Текст книги "Время дождя (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Но Сашка уже психанула. Она представила себе двоих – парня и девушку, которых оставили в темноте, в дожде. Которых больно бьют но ногам невидимки, чтобы свалить их и прикончить. Но хуже всего... Которые будут кричать, звать на помощь, отчётливо зная, что помощи не будет!

Он сказал – переулок слева?

Вот гады же – эти чёрные шаманы! Как Сашка раньше и полагала, они нашли место рядом с оживлённой улицей, но такое, куда не пойдёт ни один здравомыслящий человек... Как хорошо, что в столовку, то бишь в трактир, она пошла в своих штанах, а не переоделась в женское платье! И хорошо, что на ней старая куртка. Она ухмыльнулась – её не жаль, если снова продырявят. Кэйтрия обещала зашить. Чуть не захихикала, вспомнив анекдот и слегка переиначив его: "Стреляй – не жалко: Кэйтрия зашьёт!"

Адреналиновый огонь будто подпалил пятки, и Сашка кинулась в переулок, уже не сомневаясь, что бежит правильно: именно между этими домами валились клубы чёрного дыма и шипел навстречу шум дождя. Думая о бедных студентах, которых застала в этом переулке беда, Сашка перехватила кочергу удобней и сжала кулак с кастетом. Единственная проблема, как понимала она, состояла в том, что она не видит в этой колдовской тьме. Единственная надежда была лишь на то, что она – увидит! Ведь на второй день пребывания в этом мире она сумела разглядеть сторожевого пса Кэйтрии!

Задержав дыхание, словно собираясь шагнуть в ядовитый дым, Сашка переступила границу переулка – и увещевающие крики за спиной немедленно заглохли. Длинный ли этот переулок? Где именно остановили чёрные шаманы с помощью своих цвергов беспомощных студентов? Сашка облизала пересохшие губы, откинула капюшон – и ливневый дождь замолотил по её голове.

Ещё несколько шагов в кромешной тьме. Ещё несколько секунд зряшного вглядывания в мрак, хлещущий водой... Послышалось? Нет? Сашка выдохнула – и побежала на призрачный крик.

Она бежала, и сердце замирало – и не только по той причине, что плачущие крики становились сильней, но и потому, что с приближением к источнику криков она начинала различать быстро двигающиеся тени – маленькие, с редким шевелением более высоких, которые то появлялись, то пропадали. И адреналин сжигал всю её настолько, что она уже не чувствовала, что бежит. Она чувствовала, что летит!

А крик уже не только звучал отчётливо в грохоте ливня, но и вписывался в злобное верещание, издаваемое точно не человеческими глотками.

Наконец Сашка подбежала так близко, чтобы увидеть происходящее чуть ли не в деталях: девушка стояла на высоком цоколе здания, держась за плечи своего парня, который и кричал от боли, но не подпускал к ней цвергов. Девушка – не кричала: она только рыдала, с ужасом глядя на землю внизу, кишащую беспощадными существами.

И тогда Сашка тоже закричала, срывая голос.

– Эй, вы! Лягушки чёртовы! Пиявки закордонные!

Где-то далеко внутри себя она удивлялась, почему выкрикивает такие странные слова, вместо того, чтобы привычно обозвать этих гадов сволочами. Но сейчас главным было обратить на себя внимание.

И странный крик продолжился:

– Трупоеды болотные! Грязь под ногами неба!

Цверги обернулись и опустили свои копья с тонкими иглами вместо наконечников.

Но первыми к Сашке двинулись не они – четыре чёрные фигуры, гораздо выше неё. Сашка, не снижая скорости, решительно зашагала к ним, судорожно вцепившись в кочергу и сжимая-разжимая кулак с кастетом. Изо всех сил Сашка сейчас мечтала только об одном: пусть цверги постоят на месте, пока с нею хотят разобраться чёрные шаманы. Потому как этой своры кусачих и мелких Сашка побаивалась больше, чем этих мудаков.

Один из них, кстати, отделился от остальных и пошёл быстрей – видимо, ему не терпелось первым убить коротышку, осмелившуюся бросить им вызов.

