Текст книги "Без тормозов (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Я сжимаю волю в кулак, решительно распахиваю дверь и включаю свет. Девка с визгом подскакивает, сталкивая шофёра с себя. Тот заслоняет глаза от света и вскрикивает:

– Ты что, сдурел?!

– Это ещё кто? – визжит девка, стараясь прикрыться одеялом.

– Не кончил ещё? – ледяным тоном спрашиваю я, хотя внутри у меня царит полный хаос, и сдерживаться очень и очень сложно. – Тогда, может быть, уже оставишь её и займёшься мной?

Сказав это, я демонстративно разворачиваюсь и ухожу, с треском захлопнув дверь. Что дальше? Я некстати чувствую, что ноги слабеют: опять этот всплеск… Я вцепляюсь в ручку двери спальни, дёргаю её и закатываюсь внутрь, комкая воротник рубашки в попытке его расстегнуть. Виски заходятся стуком, горло становится сухим и колючим… Так, успокойся немедленно! Я заставляю себя дышать глубже и медленнее. Не время для истерики! Соберись!

Девка ещё какое-то время визжит там, за стеной, потом всё стихает. Громкий треск входной двери. Я вздрагиваю, оставляю в покое воротник и разворачиваюсь к двери лицом.

Хотя я всё ещё плохо представляю, что буду говорить Сугуру, когда он войдёт. Если я просто буду орать на него, я ничего этим не добьюсь. Но какие доводы мне привести, какие слова подобрать?

Дверь спальни распахивается, заходит Сугуру. Он лишь в одних трусах, не считая размазанной по шее и плечу помады.

– Ты что выдумал? – слишком уж сурово спрашивает он.

– А в чём проблема? – Я вздёргиваю подбородок. – Расстроился из-за недотраха?

– Пожалуй, – сузив глаза, говорит шофёр.

– Пф! – Я кривлю губы, но на самом деле – это всего лишь попытка не разреветься от собственной беспомощности.

Сугуру хмыкает и валит меня на кровать.

– Не трогай меня! – Я влепляю ладонь в его лицо и не даю ему себя поцеловать.

– Ха-а? – тянет он. – С чего бы это?

– Не трогай меня… когда ты только что… её… – выдавливаю я.

– Тебя, значит, это коробит? – с усмешкой спрашивает Сугуру, силой заставляя меня развести колени.

– Ты отвратителен! – Я пытаюсь его оттолкнуть.

– Значит, тебя это коробит? – Мужчина хватает меня за подбородок. – А меня не должно?

– В смысле? – теряюсь я.

– Принимать тебя… после всех этих… – Он кривит рот. – После все этих шлюх, этих фотографов и хрен знает кого ещё. Ты считаешь, что это нормально… когда сам… но когда так поступает кто-то ещё, он отвратителен, да?!

Мой взгляд застывает. Я никогда не думал об этом так. А теперь, когда он мне это сказал – то, что он на самом деле думает…

– Прости, – глухо говорю я, опуская руку и переставая сопротивляться, – я не имел никакого права говорить так.

– Эй, эй! – Сугуру зажимает моё лицо ладонями. – Не делай такое лицо, пожалуйста.

– Прости… – Комок в горле подкатывает всё выше, и голос прерывается.

Сугуру вздыхает, отпускает меня и поднимается.

– Ты куда? – Я невольно подскакиваю.

– В душ.

– Не обязательно… – начинаю я.

– Обязательно, – категорично возражает он и уходит в ванную.

Я откидываюсь на постель и зажимаю лоб ладонями. Это я отвратителен. Всё, что я делал… Вот, значит, что на самом деле думает Сугуру. Я ему противен. Впрочем, неудивительно: я и сам себе противен. Всё, что я делаю, это… Глаза щиплет солёным всплеском, я вжимаю ладони в глазницы.

– Мицуру?

Я вздрагиваю и поспешно вытираю глаза. Не нужно ему этого видеть!

Мужчина перекидывает полотенце с плеч на голову и сушит волосы. А я замечаю, что теперь на нём вообще ничего нет. Можно было бы сказать что-нибудь насчёт этого, чтобы разрядить обстановку, сыронизировать… Но в голове у меня пусто, и я лишь могу выдавить:

– Ты голый.

– Пф… хф… – фыркает Сугуру, потом перестаёт сдерживаться и смеётся.

