Текст книги "Псионикум (СИ)"

Автор книги: EDE

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Но в последние годы участились случаи похуже, когда люди попадают к непорядочным работодателям, которые месяцами кормят наёмных рабочих обещаниями и, в конце концов, выталкивают их за ворота без копейки в кармане, а то и просто берут в настоящее рабство. Неприятная тенденция обещала стать одной из главных причин пропажи людей. Но да ладно, это не совсем наша специфика. Хотя, я до сих пор так и не разобралась, в чём же наша? А расспросить босса как следует – не удалось.

Спецагента Каллигана мы видели лишь пару раз. Он и его напарник Джим Майлз, высокий, худощавого телосложения темнокожий мужчина, были заняты кровавой расправой в подземке на Мейвью. Каллиган не думал подключать нас к этому делу. Потому о деталях дела мы, естественно, не знали. Так, мельком слышали парочку слухов от других.

В конце следующей недели, как и было поручено, мы сдали свой письменный анализ. Но я была уверена практически на все сто процентов, что Каллиган даже не станет читать наш отчёт. Приняв наши бумаги, он отправил нас интервьюировать с преступниками. Так сказать, чтобы мы сполна ощутили, каково это, познакомиться с фигурантами и виновниками тех ужасов, которые мы проштудировали за эти дни.

Начал он с последнего громкого дела, в котором участвовал его отдел. Наверняка он ожидал, что мы испугаемся. Как же, встретиться лицом к лицу с серийным маньяком, который многие года оставался на свободе и хладнокровно лишил тридцать две жизни. Наверняка Каллиган хотел, чтобы мы убедились, что слова на бумаге не вполне отражают действительность. А вот очная беседа с фигурантом – это уже что-то.

Нет, он не договаривался вместо нас с тюрьмой или устраивал специальные встречи. Нет. Хороший агент сам должен во всем разобраться, общаться с разными людьми, добиваться нужного ему, договариваться, найти общий язык. А если мы не способны добыть себе встречу с уже пойманным преступником, который отбывает своё заключение в госучреждении – то какие нафиг из нас полевые агенты?

Получив новое поручение, утром мы с Кэс уезжали из Нью-Эдем в регион Сан-Альдо (бывший штат Южная Каролина). Первая командировка, что тут сказать, не заставила себя долго ждать. И знаете, я никогда не бывала за пределами Нью-Эдема. Гм…

– Боже… Каких красавцев он нам дал, – по пути в аэропорт мы ознакомились со списком наших интервьюируемых.

Каллиган дал нам несколько имен, у каждого из которых личные дела составляли десятки томов – все сплошь самые ужасные преступники в истории Эдема. Он считал, что только так мы поймем, каково это с ними контактировать, общаться, увидеть своими глазами вблизи. Но я ожидала чуть-чуть иного – было интересно, как преступники сами воспринимают содеянное и что они из себя представляют при личном общении.

Заставим их вспомнить и рассказать нам, почему они пошли на это и что происходило в их головах в момент совершения преступления. Я считала, что они с превеликим удовольствием поделятся своими историями, тем более что некоторым из них тюремная жизнь наверняка успела надоесть и они будут только рады возможности поговорить о себе любимом. В последнем я была титанически уверена. А мы сможем получить хоть какое-то представление о том, как думает такой человек, образ его мышления, ход, что он предпринимал перед совершением ужасного преступления, и когда столкнёмся с подобным, опередим такого же, тем самым спасем не одну жизнь, ведь так?

***

В то время очень немногочисленные научные исследования заключённых сводились к темам эффективности меры наказания и условно-досрочного освобождения. При этом имевшиеся данные говорили о том, что агрессивные и склонные к самолюбованию заключённые в целом неисправимы. Мы рассчитывали, что, побеседовав с ними, сможем понять, действительно ли это так. Эго сыграло бы немаловажную роль.

