Текст книги "Закон молчания (СИ)"

Автор книги: dzen_moroz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Подземка подхватила их вместе с редкими дневными пассажирами и кучкой туристов, беспрестанно щелкавших камерами, покачала в вагоне и вынесла наружу. Квартиру Теодор снимал прежнюю, ту же, куда смог в свое время перебраться из общежития. Второй этаж, одна комната, кухонные окна – на ветку легкого метро, комнатные – на оживленную улицу, от станции недалеко. Его это вполне устраивало, а шум Теду, который и сам любил ночами погонять на байке, а после спал как убитый, и вовсе не мешал.

Светофор на перекрестке зажегся красным, пропуская поток машин. Молчать сделалось совсем невмоготу, а все нейтральные темы нахально сделали ручкой.

– Еще минуты три, и добрались, – проговорил Тед.

Он рассеянно скользнул взглядом по дороге, выхватывая отдельные силуэты, и ощутил, как стремительно холодеют кончики пальцев. В крайнем правом ряду шла микролитражка. Зеленая, с божьей коровкой на капоте. Совсем близко. Слишком близко. Почти вровень с ними.

Сердце пустилось вскачь. Тед не успел ни подумать, ни сказать хоть что-то. Он видел только, как невообразимо, неправдоподобно медленно – или это только казалось обострившимся чувствам? – ползет вниз пассажирское стекло, почти слышал шорох, с каким работает его крохотный моторчик, видел движение и холодный блеск внутри.

Сам толком не отдавая себе отчета, Тед схватил уткнувшегося в телефон друга за локоть и дернул в сторону и назад, за себя. Толкнул вниз, не глядя, не в силах отвернуться от оконного провала.

Что-то еще сделать он просто не успел. В салоне снова блеснуло, двинулось, отразив скупой отсвет вечернего солнца, и высунувшаяся наружу рука в массивных часах швырнула на асфальт дотлевающий окурок. Мужик на пассажирском поправил темные очки, и стекло поползло вверх.

Все заняло какие-то секунды.

– Фу ты, черт! Пепельницу себе купи, урод!

Тед проорал это вслед, мстительно радуясь, что «урод» вынужден кататься в мелком девчачьем недоразумении, и чувствуя, как изнутри обдает жгучим стыдом.

Стоявшая у перехода девица, заткнувшая уши плеером, покосилась на Теодора с опаской и шагнула в сторону, пробормотав что-то подозрительно похожее на «псих ненормальный». Стало вдвое стыдней.

С чего он вообще решил, что зеленая малявка – по их душу? Мало ли в городе таких, пусть даже и с одинаковой аэрографией! А даже если микролитражка ровно та самая, нет совершенно никаких причин, почему она не может оказаться здесь просто так. На них же были эти чертовы глупые маски, и пусть Гамбино мог и – вне всякого сомнения – уже понял, по чьему приказу его обокрали, знать наверняка, кто именно был исполнителем, он попросту не в состоянии.

Все это вихрем пронеслось в голове, и к Дэну (спасибо, тот хотя бы уронить себя не дал!) Теодор повернулся, злясь на собственную торопливую дурость. Повернулся – да так и замер. Потому что на незагорелом лице не было и следа насмешки или осуждения. Только понимание и еще что-то. Удивление? Может быть. Но не устроенному цирку, а его причине. Как будто рыжий не ожидал, что Теодор кинется его закрывать от – пусть и воображаемой – опасности, и теперь понятия не имел, что с этим делать.

Оказавшись в квартире, он разулся, прошел вперед, разглядывая комнату и привычный Теду упорядоченный хаос: кружка рядом с ноутбуком, россыпь дисков на столе, мотоциклетная куртка в компьютерном кресле, небрежно брошенные вещи на комоде рядом со шкафом, шлем на подоконнике. Скользнул глазами по плакатам рок-групп на стене, по турнику в углу, под которым приютились гири. Последнее было уже Тедовым вкладом в скромную, почти спартанскую обстановку, куда поместили только лишь необходимое: где спать, где хранить одежду и прочее и за чем сидеть. Причем с выбором раскладного диванчика, похоже, и вовсе не заморачивались либо поступили по принципу «зато недорого». Ничем иным его паскудно-розовый цвет Теодор объяснить не мог, но за несколько лет притерпелся.

