Текст книги "Инферно (СИ)"

Автор книги: Doktor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Кому? – вмиг севшим голосом спросил Дуров.

– Мне. Решение принято еще до моего прибытия сюда, по итогам вашей деятельности и как следствие срыва операции по взрыву химического комплекса в Турове. Центр вами очень недоволен, скажу по секрету, а тут еще и этот провал.

Увидев побелевшее лицо собеседника, гость вновь презрительно усмехнулся и, покровительственно похлопав Дурова по плечу, «утешил» его.

– Успокойтесь, друг мой. Нет худа без добра, как здесь говорят. Вам зачтется то, что вашими усилиями, – издевательским тоном произнес он, – теперь мы знаем, что, с большой долей вероятности, имеет место быть структура, технический уровень которой позволяет создавать аппаратуру, способную нейтрализовать воздействие используемой нами техники.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы что, действительно тупица, или притворяетесь? Повторю по слогам: на эту барышню не подействовал прибор! Прибор исправный! Его я уже проверил. Значит что?..

– Они осведомлены не только о видах и возможностях нашей экспериментальной аппаратуры, но и о ее технических характеристиках… Но это невозможно! Это даже не провал… это крах! Они знают о нас, по сути, все, а мы даже… мы даже не знаем, кто есть «они»!

– Вы даже… – ехидно поправил Дурова собеседник. – Прозевали, пробухали, мать вашу!..

– Я понял, – обреченным тоном, тихо сказал Дуров. – Как вас представить моим людям из местных?

– Кирилл Викторович Анциферов. Генерал… И пригласите ко мне Горяева.

Пожав плечами, Сергей Дмитриевич с видом обреченного вышел их своего бывшего кабинета.

Проводив взглядом ссутулившееся тело, Анциферов дождался прихода Стаса и предложил ему занять кресло у окна. Устроившись возле камина, он окинул внимательным взглядом подчиненного и спросил, не тратя время на излишние объяснения:

– Ты руководил операцией в Турове?

– Руководил Сергей Дмитриевич. Я был старшим исполнителем.

– Насколько я знаю, в основу операции легло несколько твоих идей. Ты качественно подрос с момента нашей прошлой встречи.

Внешне проигнорировав приятную ему похвалу старшего коллеги, Стас ровным голосом ответил на первую часть вопроса.

– В части касающейся я был допущен к планированию. Хотя теперь сожалею об этом.

– Почему?

– Поймите правильно, я не ответственности боюсь. Мне обидно за провал.

– Считаешь, что в нем есть и твоя вина? В чем именно?

– Знаете, здесь говорят «у семи нянек дитя без глаза». Я предлагал идеи исходя из своего видения операции. Иногда их отвергали, иногда частично принимали. Однако затем, в дальнейшем, все сводилось к методам, привычным Сергею Дмитриевичу с его постулатом о «быстром конкретном результате».

Вспомнив, как безуспешно пытался доказать Дурову свою правоту, Стас незаметно для себя самого вскочил, и прошелся по комнате.

– Понимаете, – помогая себе жестами, продолжил он свой рассказ, – операцию лихорадило, и она шла в рваном ритме. Без единого скелета. Мы метались и следующий ход был, зачастую, противоположен предыдущему.

– Идея с «Фениксом» принадлежит тебе?

– Да. И с целенаправленной утечкой информации о нем – тоже. Я пытался объяснить необходимость проведения более корректных мероприятий. То, что наживка нужна не только привлекательная для ФСБ, но такая, что бы они в нее еще и поверили, заглотили крючок. Однако все надо было быстро, и я не успел еще выстроить цепочку, как потребовался результат. Подогнать по времени под грядущий отчет в Центр. Поэтому вместо тщательной разработки, дозированной утечки, город завалили трупами, исходя из принципа больше трупов – быстрее поверят. А они не поверили, напротив, опер насторожился. Он был удивлен всплеском провалов у столь профессиональной организации, какую я пытался виртуально создать. Их ведь не было раньше, этих провалов.

– Однако эпизод с исчезновением раненых девчонок с татуировками прошел «на бис». Доктор, бумаги… Все как по методике.

