Текст книги "Псионикум (СИ)"

Автор книги: EDE

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Ясно. На этом всё, шеф?

– Да. И держите меня в курсе сегодняшнего утреннего дела. Телевизионщики как с цепи сорвались, а блоггеры, чтобы им пусто было, лезут в наше место преступления.

Джефф вышел из кабинета Филиппа в весьма паршивом настроении.

– Начальство точно хочет, чтобы мы не дожили до пенсии!

– Нам же не впервой, старина. Зуб даю, они сами захотят перевестись в другой отдел через месяц, а может и раньше. Ну, как Винсент. Он ведь тоже не выдержал и перевёлся к мозговикам, где бумаги, компьютер и тёплое кресло. А к нам заглядывает лишь по приказу сверху.

– Да, а перед этим высосут из нас время на ненужную чепуху. И не дай бог с ними что-то случится на улице. Нас за это по голове точно не погладят.

Отдел располагался на шестом этаже. Сейчас в его составе находились только трое, включая их двоих. Хорошо хоть всю вспомогательную функцию выполняли другие отделы, в особенности поиск и анализ данных. Джефф давно привык, что айти специалисты сейчас востребованы больше всего. И не мог не согласиться, что они существенно ускоряют получение сведений. Если бы он был в любом другом отделе, он был бы лишь рад этому. Но в их делах всё упиралось на самих агентов, когда все данные и улики заходят в тупик, либо ошибочны. Когда логика даёт сбой и нужно обработать самые невероятные версии. Тут нужен опыт самого оперативника.

– Я поговорю с местными информаторами на районе Мейвью. Может, что слышали, видели.

– Хорошо.

– А тебе нужно встретить наших новеньких девиц.

– Ну, хоть ты не ухмыляйся. В следующем квартале я точно зарекомендую тебя на своё место. Тогда и посмотрим, кто будет улыбаться.

– Всё-всё, ухожу, начальник.

По-дружески похлопав его по плечу, старина Майлз оставил напарника в его кабинете.

«А когда-то компьютеры были с размером в шкаф», – думая про себя, запустил ультратонкий моноблок на своем столе старший агент. «Зато стали быстрее».

«Так… Кэссиди Джейн Уильям. Оценки… Пройденные курсы… Характеристика, Мм…», – на «бумаге» личное дело мисс Уильям выглядело просто прекрасно. Отзывы отличные как и оценки. Но Джефф не раз встречался с отличниками, которые хороши лишь в зубрёжке. Но в целом, он решил, что пока ничего страшного, хотя он клялся, что фамилия была ему знакома.

«Ну что ж, посмотрим дальше… Анна Рейн…», – приступил к ознакомлению со следующим файлом. Сирота, с проблемами здоровья и только с одной характеристикой от некоего Краусса. Она выглядела совсем блёклой на фоне мисс Уильям.

Тут Джефф не понял, как эта девушка вообще доучилась хотя бы пару месяцев и даже прошла трёхмесячный подготовительный курс в Военной Академии Министерства Контроля с её-то «особенностью». Но потом он дошёл до абзаца, где упоминалось о её телепатических способностях. Опытный агент заинтересовался. Он не раз слышал об этой способности, но ни разу не получил доказательств. Все «телепаты», с которыми ему доводилось работать, мало чем отличались от парапсихологов. А то, что мисс Рейн нигде не выделялась, навевало на нехорошие мысли – её протащили из-за её якобы «таланта». А на деле, это очередной мозговик.

Тем не менее, Джефф в глубине души надеялся на обратное. Всегда. И всегда ждал, когда же псионика станет по-настоящему полезной в их деле. Он знал, что далеко не все копы рады видеть их, и привык к такому отношению. И ещё он знал, что должен завоевать их доверие, как бывало в любом другом крупном расследовании, куда его приглашали, поскольку большинство рядовых копов и даже высоких чинов в Псионикуме все ещё считали, что его ремесло не выполняет возложенные на него функции.

