Текст книги "Псионикум (СИ)"

Автор книги: EDE

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

И с этой проблемой я пошла к нему. О’Донелл почему-то не обрадовался моему стремлению к саморазвитию. А ведь педагоги должны поддержать благие начинания своих учеников. Эх… Видимо, с сержантом не тот случай, да? Сейчас поглядим.

– Ну и ну… – с издевательским тоном начал он. – Нашла выход, значит. Лишь бы остаться здесь, да? Всеми возможными способами. Интересно, как они вообще взяли тебя? Ты вообще в курсе, что это за работа?

– Вообще-то они сами предложили, – пожала я плечами и затем добавила, – Сэр.

– Вот как… Тогда почему ты здесь, если тебя уже прикрыли от отчисления?

Что-то его голос не изменился, хотя я добавила «сэр». Неужели надо было добавить: «господин», «владыка»? Гм…

– Я просто хочу нагнать остальных.

– С твоим-то недостатком?

– Вы не представляете, как раз именно из-за него я и пришла к вам.

Некоторое время сержант просто молчал, что было немного неловко. Без глаз было просто невозможно определить его реакцию.

– Ладно, но если я услышу хоть одно нытье или увижу, как ты отлыниваешь – мы тут же попрощаемся. Да, я закрою глаза на все твои «успехи» в моей дисциплине до самого выпуска, но не буду тебя обучать. Никогда.

– Значит… – протянула я, не веря своим ушам.

– Приходи после ужина на поле. Посмотрим, что можно сделать в твоей ситуации.

– Поняла, – на радостях попрощавшись с сержантом, покинула его кабинет чуть ли не в прыжке.

Кэс ожидала меня возле двери и сходу спросила насчёт его ответа.

– Он не… – выдержала я театральную паузу, – отказался.

– ДА!

– Чего ты так радуешься, Кэс? Полагаю, он приготовил для меня самые адские мучения, которые только взбредут ему в голову. И сейчас рисует план моих пыток.

– Да ладно тебе. Он же согласился! Согласился! Он!

– Это да… Хотя чуйка подсказывает, что я об этом ещё пожалею и неоднократно. Но все же, это почему-то даже льстит.

– Видишь, а ты сомневалась.

– Да-да. Пошли. Уже время. То, что профессор Краусс постоянно опаздывает, не значит, что и мы должны.

– Ага.

Следующие лекции по сенсорике отличались от остальных. И я не раз вспоминала их, пусть к псионике они не имели никакого отношения.

– Нашему разуму отдых необходим столько же, как и телу. Также ему нужны новые познания, мысли, идеи, «пища», если по-простому. Поэтому последние недели моих занятий будут посвящены немного иной стороне нашей жизни: морали и этике, справедливости и свободе, о праве и законе, об истории и философии, – начал Краусс. – И скорее всего, они пройдут в дискуссионной форме. Как говорил один мудрый человек: «истина рождается в споре». Я ожидаю от вас активного участия и отстаивания своих мнений. И так, начнём с простого.

В этот раз его голос звучал более энергично, чем обычно. Видать ему самому нравятся подобные дискуссии. Или он просто наслаждается своим голосом. В его случае последний вариант кажется более подходящим.

– В 1967 году английский философ Филиппа Фут сформулировала так называемую «проблему вагонетки», мысленный этический эксперимент. Предрекая ваши вопросы, отвечу: эти недели мы отвлечёмся от псионики и попробуем разобраться в крайне непростых вопросах, которые могут быть полезными в будущем. Понятно? Хорошо, так вот, в своём эксперименте Фут ставит следующий вопрос: тяжёлая неуправляемая вагонетка неудержимо несётся вперёд. На её пути находятся пять человек, привязанных к рельсам. Они никак не успевают среагировать и вы тоже. Но вы можете переключить направление и отправить вагонетку по второму пути, но там тоже находится человек, но только один, также привязанный к рельсам и также не успевающий среагировать. Теперь вопрос: как бы вы поступили в данной ситуации?

В аудитории пошли шепотки.

– Ну, смелее. Я хочу услышать ответ и желательно с обоснованием. Да?

– Естественно, нужно повернуть вагонетку. Спасти пять жизней вместо одной более логично.