При всем своём изначальном скепсисе Кэссиди согласилась принять участие в моей безумной затее с очной встречей без охраны и всяких наручников. В дружеской, так сказать, беседе. Тогда-то и можно получить достоверную информацию. Мы решили, что будем появляться в тюрьмах без особого предупреждения. Благо удостоверение агента Псионикума и наш псистатус были достаточно для того, чтобы посетить тюрьму без предварительного разрешения. На мой взгляд, заблаговременное предупреждение о нашем визите было бы чревато утечкой определённой информации. Узнав, что кто-то из осуждённых будет беседовать с кем-то из силовых ведомств, остальные заключённые могли решить, что он стукач, либо же сам заключенный стал бы готовиться к встрече, настраиваться, выстраивать красочную, но ложную историю в голове, что, конечно, не будет давать нам достоверных данных.

Мы заранее представляли себе и обменивались с какими позициями и идеями с их стороны наверняка столкнемся в ходе этих бесед. Очевидно, некоторые начнут твердить о своей невиновности, обвинять в их ложном приговоре плохих адвокатов, плохих агентов, продажных детективов, которым есть дело только до показателей ради хорошей статистики и премии, лживых свидетелей, которых легко купить и прочее, прочее, прочее. Согласна, в этом есть некая доля истина, но всё же, не им такое говорить.

В итоге по пути в тюрьму Сан-Альдо мы проштудировали методику интервьюирования, позволяющую увязать преступление как таковое с тем, что происходит в голове убийцы в момент его совершения. Впервые мы получили возможность сопоставить психологическое состояние преступника с оставленными им уликами и тем, что он говорил своей жертве в случае, если она выжила, или делал с её телом до и после смерти. Как мы часто убеждались, это помогало ответить на извечный вопрос: «что за человек мог сделать подобное?».

Однако не всё было так гладко.

Множество инструкций написано на тему, как себя вести в случае, как представлять себя в той или иной ситуации. Все они настолько же интересны, насколько малополезны в реальном деле. Прежде всего, редко кто читает подобную писанину именно как руководство для личного пользования. А оказавшись в реальной ситуации, опять же мало кто сумеет, как положено по инструкции, взять себя в руки, проявлять спокойствие и… что там далее по пунктам? Да, главное, не перепутать. Ну, а практика? Всё приходит с опытом.

– Первая командировка, а? – весело подметила Кэссиди.

Мы заночевали в мотеле. И, заправившись, сейчас держали путь к окраинам Сан-Альдо. Благо все расходы можно будет предъявить отделу по прибытии. Хотя, нам намекнули, что шиковать не стоит. Наши финансисты могли хорошо так с нас спросить, чем была обоснована та или иная затрата. Так что, командировки рядовых агентов – это не курорт. Всё дешёво и сердито.

– Точно, – согласилась я.

– Видела его фото? С виду такой себе нормальный добренький мужичок.

– Внешность обманчива. Уж не нам ли это знать.

– Ха. Да уж.

К полудню следующего дня мы уже заезжали на территорию тюрьмы Сан-Альдо на арендованной из города машине. Старинное каменное здание возвышалось над лесным массивом. Уже издали виднелся фасад крыши, похожий на остроконечные шпили. Здание скорее напоминало готический мрачный замок, нежели место для заключения. По официальным данным здесь отбывают пожизненное заключение девяносто два самых опасных преступников Эдема. К кому не присмотрись, его дело смело можно назвать ужаснейшим в истории Эдема.

Следует знать: каждый осуждённый, сколь бы тяжкое преступление он не совершил, имеет право на общение со своими родными и близкими. Но после вступления приговора в законную силу количество этого общения претерпевает серьёзные изменения. Короткие и длительные свидания с родными становятся редкой привилегией. Для увеличения их количества необходимо отличаться примерным поведением. Любые нарушения тюремного распорядка ведут к сокращению времени общения с родственниками. Как говорят бывалые жены осуждённых, чтобы получить свидание в тюрьме, необходимо пройти большое количество испытаний, как бюрократических, так и морально-этических.

А учитывая ещё более особенную специфику местных заключённых, с обитателями Сан-Альдо разговаривали только представители государственных учреждений: правоохранительные либо здравоохранительные. Как правило, к таким преступникам, как Эдвард Вейнс, он же наш маньяк, посетителей не пускают. Только по важным делам и по специальному запросу.