Сашка шмыгнула, кивком сбрасывая с лица мокреть, и остановилась. "Давай, давай, ваше шаманство! Иди! Да побыстрей, чтобы я потом и остальных уделала!"

Шаман как будто услышал её похвальбу и бросился вперёд. Сашка дождалась, пока он наберёт скорость и замахнётся на неё каким-то коротким оружием, и резко шагнула в сторону. Шаман затормозить не успел. Сашка вздёрнула кверху ногу и врезала в плечо бегущего. Того развернуло в падении на спину, и Сашка ударила его по голове, накрытой чем-то странным. "Парик? – промелькнуло в мыслях. – Скальп?"

Судя по всему, шаман свалился бы и без её удара так смачно. Он грохнулся всем телом – плашмя спиной, сразу раскинув руки по сторонам. Из ослабевшей руки вылетело оружие. Сашка без раздумий прыгнула за ним, после чего, вцепившись в мокрую рукоять короткого меча, вскинула его к струям дождя и завопила:

– Ура!!

Второй не внял предупреждению, а может, не посчитал нужным. Он был пониже, и Сашка обманула его: замахнулась мечом, а когда он резко встал на месте, её ботинок вмазал в его челюсть. Его оружие Сашка поймала, пока он валился ей под ноги. Кочерга больше ей не нужна! Ну, пока она дерётся только против этих шаманов.

Взгляд мимо падающего шамана – студент стаскивал со стены девушку. Кажется, оба намылились сбежать, пока цверги, словно заворожённые, следили за Сашкой и за своими хозяевами. Возможно, мелкие существа просто не расслышали в собственном же колдовском дожде шорохов. Хватило бы только сил у израненного студента бежать!

О себе Сашка не думала. Точней – думала, но реально: "Сама ввязалась – сама буду расхлёбывать!"

Чёрные шаманы остановились перед ней.

Студенты – он, навалившись на неё, – поспешно удирали к противоположному выходу из переулка. "Не оглядывайтесь!" – мысленно велела им Сашка.

Цверги так и стояли неподвижно, будто не получив от хозяев сигнала продолжать атаковать студентов – или накинуться на новую жертву, которая неожиданно оказалась не жертвой, а агрессором.

Сашка взмахнула обоими мечами.

– Ну, трупоеды болотные! Чего остановились?! Идите ко мне! – процедила она сквозь зубы, вспоминая университетского ректора, которого обозвала Каа. И добавила в голос страшную уверенность, что эти двое оставшихся на ногах шаманов подчинятся, снова выговорив медленно и с достоинством: – Идите ко мне, трупоеды!

И обоими мечами нарисовала в воздухе контуры цверга, а потом проткнула эти контуры, точней – скрестила мечи, будто перечеркнула рисунок.

Цверги жалобно завизжали.

А шаманы почему-то попятились.

А Сашка почуяла за спиной странно пошевельнувшееся пространство. Невыразимая уверенность заставила её не оглядываться. Но свечи, наплевавшие на все законы физики, в том числе и на то, что на них мощно сваливается огромное количество воды, окружали её медленно, сжигая темноту, отгоняя её, и тогда Сашка неторопливо, без сомнений зашагала вперёд, заставляя чёрных шаманов подаваться назад, отступать. А потом Сашка уловила странное впечатление, что она уже не одна. И не только потому, что вокруг неё торжественно и величаво плывут свечи, но и потому, что за спиной ряд за рядом встают люди.

Один из шаманов тоже завизжал – тоненько и пронзительно. Не оглядываясь, боковым зрением Сашка уловила, как сбоку – там, где лежали два подбитых ею шамана, завязалась драка. Что? Пришли в себя и попытались сопротивляться тем, кто шёл за спиной коротышки-смельчака?

Цверги отступали вместе со своим хозяевами, и Сашка надеялась лишь на то, что двое студентов пропали с глаз, а значит – их не добьют, удирая... А пока она продолжала медленно наступать на шаманов с их мелкотой, ведя за собой свою армию – армию тех, кто был в силах поддерживать настоящий огонь.

Шаманы не выдержали психической атаки. Они развернулись и с воплями и визгом помчались из переулка – буквально в стаде своих мелких приспешников.

