Текст книги "Закон молчания (СИ)"
Автор книги: dzen_moroz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
– Просто кофе, спасибо, – перебил Дэн.
– Черный? Со сливками, с молоком, капучино?
– Черный.
– Два, – присовокупил Теодор, рассматривая согласившегося на встречу копа.
Признаться, Тед мысленно уже нарисовал себе примерный образ. Кто-то в возрасте, солидный и с крепким волевым подбородком, из тех, про кого говорят «мужик-кремень». Необязательно крупный, но надежный и основательный, не в форме со знаками различия, но явно излучающий авторитет. Быть может, с уже намечающимся животом. Короче говоря, взрослый решительный дядька, про которого и не скажешь, что полицейский, и все равно нутром чувствуешь – точно из них или им сродни. Ждавший их оказался полной противоположностью. Совпала с ожиданиями только гражданская одежда. На вид он был не сильно старше их с Дэном, темноволосый и темноглазый, с бесстрастным лицом, судя по которому, в предках явно затесались азиаты. Встретишь такого на улице – какая полиция? Обычный парень.
– Роджер Сакаи, – представился тот, как только собравшая меню девушка удалилась. Имя явно предназначалось для Теодора, поскольку Дэн уж наверняка знал, с кем именно договаривается. – А вы, как я понимаю… – Он обвел их глазами, предлагая представиться, кто есть кто.
– Денис.
– Тед.
Ответили они почти хором, и коп кивнул, сверля Теодора напряженным взглядом.
– Сразу скажу. Я не привык сидеть за одним столом с такими, как вы, – холодно произнес он. – Я в курсе, что у вас есть некое деловое предложение, но я не бизнесмен и, откровенно говоря, трижды подумал бы, прежде чем иметь с вами дела. – «После чего все равно бы отказался» так и повисло в воздухе, и Дэн перехватил нить разговора.
– Наше предложение несколько иного толка, – проговорил он. – Нечто вроде сделки.
– Сделки?
– Да. И она будет полезна и вам, и нам. Взаимная выгода. – Дэн чуть развел руками, а Теодор впервые начал понимать, как именно тот мог забраться на ступень выше. Холодный, спокойный, равнодушно встретивший выпад и взвешенно подбирающий слова, он уж точно мог отстраненно взглянуть на ситуацию и прикинуть возможные варианты. Повезло, что у Макса он впал в немилость. – Будет довольно ваше начальство, будем довольны мы. Скажем так, мы работаем в не вполне законной организации. Выйти из нее довольно сложно. И по некоторым причинам…
Роджер хмыкнул, болтая ложечкой в чае, явно заказанном давно и успевшем остыть.
– Не хочется, чтобы вас больше к ней причисляли? – понимающе проговорил он. – Для такого… – Замолк, когда явившаяся официантка поставила на столик заказ, дождался, пока та удалится, и продолжил: – Для такого сведения должны быть серьезными.
Темные, как перезрелая вишня, глаза обежали обоих в немом вопросе: «Что такой молодняк может предложить?» Особенное внимание досталось Теодору, и он стиснул зубы, чтобы не сорваться на резкость. Слишком уж сильна была неприязнь в этом взгляде.
– Слушайте, – бухнул он, не притрагиваясь к кофе. – Чего тянуть резину? Давайте так. Вам нужен дон, мы готовы его сдать. Вот и все дела.
И вот это уже заслужило неприкрытый интерес. Дальнейший разговор, неторопливый и негромкий, длился где-то около часа, то притормаживая, то разгоняясь. Коп задавал наводящие вопросы, успел выведать всю подноготную Теодора, взявшего беседу в свои руки. Дэн только вставлял краткие замечания по ходу дела, упомянув, что вместе с Маранцано бравой полиции достанется и нижестоящее руководство. За это время Сакаи ощутимо смягчился. Не проникся сочувствием или тем более дружескими чувствами, но льда в голосе поубавилось, как будто он убрал от них обоих невидимую пометку «враги рода человеческого вообще и полиции в частности».