– Я не удивлён визиту из Псионикума, особенно к нему, – встретил нас немолодой мужчина в сером костюме. Он не был в форме надзирателя. – Вы здесь для очередного исследования?

– Разумеется.

– Понятно, – проговорил мужчина.

Его покрытые красными точками щеки никак не гармонировали с залысиной на макушке.

– Прошу ваше удостоверение, – мы продолжали стоять, пока он лениво изучал наши документы и что-то записывал на журнале. Затем он вернул их и позвал за собой. – Его исследование займёт у вас много времени. Очень много времени. Пойдёмте.

Очень много? Подмечала я в уме его слова.

– Насколько мне известно, вы должны дать нам инструкции, мистер Крейг, – упомянула Кэссиди.

– Я сделаю это по пути, – он вышел из-за стола и посмотрел на часы. – Хотя, нет. Вынужден извиниться, но через полчаса у меня встреча.

Черт, он же не попросит нас подождать? Надо было раскрутить его как можно быстрее. Он, конечно, не такой простак и должен знать много полезного насчёт своих подопечных.

– Мы можем поговорить и без вашего участия.

– Нет, не допустимо, – ответил Крейг.

– Тогда, с кем-нибудь из ваших людей.

– Да. Отличная идея. Я сообщу Алану.

– Благодарим вас, мистер Крейг.

Аланом оказался один из надзирателей, тучный мужчина с каменным лицом.

– Вы вооружены? – спросил он сразу при встрече, как говорится, без привета, без ответа.

– Да.

– Подпишитесь здесь. За всё произошедшее отвечать будете вы вдвоём, а тюрьма ответственности не понесет, – мы подписали акты и мужчина быстренько прошёлся взглядом по нашему почерку. – Сюда.

Любой бы слегка вздрогнул, когда с грохотом захлопывается тяжёлая стальная дверь за спиной и металлический засов со скрежетом занимает своё место, заточая вас в мрачное пространство вместе с маньяками всех мастей.

– Подождите здесь, – оставив нас двоих в полностью закрытом помещении со сваренными к полу столиками и стульями, он ушёл.

Пока ожидали Эдварда Вейнса в камере для свиданий, я осмотрелась в помещении. Два крошечных окна с решёткой смотрели на гору.

Гм… Успокаивающий пейзаж – то, что надо.

Возле наружных дверей стоял только один надзиратель. Если что-то и случится здесь, он явно не успеет подойти и вряд ли что-то услышит. А в углу висела всего одна камера.

– Как тут мило…

– Чем-то похоже на мою комнату в приюте.

– Серьёзно?

– Нет.

– Блин, а я поверила. Кажется, идут.

Спустя пару минут услышали шаги: один ровный, другой шаркающий и звенья цепей. С жутким скрежетом отворились знакомые двери, и перед нами появился мужчина в робе заключённого.

– Будь умницей, Эд, – бросил ему Алан и ушел.

– Разумеется. Спасибо, Алан.

– Мистер Вейнс, полагаю? Прошу, – пригласила его сесть Кэссиди.

– Ох, какая прелестная встреча, – улыбнулся мужчина, поправляя края робы и причесался руками.

Он выглядел в точности как на фото в его толстенном личном деле, только волос было поменьше. Мужчина явно не испытывал никакого дискомфорта. Был уверен в себе и абсолютно спокоен. И что удивительно, его образ был ярким. Не таким как у нас с Кэс, или у любого другого обученного псионика, но у него явно был потенциал. Я бы сказала, примерно первого уровня. В его деле это учли или нет? Что-то не смогла я вспомнить упоминание Псионикума. Гм…

Первое впечатление от него – весьма нейтральное, или даже скорее благораспологающее к нему, я бы сказала, что он производил впечатление простого добродушного мужчины с умным взглядом. Интеллигентный опрятный вид мужчины в очках не вызывал никакого отторжения, никакого подозрения. Как известно, до своего ареста он работал в школе. И был на хорошем слуху у всех коллег и учеников. Даже получал какие-то там награды и гранты.

