Текст книги "Псионикум (СИ)"

Автор книги: EDE

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

По уши в учёбе незримо для меня наступила середина ноября. Что тут можно добавить? Каждую пятницу моё имя украшало дно рейтинговой таблицы. И с прошедшей недели ничего не изменилось. Я рассчитывала, что так будет и дальше. Но как же я ошибалась. А ведь ничего не предвещало беды. Пока однажды ранним утром, когда я спокойно сидела себе и занималась, в мою комнату ураганом ворвалась Кэссиди. Её образ весь пылал.

– Ты это видела?!

Я хотела вновь пошутить, но шутки про слепых со словом «видеть» и в контексте с ними уже как-то приелись, потому я просто пропустила её слова сквозь уши.

– Что такое?

– Сейчас прочту новый приказ ректора: в конце этого семестра последние два места рейтинговой таблицы будут переведены на группу уровнем ниже.

– Гм… А семестр заканчивается в феврале. За оставшиеся три месяца я должна перегнать ближайших мне студентов на три пункта? Да, та ещё задачка. Мм… Пойти, упаковать свой рюкзак, что ли…

– Анна…

– Да шучу я, Кэс, три месяца впереди. Время ещё есть. Ещё три месяца стипендии, которая существенно выше МРОТ по Эдему – кто от этого откажется так просто?

– Знаешь, я это предвидела! И у меня есть план! – с этими угрожающими словами, которые явно не сулили мне ничего хорошего, она ушла к себе и вернулась, с грохотом поставив на мой учебный стол нечто тяжёлое.

Я осторожно ощупала толстенную папку и несколько книг.

– Мне начать бояться?

План Кэс заключался в зубрёжке, но в утроенном режиме. Похоже, мне всё-таки придётся покинуть Псионикум к февралю или даже раньше. Тут исход очевиден: либо смерть от изнурения, либо перевод. Впрочем, какая там угроза, меня же просто переведут в группу с «1» уровнем и что? Если вспомнить, туда же по идее я и должна была попасть. Насколько мне известно, окончательно покинуть Псионикум невозможно. Никто по собственной воле не уходит. Необученный псионик без надзора – это не то, что нужно государству.

– Если усвоишь этот материал, останется лишь одна дисциплина, где нужно будет набрать выше 6 пунктов, чтобы подняться выше твоего места.

– Интета, – поняла я её молчание. – Но за три месяца я вряд ли прозрею, Кэссиди.

– Да… Возможно-возможно… – думала она о своём, – Но это и не нужно! Если ты докажешь ему, что ты не слабее остальных, он увидит… Да… Увидит… Увидит!

– Что увидит? Кэс? Кэс!

Меня пугала её целеустремлённость.

– Бой. Да… Спарринг… Точно, спарринг! Вызовешь на бой того, кто на 18 месте.

– Гм… Это здесь такое правило?

– Сержант О’Донелл устроит поединок. Ведь он признает только силу и тогда…

– Ну, уж нет, Кэссиди.

– Анна…

– Хватит, Кэс. Перейду в группу уровнем ниже, значит перейду. Ничего страшного в этом нет. Ты же сама говорила, что я должна была быть там.

Однако Кэс явно была другого мнения. Её образ не переставал пылать, предвещая мне адские муки.

========== 1.6 ==========

Глаза – проводник души. И, как правило, проводник соединяет две точки

***

В отличие от Кэс я не особо переживала насчёт своего вероятного перехода от «вторых» к «первачам». Я, конечно, не собираюсь отлынивать, но и провал не будет чем-то страшным для меня. Хотя и не хочется подвести её. Гм… Странно как-то. Раньше мне было бы на всё фиолетово – вдруг поймала себя на мысли. И, кажется, я начинаю осознавать себя и свою «способность» как приятную часть самой себя.

Ладно, оставим это на потом, до февраля ещё дожить надо. Столовая открывалась только к восьми и, едва наступило время завтрака, мы перебрались туда. Стакан чая с лимоном и порция жареного бекона с омлетом дали толику бодрости. Из-за чего зубрёжка пошла немного лучше. Хотя у меня в голове сейчас непонятная куча из теории практически ото всех наук. Я слушала лекции по всему, что могла найти в сети. Не знаю, насколько это помогает, но так я, скорее, сильнее запуталась. Ну, да ладно. От знаний никто ещё не умирал, ведь так?