– Что ж, – проговорил наконец он, залпом допивая чай, и слегка покачал головой, глядя на них обоих. – Если все удастся, это будет самый громкий процесс, который видела страна. Если нет, вы рискуете стать на пару пуль тяжелее.
– Скорее, на заряд-другой рубленных гвоздей, – меланхолично поправил рыжий, помешивая кофе, к которому так и не притронулся. – Но если выгорит, Маранцано с подручными окажется на электрическом стуле, либо за решеткой до конца дней, откуда отомстить гораздо сложнее.
– Вот именно, – кивнули ему. – Взамен, как я понимаю, безопасность и защита?
– Да. Для него, моих родителей и сестры, – кивнул Теодор; на руку легла и чуть сжала прохладная ладонь, и Дэн уставился на полицейского.
– И для нас обоих. Полная, – веско закончил он.
Стало тихо. Роджер задумчиво качнул опустевшую чашечку из стороны в сторону. На безымянном пальце левой руки блеснул узкий ободок.
– Это можно устроить. Мы поможем. Но нам нужны гарантии, что, как следует подумав о гвоздях, вы не откажетесь от своих слов.
***
Настроение в баре царило приподнятое. Неудивительно. Конец войны, завершившейся безоговорочной победой. Город целиком перешел под контроль дона Сальваторе, Гамбино упокоился в земле. Впереди маячило серьезное расширение дел и самой семьи за счет того, что осталось от еще недавно вражеского клана. Разумеется, примыкать в строго обязательном порядке их никто не тянул, но даже идиоту ясно, что случается с теми, кто при объединении делает шаг в сторону или пытается противиться, основав свою семью. Последнее, разумеется, не было невозможным, но только не в этом случае. Комиссия ясно дала понять, что больше не потерпит в городе никаких разборок, и дала разумному и взвешенному дону карт-бланш. Контакты и связи, дела и активы, боевики и капореджиме перешли в его руки целиком и полностью, за исключением тех немногих, кто имел неосторожность возражать. О судьбе этих теперь знала только Яма. Насчет внутренних конфликтов тревожиться не приходилось. Тед в свое время наглядно видел проявление одного из правил семьи: между ее членами нет и не может быть вражды. Неодобрение, неприязнь и нелюбовь к собратьям по делу – сколько угодно, такого не запретишь, сколько ни старайся, но открытый конфликт, разборки и подставы – ни за что. Исключено. А если все-таки вдруг что-то такое вспыхнет, кто виноват, а кто прав, разбираться не станут. Поплатятся обе стороны. Надежная страховка от подобных… инцидентов.
Скользнувшая по стойке чашка замерла ровно у подставленной ладони, не расплескав ни капли кофе. Вторая остановилась перед Дэном.
– Забыл совсем старика, – добродушно попенял ему Луиджи, по обыкновению не спросивший обоих, что именно им налить, и наливший ровно то, что нужно.
– Зато ты хорошо помнишь, – Дэн отсалютовал ему здоровенной порцией чая, крепкого как смола, и отправил в рот прилагающееся печенье.
Теодор сцедил улыбку в собственную чашку и поправил куртку, лежащую на коленях: вешать лень, все равно в любой момент сдернуть с места могут. Слабость рыжего к сладкому давно не была для него тайной, как и ее масштабы и то, что чай, будто бы в противовес оной, тот пил заваренный до черноты и без единого кусочка сахара.