– Алан сказал, вы из Псионикума. Как интригует… Я много слышал о ваших Институтах, даже хотел там работать в своё время, – он удобно устроился на стуле и сидел с идеально прямой спиной, сохраняя приветливый вид.

– Верно, мистер Вейнс.

– Можно просто Эдвард. Формальное обращение не так… – на полуслове мистера Вейнса пробило на кашель, – продуктивно. Извините.

Болеет? Гм…

– Хорошо, Эдвард. Меня зовут Кэссиди Уильям, а это Анна Рейн.

– Рад знакомству. Я бы пожал вам руки, но я обещал Алану, что никаких резких движений не сделаю. Простите.

– Ничего страшного, Эдвард.

Как правило, больше говорила Кэссиди, я же наблюдала. Ну, не только смотрела, а сканировала. Через минуту в мужчине что-то изменилось. Он явно что-то почувствовал. Непроизвольным движением он слегка отвернулся от меня в сторону Кэссиди, сменив позу. Его образ стал холодным, будто переключился в настороженный режим.

Закрылся от меня? Гм… Это будет интересно.

========== 2.3 ==========

– Вы не против, если мы будем снимать наше интервью, Эдвард?

– Конечно, нет. Официальная документация признак профессионализма. Я буду не против, даже если вы выставите материал в публичный доступ. Сейчас в информационной сети столько мусора, что достоверность потеряла всякий смысл. Никто и не поймет, где правда, а где спектакль, – последние слова он произнёс с особой интонацией.

– Если вам что-то будет не понятно, можете сразу об этом сказать.

– Вас понял. Я готов, агент Уильям, – устроился поудобнее мистер Вейнс.

Кэссиди поставила телефон и проверив заряд, начала интервью.

– Итак, начнем, пожалуй, с простого: вас зовут Эдвард Вейнс, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения?

– Да.

– Родились в городе Сальваторе, регион Сан-Альдо?

– Да.

– Ваши родители Мелисса и Брайан Вейнс?

– Да.

– В данное время вы отбываете пожизненное заключение в федеральной тюрьме Сан-Альдо?

– Да, насколько я могу судить, и если мне не изменяет память, – отшутился мистер Вейнс.

– Вы знаете, за что отбываете своё заключение?

– Статья 17/9-3 УК Серийное убийство.

– Вы согласны с решением суда?

– Разумеется.

Гм… Ответил без тени сомнения.

– Эдвард, – вклинилась я в беседу. – Вас ведь обвинили только в убийствах? Никаких следов сексуального насилия так и не было обнаружено, ни на одном из мест преступления, ни на одном теле.

– Да, это так, – с некоей гордостью ответил убийца.

– Но это ведь не совсем типично.

– Для серийных убийц, имеете в виду, Анна? – дополнил меня Вейнс, обращаясь ко мне почему-то по имени.

– Да. Почему так?

– Другие детективы, агенты и доктора тоже спрашивали об этом. Я не стал отвечать. Они все равно никогда не поймут. Они же простые люди. Но вам я отвечу, возможно, вы поймете. Как бы объяснить… Сексуальное удовлетворение – это не то, к чему я стремился. Понимаете, секс – не что-то уникальное, а наоборот совершенно низменное, то, что объединяет нас животными. Но я – не животное. Я человек. У меня есть разум. Сексом может заняться любой, у кого iq чуть лучше, чем камня.

– Но убийство тоже присуще животному миру. Охота, слежка за добычей, чтобы насытиться их кровью, вы так не думаете?

– Ох, я понимаю, куда вы клоните, Анна. Я же могу к вам так обращаться?

– Валяйте… Эд, – пожала я плечами, продолжая всматриваться в его образ.

Он попытался изобразить дружелюбие и расположить нас к себе. Вышло не слишком убедительно. Что-то его настораживало. Хотя его образ вообще не изменился с начала нашего разговора. Его псионический след оставался холодным и отрешенным, в защитном, так скажем, режиме. По-моему, он начал о чем-то догадываться – возможно почувствовал чужое вмешательство, а точнее мой «взгляд».