– Хорошо. Это понятно всем, да? Пять жизней взамен одной. Кто согласен с мистером Стивенсоном, поднимите руки. Ага, вижу, вас большинство. Хорошо. Запомнили выбор. А теперь изменим условия. На этот раз вы стоите на платформе над рельсами и наблюдаете, как несётся вагонетка. На её пути все также пять рабочих. Также никто из них не видит угрозу и ничего не может сделать. Напоминаю, вы не на вагонетке. Просто наблюдатель. Но вдруг, вы замечаете перед вами толстяка. Если вы подтолкнёте его, он упадёт и перегородит путь для вагонетки. Как бы вы поступили?

По рядам вновь прошли шепотки, но в этот раз никто не решался отвечать.

– Что такое? Отчего сомнения. Пять жизней вместо одной, не забыли? Почему бы не подтолкнуть его? Почему вы поменяли свои убеждения? Поднимите руки, кто бы подтолкнул толстяка. Ага. На этот раз вас… Нет. Никто не собирается толкать толстяка. Ясно. Хорошо. Так, что же изменилось? Кто поднимал в прошлый раз руку? Да, вы. Почему не подняли на этот раз?

– Ну… В первый раз я уже был, как бы сказать… вынужденным участником. И мои действия напрямую приводили к результату, не привлекая посторонних.

– А во втором случае то же самое, разве нет? – спросил профессор, на что студент слегка растерялся.

– Во втором случае я бы принял более активное участие и осознанно бы лишил жизни одного, который совсем не связан с ситуацией, а это уже другое.

– Хорошо, садитесь. И так. Поспешу вас заверить, здесь нет «правильно» и «неправильно», всё зависит от ваших морально-этических компасов и принципов. Не стоит стесняться. Иногда полезно задаваться вопросами: этично ли спасать одних людей, жертвуя жизнью других? Можно ли подходить к решению подобных проблем чисто количественно, то есть жизнь одного менее ценна, чем нескольких? А если да, то поменяете ли вы своё решение, если узнаете, что тот, кого вы столкнули – великий учёный, который в будущем спасёт сотни жизней, а те пятеро на рельсах обычные обыватели? А если он – обычный гражданин, но те пятеро осужденные убийцы или тяжелобольные? Так вот, сделаем пару наблюдений…

До сего дня я считала, почему вообще надо кого-то убивать ради жизни незнакомых людей?! Зачем вмешиваться в ход событий, если, возможно, они идут по воле рока? По мне, эта проблема решается в зависимости от обстоятельств и личной заинтересованности того, кто принимает решение: понимая, что никакого незнакомого толстяка он не убьёт, он может сам прыгнуть на рельсы, в случае, если те пять привязанных – его любимые, родные и близкие люди. А если те пятеро ему никто, то он вообще не будет вмешиваться на событие, ибо кто он такой, чтобы решать, чья жизнь стоит продолжения – данного толстяка или тех пятерых. Рано или поздно умрут все, а совесть у него одна. Так что, не слишком понимаю я эти гипотетические задачки. На практике же, думаю, дело шло бы на секунды, а душевные метания ни к чему хорошему не приведут.

Касаемо задачки, думаю, я бы сама спокойно спрыгнула на рельсы в любом случае, если иного выбора нет. Пожертвовав свою жизнь ради других, я сделаю её более возвышенным и наполненным, что ли. Что не зря я её прожила и не это ли главное? Можете со мной спорить, но думаю, так правильно.

Блин… Этико-моральная сторона жизни, да? Об этом я как-то особо не задумывалась. Да и кто задумывается, если быть честным. Но чую, что на службе и в жизни мы столкнёмся с подобными дилеммами множество раз и, кажется, будет лучше, если разобраться в этом в самом начале пути, пока дилеммы не превратились в реальность. Установить, так сказать, свои убеждения и придерживаться их, не тратя времени на сомнения в критический момент. Ладно, это в будущем. Сегодня меня ожидала встреча с сержантом. И после него как-то нужно дожить до этих моментов.

Краусс ещё долго обсуждал тему, попутно спрашивая мнение студентов. Как ни странно, лекция без практики псионики, на мой взгляд, тянулась невыносимо долго. Но наконец-то прозвучал заветный сигнал.