Сашка остановилась. Неужели всё?

Один из шаманов остановился – совсем на секунды, пока его обтекала толпа драпающих цвергов. Взмах чёрной руки, и Сашка, не веря, глупо смотрела, как летит на неё нечто маленькое, но длинное. Кто-то закричал рядом...

Боль в плече взорвалась вспышкой, которая ослепила и швырнула в темноту...

... Сашка чуть не упала со стула. Суматошно вцепилась в край столешницы, и Доран, улыбаясь, обернулся к ней, негромко спрашивая:

– Заснула, да?

Она машинально кивнула, чувствуя огромное желание притиснуть к груди ладонь, чтобы унять сумасшедше бьющееся сердце. Но травник отвернулся, продолжая разговор с Кэйтрией, и Сашка снова облизала пересохшие от страха губы... Приснилось? Так ярко? А если это было... пророчество?

Шум у двери привлёк её опасливое внимание. Она встала со стула и быстро подошла к сторожащим улицу студентам. Они как раз открыли дверь для опоздавших ребят, один из которых был с телохранителем, а второй – с девушкой. И Сашка, всё ещё ощущая больно схватившееся сердце, так же осторожно вернулась на место.

Про девушку одного из студентов никто не говорил. Это Сашка помнила очень хорошо. И подтверждали её память удивление и смех студентов-сторожей при виде неё.

Может, это сон-подсказка? Бывают же не пророческие, а именно подсказывающие сны? Но что может подсказывать этот сон?

Улучив момент, когда Кэйтрия попросила подавальщицу долить ей горячего чаю, Сашка спросила у Дорана:

– А есть среди магов спецы по снам?

– У нас на втором этаже живёт один с третьего курса, – безмятежно сказал травник. – Что-то интересное приснилось?

– Очень на это надеюсь, – пробормотала она и пожелала увериться: – А ты можешь меня представить этому студенту?

– Представить – представлю, – уже суховато сказал Доран, – но только, Алекс, там ты будешь со мной, ясно?

– Ясно, – кивнула Сашка, пряча улыбку: небось, тот студент-третьекурсник – ещё один бабник?

Они дождались, пока девушка-эльф допьёт свой чай, а Доран расплатится с подавальщицей, и ушли из трактира.

Двенадцатая глава

Странное ощущение – всё ещё витая во снах, колыхаясь вместе с полупрозрачными обрывками призрачных пространств, медленно просыпаться от взгляда в упор.

Сашка с трудом разлепила ресницы. Окно в кухоньке, где она спала, было закрыто внутренними ставнями, как раздвижными дверцами шкафа. Очертания предметов еле видны. Лежала боком. Долго смотрела в хлопающую озабоченными глазами морду близко от себя, прежде чем поняла, что это магический пёс-сторож.

– Ты... что...

Пёс поднял глаза. Сашка машинально последовала его примеру. Мягко покачивая крыльями, над ней висела летучая мышь-татушка Дорана.

– Понял, – пробормотала Сашка и одним движением выскользнула из-под одеяла.

Спала она впервые глубоко и спокойно, потому что знала, что нет необходимости прятаться, если вдруг в помещение нагрянут. Потому и проснулась легко – выспавшейся. С травником она, перед тем как распрощаться с ним после его занятий с Кэйтрией, договорилась встретиться очень рано. Так что через десять минут Сашка, умытая и одетая, бесшумно открыла дверь номера и заперла его. Девушка-эльф тоже спала безмятежно, зная, что не ей просыпаться рано. К тому же Сашка пообещала вернуться ко времени подъёма и разбудить её.

В коридоре она вслушалась в тишину, которая здесь казалась не утренней, как на кухне, а ночной: свечи в подсвечниках мягко помаргивали пламенем, а в углах, приглушая прямые линии, застоялись сумерки. На мгновения Сашка даже застыла, затаив дыхание и думая о том, что неплохо бы найти где-нибудь акварель и попробовать написать эти свечи, осторожно пропадающие в темноте, этот маслянисто-бархатный огонь, будто желающий слететь с фитилей – но обрывающий собственное движение, побаиваясь своих же порывов... Думая, проснулся ли в обещанное время Доран, Сашка шагнула к его двери. Мышь-татушка пролетела прямо сквозь неё – видимо, предупредить хозяина, и дверь открылась.