Я поджимаю губы и привычным жестом зашвыриваю в него подушкой:

– Что ты ржёшь!

– Прости, прости… – Он уклоняется, перехватывает подушку и отправляет её обратно в меня.

Я собираюсь снова запулить подушку в него, но пальцы разжимаются, подушка падает на кровать, и я возвращаюсь в то прежнее подавленное состояние: я жалок, я отвратителен.

– Прости, – сдавленно говорю я.

– Опять это лицо… – Мужчина зашвыривает полотенце на стол, шагает к кровати и рывком вздёргивает меня с неё. – За что ты сейчас извиняешься?

Я мычу что-то несообразное. Шофёр ждёт немного, вздыхает и ненадолго вплетает пальцы мне в волосы:

– Прекрати уже. Я сказал лишнее.

– Но ты ведь прав.

– А, блин…! – Он раздражённо толкает меня обратно на кровать. – Прав, не прав, пошло оно всё к чёрту!

– Сугуру…

Он явно не намерен дальше со мной разговаривать, затыкая мне рот поцелуем. «Горько…» – невольно морщусь я. Видимо, он не только душ принял, но и зубы почистил. Ни следа от той девки не осталось. Я обхватываю его шею руками, жадно отвечая на этот поцелуй, и ничуть не возражаю против того, что его рука решительно двигается вниз, стягивая с меня джинсы вместе с бельём.

– Стоп, стоп… – Мужчина вдруг отрывается от меня, загребает волосы со лба и заправляет их за уши.

Я только выдыхаю, испытывая некоторое разочарование, что он так резко остановился.

– Фух… – Сугуру делает глубокий вдох и трёт губу пальцем. – Одну секунду…

– М-м-м? – Я тянусь к нему, его кожа кажется очень горячей и пульсирует нервными всплесками. – Что?

– Ничего. Снимай уже. – Он тянет меня за одежду.

Оставшись без ничего, я неожиданно успокаиваюсь. Дыхание у меня сбивается, я хрипло постанываю, всем телом отзываясь на прикосновения его губ. Ну, давай же, трахни меня уже! Но мужчина с этим не торопится, он только покусывает меня за соски, посасывая их, прихватывает губами кожу вокруг них, скользит языком чуть дальше и снова возвращается на самые выпуклые точки, повторяя всё сначала. О том, как на это реагирует моё тело, и говорить не стоит. А у кого бы не встал? И когда Сугуру наконец входит в меня, я едва не кончаю. Губы шофёра продолжают исследовать моё тело, его бёдра ритмично движутся, вжимая меня в кровать, ладонь довольно сильно сжимает мою ягодицу, заставляя меня поднять ногу и зацепить её за его талию. Я обхватываю его руками за плечи, царапая их, запрокидываю голову в подушки, раскрывая губы в удовлетворённом стоне. Его член кажется таким твёрдым…

– Больно, Мицуру! – вскрикивает шофёр, перехватывая мои руки, и пригвождает их к кровати.

Я чувствую под ногтями вязкое тепло. Я расцарапал его до крови?

– Прости, – мямлю я и тут же задыхаюсь от нового витка фрикций и глубокого поцелуя.

Через пару минут мужчина приподнимается, позволяя мне ускользнуть. Я переворачиваюсь на бок, спиной к нему, тяну к себе одеяло, но его рука перехватывает меня за талию и вжимает в горячее влажное тело. Я чувствую его дыхание на своём плече, быстрое горячее дыхание, и его губы едва ли не касаются моего уха, а пальцы оказываются поверх моей руки и нежно поглаживают кисть от запястья выше. Я только шумно дышу, пытаясь успокоиться и начать всё-таки этот важный разговор. Пальцы Сугуру замирают. Заснул?

– Сугуру? – тихо окликаю его я.

– М-м-м? – тут же отзывается он, и его пальцы снова начинают гладить меня.

– Сугуру? – повторяю я.

– Что? – уже вполне ясно спрашивает он.

– Я эгоист.

Сугуру только фыркает, потом бормочет:

– А то я не знаю!

Сердце у меня начинает биться быстрее, голова наполняется гулом, в висках стучит, и я едва слышу собственный голос, кажущийся гулким и идущим откуда-то издалека.

– Тогда я скажу одну очень эгоистичную вещь.

– М-м-м? – кажется, удивляется мужчина.

– Я хочу, чтобы ты спал только со мной, слышишь? Ни с кем больше, только со мной, – быстро говорю я.

