Текст книги "Без тормозов (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Твой чек.

После чего он снова отворачивается и берётся за газету. Я комкаю конверт в руке и чего-то жду ещё несколько минут, но меня для него больше нет. А ведь мог хотя бы сказать: «С днём рождения!» – язык бы не отвалился от этого.

На улице меня ждёт Сугуру: сидит на капоте и зевает, похлопывая себя по рту ладонью. Вчера он вернулся поздно, да ещё и полупьяным (наверное, опять с дружками своими тусовался), так что сегодня с утра выглядит несколько помято. Но его галстук идеально затянут, а одеколоном и гелем для душа от него веет за версту.

– А твой портфель? – спрашивает он, поднимаясь мне навстречу.

Я понимаю, что забыл портфель в комнате, расстроенный эпизодом с отцом. Я вздыхаю и разворачиваюсь, чтобы вернуться, но шофёр берёт меня за руку и отводит в машину:

– Я принесу, не беспокойся.

Я покорно киваю и валюсь спиной на сиденье, забрасывая ноги на стекло, по которому катятся маленькие капельки начинающегося дождя. Какая подходящая погода, в самом деле!

Возвращается Сугуру и кладёт портфель на сиденье рядом с собой:

– Погода портится. Я взял ещё и зонт.

Очень предусмотрительно с его стороны. Я ничего на это не отвечаю, просто смотрю, как он приглаживает мокрые волосы (он забыл надеть фуражку, когда возвращался в дом, так что дождь их намочил), которые тут же завиваются в разные стороны. Помаявшись и поняв, что это бесполезно, шофёр вздыхает и надевает фуражку прямо так.

– Пора подстригаться, – бормочет он, заводя машину.

– Я не хочу, чтобы ты подстригался, – категорично заявляю я.

– М-м-м? – Шофёр смотрит на меня в зеркало, но его удивление притворное. – Почему?

– Не хочу и всё. – Я сажусь и привычно откидываю голову на сиденье, чтобы провожать взглядом здания, мимо которых мы проезжаем.

Не хочу, потому что короткие волосы больно колются, когда вцепляешься в них, слабея от накатывающего оргазма, потому что длинные пряди так приятно перебирать пальцами, когда начинаешь засыпать… Думаю, Сугуру прекрасно знает ответ. И почему взрослые всегда задают вопросы, ответы на которые им известны?

– До начала занятий ведь ещё есть время, – вдруг говорит Сугуру. – Мы можем заскочить кое-куда по дороге?

– Куда? – Я перевожу взгляд на него.

– Вчера забыл кое-что, когда уезжал от друзей, – виновато улыбается он.

– Пить надо меньше, – нисколько ему не сочувствуя, подытоживаю я.

– Угу… Так, что?

– Ладно, – пожимаю я плечами.

– Спасибо. – Его глаза оживляются, и он разворачивает машину на перекрёстке, взрывая лужи тысячами брызг.

Дождь усиливается, и дворники скрипят, не справляясь с потоком воды. Сугуру сбавляет скорость, потому что видимость на дорогах минимальная, и ползущие впереди машины мешают ему проехать. Я лениво думаю, что такими темпами опоздаю в академию, но меня это ничуть не беспокоит. Если честно, я подумываю над тем, чтобы вообще пропустить занятия. Можно попросить Сугуру отвезти меня куда-нибудь в город. Конечно, погода не самая располагающая, но он ведь взял зонт…

– Приехали, – между тем говорит Сугуру, останавливая машину.

Возле караоке-бара?

– Здесь забыл? – спрашиваю я, и он кивает. – Может, твои приятели это с собой забрали?

– Да они наверняка ещё здесь, – возражает шофёр и выскакивает из машины, но не для того, чтобы пойти в бар, а чтобы открыть мою дверцу и подставить мне зонтик.

– ? – вполне справедливо удивляюсь я.

– Пойдём. Что ты будешь тут один сидеть? – Он протягивает мне руку.

– А ты планируешь там задержаться? – Я медлю, но Сугуру бесцеремонно вытягивает меня из машины под зонт. – Ведь не думаешь же снова с ними кутить?

– Нет, я же за рулём, – несколько обиженно возражает шофёр, – но можно дождь переждать немного, ехать невозможно.

Это отговорка, конечно, но я делаю вид, что верю. Раз уж я всё равно не собираюсь на занятия.

