закону. Каллиган нам ещё раз напомнил, что эти дети – не подозреваемые и не преступники. Почему-то он смотрел только на меня, когда говорил о правилах. Видимо в его глазах я выгляжу как нечто неуправляемое.

– Спасибо, что пришли. Мы понимаем, что сейчас трудно принять произошедшее, но чем быстрее мы во всем разберёмся, тем быстрее нам станет легче.

В первой допросительной я, Винсент, Кэс и адвокат сидели напротив тридцати человек – учителя, одноклассники и родители Кевина. К моему удивлению, в основном говорил не Винсент, а Кэссиди и, конечно же, придерживаясь протокола. Её звонкий поставленный голос звучал приятно и быстро располагал к себе, заставляя их прислушаться. Я же в свою очередь просто присматривалась псионикой к каждому со стороны. Ну, всё, как обычно, в общем. Разве что наш старший отчего-то не особо горел инициативой.

Среди собравшихся одарённых не оказалось. Их образы ничем таким не выделялись, даже близко. Следовательно, возникал другой вопрос: «тогда, кто же там был, в видении?». Обычный человек не смог бы оставить такой след. А что если он вообще никак не связан с этим парнем-факелом? И это действительно была обычная трагическая случайность?

Бля… Как же это сложно. Это в отчётах всё было как-то просто: всё по пунктам, шаг за шагом. А на деле даже не знаешь, с чего вообще начать и любое упущение будет фатальным.

– Сейчас все ждите в коридоре, пока вас не позовут.

– Начнём с родителей? – спросила в пустоту Кэс, так как никто из нас не имел предложений. – Пожалуйста позовите мистера и миссис Стюарт.

Убитые горем родители едва могли отвечать на вопрос с первого раза. Да, они не были образцовыми родителями. Но и обвинять и упрекать их в обратном не стоило. Отец семейства работал дальнобойщиком и постоянно в разъездах. Мать была слабой здоровьем. И все деньги уходили на неё.

– Понимаете, он не мог этого сделать… – чуть ли не в слезах повторяла бедная женщина.

– А как же наркотики?

– Мы знали про наркотики… Но ничего страшного, как вам кажется. Он иногда курил травку. Понимаете, это из-за подработки. Говорил, что просто снимает усталость и стресс.

– Подработки?

– Да, он не мог видеть меня такой, и потому работал вечерами иногда днём, чтобы купить лекарства… Кха-кха… Простите…

Гм… Образ матери едва горел жизнью. Она словно тлела как свеча. Хотя ей не так много лет. Смертельная болезнь… Не весело.

– Кевин… Он не мог сам с собой это сделать. Не мог! У него были планы. Не самые грандиозные, но нормальные – найти жену, обучиться на механика. Мечтал открыть свой автосалон… – обнял жену мистер Стюарт, едва сдерживая себя в руках. – Я думаю, его убили отморозки, а тело просто… Сожгли. Ради забавы. Вы же знаете, какой у нас район. Кто ещё мог сделать такое с нашим сыном! А вы зря допрашиваете нас! Только время теряете!

– Мы понимаем, мистер Стюарт. Продолжим? – успокоила их Кэс. – В последнее время он не вёл себя странно? Не говорил о странных знакомых?

– Нет. Ничего такого.

– Он не упоминал о проблемах в школе, с друзьями? Ему мог кто-нибудь угрожать? Враги?

– Боже, да какие враги… – чуть не плакала миссис Стюарт.

– Ну, мог он повздорить, подраться, да, но так, чтобы его захотели убить?!

И то верно. Гм… Думаю, начать с родителей – неудачная идея. Нужен кто-то из ровесников. И желательно без чужих глаз.

– Я в коридор, – вышла из кабинета, чтобы найти такого человека в коридоре и лично переговорить с глазу на глаз без «свидетелей». Но такого человека не нашлось. Вернее, ничего полезного я не услышала.

***

Самоубийство – это всегда взбудораживающее событие, сметающее все надежды, рушащее мосты дружб, рвущее узы симпатий и привязанностей, разрушающее всё и вся, в особенности, веру в ценность человеческой жизни. Особенно если сталкиваешься с этим напрямую.

Как утверждает Всемирная Организация Здравоохранения, в мире от самоубийств погибает больше людей, чем от современных войн и терроризма. Каждый год около миллиона человек кончают с собой. Гм, это где-то примерно шестнадцать человек на сто тысяч населения. Только представьте, каждую минуту где-то в мире добровольно обрывается чья-то жизнь. За последние годы количество самоубийств только возрастает, и в настоящее время в некоторых странах оно является одной из трёх лидирующих причин смерти. Притом что эти страшные цифры не включают многочисленные попытки, которые в среднем в десять раз превышают количество «завершённых» самоубийств.

