Текст книги "Закон молчания (СИ)"
Автор книги: dzen_moroz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Пол холодил босые пятки, и, неслышно крадучись рядом со соскользнувшим с дивана рыжим, Тед прошептал, задевая губами его ухо:
– Может, это Роджер?
– Вряд ли, – так же беззвучно ответили ему, и под хлестнувший уши и нервы третий звонок он осторожно приблизил лицо к глазку. Тут же отдернулся и на автомате сжал холодную руку, потянув Дэна назад.
Теодор никогда не мог похвастаться хорошей чуйкой, на все сто она работала разве что за рулем или в седле мотоцикла, в остальных случаях предпочитая отмалчиваться, но прямо сейчас все инстинкты вопили: «Не открывай!» И не в том даже было дело, что на работу его всегда вызывали по телефону парой невинных фраз и никогда – приездом, просто, как оказалось, утомленный нервными неделями, пьяный от близкого финала мозг все равно ждал. Где-то на периферии, неосознанно ждал и готовился и к такому варианту. И когда момент наступил – среагировал мигом.
Блин! Где и когда они спалились?!
Запястье стиснуло как клещами, заставив разомкнуть пальцы и зашипеть. Приникший к глазку Дэн бесшумно отступил, и в тот же момент дверь вздрогнула снизу доверху под ударом обрушившегося на нее кулака.
– Отпирай, Лендер! – негромко и как-то с ленцой раздалось снаружи. – Мы знаем, что ты дома.
«Мы?» – одними губами просигнализировал Тед, но его поняли.
– Рой никогда не приезжает один, – прошипел Дэн в ухо.
Стоявшего на лестничной клетке Теодор знал в лицо, но и только. Рой Де Мео работал под Уайтером и по, слухам, больше всего любил заниматься «уборкой».
Еще один удар, чуть иной, как будто по низу саданули твердой подошвой.
– Отпирай. Или я вынесу эту хлипкую срань к черту, – все так же не повышая тона и почти ласково посоветовал Де Мео.
Жест «уходим» в неверном свете окна опознался на раз, Тед понял бы его значение, даже не соображая больше ничего.
В мозгу судорожно завертелись варианты. Куда? Через дверь точно не стоит. Он разглядел только Де Мео, но второй вполне мог стоять вне поля зрения, как раз на такой случай: если «хлам» обнаглеет и попытается сам вынести «уборщика». Оставаться на месте? Можно до какого-то времени. Привлекать внимание лишним шумом не станут, по крайней мере – не сразу, но вариантов много. Не обязательно устраивать что-то оглушительное. Отжать ломиком. Взломать, пока напарник прикрывает спину. Дом из старых, дверь с замком тоже, много им не понадобится. Да на худой конец есть пожарная лестница.
Их единственный вариант. От которого могут отрезать в любой момент.
Все это проносилось в голове в какие-то доли секунды, пока оба на ходу впрыгивали в джинсы. Дэн швырнул ему подхваченные в коридоре кроссовки. Не расшнуровывая, влез в свои и, схватив с тумбы плоский телефонный корпус, устремился в кухню. Молнию с пуговицей Тед застегивал уже у окна, а на футболки с куртками и вовсе плюнул, предпочтя потратить драгоценные секунды на то, чтобы нашарить пистолет.
Из открывшейся створы дохнуло холодом и сыростью, кожа немедленно взялась мурашками. Внизу не было видно ничего и никого, и маслянисто поблескивающий ствол в его руке бесцельно метнулся из стороны в сторону. Дэн вложил ему в ладонь ключи и молча ткнул вверх.
Ну да, точно. Теодор бы тоже на месте явившихся по их душу либо оставил кого-то под окнами, либо уже додумался его туда послать. Это не на беззащитную тетку посылать. Значит – подняться выше, обойти и спуститься в другом месте. Как можно быстрее и тише, а потом – добраться до гаража и ходу, ходу отсюда, по пути связываясь с копами.