– Задание: написать эссе на данную тему. Я проверю. И мы посмотрим, изменится ли ваше мнение в конце курса. Всем доброго дня, – закончилась лекция Краусса, и все студенты постепенно покинули аудиторию.

Фух, до встречи с сержантом осталась всего пара часов. И знаете, я как-то пропустила, как на улице всё замело снегом. Пришла настоящая зима. Во дворе кампуса стояла морозная свежесть. Блин… А это ведь не хорошо, если сержант заставит заниматься на улице. И я оказалась права.

В тот день, когда я допустила мысль, что допуроки у сержанта – это гениальная идея – можно сказать я так никогда не ошибалась. Сержант, похоже, всерьёз занялся моей физической формой, почему-то позабыв о слепоте, взамен добавив изнуряющие тренировки. Я же просто хотела, чтобы он помог, как повлиять псионикой на свой организм. Однако, по всей видимости, он просто ждал, когда я сдамся и начну жаловаться или вовсе откажусь сама. На мои вопросы: «а чем они помогут ориентироваться по местности?» – он отвечал одно и то же: «никаких вопросов». Ну, просто гениальный учитель! Нет слов.

И каждый день после его занятий я просто валилась с ног. Немного спасал душ и крепкий кофе. И едва шагнув за порог своей комнаты, я просто падала на постель и тут же засыпала крепким сном.

***

– Что такое? Не можешь пробежаться? Не видишь препятствия? Или считаешь, что не можешь?

– Сэр, скользко.

– Мисс Уильям, помолчите.

Полоса, сука, препятствий! Извините, вырвалось.

Я уже неделю мучилась с ней и всё безрезультатно. Только шишки и синяки набила. Сержант явно наслаждался декабрьским снегопадом и моим очередным провалом. За ночь поле покрылся скатертью мокрого снега, и вчерашняя чистая полоса препятствий покрылась слоем льда, став ещё сложней и как никогда травмоопасной. Хотя сержанта это мало волновало. Он лишь твердил: «включай псионику». Что тут сказать, просто гениальный ответ не менее гениального учителя!

И как я пробегу через это, не получив травмы по всему телу?! Скажите «спасибо», что я вообще бегаю по пустырю, не боясь споткнуться!

Так! Ладно… Ладно… Раз он говорит, что можно, значит, он что-то от меня хочет. Хочет, что я что-то поняла? Ну, или просто ждёт, когда сломаю себе пару рёбер, ногу, руку… шею, чтобы я больше его не беспокоила. Да… С него станется!

Так. Надо отдышаться и попробовать снова. Размяв ноги, поясницу и подув на озябшие руки, вновь встала на исходную. Как и все дни до этого, до старта я попыталась увидеть мир вокруг себя с помощью мысленно посылаемых псилиний. К собственному удивлению, что-то начиналось получаться, однако я все ещё была далека от «прозрения». Вспышкой появлялись кое-какие фрагменты, не более. Думаю, мне не хватает, как бы сказать, отклика и скорости обработки информации. Мой мозг не успевает обрабатывать, и, видимо, до конца не привык к псионике. А во время бега сделать это и подавно сложно. А я получала информацию о мире слишком поздно, чтобы успеть отреагировать. Пока же я как обычно опиралась на слух и на «грубые» очертания видимых объектов, которых очень легко спутать. Рискованно, но что ещё остаётся.

– Что такое? Боишься? Может, сдашься? Тебе стоит только сказать эти заветные слова: «я, не могу». И все твои мучения закончатся в этот же миг. К чему эти попытки? Хочешь доказать, что ты нормальная? Не тешь себя иллюзиями! – доносились слова сержанта, призывающие опустить руки.

Вот не надоедает человеку повторять одно и то же.

– Не слушай его, Анна, давай! – а с другой стороны кричала Кэс. – Впереди тебя восемь метров и флажки с радиус…

– Не подсказывать, мисс Уильям! Раз! Два! Три! – прозвучал свисток.

Ух… Понеслась.

К змейке я ещё приноровилась. Для слепой, уж тем более! Но видать сержанту пофигу, зрячая ты или нет, если выполняешь этот простейший элемент столь осторожно, то ты автоматически неуч и слабак. Чуть не поскользнувшись на последнем флажке, побежала к следующему элементу.