– Так-то оно так, однако затем надо было бы выждать, дать время поискать, понервничать… Вжиться в процесс гонки за «Фениксом» и воспринять его как нечто обыденное, привычное… Реальное. Добиться того, что бы поиск нашего фантома воспринимался как противоборство с реальной группировкой. Тогда можно было бы слить еще крупинку, направив на путь истинный. Вместо этого перестрелка в парке, труп девчонки и ранения у основных фигурантов.

– Что ж еще может быть реальней? – прищурив глаз, словно брал прицел, спросил Анциферов.

– Что делает реальная преступная группировка после того, как засветилась, если они, конечно, не отморозки конченные? Ложится на дно и осматривается. У нас, по легенде, «Феникс» не преступная, а высокопрофессиональная команда, обученная и воспитанная сотрудниками одной из самых мощных спецслужб мира времен противостояния политических систем Востока и Запада. И что же наблюдает наш опер? Киношную пальбу в центре города. При этом за исключением девчонки – все мимо. Раны не в счет. Профессиональный снайпер в той ситуации, если бы РЕАЛЬНО чистил, снял бы обоих и это, по всей видимости, заподозрил сотрудник ФСБ. А тут еще и друга его добить не смогли. Так ведет себя дворовая шелупонь, купившая «пушку» в складчину и постановившая считать себя крутыми пацанами, но не профи старой школы…

– Однако это ведь ты ввел Деда?

– А что делать было? Надо ведь выкручиваться!.. Но и его завалили, что уже ни в какие ворота не лезло. Нужна была хотя бы пара – тройка встреч, дозированный слив, а руководство посчитало факт объяснения некомпетентности бойцов Феникса возникшей в его недрах «пятой колонной» достаточным решением проблемы и убрало Деда. Видимо опер не поверил. И не только он. Ибо даже не помогла попытка его дискредитации, затеянная мною как жест отчаянья. Дальше пошла полная дикость. Моя импровизация с посланницей от Деда и попытка отвлечь внимание от истинной цели акции также не спасла ситуацию.

– Зачем это было нужно? Наоборот вызвали излишнюю активность силовых структур. Неужели нельзя было тихо-тихо рвануть комплекс и смыться? Зачем огород городить?

– Да, но только в тех местах, где нам нужно, а именно на противоположном от комбината конце города. Фора во времени. Пока сообразят, пока свяжутся, переругаются по поводу отзыва сил во время операции, пока доедут… Будь они на местах дислокации – реакция была бы быстрее. А насчет огорода… Ведь сам по себе комплекс должен был бы стать лишь звеном в дестабилизации обстановки во всей стране. Для усиления эффекта нужна была СТРУКТУРА! Якобы не случайный налет боевиков, а планомерное противодействие власти, организованное, простите за каламбур, четко структурированной мощной организацией.

– Ой ли? С организацией согласен, а вот насчет отвлечения внимания от комплекса сливом дезы о мнимых базах…

– Проверить случайный звонок полоумной бабки или деда о страшных кавказцах с бородами (и это в центре страны) могут послать только свободных людей, а вот снимать группы с операции без серьезной причины не будут. А я уже готов был на воду дуть, вдруг опер заподозрил что из-за наших ляпов! Как оказалось не зря. Даже и отвлекающий маневр не помог. Едва сами ноги унесли.

– А кто придумал вместо пары – тройки профессионалов нанять орду кавказцев?

– Угадайте с двух раз…

– Почему не с трех?

– Из троих посвященных во все детали операции вы и себя считаете претендентом на авторство в этом гениальном ходе?

– Боюсь, что нет.

– Вот оно все и вышло наперекосяк. Детишек менты по углам подзатыльниками разгоняли, а когда мы с радостным визгом кинулись захватывать химический комплекс, нас там вместо экскурсии школьников ожидала сводная группа спецов ФСБ И ГРУ. Как на поле Куликовом: «Увы нам, Русь нас опять обманула»…