Молчание. Оно длится лишь несколько секунд, но мне кажется, что целую вечность.

– Хорошо.

– Что? – Мне поначалу кажется, что я ослышался.

Сугуру это сказал? Он на самом деле это сказал?! Сердце просто громыхает в груди, шум в ушах становится сильнее, и с голосом творится что-то неладное: он напрочь пропадает, и я ничего не могу добавить какое-то время.

– Угу. – Его пальцы сжимают мою кисть чуть сильнее. – А что насчёт тебя?

– Насчёт меня?

– Сможешь пообещать то же самое?

– Да! – поспешно кричу я (на самом деле это «да» было лишь слабым писком, но мне тогда кажется, что я говорю это очень громко).

– Уверен? – уточняет Сугуру, хотя я не думаю, чтобы он сомневался в моей решительности.

– Да! Да! – повторяю я.

– Тогда договорились. – Он некрепко целует меня в основание шеи.

Мне почему-то очень сложно поверить в происходящее. Всё оказалось так просто… слишком просто. Или я вообще сплю, и мне всё это снится?

– Сугуру? – Я выворачиваюсь из его объятий и заставляю его лечь на спину.

– Что? – Шофёр ловит моё колено ладонью.

– Ты серьёзно? – Я заползаю на него и стараюсь отыскать в этом полумраке его взгляд. – Это не было шуткой?

– Я бы не стал с этим шутить, – возражает он, и у меня нет причин ему не верить.

Я со стоном прижимаюсь лбом к его груди. Всё мои волнения и тревоги улетучиваются, и мне кажется, что я могу умереть от счастья, вот в буквальном смысле. Умиротворение расплывается в крови, и я шумно выдыхаю, едва сдерживая ещё один стон.

– Ну, что такое? – Сугуру оставляет моё колено в покое и ворошит мне волосы на затылке. – Я думал, ты обрадуешься, а ты плачешь.

– И вовсе не плачу! – Я мотаю головой и вжимаюсь губами в его губы.

Мы целуемся какое-то время, и внутри у меня становится ещё слаще. Сугуру обвивает меня руками за талию, мягко скользит ладонями по позвоночнику до лопаток, и я чувствую, как в животе томно млеет. Но этот поцелуй так же действует и на самого мужчину, и я очень ясно ощущаю, как трепещет его пенис под моим бедром.

– Сугуру… – Я подаюсь назад, с трудом перевожу дыхание, слизывая с его губ тянущуюся следом за мной тонкую ниточку слюны, и ползу рукой вниз, пока не нащупываю кончиками пальцев твёрдый влажный купол.

– Мицуру… что ты… – со смехом отзывается шофёр, приподнимая колено, но я уже точно знаю, чего хочу.

– Сугуру, хочешь, я тебе минут сделаю? – предлагаю я, сдвигая пальцы ниже и ощупывая набрякшие венки ствола.

– Нет… не стоит, – выдыхает он.

– Почему?

– Просто…

– Да ладно! Как ты думаешь, сколько раз я уже это делал? – возражаю я, поднимая на него глаза.

Сугуру явно мрачнеет. Думаю, ему совершенно не хочется думать о том, сколько раз или с кем.

– Ни разу, – твёрдо говорю я.

Сугуру широко раскрывает глаза на это заявление.

– Поэтому… – Я сползаю ниже. – Я хочу, чтобы ты стал первым, с кем я это сделаю. Я хочу, чтобы ты в чём-то был у меня первым, понимаешь?

– Мицуру… – глухо отзывается он.

Я зажимаю его член в ладони, немного теряюсь, потому что ощущения от реального пениса не такие, как от резинового, и накрываю губами пульсирующую головку. Но я совсем не ждал, что Сугуру кончит в этот же самый момент: в мой рот брызжет, я невольно дёргаюсь, и оставшиеся капли разлетаются по моим губам и по лицу.

– Прости, прости! – Сугуру подскакивает, тянет меня к себе.

– За что? – удивляюсь я, пытаясь собрать языком то, что оказалось на моих губах.

– За то, что так быстро… – Он вытирает мне лицо краем простыни.

– Это потому что я не умею.

– Нет, нет, что ты, я просто был слишком взвинчен… когда ты всё это сказал. Ох! – Мужчина прижимает меня к своему плечу и ложится обратно на кровать.