После змейки идёт обычный мост, но, блин, оно было скользким! Едва дойдя до середины, я навернулась с него и здорово ушибла бедро. Благо, успела среагировать и ничего не сломала. Кажется. Резкая боль осадила всю ногу и мгновенно тело обдало жаром. Ругаясь и массируя ушибленное место, я тут же поднялась и заново прошла этот чертов мост! Чуть медленнее, но зато успешно. Далее меня ожидала стена. После падения даже бежать было больно, не говоря о том, что куда-то вскарабкаться. Но пока терпимо. Как бы то ни было боль – это хороший учитель.

– Ну! Ну! Время! – торопил голос сержанта рядом.

Вот бы у него горло сейчас заболело! В сердцах огрызнулась я на слишком громкий голос мужчины.

Я прибежала к стене, и сходу попыталась перелезть. Пальцы каждый раз соскальзывали и холодели, от того мышцы сводило болезненными судорогами. Мне было плевать на руки, плохо, что ноги упорно не находили надёжной опоры, соскальзывая с заледеневших щелей между дощечками стены. Да, стена – не сплошная, иначе было бы просто нереально. Но, блин, в высоту пять метров, это не шутки.

– Половина пути!

Тяжело дыша, я изо всех сил тянулась, чувствуя при этом все ноющие мышцы тела, которые будто бы стали каменными и тянули меня к земле. В ушах стояло только собственное сердцебиение, заглушавшее все звуки. Но я старалась контролировать псиволны, направлять их и увидеть, куда положить ноги и руки. Я тянулась по невидимым нитям к свету. И когда я была почти на вершине, внезапно скрутила ужасная боль в пояснице и я… сорвалась.

Я слышала крик Кэс словно в замедленной съёмке. А стуки сердца замедлялись, дыхание перехватило, появилось чувство невесомости. Я падала, да… Медленно. Но что-то было ещё. Не успела я ужаснуться, резко всё охватил мрак. Непривычный, а глухой. Абсолютная безмятежность.

***

Просыпаться в кромешной тьме давно стало обыденностью. Мысли медленно всплывали из-под толщи пустоты и долгое время не думали сформироваться в нечто связанное. Полностью очнувшись, я моргнула пару раз. Вяло болело всё тело, тотальная слабость, а голова была просто каменной. Попыталась пошевелить ей, но она была надёжно зафиксирована.

Что случилось? Не смогла я вспомнить.

Где я?

Воспоминания вернулись постепенно, обрывками и я вспомнила тренировки.

Ах да…

Видимо, я в лазарете… Чувствовался специфический запах дезинфекторов.

Черт! Неужто я провалила… Значит, с сержантом всё окончено. Эх…

Фиксатор шеи сильно сдавливала грудь, а в горле было сухо словно пустыне, что я с трудом двигала губами. Обрадовавшись, что могу двигать руками, я решила поискать воды поблизости, но не смогла дотянуться.

– Доктор! Она пришла в себя, – неожиданно оглушил меня знакомый голос.

Оказалось, в покое находилась и Кэс. Видимо, задремала и проснулась чуть позже меня.

– Ну, ты и сумасшедшая! Мы с сержантом едва смогли смягчить падение!

– В-во… Д-ды… – хрипло вымолвила в ответ.

Кэс осторожными глотками помогла утолить жажду. Мне сразу стало легче.

– Что случилось?

– Ты не помнишь?! – забеспокоилась она.

– Тренировка. Вроде.

– Да! Ты упала со стены!

– Этого… Я не помню. Гм… Сколько. Я здесь?

– Второй день.

– Так, мисс Рейн, вам нельзя говорить! – после хлопка дверью, подошёл доктор.

– Доктор Фишер, она не помнит момент падения.

– Что ж, это ожидаемо. Хорошо, что на снимке нет критических травм. Как себя чувствуете, мисс Рейн?

– Просто. Прекрасно.

– Когнитивные функции присутствуют. Отлично. Тошнит?

– Да, нет. Просто голова болит. Слегка, – тыкнула в меня Кэс. – Ай. Ладно, не слегка.