– Понял. Лучшее они напоследок приберегли. Этакий «засадный полк»… Значит так. Давай не будем ошибок повторять. Раньше девяти месяцев ребенок будет недоношенным, или вообще не будет его. Давай затихнем и осмотримся. Нам нужно практически заново воссоздавать сеть в Туровском регионе, чистить сеть здесь. Сергей Дмитриевич делал упор не на профессионализм, а на массовость. Это чревато утечкой информации. Если мы не смогли сорвать выборы, надо осложнить жизнь новому главе страны. И именно тогда, когда ему уже пора выполнять предвыборные обещания. У нас есть год. Это, на самом деле, для того что нам предстоит, очень мало. Спешка нужна только при ловле блох, как здесь говорят, однако и на раскачку времени нет. Кто этого не поймет, с тем мы расстанемся… А идея с «Фениксом», черт возьми, была действительно хороша. И еще. Меня очень волнует эта девочка. Не сама по себе, а то неизвестное, что стоит за ней.

– Я уделю ей особое внимание… И… шеф…

– Ну?

– Поднял архив… Так вот, в Турове зафиксирован контакт похожей по описаниям девушки с нашим оперком, этим недобитком Берестовым… Если это так, если это действительно она…

– А вот это ты мне и установи в первую очередь. Иначе можно все прозевать и прохлопать ушами.

Глава 5

Кабинет ничем не отличался от многих подобных ему помещений, занимаемых армейскими начальниками. Разве что подбор книг в многочисленных книжных шкафах нарушал привычное профессиональным военным спартанское однообразие.

Книг было много, здесь находились как служебная литература, так и художественно-публицистическая и, даже, научные издания на разных языках. По подборке и расстановке томов заинтересованный наблюдатель мог определить, что книги в этом кабинете не для красоты, скорее – одно из постоянных пристрастий нынешнего хозяина помещения. Да и сам подполковник Рысин мало походил на обычного «кабинетного» руководителя. Классический «русак», моложавый и подтянутый, Николай Петрович во времена Холодной войны проходил службу в одной из бригад специального назначения ГРУ ГШ. Он до сих пор не решил для себя, повезло ему или нет, когда, благодаря помощи более удачливых коллег, его перевели на преподавательскую должность в военное училище, и он не разделил судьбу многих «сокращенных» (а точнее вышвырнутых системой на улицу) коллег. В настоящее время он тихо-мирно преподавал тактику. Подполковник скрывал ото всех свою скуку, служебные обязанности выполнял автоматически, понимая прекрасно, что находится, так сказать, не на своем месте.

Сейчас на него нахлынули воспоминания о той, старой жизни. Причиной ностальгии был сидящий перед ним генерал-майор. Высокий, с грубыми чертами лица, Владислав Мокошин, его старый друг, один из тех, кто, будучи в свое время таким же подполковником, не дал Рысину пропасть в постсоветской круговерти и помог остаться в кадрах Вооруженных Сил. Пусть и лишенным любимой работы.

Рабочий день закончился, и они вспоминали прежние дни за рюмкой коньяку с чистой, так сказать, совестью. Сославшись на отсутствие времени, Мокошин отказался от приглашения Рысина заехать к нему, и поэтому Николай Петрович чувствовал, что генерала привело к нему не только желание навестить старого друга, а какое-то дело, причем настолько деликатное, что обычно прямолинейный и решительный, он никак не найдет в себе силы перейти к сути проблемы.

– Владислав Викторович, ты чего такой смурной? – спросил, наконец, Рысин, решив дать Мокошину повод для перехода к деловой части их разговора, – Гнетет что? Не в гости же ты ко мне всего на час через всю Москву, извини за выражение, перся? Так в гости не ездят.

– А почему бы и нет, – Мокошин попытался свести к шутке прямой вопрос друга, – проницательный ты мой…

Он помолчал. Затем, видимо решившись, достал из папки фотографию и протянул Рысину.

С фотографии на подполковника смотрела, улыбаясь, совсем юная девушка.

– Красивая, чертовка! Однако я женат! – вопросительно глянув на Мокошина, попытался пошутить Рысин…

По виду своего гостя он понял, что в данном случае шутка не к месту и замолчал, справедливо полагая, что ему, наконец, объяснят суть вопроса.

– Уж кто-кто, а я это знаю, – смягчая неловкую паузу, сказал генерал, – на фото – Вероника Ракитина. Дочь полковника Ракитина. Ты его помнишь. Вы, кажется, даже, было дело, вместе работали.