Дэн замер у висящего рядом с окном козлиного черепа.

– Настоящий?

– Нет, игрушечный. – Тед кинул ключи на стол и направился в кухню.

Ее, в отличие от комнаты, обставили тщательней. То ли владельцы с нее начинали, а после утомились и махнули рукой, то ли считали самым главным местом, но во вроде бы небольшом помещении все получилось продумано: влез и стол со стульями, и тумбы, и прочее, практически до всего можно было дотянуться либо так, либо сделав шаг-полтора в нужную сторону, но при этом не возникало ощущения загроможденности и тесноты. Теодор кивнул на кофеварку с холодильником:

– Если что, распоряжайся.

Самому есть не хотелось, а вот кофе – пожалуй. Дэн к холодильнику тоже интереса не проявил и, выяснив, где хранится чай, заварил себе полную кружку крепкого до черноты и несладкого. Сев с ней на табурет, он уставился на вьющийся над ободком пар и чуть покривился.

– Ну так что? – Тед сделал хороший глоток, и кофе, сваренный излишне крепко, продрал по горлу.

– Мне кажется, я понимаю, что происходит. – Голос друга звучал приглушенно, как будто с трудом. – Точнее, даже не «понимаю» – это единственное подходящее объяснение, которое мне приходит в голову. Только, – он вскинул взгляд, смотря на Теодора прямо и серьезно, – мне оно не нравится.

– Да что там может быть хорошего, – вспомнил старый анекдот Тед. – Выкладывай. Хуже, чем спертые у Гамбино из-под носа миллионы, все равно не будет.

От улыбки, покривившей тонкие губы, стало холодновато. Дэн покачал головой, поднес кружку ко рту, но так и не отпил. Он снова уронил взгляд и таращился в блестящую под лампой чуть колыхающуюся чайную поверхность, как будто именно на ней был написан ответ.

– Я думаю, Маранцано стало тесно. И он…

– …стащил партию наркотиков, чтобы снова попытаться? Но это же ерунда выйдет!

– Вот именно. Ерунда. Это не ограбить дилера, чтобы потом продать с десяток доз. Здесь всем рулит Гамбино. Поставщиками, сбытом – всем. Так просто, да еще с краденым товаром, не влезешь. Нет, тут другое. Ему действительно надо, чтобы Карло взбесился.

– Ну этого-то он добился точно! Не просто мелко напакостил, а крепко укусил за задницу.

Дэн слегка улыбнулся, самыми краешками губ, и тут же снова посерьезнел. Кружка вернулась на стол, когда он все-таки сделал глоток и продолжил говорить:

– Двум донам здесь действительно тесно, и чем дальше – тем больше. Лост Хейвен – не Ньюарк, где более-менее спокойно уживаются сразу пять семей.

– Это понятно. – Тед, в общих чертах знавший о разборках пятнадцатилетней давности между двумя кланами, кивнул. До него медленно начало доходить, к чему именно клонит друг. – И Комиссии не скажешь: дайте этому придурку пинка под зад, он мне мешает.

– Не скажешь, – согласился тот. – А никто и не будет говорить. Маранцано нужна война.

– Что?! – Теду показалось, что он ослышался. – Ему не дадут. Редкие стычки – ладно, но война… Комиссия…

– Ничем ему не грозит, если открытый конфликт начнет другая сторона, – перебил его Дэн и сложил руки перед собой, чуть слышно стукнув сцепленными пальцами о столешницу. – Сам смотри, все ведет именно к этому. Ты правильно сказал про редкие стычки. На них Комиссия закрывает глаза и, если все не заходит слишком далеко, предоставляет разбираться самим. А теперь гляди, что происходит. Последнее время дела у дона начинают идти не слишком гладко. Я это видел, еще когда работал на Уайтера. Ничего особенного, по мелочи, но одно к одному. Дальше – больше. Перестрелка, где погибли трое. Потом история с Андерсоном. И отель. И все это время Маранцано толком не делает ни-че-го. Спускает на тормозах. Ведет себя как тряпка – грех не продавить еще. Тесно же не только ему, а когда конкурент теряет хватку – это не остается безнаказанным.