Сугуру держит надо мной зонт до самой двери. Мы заходим. Он кивает администратору, оставляет зонт в корзине и отряхивает плечо, которое всё-таки зацепило дождём. Отказавшись от предложенного администратором полотенца и воспользовавшись собственным платком, шофёр вытирает плечо и потом присаживается, чтобы стереть брызги воды с моих коленок. Гольфы тоже намокли, так что я думаю снять их, когда мы окажемся в караоке-номере.

– Льёт как из ведра! – Сугуру бросает взгляд в окно и кивает мне: – Попросить, чтобы принесли горячего какао для тебя?

Я мотаю головой. Ещё бы о горячем молоке спросил, я же не ребёнок…

– Входи.

У двери номера Сугуру ведёт себя странно: берёт меня за плечи и вталкивает внутрь.

– Темно, – недовольно говорю я.

А дальше – сплошные неожиданности.

Свет вдруг включается, раздаётся хлопок, и вот я уже стою посреди комнаты, обсыпанный конфетти, и вижу, что в номере, кроме нас с Сугуру, трое его приятелей (Ацухиро, Эцуказу, Фукаши).

– И что бы это значило? – хмуро спрашиваю я, но тут замечаю, что на стене красуется плакат с надписью: «С днём рождения, Мицуру».

– С днём рождения, – говорит Сугуру, легко подталкивая меня вперёд.

Троица расступается, и я вижу, что на столике помимо бутылок с пивом и содовой есть ещё и торт, самый настоящий торт, украшенный той же надписью, что и плакат, и свечами.

– Зажги, блин! – шипит Сугуру на Эцуказу, тот хлопает себя по лбу и щёлкает зажигалкой.

У меня появляется комок в горле и подкатывает всё выше и выше.

– Задуешь свечи? – предлагает Сугуру, наклоняясь и заглядывая мне в лицо, и тут же восклицает: – Что такое? Тебе не нравится?

– Нет, я… – сдавленно говорю я, всеми силами стараясь не проронить ни слезинки (я бы выглядел жалко тогда). – Просто…

– «Просто»? – подхватывает шофёр.

– Это мой первый день рождения, который для меня кто-то сделал, – признаюсь я, прижимая кулак ко рту.

Поражены все, даже Сугуру.

– Что?! – округляет он глаза.

– Ты не знал? – Я ставлю руки на столик, наклоняясь к торту. – Их ведь нужно все сразу задуть, верно?

– И желание не забудь загадать! – добавляет опомнившийся Эцуказу.

Я не верю, что загаданные желания исполняются, это всё суеверия, но я всё-таки закрываю глаза и повторяю про себя то, что постоянно вертится у меня в голове: Сугуру. Если бы мне удалось стать ему чуть ближе, хоть совсем чуть-чуть, ещё немного… Я набираю полную грудь воздуха и дую на свечи, которые не спешат гаснуть и сопротивляются до последнего, но в итоге всё-таки гаснут. От них идёт дымок, пахнет талым воском.

– Ну, что загадал? – спрашивает Сугуру.

– Если скажу – не сбудется.

Я обмакиваю палец в кремовую загогулину и сую его в рот. Хотя я и не люблю сладкое так, как Сугуру, но тут он всё угадал: у крема несколько кисловатый привкус, чувствуется манго и, может быть, даже маракуйя – мои любимые фрукты.

– Разрежешь? – Сугуру подаёт мне нож, но я заставляю его самого делить торт.

Мне, пожалуй, даже немного весело, но ещё больше я не знаю, как реагировать на происходящее. Наверное, дни рождения происходят именно так. Братья ссорятся из-за бутылок, Сугуру с видимым удовольствием ест свой кусок торта, Эцуказу воюет с микрофоном, потому что это всё-таки караоке, и все они по очереди бегают курить, непременно говоря по возвращении: «Ну, блин, и ливень!»

Через пару часов торт съеден, бутылки ополовинены, и я решаю, что нам пора уезжать: я слишком долго пробыл в этом водовороте, и слишком шумное окружение в течение такого длительного времени начинает меня напрягать. Хотя я благодарен им за то, что они устроили для меня праздник. Всегда приятно получить впечатления, которые не сможешь получить в другом месте. Дома, например.

Дождь всё ещё идёт и ничуть не думает прекращаться. Я ныряю на заднее сиденье, Сугуру пытается сложить зонт и одновременно не намокнуть.

– Ничего, что занятия прогулял? – мимоходом спрашивает шофёр.