Ему нужно быть убедительным, но не слишком самоуверенным, и тем более не выпендриваться. С одной стороны, дать детективам понять, что он не сомневается, в их профессионализме, а с другой – продемонстрировать, что его отдел действительно способен им помочь. Но, наверное, самое сложное, что в его работе были задействованы не «только факты», как у большинства отделов, а субьективщина и сплошь «мнения и необоснованные подозрения».

Его ни на минуту не покидала мысль, что любая его ошибка способна направить расследование итак непонятного дела по ложному следу, и тогда не миновать вечного ярлыка «пустого отдела», который ни с чем не справляется. Мало того: каждый его промах забивает гвоздь в крышку гроба новой программы Министерства Контроля, на которую возлагает надежды Наблюдатель.

Как же он хотел, чтобы работу его отдела оценили по достоинству. Но надежды угасали с каждым днём. А упрёков становилось всё больше и больше, как и нераскрытых дел с неопределённой классификацией.

========== 2.1 ==========

Если чувствуешь, что сдаёшься, вспомни, ради чего держался до этого

2014 год 2 июня Независимое и свободное государство Эдем

Четыре года в институте и три месяца курса «молодого бойца» пролетели практически в одно мгновенье. Немногое осталось в памяти. В основном только учёба и тренировки. И всё ради этого дня. Наконец-то настало время столкнуться с реальностью и опробовать наши умения в настоящем деле. Признаюсь, волнительный момент, но я сильно сомневаюсь, что нас сходу допустят к чему-то серьёзному. И какие умения могут быть у зелёных выпускников, ей богу. Хотя от псиоников явно буду ждать чего-то экстраординарного, иначе какой был бы от них смысл.

Нам не раз говорили, что наш отдел просто завален делами, к которому не смогли подступиться остальные отделы. С одной стороны это немного льстит. Как же, только мы сможем разобраться в них, но, как нас уверяли, в большинстве своём все из них так и остаются «висяками», «пустышками». Эти дела все как на подбор вызывали у всех лишь один вопрос: «что за чертовщина здесь случилось?» или «а это вообще наше дело?». Проще говоря, в основном пустая трата времени. Потому особых ожиданий у меня не было.

Как уже известно штаб-квартира всех ведомств Министерства Контроля располагалась в огромном здании – своего рода чудо инженерной мысли со своей уникальной эстетикой и архитектурой и внушающими размерами. С высоты три, соединённые между собой, здания образовывали треугольник с пустотой посередине в виде глаза, где расстилался шикарный сад с фонтанами. Одним своим видом здание буквально говорило о могуществе, величии и красоте нашего любимого государства. Как символ, здание метонимически обозначало могущество всего Эдема, а в народе всё чаще его называют просто Псионикумом. Впрочем, этим словом у нас обозначается практически всё, что связано с сообществом псиоников и прочих причастных к этому лиц. Также Псионикум служил ответом на Пентагон, символу могущества наших соседей и врагов.

Почему врагов? Невольно спросит кто-то. А ведь, по сути, не так давно, мы были единой страной. Но видя, что сейчас происходит, я бы так не сказала. Шло тотальное переписывание истории и всё связанное со времен колонизации Северной Америки и событий до войны Севера и Юга оперативно удаляется, как будто мы пытаемся откреститься от прокажённого собрата. Ну, это так, краткий экскурс в историю Эдема, ранее бывшее КША*.

Возвращаемся к реальности. Мы стояли перед входом в Псионикум. Уже издали размеры здания поражали и всё, что мы слышали, оказались правдой. И что-то мне подсказывает, здесь заблудиться легче лёгкого. Хм… Особенно для меня, да?

– Ну… Вот и новая пора, да, Анна? Готова бороться с преступностью?

– Верно. Новая пора.

– А тебя допустят с тростью в здание?

– Не знаю. Если отберут, то вместо неё будет пистолет. Интересно, какой модели? Ты себе какую хочешь? Гм… Что?

– Вряд ли здесь как в рынке, Анна.

– Да-да и это печально. Куда нам сказали подойти? – спросила я у Кэс, оценивая в мыслях время на поиск нужной двери в этом громадном лабиринте.

И знаете, с этим зданием что-то было не так. Я не могла чётко увидеть его. Казалось, что оно намного больше, чем есть на самом деле.