– Угу. И это при том, что он такого терпеть не может. А потом берет и внаглую перехватывает из-под носа у Гамбино жирный кусок. Думаешь, сработает? Он ведь не дурак, что ему стоит просто… ну, нажаловаться?

– Не дурак, – не стал спорить Дэн. – Иначе не поднялся бы до дона. Но он крайне импульсивен. И он гордый. Очень гордый. Едва ли он побежит жаловаться на слабака, который всего лишь пытается огрызнуться.

Этот прием был Теодору известен. Раскрыться – вот он я, бей! – и, когда противник кинется в атаку, уложить одним движением, чтобы больше уже не встал. Перенести его из уличной драки в иную плоскость получалось легко, только вот…

– Почему ты так уверен, что Гамбино клюнет? Так хорошо его знаешь?

Друг дернул плечом чуть раздраженно, выудил из кармана зажигалку с сигаретами и, дождавшись разрешающего кивка, несколько раз чиркнул колесиком. Заплясал короткий оранжевый язычок, в воздухе поплыл табачный запах. Тед пододвинул пепельницу, встал и включил вытяжку.

– Луиджи – хороший рассказчик, – проговорил Дэн, выпуская дымную струйку и глядя, как она медленно развеивается, поднимаясь к потолку. – Да и Уайтер, когда напьется, может сболтнуть интересного. А что до уверенности – я уверен не совсем. Почти. Но это такое почти, которое чуть-чуть не дотягивает до ста процентов. Я ведь говорю, Гамбино импульсивен. – Тед поднял брови, показывая, что ждет дальнейших объяснений, и он вздохнул. – Просто как пример. Убийство Массерии, предыдущего дона. Гамбино отказался взрывать машину, потому что вместе с целью сидели жена и дети, вышиб мозги напарнику, который собирался нажать кнопку, и уехал.

– И после такого его не?.. – не поверил Тед.

В ответ покачали головой.

– С заданием он справился тем же вечером. Расстрелял в упор и смылся. – Тонкие губы покривились в усмешке. – De Casacco говорил, что чуть не отдал богу душу после несостоявшегося взрыва. Сидел на заднем сиденье и думал, что Гамбино сейчас и его порешит.

И тут Тед окончательно перестал что-либо понимать. Кроме, пожалуй, одной из причин отстранения напарника и ссылки его в другую команду. Едва ли Макс Уайтер приходил в восторг от мысли, что с ним работает кто-то, знающий о нем такие стыдные подробности.

– Погоди. Он что, раньше был в другой семье?

Дэн снова мотнул рыжими лохмами, выбившимися из хвоста, и принялся объяснять. Теодор мало интересовался «семейной историей», ему хватало и настоящего. Он знал иерархию, знал, что полтора десятка лет назад закончилась война между двумя кланами, что длилась она почти три года и начал ее Гамбино, а Комиссия по какой-то причине не вмешалась раньше. Был наслышан о привычках босса конкурентов и порядках, им установленных. Но он и понятия не имел, что два нынешних дона, тогда еще капореджиме, оказывается, договорились устранить стоявшего во главе их семьи, одной семьи, Массерию, а после – поделили дело и город.

– Быстро же им стало мало в первый раз, – прикинул сроки он. – Пара лет – и сцепились.

– А теперь представь, что такой человек берет и заявляет, что его нагло обокрал конкурент. Увел грузовик с товаром средь бела дня. Его, который подмял под себя монополию в Лост Хейвене и которому здесь никто не осмеливается переходить дорогу.

– Да уж. Унизительней некуда.

– Тем более, – тут Дэн попытался затянуться и с досадой погасил успевшую почти дотлеть сигарету, – что, хотя он четко понимает, кто за этим стоит, прямых доказательств у него нет. «Старая рухлядь» наверняка в угоне, водителя из кабины вышвырнула молодежь в масках и смылась, а товар пропал, как не было. Реализовывать его прямо сейчас Маранцано не станет. Не говоря о том, что весь рынок завязан на другого, это попросту глупо.