«Винченца» знакомо оттягивала ладонь, кончики пальцев, временами касавшиеся стены дома, начало покалывать онемением, и время, пока они тихо крались прочь, стараясь слиться с ночными звуками, не нарушить их железным скрежетом, складывалось в стремительно-бесконечные секунды. Несколько раз хватавшегося за телефон Дэна Теодор нетерпеливо одергивал: не шуми, потом, после успеем. Закостеневшая в поднятом положении последняя лестница поддалась с особенной неохотой, все-таки проскрипев «салазками» прямо по нервам, и замерла. Под прикрытием сверху Тед сполз по ней вниз. Вглядываясь в темноту, дождался рыжего, снова выудившего из кармана «трубку», и позволил себе негромко выдохнуть, быстро шагая вперед и только сейчас полностью ощутив, что его все-таки колотит на ветру. Вот сейчас туда, за угол, там обогнуть, пройти еще немного – и почти все, добрались. Ключи с брелоком сигнализации в сжавшей их ладони нагрелись и казались обнятому сырым холодом телу почти горячими. Ерунда. Они включат печку на полную, и…
Разогнавшиеся ноги замерли, как будто их приморозило к асфальту, и вжавшиеся в грудную клетку дула лупары, на которые он едва не налетел всем весом, почти обожгли ледяным прикосновением.
– Стоять, – посоветовала вторая выступившая из-за угла тень голосом Джо, и в ночи громко разнесся знакомый сухой щелчок. – Пистолет вниз. И телефончик давай на землю.
Последнее относилось к Дэну, замершему за спиной, и, похоже, тот не спешил, потому что Сколетта повысил голос:
– Бросай. Троих ты все равно не положишь, и кто успеет первым – еще вопрос. Э, э, э! Медленно, чтобы я видел. И ногой его ко мне.
Троих? Значит, где-то здесь есть и еще кто-то, пока невидимый.
«Винченца» с металлическим скрежетом брякнула об асфальт и проехала вперед. У Теда оружие просто вынули из руки – попробуй не отдать, когда в тебя грозят садануть дробью в упор. Телефон упал с глухим стуком, и то ли от удара включилась громкая связь, то ли рыжий выкрутил звук в динамиках на полную, то ли попросту обострился слух, но раздавшееся с земли:
– Служба такси, слушаю вас, – прозвучало ясно и отчетливо.
«Господи, ну заче-ем?» – едва не простонал Тед сквозь зубы. Какое, к чертям, такси, если они бежали к машине! Следом в затылок ткнулась еще одна мысль, но оформиться до конца не успела: Сколетта со смешком поддел аппарат носком ботинка и отшвырнул в сторону. Очередное «Такси, вас слушаю, назовите код клиента» прервалось резким «Алло! Алло!» – и голос диспетчера стих до едва различимого.
– Не выгорело, – ровно сообщил капо, разглядывая их обоих, и почти мирно продолжил: – Эх Тедди, Тедди, ну нельзя в нашем деле доверять бабе.
«Мария?!» – вспышкой пронеслось в голове, а следом легкие сжались в комок от удара под ребра, и сквозь пронзительный звон в ушах с трудом пробились шаги позади и болезненный возглас через стиснутые зубы.
Так это все – из-за нее?
«Он не знал», – хотел выдавить Тед, чувствуя одновременно и ужас, и облегчение, но воздух не шел ни в перекрытое горло, ни из него, и мутная пляска перед глазами расступалась невообразимо медленно. Суставы протестующе взвыли, когда локти рванули за спину, стискивая в крепком захвате и не давая разогнуться. Значит, и те, с лестничной клетки, добрались.
Слух возвратился одновременно с дыханием, и потому следующая фраза отдалась внутри похоронным звоном.
– Тебе ведь за одну нее положено, – проронил Сколетта, глядя на него сверху вниз. – Но когда на днях в городе внезапно видят покойницу, невольно становится интересно, а что еще ты мог нарушить. Или можешь. К примеру, этим вечером. И как оно? Не жало садиться за один столик с легавым? – В живот снова ткнули, на этот раз слабее, но цветная карусель перед глазами вспыхнула вовсе не поэтому, а от обиды и злости.
Так близко, близко до бешенства – и ничего не сделать. Даже не плюнуть, в горле пересохло.
– Сдать захотели? – прошипели чуть дальше. Этот голос больше был знаком не ему, но Уайтера Тед все же узнал.