– Сторона С. Шестой этаж. Кабинет 606.

– Ну, пошли.

Машину Кэс не пустили на служебную стоянку. Поэтому пришлось искать парковку в соседнем месте. Но, как бы то ни было, мы попали – внутри здание не было забито огромным количеством людей и первый этаж ничем не показывал на особо охраняемый или секретный статус места. Один раз над нами раздался звук вертолёта. Их площадки расположены по всей крыше здания. И всё, больше никаких странностей.

– Чем могу вам помочь? – подошли мы к стойке сотрудников безопасности.

– Здравствуйте, нам сказали подойти в отдел паранормальных расследований. Кабинет 606.

– Ваши ИК, пожалуйста, – попросил нас сотрудник и после проверки, вернул их вместе с ещё одними карточками. – Да, вы отмечены. Ваши временные пропуски, не теряйте.

– Спасибо. А не подскажете, как туда попасть?

– Интерактивная карта укажет вам путь. Вы сейчас находитесь в стороне А. Сторона С находится в левой стороне после сканеров. Поднимитесь на лифте на шестой и дальше сверьтесь с картой.

Гм… Отлично объяснил.

Но так просто попасть внутрь – не получилось. Мы прошли через две проверки. В первой они проверяли мой пустой рюкзак и всё наше ручное барахло. А во второй ещё раз, но без участия самих блюстителей – через огромную бандуру при входе. Я почувствовала странный шум в ушах, когда проходили через этот сканер. Устройство издавало странное пищание, после которого нас всюду и везде сопровождали подозревающие всех и вся взгляды сотрудников службы безопасности Псионикума, СБП если быть вкратце.

– Как тут всё серьёзно, чисто и… гладко.

Я на минуту включила обычное зрение, чтобы оценить красоты интерьера: металлические стены, чёрный мраморный пол, который отражался словно зеркало и минимум декорации. Всё сурово и деловито. Проблуждав по коридору добрых пятнадцать минут мы, наконец, нашли лифт и уместились туда вместе с четырьмя людьми.

Мы с Кэс явно выбивались из общей канвы местных работников своими одеяниями. Все щеголяли в строгих костюмах и со специальными бейджиками на груди. Встречавшиеся на пути дамы ходили исключительно в светлой рубашке и пиджаке на верху, длинных юбках до колен и в чёрных туфлях внизу, а джентльмены все как один в смокинге, немногим отличавшимися друг от друга только фасоном и цветом.

Гм… Нас ведь не заставят ходить в таком? Призадумалась я и осмотрела свою одежду: чёрная ветровка, обычные джинсы такого же цвета и высокие кроссовки, ну хоть рубашку нашла. В конце концов, мы же будем оперативниками, а смокинг сразу выдаст нас, если пойдём на улицы. Хотя, я не была уверена в этом. И ещё мне не хотелось стать похожей на секретаршу. Секретарши и офис-леди попрошу без обид.

– Шестой этаж, мэм, – попросила у одной мадам перед нами.

– Помнишь наш уговор?

– Будь спокойна, Кэс. Буду держать рот на замке.

– Ты уж постарайся. Было бы здорово… не вылететь в первый же день.

– Да ладно тебе. Здесь все серьёзные и деловые люди. Что им какая-то балаболка? Мэм, простите, – обратилась к женщине перед нами, на что получила толчок локтем от Кэс.

– Чем могу помочь? – вежливо ответила незнакомка.

– Как бы вы относились к иронии и сарказму у своих подопечных?

– Простите?

– И любви к метафорическим изречениям…

– Анна, – процедила сквозь зубы мисс Уильям и одарила меня прищуром. – Извините, мэм. Она просто волнуется. Я ведь, права, Анна?

– Да… Гм, а что-то долго лифт едет, а?

Минуту другую спустя раздался звуковой сигнал, и двери лифта плавно разошлись, пропуская внутрь прохладный воздух. Первой вышла незнакомая женщина, оставив в лифте приятный запах парфюма. Потом вышли мужчины, а затем и мы.