Я только дёргаю плечом, потому что это меня мало беспокоит. Завтра придумаю какую-нибудь причину моего отсутствия.

– Кстати, – спохватывается Сугуру, – я ведь по идее тебе ничего не подарил.

– Да не обязательно.

– Обязательно. Что бы тебе хотелось получить в подарок?

Мне и думать не нужно, я моментально отвечаю:

– Тебя.

– Уверен? – с сомнением переспрашивает мужчина. – Может быть, другое что-нибудь? Какую-нибудь вещь? Всё-таки день рождения…

– Отец дал мне чек, так что я могу купить всё, что угодно, если захочу, – возражаю я.

Сугуру качает головой, но сворачивает на развилке и скатывает машину по откосу к песчаной косе, где мы не раз уже останавливались. Дождь такой сильный, что вряд ли кто-нибудь из проезжающих мимо обратит внимание на то, что происходит в машине. Шофёр ещё и дворники отключает, и теперь по стёклам со всех сторон настоящая водяная завеса.

– Не слишком шумно? – спрашивает Сугуру, перебираясь на заднее сиденье.

Дождь колотит по крыше и по капоту, но этот звук сливается с шелестом воды вокруг машины, так что меня это ничуть не беспокоит. Когда привыкаешь к нему, кажется, что находишься в каком-то вакууме, и звуки внешнего мира лишь отдалённым эхом касаются слуха. Ну, и ещё того, что внутри происходит, снаружи тоже слышно не будет. Я только пожимаю плечами и забираюсь на колени к шофёру, желая получить мой подарок немедленно.

– С днём рождения, – говорит Сугуру, целуя меня.

У него прохладные губы, и следы дождя на лице и волосах (всё-таки, акробатика с зонтиком не совсем удалась).

– Слушай, это правда был твой первый день рождения? – вдруг спрашивает он.

– Ты не знал?

– Я всего лишь водитель, и вмешиваться в происходящее…

– Так почему сейчас вмешался?

– Ты казался слишком подавленным и…

– «И» – что?

– Нет, ничего.

Я поджимаю губы. Опять он замалчивает! Терпеть не могу эту его черту: начать говорить и – замолчать. Скажи уже, что намеревался!

– Завтра поедешь со мной в город? – Я мотаю головой, стараясь отогнать эти мысли, они сейчас ни к чему. – Хочу потратить чек, раз уж мне его выписали.

– Одного не отпущу, – согласно кивает Сугуру и добавляет: – Я ведь должен за тобой приглядывать.

– Ну да, это ж твоя работа, – кисло подмечаю я.

Он не замечает, каким тоном это сказано, и подтверждает:

– Конечно, это моя работа.

Я взрываюсь:

– Ненавижу тебя, придурок!!! – и, оттолкнув его, выскакиваю из машины под дождь.

– Подожди! – спохватывается шофёр, но уже поздно.

Я просто бегу по пляжу, бессмысленно повторяя одно и то же ругательство. Дождь заливает глаза, и это даже хорошо, но я моментально промокаю насквозь, ботинки увязают в размытом водой песке, скользят, и я падаю, выбираюсь из жижи, снова падаю и, кажется, разбиваю колено, потому что среди этого болота торчит не то палка, не то камень – не разглядеть. Сил снова подняться у меня уже нет, всплеск прошёл, и я просто сижу там, где упал, уставившись в одну точку, а вокруг меня ручьями течёт дождевая вода. Где-то вдалеке орёт Сугуру. Наверное, выскочил из машины и ищет меня, но разве тут что-нибудь разглядишь при таком-то ливне?

– Мицуру! – Его голос неожиданно оказывается надо мной, и я чувствую, что шофёр пытается поднять меня с песка за плечи.

– Оставь меня в покое! – Я спихиваю его руку.

– Да что с тобой такое? – Он не сдаётся и снова пытается меня приподнять.

– Ненавижу всё это! – Я с размаху ударяю кулаком по песку, грязная жижа летит во все стороны. – Всё время повторяешь одно и то же: работа, работа… Если тебе противно – просто скажи! Тебе ведь не платят за то, чтобы ты меня трахал.

– Я никогда не говорил, что мне противно, – возражает Сугуру, и его руки обвивают мои плечи, но поднять меня он уже не пытается, просто обнимает.

– Тогда докажи, – выворачиваюсь я и с вызовом смотрю на него. – Прямо здесь.

– Но ведь дождь…

– Всё равно.