Тачетта тем временем выслушал очередной заказ, подхватил пивную кружку и отошел к кранам. Он напевал под нос что-то едва различимое среди наполнивших бар разговоров и лившейся из динамиков негромкой мелодии, а Теодору захотелось крепко ругнуться. Он прекрасно понимал, что просто – не будет, не может быть простым такое дело, и совершенно упустил из виду, пожалуй, единственного человека, который вызывал настоящее сожаление. Не то чтобы они с Луиджи как-то особо приятельствовали. Вовсе нет, с ним, как и с прочими членами семьи, Тед, хоть и считали его в доску своим, поддерживал отношения ровные и в друзья не набивался. Исключением стал разве что Сэм – да и тот больше считал себя близким другом, чем на самом деле им был. Внутри, однако, невзирая на эту давно проведенную самим собой границу, все равно нет-нет да и покалывало неприятно, а Луиджи… Он и вовсе воспринимался иначе. Скорее, добродушный старый дядюшка, сроднившийся со своей стойкой и снисходительно посмеивающийся со стороны над суетящейся молодежью, чем член мафиозного клана. Нестрашный. Не угрожающий. Казалось, его и вовсе связывает с семьей только бар и ничего больше. И вот его – своими руками? Умом Тед понимал, что посвящать Тачетту в их план – значит пустить все псу под хвост. Этот крепкий старик проводил на тот свет прежнего дона, пережил раскол семьи, войну первую, а теперь и вторую, закончившуюся объединением. Он явно считал, что находится на своем месте, и не собирался ничего менять. Его и так все устраивало. Сболтни ему хоть полслова – и об этом тут же станет известно Маранцано. Человек, посвящавший Теда в правила и законы, человек, в чьем голосе при воспоминании о старых недобрых временах слышалось сожаление, вольно или невольно записавший именно себя в наставники молодой поросли, не мог поступить иначе. Ум понимал и принимал все доводы, но и только. Оставалось лишь успокаивать себя тем, что простого бармена вся история заденет лишь краем, не больше. Что ему могут вменить? Подавал кофе мафиозо? Так давайте тогда за то же всех рестораторов разом отправим под суд! Знал и молчал? Теодор слабо разбирался в законах, но полагал, что опасения за свою жизнь здесь, наверное, хватит, пусть хотя бы и для смягчения вердикта.
Наполненный бокал скользнул к заказавшему, и Луиджи снова повернулся к ним.
– Легкая у тебя рука, – заметил он Дэну, кивнув на Тедово плечо. – Хорошо сработал. Чистенько.
– Повезло, что рана неглубокая, – не согласился тот, делая глоток чая и прослеживая направление взгляда.
Теодор в ответ только хмыкнул, покосившись на рыжего со вполне себе искренней благодарностью. За прошедшие две недели распаханная кожа затянулась окончательно, оставив лишь розовый шрам. Не требующий повязки, тот еще поднывал иногда, но больше жизни не мешал и позволял вернуться в строй, что сегодня и произошло. Маранцано уже полчаса как удалился в заднюю комнату и мог появиться в любую минуту, что означало: Тед снова окажется за рулем его автомобиля и повезет дона на очередное, вне всякого сомнения, важное дело.
Прихлебывая кофе, он рассеянно скользил глазами по залу, отмечая знакомых и нет. Столик у окна, где когда-то – на самом деле так недавно и словно бы черт-те сколько времени назад – он впервые увидел рыжего, тоже был занят. По одну сторону восседал Сколетта, по другую – кто-то из тех, с кем Теодору еще не приходилось сталкиваться. Крепко сбитый, но не «шкаф», лет так сорока на вид, темноволосый и темноглазый, с цепким взглядом, который медленно обводил окружающих. Да уж, этот точно не новичок. На них с рыжим тот задержался, наверное, на полсекунды дольше, чуть большего внимания удостоился Луиджи, передающий очередную чашку кофе – по заказу, а не по памяти, а затем поднявшийся Джо сделал чернявому знак следовать за собой и оба неторопливо направились вглубь бара.
– Наследие Гамбино, – довольно хмыкнул проследивший Тедов взгляд Тачетта. – Капореджиме с командой из пятнадцати человек. Толковый вроде бы. А попривыкнет, совсем хорошо станет. – И, насвистывая, принялся протирать и без того сверкающее чистотой дерево стойки. Что бы там ни творилось с кланом, а он все так же наблюдал за действом, сопоставлял и запоминал.
Явившийся Маранцано положил беседе конец. Кивнув Луиджи с Дэном, Теодор вышел на улицу, чтобы подогнать машину к дверям.
Сентябрь, как водится, нагнал в город хмурых туч и деловито распределял по улицам отпущенную норму луж, но сейчас затянувшийся с самого утра дождь перестал. Воздух дышал сыростью и норовил заползти под куртку, сперва плотно запахнутую, а затем и вовсе застегнутую под горло. На белых бортах «Ройс Фантома» и серебряной фигурке над решеткой радиатора блестели крохотные капли. Салон, напротив, обнял уютной сухостью, кресло услужливо двинулось вперед и приподняло спинку, принимая заданные в памяти настройки, на дисплее в приборной панели вспыхнула карта с данными о пробках: на Джулиано вмертвую, тоннель относительно свободен.