Он замолчал на несколько мгновений, и Тед похолодел, понимая: рыжий прав. Если Маранцано действительно работал вместе с конкурентом, если хорошо его изучил – а иначе и быть не может… Тогда неприятности последнего времени, бездействие дона Сальваторе, а главное – чертов стащенный груз имеют ровно один беспощадный и идеально подходящий смысл. Все рассуждения Дэна, как бы ни хотелось упрямо считать их навевающей жуть бессмысленной теорией, окончательно обрели плотность.

– Он просто дождется, когда озверевший Гамбино начнет мстить, и под этим соусом избавится от него, сам в глазах Комиссии оставшись невинной овечкой, – продолжил за друга Теодор. Сделал паузу и заговорил с насмешливой жалостью: – Не он же первый начал. Это все злобный дон Карло. Сперва откусывал от дела по кусочку, а потом и вовсе слетел с катушек. Что же обиженному еще оставалось делать? А после приберет к рукам вторую половину города, со всем рынком, контактами и поставщиками в придачу. Тут и «лук» пригодится.

Дэн глянул в собственную чашку и залпом допил остывший чай. Кадык ходил над воротом футболки при каждом глотке.

– Да. Неважно, решит он устранить Гамбино сам или через Комиссию. Ему точно нужна именно война, чтобы иного варианта не осталось. Вопрос только, сколько времени он будет выжидать, прежде чем ответит.

Повисла тишина, прерываемая только гулом вытяжки. Теодор встал, раздраженно щелкнул кнопкой, выключая ее, плюхнулся обратно на табурет и уставился в окно, где зажигались в сгущающихся сумерках бледно-желтые фонари. Закурил, чертыхнулся и махнул рукой. Чувство, что оказался в сжимающемся кольце, не желало отступать, и оттого мирная обстановка – двое за столом крохотной кухни – казалась чуждой.

– Чего бы тогда и исполнителей не прибить? Чтобы совсем концы в воду.

– А смысл? Кого бы ни отрядили на угон, докладывать Гамбино он не побежит, о настоящем смысле всей операции и грузе так и вовсе знать не должен. А когда начнется война, кому какое дело будет до угнанного фургона? Солдаты здесь – пыль, которую не принимают в расчет.

Тед кивнул, соглашаясь. Чем дальше, тем делалось неуютней, напряжение разрасталось внутри, тянуло мышцы и покалывало кожу, требуя выхода. Хоть какого-то действия, только бы не сидеть так просто в четырех стенах. Отвлечься. Оказаться среди нормальных живых людей, понятия не имеющих ни о семьях, ни о донах, ни о войнах. Выход он знал и не раз им пользовался, только вот не хотелось оставлять рыжего вариться в невеселых мыслях в одиночку: мол, я развеяться, а ты как знаешь. Поступи Теодор так, чувствовал бы себя полной свиньей.

Он пружинисто встал, подхватил куртку с кресла и шлем с подоконника. Выудил боты из-под вешалки.

– Будешь гонять?

– До «Карнавала». Мозги проветрю. Ты со мной?

На мгновение показалось, Дэн помотает головой и откажется – что он, в самом деле, забыл в байкерском баре? – но тот лишь помолчал пару секунд, что-то взвешивая, и принял приглашение.

Гараж, который снимал Тед, находился в здании парой домов ниже по улице. Над городом сгустился мутно-сизый вечер, разгоняемый фонарями, и друзья молча шагали из одного светового круга, чуть неверного в наползавшей с залива дымке, в другой. Дышать снаружи сделалось проще, и проще было отодвигать в сторону невеселые мысли, но они по-прежнему скреблись где-то на периферии. Если только Маранцано поймет, что они знают, конец в самом деле будет немного предсказуем. Кто-то другой на месте Теодора предпочел бы оказаться в неведении, не заглядывать в чертов фургон и не выстраивать объяснение после, но он привык к другому. Понимать, что происходит, всегда казалось ему лучшим вариантом, чем трусливо зажмуриваться и затыкать уши.