И он тут… Серьезно подготовились. Два капо, трое бойцов. Не просто хотели расправиться – собрались для серьезного дела. А уж в квартире оно будет проходить или там, куда из нее выкурят, – вопрос десятый. Это на всякую мелочь вроде Марии посылают одного, а здесь… считай, что суд и приговор. Потому что не над сторонними, а над своими.
И не имеет значения, что, судя по фразе Макса, разговор с Роджером никто толком не слышал – только видели. Самого факта встречи уже достаточно. Черта с два тут отбрехаешься про случайного знакомого, особенно после вскрывшегося прокола. Дернуло же дуру обратно!
– Да не захотели! – пробасили сзади-справа. – Эй, этого подержи… Вот. Валялось прям на столе.
По асфальту простучали ботинки, замерли рядом с Джо, который еле слышно хмыкнул.
– Вот как. Выходит, встреча уж точно не первая.
Теду не нужно было даже поднимать головы, чтобы понять, что именно перекочевало из рук в руки, тем более оно почти тут же упало на землю. Тончайшие, не толще человеческого волоса, проводки, хитрая аппаратура, не раз носимая на себе, а теперь оказавшаяся под подошвой щегольских осенних туфель.
– Ладно. В машину их, – распорядился Сколетта, отворачиваясь, и в висках взорвалась жаркая темнота.
***
Будь у Теда время, а главное – желание поразмыслить, он обязательно задумался бы, явились за ними только на одной машине или все же на двух. И если верен первый вариант, то какое положение хуже: ехать ночью в багажнике или все-таки вместе с собирающимися пристрелить тебя мафиози. Сейчас, однако, эти вопросы казались одинаково несущественными. Под макушкой все еще звенело от удара, отправившего в нокаут, под ребрами временами простреливало, и саднили запястья, стянутые за спиной пластиковыми хомутами. Утрамбовывали его, не церемонясь, да и багажник был, прямо сказать, не королевских размеров. Уж точно не универсал. Скрюченное тело ныло, требуя распрямиться, и Тед не поручился бы, что, пока он валялся в отключке, ему не саданули ногой пару-тройку раз. От вони чего-то прокисшего во рту скапливалась горькая слюна. В затылок упиралась острым углом коробка, на спину давило что-то длинное и в нее же при поворотах слегка стукалась канистра. Судя по тяжести и плеску – с омывайкой.
На пробу он попытался подергать руками и тихо взвыл, когда в кожу врезались тугие пластиковые полосы. Тепло из салона сюда не добивало, а надышать Тед не успел, так что сквозь мышцы прокатывалась меленькая студеная дрожь. Хотелось верить, что Дэн действительно тоже внутри, пусть пойманный, но живой, а не остался валяться во дворах. Раз уж их не убили сразу, может появиться шанс выкрутиться. Главное – его заметить, зубами вцепиться в малейшую возможность.
На каждом торможении желудок отчетливо подкатывал к горлу, а на последнем и вовсе забултыхался вверх-вниз. Пришлось стиснуть зубы, натужно сглатывая и обратившись в слух, потому что мотор заглох и на смену ему пришли голоса. Совсем рядом с багажником, но крышка не торопилась распахиваться, впуская свежий, безо всяких дурнотных запахов воздух.
Голосов было три. Первые два принадлежали Джо и Уайтеру, а третий, чуть сонный и недовольный третий, узнался сразу, и узнавание это выморозило нутро не хуже стылого ноябрьского ветра. Значит, они рядом с баром. Луиджи живет прямо при нем, в квартирке в задней части здания. Едва не в прямом смысле сутками торчит на работе.
– Ну и зачем их было привозить? – поинтересовался тот. Выслушал объяснения и неодобрительно крякнул.
На минуту повисло молчание, а затем багажник просел, когда кто-то на него оперся, и голос Луиджи зазвучал снова:
– Я вам так скажу, – размеренно, как будто дело происходило за стойкой, а в бокал лилась очередная порция светлого или темного, проговорил он, – смысла особого я в этом не вижу, вот что.