– Доброе утро, – чопорно сказала Сашка.

– Доброе, – откликнулся Доран, не закрывая двери и быстро нашаривая обувь ногой.

Вскоре они прошли коридор и оказались на лестнице, ведущей на четвёртый этаж. И только здесь Сашка мысленно выдохнула. Она побаивалась, что Доран наврал насчёт прорицателя, специализирующегося на снах.

На первой лестнице травник предупредил:

– Алекс, ты должна знать, что Киардха сразу поймёт, кто ты.

– Как это? Он смотрит на людей через свои сны, как ты через травы? – уточнила Сашка, вспоминая собственный сон о шаманах и цвергах, встревоживший её.

– Нет, вокруг тебя он видит твои сны, и старые, и новые. А по ним нетрудно догадаться, – улыбнулся Доран.

– Ничего – переживу, – проворчала Сашка.

Они прошли по коридору четвёртого этажа и остановились перед дверью, которая ничем не отличалась от соседних. И тут Сашка забеспокоилась.

– Доран, а вдруг он ещё спит?

– Нет, – уверенно сказал травник. – Прорицатели на третьем курсе встают рано. У них же практикумы – сплошные анализы снов, и своих, и чужих. Он ещё обрадуется нам, поскольку только недавно надоедал всем в трактире, не хочет ли кто сны поразгадывать. Ему для практической работы материала не хватало.

– Ну-ну, – с сомнением пробормотала она. – И всё же мне кажется, мы слишком рано пришли.

– Для меня у Киардхи никогда не рано, – уверенно сказал травник.

Пока им не открыли, Сашка попробовала представить, что её может ожидать за этой дверью, и прятала улыбку. Ведь перед глазами настойчиво вставала картинка: её укладывают на кушетку, рядом садится студент-заучка, в деловом костюме, с блокнотом в руках, и начинает опрос пациентки по обеспокоившему её сновидению.

Когда дверь медленно открылась, Сашка поняла, что кушетки точно не будет.

Сначала она ничего не увидела. Как будто дверь открылась сама по себе – от сквозняка, например. Так в номере было темно – хоть глаз выколи. Но вот в этой тьме что-то зашевелилось, а затем из её объятий, будто из дыма, вынырнул-нарисовался человек. Ой... Не человек. Эльф – судя по торчащим из волос ушам. А волос-то... Мамочки... Киардха оказался сутулым и невысоким юношей бледным со взором горящим! Чёрные волосы укрывали его плащом чуть не по колено. Расчёсанные на пробор, они так удлинили его лицо, что в сумерках коридора оно почудилось серой маской с огромными печальными глазищами. Сашка даже поёжилась, глядя на него: эмо? Вампир?.. Юноша зыркнул по сторонам коридора и, впустив ранних гостей, быстро захлопнул дверь номера.

Если Саша робко надеялась, что в номере будет светлей, то зря. Правда, когда глаза свыклись с темнотой, она по некоторым особенностям номера сообразила, что помещение, в котором живёт студент-прорицатель, такое же, как то, где теперь жила и она с Кэйтрией. Стало легче, хоть и не светлей.

Киардха, который едва заметно прихрамывал при ходьбе, проводил гостей в главную комнату. Здесь горели свечи, однако, встав на месте, Сашка боялась даже пошевельнуться, чтобы не сбить низкую мебель и редкие свечи, расставленные, как ей показалось, в полном беспорядке по полу. Но даже в скудном свете с пола она разглядела, что Киардха одет в довольно странное одеяние – похоже, в широкую хламиду без пояса, зато пестрящую странными знаками и фигурками, среди которых она не сумела найти ни одного знакомого. Но, всмотревшись, сообразила, что они переплетаются между собой. Волосы его по этой хламиде стелились так, что непонятно было, где всё-таки их край.

– Леди... – прошептал Киардха, встав перед Сашкой и тараща на неё истовые глаза, горящие чуть ли не фанатизмом.

– Киардха! – напоминающим тоном пригрозил Доран.

А Сашка вздохнула и хмуро сказала:

– Здрасьте. Меня зовут Алекс.