– И песок может…

– Всё равно!!! Или… или я тебе никогда не поверю!

– Хорошо.

Но Сугуру всё-таки жалеет меня: вместо того чтобы свалить на песок, подтягивает меня к себе на колени, и это даже не похоже на настоящий секс, просто демонстрация того, что он может легко это сделать, если я попрошу.

– Противно… – потом говорит он, прижимая меня к своему плечу. – Никогда этого не чувствовал.

А что ты чувствуешь на самом деле, Сугуру? Думаю, я ещё недостаточно смел, чтобы задать этот вопрос. Страх услышать в ответ…

– Вернёмся в машину? – Сугуру берёт меня на руки и несёт обратно.

Я крепко держусь за его шею и только теперь чувствую, что колено действительно болит.

– Давай-ка… – Шофёр ссаживает меня и открывает дверцу. – Ох…

Когда я залезаю в машину, он замечает мою ссадину. В машине есть аптечка, так что через несколько минут у меня на колене красуется здоровенный пластырь.

– Может, врачу показать?

– Ерунда.

– Но я волнуюсь…

– Да, это твоя работа потому что, – не удержавшись, язвлю я.

– Я просто за тебя волнуюсь. Почему ты так себя ведёшь? – с укором спрашивает он.

Я смотрю на него и думаю: ты же взрослый, Сугуру, почему же ты не понимаешь, отчего я так себя веду?!

Дорога в академию отчего-то кажется особенно утомительной. Может быть, потому что разбитое колено всё ещё болит. Может быть, потому что Сугуру ведёт себя как ни в чём не бывало. Я изредка поглядываю на его отражение в зеркале и гадаю, как долго ещё я смогу это выдержать.

В портфеле просыпается телефон, я неохотно достаю его, полагая, что это опять Ю-Ичи, но номер мне незнаком, так что я отвечаю. Это Такку. И кажется, он пьян.

– Мне конец, – со смехом говорит он. – Я это сделал.

– Что сделал? – переспрашиваю я.

Но он только смеётся и повторяет, что всё кончено. Мне не нравится, когда я чего-то не понимаю, так что я решаю поехать и выяснить, что он имел в виду.

– Едем в город, – приказываю я шофёру. – Мне нужно попасть в хост-клуб… – И я называю адрес.

– Что? – поражается он. – У тебя ведь академия.

– Это важнее академии, – возражаю я. – И не спорь со мной.

Сугуру морщится. Догадываюсь, о чём он думает, но он ведь никогда не скажет вслух, что не хочет, чтобы я туда ехал. Наверное, думает, что я еду туда именно за тем, для чего люди и ходят в хост-клубы, и что я совсем распутный, если собираюсь заниматься такими вещами с утра пораньше.

– Подожди меня тут, – говорю я, когда он останавливает машину возле клуба.

Сугуру опять морщится.

Я вхожу и спрашиваю у менеджера Такку.

– Он сегодня не в состоянии работать, – возражает менеджер, очень недовольно играя бровями. – И угораздило же надраться в такую рань!

Но я настаиваю, и он, пожав плечами, отводит меня к нему. Я впервые оказываюсь «за кулисами» этого мирка, но сейчас мне не до туристических наблюдений. Такку обнаруживается в комнатёнке, похожей на гримёрку, сидит за столом, уронив голову на руки, и вокруг терпко пахнет спиртным. Судя по всему, пил он точно не шампанское. Услышав, что мы вошли, хост поднимает голову. У него разбито лицо – некрасивым подтёком по скуле до угла рта.

– Я это сделал, – повторяет он с прежним смешком и выуживает из-под стола бутылку, чтобы сделать ещё один глоток.

– Не тяни кота за яйца! – Я опережаю его и отбираю бутылку. – Что случилось?

Такку слишком пьян, чтобы сопротивляться. Из его невнятных и путаных объяснений я понимаю, что он всё-таки последовал моему совету: признался Чизуо, что любит его. Результат этого разговора – на лице самого парня. Я ёжусь: отчасти, это моя вина. Если бы я не насоветовал Такку… Я расстраиваюсь и пытаюсь его утешить, говоря:

– Рано сдаваться! Может быть, он просто от растерянности?

– И как часто ты «от растерянности» бьёшь людей? – насмешливо интересуется Такку. – Это конец, я точно знаю.

Я расстраиваюсь ещё больше и возвращаюсь в машину туча тучей. Отвратительное чувство вины схватило за шкирку и держит, встряхивая то и дело.