Знакомые действия, знакомая обстановка. Все как обычно, только вот от самого знания про навешанную аппаратуру не оставляло ощущение, что где-то внутри засела ледяная иголка. Даже странно. Надежная, испытанная и многажды проверенная на практике полицией незаметная штука, уж точно в разы и разы безопаснее его «игр» с телефоном, а чувство ровно такое же. Даже сильнее. Будто превратился в ходячий диктофон (вполне оправданная аналогия) – и что там еще всей этой электронике делать положено. Сами устройства не мешались и мешаться не могли – не для того их создавали, но все же именно благодаря идее Дэна походить с ними немного дома и привыкнуть получалось не обращать внимания, где там расположено и что, а заодно не испытывать неодолимого желания проверить, а не отвалилось ли все к чертям. Проверено: не отвалится, не вытарчивает, не выдает и стрелочками «агент копов» по кругу не обвешивает.
Главное, чтобы работало как надо и не сломалось в процессе.
Из бара дон вышел не один. К нему присоединились Сонни и тот чернявый, что вместе со Сколетта удалился в заднюю комнату. Двое уже устроились позади, а Маранцано замер снаружи, глядя на Теодора с тем вниманием, что заставляет сперва опустить стекло, а затем и вовсе выбраться на улицу.
Если дон и заговаривал с ним, то, отбросив дежурный обмен фразами о пробках, вынуждающих пойти в объезд, и нужном адресе, пересчитать все случаи хватило бы пальцев обеих рук с запасом. Не потому, что подобное означало снизойти – само слово не вязалось с Маранцано, который, скорее, держал себя отстраненно, но ровно, как стал бы заботящийся обо всех подчиненных начальник, пребывающий в курсе их проблем и готовый помочь с решением оных. Попросту не о чем особо беседовать боссу мафиозной семьи и ее солдату. Не о чем, а Тед к тому же и не стремился.
Что ему сейчас-то понадобилось? Едва ли, заделавшись единственным боссом в Лост Хейвене, он решил вменить шоферу в обязанности распахивание дверей. Такие мелочи Маранцано были без надобности, свой статус и весомость он знал и так.
Под взглядом глубоко посаженных глаз под густыми бровями спину так и норовило обдать холодком, но неуютное чувство сделалось привычным с тех самых пор, как Тед понял преимущества своей «невидимости» за баранкой и решил ими воспользоваться, и знание о прослушке здесь не сильно что-то изменило.
– Ждем еще кого-то? – поинтересовался он.
Маранцано качнул головой.
– Нет, – раздвинул губы он. – Но, насколько я знаю, после болезни ты еще не виделся с Джо, так что сообщаю сам: недоумки, с которыми у тебя вышел конфликт, больше нас беспокоить не будут.
На это нужно было что-то ответить, но слова, кроме «подумаешь, сцепились» находиться не желали, а озвучивать их едва ли следовало: здесь снова вступали в силу негласные правила, четко определявшие, что обидчик одного члена семьи обижает всю семью целиком. С точки зрения Маранцано тут даже благодарности не требуется: он всего лишь уведомил «удачливого водителя», что за него рассчитались как подобает. В итоге Тед просто кивнул: принято к сведению.
Он проследил, как дон забирается внутрь, вернулся в водительское кресло и хлопнул дверцей. «Фантом», мягко шурша шинами, покатился по асфальту. Снаружи снова нахмурилось, по ветровому стеклу застучали и стихли редкие капли. Сзади негромко беседовали, обсуждая предстоящую встречу в Отумхилле, но ничего интересного и нужного пока что не звучало, и Тед в очередной раз напомнил себе, что теперь можно не пытаться уловить и запомнить что-то важное, не думать о том, как бы половчее жамкнуть на экран телефона. Все сделает техника, а добираться до пригорода, занятого сплошь особняками толстосумов и влиятельных людей, по сегодняшним дорогам предстояло около часа: наверняка что-то интересное да прозвучит.