Указанный нам кабинет мы искали недолго. Интерактивная карта и указатели в точности привели куда надо. Здесь не надо было быть гением, чтобы разобраться. Постучавшись, мы вошли в небольшое помещение, где абсолютно никого не наблюдалось. Пять рабочих мест пустовали, хотя огромный стол посередине комнаты был завален кучей бумаг, а на доске над ним висели всякие флажки и фотографии. Пройдя через узкий коридор, добрались до единственной двери в конце.

– Спецагент Джефф Каллиган, – прочла надпись на табличке двери Кэс. – Пришли.

– Ну, готова?

– Как думаешь, каков он?

– Не знаю, Кэс, наверное, с ранней сединой, уставшими глазами, грузом в душе, тяжёлым характером и пагубными привычками, как у тебя.

– Чего?

– Сигареты.

– А-а… Мм, – протянула Кэссиди и постучавшись, открыла дверь.

В кабинете был всего один человек.

– Мисс Рейн, Мисс Уильям, проходите, – и его стальной голос не выдал в нём никаких эмоций.

Гм… Он точно не псионик. Образ спецагента Каллиган не горел ярко, но от него веяло внутренней силой, стойкостью и решительностью.

Я, как и обещала Кэс, решила отмалчиваться по мере сил. Потому что я, как выяснилось, не особо нравлюсь любому начальству из-за своего отношения ко всему.

Удобно откинувшись на спинку стула и закинув одну ногу на другую, скрепила руки в замок на груди. Зафиксировав себя в таком положении, я неотрывно следила за человеком напротив. Хотя стороннему наблюдателю показалось бы, что я просто таращусь в пустоту перед собой. Но благо за этими очками никто и не заподозрит меня в пристальном наблюдении за кем-либо. Да и из-за моей особенности зрения тоже. Гм… Получается, я – идеальный агент слежки! Хотя, пожалуй, это слишком громкое заявление.

После первого «прозрения» в последствии травмы я смогла приспособить зрение, а потом в последующие годы обучения «улучшила» его. Я смогла настроить зрение так, словно оно включается и выключается как в камере. При активации оно почти близко к нормальному, но не совсем и только на время, где требовалась немалая концентрация и определённые усилия в манипуляции псионикой. Пусть слепота никуда не делась, я теперь могла видеть своим разумом, как бы странно это не прозвучало. А решение было банальным, я подавала «ток» своим глазам, скажем так, когда это необходимо, и тогда они включались.

Но, есть ещё куда расти. Мимика и жесты виднелись немного кривовато, но достаточно, чтобы разобраться в них, а вот эмоции можно было заметить и ощутить по изменившейся цветовой палитре образа. Прочувствовать их, просканировать, как сказал бы профессор Краусс. И пока же образ Каллигана оставался металлически серым. Оно ничего кроме собранности и недоверия к нам мне не говорило.

– Не стану ходить вокруг да около, – начал он после минутного молчания. – К нам стремятся очень немногие, эта работа отнюдь не для всех.

– Мы ознакомлены со спецификой отдела, – сдержанно и спокойно отвечала Кэссиди. – И имеем представление.

– Что вы действительно имеете, – криво улыбнулся Каллиган, – так это высшие оценки и всё. Сколько раз вы работали на «поле» в институте?

– Нисколько.

– Вот именно, – подчеркнул спецагент. – А если быть точным, у вас всего несколько месяцев курсов в Академии Псикорпуса в тепличных условиях, где мало общего с реальностью.

– А как иначе? Всем нужно с чего-то начинать, агент Каллиган.

– Хоть в чём-то вы правы. Ладно. Знаете, что такое ПР-ПТП? – резко сменил разговор Каллиган.

Мужчина оценивал нас. Я пару раз ловила на себе его мимолётный взгляд. Несмотря на то, что он не псионик, мужчина был не так прост. Хотя, иначе и быть не могло.

– Да. Это «программа предотвращения тяжких преступлений».