Я всё ещё вожу языком по краю рта, удивляясь, насколько непривычно это на вкус. Пожалуй, я немного разочарован, потому что не получилось сделать это как надо. Но реакция Сугуру волнует меня больше. Такого лица я у него точно никогда не видел. Его пальцы ласково ворошат мои волосы, но мыслями он явно где-то не здесь. О чём он думает сейчас?

– Сугуру? – окликаю я его.

Его глаза оживают, он быстро улыбается и переворачивается, увлекая меня за собой. Я оказываюсь под ним, но я ничуть не против. Сугуру кладёт ладонь мне на щёку, дотрагивается губами до кончика моего носа, и мне кажется, что сейчас он просто сияет.

– Что? – не понимаю я.

– Это классное ощущение, – не очень понятно отвечает он и, наклоняясь, прижимает губы к моему плечу. – В самом деле…

– О чём ты?

Сугуру только смеётся, потом едва слышно бормочет:

– Быть у тебя первым.

– Сугуру… – поражённо шепчу я, понимая, что он, должно быть, думал об этом прежде.

– Хотя бы в этом… – ещё тише бормочет он.

– Сугуру… – Я взволнованно хватаю его за плечи.

– Что? – шофёр приподнимается на локте, встревожено вглядывается мне в лицо.

– Я много чего ещё не делал. У тебя ещё куча возможностей будет! – Я быстро и беспорядочно целую его лицо. – Ведь это может быть не только секс, правда?!

– Ну, конечно, – соглашается он с улыбкой.

В самом деле, ведь отношения не сводятся только к сексу же. Но мне кажется, что я по-настоящему начинаю понимать это только сейчас.

«Что это было?» – первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я открываю глаза. Этот сон был таким желанным, что сейчас у меня всё тело сводит судорогой разочарования. В реальности ведь не может быть так всё просто. Я переворачиваюсь на бок, ковыряя глаз пальцем, и вдруг понимаю, что это не моя комната. Это точно комната Сугуру. Я в его квартире? Но что я тут делаю? Я вижу на полу раскиданную одежду, и сердце у меня заходится: а что, если это вовсе не сон был?! Я подскакиваю, но тут же оседаю назад: спина и что пониже дико ноет. Я почти готов поверить, что вчера всё было на самом деле. Но где же Сугуру? Я слезаю с кровати, подбираю с пола рубашку, надеваю её и иду на едва заметный аромат, пробирающийся в спальню из кухни, – запах свежего хлеба.

Сугуру стоит возле плиты, на нём одни лишь джинсы, и мне совершенно ясно теперь, что никакой это был не сон: на спине мужчины красуются свежие царапины, и это я их оставил. Всё произошедшее вчера вихрем проносится в памяти, я невольно покачиваюсь и утыкаюсь лицом в спину шофёру.

– Мицуру? – вздрагивает он и заглядывает к себе за спину.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спрашиваю я.

– Яичницу жарю.

– А что я здесь делаю? – ещё тише спрашиваю я.

– Что? – Сугуру со смехом разворачивается, берёт меня за плечи. – Ты, наверное, ещё не проснулся? Давай-ка в душ, – подталкивает он меня к ванной комнате, – а потом будем завтракать.

Душ меня порядком освежает, но внутри появляется какой-то страх. Может, мы и были вместе вчера, но что, если самая важная часть мне приснилась?

– Что ты копаешься? – в ванную заглядывает Сугуру, качает головой и отбирает у меня полотенце. – Давай вытру.

Он энергично вытирает мне волосы и надевает на меня свой собственный халат, в котором я буквально тону.

– Сугуру… – Я нерешительно тяну мужчину за пояс.

– Что?

– А что вчера на самом деле было? – Я втягиваю голову в плечи.

– Не помнишь? – поражённо спрашивает он.

– Да нет, помню, только я не уверен, что из этого мне приснилось, а что было наяву, – смутившись, объясняю я.

Сугуру только смеётся, ерошит мне волосы на макушке и уводит меня на кухню завтракать. Но я ни крошки проглотить не могу, потому что в горле стоит комок. Я точно должен знать! Потому что если вчера я не сказал ему самого важного, то я скажу это прямо сейчас.

– Я ведь сказал тебе… – Я спотыкаюсь, но добавляю: – Очень эгоистичную вещь, да?

Сугуру кивает и наливает мне кофе. Сердце у меня опять бьётся птичкой, я проглатываю комок и быстро спрашиваю:

– И ты согласился с ней, да?