Дверь бокса медленно поползла вверх, мигнули несколько раз и зажглись холодным белым светом флуоресцентные лампы под потолком. Дэн обогнул «Штуберт» и внимательно присмотрелся к поблескивающему черным пластиком и хромом мотоциклу. Подержанный «Викинг» с движком в тысячу сто кубиков, в отличие от машины, принадлежал Теодору лично. Он купил этот чоппер, еще когда учился. Сам долго и придирчиво выбирал именно такой из ряда похожих, сам скопил нужную сумму из подработок и сам, своими руками перебрал его, бывший не в лучшем состоянии, буквально по винтику. Выправил, почистил, поменял детали и битый обвес, убрал водительскую спинку и поставил пассажирскую, превратив кашляющего движком одра в резвую и довольную новой жизнью лошадку. Именно поэтому, когда Дэн как-то раз бросил вскользь что-то про байк и первую «зарплату» у Маранцано (вполне невинное и незлое замечание), Тед справедливо возмутился и быстро объяснил рыжему, как тот не прав.

– Ноги вот сюда, – инструктировал Тед, выводя мотоцикл, – держаться можно здесь.

Предупреждать, чтобы не трясся, он не стал – не девчонка, сообразит, – но насчет поворотов все же высказался, чтобы друг не вздумал «помочь» попросту из лучших побуждений и не попытался отвесить байк в нужную или тем более не нужную сторону. На снятый с полки шлем Дэн посмотрел с удивлением.

– Ты ведь уже взял.

– Две головы – два шлема, – безапелляционно заявил Тед, сунув второй ему в руки и надевая свой. Застегнул ремешок, поднял подбородочную дугу и сурово добил: – С асфальта, если что, твои мозги поливалка смоет, а с мота уже мне отскребать.

Комментарий к Глава 2

Иллюстрация к главе от OreAgeha

Прочь из города: http://i.imgur.com/J8Xmu5o.png

========== Глава 3 ==========

Дэн оказался прав, как и следовало ожидать. Гамбино сделал ответный ход практически тут же. На следующий же день после угона грузовика андербосс Джонсон был застрелен в собственном офисе, куда всегда приходил самым первым. Тело обнаружила секретарша, она же вызвала полицию. Версии газетных заголовков разнились. В них Джонсона то называли жертвой конкуренции, то бандитом, получившим свое в результате разборок, а то и вовсе внедренным агентом, которого разоблачили и казнили. В пользу последнего говорил сам способ убийства: выстрел в упор из лупары и рубленные гвозди вместо дроби. Следствие не склонялось ни к одной стороне, деликатно замечая, что прорабатывает все возможные варианты.

Дон ответил, но ответил мелко. Всего лишь отбил обратно Андерсонов мотель и нацелился на второе отнятое у него дело. Начавшийся с громкого убийства конфликт перетек в стадию стычек, где потери несли обе стороны. После очередной перестрелки в «Штуберте» появилась не предусмотренная создателями вентиляция, но в остальном Теду повезло, а машину сменили на такую же.

Из похорон Сэма Тед запомнил не так уж много. Только как занудно бубнил над гробом традиционную речь священник, как Луиджи обнимал за плечи худую до прозрачности девицу и что-то успокаивающе гудел ей на ухо – и с каким безучастным задумчивым лицом сидел рядом Дэн. Тот не раз пропадал в последнее время, но всегда появлялся целый и невредимый, и, пусть Тед ни за что не признал бы это вслух, за друга было тревожней, чем за себя.

«Карнавал» из отдушины на одного сделался ею уже на двоих. Кто-то наверняка назвал бы их поведение глупостью. Шататься ночами по барам и гонять по городу, когда схлестнулись два клана, могло казаться пустой бравадой. Тед так не считал. Что так, что иначе они все оказались в зоне риска, случиться могло что угодно и абсолютно в любой момент, а потому не было толку запирать себя в бетонной коробке и накручивать нервы. Так что, когда вернувшийся с одиночной миссии Дэн позвонил и спросил, не собирается ли он снова проветрить мозги, Теодор, не задумываясь, позвал его с собой. А надо сказать, в байкерскую тусовку друг влился легко и естественно. Отчасти этому наверняка поспособствовало, что представил его Тед «Гризли» Лендер, но все остальное было исключительно его заслугой. Завсегдатаи очень быстро пришли к единому мнению и признали рыжего «нормальным мужиком, которому только двух колес не хватает, но, глядишь, дозреет и обзаведется». Тед, в свое время точно так же введенный в компанию, с той лишь разницей, что мотоциклами болел со страшной силой, был рад. Тем более, друг после таких вечеров явно оживал, и неважно, как именно убивалось время – просто в баре с шумной компанией или выездом за город, где можно как следует открутить, а кто без коня или слишком набрался, азартно болел.