Даже будучи невысоким, эльф-прорицатель всё же смотрел на неё сверху вниз. Наглядевшись, он криво улыбнулся и взял её за руку, и Сашка испугалась: не болен ли прорицатель? Такими обжигающе горячими оказались его пальцы... Он потянул её за собой. Обернувшись на травника, Сашка увидела его кивок и последовала за прорицателем, больше глядя под ноги, чем на то, куда её тащат.

Всё оказалось не так страшно, как думала Сашка. Киардха усадил её за маленький столик, на котором сам чёрт ногу сломал бы – столько вещей на нём громоздилось. Усадил на какой-то низкий топчан – по-другому назвать этот обрубок широченного пня, небрежно накрытого чуть ли не ковром, Сашка не сумела. Сел напротив и тут же качнулся к ней, сунув в поспешно протянутые руки стеклянный шар, небрежно вытащенный из-под вороха других вещей, половина из которых тут же радостно свалилась на пол. Сашка от неожиданности бросилась было собирать их, но Киардха буркнул обычным голосом:

– Оставьте! Смотрите на шар и рассказывайте свой сон.

Он вздохнул, словно не предполагая ничего интересного, а потом впялился в её глаза, нагрузив собственные руки блестящими цепочками и бусами из тускловато сияющих, плохо обработанных камней. Сашка про себя решила, что он сам эти камни собирал где-то и сам же, дырявя их, нанизывал на нитку – настолько живо они казались всего лишь детскими поделками. Но сколько было этих цепочек и бус, которые словно мелкими волнами лились и снова вздымались на его длинных пальцах, шелестя и суховато постукивая друг о дружку!..

Сашка опомнилась и начала, послушно (хотя так хотелось рассмотреть хотя бы то, что лежало на столике!) глядя на прозрачное стекло в своих руках:

– Мы сидели в трактире. Сначала всё было нормально, а потом мне приснилось, что в трактир вбежали студенты, на которых напали чёрные шаманы и цверги...

И от новой неожиданности замолчала. Внутренность шара замутилась, словно в нём была вода, в которой начали быстро и сильно размешивать стиральный порошок. Откуда-то со стороны она услышала голос удивлённого Дорана: "Ты видела сон о цвергах?" и резкий ответ Киардхи: "Доран, заткнись! Алекс, продолжайте, пожалуйста!" Боковым зрением она заметила, что цепочки и бусы на пальцах Киардхи зашевелились быстрей. Теперь они не волновались, а будто плавились, перетекая друг в друга и обвивая стремительно двигавшиеся пальцы.

– Во сне я поняла, что никто не собирается выходить, чтобы помочь тем двоим, которые остались на улице. Боялись. А ведь они были вдвоём – парень с девушкой...

Шар в руках уже бушевал снежной метелью. На секунду она подняла глаза: Киардха смотрел в пространство над столом, полураскрыв рот, ещё более бледный и осунувшийся, чем был только что. И глаза прорицателя метались так напряжённо, словно он наблюдал за тем, что происходило... во сне Сашки.

Испугавшись, что она сорвёт сеанс, Сашка снова уставилась в шар, а потом больше не сумела отвести глаз от него, ловя снежно вихревые движения.

– Я взяла кочергу и украдкой вышла на улицу. Цвергов нашла в ближайшем переулке. Они убивали студента. Его девушка пряталась за ним.

– Но я не говорил тебе про девушку! – снова не выдержал изумлённый Доран. – Я сам о ней не знал.

– Доран... – сквозь зубы одёрнул его Киардха. – Продолжайте, Алекс.

Сашка рассказывала и сама удивлялась своему рассказу. Сколько, оказывается, она запомнила подробностей!.. По просьбе голоса, доносящегося издалека, она описала тот переулок в деталях, которые, как она думала вдогонку, не могла видеть, потому что ведь сосредоточилась на чёрных фигурах и на цвергах... Потом она начала спотыкаться на странном сне, потому что внутри шара происходило что-то странное: кроме снежных вихрей, в нём появились фигурки, которые она пыталась тоже отловить взглядом, но это у неё не получалось. Юркие, шустрые, они то появлялись, то пропадали в круговертях внутренней метели...