– Быстро ты, – иронично замечает Сугуру, услышав, что я сажусь на заднее сиденье и захлопываю дверь.

Он полулежит на передних сиденьях, накрыв голову фуражкой, так что не замечает выражения моего лица.

– Отвези меня в академию, – хмуро говорю я.

Шофёр приподнимает фуражку, заглядывая на меня, и невольно присвистывает:

– Ну и личико! Фейс-контроль не прошёл?

– Дурак! – Я швыряю в него портфелем, он уклоняется. – Ты думаешь, что меня в жизни только потрахушки волнуют?

– Даже не знаю. – Шофёр садится, надевает фуражку и ставит портфель рядом с собой.

– У моего друга проблемы, – хмуро объясняю я.

– «Друга»? – не без иронии переспрашивает он.

Я понимаю, почему он иронизирует.

– Я не спал с ним, если тебя это волнует, – уточняю я.

– Мне всё равно, – сухо отвечает он.

Мои щёки вспыхивают. «Всё равно»?

– Куда? – между тем спрашивает шофёр. – В академию?

– Можешь и в академию, – резко говорю я. – Раз тебе всё равно.

– Мицуру? – Сугуру быстро смотрит на меня в зеркало.

Но я его игнорирую. Как и все его попытки заговорить со мной по дороге. У ворот я вылезаю из машины быстрее него и, не оборачиваясь, иду в академию. Я раздражён и обижен. Чего там, я просто зол. Ему всё равно… Даже если это правда, очень жестоко было говорить вот так.

Стоит проучить его. Пусть не один я буду чувствовать себя виноватым.

В академии я остаюсь недолго, выдумываю причину и возвращаюсь домой. Можно было бы отправиться в город, но настроение не то.

А дома всё встаёт с ног на голову.

Невеста Чизуо уже приехала. Когда я вхожу в дом, то вижу, что она в гостиной, а перед ней пляшет прислуга, то подавая ей салфетку, то подливая ей чай. Видимо, Чизуо дома ещё нет, отца тоже, и ей приходится дожидаться. Интуитивно я ощущаю, что она мне не нравится. Хотя у неё милое личико, даже слишком милое, но его уродует гримаса презрения к происходящему. На горничную она смотрит так, как будто перед ней прогибается ручная обезьянка. Видимо, мои худшие предположения оправдываются: невеста Чизуо – самая подходящая для него партия, такая же пафосная и лицемерная. Но я всё-таки решаю попробовать быть вежливым: не хотелось бы ссориться с будущей родственницей, хотя мне очень хочется её одёрнуть (бедная горничная, да её в нашем доме никто ещё так не шпынял!). Невеста между тем встаёт, отпихнув чашку.

– Привет, – говорю я, протягивая ей руку. – Вы невеста Чизуо, да? А я Мицуру, очень приятно…

Договорить мне не удаётся. Она отбивает мою руку и едва ли не с отвращением бросает:

– Не смей меня трогать, выродок!

Я застываю. А она с нарочитой тщательностью вытирает руку платком, как будто это случайное прикосновение её запачкало. И как на такое реагировать? Даже Чизуо себе такого не позволяет, а уж сколько всего я от него наслушался! А она ещё добавляет, что такому безродному отродью, как я, лучше к ней и на десять шагов не приближаться, и кучу других гадких слов. Я как ошпаренный выскакиваю из гостиной и едва не сбиваю с ног Сугуру.

– Мицуру, – начинает он, – почему ты не дождался…

– Сука!!! – Я сжимаю кулаки.

– Мицуру? – поражён шофёр.

– Сука… – повторяю я, – такая же сука, как и все в этом доме…

– Она что-то тебе сказала? – Сугуру пытается взять меня за плечо.

Я отбиваю его руку:

– Тебя это не касается!

– Мицуру…

– Ты прислуга всего лишь, – зло говорю я, – так что не лезь в дела хозяев!

Я не должен был так говорить и вести себя так тоже не должен. Говоря так, я ничуть не лучше Чизуо или его невесты, но я слишком зол, чтобы себя контролировать. И Сугуру в этом тоже виноват! Раз «всё равно» – вот и не лезь!

– Что тут происходит? – весьма некстати появляется отец.

– Ничего, просто отчитываю своего слугу. – И я спешу наверх, чтобы избежать дальнейших расспросов.

Пусть Сугуру сам выкручивается.