– Убийство в моем случае не главное, это просто средство, рациональное, осознанное, эффективное. Я не получал и уж тем более не искал удовольствия, удовлетворения либо контроль, как описали в своих трудах уважаемые доктора до вас. У меня не было ничего такого. Это просто необходимость. Я этим не горжусь.

Да ну… В самом деле? Не поверила я ни единому его слову. К честности признаться, он умеет играть словами и интонацией. Отлично изображал раскаяние, вину, соучастие.

– Необходимость? – переспросила Кэссиди. – Расчленение тел тоже?

– Увы, да, агент Уильям. Необходимое средство, и в тот момент безальтернативное. Нужную кислоту и утварь я не успевал доставать и это было бы слишком подозрительно. А мне нужно было скрытно перенести тела с одного места на другое.

– Хорошо, убийство лишь средство для достижения цели, – сделала заметки на своем блокноте Кэссиди. – Но какой именно цели?

– Инвазивная эволюция Человечества, агент Уильям.

Гм… А к Кэс всегда обращается по фамилии и по статусу. Интересно. И даже не забывал улыбаться.

Что касаемо его цели, в его деле было что-то такое. Он изучал теорию эволюции, цитировал Дарвина и куча опубликованных научных статей подтверждала его увлечение. А его жертвами становились в основном подростки из неблагополучных семей, беспризорники, молодые люди с мелкими правонарушениями, проститутки, наркоманы. Он искренне верил, что очищал генофонд Человечества. Такая, типичная игра в бога, как написали эксперты в его заключении. Также у него продиагностировали нарциссическое расстройство личности, причем ярко выраженное. Но все это как будто слишком выпячивалось. Слишком неестественно. На мой взгляд, это больше походило на ширму. Но это так, просто домыслы, посмотрим дальше.

– В чем же заключается суть эволюции? На ваш взгляд. И что вас в ней не устроило?

– Как бы объяснить по-простому… Скажем так, она протекает слишком медленно с кучей ошибочных направлений. И только спустя тысячелетия своего развития человек, как вид, наконец, добрался до переходной точки на следующую ступень, но все равно далёк от идеала. Вы меня понимаете? Как бы остальные учёные не твердили, что современный человек разумный – венец природы, к сожалению, в нынешнем своем витке развития, он не совсем уж и разумный, и тем более не венец. Большинство индивидов из так называемого вида «человек разумный» живет подобно животным, цель у которого только выживание и размножение. И всё. Где здесь разум? А мы с вами отличаемся… – он резко замолк и обратился к надзирателю. – Алан, можно нам чай, пожалуйста. Вы будете? Я настаиваю.

– Почему бы и нет.

– Отлично. Алан, прошу, – как ни странно, но надзиратель его послушался и ушел выполнять просьбу. – Вы ведь псионики! Самые настоящие! – с неприкрытым воодушевлением в голосе твердил мистер Вейнс. – Новый вид!

– Вы считаете псиоников следующей ступенью Человечества? Это прям идея фикс нынешнего поколения учёных.

– Разумеется, а как иначе, Анна?! Настало время! Миром должен править разум! – он резко замолк. – М-м-можно посмотреть в-в-ваш статус?

Голос его дрогнул. Впервые за весь разговор в нём появились нотки живых эмоций. Его взгляд вцепился в наши удостоверения на бейджике, где можно увидеть цифру пси статуса. Он даже наклонился всем телом, чтобы рассмотреть поближе. И когда, он увидел ИК вблизи, на его лице возникло блаженство, будто он только что стал свидетелем самого настоящего чуда.

Вскоре вернулся Алан с подносом и тремя одноразовыми стаканами с чаем. Заметив положение Эдварда, он попросил его сесть нормально.

– Да-да! Подтвержденный! У них подтвержденный статус, Алан! – с восторгом обращался к Алану, как к своему другу, Вейнс, возвращаясь на место.

Надзиратель ничего не ответил. Только кивнул. И тут же быстро вернулся к себе.