Возражения захлебнулись, едва начавшись, и Тед будто воочию увидел, как Тачетта поднимает руку и качает седой головой. Картина встала перед глазами так ясно, словно ее выхватила направленная вовне камера. Привалившийся к машине Луиджи с этими его вечными хитрыми огоньками в карих глазах. Сколетта и Уайтер, оба на взводе, один сложил руки на выпирающем животе, второй бурно жестикулирует. Казалось, еще немного, и блестящий асфальт с редкими лужами обретет четкость, а из темноты выступят очертания окрестных магазинчиков и домов, окончательно превращая видение в реальность.
– Молодость, – протянул Луиджи со смешком. – Конечно, можно и повыбивать из ребяток информацию, не буду спорить. Но зачем? И так ясно: не вчера они стучать начали. Сколько – вопрос интересный, но не суть важный, потому что тебя, Джо, и тебя, Макс, они с потрохами сдать могли в любой момент и сдали уж точно. А что по ваши душеньки до сих пор не явились легавые, означает только одно: нацелились на кого покрупнее.
Он говорил так спокойно, с такими знакомыми интонациями, с какими, бывало, подсовывал Теду очередной сандвич. Чуть ворчливо и с добродушной насмешкой, но сейчас от насмешки этой брала жуть.
– Да врезать им пару раз, мигом запоют, на кого и сколько, – не выдержал Уайтер. – Давай отпирай свой подвальчик. Дону тоже будет интересно послушать.
В голосе Тачетты не дрогнуло и не изменилось ничего. Все тот же добрый дядюшка.
– Дон, в отличие от тебя, Макс, голову от злости не теряет, душу отводит, не рискуя, а если рискует, то не по мелочи, – прожурчал он. – У тебя с этим были проблемы, сколько я себя помню. Если забыл, то Воронцов не пикнул, когда резали беднягу Тони. К тому же нашим пташкам вполне могло хватить ума договориться, что и как складно врать. Я б на их месте так и сделал.
– Это смотря как спрашивать. Можно и так, что пуле обрадуешься, как родной маме.
– Можно, – не стал спорить с «племянником» Луиджи. – Очень даже можно. Только не пуле, а дроби. И вот проблема – что эта мама их в любом случае ждет, ври или не ври, они знают. Ты готов поручиться, что отличишь?
Снаружи потянуло слабым дымком. Уайтер заткнулся, и Тед осознал, что все это время едва дышал, а сердце молотит как бешеное. О них говорили во множественном числе, значит – рыжий жив и тоже здесь.
– Нет, – тем временем снова заговорил Тачетта, – если тебе так уж горит – бога ради, мешать не стану. Все отопру – и срывай злость сколько влезет. Но я бы на твоем месте поступил как разумный человек.
– Как разумный, это значит – плюнуть? – с сомнением протянул Джо.
– Это значит – думать головой. Вам обоим нужно залечь на дно, и как можно скорее. Сальваторе надо передать весточку, пусть принимает меры. А насколько все серьезно, выяснить куда надежней по своим каналам. Не мне тебе объяснять. С малыми проблемами справятся деньги, с большими – большие деньги. А если дело совсем труба, так и его можно решить, если поразмыслить как следует. Не за решеткой и тем более не на «замыкалке». Так что позаботьтесь о себе, а с этими я все улажу, раз уж притащили.
Багажник вернулся в прежнее положение. Застучали неторопливые шаги, а затем Уайтер громко, раскатисто засмеялся.
– Что, решил тряхнуть стариной? Приспичило ведь, а? Ну, сознайся…
Что именно ответил Луиджи, Теодор уже не слышал, слишком глухо прозвучали слова, но хохот они оборвали вмиг, а затем хлопнула дверца, а спустя пару минут опять заработал движок.
Машину снова потряхивало, канистра опять тыкалась в спину, по телу расползалась глухая ломота, а внутри все сильнее поднималась волна слепой, нерассуждающей злости на всех и вся. На Джо, Уайтера, Луиджи, на чертову дуру, не сиделось ей на другом конце страны, на полицию, которой вздумалось тянуть, на себя самого. Она захлестывала целиком, щипала на языке и стремилась вырваться наружу – в ударе кулаком, ногой по борту, хоть как-то, но этого невозможно было сделать.
Вся их работа, вся работа коту под хвост. Капо скроются, Маранцано свалит из штата, а то и из страны. Быть может, уже сейчас покупает билеты. Семья уйдет в подполье, растворится, пережидая и прикидывая. С ними двумя расправятся уже сейчас, а потом – неясно, через какое время, но это будет обязательно – убьют и малую с родителями.