Собственный голос становился хрипловатым – она думала: из-за долгого рассказа. А потом она поняла, что не может удержать в руках стеклянный шар. Он становился всё больше и тяжелей, да ещё каким-то капризным, стараясь выскользнуть из уставших ладоней, которые приходилось держать на весу! Договаривая то, как она проснулась от странного сна, расслышала голос Киардхи, который что-то тихо сказал – явно не ей. И, удивлённая, но в самом деле уходящая в новый сон, Сашка увидела в этом новом сне длинную дорогу и идущего по её обочине Дорана и так обрадовалась ему, что помахала рукой, чтобы он заметил её. И стало тепло-тепло, когда он оглянулся и охотно пошёл навстречу ей, идущей по центру...

А когда проснулась и обнаружила, что тепло-то ей в объятиях Дорана, который сидит вместе с ней на том же топчане, скептически сказала:

– Это моё место. Лапы свои убрал. Встал – быстро!

– Я сел, чтобы ты не упала, когда уснула, – объяснил Доран, и его дыхание тёплой волной коснулось её уха.

– Я уже не падаю! – заявила Сашка и выпрямилась.

Как ни странно, травник на грубоватость не обиделся и, осторожно освободив Сашку, пристроился рядом, на полу. Покосившись на него, Сашка уставилась на Киардху.

Тот задумчиво перебирал единственную цепочку, глядя на шар, который снова пребывал в состоянии обычного, пусть и прозрачного мячика, водружённый в кучу предметов на столике.

– Ну? – не выдержала Сашка. – Есть в моём сне что-то интересное?

– Два эпизода, – всё так же задумчиво сказал прорицатель. – Боюсь, что чёрные шаманы уже знают, кто их нарисовал. А цверги боятся твоих рисунков.

Сашка помотала головой. Так. Это эпизоды или заключение по ним?

– Ничего не поняла. Ты всё это увидел во сне? – спросила она, "тыкая" Киардхе, потому он первый начал. – Но ведь это не эпизоды! Это выводы.

– Умная девочка, – рассеянно похвалил её Киардха. – Я не буду рассказывать тебе о принципах прорицания снов по шару, Алекс. Тебе это не нужно. Скажу так... Ты уже сталкивалась с чёрными шаманами и цвергами. Ты постоянно помнишь о них. Ты настороже. Когда Доран в трактире выяснил, почему студенты стоят у двери (а он мне это только что рассказывал), в твоей душе затаилась тревога. А когда ты уснула, тебе приснился сон, составляющими которого были эта тревога и твоё знание, что цверги опасны. Что произошло? Твоя душа во сне прорисовала сценарий самого опасного исхода для тех студентов, которых ждали в трактире. Повторюсь: ты знала, что цверги опасны, – и это наложило свой отпечаток на сон. Отпущенная на время сна душа пролетела тот переулок, чтобы найти запоздавших студентов. Нашлись сначала двое. Потом ты увидела последнего, который был с девушкой. Ты во сне испугалась за них – и пошёл сюжет, который предугадывал твой разум и который воплотило воображение, то есть нападение цвергов на двух беззащитных людей. А поскольку твоя душа щедра и бескорыстна, ты забеспокоилась – и воображение тут же предложило выход из ситуации – драку с цвергами, к которой вскоре примкнули студенты – ведь небольшая надежда на прятавшихся в трактире, что они помогут, у тебя тоже оставалась.

– Ну-у... Психологически это понятно, – медленно сказала Сашка, отмахнувшись от характеристики её души и обдумывая сказанное. – А по каким эпизодам всё же ты понял, что шаманы знают обо мне? И с чего решил, что цверги боятся рисунков?

– Когда ты вступила в поединок с первым шаманом, ты увидела его очень близко. Я вместе с тобой увидел его глаза. В них было узнавание – и это узнавание наложилось на графический отпечаток внутри шаманского глаза. На рисунок, который видел этот шаман и который оставался в его памяти. Пока ты спала, я спросил об этом рисунке Дорана. Он сказал, что ты рисовала во время лекции.