– Верно. В Псикорпусе разрабатываются методы допроса и анкетирования для массового использования. Он основан на всех типовых убийствах нашего времени, – Каллиган протянул брошюру в мягкой глянцевой обложке. – Здесь есть глава и для следователей, и для выживших жертв, и для совершенно невинных, если таковые встречаются. Есть листы для преступников, которые согласны отвечать на вопросы, а есть специальный опросник, который используется следователями при столкновении с неразговорчивыми людьми. При этом он фиксирует не только ответы, но и реакцию. Эта методика позволит массово выявить девиантов среди населения. Сейчас это наиболее перспективная программа для нашего отдела, а вся эта паранормальщина хороша только на бумаге и годится для рекламы.

Намёк был яснее ясного. Он не хочет нас видеть в своём отделе. И сейчас он плавно подведёт, чтобы мы начали обдумывать о другом месте службы. Более подходящем для нас, так сказать.

Отвлёкшись на минуту, для интереса я пролистала брошюрку. Знаете, в моем списке самых ненавистных мне вещей ступеньки уступили место буквам и чтению. Читать приходилось только при помощи неимоверной концентрации. Зато это своего рода тренировки, да? Кэс не раз отмечала, что я читаю, не смотря в сторону самих страниц, как будто застыв на месте. Со стороны это довольно жуткое зрелище, наверное.

– Какие тесты вы сдавали?

– ММПИ, тематические апперцепции, по системе «Бендер-Гештальт», парапсихологический тест «Ганцфилд».

– Насколько вы пугливы?

– Не особенно.

– Брезгливы?

– Нет.

– Вас не пугает вид крови и останков?

– Нет.

– У вас имеется военная подготовка? Сможете ли вы постоять за себя?

– Да.

– Приходилось ли вам принимать оружие против человека.

– Нет.

Беседа Кэс и агента Каллигана крутилась в голове задним фоном, пока я вчитывалась в брошюру. Здесь причислялись методы допроса, какие факторы влияют на успешное извлечение информации при обычном разговоре и на допросах. А первая страница начиналась с одной неплохой мысли: «все самые великие тайны выбалтываются не из-за шантажа или по принуждению, а в порядке самореализации или самоутверждения».

– Так, – обратился ко мне Каллиган, медленно повернувшись в мою сторону. – Почему отвечает только мисс Уильям, мисс Рейн?

– Все мои ответы можно узнать, покопавшись в личном деле. Там должно быть всего-то пара листов.

Каллиган сменил позу. Но его образ остался прежним.

– То есть, вы не хотите отвечать?

– А мои ответы на что-то повлияют?

– Конечно. Или что вы имеете в виду?

В голосе мужчины на миг проскользнула тень заинтересованности.

– Не вижу смысла от банальных вопросов. Будь ваша воля, вы бы давно отказались от нас.

– Это верно, – спокойно согласился мужчина.

– А значит, нет нужды в моих ответах, если вы всё для себя решили. Вопрос лишь во времени. Когда результаты нашего с вами эксперимента будут плачевны, начальство само избавит вас от наших проблем. Так что, мы можем просто делать то, зачем мы здесь сегодня собрались и спокойно ждать этого дня, просто выполняя свой долг без каких-либо ожиданий и упрёков друг к другу.

– Допустим, я доверюсь вам, но ваша особенность не будет чем-то проблемной? В нашей работе глаза – чуть ли не самый главный наш инструмент.

– Ох, – тяжело вздохнула я, пресекая его намёк. – Не стоит считать меня слепой, мистер Каллиган. Может, я и не вижу, как все, но это отнюдь не слабость.

– Обязательно проверим это, мисс Рейн. Я читал в вашем деле о телепатии. Это правда?

– Ну… почти.

– Почти? Это значит нет?

– Это значит почти.

– Не желаете продемонстрировать?

– Не особо. Думаю, в данный момент риск не оправдан.

– Риск?

– Ага. Я не хочу что-либо повредить или изменить в вашем или же в собственном разуме за просто так. Ради дела, когда ничего уже нельзя сделать – возможно. Но просто так, чтобы потешить чье-то любопытство – нет. Это чревато последствиями. А я хочу крепко спать, знаете ли.

– А если это не любопытство, а ваша проверка, от которой зависит ваша дальнейшая служба?