И через все перегретые до предела чувства упрямо пробивалось одно короткое слово – нет.
Нет, не так, не может быть, чтобы так. Это же Луиджи, черт возьми, просто Луиджи. Помнящий, кто что заказывает, вечно пытающийся подкормить. Считающий себя обязанным Луиджи. Не станет же он…
Мысли остановились и рассыпались на части, когда крышка наконец распахнулась. После вони багажника ворвавшийся воздух был хрустко-свежим; на несколько секунд важным сделалось только втягивать его как можно больше и полнее, и только затем Тед понял, что пахнет близкой водой.
– Вытаскивай, – равнодушно бросили рядом и проговорили уже Теодору: – Давай-ка без фокусов.
Последнее могли бы и не произносить: уставившаяся едва не в лицо лупара – серьезный аргумент. Теда бесцеремонно выволокли из машины и вздернули на ноги. По изнывшемуся телу прокатился колючий рой, распрямившиеся мышцы тянуло, но все внимание сосредоточилось на одном. Том, кто отдавал распоряжения.
Луиджи удерживал оружие с той безыскусной, не показушной простотой и легкостью, которая выдавала давнее и отнюдь не шапочное знакомство. В добивающем до них свете фонаря и вовсе казалось – его пальцы обнимают дробовик почти ласково.
– Помнят руки работу, – проследил Тачетта его взгляд.
Именно в этот момент пришло поразительное в своей простоте и ясности понимание: не всю же он жизнь, в самом деле, торчал за стойкой, подавая кофе и пиво. Далеко не всю. Работа в баре для него просто способ уйти на покой. И он – станет. Может – и станет – этот крепкий семидесятилетний старик, сделавший семью смыслом всей своей жизни. Старик из-за стойки, которому два действующих капо с легкостью передали на время троих бойцов, стоящих молчаливыми тенями. Интересно, им он тоже по памяти наливает? Бывший в курсе всех дел, он, наверное, при желании, даже мог занять место дона, да только не было ему это нужно. Его вполне устраивало просто наблюдать на своем незаметном посту. Смотреть, как развивается и меняется клан, превращаясь из одного в два и обратно. И ради того, чтобы все сохранить, Луиджи, который действительно любит нынешнюю работу, с удовольствием вспомнит собственное прошлое, о котором рассказывал столь аккуратно, что ни разу не возникло и тени сомнения, что он – всего лишь вечный бармен. Вспомнит – и уберет помеху.
Для него убить – что муху смахнуть со стойки. Легко и просто.
– Эх, ни ковра, ни канареек, – с отчетливым сожалением пробурчал тот. – Придется совсем по старинке. Вперед.
Теодор хотел отгавкнуться, проехавшись по «старым добрым» традициям, но взгляд сместился левее, и сердце ровно на миг облегченно дрогнуло: живой. Их действительно везли в одной машине. Судя по виду рыжего, ему пришлось провести путешествие, скрючившись на полу под ногами занявшей заднее сиденье троицы, оставшейся сопровождать Тачетту, когда Уайтер с Джо свалили.
В спину упиралось ледяное дуло; глухие удары асфальта, отдававшиеся в ногах на каждом шаге, сменились мягкими и едва ощутимыми по жирной, развезенной осенними дождями земле. Их провезли чуть дальше места, где Теодор «избавлялся от тела», и спуск здесь был более пологим, подводя не к воде, а к длинной ничейной полосе. Замусоренная, с редким кустарником, ощетинившимся голыми ветками, она являла собой еще одно последнее пристанище всех тех, кто так или иначе перешел дорогу мафиозной семье. Холод почти перестал ощущаться, сделавшись неважным. В голове вспыхивали и тут же гасли варианты действий – глупые и не дающие ничего. Это не двое у Анджело, страха случайно пристрелить у них нет и быть не может.
Должен, должен подвернуться какой-то шанс…
Дэн шагал совсем рядом, с руками, стянутыми за спиной точно так же, как у него, и безучастно смотрел перед собой.
– Вот здесь, думаю, и хватит. А то дальше совсем темень непроглядная.