То есть, статистика хочет сказать, что в нашем случае самоубийство так же вероятно, как и убийство. Да и вообще любое другое преступление в топе списка правонарушений. Гм… Значит ли это, что можно идти по домам? Нет? Ладно…

Винсент, как и Майлз, придерживался этой версии. Ведь всё однозначно указывало на это. Кажется, их нисколько не смущал уж слишком болезненный способ суицида. А самым главным аргументом было отсутствие травм на теле. Но, блин, заживо сжечь себя – это ж просто пиздец. Но и это объяснялось вполне логично: под психозом от наркотиков Кевин мог легко сорваться. Плюс – он интересовался машинами и подрабатывал в автосалоне, значит, легко мог достать горючее, а тяжёлая жизненная ситуация в семье и в школе послужила катализатором для принятия рокового решения. И в особо тяжкий момент помутнения рассудка под действием веществ он шагнул за пропасть. Делу не помогали и его «друзья», да, именно в кавычках. Они мало что знали о Кевине. А их показания лишь сильнее укрепляли версию Майлза с Винсентом.

Как же, юноша не был суперпопулярным, не отличался хорошей успеваемостью, успехами в спорте, ни с кем особо не дружил – самый обычный паренёк с неблагополучного района ещё со вспыльчивым характером. По словам одноклассников он был немного странным, да и учителя все как один отмечали частую переменчивость в его настроении. Не раз от него несло травкой и перегаром, за что его наказывали. В глазах у всех, кроме родителей, он автоматически становился юношей с нестабильной психикой и тяжёлой судьбой, который легко мог решиться на подобное.

И самое главное – эта версия была удобной. Причём для всех. Естественно, только не для миссис и мистер Стюарт. В какой-то степени мне было жаль родителей, но что они знали о нем? Что могли сказать? Их слова об их любимом и заботливом сыне не слишком котировались в нынешней ситуации. Ведь даже у самых жестоких убийц есть любящие близкие, которые в них души не чают. Хотя, может я не права, что я вообще знаю о семейных отношениях, верно?

Исходя из всего, создавалось странное представление, словно все хотят побыстрее закрыть это дело, отправить в архив и забыть. Их тоже можно понять, тема самоубийства испокон веков не слишком, скажем так, открыта и тяжела. Она вызывает праздный интерес только у газетчиков и любителей сенсаций, но настолько страшна и некомфортна для остальных людей, что они не знают, что говорить или делать, когда столкнутся с этим лицом к лицу.

Подсчитано, что каждое самоубийство оставляет после себя в среднем до восьми человек, которых непосредственно и очень глубоко коснулась трагедия. Это они мучаются годами, это их терзают вопросы и чувство вины – люди, чьи родственники или друзья покончили с собой. Они чувствуют себя безнадёжно, чувствую неутихающую вину.

Но я не была уверена в версии старших коллег. Я всё прокручивала в уме тот образ с красными глазами. В отличие от образа Кевина, Черныш, назовём его так, источал живые псиэманации. Кто бы ни оставил там свой псионический отпечаток, он был зол, высокомерен, труслив и… жив. Его аура не даст соврать. Правда, все равно она не была похоже на ауру обычного человека. Возможно, замешан псионик. Это слишком маловероятно и притянуто за уши, но я верила своим ощущениям.

До обеда мы кое-как справились со всеми приглашёнными и отпустили по домам, так ничего полезного и не выяснив.

– Да, это было очень продуктивно… – зевая, потянулась я всеми конечностями. От долгого сидения затекли аж все мышцы.

– Так, теперь что?

– Для начала необходимо подкрепиться, Кэс, – энергия от утреннего кофе и пончика давно исчерпалась.

– Мистер Доккинг сообщил, что у него есть для нас интересные сведения. Просит зайти.

Чарльз Доккинг, низкий щупленький мужчина лет тридцати в очках с круглой оправой был ведущим судмедэкспертом, прикреплённым к нашему отделу. Ну, как сказать прикрепленный, это ему приходится разбираться во всех «странных» смертях и в «странных» трупах. Но, как нас уверял сам специалист, в основном все причины «необычных» смертей оказываются довольно-таки тривиальны. Однако это может подтвердить только он сам.

– И ещё не помешало бы проверить дом Стюартов. Мне нужно проверить, увидеть собственными «глазами». Возможно, парень и в самом деле мог совершить подобное и обдумывал свой роковой шаг не один раз. Винсент, ты же сам знаешь, что такие мысли редко появляются спонтанно и точно оставляют след.

– Думаете, родители правы, мисс Рейн? И вы идёте туда, чтобы убедиться, что его убили?

– Не будет лишним иметь альтернативный вариант. Я же сомневаюсь в суициде.

– Я тоже, – поддержала меня Кэс. – Значит, разделяемся? Винсент? Мы с Анной можем туда съездить.

Агент Мурье не любил, когда к нему обращаются по фамилии. Потому и просил обращаться по имени. А сам в свою очередь всегда обращался предельно вежливо и учтиво.

– Я с вами согласен. Пока есть время, разработать другие версии не помешает.

– Также порасспрашиваем на районе, – дополнила я.

– Тогда решено, я отправлюсь к мистеру Доккингу, сообщу, если что-то узнаю. И вы тоже будьте на связи.

– Наши аналитики ничего интересного не раскопали?

– Не знаю, насколько полезным будет их информация. Всю актуальную информацию они будут кидать вам по мере поступления.