Если задуматься, мы живём в удивительное время. Всего несколько сотен лет назад, когда никто и представить не мог о компьютере, а о всемирной сети и подавно, у информации страдало одно свойство – доступность. А сейчас, когда её в избытке, страдает другое – достоверность. Великие учёные прошлых лет отдали бы всё, чтобы жить в наше время. Ведь нам всего-то нужно вбить парочку слов в браузере и отыскать нужную информацию среди кучи мусора. Впрочем, без визуального восприятия было трудновато представить, о чем там вообще говорится – что-то там двигается и кого-то там возбуждает – в общем, нередко было не совсем понятно.

– Слышала? Говорят, в сенсорике пройдём введение в телепатию.

– Серьёзно? Круто.

– Просто введение. Телепатию проходят в старших курсах. Если ты думаешь, что все псионики с лёгкостью читают мысли, ты глубоко ошибаешься. Разум – самое запутанное и защищенное место. Скорее всего, нас научат составлять психологический портрет личности, или что означают наши первичные ощущения, полученные путём эмпатии и анализировать их.

Да я и не рассчитывала на это. Хотя даже без псионики человек при знакомстве с другими на подсознательном уровне делает определённые выводы, ничего не зная о нем. А с помощью псионики, думаю, можно узнать о нём нечто личное уже более точно и подробно, что круто. Наверное.

Что касаемо самой дисциплины, сенсорику ведёт самый настоящий аристократ. Не знаю, как он в самом деле выглядит, но его голос и манеры, полностью соответствовали тому, кем его называют между собой все студенты. Профессор Иоганн Себастьян Краусс, даже его имя уже внушает некую аристократичность и величие. Он протягивал гласные и говорил слегка гнусавым голосом полный важности и самолюбия. Не знаю, может он вовсе не такой, но создавалось такое ощущение. А его лекции были как мини спектакли.

Введение в телепатию началось с эмпатии, которую мы проходили на прошлых занятиях. Как нам объяснили, сперва нужно научиться понимать, что на «душе» у объекта воздействия, и только потом приступить к чтению.

– Доброго дня, молодые люди, – начал он с приветствия, как и всегда, опоздав к своему занятию на пару минут. – Как вы, наверное, заметили, сегодня у нас особенное занятие. Прошу, будьте любезны найти себе напарника и занять одну из кабинок.

Внутри кабинки стоял маленький стол и два стула, как в камере допроса, а голос преподавателя раздавался с динамиков на потолке, эхом отдаваясь от стен.

– Личность человека формируется на протяжении многих лет, и узреть всё потаенное не самое лёгкое и, скажем так, приятное занятие. Даже о самых близких людях мы знаем настолько, насколько они нам позволяют. А иногда это просто иллюзия. Вы можете считать, что знаете всё о человеке, но уверяю, внутри себя он может быть совсем иным. Сегодняшняя ваша задача, проверить сенсорикой вашего напарника и сделать заметки. Высший балл получат те, у кого больше всего соответствия. Призываю вас быть предельно честными. Я не потерплю обмана.

Блин. Чтение мыслей… А вдруг это возможно? Ну, то есть, в самом деле возможно. И вдруг ты случайно узнаешь о человеке что-то такое, что он не хотел бы. Разве разум не самое личное и сакральное, что вообще может быть? А мы сейчас будем вторгаться туда. По крайней мере, попытаться.

– Кэс.

– Что?

– Мы же друзья, верно?

– Ну, да… А что? А-а… Боишься, что весь твой хладнокровный образ – всего лишь маска? И я могу узнать о тебе нечто сокровенное, из-за чего выяснится, что ты нежный и ранимый человек?

– Чего? Да ни в жизнь. Ничего ты не узнаешь. Там сплошная холодная бездна мрака. Ну, как я сама.

– А-ха-ха-ха, охотно верю.

– Лучше сама бойся.

– Уже боюсь, Анна.