Это здесь такие порядки? Как в отеле? Гм…

– Мне не хватило всего пары пунктов, чтобы получить статус. Я был бы рад даже первому уровню! Но это погрешность. Ошибка! Ошибка системы! Я говорил! Говорил им! Но меня не послушались, – Эдварда немного понесло.

Ему то ли нравился наш разговор, то ли он просто пытался делать вид – пока не ясно.

– Мистер Вейнс, мистер Вейнс, успокойтесь, иначе придется закончить нашу беседу.

– Да, да, простите. Простите. Я… я редко позволяю себе такое. Но это честь для меня.

– Вы сказали, что почти получили пси статус. Когда?

– В своё время после проверок я пять раз просился в Залы Разума.

– И?

– К сожалению, ничего не выявили. Тогда ещё не было таких средств и технологий. Возможно, проведи они сейчас проверку, я был бы среди нас.

Нас? Кэс тоже заметила его слова.

– Считаете, что они ошиблись в вас?

– Я знаю, что подтвержденных псиоников единицы. Шансы слишком малы, даже с учётом всех проверок. И даже после подтверждения развить свой потенциал не так просто. Однако я всегда чувствовал себя особенным.

– У вас есть на то причины? Ощущения или какие-либо признаки экстрасенсорных способностей? Может, что умеете?

Краем уха уловила нотки удивления в голосе Кэс.

И вправду, такого в его деле не было. Нигде не упоминалось о его псионических способностях, даже косвенных. Были случаи приема в Институте в восьмидесятые, но архивы того времени не смогли сохранить его данные и зачем он туда обращался. Хотя, думаю, он просто пытается вызвать у нас сочувствие, соучастие, или получить возможность покинуть свою камеру хотя бы на время, чтобы пройти проверку в Псионикуме.

Но повторюсь, потенциал у него имеется – не такой явный, но имеется. А раз агенты, занимавшиеся его делом до нас, видели в нем только человека, – я имею в виду, без экстрасенсорных способностей, – то они могли упустить ещё что-то. А вдруг этот человек реально что-то умеет? Что-то такое, что трудно объяснить, уловить, и самое главное – доказать. Дополнительные способности предоставляют дополнительные возможности. Например, псионик с даром внушения мог бы всегда оставаться на виду, но быть невидимым для всех остальных. Может, это не существенно, я пока лишь отметила «возможное» упущение следствия, потом нужно будет поговорить с Каллиганом.

– Я вам расскажу, знаю, вы сможете меня понять. С детства я видел мир немного по-другому: его звуки, краски, фигуры, запахи, ощущения. В начальной школе я понял, что отличаюсь от остальных детей, постоянно орущих, плачущих, капризных. Все их действия, желания были предсказуемы, все они требовали внимания к себе и действовали по животному инстинкту. Однако я не понимал одного, почему всё устроено именно так, а не иначе. И тогда задался вопросами, например: почему насекомые перестают двигаться, когда наступаешь на них? Или, куда они так стремятся? Что ими движет? Для чего они живут, в чем их цель? И в чем моя…

Мистер Вейнс замолк. По его глазам было видно, как он погрузился в себя.

– И что узнали? – от вопроса Кэс он резко проснулся. И в тот момент я заметила мимолетный стальной блеск во взгляде, который заставил бы вздрогнуть любого.

– Узнал, что насекомые – это всего лишь насекомые. У них нет разума. Их действия неразумны, значит бессмысленны. А их жизнь – вовсе не жизнь. Так же, как и остальных людей. Их отличие от насекомых лишь в том, что они издавали больше шума.

Внезапная перемена в настроении насторожило. Его псионика изменилась. Я уже не могла видеть его образ столь чётко.

– Ладно, спасибо за занимательный курс биологии, Эд. Но что насчет псионики? Умеешь что-то? Или это было просто мнимое чувство собственного интеллектуального превосходства гм… над насекомыми? Если это так, то, знаешь, это ничего не доказывает и как-то смехотворно.

Он не поддался на откровенную насмешку с моей стороны.

– Да, я знаю, знаю, кто я, Анна. Я, как пламя, чужд покоя. Жгу, сгорая и спеша. Охвачу – сверканье чуда, Отпущу – и пепла груда. Пламя – вот моя душа, – процитировал кого-то Вейнс и явно ожидал от нас правильного ответа.