Но мне всё ещё нужно выпустить пар. Я пинком опрокидываю стул, смахиваю со стола лампу (та вдребезги), сдираю со стен постеры (в клочья!)… Надо же, полегчало. Я валюсь на кровать, прижимая ладонь к горящему лбу. Похоже, у меня даже температура подскочила, что случается со мной довольно редко. Значит, задело это меня сильнее обычного. Я перекатываюсь по кровати и вжимаю лоб в подушку.

Когда наступает время ужина, мне приходится спуститься вниз. Я очень надеюсь, что эта мегера уже ушла, но – увы! – она всё ещё тут и будет обедать вместе с нами. И без меня обстановка не из лучших. Чизуо явно нервничает и даже заикается на каждом первом слове, о чём бы ни начинал говорить и с какого слога ни начиналось бы слово. И невеста только подливает масла в огонь. Она кривит рот (ведь я сижу напротив неё) и точно таким же тоном, как и прежде, говорит, что не понимает, почему отец позволяет мне (и мне подобным) сидеть за одним столом с законными наследниками семьи.

– Ему самое место на кухне, с прислугой, – добавляет она.

Надо бы сдержаться и проигнорировать её слова, тем более что отец на неё никакого внимания не обращает. Но, чёрт побери, почему я должен это игнорировать?! И я делаю то, чего никогда прежде не делал: отодвигаю от себя тарелку, встаю и бросаю на стол свою салфетку.

– В самом деле, – кривлю я губы в улыбке, стараясь, чтобы получилось как можно гаже, – если подумать, то я бы предпочёл обедать с прислугой, чем весь обед видеть перед собой лицо этой отвратительной су…

Я едва не говорю это вслух, поджимаю губы, но, очевидно, всем и так понятно, что я намеревался сказать.

– Сядь на место, – шипит Акира, заискивающе поглядывая то на отца, то на брата.

– Извини, но если я останусь, то меня просто стошнит.

Я хотя бы немножко отомщён. Но доиграть эту игру я намерен до конца. Так что я прямиком направляюсь на кухню. Суругу и дворецкий пьют кофе, я подвигаю ещё один стул и командую:

– Я хочу есть!

Шофёр, поперхнувшись кофе, говорит:

– Ты что тут делаешь?!

– Эта сука сказала, что мне самое место на кухне с прислугой. – Я подгибаю под себя ногу, расстёгиваю верхнюю пуговицу.

Сугуру ещё хочет что-то сказать, но я его обрываю:

– Не разговаривай со мной.

Горничные торопятся выполнить мой приказ, и через пару минут я с удовольствием ужинаю, получая настоящее удовольствие от еды (чего за столом Тораямы получить просто нереально).

– Я не думаю, что… – опять начинает Сугуру.

– Эта сука хочет войны, она её получит. – Я отшвыриваю вилку и вытираю губы прямо рукой. – И я ведь сказал тебе, чтобы ты не смел со мной заговаривать! Не можешь запомнить?

Шофёр поджимает губы и цедит:

– Прошу прощения, bocchan.

После этого он подчёркнуто вежливо кланяется и уходит. Наверное, я и его разозлил. Но я не собираюсь идти за ним, чтобы извиняться или объясняться. Пусть осознает, что это всё из-за него!

– Кофе хочу, – требую я, – и покрепче.

Тут почему-то все вскакивают со своих мест и вытягиваются по струнке. Что-то происходит за моей спиной? Я запрокидываю голову и вижу, что в кухню зашёл Чизуо. Ну, надо же…

– Вернись за стол немедленно, – холодно приказывает он.

– Вот ещё, – фыркаю я.

– Она явно перегнула палку.

– О? – Я удивлённо наклоняю голову. – Это что, ты за неё извиниться пытаешься?

– Глупости! – Он раздражённо мотает головой.

– Ну да, конечно. Ты ведь точно так же думаешь. И сколько раз мне уже об этом говорил!

– Разумеется. – Чизуо поджимает губы. – Тем не менее…

– Отец послал, так ведь? – верно предполагаю я.

Не думаю, чтобы отец расстроился. Просто кто-то нарушил установленный им порядок, а такого он терпеть не может. Но сейчас я не намерен сдаваться. Это война.

– Я уже поел и иду к себе. – Я встаю и отвешиваю ему такой же поклон, каким одарил меня Сугуру, – подчёркнуто вежливый, но абсолютно не искренний.

– Ты… – Чизуо багровеет.