– Мм…

– Что вы делаете, доктор? Она же все равно не увидит ваш фонарик.

– Обычная проверка, мисс Уильям.

Не успела я ухмыльнуться, как стену черноты перед глазами резко сменила яркая вспышка света. Такая яркая, что вызвала боль. Чисто инстинктивно я попыталась отвернуться и закрыть глаза. И тут я вспомнила. Вспомнила, что случилось на тренировке перед ударом. Тот миг между жизнью и смертью, когда я на миг увидела прекрасный закат. Это не было галлюцинацией. Этот миг вспышки псионики, которая позволила мне увидеть мир своими глазами.

Я смогла?

В груди заметно забилось сердце.

Я попыталась воспроизвести тот момент и да! На доли секунды после яркой вспышки я увидела палату!

Я смогла!

Всего лишь на миг, но смогла! Поневоле в глазах выступили слезы. Это означало, что все мучения и надежды были не зря. Не зря… А значит, есть шанс вернуть зрение. Пусть только временами. Но меня и это устроит.

– Анна! Анна, что с тобой?

– Ничего, Кэс. Получилось. У меня получилось…

– Ты это о чем?

– Я. Смогла. Увидеть.

Всё было не зря. Не. Зря…

========== Интерлюдия 1 ==========

Спецагент Джефф Каллиган

Подземные тоннели многовекового мегаполиса Нью-Эдем давно превратились в сеть бесконечных лабиринтов. Разветвлённые на сотни миль вширь и пару уровней в глубине они образовали своеобразный подземный город, и никто из поверхности уже и не вспомнит, где начало и конец, да и что там вообще. Только недавно, из-за загруженности на дорогах, власти взялись за расширение подземных путей. В одном из давно заброшенных участков тоннеля на Мейвью начались восстановительные работы. Три бригады рабочих метрополитена развернулись на участках с планом на месяцы вперёд.

– Смотрел вчера матч, Стиви?

– Скукота полнейшая.

– Да иди ты. Красивая игра была.

– Ага, красивая, как твоя жена на корпоративе.

– Чё ты сказал?

– Согласись…

– А эти укрепления не рухнут нам на голову? Они же вообще из доисторических времён, – прервал будничный разговор своих коллег новенький.

– Сплюнь, Уэйни, и тащи, давай, – бросил ему бригадир. – А вы, хватит болтать, работа сама не сделается.

– Да-да, – послышались бормотания мужиков.

За полный рабочий день первая бригада заканчивала намеченный на сегодняшний день план работ. Добравшись до заваленного крупными обломками участка, они остановились.

– Без техники здесь будет тяжко…

– Уэйни, да ты, видать, гений, не зря учился в своём университете, – расхохотались коллеги молодого парня.

– Лучше бы за девками бегал, зе-ха-ха.

– Очень смешно.

– Чувствуете? Этот запах?! – принюхавшись, произнёс бригадир.

Вскоре все как один почуяли зловоние, идущее откуда-то спереди. Затхлый застоявшийся запах гнили.

Осторожно карабкаясь, работники забрались на пригорку из обломков камней и старых труб. Когда они преодолели завал, то представшая их взору картина никого не оставила равнодушным. Самые чувствительные поспешили убраться подальше, едва сдерживая рвотные позывы. За заваленным участком подземного прохода повсюду лежали окровавленные останки. Увиденное представляло собой кадры прямо из какого-то фильма ужасов. Туда, где падал свет налобных фонариков, везде валялись отрубленные части тела: руки, ноги, головы, а кровь была везде. И её запах был настолько густой, что мигом пропитался в их одежду.

– Матерь Божья… – прошептал бригадир, потеряв дар речи, и поспешил вызвать специальные службы.

***

Своё будничное утро ведущий спецагент четвёртого отдела паранормальных преступлений Джефф Каллиган встречал как обычно – на кухне своей маленькой квартиры и за чашкой ароматного свежезаваренного кофе. Мужчина лет сорока будто бы застыл и смотрел на своё отражение на поверхности темной жидкости. Его обросшее щетиной лицо, усталый и тяжёлый взгляд добавляли ему несколько лет, от чего он казался старше, чем есть на самом деле. К тому же строгие тона его костюма и вечно угрюмый вид тоже делали своё дело.