– Насколько я помню, девочке должно быть около 17 лет. Когда я впервые встретился с ее отцом, она была совсем малявкой. Причем здесь я?

– Ей действительно шестнадцать. Без малого семнадцать. Тем не менее, она очень хороший специалист в области древних языков.

– ???

– Её мать, Людмила Ракитина, доктор исторических наук. Она и учила всей научной премудрости дочь с детства. Тем более у девчонки талант в этой области и она охотно тянулась за матерью. Ей самой было интересно.

– Ну, естественно, – усмехнулся Рысин, – за отцом девчонке не потянуться, да и не позволили бы. Все это очень интересно, однако я, убей Бог, не понимаю, причем здесь все-таки я?.. Какая связь между моей скромной персоной и научными талантами юной Ракитиной?

Мокошин поморщился и взмахнул рукой, прерывая друга.

– Ты не бузи. Дослушай. Ракитин убыл в… – он запнулся, – командировку. Служебную. Мать девочки также собирается в экспедицию. Что-то там копать. Я как друг семьи несу за Веронику моральную ответственность. Поэтому с удовольствием бы отправил оставшееся на мое попечение чадо с матушкой в тайгу.

– Ну и…

Снова нетерпеливый жест рукой.

– Ты, Петрович, шустрый стал, на училищных-то хлебах. Я же не для того, чтобы похвалить Ракитиных к тебе… Как это ты?.. «перся». Помощь твоя нужна.

– Уговорить поехать? – искренне удивился совсем сбитый с толку Рысин.

– Нет. Ты дослушаешь, или нет?

Помолчали. Мокошин с укоризной глянул на друга и продолжил:

– Если все разъедутся, то девочка останется одна дома. Я физически не в состоянии присматривать за ней. Она, конечно, не маленькая. Но в том то и дело. Хотя она и сама в экспедицию рвется. Так что не в этом суть…

Мокошин закурил, придвинул пачку Рысину.

– Первыми обратили внимание особисты. Говорят, что в последнее время вокруг нее крутятся какие-то подозрительные личности.

– Что, завела сомнительных друзей, и ты опасаешься…

– Девочка умная, я за глупости с ее стороны не опасаюсь. Боюсь, что это может быть связано с командировкой отца.

– И ты ее в лес?

– А что прикажешь делать? У нас нынче не домострой. Косу на кулак не намотаешь и в чулан не сведешь. Чадушко беспокойное, самостоятельное. На месте не удержишь.

– А что особисты?

– Да особисты толком ничего не говорят. Ты что, забыл о наших заморочках? Друзья-соперники! Но я знаю, если уж они решились обратить на этот факт наше внимание, то у них наверняка достаточно оснований бить тревогу. Однако они, как я понял, предполагают, что это попытка криминальных структур «влезть» в экспедицию матери через дочь. Мать, предположительно, должна раскопать что-то не только научно интересное, но и дорогостоящее.

– Ну, вообще-то, подобные моменты как раз и входят в компетенцию ФСБ, – сказал задумчиво Рысин, – Если это действительно такая важная экспедиция… – У них полно классных спецов. Им, как говорится, и карты в руки.

– От них люди в экспедиции будут. Тут даже и сомневаться не приходится. Оперативное сопровождение тем или иным способом будет обеспечено. Экспедиции. Я же, Петрович, далек от научного мира. При всем моем уважении к научникам, эта археология, вместе взятая со всеми их находками, мне и даром не нужна… Ты представь, как отреагирует Ракитин в командировке, если полковнику наши оппоненты сообщат, что его дочь у них в гостях? Или жена. Или вместе.

– Все так серьезно?

– Не готов ответить. Однако я уже «на воду дую». Итак, в районе экспедиции будут наши люди. Там даже сейчас попеременно работают по две группы из бригады Поморцева. Так сказать, совмещаем приятное с полезным. Парни тренируются в реальных условиях в тайге и подстрахуют, если что. Пойми, у Ракитина очень важная… командировка.

– Естественно, если уж начальство идет на то, чтобы постоянно держать возле юбки группу спецназа.