Сообщенное доном у машины не шло из головы, мешаясь с прочими мыслями. В какую-то из поездок только-только осознавший, что его не принимают в расчет, Теодор уловил обрывок фразы, так и врезавшийся в память. «Никто не смеет гадить на моей земле». Произнесено было жестко и зло, а в ответ на что именно – абсолютно вывалилось из головы, но и неважно. Уже тогда, а чем дальше, тем больше становилось ясно: вот она, вторая слабость Маранцано, не считая суеверности. Покушение на нечто, что он считает своим – дело, люди, территория, – приводило мафиозного босса в холодное расчетливое бешенство. Не отключало мозги, как у Гамбино, но нарушитель получал сполна. Быть может, не сразу же, но обязательно.
Оставалось только догадываться, насколько он взъярится, если всплывет, что против него работает один из его же семьи.
Тед свернул налево и перестроился в другой ряд, вслушиваясь в текущую на задних сиденьях беседу разве что из интереса и уставившись на отщелкивающий секунды светофор.
========== Глава 6 ==========
В кухне чуть слышно хлопнула дверца шкафчика, но кофеварка не зажужжала, и когда Тед, вытерев руки, вышел из ванной и подошел к Дэну, тот задумчиво вертел кружку в руках и таращился на дисплей с меню, как будто не знал, какую крепость выбрать и стоит ли вообще накачиваться кофеином на ночь глядя. Какой-то особой очередности, кто у кого и сколько раз остается, так и не выработалось, но чаще все-таки их двоих принимал Тедов диван. Просто потому, что добираться до него получалось как-то быстрее и удобнее. Особенно после ночного прохвата по городу. Сейчас, однако, когда к оконным стеклам прижался поздний ноябрь с наползающей вязкой сыростью, густой, как кисель, и клубящейся ночной хмарью, желания погонять не возникало решительно никакого. Того и гляди ливанет, а мокнуть, восседая на байке, – то еще удовольствие, даже в дождевике.
Тед забрал чашку из послушно выпустивших ее пальцев, за плечи привлек Дэна к себе и замер. С самого возвращения домой в горле толкались сотни невысказанных слов, но упрямее всех наружу рвалось ровно одно.
Скоро.
Весь прошедший месяц с лишним работы было почти в буквальном смысле не продохнуть. Объединение семей требовало от дона активных разъездов, а он, в свою очередь, требовал от жизни удачи во всех начинаниях и в особо крупных размерах. К тому же второй его шофер обзавелся семьей и умотал в свадебное путешествие, так что обязанности целиком и полностью легли на Теодора, отстраненного от всего прочего. Переговоры, разъезды, дела, снова переговоры, в машине и нет. Сам Маранцано едва ли смыкал глаза, поглощенный выстраиванием разросшегося клана. Он добился желаемого, получил все и теперь тщательно воссоздавал когда-то им же самим располовиненную империю. Теду, который понимал, что им с рыжим это только на руку, в какой-то момент начало казаться – еще немного, и он попросту прирастет к водительскому креслу «Фантома», как Луиджи к барной стойке, да так навек в нем и останется. Не спасало даже то, что на некоторых встречах он оттуда выбирался и наряду с парой крепких ребят придавал дону весомости в глазах партнеров, присматривавшихся к такой резкой смене высоких лиц. Просвет появился лишь на той неделе, а вздохнуть совсем свободно получилось лишь дня три назад.
Мысль о «жучках», поначалу сидевшая занозой, через несколько поездок приелась и утратила остроту. Оборудование сделалось настолько привычной частью себя, что пару раз вечером, когда они оставались наедине, в уютной безопасности квартиры кого-то из них, Дэн с тихим смешком напоминал от него избавиться. Чтобы не передать того, отчего у бравой полиции заалеют уши.