– Итак, – раздался голос Краусса. – Для начала установите зрительный контакт и концентрируйтесь на человеке напротив вас. Попытайтесь понять, что у него в уме, какой он и что его волнует, что он пережил. Отсчитайте про себя три секунды и начните погружаться в свои ощущения и видения. А потом несколько раз прокрутите у себя их в голове, потом сделайте заметки. Листок и карандаш на столе.

Голос профессора растворился в тишине, затем он включил на полную громкость метроном.

Сначала было как-то неловко и затянуто. Со стороны покажется, что мы просто пялимся друг на друга, как идиоты. Хотя, почему покажется? Так оно и есть.

– Никогда не чувствовала себя настолько тупо…

– Тшш, концентрируйся.

– По-моему это упражнение для того, чтобы чисто поржать над нами.

– Стой! Я… Я что-то вижу, ощущаю, – вдруг начала Кэс. – Чувствую… Да, чувствую… Твой страх. Ты боишься, о, да… Боишься. Боишься, что я узнаю, что-то о тебе такое… Постыдное.

– Ой, заткнись.

– А-ха-ха-ха, Анна, расслабься, студенту ни за что не овладеть телепатией. Для этого нужно учиться долго и упорно. А так, хоть баллы заработаем. Легко и просто.

– Гм… Да ты гений. Хотя я все равно не вижу твоих глаз.

– Зато я вижу. Просто сконцентрируйся.

Монотонное тиканье постепенно просачивалось вглубь сознания, действуя странным расслабляющим образом, погружая в состояние отрешённости от всего. Против своей воли я медленно закрыла глаза и отдалась этому чувству.

Не знаю, прошло ли ровно три секунды, но по мере концентрации полностью пропало ощущение времени и пространства. Исчезли посторонние звуки окружения. Перед моими «глазами» в памяти остался лишь светящийся силуэт Кэс. Вновь появилось странное ощущение невесомости, когда я вся сконцентрировалась в этот свет. Но вскоре я почувствовала напряжение. Меня охватило волнение, тревога и чувство одиночества где-то глубоко.

Покажи мне всё… – мысленно велела я себе.

Постепенно образ Кэссиди исчез. И, как ни странно, мир вокруг меня провалился не в черноту, а в яркий свет, переместив меня в тесную белую комнату, в которой ничего не было. Через миг в ушах появился неприятный гул. Но я хотела продолжить. И комната будто бы подчинилась мне, услышав мой приказ, и она усилила свой напор. И вскоре с силой прорвавшись через её стены, я оказалась в каком-то коридоре.

По мере прохождения по тоннелю я ощущала, как несчётное количество информации вгрызается в мой разум, причиняя острую боль в висках и глазах. Мимолётными вспышками я видела перед собой обрывки воспоминаний, свои собственные страхи и желания, самые яркие моменты из жизни, то, что я хранила в себе годами. И чем дольше я смотрела, тем сильнее меня затягивало в эту пучину.

Тогда я не сразу почувствовала, как всё моё тело резко унесло мощным потоком в другую сторону. Я неслась по тоннелю вместе с этим потоком в сторону другой комнаты. Спустя некоторое время стало трудно дышать, появилось некое чувство отторжения… Нет, сопротивления. Тоннель начал противиться незваному гостю и сужался. Что-то пыталось вытолкнуть меня отсюда.

В висках резко стрельнуло невыносимой болью, и самой что ни на есть явственной. Сильнейший болевой импульс накатывал раз за разом с определенным интервалом, и с каждым разом становился невыносимым, вызывая при этом удушье.

Я не знала, как это остановить и просто плыла по потоку, едва терпя боль. Спустя минуту в горле выступил жидкий ком – появилось чувство тошноты, а слабость скрутила всё тело. Когда уже не было сил, внезапно меня вновь накрыла яркая пелена света, и я очутилась в поле, покрытое непроглядным туманом. Некоторое время я стояла и не могла понять: Кто я? Где я? Что случилось? Мне было не до того. Нужно было отдышаться.

В ушах все ещё оставался неприятный гул и еле слышался стук собственного сердца, такой быстрый-быстрый. А голова вся трещала от боли. Но худо-бедно я немного пришла в себя и вернула ясность мыслей с фокусом зрения… Зрения… Гм… Зрение… Зрение! Здесь я могла видеть своими глазами!