– Не возле. Как раз этого, к сожалению, мы себе позволить и не можем. Экспедиция интернациональная, в составе археологической бригады три иностранных специалиста. Попробуй начальство посадить группу в самом лагере, завопит «мировая общественность», «правозащитники», мать их! Дескать, люди науки – археологи вынуждены копать под автоматами грубой военщины.

– Но по закону ГРУ имеет право проведения оперативных мероприятий внутри страны в целях обеспечения собственной безопасности…

– На наше право, по закону, давно положили с пробором… Времена какие на дворе? Забыл?

– Да уж помню! – сказал Рысин, обводя руками свой кабинет. – Однако вновь возникает резонный вопрос: я здесь причем?

Мокошин ответил не сразу. Рысин видел внутреннюю борьбу, охватившую его старого друга. Наконец, видимо приняв какое-то решение, гость посмотрел прямым взглядом в глаза Николаю Петровичу. Подполковник выдержал взгляд собеседника, и некоторое время длился незримый поединок. Мокошин отвел глаза. Это очень не понравилось Рысину.

– Ты сам понимаешь, будет подозрительно, если за шестнадцатилетней девочкой по всему лагерю хвостом будет таскаться взрослый мужик… – выдавил из себя генерал. – А она, на всякий случай, должна быть всегда на виду. Чем черт не шутит.

– Ты на что это намекаешь, Владислав Викторович?

Рысин уже понял, что имеет в виду генерал, он осознал, чем были вызваны все умолчания и заминки гостя в ходе их разговора, и что он не решается до сих пор высказать напрямую. Его мысли, видимо, отразились на лице.

– Я не начальник тебе. А даже если бы и был, то приказать права не имел бы… Я прошу.

Рысин, помрачнев, задумался.

«Вопрос действительно серьезный. Мокошин зря тревогу бить не будет, – подумал он. – Порядки в Управлении вряд ли изменились так быстро, и если говорят «предполагаю», значит, почти уверены. У девчушки действительно могут быть неприятности».

Воспитанный в старых традициях Рысин понимал, что не помочь коллеге и товарищу, пусть и малознакомому, будет просто непорядочно с его стороны. Не так была воспитана воинская элита «Империи зла». Ведь даже если ход экспедиции действительно будут держать на контроле сотрудники ФСБ, в открытую обратиться к ним за помощью в таком деликатном вопросе – против правил конторы, его воспитавшей.

«Акцентировав внимание на Веронике, ребятам необходимо будет объяснить причину нашей тревоги за нее. Если этого не сделать, толку не будет. Ну не входит в компетенцию ФСБ личная охрана шестнадцатилетних девочек, как не крути, не входит. Даже таких красивых. – Рысин в раздумье скосил глаза на лежащее перед ним фото. – В этом случае, по мнению сотрудников Службы, последний кто может представлять интерес для их обычных противников – как раз таки Вероника… Заинтересовать девчонкой подкинув «липу»?.. Тоже не вариант. Несмотря на разгром начала девяностых, хлопцы там не лаптем щи хлебают. Начав работать, просекут тему и вычислят, что истинная причина – командировка папы «охраняемого объекта». А уж детали командировки… Детали, при определенной сноровке, это дело техники. Начальство тогда Мокошина по головке не погладит. Вот он и елозит задницей по стулу. Так – начальство загрызет, иначе – «соседи» обидятся, не враги чай… А совсем хорошо, если из под носа девку сопрут. Всем места мало будет. Вот он и ходит вокруг да около».

Мокошин молча курил, не торопя друга. Он знал, что это решение ему принять не легко. Генерал понимал Рысина. Любой из них не раз и не два выполнял опасные задачи, поставленные государством в годы «Холодной войны», все они привыкли к особенностям своей профессии, к риску. Сейчас Рысин, предложи он ему, сам без колебаний принял бы участие в этой экспедиции, но вопрос, к сожалению, был не в нем. Мокошин чувствовал себя неуверенно, предлагая другу привлечь к серьезным и небезопасным мероприятиям семнадцатилетнего сына. Однако в сложившейся ситуации это решение стало бы лучшим выходом из достаточно запутанного лабиринта предположений и подозрений, образовавшегося вокруг семьи Ракитиных с их, будь они неладны, государственно-значимыми миссиями.