Ему тоже пришлось порядком вкалывать. Тед видел, как он измотан и как упрямо держится. И вот теперь. Теперь…
Тонкие губы прижались к его губам и тут же разомкнулись, в волосы на затылке зарылись сильные пальцы. Тед сгреб Дэна в охапку, целуя с не меньшей торопливой жадностью. Скоро, хотелось сказать ему. Скоро, скоро, скоро…
Но его, это слово, казалось невозможным произнести. Как будто, озвученное, оно утратит силу, отменит все случившееся и впереди снова окажутся долгие дни работы и риска засыпаться на каждом шагу.
– Идем, – шепнул Тед на ухо, и Дэн сам потянул его в комнату.
Горячий, приникающий с какой-то особенной лихорадочной требовательностью, и идти получалось с грехом пополам, спотыкаясь на каждом шагу, потому что у Теда и самого не доставало сил от него оторваться.
Еще совсем немного, совсем чуть-чуть – и не будет больше ни донов, ни семьи, ни мафии. Тед особо не задумывался, что именно ощутит, когда все закончится, но ему всегда представлялось – будет взрыв эмоций. Что он подпрыгнет до потолка, совершит круг почета по всему городу или еще нечто в том же роде. На деле же к этому чувству оказалось невозможно подготовиться. Оно ударило штормовой стеной, оглушило, заполнило до краев и переполнило, но не вырывалось ни радостным воплем, ни лихим сумасбродным действием. Только обжигало каждый нерв, каждую клетку нетерпеливым ожиданием.
Еще немного…
Тед потянул вверх водолазку, открывая светлую кожу, помог Дэну выпутаться из рукавов и, когда из ворота вынырнула взлохмаченная голова, отбросил снятое в сторону. Сжал и чуть потянул рыжие волосы, приникая к подставленной шее легкими, пока еще легкими касаниями. Торопиться не хотелось. Пальцы Дэна пробежались по пуговицам байковой рубашки, проталкивая их в петли одну за другой. Спущенная с плеч, она повисла у Теда на локтях, мешая действовать, но как же непросто было выпустить из своих рук льнущее жилистое тело, пусть даже и только затем, чтобы тут же снова его стиснуть и добраться наконец до дивана. Плевать, что неразложенного.
Еще только вчера они радовались наступившей передышке и навещали в больнице Пивного Алекса, который умудрился влететь под грузовик и дешево отделаться: даже мот – и то вполне себе подлежал восстановлению. Вчера они смеялись над застуканной картиной маслом: Алекс и три его девицы, явившиеся одновременно. Гадали, сколько еще потребуется времени и сведений. А уже сегодня на очередной из немногих встреч принявший их помощь коп нахмурился и на мгновение сжал губы, прежде чем объявить, что уже собранного достаточно. «Официально еще ничего не решено, – проговорил он, – распоряжения не было, но это – уже формальности. Так что можете готовиться к отходу. Вопрос пары-тройки дней. С вами свяжутся».
– Почти все, – все-таки выдохнул Тед в поджарый живот, усаживаясь и притягивая Дэна к себе. Джинсы со всем прочим они потеряли где-то на последних шагах.
Тот закивал, опираясь согнутой ногой о сиденье и придвигаясь ближе. Крепкий, сильный, обманчиво худой в мешковатой одежде, он был полной противоположностью всему привычному и знаемому. Ни плавных линий, ни ласковой округлой мягкости («Ты весь сплошные коленки», – как-то фыркнул Тед на ухо, выглаживая эти самые коленки), но как же от него такого, от литых мышц под кожей и жаркого дыхания, вело голову. Как невозможно он заводил… С пол-оборота.
Лампу в комнате они так и не зажгли, и в неверном свете, добивающем из коридора и вползающем в окна слабом фонарном свечении, все вокруг казалось немного зыбким. Нереальным. Настоящим было лишь то, что получалось ощутить. Горячая кожа под руками, дрожащее от ласки тело, подающееся навстречу, и собственное возбуждение.
Кажется, Дэна тоже сносило от того, как близко, буквально руку протяни, было освобождение. Он всегда с жадностью впитывал удовольствие и отдавал его сам, но сейчас жадность эта сделалась особенно острой, чувствовалась в каждом движении, в каждом вздохе, в том, как трепетали под прикосновениями и тут же перехватывали поцелуй губы – словно не было, нет и не будет никогда момента, кроме того, что есть здесь и теперь.