Я простояла несколько секунд, просто прислушиваясь к забытому ощущению и радуясь моменту озарения. Это было удивительно. Я увидела свои вытянутые вперёд руки и даже могла ими двигать, что было просто прекрасно! Набравшись уверенности, оглянулась по сторонам – ничего примечательного не заметила. Место абсолютно незнакомое и совершенно далёкое от реальности.

Спустя пять минут глаза немного привыкли к насыщенной серости и белизне вокруг. Да… Я уже успела позабыть, каково это – видеть! Повторюсь, это было просто прекрасно! Впереди себя увидела тропинку, бегущую к самому горизонту, где за плотным слоем тумана возвышалась огромная стена. Она поражала своими гигантскими размерами. Нечто неизмеримо колоссальное, мощное, но в то же время давящее, ощущалось от одного только их вида. Будто я столкнулась с настоящим стихийным бедствием во всей его мощи, перед которым ощущаешь всю свою ничтожность. Кажется, всё это туманное поле было замкнуто внутри гигантских стен, словно клетка.

Я попыталась вспомнить последние моменты своей жизни. Вспомнила о занятиях, потом обрывками вспомнила тоннель, разговор с Кэс и что-то ещё. Гнетущие посторонние мысли не давали мне концентрироваться. Но это место… Оно было слишком невероятным, чтобы найти внятное объяснение.

Может я задремала и это всё – сон? Спросила я у себя. Ну, бывают же осознанные сны… Однако уверенности ни в чем не было. Для сна всё выглядело под стать, но было и нечто иное: я ощущала воздух, своё дыхание, холод под ногами, боль при щипании за руку и чётко осознаваемые мысли как наяву.

Как бы то ни было, я не могла стоять просто так на одном месте. Ничего другое не придумав, сделала осторожный шаг, потом ещё один, потом ещё и ещё. Земля под ногами была похожа на водную гладь, только без отражения, словно ртуть. Во всей этой серости я держалась тропинки в надежде на то, что она меня куда-то да приведёт.

У меня не было ни единой догадки касаемо места, даже отдалённо. Хотя, была одна, которую я уже огласила. Блин, это же сон, верно? Так что и не удивительно, да? Да? Нет? Пыталась успокоиться и отвлечься.

Чем дальше я шла, тем больше возникало вопросов, а пробуждение ото сна не думало приходить. Зато я окончательно очнулась.

Хм… Очнулась во сне…

За всё время прогулки в неизвестно где пейзаж ни разу не изменился. В душе постепенно закрались нотки тревоги и волнения. Иногда в тумане мерещились силуэты и образы людей. Порой такие отчётливые, словно живые. Но я их не узнавала. Поэтому старалась не обращать на них внимание. Уткнувшись себе под ноги, упрямо шагала по тропинке. Потом начали доноситься голоса. В шёпоте множества голосов эхом проскальзывали вполне понятные слова. Всё это изрядно действовало на нервы и чертовски пугало одновременно.

Вдруг из тумана на тропинку выпал мячик, от чего я чуть не спрыгнула от неожиданности. Весь серый и сотканный из тумана он остановился прямо передо мной. Я стояла в ожидании чего-то непредвиденного и вся сжалась в напряжении. Глаза периодически бегали по всему туману вокруг в поисках опасности. Пока ничего страшного.

Вдруг из пелены тумана за ним прибежала маленькая девочка лет шести в миленьком платье. Её светлые локоны в два хвостика мягко колыхались по воздуху, словно здесь действовала невесомость. Она схватила мячик двумя руками и обернулась ко мне. Большие глаза на её миловидном личике раскрылись в удивлении. Я её не узнала. И это точно не я. Я не такая милая. И точно не блондинка.

– Ой, привет, – сказала она миленьким, но отчего-то жутко знакомым голосом. – Что-то случилось? – слегка наклонила голову на бок девочка, смотря на меня выразительными серыми глазами.

Надо было что-то ответить и расслабиться.

– Привет… Эм… Ничего, – вымолвила я ответ сухим голосом.

– Выглядишь уставшей.

– Да… Есть немного…

– Тогда отдохни, присядь, – она подбросила свой мячик и он превратился в круглый столик со стульями.

Взмахом ладошки она позвала меня составить ей компанию.

– Чаю? – спросила она.

– Д-да, спасибо.