– Сомневаюсь, что это так.

– А если я отдам приказ?

– Все равно, мой ответ: «нет».

Гм… Самообладание мужчины не поколебалось. Хорош. Что и ожидалось от опытного агента.

– О, как, отказываетесь выполнить приказ вышестоящего агента. Хм… Это верно, что вас навязали мне сверху, но в моих силах сделать, чтобы ваша служба здесь стала бессмысленной. Будете разбирать бумаги до конца вашей карьеры. Впустую тратя своё время на ненужную и бесполезную работу. Без квалификации, опыта, знаний, навыков как обычные клерки.

– Точно. Как обычные клерки. И это должно было напугать? Для кого-то это вполне себе нормальная работа.

– И вам не кажется, что вы слишком предвзяты? – в конце концов, Кэс сдалась и поддержала меня. – Мы здесь не ради того, чтобы просиживать кресла. Или ради мнимой регалий и славы начальства. Все знают, реальность полна грязи, и все её краски не увидишь на бумагах, только на деле. Особенно в делах этого отдела. Прежде чем принять решение, спросите себя, вдруг мы можем вам помочь. Действительно помочь.

Клянусь, я увидела тень улыбки на лице агента. Или мне почудилось?

– Предвзятость – роковая ошибка, – продолжала Кэс, набирая уверенность. Видимо решила, раз ей не удалось остановить мою искру, то пусть всё горит ясно. – Если с самого начала руководствоваться лишь предвзятыми суждениями, а не объективными данными, то к каким ужасающим последствиям могут привести подобные действия. Дайте нам шанс. Мы научимся. А если ничего не получится, виноваты будем только мы сами, а вы делали всё возможное.

Джефф Каллиган молчал несколько секунд.

– Хм. Шанс, значит… Хорошо. Сейчас идите в отдел кадров, потом до конца недели ознакомьтесь в архиве с текущими делами с пометкой «нет квалификации». Жду подробный анализ и отчёт. Также ваши мысли по поводу тех дел.

Ну, что и ожидалось – бумажная работа. Хотя, чтиво обещает быть интересной, хоть и не самой приятной.

После краткого знакомства со спецагентом и нашим непосредственным начальником, мы двинулись в отдел кадров, где подписывали бумаги, получали инструкции, а затем знакомились со службой безопасности, чтобы получить карты доступа и также подписывали ещё одни бумаги.

– Мистер Ферчестер, у вас тут есть тир?

– На -1 этаже. Там же и тренировочный зал.

Оу… Неплохо.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – протянула Кэс, поднимая кулак.

– Конечно… Я побью твой рекорд!

– Ха. Мечтать не вредно, – и мы стукнулись кулаками. – Но после бумажной работы, – тут же дополнила свою мысль Кэс невесело.

– Или в перерывах.

– Если они будут.

– Наверное, будут.

– Готово. Получите карточки в том окне.

На прохождение первичных процедур ушло всё время до обеда. И к двум часам мы спустились проверить местную столовку. А все оставшееся время после него сидели в архиве, копаясь в бумагах и компьютере.

– Слушай, что ещё нашла, – воскликнула Кэс с соседнего кресла. – Из папки под названием «аномальная потеря памяти» из разряда пустышек. Так вот, далее из слов пострадавших ведущий агент составил протокол. Вся семья потеряла память о двух неделях. Как они говорили, всё началось со снов. Но экспертиза показала, что в их крови не обнаружено ничего подозрительного. А психологи расходятся во мнении… Там ещё какие-то заметки, но у меня вопрос: «зачем такое вообще расследовать?».

– Потому что это относится к псионике?

– Да нет, сказано, что все они обычные люди. Отец рекламщик. Мать семейства бухгалтер. Её-то коллеги и заметили пропажу и забеспокоились за то, что она не выходила на связь больше трёх дней. Хотя она никого не предупреждала и не находилась в отпуске. На четвёртый день полиция обнаружила их в доме и всех за столом в странном состоянии, будто они находились в трансе. Все они были истощены и обезвожены, поэтому госпитализировали всех. Очнувшись, семья не могла вспомнить последние дни. Но все твердили о странном сне – красное поле и красную луну.