В каком-то смысле он был прав. Не будет. Ни нынешней квартиры, ни Лост Хейвена – ничего. Все иначе и заново, но пусть мысль и колола сожалением, «заново» – не значит «плохо».
Тед отодвинул от своего плеча узкую ладонь, провел приоткрытым ртом по груди, задержавшись там, где ударяло в нее сердце – сильно, будто птица об изогнутые прутья клетки. «Скоро», – безмолвно сказал он теплой коже. Скоро, скоро. Относилось это к их будущему или к явному нетерпению, с каким Дэн цеплялся за него свободной рукой, он и сам уже толком не знал.
Только желание все продлить дало справиться с нетерпением собственным – и то пришлось несколько раз двинуть по члену рукой, снимая хоть часть напряжения, прежде чем вернуться к теплому животу, подняться поцелуями выше и усадить Дэна к себе на колени, принимаясь за шею и ключицы. Тот не остался в долгу – поймал его губы и качнул бедрами, притираясь так прицельно и сильно, что в глазах потемнело. Тед остановил бы его, остановил обязательно – и плевать, что в паху почти болезненно ломит, – но Дэн замер сам. Вжался теснее некуда и отвечал на поцелуй, позволяя вести.
Несколько дней. Каких-то несколько дней. Всего. Несколько. Дней.
Эта мысль по-прежнему дрожала глубоко внутри – когда Тед покусывал тугие соски, утюжа ладонями спину, и когда он вылизывал чувствительную кожу рядом с челюстью. Когда оба пытались хоть как разместиться на диване, где вытянуться целиком мешали подлокотники, и когда Дэн снова дрожал, тесно прижимаясь и всхлипывая от пальцев, легко кружащих по головке – и чего только стоило не обхватить крепче! Отзвуки бившихся в голове слов спаялись с их близостью накрепко и исчезли лишь тогда, когда член обхватили горячие губы, потому что невозможно сделалось думать вообще ни о чем, кроме кипящего удовольствия, отступавшего всякий раз, когда становилось слишком.
Он рывком дернул Дэна наверх, целуя сильно и глубоко. Всего было много, всего было мало, всего было в самый раз, и смазка с презервативами, как назло, куда-то провалились, обнаружившись лишь с третьей попытки там, где уже не раз пытались их нашарить. Спина под гладящей ее ладонью взмокла. Дэн цеплялся за обивку, принимая движения пальцев, раскрывался навстречу, тесно сжимал в ответ на каждый толчок бедер и снова не торопился и не торопил. Он все отводил потянувшуюся приласкать руку, сорвавшись и прижав ее к своему члену только под конец, когда Тед уже прикусывал щеку и больше не пытался удержать медленный, чувственный темп.
Потом, после позднего ужина, уборки и душа, уже рухнув на разложенный и застеленный диван, Тед потянулся до хруста и прикрыл глаза. Сон подкрадывался на мягких лапах, укутывая блаженной расслабленностью. Дэн лежал рядом на боку, как всегда с рукой под подушкой. Снаружи разгулялся осипший ветер. Светящиеся часы на столе показывали полвторого ночи.
– Блин, Дэнька! Мы и правда почти все… – Тед сказал это негромко, а про «почти» так и вовсе спохватился едва не в последний момент, не желая спугнуть везение, раз уж не выдержал.
– Да. – В голосе Дэна сна было ни капли. – Почти. И какие планы? К родителям поедешь?
Дремота шарахнулась прочь, и Теодор едва не сел на постели.
– Да ну к черту! – шепотом возопил он, рывком поворачиваясь к рыжему.
Одеяло тихо зашелестело, когда тот приподнялся на локте.
– Почему? Раньше – понятно, но теперь ты спокойно можешь говорить, что участвовал в полицейской операции. Это даже…
Тед хмыкнул, прервав его на полуслове.