Невероятность происходящего выбивала из колеи и никак не давала реагировать адекватно.

Проснись! Проснись же! Безуспешно велела себе.

Удобно усевшись рядом с ней, я успокоила дыхание, чтобы не пугать девочку. По крайней мере, попыталась. Хотя она вроде ничего не заметила. И пока мы сидели, искала всему этому адекватное объяснение, придерживаясь самой вероятной версии со сном. Но вдруг это иллюзия? Может это профессор что-то на нас наслал? Вряд ли чтение мыслей похоже на это. Хотя, кто же его знает.

Пока же девочка делала вид, что наливает в несуществующую чашку из своего невидимого чайника, затем протянула мне свою пустую руку. Не зная, что делать, я продолжила её спектакль, подыгрывая её игре. Странная ситуация продолжалась долго, не думая заканчиваться. Девочка явно наслаждалась компанией, время от времени хлопая глазищами, когда подносила свои руки ко рту, словно делала глоток.

– Могу я спросить? – не выдержав, обратилась я к ней.

– Кто я такая? – поняла девочка.

– Да. Ну, а меня зовут Анна…

– Я знаю.

Знает?

– А ты?

– Я – Кэссиди.

Кэссиди? Эм… ЧТО?! Серьёзно? Это взаправду?

– Кэссиди Уильям?

– Ага! – воскликнула она по-детски звонким голосом. – Ты мне нравишься, поэтому можешь звать меня просто Кэс.

– Ты знаешь, где мы… Кэс?

– У меня, – просто ответила девочка.

Оу…

Вновь повисло молчание. От нечегоделания, я сама того не осознавая, поднесла к губам несуществующую чашку и, с удивлением, обнаружила нечто неожиданное. Я уловила приятный аромат напитка и даже вкус! Хотя в моих руках ничего не было.

– Как тебе? – весело спросила девочка.

– Вкусно, – честно призналась я.

– Я рада! – радостно воскликнула она.

– Зачем мы здесь?

Девочка долго размышляла над чем-то, прежде чем выдать странный ответ.

– Давай просто посидим. Ты же ничего от меня не потребуешь? – с надеждой в голосе спросила маленькая Кэс, взглянув на меня серьёзными глазами, от чего мне стало немного неловко.

– Конечно, нет. Я люблю просто сидеть и ничего не делать. Можно сказать, я в этом мастер.

– Хи-хи, я тоже.

– А здесь очень даже неплохо. Немного серовато, конечно, но неплохо.

– Да? – с сомнением протянула девочка. – Неплохо, когда не одиноко. Налить ещё?

– Не откажусь.

– Хи-хи. Понравилось?

– Я, знаешь, рада любой халяве. Ну, как любой нормальный человек. Так что, можешь наливать сколько душе угодно, Кэс.

– А-ха-ха-ха, хорошо-хорошо.

Её озорной смех постепенно исчез, как и весь этот мир и меня резко вытолкнуло обратно.

Во второй раз я проснулась посреди тьмы. Ну, уже привычная картина. Затем вернулся слух. И чувство времени. И в конце всего у меня в голове был только один вопрос: «Что за фигня эта была?».

– Кэс? – моя подруга ответила не сразу, а её образ как-то странно мерцал. – Кэс?!

– А? Да… Что?

– Что это было?

– С-с-сама не знаю… – неуверенно протянула она осевшим голосом.

– Ты тоже что-то увидела?

– Абсолютную и непроницаемую тьму. Я чуть не утонула в ней.

Гм, получается, увидели мы не одно и то же.

– А что я говорила…

– Да нет же, это было жутко, Анна. Будто… Будто я сама ослепла.

– Да? Не знаю, что и ответить.

– А ты, ты что-нибудь увидела?

– Ну, да. Маленькую девочку. Мы с ней попили чаек и просто посидели. Было даже мило и уютно. Хотя весьма и весьма странно. Но я стараюсь привыкать к странностям.

– Ненавижу телепатию… – услышала её тихое бормотание.

Согласна. После пережитого мысли не хотели сформироваться в нечто связанное. Перед глазами так и оставалась картина – маленькая девочка посреди бескрайнего туманного поля, окружённого стеной. И я, которая могла видеть. Теперь понимаю, что видеть – это величайший дар, который я не ценила по достоинству. Да уж… Каюсь-каюсь.