Короткие отрезки беззаботного и лихого времени на двоих требовались обоим, но Тед ловил себя на том, что ждет очередной встречи – неважно, в «Карнавале» или нет – с нетерпением вовсе не потому, что можно проветрить голову, а потому, с кем именно. И не мог не понимать, что сам пролетает и стадию просто дружбы, и стадию дружбы крепче не бывает, и вот-вот окажется на границе, за которой стремительно провалится дальше.

Быть может, если бы не происходящее, принять этот простой факт удалось бы труднее – слишком непривычно, неожиданно, не так, но война между кланами толкнула на край, заставив острее чувствовать жизнь и вызывая желание брать эту самую жизнь обеими руками, пока берется. В пику всем возможным рискам, пулям и остальному.

А вот решить, стоит ли действовать соответственно, оказалось несколько труднее. Точнее – не стоит ли, а как именно. С девчонкой Тед бы особо не рассусоливал, это была знакомая, изученная территория, здесь же традиционные приемы не годились, да к тому же вмешивалось извечное обманчивое ощущение, что времени у них еще вагон и маленькая тележка, хватит с лихвой.

Нынешним вечером они снова собирались на выезд. От Тедовой квартиры до «Карнавала» добираться было удобнее, так что по молчаливому соглашению установилось что-то вроде традиции: друг приезжал к нему, они хлопали по кружке кофе и отправлялись развеяться. Теодор уже подхватил кожаную куртку, окинул одобрительным взглядом приобретенную Дэном для себя кордуровую (тот справедливо решил, что шлем шлемом, а страдать от асфальтовой болезни в случае чего ему тоже не хочется), натянул боты и уже отпер дверь, когда в кармане брякнул телефон.

Коротко ответив на звонок, Тед нажал «отбой» и чертыхнулся.

– Накрылась поездка. Сколетта вызывает. Идем.

Про себя он решил, что нужно обязательно выяснить, а так ли уж все срочно, и если нет – вернуться к прежнему плану, но, откровенно говоря, едва ли шанс на подобное был велик. Ночной вызов – это что-то очень важное и наверняка опасное. Под плотной, тесно обнимающей тело мотокурткой кобура мешалась, пришлось нацепить ветровку. И заодно переобуться. Водил Тед нормально и в ботах, но все же обычная обувь оставалась удобнее, если что.

Лост Хейвен тонул в мягких чернильных сумерках, размывающих очертания в темных дворах и шарахающихся от фонарей. С залива налетал острый влажный ветер, и подумалось, что сегодня на загородной дороге, где обычно устраивали покатушки, легоньким малокубатуркам придется несладко: не порыв от пролетающей мимо фуры, которым так и кажется, что сдует в сторону, но тоже ничего приятного. Сам бар уже закрылся и металлически поблескивал рольставнями на окнах, но для тех, кто пришел сюда по делу, всегда оставался черный ход. Джо для разнообразия оказался уже на месте. Он барабанил пальцами по столу и вид имел мрачноватый. При виде рыжего реденькие брови удивленно поднялись, лоб прочертила пара морщин, а затем Сколетта коротко кивнул и приступил к делу:

– Значит так, парни. Работа быстрая и несложная. Нашли, кто сливал информацию Гамбино. – Он осуждающе покачал головой. – С парнем, который горазд трепаться в постели, уже поговорили, но девку нужно убрать. По всем правилам.