– Не знаешь ты моих предков, – проворчал он, сунув под голову согнутую руку. – Что совой по пеньку, что пеньком по сове… Мафия-полиция… Папаша так и так будет бухтеть: всегда, мол, знал, что сын по кривой дорожке пойдет, а как закончит – скажет сидеть дома и не высовываться, пока он с ружьем бдит, а то неизвестно, какие охраннички и с кем еще я связаться успел.
Где-то полминуты висело молчание. Дэн улегся обратно, но чувствовалось, что не обмяк расслабленно, а напротив.
– Ну сказать-то все равно придется, хоть что-то, – заметил он наконец. – Как-то предупредить, объяснить. И, наверное, лучше ты, чем чужие. – Последнее прозвучало глухо, вытолкнутое с трудом, как будто Дэн готовился к долгим спорам, и Тед преувеличенно тяжело вздохнул. Не признать правоту сказанного он не мог.
– Да знаю я. Что-нибудь придумаю. В самом крайнем случае опять свинчу, не привыкать. Главное, живые чтоб, и ладно.
В ответ раздалось негромкое угуканье, столь же задумчивое, и вертевшееся в мыслях «тебе проще», и без того казавшееся резковатым, сделалось неуместным совсем. Ободрять отсутствием тех, перед кем придется оправдываться, – так себе идея.
Дэн посильнее натянул одеяло на плечи и больше не шевелился. Он всегда спал очень чутко, как будто где-то внутри у него стояла тревожная сигнализация, готовая в любой момент сработать на раздражитель, удостовериться, все ли в порядке, и отключиться. Сейчас, учитывая время и наставшую тишину, можно было подумать – он как раз погружается в этот свой сон с выставленными наружу невидимыми локаторами, но смеживший веки Тед едва ли не кожей чувствовал направленный на него взгляд.
– Раз уж все равно в темноту таращишься, – хрипло начал он. – У тебя какие планы на после?
Волосы чуть прошуршали по подушке, когда Дэн качнул головой.
– Не знаю, – коротко выронил он. – Не думал пока.
Прозвучало это устало и резко, так что Тед примирительно положил ладонь ему на плечо, а потом и вовсе придвинулся совсем близко, притягивая к себе и вычерчивая пальцами абстрактный узор на спине.
– Я, в общем-то, тоже, – признался он. – Рановато было и накаркать не хотелось, да и как там что будет, непонятно. Но раз уж мы оба без планов, ничего не мешает потом придумать что-то вместе.
Предполагалось, что где-то здесь Дэн расслабится, кивнет согласно, и они оба медленно сдадутся наползающей дреме, но тот напрягся еще сильнее, даже отодвинулся и руку его перехватил, крепко сжав и тут же выпустив.
– Слушай, – тяжело выронил он. – Мне надо тебе кое-что сказать.
От тона нехорошо екнуло внутри, и протянутая было обратно к плечу ладонь легла поверх одеяла, остановленная этой вдруг проявившейся горечью.
– Таким голосом признаются, что ты маньяк-людоед и под кроватью держишь топор, – неловко пошутил Тед, чувствуя, как поднимает голову уже самая настоящая тревога. – Но ты же не разделываешь никого по ночам, я бы заметил.
В ответ раздался принужденный смешок.
– Нет. Нет, никаких топоров. – Дэн замотал головой, как будто то ли оттягивал собственные готовые прозвучать слова, то ли никак не мог их подобрать. – Просто я… – Он длинно выдохнул, отодвинувшись еще сильнее, и сел, уставившись в тусклый прямоугольник окна напротив и сложив руки на согнутых коленях.
Тед сел тоже, почти одновременно с ним, и почти же одновременно чуть и вовсе не взвился в воздух, потому что вместо какого-то признания, что вот-вот должно было прозвучать, тишину вспорол дверной звонок. Короткий сухой звук ударил по нервам и растаял в темноте.
За ними? Уже? Оригинальный способ связи. В животе нехорошо потянуло, когда крепкая ладонь дернула за плечо, не давая вскочить с дивана, и Дэн прижал пальцы к его рту. Пальцы были ледяные. В дверь позвонили снова, уже дольше и настойчивее, как будто поздний гость решил уж точно добудиться хозяев, которым могло не хватить одного раза, и с силой вдавил кнопку.