Теда грубо дернули за локоть, заставляя остановиться. Сдавившая запястья тугая петля лопнула под скользнувшим лезвием и разомкнулась, но руки онемели настолько, что лишь долгую секунду спустя он ощутил не только болезненное покалывание вернувшейся крови, но и то, как саднит кожа, по которой сбегает обжигающе горячая влага. Разрезая хомут, Де Мео особо не церемонился.
Сердце застыло на долю секунды и тут же пустилось вскачь, но даже прикинуть, какая возможность подвернулась, Теодор не успел. В спину снова вжался холодный ствол, надавил, толкая.
– Попробуешь что-то выкинуть, второго сразу пристрелят, – негромко предупредил Луиджи. В землю у ног воткнулась лопата. – Давай. Для двоих стараешься.
Тед медленно покрутил кистями рук и так же медленно повернулся, глядя на шагнувшего назад Де Мео и Тачетту, стоявшего рядом с ним. Дэна так и не освободили, только тоже толкнули чуть вперед. Всего на шаг, но что такое шаг для лупары? Здесь свет придорожных фонарей делался совсем бледным, превращая все вокруг – и землю, и цепляющиеся за нее кусты, и людей – в призраков самих себя. В осколок какой-то другой, вывернутой реальности, втянувшей их всех не иначе как по ошибке и не собирающейся отпускать.
– И почему говорить я не стану, а копать должен? – вредно поинтересовался он. – Как ты там сказал? Пуля все равно будет?
– Слышал, значит. – Тачетта просвистел веселый мотивчик. – Сам не соображаешь? Да просто заставить говорить именно правду может и не выйти, а вот что-то сделать – вполне.
Руки сами сжались в кулаки. Потому что Луиджи был совершенно прав и прекрасно это осознавал. Теодор мог сколько угодно понимать, что их с Дэном собираются пристрелить и от решения не отступятся, так что угроза не должна иметь никакого веса, но простой и прозрачный маневр – перекладывание вины – работал безошибочно, давая старому козлу-традиционалисту карт-бланш. Тот мог позволить себе не торопиться, чтобы предатели, как и положено, полностью пропитались чувством неотвратимости кары, а помощники – лишний раз убедились, что кидать семью будет дурной затеей. А если приговоренные все-таки рыпнутся – что ж, тогда обычаем можно и поступиться.
Взгляд Дэна, повернувшего к Теодору голову, не получалось различить, но исходившее от него напряжение ощущалось закоченевшим телом вплоть до последней клетки. Словно немая просьба. И даже не зная рыжего совсем, не составило бы труда догадаться, о чем. Только об одном он мог сейчас беззвучно просить: «Тяни время». И Тед был с ним совершенно согласен.
Тянуть, тянуть, сколько получится, а там, быть может…
Испачканная кровью ладонь соскальзывала с черенка, земля выпустила воткнутое с неохотным вздохом, и Тед снова неторопливо повернулся, всем своим видом демонстрируя, что не делает и не станет делать резких движений. Просто готовится выполнять сказанное. Но как же хотелось! Отвлечь бы всех на себя. Тому, рядом с рыжим, влепить в морду ком грязи – пока еще проморгается, лопату метнуть лезвием вперед и ходу, ходу обоим… Но при всем жгущем нервы желании именно так и поступить он прекрасно понимал: не сработает наглый наскок против вооруженной четверки. Максимум, что он успеет, – на краткое время вывести из строя двоих, и на этом все. А в худшем случае – не успеет ничего вообще.
Нельзя. Сейчас рваться очертя голову было нельзя.
– Многогранная же ты личность, – пробурчал он, вонзая лезвие в землю. – И сволочь, и гад, и паразит одновременно.
– Да и ты не промах, – раздалось в ответ со смешком, а следом уже жестко: – Лучше себе это и адресуй. Я своих не предавал.
– Не спросишь, почему? – включился и Дэн.
Тачетта пожал плечами. Налетевший ветер дергал полы плаща, под которым – Тед успел разглядеть у машины – был толстой вязки свитер.
– Испугались, попались на чем-то или стало стыдно за бабу – без разницы. Ты давай не замирай, – Луиджи качнул головой переставшему копать Теодору. – Работай, не отвлекайся. И халтурить не надо. Уж ты точно знаешь, с какого конца держать лопату.