– Так ты – блондинка? Гм… Вот ведь самое страшное узнаешь о человеке, погрузившись в его голову.

– Эй, это не честно. Почему я ничего не увидела? Ты же не всегда была слепой…

– Не знаю. Может и всегда, и сейчас только прозрела!

– Ага. Скажи ещё, после аварии.

– Время истекает, молодые люди… – прозвучал голос профессора Краусса.

Чего? Так быстро? А сколько мы вообще просидели? Я проверила время и ахнула. Прошёл час. За эти минуты странной фигни прошёл час! Ладно, пора бы написать что-то. И в конце занятия настал наш черёд отчитаться. Профессор как-то странно вздыхал, читая наши каракули, то есть мои.

– Очень интересно. Очень интересно.

На миг я отчётливо ощутила неприятное прикосновение – не физическое, а ментальное, – и увидела яркое сияние в образе профессора вокруг его головы. Он явно что-то попытался сделать.

– Мисс Рейн и Мисс Уильям, я уверен, вы не пытались меня обмануть, а не обидеть друг друга.

– Что вы имеете в виду, профессор Краусс?

– Я не поверю в это, – он протянул мне мой лист.

– Почему?

– Вы написали свой ответ слишком общими словами. Я хочу услышать правду.

– Гм… Правда у каждого своя, профессор, – после своей реплики я удостоилась лёгкого пинка от Кэс.

Да… Она не раз говорила, что профессора не любят таких как я – «умников». А мой сарказм придётся по душе не всем. Вернее, никому. Кстати, за это также могли снять баллы. Но не могла я устоять. Это всё, что у меня осталось.

– Тем не менее, я хочу услышать, что вы видели? Если у вас ничего не вышло, поставлю ноль.

– Ладно, я скажу. Я видела белую комнату и тоннель, через который попала в туманное поле, где встретила девочку. Мы мило пили чай и поболтали. Но признаться, сначала было весьма паршиво, – профессор вновь замолк.

– Как вы думаете, что вы увидели?

– Не знаю, глюк, наверное. Только так я могла бы нормально видеть этими глазами, – я сняла свои очки и продемонстрировала свою слепоту.

Профессор вообще никак не отреагировал на мои глаза.

– Снова отрицание, мисс Рейн. Почему вы так яро придерживаетесь скепсиса?

– Вот-вот, я о том же, профессор.

Et tu, Кэс…

– Просто не понимаю. Не понимаю то, что вижу. А я что, должна принять всё на веру, просто так, не требуя ответов?

– Хорошо. А теперь вы, мисс Уильям. Что вы увидели?

– Эм… Ничего. Сплошь темнота. И тихий неразборчивый шёпот в ней. Правда.

– Больше ничего? Никакого отторжения или чьего-то присутствия?

– Мм… Нет. Всё было нормально. Ну, кроме некоторой паники из-за всеобъемлющей тьмы кругом.

– Как интересно… – профессор обдумывал над чем-то ещё несколько минут. – Мисс Рейн, попробуйте заглянуть в мой разум.

Чего? Он решил, что я всё выдумала?

– Да не вру я. Так и было.

– Мисс Рейн, я вам верю. Потому и прошу.

– А-а, ну, тогда ладно. Но… Вы не добавите мне дополнительный балл за старание? Ай. Кэс, хорош пинаться. Я просто поинтересовалась.

========== 1.7 ==========

Предчувствие прошептало мне, что зря я согласилась. Профессор явно что-то не договаривал или хотел что-то доказать. Но как говорится, поздняк метаться, никто не тянул меня за язык.

– Профессор, можете запустить метроном?

– Разумеется. Оно и правда помогает, ведь так?

Можно и так сказать. Равномерное тиканье помогало сосредоточиться только на одном из чувств восприятия. Под звуки постукивания я направила свой, скажем так, внутренний взор в сторону профессора. Его пси образ вел себя спокойно, плавно и как-то тягуче, что ли. Знаете, что я поняла, видя все эти образы – сила псионика не зависит от яркости ауры.