– Можно спросить? – Я меняю тон и приостанавливаюсь ненадолго рядом с ним. – Ты действительно хочешь этой свадьбы?

– О чём это ты? – Он дёргает плечом, но я вижу, что попал в цель. – Этот брак важен для нашей компании.

– А для тебя кто важен? – перебиваю я.

– На что ты намекаешь?!

– Ни на что. – И я спешу от него ускользнуть.

Ясно ведь, что она ему не нужна. Но правильный Чизуо слишком правильный, чтобы быть откровенным с самим собой. Поэтому и ударил Такку. Поэтому и орёт на меня всё время. Поэтому и беспрекословно женится. Взрослые такие лицемеры!

Только вот как бы мне расстроить эту свадьбу? Я останавливаюсь посреди разгромленной комнаты, прикусываю палец и долго стою, глядя в одну точку. Если бы Такку был настойчивее, возможно, всё можно было бы изменить. Но он предпочёл сдаться, чего я себе позволить не могу: не хочу, чтобы она вошла в семью! Из принципа, разумеется, а не из-за оскорблённых чувств.

Сзади слышен звук открываемой двери. Я разворачиваюсь. Это Сугуру.

– Что тебе здесь нужно? – возможно, резче, чем нужно, спрашиваю я.

Угол его рта дёргается на такое приветствие.

– Хватит, – говорит он.

– Хватит? – Я выгибаю бровь.

Дальше события развиваются молниеносно, я даже не успеваю отреагировать. Мужчина хватает меня за талию и сажает на комод, сдёргивая с меня шорты вместе с бельём. Едва ли не в ту же секунду его ладони облапывают меня за ягодицы и рывком насаживают на член. Когда он успел расстегнуть штаны?

– Спятил! – ойкаю я. Это начало не из нежных.

Шофёр жёстко впечатывает ладонь в стену над моей головой, я вздрагиваю. Так он зол или что? Комод шатается и гремит, я невольно хватаюсь рукой за плечо Сугуру, чтобы удержаться, ведь это очень шаткое положение.

– Хватит, – повторяет он, ритмично вжимаясь бёдрами между моих раскинутых в стороны колен.

– В смысле?

– Поиграли в жестокого хозяина и слугу – и хватит.

– «Поиграли»?!

Вот, значит, как он воспринимает ситуацию? Я сжимаю кулак и выбрасываю его вперёд. Если честно, я думаю, что мужчина остановит мою руку, но он этого не делает, и мой кулак въезжает в его подбородок.

– Ты что? – поражённо восклицаю я.

– Это просто случайно оброненная фраза. Я не думал, что ты воспримешь её так. Она не имела никакого значения.

– Ты оправдываешься или что?

– Прости меня.

На этом моменте можно было бы растаять. Он позволил мне ударить его, а теперь извиняется.

– Ты такой дурак, – выдыхаю я.

Сугуру сцепляет руки за моей спиной и переносит меня на кровать.

– Мир? – спрашивает он, наклонившись надо мной.

– Пф! – фыркаю я.

Но он ждёт, пока я неохотно не подтвержу, что это так.

– Ладно уж, – соглашаюсь я, – тем более что ты за это уже получил. Ты точно дурак, у тебя ведь синяк будет!

Сугуру только приподнимает плечи. Но я ему наверняка больно врезал. Ситуация почти как у Чизуо с Такку. Я фыркаю. Шофёр, видимо, принимает этот смешок на свой счёт, и я вскрикиваю, потому что он возобновляет движения, едва ли не так же жёстко и резко, как и на комоде. Я запрокидываю голову, шаря руками по кровати в поисках чего-нибудь устойчивого, мне попадается сначала подушка, потом резная спинка моей кровати, куда можно исхитриться вплести пальцы. Почти до самого конца мы не говорим ни слова, только слышится наше хриплое дыхание, перемежающееся стонами, стук тел друг о друга, и скрипуче ёрзает под нами кровать. У меня дико затекли пальцы и спина, и я выпускаю спинку кровати, чтобы просунуть руки под поясницу.

– Смешно? – отрывисто спрашивает Сугуру, сопровождая свой вопрос такими же отрывистыми толчками.

– Ой… нет… Мне больно уже, – морщусь я и выворачиваю колени так, чтобы заставить мужчину выйти из меня. – Хватит на сегодня.

Он приподнимается, придерживая мои ягодицы ладонью. Я тихо шиплю, потому что растерзанные мышцы смыкаются, а это не очень приятно отзывается во всей пятой точке, и выгибаюсь, чтобы оценить масштаб катастрофы. Да уж, он сегодня не осторожничал, так что неудивительно.