– Что, – иронично сказал, наконец, подполковник, – Управление обеднело на спецов? Детишек подавай?

Мокошин опустил глаза, ему был неприятен упрек друга.

– Не обеднело. Спецов хватает. И они будут. Но все дело в Веронике. Она, по большому счету, ребенок. Нужно, что бы кто-то постоянно находился возле нее. А ты сам понимаешь, если возле девушки будет крутиться взрослый мужчина, мысли матери пойдут по всем известному пути. Она закатит скандал, и воспрепятствует попыткам нашего человека присматривать за дочерью. Или, что хуже, Нику в Москву отправит.

– А объяснить?

– Да пойми ты, дело не стандартное, деликатное. Мать и дочь пугать нельзя. Вдруг мы горячку порем? Зачем зря волновать.

– А почему в Москву – хуже? В Москве милиция, ФСБ, наши люди.

– Я тебе уже говорил, что она дома не усидит. А в «цивилизованной» Москве человека похитить, при желании, нет проблем. Ты смотрел вообще криминальную хронику? Вот в лесу как раз безопаснее. Там все свои и все на виду… Любой посторонний сразу в глаза бросается. – Продолжил Мокошин после паузы. – Костику ничего и делать-то не придется. У него будет радио. В случае малейшей опасности, или даже подозрения, ему надо будет вызвать находящуюся рядом группу и все. Спецы позаботятся обо всем. Они будут близко. Очень близко. Риск минимален, поверь. Я бы не стал необдуманно рисковать твоим сыном.

– А женщину приставить к ней? У нас что, все сотрудницы резко уволились? Тогда мать будет спокойна за то, на что ты намекал.

– Ты совсем думать в своем училище разучился? Взрослая женщина в такой экспедиции – это как минимум специалист. В своей узкой области. Как максимум – ведущий специалист. Их там наперечет. Это постоянный костяк. Скелет. В этой экспедиции конкретно – три: врач, повар и сама Ракитина – старшая. Где мы за оставшееся время найдем сотрудницу с легендой археологини? Куча студенток – практиканток не в счет. Тогда вместо твоего парня придется отправлять семнадцатилетнюю девку. Это что, лучше? Да и где ее взять, такую, в нашей системе? Их просто нет!

– Парень собрался в этом году в военное училище поступать. Он может опоздать из-за этой поездки, – сказал Рысин.

Подполковник понял, что при всем нежелании он не сможет отказать гостю. Дело даже не в том, что в свое время Мокошин принял деятельное участие в его судьбе. С риском для собственной карьеры будущий генерал «обивал пороги» Кабинетов, ходатайствуя за друга. Дело во внутренней убежденности необходимости служения своей стране. Всеми доступными способами. «Черт, лучше бы мне самому куда угодно, – мелькнула мысль, – но вопрос не во мне»… Поэтому последняя попытка сопротивления получилась у него неуверенной. Мокошин уловил перемену в тоне собеседника. Он хорошо знал Рысина.

– В какое? – генерал решительно придвинул к себе один из находящихся на рабочем столе Рысина служебных телефонов. – Вот уж кто достоин быть офицером, то это Костик. Так что я решу вопрос с поступлением. Тем более, ты сам обучал его с детства. У него уже на данный момент подготовка на уровне лейтенанта – выпускника. Иначе у меня не возникло бы мысли использовать его. Этот экзамен ему вместо вступительных.

– Да ладно… – вяло отмахнулся Рысин, – верю.

– Ну и ладушки, – повеселев, резюмировал Мокошин и положил трубку телефона. – Я так понял, ты согласен.

– Какова его задача? – задал вопрос Николай Петрович. – Если я правильно понял, он должен быть рядом с этой Вероникой… Почему бы ее матери не заподозрить моего сына в том же, что и вашего сотрудника?

– Ну, это не факт, – возразил генерал. – Твоему Костику семнадцать. Одно дело, если взрослый мужик крутится возле шестнадцатилетней дочурки, а другое – парень примерно ее возраста. Обычная подростковая дружба. Да даже если и с более серьезными намеками, мать воспримет это спокойнее.

– Логично, – не мог не согласиться Рысин. – Инструктировать сам будешь?