Я пыталась сконцентрироваться на нем, как в случае с Кэссиди, но встречала жёсткое сопротивление, словно я впустую ударялась о невидимую преграду перед собой. Так, сходу вломиться не получится. Потому для начала погрузилась в себя. Как профессор сам учил на первых уроках, медитация служит хорошим началом, чтобы очистить лишние мысли и направить свои ощущения к объекту, чтобы установить с ним связь более безболезненным способом.

Тиканье постепенно исчезло, стало пропадать чувство времени. А спустя минуту другую я погрузилась в пучину собственного сознания, прорвавшись через чёрную пелену первичной стенки разума. Белая комната встретила меня неприятными ощущениями. От яркости вокруг глазам было крайне неприятно, но вскоре я привыкла. На противоположной стене, словно на проекторе, каскадом мелькали кадры собственных воспоминаний. Некоторые из них я не узнавала, что было необычно. Хотя нет, не хотела узнавать.

– Ты чокнутая, да?

– Чокнутая…

– Эй, отвечай…

– Мелкая дрянь…

– Ты никто! Никто!

– У неё ведь родителей даже нет… Ха-ха.

– Отвечай, когда с тобой говорят!

Перекрикивали друг друга различные голоса, но я старалась не обращать на них внимания. Это ведь уже в прошлом.

Так, для начала нужно вспомнить, как я смогла получить доступ к разуму Кэссиди? Я стала прокручивать в уме то, что там ощущала. Ничего кроме того тоннеля на ум не пришло. И думаю, с Кэссиди получилось лишь потому, что она хорошо ко мне относится. Как и я к ней, соответственно. Ну да ладно, попытаюсь вызвать тот информационный поток. Гм… Попробуем.

Некоторое время спустя я вроде бы ощутила его. Белая комната исчезла. Я рухнула в пропасть, но никакого тоннеля, будто я резко сорвалась с обрыва, лишь мельком увидев то, что явно мне не принадлежало – мальчика с черными кудрявыми волосами, который катался на лошади. Его держали сильные крепкие руки. И он был так счастлив. Его переполняли самые прекрасные чувства, а его звонкий смех так и оставался в ушах приятным эхом.

Чувство счастья быстро пропало. В реальность меня вернула боль. В висках и внутри глаз стреляло сильной пульсацией. Не в силах терпеть мучения издала тихий стон и стала массировать переносицу. В груди ощущала тяжёлое давление, будто бы захлёбывалась. В памяти тут же всплыла больница после аварии – не самое приятное воспоминание.

– Анна? Анна, как ты? – доносился рядом обеспокоенный голос Кэс.

– В порядке. Всё в порядке.

– Отдышитесь, мисс Рейн. Не спешите.

Да… Спокойствие мне не помешает. Чуть позже меня немного отпустило.

– Ну, мисс Рейн, что скажете?

– Да, сейчас, – прочистила горло. – Я увидела мальчика – чёрные кудрявые волосы, пухлые щечки, карие глаза. Его переполняли радость и гордость, оттого, что рядом с ним был его отец, который катал его на лошади и который был рядом. Яркое чувство защищенности, когда этот мир представлялся совсем не таким, как сейчас, полный боли и страдания. Прекрасный миг из детства, куда хочется возвращаться и который хочется сохранить в памяти навечно… Это ведь были вы, профессор?

– Всё так… – со странной интонацией в голосе произнёс Краусс. – Я концентрировался на одном ярком воспоминании из детства и воспроизвёл его в мыслях. И вы это увидели, юная леди. Нет, не только смогли увидеть, но и прочувствовать его, пропустить через себя. Как я и думал, у вас предрасположенность к эмпатии и телепатии.

– Оу, ясно…

То, что я сделала, что-то уникальное? Не совсем поняла я его слов. Хотя у каждого из нас имеется предрасположенность к чему-либо. Люди не одинаковые, у кого-то имеется талант к музыке, к рисованию, к наукам. Похоже, так же и в псионике, кто-то более успешен в телекинезе, биокинезе, а кто-то в ясновидении и телепатии.

– Значит, я успешно сдала задание, профессор?