Он был в раздумьях. Взгляд карих глаз долгое время не сходил с одной точки. Последнее дело, над которым работал его отдел совместно с отделом особых преступлений, стало одним из самых кошмарных в его службе. Серийный маньяк прямо под их носом работал и жил обычной жизнью. И все одиннадцать лет никто и не догадывался, что за маской ничем не примечательного мужчины скрывалось чудовище: безжалостное, хладнокровное, осторожное и высокомерное, жаждущее признания.

Он не раз слышал о подобных делах, и даже косвенно участвовал в некоторых. Но этот человек… Он был другим, чем-то отличался. И самое страшное – его смогли отправить за решётку лишь тогда, когда тот сам прислал подсказку. Все улики и доказательства до этого были не столь существенны. Но в один день, один звонок поставил точку. На допросе преступник сказал, что устал, и что ему надоела их тупость и слепота. Умиротворённое выражение на его лице Джефф никогда не забудет. И сейчас его имя гремело во всех СМИ.

Его тяжёлые думы прервал телефонный звонок.

– Джефф Каллиган, – буркнул он в телефон, выйдя из оцепенения. – А, Джимми, я скоро буду.

– Ты уже позавтракал?

– Да вот собираюсь.

– Лучше не стоит. Подъедешь на угол Мейвью и Стоун 12.

– Настолько всё погано? – тут же понял Джефф.

– Это ещё мягко сказано. На месте увидимся, – отключился Джимми.

«Что так могло поразить Джимми?», – на секунду призадумался Джефф.

Они с Джимми Майлзом знакомы уже почти двадцать лет. Начинавшие с патрульных, парочка юнцов с академии, а ныне агенты самого странного отдела, считались профессионалами своего дела.

Беспокойно потрепав свои короткие и местами поседевшие волосы, Джефф отправился в названное место, так и не допив кофе. На выходе из квартиры его взгляд на секунду задержался на мутном окне. Отчего-то ему стало невыносимо одиноко и тоскливо, смотря в хмурое серое небо над бетонными многоэтажками, стоявшими словно надгробные плиты над городом – такие же безжизненные и холодные.

На месте преступления уже работали все службы. Полицейский кордон полностью оцепил территорию подземки. Патрульные обвели жёлтой полоской с узнаваемой надписью «не входить» и разговаривали со всеми рабочими, также искали других очевидцев поблизости. На чёрных мешках коронеры извлекали из подземелья все останки. Последнюю партию вот-вот должны были вытащить из тоннеля. Джефф сразу заметил большое количество мешков и не мог не вспомнить последнее дело, когда из подвала маньяка также таскали десятки мешков с костями.

«Неужто ещё один?», – невесело бросил он в мыслях.

Дежурный пропустил его серебристую тойоту седан через заграждение. Машина остановилась рядом с последним фургоном коронеров, которых здесь недавно было много. Заметив знакомую машину, навстречу шагнул высокий, худощавый мужчина в длинном сером пальто. Его хмурое лицо расплылось в лёгкой улыбке, встретив своего друга и напарника.

– Ты бы побрился, что ли, – буднично начал мужчина.

– Ага, непременно, – угрюмо ответил Джефф.

– На, возьми, – протянул Джимми напарнику мазь с мятой, видя, как ему не до шуток. – Ты что, не выспался?

– Что у нас здесь? – на ходу спросил спецагент Каллиган, проигнорировав вопрос напарника.

– С первого раза так и не скажешь, – пожал плечами Джимми и повёл в место преступления. – Винсент с Чарльзом уже работают внизу.

– Винсент… – не слышно про себя хмыкнул Джефф.

Спустившись по ступенькам, они вышли в тёмное подземелье, которое скоро станет новой станцией. Недалеко от Мейвью ходило три линии метро, так что, людей здесь скоро будет много. Орудуя фонариком, Джефф пытался рассмотреть место, чтобы случайно не навернуться в этой темноте. Когда свет натыкался на очередную заржавевшую опору или на потрескавшуюся стену, он с опаской всматривался вверх, в эти сомнительные укрепления. Ужасный запах почувствовался уже на подступах к месту кровавой бойни. И тогда они заметили вспышки фотокамеры.