– Зачем. Я, несмотря на все твои подозрения, не выжил еще из ума. Его проинструктирует Лукин. Он нами все же введен в состав экспедиции. Специально, заметь, чтобы подстраховать Костика. Научники привыкли работать мозгами, а там надо копать. Поэтому им требуется рабочая сила. «Мускулы» так сказать. Ну, мы и подсуетились… Я хочу, чтобы Костик осмотрелся и сам оценил обстановку. Непредвзятым так сказать, не зашоренным жесткими рамками инструктажа взглядом. Это всегда полезно. Костик осмотрится пару дней, а уже потом Лукин подробно объяснит парню, что ему надо делать.

Рысин улыбнулся. Он оценил заботу друга. Лукин знал младшего Рысина очень давно, еще с детских лет. Так получилось, что давным-давно их семьи получили квартиры на одной лестничной клетке. В перерывах между командировками Лукин и Рысин обучали Константина рукопашному бою, многим иным, необходимым военнослужащему, пусть даже будущему, наукам.

– Им будет легко поладить, – поблагодарил он гостя. – Да и парню не скучно будет. Я так понял, что Костик тоже будет включен в экспедицию в качестве «мускула»?

– Да. Лукин будет руководить процессом, а он должен быть постоянно рядом с Вероникой. Если что, сразу к Лукину, а уже он примет меры к обеспечению безопасности ребят до прибытия группы.

– Много он сделает, если вдруг туда заявится вооруженная группа похитителей, – покачал головой Рысин. Он снова пристально посмотрел в глаза другу и сказал с нажимом, – Влад, ты прекрасно понимаешь, что ты просишь. Знаешь, что я не могу тебе отказать. Но скажи мне, насколько это опасно для моего сына? Я уже потерял одного…

– Опасность, конечно, есть. Но вся наша жизнь связана с опасностями, кому как не нам с тобой это знать. А дети… Сейчас дети а там… Мой сын уже пошел по моим стопам, твой – собирается разделить твою судьбу. Им предстоит служить Родине и, при необходимости, рисковать жизнью по ее приказу. Костик готов к этому в большей степени, чем многие из тех салажат, которые учатся в военных училищах. Ты сам знаешь, ты с ними работаешь. Когда Константину начинать привыкать к реалиям своей будущей профессиональной деятельности – вопрос времени. Почему бы не сейчас, в условиях реальной ситуации, в отношении которой, заметь, есть государственный интерес, – он сделал паузу, чувствуя, что старый друг, несмотря на вполне естественную тревогу за сына, внутренне соглашается с его доводами. – А на счет безопасности… Как я уже сказал, подстраховка есть. Лукин не новичок и не мальчик для битья. В случае какого-либо инцидента им с Костиком нужно будет лишь оперативно сориентироваться в ситуации. Наши ребята прикроют их по первому сигналу, а уж дальше все будет под контролем. Но это все – на крайний случай. Скорее всего, ничего «из ряда вон» не случится, – и чтобы немного разрядить обстановку, Мокошин добавил, улыбнувшись – зато Костик познакомится с умной, красивой девчонкой, и будет иметь возможность пообщаться с ней в, так сказать, романтической обстановке…

– Вот только не надо петь военных песен… Слишком много высокопарных фраз. Ты мне лучше скажи, что на счет оружия? – тихо сказал Рысин, не принимая шутливого тона последней реплики друга.

– Не тебе ли не знать, что в тайгу без оружия не ходят. Зверье там всякое, другие моменты. Так что карабины у некоторых археологов будут. Тем более что в непосредственной близости от лагеря научников наши ребята оборудуют тайник с оружием и снаряжением из расчета на Лукина, – Мокошин запнулся на мгновение, – и Костика. На всякий случай… – поспешно добавил он.

Рысин вздохнул:

– Хорошо, я согласен. А теперь, друг мой, пойдем-ка все-таки ко мне домой, и ты лично убедишь Валентину в необходимости поездки сына в экспедицию.

– Ты что, сдурел? Она же меня убьет! – Мокошин шутливо поднял руки в извечном жесте сдающегося на милость победителя.

– А что, по-твоему я сам должен отдуваться? Нет уж, дорогой, поехали…