– И какой вывод сделал агент?

– Отравление угарным газом. И последующие галлюцинации от него.

– Мило. Не подскажешь, до скольки нам копаться здесь?

– До семи, кажется.

– А сколько прошло?

– Час двадцать.

– Чего? И всего-то?! – искренне удивилась я. А казалось, что целая вечность.

Похоже, я ошиблась, это будет очень долгое и нудное чтиво. Хорошо хоть местные аналитики правильно всё рассортировали. На проверку всех «чудных» зафиксированных заявлений от жителей уйдёт уйма времени… Да… Вот она – наша новая реальность.

– Анна, у нас вообще есть смысл торопиться?

– Кто знает, Кэс, кто знает… Ладно, что там ещё интересного есть? И ты что-нибудь написала? У меня попадаются одни только сводки о каких-то наркоманах и безумцах.

– Неа, ничего в голову не лезет. Какой анализ он от нас вообще ждёт? Я не догоняю…

– Кто знает, Кэс, кто знает… Гм… Видимо, мне не стоило говорить лишнего.

– А-ха-ха, да!

– Эх… Ладно, пойду кофейку налью.

– Ага, и мне прихвати.

– Оу-кей…

========== 2.2 ==========

Вечер вторника. Темень уже давно опустилась на улицы Нью-Эдема, но по освещённости на дорогах и всякого рода рекламным вывескам такого сразу не скажешь. После первого рабочего дня мы с Кэс сидели на крыльце входа старинной кирпичной пятиэтажки в спальном районе города – возле моего нового жилища. Сразу после выселения из общежития на время стажировки, а потом возможно службы, пришлось подыскать себе квартиру. Эта вроде ничего. Правда, далековато от центра, конечно, но цена не кусалась, да и интерьер более-менее пригодный для комфортной жизни. Хотя, для меня – это лучшее жилье, когда-либо мной увиденное.

Гм… Увиденное. Хех. Ладно, шутка про зрение и слепых уже давно приелась.

– Думаешь, он и вправду замаринует нас до конца жизни в архиве? – выдохнув струю дыма, спросила Кэс.

– Вполне возможно. Мне он не показался человеком, который бросает свои слова на ветер.

– Тогда сидим и не рыпаемся до… Не знаю, чего. Или что?

– Не знаю. Посмотрим.

Время от времени спереди доносились громкие возгласы веселящихся людей.

– Милые у тебя соседи.

Она взглянула на площадку, где сидела группа молодых людей и горланила на всю улицу.

– Люди как люди, – пожала я плечами, не удосужившись посмотреть в их сторону. – Что пишут остальные, как устроились?

– Всяко лучше нас. Все почётные кадры агентства национальной безопасности. Ну, скорее всего. Или вовсю отдыхают в каком-нибудь НИИ.

– Гм…

– Только первый день, а я будто уже вечность копаюсь в бумагах, содержимое которых не хочется видеть, читать, уж тем более вспоминать.

– Да. Это ещё только на бумаге. Представь, как эти люди работали вживую. Как собирали останки тех жертв, улики под давлением общественности, начальства и близких.

– Да уж… Лучше пойти аналитиком, да?

– Хех, ну, да. А что сказал твой отец, когда узнал, куда ты пойдёшь?

– Я с ним не разговаривала.

– Кэс…

– Мм? – она сделала вид, что не поняла меня.

– Почему?

– Это не его дело, – просто ответила Кэс и закончив с сигаретой, стала собираться. – Что ж, до завтра.

– Давай.

– Заеду к шести?

– Хорошо.

Провожая взглядом отдаляющийся относительно свежий форд сиерра черного цвета, я задумалась. За всю сознательную жизнь я ни с кем так не дружила, как с ней. Она стала своего рода моей семьёй, которого у меня никогда не было. С ней не было никаких проблем, размолвок, что крайне удивительно. И я невольно мыслями возвращалась в момент аварии и в последующие дни после неё в больнице. Как я тогда проклинала себя и судьбу за этот «подарок», но сейчас, если бы мне дали шанс вернуться в прошлое и избежать аварии, я бы ничего не стала менять.