– Давай уже вещи своими именами называть. – Мужчина подставляет локоть и кладёт подбородок на кулак. – Мы вчера определились, кем мы хотим быть друг для друга, так?

«Ага, это он так вещи своими именами называет?» – невольно думаю я, но вслух ничего не говорю, конечно. Скорее всего, Сугуру тоже трудно подобрать слова. И то, что мы вчера друг другу сказали, – это уже такой прогресс! Поэтому я киваю.

– Ешь давай. – Шофёр отворачивается, пряча улыбку. – Мне тебя ещё в академию везти.

Я ищу глазами часы, нахожу их на стене над холодильником. У нас ещё порядочно времени, мы точно успеем заехать домой и переодеться. Всё, тревог у меня больше никаких не осталось. Ну, почти. Я нерешительно мямлю, потом вполне чётко выговариваю:

– А с кем тебе больше понравилось: с ней или со мной?

Сугуру едва не давится кофе от этого вопроса. На его скулах проступает румянец.

– Нашёл, о чём за завтраком спрашивать! – укоризненно качает он головой.

– С кем? – упрямо повторяю я.

Я должен узнать это прямо сейчас, должен получить ответ, даже если он мне соврёт.

Сугуру вздыхает, но отвечает:

– С тобой.

– Почему?

– Что… Мицуру, прекрати!

– Почему?!

– А-а, заставлять меня такие вещи говорить, – бормочет мужчина, накрывая глаза ладонью. – Ешь уже.

– У-у-у! – недовольно тяну я, но Сугуру больше ничего говорить не намерен, и приходится сдаться.

Мне кажется, что ничего вкуснее я не ел. Конечно, ведь это Сугуру для меня приготовил! Впервые кто-то специально для меня что-то приготовил!

Пока я одеваюсь, Сугуру моет посуду и то и дело, накрывая рот ладонью, зевает. Да, если подумать, то он должен был встать сегодня очень рано: и в порядок себя привёл, и завтрак сделал. Вот мужчина уже вытирает руки и надевает рубашку, сдержанно морщится, когда ткань облегает его спину. Мне немножко стыдно, и я тихо говорю:

– Извини за это.

– За что? – Он запрокидывает голову, чтобы застегнуть воротник.

– За царапины. Очень больно?

Сугуру смеётся, но смех свой никак не объясняет. И почему из него всегда приходится что-то вытягивать? Хотя тут можно и самому догадаться: он не считает, что за эти царапины нужно извиняться. Может быть, ему даже нравится это ощущение. Мне ведь тоже нравится, когда тело болит после секса, потому что это очень сладкое напоминание о том, что произошло вчера.

– Поехали уже. – Шофёр за плечи подталкивает меня к двери.

Переодевшись в форму и взяв портфель, я спускаюсь вниз. В холле я сталкиваюсь с Акирой. Он окидывает меня сухим взглядом и говорит:

– Ты опоздал, уже позавтракали.

– Обойдусь. – Я дёргаю плечом и игнорирую его замечание насчёт чулок.

Из столовой слышен голос отца, и он приближается, так что я тороплюсь покинуть дом.

– Чулки подтяни! – шипит мне вслед Акира. – Не позорь семью!

Я не думаю, чтобы спущенные чулки как-то навредили репутации Тораямы. И что он всё время к ним цепляется? Ну, хоть на одного зануду в доме меньше стало: Чизуо бы ещё и сказал не бегать по дому.

Сугуру, конечно же, уже ждёт меня на улице. Поодаль стоит машина Акиры, и его шофёр, деревянный, как корейский солдат, не без презрения поглядывает на Сугуру, который сидит на капоте, курит и крутит на пальце фуражку.

– Какое неподобающее поведение! – стараясь звучать серьёзно, говорю я, подходя к машине.

– Ещё бы. – Сугуру встаёт, натягивает фуражку на голову, пальцами расправляет сдавленные обручем волосы и открывает передо мной дверцу переднего сиденья.

Я вопросительно киваю, он пожимает плечами и возражает:

– А почему бы и нет?

В самом деле…

Я расслабленно растекаюсь по сиденью, закидывая руку за спинку и роняя портфель назад.

– Пристегнись, – напоминает шофёр и, не дождавшись ответа, сам застёгивает ремень поперёк моего плеча.

– Сугуру… – Я задумчиво гляжу на него краем глаза.