Зар-раза, и не заболтаешь его!
– Не халтурю, а замерз, – огрызнулся Тед. – Ноябрь на дворе! Холод! – И получил предсказуемое:
– Вот и согреешься.
Надежда стремительно таяла и вспыхивала вновь, все больше напоминая упорное отрицание очевидного. «Все, – твердила одна часть, – отбегался, Лендер». И тут же, рядом: «А вдруг, вдруг… Может быть… Мало ли…» Упоминание лопаты плеснуло по нервам едкой злостью. А за всем этим шевелился, расползаясь откуда-то из-под ребер, страх.
Страх и вина.
Рыжий, Лика, отец с матерью…
Лезвие вгрызалось в мягкий грунт, отваливая его пласт за пластом, и руки старались работать как только возможно медленнее. Взгляд то и дело соскальзывал на неподвижные фигуры рядом, отмечая, что Дэн старается не ежиться на ветру, но это ему плохо удается. Он же вообще не любит холод.
Время утратило значение, невозможно было сказать с точностью, сколько он уже копает, но яма неуклонно росла, обзаводясь отвалами по краям. Пока еще не слишком глубоко и в длину тоже не хватало, но уже и не под кошку. Могила для двоих… Странно, но вспоминать жизнь не хотелось, она не проносилась перед глазами чередой картин, не вызывала глухой тоски о том, что не успел. Не потому даже, что не скажешь про нее ничего особенного, просто все существо сосредоточилось исключительно в настоящем – от влажного воздуха, пахнущего близкой рекой, до собственных волос, прилипших ко лбу, и шелеста ветра, трепавшего рыжие лохмы.
– Закурить бы дал напоследок, что ли, – вдруг отмер Дэн, и Теодор уцепился за эту возможность еще немного потянуть раскопки:
– Вот точно. Имеем право. Последнее желание и все такое.
Он оперся о черенок с видом усталого работяги, но что бы ни хотел им ответить Тачетта, оно не прозвучало. Вместо этого он вскинул руку, словно прислушиваясь к чему-то насторожившему, чуть переступил, шире расставляя ноги и чуть отведя в сторону поблескивающие стволы. Будто собирался палить не по ним, а по неведомой угрозе, что вот-вот явится ниоткуда.
А следом по ушам ударило, заставив дернуться и остальных:
– Полиция! Не двигаться, оружие вниз! В случае неповиновения открываем огонь на поражение!
Тед не думал. Не пытался сообразить, как и откуда. Он лишь видел, как все четверо чуть отступили, выцеливая, откуда идет усиленный мегафоном голос, и готовые вот-вот метнуться обратно, прикрываясь ими двумя. Тело рвануло вперед тотчас, не рассуждая – последние слоги еще звучали, – и пару разделявших их шагов преодолело единым прыжком, сбивая рыжего с ног и не обратив внимания, как дернуло зацепившуюся за край ямы ногу. Над головой грохнуло так, будто лопнуло небо, и он что было сил вжал Дэна в стылую осеннюю землю.
«Успели!» оглушительно билось в голове хором с потрясенным «Как? Откуда?!», но и то и другое тонуло в до самой глубины ошпарившем облегчении.
Звон в ушах еще даже не стих полностью, когда все закончилось. Прекратились редкие выстрелы, прекратилась беготня, и вокруг разом стало гораздо больше людей. Звучали чужие голоса, громкие, но спокойные, трещали рации. Вдали стихала сдавленная ругань, и, подняв голову, Тед успел увидеть, как уводят прочь двоих бандитов в наручниках. Тело ощущалось как не свое, мозг сбоил, точно у пьяного, выхватывая, но не анализируя отдельные фрагменты. Невесть откуда и когда вынырнувшие полицейские машины на дороге, кареты скорой помощи, мечущиеся в воздухе и по земле красно-синие отсветы проблесковых маячков. Все это увиделось в какие-то секунды, разом, но упорно не складывалось воедино.
Плотная тень приблизилась и нависла над ними одновременно с тем, как Дэн внизу шевельнулся, пытаясь выползти из-под него. Плеча коснулись горячие-горячие пальцы.