Я не знала, зато знала Кэс.

– Ницше?

– Ох, вы читали его, агент Уильям?

Ницше?

– Да, я люблю читать.

– Вот видите, у нас уже есть кое-что схожее, – вновь улыбнулся Вейнс.

Да уж… Кэссиди явно ему приглянулась. Что вообще не удивительно. И как-то стало обыденностью.

Но что в итоге получается, все его слова о собственной силе чушь? Без каких-либо доказательств. Он так и не ответил на мой вопрос. Ничего экстрасенсорного не продемонстрировал. Похоже, он просто любит себя и свой собственный голос. А мы просто зрители. А странное поведение его образа никак не связано с псионикой. Такое бывает. Редко, конечно, но бывает. К примеру у не совсем психически здоровых людей.

Но нужно убедиться. Говорите дальше, мистер Вейнс, говорите. А я понаблюдаю, я узнаю, кто вы на самом деле.

Поставь себя на место охотника, – гласит первый негласный догмат детективов. Именно так я и мыслила. Вспомните фильмы о дикой природе: вот лев на просторах степи в Африке. Он следит за огромным стадом антилоп на водопое. Но каким-то образом – мы видим это по глазам – он выбирает одну из тысячи. Почему? Потому что он выработал в себе умение чуять слабость, уязвимость, нечто такое, что делает единственную антилопу из всего стада его будущей добычей. То же самое и с хищниками среди людей.

Мистер Вейнс искренне считал себя выше тех, кого он убивал – не животным. Но у него все те же повадки, как у хищников в природе. Он становился одним из них, каждый день, выходя на улицу, он приценивался, выслеживал жертву, выжидал удобный момент. Таких людей подстегивает возбуждение охотника. А сексуальное удовлетворение, как бы он это не отрицал, он получал во время охоты, самого процесса охоты.

В момент выбора жертвы у них по коже словно пробегает легкий гальванический разряд, подобно оргазму. Думаю, лев в дикой природе испытывает примерно то же самое. При этом не имеет никакого значения, говорим мы о тех преступниках, кто выбирает только детей, юных девушек, стариков, проституток и так далее, или о тех, у кого нет определенных предпочтений. В каком-то смысле все они одинаковы. Для него – охотника.

Но есть между ними и отличия, и подсказки, которые охотник оставляет на месте преступления, ведут нас к особенностям его характера. Именно благодаря ним у нас в руках появятся новое оружие для интерпретации отдельных преступлений против личности, а также для поиска, ареста и наказания виновных. Поведение – это зеркало личности.

А ещё, мистер Вейнс наслаждался. Значит, пора выбивать его из его комфортной среды. Пусть охотник сам станет добычей.

– Тебе комфортно, Эд? – задала я неожиданный вопрос, начав изменение в интервью.

– Что?

– Тебе комфортно здесь? Среди этих заключенных?

– Комфортно, Анна. У меня тут есть всё.

– Гм… Да это так. Но тебе ведь не впервой быть за решеткой. Шериф. Артур. Конкорд.

Глаза Эдварда застыли, его дыхание прихватило.

– Тебе ведь знакомо это имя?

– Разумеется, – ответил сдержанно Вейнс, но я заметила, как дернулась его правая щека.

– Бывший военный, человек с тяжелым характером, с тяжелой рукой. Наверное, неприятно было попасться именно к нему. Что он сделал с тобой?

– Что, к чему это?

– А ты вспомни, Эдди. Тебе было тогда шестнадцать. Вечер. Парк. Арест. Тебя спутали с другим. Не хотели выяснить правду.

– Ах, это…

– Заперли в камере с не самыми приятными соседями. Начали допрос. Хотели, чтобы ты принял вину за другого.

– Ох, я понял, понял. Агент Уильям усыпляет мою бдительность, а вы пытаетесь вывести меня из равновесия. Ха, умно. Банально, но умно.