– Что?

– Ведь можно же считать, что мы встречаемся? – подумав, спрашиваю я.

– Полагаю, что да, – после минутного размышления отвечает мужчина.

Что вообще значит это «встречаемся»? Ходить на свидания, заниматься сексом… Так мы и так всё это уже делали. Не спать ни с кем другим. Вот оно! Я невольно краснею, вспоминая, как сказал это. Сколько же мне времени и усилий понадобилось! Ведь я всегда знал, что люблю Сугуру, почему же я раньше этого не сделал? И все мои похождения и попытки выйти за рамки приличия кажутся бесконечно глупыми и вообще отвратительными. Такими дураками люди бывают, что просто ой.

– Сегодня как обычно тебя забрать? – Шофёр останавливает машину (мы уже приехали).

Я киваю и предлагаю:

– Мы сегодня с тобой…

– Не сегодня, – возражает он.

– Почему? – удивляюсь я.

– Много чего произошло, – уклончиво отвечает мужчина. – Давай немного повременим с сексом. Нужно всё обдумать.

– Ты что, сожалеешь, что согласился? – хмурюсь я.

– Нет, нисколько. Но всё не только к сексу сводится, верно? Ты правильно сказал.

– Я же не это имел в виду…

– Мицуру? – Шофёр притягивает меня за плечи к себе, я жду поцелуя, но он только смотрит на меня и ничего не делает.

– Ладно, – ворчу я, – так уж и быть.

Взамен я получаю поцелуй «на дорожку», а сам в этот момент думаю: да ладно, если я приду к нему вечером, как будто мне не удастся получить то, чего я хочу!

Вечером я долго выжидаю, пока затихнут голоса в доме, и тихонько крадусь во флигель. А Сугуру уже спит! Я приостанавливаюсь ненадолго возле кровати и смотрю на его спящее лицо, на изредка подрагивающие ресницы, на приоткрывающиеся спокойным дыханием губы. Будить мне его не хочется, но я всё-таки лезу на кровать. Его веки вздрагивают, приподнимаются, и он сонно смотрит на меня. Я прижимаюсь к нему и прячу лицо на его плече. Шофёр что-то невнятно бормочет, потом сцепляет руки на моей талии и подтягивает одеяло. Мне тепло и уютно, и я с удовольствием лежу рядом и слушаю его дыхание. Правда, немного странно, что мне довольно даже этого, чтобы чувствовать себя счастливым. Но, наверное, так и должно быть.

Утром я просыпаюсь от трезвона будильника, растрёпанно подскакиваю и ищу глазами часы. Шесть? Ещё только шесть часов? Сугуру в постели нет, но слышен шум воды из ванной. Можно было бы прошмыгнуть к нему и… Но я ленюсь. Под одеялом так уютно, что совершенно не хочется вылезать. Я трусь щекой о подушку и до скрипа в челюстях зеваю. Ещё часок можно точно поспать.

– Пробрался всё-таки? – Сугуру выходит из ванной и садится на край кровати.

– Пф! – отзываюсь я. – Ничего ж не было. О том, чтобы не спать вместе, никто ничего не говорил.

– Пожалуй, – соглашается он и валится поперёк кровати, скрывая зевок ладонью.

– Ты всегда так рано встаёшь? – интересуюсь я, выползая из-под одеяла и перебираясь прямо на него.

– Приходится.– Он жмурится, трёт глаза рукой. – Я далеко не жаворонок. Ох, слезь с меня, пожалуйста.

– Да ладно, раз уж мы проснулись, – бормочу я. – Хоть немного…

– Давай после академии.

– После академии ты опять увильнёшь.

– Не буду, честное слово.

– Так я и поверил!

Мужчина смеётся.

В итоге никакого секса, но мы неплохо проводим время за детскими шалостями, которые ничуть не хуже полноценного секса, может быть, в чём-то даже лучше. Я стискиваю коленями его руку, потом расслабляюсь, захваченный сладкой волной удовольствия, и неровно выдыхаю. И так тоже хорошо…

– Ну, всё. – Сугуру отстраняется и за плечи приподнимает меня с кровати. – Пора собираться в академию.

И какая может быть академия, если я только что кончил? Мне вообще ничего не хочется. Я приваливаюсь к плечу шофёра и бормочу:

– Не хочу сегодня идти в академию…

– Ты и так много прогуливаешь, – назидательно говорит он. – А если позвонят отцу? У тебя будут неприятности. И у меня тоже.