– На твоей совести, – демонстрирую я ему испачканный кровью палец.

– Прости. – Его руки вытягивают меня с кровати и заставляют вжаться спиной в его тело, а подбородок оказывается на моём плече, и я получаю – словно бы в утешение – очень нежный поцелуй в щёку.

Думаю, самое время прояснить недоразумения.

– Я на самом деле с ним не спал, – тихо говорю я.

– Угу.

– Можешь мне не верить, конечно.

– Верю.

У меня нет причин сомневаться. Вот если бы Сугуру ещё сказал, почему его на самом деле взбесил мой поход в хост-клуб! Но не стоит ждать невозможного.

Я прижимаюсь к Сугуру ближе и, пригревшись, закрываю глаза.

Всё по-прежнему, как всегда, всё по-прежнему…

Когда я просыпаюсь, в комнате уже никого нет. Ну, да это и правильно: останься Сугуру здесь дольше, чем следует, его могли бы застукать, а нам это точно ни к чему. Но, кажется, перед уходом он тут немного прибрался: нет на полу обрывков постера, стулья расставлены, и комод тоже на своём месте.

На часах полвосьмого. Мне бы надо встать, но я физически не могу этого сделать: спина кажется каменной, а всё, что ниже, дико ноет. Я лишь перекатываюсь на бок, чтобы запустить руку в прикроватную тумбочку. Где-то там специальный гель, который очень хорошо помогает в подобных случаях. Прохладная густоватая масса, которую я запихиваю внутрь, приятно охлаждает, и я ненадолго замираю в этой позе, едва шевеля пальцами и подрагивая от болезненного покалывания в мышцах в ответ на эти движения. Я, должно быть, мазохист, раз мне нравится эта боль.

Стрелки часов ползут вперёд, а я всё не могу заставить себя встать. Наконец за дверью слышатся шаги, и в комнату заходит Сугуру.

– Решил прогулять… – начинает он, но, увидев моё состояние, вскрикивает: – Мицуру?

– Да ладно… – Я неохотно сажусь, быстро натягивая одеяло на колени. – Всё равно я собирался заехать кое-куда по дороге. Подумаешь, пропущу первую пару.

– А ну показывай… – Шофёр, не слушая, пытается заставить меня лечь и перевернуться.

– Перестань, всё нормально со мной. – Я довольно юрко, несмотря на боль, выскальзываю из кровати и спасаюсь в ванной.

Ему совершенно незачем смотреть, как у меня там дела обстоят. Не то снова начнёт рвать на себе волосы и говорить, что это он виноват. Мы оба виноваты. К тому же порванная задница – не повод для переживаний, сколько раз это уже случалось, с ним или с кем-то ещё… О чём стоит переживать – так это о свадьбе Чизуо.

– Мицуру? – Сугуру два или три раза стукает в дверь.

Я уже привёл себя в порядок, так что открываю и возвращаюсь в комнату, чтобы одеться.

– Не дашь посмотреть? – на всякий случай уточняет он.

– Извращенец! – резюмирую я, делая вид, будто не понимаю причины его вопроса.

Я облачаюсь в форму, наступает очередь ботинок, но тут я понимаю, что спина у меня болит так, что я просто не наклонюсь, чтобы завязать шнурки. Эх! Но я удачно притворяюсь и, садясь на кровать, выпрямляю ногу:

– Если хочешь, можешь меня обуть. Тебе же нравится лапать меня за коленки?

– Мицуру, – укоризненно качает головой шофёр, но садится на пол и ставит мою ногу себе на колено, чтобы зашнуровать ботинок.

– Я сегодня в хост-клуб хочу заехать, – сообщаю я.

– Не скажешь зачем? – как бы между прочим интересуется Сугуру.

– Пока нет. Но это важно. – Я ставлю ему на колени и вторую ногу.

Наконец шнурки завязаны, я встаю, мысленно ойкая, но вида не подаю.

– Завтракать не будешь? – уточняет Сугуру, ловя брошенный мною в него портфель.

– Выслушивать с утра пораньше? – фыркаю я и тыкаю шофёра пальцем в плечо. – После хост-клуба ты меня куда-нибудь отвезёшь… в какую-нибудь кафешку, где я могу позавтракать. Наверняка там поблизости есть какие-нибудь забегаловки.