– Ты был прав, Джим…

– А, агенты, – заметил подошедших медэксперт.

Молодой человек в синем комбинезоне повесил фотоаппарат на шею и поправил круглые очки. От света ламп линзы его очков пугающе блестели багровым свечением из-за кровавого окружения и огня прожекторов.

– Доброе утро, Чарльз, – поприветствовали знакомого агенты.

– Видя такое, я бы не сказал, что доброе…

– Чем обрадуешь?

– Сейчас… – призадумался парень. – Начну, пожалуй, с явных улик, которых раз-два и обчёлся. Убитых около четырнадцати человек, потом скажу точнее. Судя по их одежде и состоянию, все они бродяги и бомжи. Ничего из документов и личных вещей не обнаружено. Нашли парочку стареньких телефонов, но без заряда. Тела пролежали здесь где-то около месяца, но из-за влажности и низкой температуры сохранились немного странно. А некоторых и вовсе погрызли грызуны.

– Как это «около?», – решил уточнить ведущий агент.

– Тела очень сильно искромсаны и исколоты, предварительно острым режущим оружием. Парочку ножей и заточек мы обнаружили на месте. Степень ран варьируется от лёгкой царапины до критической. К тому же, некоторые сильно обожжены, пока тоже непонятно чем именно. Скорее всего условиями жизни. А личность можно будет проверить только на поверхности, здесь плохо ловит.

– Дерьмо! – выругнулся Майлз, наступив на лужу крови. – Да, на пьяную поножовщину как-то не похоже.

– Мистер Доккинг, этот последний, – крикнули Чарльзу, и он собрался на выход. – Мне пора в лабораторию. Винсент вон там, он делает последние… видения.

Медэксперт указал в сторону мужчины в элегантном пальто и с шарфом, стоявшего посреди кровавого побоища с закрытыми глазами и поднятыми вверх руками, будто он дирижировал воображаемым оркестром.

– Спасибо, Чарльз. Сообщи, когда можно будет подъехать.

– Само собой.

Коронеры закончили свою часть работы. Из-за отсутствия освещения на участке они везде поставили светильники и прожекторы. И теперь множество теней, отбрасываемых отовсюду, придавали тоннелю ещё более зловещий вид.

Агенты не стали беспокоить Винсента. Пока он соберётся с мыслями, сами осматривали место кровавой расправы.

– Зачем кому-то убивать бродяг? Или это они сами с собой так? Не поделили что-то? – невольно спросил спецагент Майлз.

– Хороший вопрос. Может, это был некий ритуал?

– Сатанисты? Сектанты? На них похоже. Вряд ли такое мог сотворить один человек.

– Если это так, то нам придётся проверить все злачные места их обитания.

– О, да. Уже предвкушаю эти прекрасные прогулки.

– Агенты, – отвлёк их мелодичный низкий голос Винсента.

– Что скажешь? Пожалуйста, скажи, что это дело не относится к нам.

– Увы. Есть слабый след психического возмущения. Агония, страх, боль, отчаяние и ненависть – это всё отчётливо сочится с этого места. И среди этого я увидел яркий след. Мужчина, лет тридцать-тридцать пять, одинокий, напуганный, брошенный, с ненавистью в душе. Из всех умерших, его пси след ощущается сильнее.

– Это убийца?

– Не знаю. Вполне вероятно.

– Хорошо. Внешние приметы у этого образа есть?

– Простите, мне нужно выйти. Здесь слишком дурно.

Прикрыв лицо платком, Винсент поспешил удалиться.

– Он с нами уже третий год, но так и не привык.

– Ты же знаешь их, Джимми. Они такие… чувствительные.

– Ну, теперь наше дело, нечувствительных.

Видавшие немало крови агенты приступили к работе. С первой попытки глазам не за что было зацепиться, слишком много деталей никак не складывались в картину произошедшего. Агентов сразу озадачил вопрос: «Зачем убивать их с такой жестокостью?». А некоторые улики и вовсе противоречили друг другу. Кровавые следы были везде. Даже на стенах тоннеля и на потолке, до которого четыре метра.