– А у тебя-то почему? – удивляюсь я.

– Наверняка скажут, что я тебя покрываю! Что правда, впрочем. Просыпайся уже, Мицуру!

– У-у-у! – не слишком довольно отзываюсь я, но он прав, конечно.

И мне вовсе не хочется, чтобы у него были неприятности из-за меня. Ему и так достаётся.

– Но после академии… – напоминаю я на полном серьёзе.

Сугуру смеётся.

Неделя пролетает так быстро, так непривычно быстро.

– У тебя сегодня занятия? – повторяю я сказанное шофёром.

Сугуру кивает и глушит мотор. Мы только что подъехали к академии, и теперь он перевязывает мне галстук, потому что одевался я наспех (будильник почему-то не включился, и мы едва не проспали, а накануне было так жарко, что мы моментально после этого вырубились), и галстук выглядит какой-то невнятной тряпочкой. Я послушно задираю подбородок и жду, когда шофёр закончит.

– Это насчёт курсовой… Всё, готово! – Он отпускает меня и довольно кивает. – Лучше позвони кому-нибудь из шофёров, пусть тебя заберут.

– Такси вызову, – возражаю я, – не волнуйся.

Сугуру чмокает меня в макушку, хотя я требовал поцелуя в губы, и я иду в академию.

На самом деле домой после академии я не собираюсь. Мне уже пару дней не даёт покоя одна мысль, и я хочу воплотить её в реальность. Раз мы встречаемся, нам нужно что-то, какая-то вещь, чтобы она служила доказательством этого. Например, как парочки покупают одинаковые кольца или шарфы. Кольцо – не вариант, потому что в академии их носить нельзя, а мне хочется чего-то, что было бы со мной круглосуточно. Шарф – это вообще попса для детсадовцев.

Какой-нибудь кулончик кажется мне более подходящей идеей, но и здесь полно нюансов. Насчёт цепочки никаких сомнений нет, а вот насчёт внешнего вида кулона… Какое-нибудь двойное сердечко – это слишком банально, да и вообще: если кулон разделить, получаются две разбитые половинки. Не говоря уже о том, что на парнях такие штуки странно будут смотреться. Кулоны с первыми буквами наших имён – так это ещё и не найдёшь, потому что имена у нас точно не из популярных, да ещё и у обоих в начале имён редкие иероглифы. Постарались, блин, родители, ничего не скажешь! Но я не сомневаюсь, что отыщу что-нибудь подходящее, нужно только побродить по магазинам. Что я и намерен сделать после академии.

В районе, куда я приезжаю, полно нужных мне магазинчиков и ювелирных лавок. Я брожу по улицам, разглядывая витрины и прикидывая, как будет выглядеть на мне тот или иной кулон. Ничего подходящего пока не попадается, и я думаю перейти дорогу, чтобы попытать счастья в магазинах на той стороне. Но ноги застывают, и я не могу сделать ни шага, потому что я вдруг вижу Сугуру.

Он сидит в кафе на той стороне, в уличном кафе, а напротив него какая-то женщина, и они очень даже близко наклоняются друг к другу, что-то обсуждая, едва ли не касаются друг друга головами. Меня захлёстывает волна отчаянья: так он всё-таки соврал мне? Ведь говорил же, что больше не будет никаких девок, а сам… В горле горячо вспыхивает и сбивается в комок злость. Я быстро перехожу через дорогу, игнорируя гудки автомобилей, подхожу к ним, хватаю со стола стакан с водой и опрокидываю его над головой Сугуру со словами:

– Скотина!!!

– Ой! – вскрикивает женщина.

Вода стекает по лицу Сугуру, кусочки льда падают на стол и асфальт, раскалываясь. Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но шофёр перехватывает мою руку и дёргает на себя, так что я оказываюсь у него на коленях, а он крепко зажимает мою талию руками и говорит:

– А это Мицуру. Очень энергичный, правда?

Женщина неловко смеётся, а я просто киплю от злости. Что он выдумал? Пытается повернуть всё в шутку? Ни хрена я ему это не позволю! Я дёргаюсь, стараясь разжать его руки, и вкручиваю каблук в его ботинок.

– А это Ватанабе-сан, мой рецензент, – добавляет Сугуру.

– Рецензент? – выдыхаю я.