Какое лицо сделалось у друга, Тед не видел, как не мог с уверенностью сказать, что тот думает по этому поводу, но у самого в ушах противненько зазвенело. Он знал законы, знал их наизусть и мог процитировать. Приказы главы семьи выполняются членами семьи беспрекословно. Правосудие вершится только семьей. Предательство карается смертью. Он знал, и все, что мог сейчас – держать спокойное лицо. Уж в этом он успел поднатореть.

Сколетта тем временем назвал имя и адрес. Мария Сойер, двенадцатый дом по Вест-драйв. Чайнатаун. Добираться по ночному городу минут двадцать, не больше. Теодор медленно кивнул, поднялся.

– Мы поехали. – Как получается, что собственный голос звучит нормально, он не слишком понимал.

Сколетта нахмурился и фыркнул.

– Вдвоем-то зачем? На шлюху хватит и одного. Езжай, – он кивнул Теду. – Оружие возьмешь у Пабло. Он на месте и все подготовил.

От того, как посмотрел ему вслед рыжий, внутри все смерзлось, но длился этот внимательный жесткий взгляд какие-то секунды. Затем Дэн повернулся к капо и задал негромко какой-то вопрос. Что именно его интересовало, Теодор не расслышал, да и не слишком желал.

***

Дом двенадцать был невысоким, всего в четыре этажа, из окон нужной квартиры на третьем лилось слабое сияние. От настольной лампы, возможно, или от ночника. Значит, Мария у себя.

Тед просидел в заглушенной машине еще минут десять. После выбрался на улицу и зло захлопнул дверцу. Ноги тяжело шагали по ступеням, как будто те изо всех сил пытались удержать на месте.

Приказы выполняются беспрекословно.

Он получил приказ. Он должен его выполнить.

Ее не было дома? Да ну! Значит, надо было сидеть и дожидаться, рано или поздно явилась бы. Не являлась до утра? Сегодня уж точно вернется! Или ты просто не хочешь? Может, ты вообще к ней не ездил, а?

Замызганный потолочный светильник таращился сверху, заливая все грязно-желтым светом. Лупара, удерживаемая под ветровкой, казалась вдвое тяжелей.

Мария открыла не сразу. Где-то минуты полторы в квартире стояла тишина, затем раздались легкие торопливые шаги, и дверь распахнулась безо всяких вопросов с той стороны. Открывшая ее женщина лет тридцати, коротко стриженная и носатая, шагнула назад, переступив по полу босыми ногами. Наверное, она принимала ванну. От нее резко пахло цветочным мылом, кожа в вороте слишком большого, не по размеру халата, расписанного драконами, влажно поблескивала.

Она поняла все тут же, в единую секунду: Тед даже не успел достать оружие, как Мария сделала еще один крохотный шаг назад, тонкие руки с блестящими розовым ногтями метнулись к губам и тут же безвольно упали, спрятавшись в широких, скользнувших вниз рукавах по самые кончики пальцев. Взгляд выхватывал все новые подробности, как будто высвеченные безжалостным прожектором. Торчащий над макушкой черный хохолок, налипшие на виски короткие прядки. Рот, слишком большой, лягушачий, похожий на ярко-красный мазок, как будто перед тем, как открыть, она успела провести по нему помадой. Неглубокие складки от крыльев носа и вниз. Паркий воздух из приоткрытой двери ванной. Обои с узором «огурцы». От цветочного запаха, мешавшегося с пряным и сильным ароматом каких-то благовоний, заныло в висках.

Тед молчал, опустив лупару в пол, и Мария тоже молчала. Не делала ничего. Не пыталась убежать, не рыдала, не звала на помощь, не умоляла пощадить, не обещала откупиться и не спускала с плеч яркую ткань в надежде, что получится соблазнить или у убийцы дрогнет рука. Она стояла беззвучно, так что сделалось слышно, как разбиваются о раковину срывающиеся с крана тяжелые капли, не шевелилась и не отводила взгляд. Только карие глаза блестели все сильнее, а затем Мария все-таки зажмурилась, и навернувшиеся слезы потерялись в густых ресницах.

***

Волочить ковер было тяжело. Туго скрученный, обвязанный, чтобы не развернулся, и до чертиков неухватистый. В итоге Тед просто взвалил его на плечо и начал осторожный спуск, нащупывая ступнями дорогу. Внизу лениво плескалась вода.