– Каким образом шаман мог видеть мой рисунок? – с недоумением спросила Сашка и тут же вспомнила слова Эйлилла о том, что чёрные шаманы каждый день проверяют, не узнал ли кто про них, не наводит ли на них магию.

Киардха подтвердил:

– Если они проводили свои шаманские ритуалы, они могли легко рассмотреть этот рисунок в пространстве города, а по нему – запомнить того, кто рисовал.

– То есть они могут найти Алекс прямо сейчас? – встревожился травник.

– Нет. На первых этапах магического поиска – нет. Но могут найти место. Рисунок пока привязан к университету, где он был сотворён и где часто бывала Алекс, – ответил Киардха. – Потом они смогут вычислить художника.

– Но... – начал Доран.

Сашка бесцеремонно перебила его. Разговор о ней самой неинтересен, потому что со вторым эпизодом наклёвывалось что-то практическое.

– Что за эпизод с цвергами? Почему они боятся рисунков?

– Они завизжали, когда следом за шаманами узнали тебя – ту, чьей рукой был создан рисунок. – Киардха насупился и почесал макушку. – Правда, я не совсем понял, почему они особенно испугались, когда ты в воздухе сотворила графический символ и ударила в него оружием.

– Ну, мне кажется, здесь, наоборот, всё ясно, – пожал плечами травник. – Алекс символически вызвала их и предрекла личную победу в бою, что и доказала, когда сбила с ног первого шамана...

– Всё не так однозначно, – покачал головой прорицатель. – Очень неоднозначно.

– Значит, придётся сбегать к символистам-тайнописцам, – вздохнул Доран. – Пусть они разгадывают остальное. Ну что, Алекс. У нас есть двадцать минут. Ты успеешь сделать маленький портрет Киардхи?

Сашка так изумилась, что открыла рот, чтобы спросить – зачем. Но спохватилась: кажется, Доран имел в виду, что Киардха чем-то болеет, а травник не успевает его лечить обычным контактным путём.

– Бумагу мне и карандаш. Я как-то не подумала, что именно утром они мне пригодятся. – Доран только насмешливо поднял брови: я виноват, но ты не ругаешься?

– Сейчас-сейчас, – засуетился прорицатель. Он раскидал уроненные на пол предметы и выудил из кучи картонку. После чего страшно расстроился: – Карандашей у меня нет. Может, потом?

– У тебя вон сколько всего в комнате. Может, и уголь найдётся? – предположила Сашка, ощупав картонку и убедившись, что она достаточно шершава и удобна для работы с углем. И добавила с усмешкой: – А заодно бы света мне побольше.

Искать подсвечники и расставлять на столике бросились оба студента.

Сашке понравилось. Именно уголь лучше всего подходил Киардхе с его нелепо длинными волосами, которые только подчёркивали длинное унылое лицо и насторожённо торчащие уши. В последнем были какая-то своя прелесть и изюминка. И Сашка постаралась эту изюминку выделить, хотя в душе ухмылялась, жалея, что нельзя сделать на прорицателя карикатуру вместо портрета. Очень уж его своеобразная физиономия на это напрашивалась.

А потом они шли по коридору, и Сашка спросила:

– Доран, а что теперь с этой информацией делаем? Это что же получается... Я, телохранитель, теперь сама нуждаюсь в охране? Или мне теперь засесть в номере и не выходить на улицу? Ведь теперь есть ты, чтобы провожать Кэйтрию до университета! А я... Становлюсь не телохранителем, а... фиг знает кем. Ну, ладно – деньги я заработать картинками могу. Но что дальше?

– Мне кажется, Эйлилл что-то по этому делу знает, – задумчиво сказал Доран. – Мне до сих пор не дают покоя его слова, когда он забрал у тебя картинку. Помнишь? Ведь это он первым сказал, что опасно рисовать шаманов и цвергов. Что они могут выйти на тебя по следу твоего рисунка... Киардха только подтвердил его слова. И он слишком взрослый для первого курса.

– Как и ты, – насмешливо напомнила Сашка.

– Вот-вот... Только про моё травничество знают все. А кем был Эйлилл – никто не знает. Эх, жаль, раньше я не сообразил проследить, куда пошёл Гарбхан с твоей картинкой! Может, и узнали бы про Эйлилла...