– Я редко говорю подобное, но знаешь что, Джефф, – осевшим голосом произнёс Джим. – Что-то мне не нравится всё это.

– Это тебе твоё шестое чувство говорит?

– Может и так. Но мне это не нравится.

В тишину внезапно ворвался шум телефона.

– Шеф? – ответил Каллиган. – Понял. Скоро будем. Джим, шеф вызывает. Говорит срочно.

– Не сказал, зачем?

– Помнишь, я говорил о недавних слухах.

– О, наконец-то! Свежая кровь, значится, да?

– Не спеши радоваться, пополнение ожидается из Пси Института.

– Проклятье. Ещё один Винс? Серьёзно? Никого не хочу обидеть, но мне комфортнее работать с настоящими агентами. От них хотя бы польза есть.

– Ничего не поделаешь, – услышав ответ, Джим Майлз просто мотнул головой.

***

Штаб Псикорпуса в Нью-Эдеме располагался в центре мегаполиса. Здесь базируется вся сила разведки и интеллектуальной мощи Эдема. Один из них отдел Джеффа Каллигана, который курирует заместитель Наблюдателя Филипп Моррис, высокий статный мужчина из консервативной семьи коренных жителей Эдема. С его кабинета открывался вид на восточную часть города. С высоты мегаполис всё больше напоминал улей. За последние десятки лет город заметно разросся и ныне входил в пятёрку крупных городов Мира.

За массивным столом из дуба в удобном кожаном кресле сидел сам хозяин кабинета. Он только что получил подтверждение на запрос и направление к ним двоих студентов из Института. Мужчина не выглядел радостным, читая дела своих новых подчинённых. Он уверенно считал, что в его отделе – не место женщинам. В поведенческий либо в психологический – пожалуйста, но не в его. Однако никто его не спрашивал.

Ещё одно не устраивало начальство. Раз его отдел специализируется на «паранормальщине», то они должны соответствовать названию. А пока, они ничем не отличались от других отделов расследований, хотя правительство уже который год пытается интегрировать псиоников во все уровни органов безопасности. Хоть какая-либо успешная динамика наблюдалась только в Агентстве Внешней Разведки. Ясно, что хороших кадров не хватает и никто не будет ими делиться. Но все шишки за то, что уже имеющиеся псионики не особо помогают в этих расследованиях и вообще не задерживаются в их отделе, получал Филипп.

Ситуацию омрачали последние вести. С каждым годом число странных явлений становится всё больше и больше. На большинство из них можно было бы смело закрыть глаза, если бы они не пугали. Хорошо хоть общественность была не в курсе и считает всяких конспирологов с их безумными теориями потешными идиотами. А на деле, они не так уж далеки от истины, хотя бы с тем, что эти явления не вписываются в порядок вещей: массовые истерии, пропажи, исчезновения, самоубийства, убийства… Пугающий список необъяснимых дел можно продолжать долго. Как и статистику душевнобольных, которая дала резкий скачок за последние пять лет. Некоторые понимали, что психологическое состояние мира расшатывается и стоит уже на грани. Хотя бы посмотреть, что в мире происходит и всё сразу станет понятно.

– Пришли агенты Каллиган и Майлз, – сообщила ему секретарша, вырвав из раздумий.

– Спасибо, Аманда, я готов их принять.

Филипп прямо с порога вкратце ввёл их в суть дел.

– То есть, мы будем нянчиться с ними? Опять? Они же опять попросят о переводе.

– Мистер Каллиган, – не понравился Филиппу тон голоса подчинённого. – Это приказ Наблюдателя. И не вы ли постоянно жаловались на нехватку рук в вашем отделе. И вот, Пси Институт направляет к нам двух перспективных студентов.

– Вы хотели сказать «зелёных» и ничего не умеющих, как Винсент.

– Оперативных, – уточнил Филипп и недобро покосился на Джеффа.

– Как же. Они на улице и месяца не протянут. Сколько лет этим девушкам?

– Это не имеет отношения к делу. Всем нужно с чего-то начинать, мистер Каллиган. И приказ не обсуждается. С этого дня они ваши новые коллеги, вы будете их наставниками. Подробно с их личными делами можешь ознакомиться на своём рабочем месте.