Ручные часы при нажатии кнопки огласили одиннадцать часов вечера с копейками. Вроде бы и не слишком поздно, но в голове была лишь одна мысль, уткнуться лицом в подушку и заснуть. Но моё скотское воображение не переставало показывать мне картины из прочитанных за сегодня материалов странных дел. И отнюдь не все из них были радужные или просто диковинные, а скорее пугающие и тревожные: необъяснимые пропажи средь бела дела, кровавые находки в странных местах, резкое помутнение рассудка у вполне здоровых людей и так далее.

Напоследок окинув недобрым взглядом веселящуюся компанию, вернулась в дом. Замок на двери квартиры нехотя поддался и, шагнув за порог, попала в тускло освещённую прихожую. Пустая гостиная, где вся мебель из дерева, встретила запахом застоявшегося воздуха. Домоправитель говорил, что эту квартиру уже второй год обходят стороной из-за происшествия – самоубийства. Из-за чего квартира и обошлась мне в такую низкую цену. Самоубийство, конечно, плохо, но как он уверял, здесь всё чисто и всё продезинфицировано как следует. Это народ просто слишком суеверен, чтобы оставаться здесь надолго, вот и нет особо желающих. По его словам, однажды он сдавал её молодой парочке, но те и неделю не продержались после того, как узнали о происшествии с прежним жильцом. Не знаю, что они там ощутили, но по мне всё нормально. Никаких лишних запахов. Достаточно хорошая звукоизоляция. А для одной меня, я бы даже сказала, что квартира наоборот большая. И никаких тебе потусторонних проявлений.

Налив себе зеленый чай, села за стол, и долгое время просто смотрела на столешницу, где лежали светодиодные очки, новое удостоверение с карточкой, стальная трость, телефон, пистолет FN, кобура, ну и сама чашка. В голове ни единой мысли. В оглушающей тишине раздавался лишь звук холодильника – монотонный низкий гул электричества, которого и не заметишь, если не вслушаться в эту тишину. Допив чашку, отправилась спать. Начинается новая жизнь, новый ритм, и нужно быстро вклиниться в это русло.

Первая неделя в отделе прошла посреди четырёх стен, в куче бумаг, гор из папок, под электрическими лампами и с повышенной дозой кофеина в организме. Исходя из прочитанного материала, основная доля работы агента заключается в общении с людьми: не только с подозреваемыми, но со свидетелями и со всеми возможными информаторами, которых ещё поискать надо. А улики и зацепки – просто приятное дополнение. Задача агента связать все показания, улики и логично их объяснить. Без связи всё теряет смысл. В конце концов, люди на деле оказываются не самыми надёжными источниками информации. Человеческий фактор присущ везде.

Перебирая одни только бумаги, мы не жаловались, пытались найти светлую сторону. К тому же все новички проходят через такое, верно? Успокаивали себя. Благо же нам всегда было о чем поговорить, что обсудить. Порой даже натыкались на поистине жуткие дела. Меня больше всего поражало бесчисленное количество пропаж людей, внезапные и необъяснимые. Близкие пропавших понятия не имели, что с ними могло случиться.

Хотя, если хорошо покопаться, то можно легко свериться со статистикой – известно, что каждый год пропадают десятки тысяч человек. По официальным данным Бюро Регистрации число людей, которых удалось найти, существенно меньше, чем число исчезнувших. А если быть точным то, пропавших в разы больше. Да, на первый взгляд, если призадуматься, это наводит на тревожные мысли, но, не надо сразу искать во всем мистику

По сухим данным министерства правопорядка, большая часть исчезнувших, а это примерно 80 процентов – взрослые люди, уехавшие из родных мест на заработки. Причины большинства пропаж укладываются в стандартные схемы. Их причины, я бы сказала, довольно банальные – финансово-материальные У многих надежды на быстрый заработок не сбываются, обрадовать родных нечем, поэтому и вестей домой не шлют. Не хотят разочаровать или возвращаться. В то время, как их близкие дома сходят с ума, подают заявления на розыск, поднимают на уши всех.