Они прошагали до лестницы, и тут, спускаясь, травник задал Сашке довольно странный вопрос:

– Алекс, у тебя ведь есть способности к магии. Не хотелось бы тебе заняться ею? А если бы хотелось, то чем именно?

– Никакой магии! – заявила Сашка, а потом задумалась и хмыкнула: – Если только она не в помощь мне кое в чём... Например, в рисовании. В своём мире мне хотелось учиться на художника. Теперь я застряла здесь, где мои художественные способности, кажется, могут остаться на примитивном уровне – на рисовании магических картинок. Точней – заготовок к ним. Но мне этого мало. Я хочу стать настоящим художником. Мне нравится это – процесс, когда под руками оживают лица и пейзажи. Оживает целый мир.

– Но в своём мире ты занималась не только рисованием, – напомнил Доран. – Ты ещё училась драться.

– И что? – удивилась Сашка. – Хочешь сказать – есть возможность здесь тренироваться дальше? У вас есть мастера... ну, магического боя, что ли?

– Есть факультет боевой магии, – немного смущённо сказал травник. – Только прости, Алекс, я не так выразился. Не хочешь ли ты сама стать мастером боя на этом факультете?

– Преподавателем, что ли? – поразилась Сашка и задумалась. – Знаешь, давай об этом чуть позже, ладно? Как и с учёбой магии, от которой я всё-таки, честно говоря, не отказалось бы. Но не сейчас. А вот когда с шаманами разберёмся... Если разберёмся, конечно. И с Эйлиллом.

– Насчёт Эйлилла, – рассеянно, тоже весь в думах, сказал Доран. – Почему бы тебе не спросить его о судьбе своей картинки? Вроде как тебе такие страшилки нравятся и тебе хотелось бы вернуть картинку?

– А в доказательство предъявить ещё одну страшилку! – засмеялась Сашка.

– Какую? – заинтересовался травник.

– Портрет Киардхи.

Доран расхохотался, и тут Сашка обнаружила, что они давно стоят на лестничной площадке своего этажа, но заболтались – и это хорошо, потому что хохотал Доран громко, а дверь в коридор с лестницы прикрыта. Когда Доран отсмеялся, Сашка вспомнила о горячих пальцах прорицателя и спросила:

– А что с Киардхой? Чем он болен?

– Когда-то давно в его роду некий родич совершил непростительный поступок. Они все там потомственные прорицатели, и этот родич выдал тайну одного сна человеку, который потом использовал эту тайну против того, кто видел этот сон.

Расшифровав его фразу, Сашка вдруг вспомнила, что её сон, о котором Киардхе она рассказывала и который потом начал повторяться, пока она держала в руках шар, завершился довольно необычно. Доран шёл по обочине дороги, а она его позвала. Неплохо бы добежать до Киардхи, когда травника рядом не будет и спросить, что значит концовка, которой не было в настоящем сне.

– Ну и? Что замолчал? Что случилось потом?

– На семье Киардхи проклятие, которое с каждым потомком уменьшается, но его корни сильны и остаются, превращаясь в болезни физического тела.

– То есть, как врач-целитель, ты не хочешь рассказать о болезнях своего пациента?

– Да ты сама видела, и Киардха не скрывает. У него болят ноги и руки.

– Поэтому у него пальцы горячие, – сообразила она. – Но ты уверен, что эту болезнь сумеешь вылечить? Ведь такие, насколько я помню, называются кармическими?

– Физически проклятие проявляется так: Киардха подвержен простудным болезням суставов, – объяснил Доран. – Моя цель – сделать так, чтобы организм мог им сопротивляться. Есть травы, которые могут излечить кармические проклятие именно с физической точки зрения. И я собираюсь именно это сделать.

– Было бы здорово, если бы у тебя получилось это, – вздохнула Сашка.

– Киардха тебе понравился? – насторожился травник.

– Конечно, – насмешливо улыбнулась она. – Он такой... такой лапочка (больно куснув губу, она удержалась от смеха при виде помрачневшего лица Дорана), что хочется ухаживать за ним. В комнате прибраться, например. Кашку сварить ему.