– Вас там избили, – продолжила я как ни в чем не бывало. – Существа, интеллектом ниже вас, оказались сильнее. А ваш хваленый разум не помог. Чудом оказавшись в живых, сколько вы пролежали в больнице с черепно-мозговой травмой? – Мистер Вейнс не ответил. – И им это всё сошло с рук.

– Как же так вышло, Эдди? Как же вы допустили подобное? Раз вы считаете, что у вас дар, вы могли бы постоять за себя. Поставить их на место силой своей мысли… – Мистер Вейнс дернулся. – Но вы не могли. Вам пришлось терпеть их удары… Удар за ударом. Боль за болью. А потом все эти унижения… Вы же знаете, что они с вами сделали. Вспомните, вернитесь в тот момент, в ту злополучную ночь, когда разум оказался слабее грубой животной силы. Вспомните запах камеры, тесноту за решетками, то чувство бессилия и абсолютного страха. Сколько их там было, черных силуэтов со звериным оскалом, мм? Один подсел к тебе. Что-то сказал и внезапно ударил. И в тот момент ты стал добычей… Слабой, беззащитной, никому ненужной. Ты кричал, умолял их остановиться, но нет. Сила глуха к мольбам слабых. И раз ты утверждаешь, что разум выше силы, то как же так вышло, Эдди?

Я почувствовала изменение внутри Вейнса и продолжила давить.

– Почему же ты допустил такое? Почему? Почему…

И его образ в один миг вспыхнул. Он с силой хлопнул по столу, вскочив со стула. Все стаканы задрожали и отнюдь не от его взмаха – прошёл легкий пси-импульс. Гм… Занятно… Весьма занятно…

– ИХ БЫЛО БОЛЬШЕ! – резко сорвался на крик мистер Вейнс. – ИХ БЫЛО БОЛЬШЕ! ИХ БЫЛО БОЛЬШЕ! – повторял он в крике.

– БОЛЬШЕ!!!

Я его не слушала. Я увидела вспышку его образа. Наше интервью, естественно же, подошло к концу в ту же секунду.

– АЛАН! АЛАН! – надзиратель забрал его с собой, окинув нас недобрым взглядом, мол, зачем вы обидели доброго человека.

– Ты это видела, Кэс?

– Ага. И что ты этим хотела узнать?

– Кажется он был прав насчёт псионики.

– Но мы вряд ли ещё раз с ним поговорим, Анна.

В тот же миг нас включили в черный список лиц, которым запрещено сюда являться. Сан-Альдо покинули тем же днем и двинулись к следующему нашему собеседнику – Полу Коулману. Сексуальный маньяк был полной противоположностью Вейнса. Человек из глухой деревни, без образования, без работы, постоянно перебиравшийся халтурой. Было бы занятно усадить их в одну камеру и послушать дебаты. Но нет.

Мы уже предвкушали недельные скитания по тюрьмам Эдема, как нашу командировку прямо в аэропорту в городке Венчури прервал телефонный звонок. Это был Каллиган. И наша командировка внезапно подошла к концу.

Через два дня после приезда обратно в отдел нас ждало «теплое» приветствие. Начальник тюрьмы, а точнее мистер Вейнс, подал жалобу на наблюдателя Псионикума. Тот в свою очередь перенаправил жалобу Филиппу Моррису, а Моррис Каллигану. Спецагент вкратце объяснил суть претензии Вейнса. На белом листке по-черному было написано: как я его жестоко оскорбила, унизила его человеческое достоинство и издевалась, пользуясь своим служебным положением. В общем, стандартный такой набор жалоб.

– Мда… Какой ранимый.

– Это не шутки, мисс Рейн. Дисциплинарный комитет принял его жалобу, и рассмотрит в ближайшие дни.

– А что по поводу его слов? Вы же сами видели на записи.

– И что? Он ничего не сделал. А вы спровоцировали его.

– У него псионика. Я хотела это проверить.

– И чего вы хотите, мисс Рейн? Мистер Вейнс уже отбывает своё заключение, он всё признал.

– Разве дело не открывается при обнаружении новых улик?

– Открывается, но дело мистера Вейнс закрыто, он получил заслуженное наказание. Тут нет новых улик.