Моё лицо краснеет, начиная с ушей. Как стыдно! Я подумал… А это оказалось…

Они между тем договариваются о встрече в понедельник, Сугуру обещает исправить все недочёты, и Ватанабе-сан уходит.

Я чувствую себя кошкой на раскалённой крыше, но руки мужчины не дают мне слезть с его колен. Наконец я чувствую, что он ставит подбородок мне на плечо.

– Сугуру…

– Ты мне не веришь? – негромко спрашивает он.

– Я…

– Но я говорил серьёзно. – Сугуру не даёт мне и полслова вставить. – Может быть, это вообще был самый серьёзный поступок за всю мою жизнь.

Лицо у меня уже не то что горит – полыхает. Мне так стыдно! И за то, что я действительно усомнился в нём, и за этот опрокинутый стакан. Я ведь чувствую плечом, что вода до сих пор стекает у него по лицу на подбородок, и от этого у него очень холодная кожа, ведь в стакане было много льда.

– Прости, – наконец выдавливаю я.

– За что?

– За стакан этот…

– Да ладно! – Он неожиданно смеётся. – Меня это порядком освежило.

Но мне не до смеха. Я вцепляюсь пальцами в руки Сугуру и повторяю:

– Прости, прости, прости…

– Всё, хватит извиняться. – Его холодные губы касаются моей щеки.

– Но…

– Это нормальная реакция с твоей стороны.

– Ничего не нормальная!

– Нам просто непривычно. Нам ещё нужно научиться доверять друг другу. Кстати! – Сугуру ссаживает меня с колен и пытается вытереть лицо салфеткой, я робко выбираю кусочки льда из его волос. – А ты почему здесь?

Мне хотелось сделать Сугуру сюрприз, но теперь я просто обязан ему всё рассказать. Чтобы и он не сомневался во мне. Я вздыхаю, плюхаюсь на соседний стул и рассказываю ему, почему я вдруг оказался в городе.

– Хм… – не слишком понятно тянет шофёр.

– Сердишься? – Я робко поглядываю на него.

– Почему? – удивляется он.

– Ну, не знаю. Может быть, тебе это покажется глупым. Или это не нужно тебе совсем. А тут ещё и моя выходка, – совсем тихо добавляю я.

– И вовсе нет, – возражает мужчина, пытаясь собрать со стола промокшие листы.

– Извини… – Мне так стыдно, что дальше просто некуда. – Я и твою курсовую испортил.

– Да это черновик просто. – Сугуру заворачивает листы один в другой и отправляет всё это в мусорную корзину. – Так что именно ты хочешь купить?

Я пожимаю плечами и невнятно пытаюсь объяснить, каким должен быть этот значимый предмет. Не так уж хорошо у меня это выходит, должен сказать. Сугуру поначалу слушает, потом вздыхает и берёт меня за руку:

– Пошли, Мицуру, поищем что-нибудь вместе. Тут есть один магазинчик…

Внутри у меня всё вспыхивает: мы идём, держась за руки! И Сугуру больше не злится (я уверен, что сначала он разозлился, я ведь хорошо знаю все выражения его лица, как бы он ни старался что-то скрыть)! И это вообще на свидание похоже! Но мне немножко неловко, потому что волосы у него ещё мокрые, а на его ботинке отпечатался след моего каблука.

В магазине мне ничего не нравится, и мы идём дальше. Сугуру, оказывается, думает почти как я: ему тоже кажутся глупыми эти разбитые сердца. Я приободряюсь и рассказываю ему, почему я остановился в пользу кулона.

– Хм, – задумчиво говорит Сугуру, – действительно, самый подходящий вариант. А вот академию закончишь, там уже и о кольце можно подумать.

Я резко останавливаюсь.

– Ты что? – удивляется он.

– Ты… ты действительно хочешь со мной встречаться, и когда я академию закончу?! – поражённо спрашиваю я.

– У тебя по этому поводу возражения есть? – Мужчина выгибает бровь.

Я мотаю головой так, что она, кажется, отвалится.

– Не веришь? – проницательно спрашивает он.

– Просто непривычно, как ты и сказал. – Я нагоняю его и снова хватаюсь за его ладонь. – Сугуру!

Он, смеясь, треплет меня по волосам, я жмурюсь.

Может быть, ничего из этого и не произойдёт, но сейчас я абсолютно счастлив, и мне хочется верить, что так оно и будет через пять или даже десять лет.