– Целы? – поинтересовалась тень густым и сочным голосом, присаживаясь на корточки.
От помощи Тед вяло отмахнулся. Сел, не чувствуя под собой земли, и поднялся на ноги. Их уже обступали со всех сторон, пара машин развернулась к пологому спуску, заливая прежде неверную картину дальним светом. Заговоривший с ними оказался коренастым и невысоким, но на вид мощным. Из тех, кого можно спутать с поднабравшим лишнего – и очень ошибиться.
Мысли в голове не желали приходить к единому знаменателю, и все, что Теодор смог, – это повернуться к Дэну, рядом с которым стоял мужик его роста, старше раза так в два, и что-то негромко спрашивал, одновременно подзывая кого-то еще. В пронзительно резком и белом свете фар видно было, что волосы у него с сединой, а лицо встревоженное. На форменной куртке поблескивал жетон и желтоватая табличка с именем чуть ниже, в расстегнутую молнию проглядывал бронежилет. Рыжий кивал, держась неестественно прямо, как будто ему больно было стоять, и Тед шагнул к нему. От понимания, как им повезло, пробила запоздалая дрожь.
– Задело? – На легшее на плечи блестящее одеяло он едва обратил внимание, машинально кивнув подошедшему Роджеру, тут же сбросил накинутое и только тогда сообразил, что Дэн прихватил у горла ровно то же самое.
– Царапина. Напоролся на что-то. Ерунда, пройдет. – Тот покривил губы, смотря куда-то мимо него.
Взгляд сам метнулся ниже.
– Ну да, царапина, – невольно вырвалось у Теодора.
На что именно он уронил Дэна и по чему провез, было неясно, но кожа лопнула, и поперек правого бока пролегла длинная наискось полоса с разошедшимися краями.
– Ерунда – не ерунда, сейчас разберемся, – прозвучало рядом, и знакомые, уже один раз слышанные нотки заставили рывком обернуться.
Небольшой живот, белобрысая голова, очки на круглом лице… Опальный мафиозный доктор продолжал что-то говорить, но Тед не мог его расслышать, слишком поглощенный попытками взять в толк, откуда он-то здесь взялся.
– …давайте в скорую, – пробилось сквозь взорвавшиеся мысли; Тед вяло отмахнулся, шагая вперед:
– Я в норме.
– Удар по голове, – заложил его Дэн. – До потери сознания, время неизвестно.
Врач тут же посерьезнел, подзывая кого-то из коллег. От помощи с поддержкой Тед возмущенно отказался – сам дойдет! Носилки еще предложите с кислородной маской! – краем глаза заметив, что рыжий отбрыкивается с не меньшим упорством, пусть и морщится на каждом движении, а Вениамин возмущенно всплескивает руками.
Схлынувший адреналин оставил после себя гулкую пустоту и ноющие, как будто их выкручивали, мышцы. Мелькание красно-синих огней начинало казаться полным какого-то тайного, непостижимого смысла. Тело продрогло до последней жилки, горло как будто покрылось инеем внутри. Сам факт, что он идет куда-то, воспринимался отстраненно, словно бы не с ним, и только когда подошвы уже стучали по асфальту, а рядом маячила распахнутая кабина скорой, обрывки сложились в единое целое. Неудавшийся и неизвестно зачем нужный звонок в службу такси, успевшая на помощь полиция, поездка к врачу и этот же врач здесь, признание, которое так и не прозвучало… Тед замер как вкопанный, отбросил потянувшую его ко второй машине руку.
Вот оно, объяснение. Простое, понятное и ставящее все с ног на голову.
Голова гудела, как колокол. В горле спутались в тугой клубок десятки вопросов, но наружу вырвалось только одно:
– Вот о чем ты хотел сказать, – не узнавая собственный голос, произнес Тед.
Ответом стал безнадежный взгляд и медленный кивок. Тонкие губы сжались на мгновение, приоткрылись. Дэн смотрел на него неотрывно и прямо, не обращая внимания ни на медиков, ни на полицейских вокруг, как будто все это превратилось в декорацию – неважную, ненужную, лишнюю. Из алой прорехи на боку текло, и, шагнув вперед, Тед сам подтолкнул его в кабину скорой.