– Разумеется, мисс Рейн. Но не думайте, что это пустяки. Заглядывая в чужой разум, вы не можете не пережить то, что пережил он и перенять что-то чуждое. А это чревато непредсказуемыми и опасными последствиями. На первый взгляд не самыми явными, но в конечном итоге, изменения могут быть необратимыми. Личность вещь хрупкая – измените одну деталь, поменяется всё. Так что будьте осторожны, мисс Рейн. Телепатия – одна из самых опасных и «скользких» наших способностей. Никогда не относитесь к ней с пренебрежением. Почувствовали отторжение, не стоит давить. Может вы и сможете это пережить, но ваш объект не всегда.

– Учту.

– Надеюсь. Порой отказ от этой способности – мудрый выбор. Но разве кто-то устоит перед соблазном копаться в чужом разуме. Бывали случаи, когда разум телепата и его объекта взаимно уничтожали друг друга.

– Уничтожали? – одновременно с Кэс спросили мы.

– Изнуряли друг друга до такой степени, что впадали в вегетативное состояние после истощения.

И он только сейчас об этом говорит?! Мда…

– Оо…

– Хорошо, что вы доверяете друг другу. Что ж, можете быть свободны.

– До свидания, профессор.

– До свидания.

– Ненавижу телепатию, – в который раз повторила про себя Кэссиди на выходе из аудитории.

– Да… Думаю, теперь понимаю, почему.

– Анна? – резко сменила тему Кэссиди.

– Что?

– Что я тебе говорила, профессора не любят «умников», – объяснила свои пинки Кэссиди.

– А-а, ничего не могу с собой поделать, – в ответ услышала лёгкое фырканье.

– Зато он заметил твои способности. Посмотрим, сколько баллов тебе ещё надо будет набрать, чтобы избежать вылета.

Пока Кэс проверяла таблицу, я обдумывала слова Краусса. Он прав. Что-то не нравится мне телепатия. Во время погружения в чужой разум я открывала дверь и в свой собственный. Куда более опытный телепат мог бы хозяйничать в моем разуме как у себя дома. Но гораздо опасно другое – я будто бы становилась другой. А что если в один из таких моментов я останусь такой навсегда? Можно, конечно, тренироваться. Но в погоне за этой «туманной силой» потерять себя? Нет. Пока я могу здраво оценивать свои мысли, буду просто учиться другому, телекинезу, например. Телекинез мне по душе.

– Анна? Ты меня слушаешь?

– А? Так призадумалась.

– Для той, кто делает вид, что ей на все плевать, ты слишком много думаешь. Вот, посмотрела, сколько он тебе поставил. Твоё отставание сократилось, но не так сильно как хотелось бы. Похоже, остальные тоже напряглись за этот месяц.

– Напряглись? Это ещё мягко сказано. Чую скоро стану сверхразумом, если так продолжу учиться. Я в жизни так не училась. Удивляет, что я все ещё в своём уме.

– Ну, привыкай. Меня так с детства таскали.

– А что мне остаётся…

– Крепись неофит, крепись! Это только цветочки! – похлопала по плечу Кэс.

– Очень обнадёживает.

Далее у нас была телекинетика, которую ведёт профессор Шарль Рише.

Для закрепления пройденного материала, профессор Рише не тянул с практическими занятиями. И только на этих занятиях я «воочию» чувствовала, чем же сие учебное заведение отличается от остальных. Если в сенсорике всё упирается в сугубо субъективных ощущениях и их интерпретациях. То, пожалуй, телекинетика строго противоположна сенсорике. Она стала моей самой любимой дисциплиной. Здесь было мало теории, всё упиралось в управлении псионикой над материальными объектами. Я видела не только, как передвигают вещи силой мысли, но и меняют его свойства. Телекинетика подразделялась на кучу узких направлений в зависимости от физического процесса, который выберешь: пирокинетика, криокинетика, магнетика и так далее. А пока просто телекинетика.

Само собой начинали с самого простого. Сам же профессор представлялся мне мудрым старцем из древних легенд с длинной такой седой бородой, которую он постоянно поправляет, перед тем как изложить гм… вековую мудрость. Его старческий, но успокаивающий голос приятно отдавался в ушах, даже когда он говорил очень тихо. А для своих лет он не потерял своего энтузиазма в преподавании и вел свои занятия весьма бодро.

– Сегодня пройдём «воздействие псионики в зависимости от агрегатного состояния объекта».