Здесь, где река Уэст делала поворот и тянулась дальше, в город, заканчивался и Чайнатаун, и присоседившиеся к нему трущобы. Формально этот клочок земли, еще не сожранный разрастающимся Лост Хейвеном, оставался спорной территорией, попадая сразу под две юрисдикции, и, как итог, полицейские с обеих сторон предпочитали дружно делать вид, что разбираться с делами тут надлежит не им, а соседям. Что было только на руку всем, бывшим по ту сторону закона. Удобное, никому не нужное местечко недалеко от города и шоссе получило неофициальное название «Яма» и использовалось соответственно имени. А точнее – как кладбище. Земля и Уэст с одинаковым равнодушием принимали всех, чье тело не следовало демонстративно бросить на виду. Зарвавшихся копов и неугодных дельцов, предателей и конкурентов, слишком болтливых и молчунов, стукачей и нарушивших приказ, получивших пулю в голову и изрешеченных дробью.

Груз тяжело плюхнул, разбив маслянисто поблескивающую рябь, чуть покачнулся, и на мгновение показалось – он так и останется на поверхности, медленно дрейфуя, пока не проплывет оба моста, не проскользнет над тоннелем и дальше, а там устремится в залив и открытое море. Но затем река расступилась, жадно проглатывая очередное подношение, позволяя ему провалиться на дно, и над ковром сомкнулась черная вода. Как будто ничего и не было.

Тед постоял еще две минуты и направился обратно к машине. В руках до сих пор чувствовалась отдача от выстрела, но когда он бросил взгляд на собственные ладони, они не дрожали и на руль легли спокойной уверенной хваткой.

Приказы главы семьи выполняются беспрекословно.

Пальцы чуть сжались, ступня сильнее надавила на педаль газа, машина коротко дернулась и рванула вперед. Звонок застал Теодора на въезде в Маленькую Италию. Короткая трель, поставленная на номер рыжего. Чуть притормозив, он принял вызов.

– Да?

– Забыл передать, – голос Дэна звучал суховато и по-деловому, – Сколетта решил, что не будет дожидаться, и почти сразу ушел домой. Так что все до завтра.

– Ясно. – На заднем плане слышалась музыка и редкие голоса. – Ты сейчас где?

– На углу Эмпайр-стрит и Двенадцатой.

Адрес Тед знал. Круглосуточное кафе, где они с Дэном перекусывали пару раз. Видимо, друг решил немного развеяться не в обществе байкеров и поехал туда. Нужно было распрощаться и нажать отбой, поехать к себе, рухнуть на диван и постараться уснуть, выкинув все из головы, но на душе было так погано, что Тед спросил:

– Тебя подбросить до дома? Я недалеко. Минут пятнадцать.

Повисла пауза секунды на две, прежде чем в динамике раздалось:

– Я уже собирался, но давай.

Друг дожидался его на улице у входа. Привалился к стене в расстегнутой, так и не пригодившейся сегодня байкерской куртке, сложив руки на груди и поеживаясь от порывов ветра. Когда Теодор затормозил, он неслышно скользнул на переднее пассажирское, пристегнулся и внимательно уставился в лицо. Тед только кивнул, заводя мотор и уже жалея о своем поспешном предложении, потому что от Дэна, пожаловавшегося на усталость, буквально веяло чем-то чужим. Внешне это ничем не проявлялось, но возникло чувство, что он как будто дистанцировался, захлопнулся и удерживал спокойную нейтральность как щит, удерживал упрямо и почти зло. Только на кого направлена эта злость, не получалось сказать.

Почему-то казалось, что на него, Теда, и оттого хотелось ощетиниться самому: а то ты лучше! Ты-то здесь уже четвертый год и на короткое время забрался куда выше. Если на то пошло, то я сейчас просто сравнялся с тобой.

Но это – Тед понимал – было глупо и не нужно никому.

А еще он понимал, что больше всего злится на самого себя. И за сделанное, и за свой страх – теперь и за то, что реакция друга, которой не должно, не полагалось быть такой, которая вполне может быть всего лишь плодом взвинченных нервов, задевает его настолько сильно.