Текст книги "Инферно (СИ)"

Автор книги: Doktor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Ты, бля… заступник… – прохрипел он зло, поднимаясь. Вокруг зашевелились его приятели, все, кроме Шестерки, продолжающего жалобно стонать.

Берестов, не в силах сопротивляться нахлынувшей ненависти, ибо в память неодолимой волной ворвались зинданы, из которых он и его ребята доставали истерзанными таких вот девчушек в его «горячих» командировках, коротким ударом отправил парня обратно на траву. Остальные, видимо поймав и поняв его, полыхающий почти безумием, взгляд, попадали сами, давая понять, что передумали бить его и насиловать девчонку. Заметив, к своему удивлению, в кармане рубашки «старшего» паспорт, майор достал документ и машинально сунул в карман брюк. Повернувшись к остальным, он сделал приглашающий жест рукой и взял еще один протянутый ему паспорт. Остальные не могли ничего сказать, или жестами давали понять, что у них документов нет. Может врали, но проверять времени не было. Еще не известно, что с девчонкой.

– Убирайтесь! – коротко скомандовал майор. Пришедшая в себя компания моментально исчезла с глаз. Даже утащили с собой слабо шевелящегося старшего и стонущего Шестерку.

Повернувшись, Берестов наклонился к девушке, и попытался повернуть ее голову к свету, чтобы рассмотреть, насколько глубока рана на голове. Девчонка, всхлипнув, заторможено-вяло отмахнулась рукой, не поняв, видимо, кто прикасается к ней и зачем. Она еще пыталась сопротивляться, чем заслужила уважение майора.

Слабая попытка отбить его руку вывела девушку из равновесия и она, не подхвати ее Берестов, упала бы на спину. Глаза были открыты, но по их замедленному движению Александр понял, что у спасенной им девчонки сильное сотрясение мозга.

Вдруг камень, пущенный уверенной рукой, врезался ему под лопатку.

«Вот засранцы! Исподтишка!» – гнев черной пеленой застил разум, и майор, опустив девушку на землю, не помня себя, кинулся в кусты. В ту сторону, откуда прилетел камень. Вырвавшись за живую изгородь, он увидел убегавших тинэйджеров, так подло отомстивших ему за их же собственную мерзость, которой он не позволил свершиться, появившись «не вовремя», и, тем самым, кому-то из присутствующих отморозков напомнив о совести, а кому-то о справедливом возмездии.

Сзади раздался слабый стон. Берестов, зло глянув вслед подонкам, силою воли остановил себя, заставив вернуться к стонущей девчушке. Гнев схлынул, пелена ненависти, застившая глаза, постепенно исчезала, освобождая разум. Подхватив девчонку, инстинктивно прижавшуюся к нему, Берестов, как медведь, напролом, прорвался сквозь кусты живой изгороди. Шепча что-то успокоительное, вынес девушку под фонарь, и, устроившись на скамейке, осмотрел-таки рану на голове. Ничего страшного при беглом осмотре он не обнаружил. Так, порез и ссадина, видимо удар пришелся вскользь. «Так, череп не проломили и то хорошо», – подумал Александр.

Гнев окончательно утих. Схлынуло возбуждение несостоявшейся схватки. Мозг начал привычно анализировать ситуацию, и ситуация эта показалась ему совершенно далекой от повседневной обыденности, явно напомнив случай, рассказанный Павлом.

«Шиза»! – мысленно выругался майор. Затем, повинуясь инстинктивному желанию, придержав за плечи левой рукой, аккуратно опрокинул девушку на спину. Правой, преодолев слабое сопротивление, Берестов отвел ее руку и отбросил волосы с груди, догадываясь уже, что увидит. Неожиданно для самого себя он покраснел, встретив обиженный взгляд девушки, и не нашелся что ответить на ее слабое: «Зачем!».

– Прости пожалуйста. Это совсем не то… – он запнулся на полуслове, поняв, как глупо звучит это его объяснение и то, что объяснить-то он, по сути, ничего не сможет, просто вынужден будет врать, потому что, по инструкции, не должен заострять внимание на своем интересе именно к татуировке. «Что за хрень? Опять птица! – подумал, прекрасно понимая, как обманчива может быть внешность. Он уже не сомневался, что его незнакомка, и те раненые девушки с пустыря представляют единую и, как минимум, организованную группу, а, скорее всего, мощную структуру. Только вот непонятно чью? Какие преследующую цели?

Вздохнув, Берестов снял с себя легкую ветровку, надетую поверх футболки, и помог ее одеть прижимавшейся к нему девушке. Машинально переложил свои документы из ветровки в карман брюк и вновь повернулся к девчонке.

– Больно?

– Да.

– Идти сама можешь?

– Да… Нет! – Выдохнула девушка после неудачной попытки подняться.

– Тш-ш! Шустрая какая! Не спеши. Сотрясение у тебя реальное, скажи спасибо, что фонари вокруг тебя не бегают…

– Бегают! – слабо простонала девчонка, и вдруг рванулась в сторону от него.

Подхватив легкое тело, Берестов перегнул ее через спинку скамейки и деликатно отошел в сторону. Достав телефон, набрал номер Павла. Коротко объяснив ситуацию, попросил друга приехать за ними и забрать, сославшись на то, что не хочет, по вполне понятным причинам, звонить в скорую.

Через некоторое время майор, достав платок, помог утереть слезы бессильно опустившейся на скамейку девушке.

– Простите.

– Это нормально при сотрясении… Тебя как зовут?

– Ольга.

– А живешь где? – как бы между прочим спросил, подсев рядом.

– Зачем вам? – недоверчиво поинтересовалась девочка.

– Ну-у… Я позвонил другу, он сейчас приедет за нами. Так что хочу знать, куда тебя отвезти. Или ты сразу в больницу хочешь?

– Не хочу в больницу, но… Зачем вы на меня смотрели? Вы ведь смотрели? Специально?

– Я же сказал тебе, прости… – коря себя, выдал Берестов не первую и не последнюю за свою службу ложь, – давно уразумел уже, чем мальчики от девочек отличаются… Знаешь, просто суета, шок, не каждый день такое, – нес околесицу, лихорадочно соображая, как бы не просто отвлечь ее от своего интереса к татуировке, но и узнать как можно больше, – а тут случайно заметил темное пятно у тебя… Думал может удар, может, не дай Бог, ножом… Вот и посмотрел. Пойми, для взрослых это проще…

– Что, взрослые женщины проще раздеваются? – ехидно заметила Ольга.

«Однако! Что-то больно живо соображает для сотрясения» – мысленно изумился майор, но вслух спокойно произнес:

– Я имел ввиду, что при обстоятельствах, когда угрожает реальная опасность, мы, взрослые, не придаем большого значения половым различиям. По твоему, будь это действительно удар ножом, мне следовало дать тебе помереть от потери крови, убоявшись увидеть твою грудь?

– Ага, типа насмотрелись уже вдосталь?

– Что-то вроде.

– То другие, а то я. Для меня это важно.

– Сердишься?

– Если честно, то нет. Просто бурчу со страху, лишь бы не молчать… И что? Разглядели что-нибудь?

– Да татуировка у тебя какая-то птичья. Что, писк моды нынче?

– Это как талисман для меня. Птица Феникс. Сгорая, Феникс возрождается вновь… – с улыбкой пояснила девчонка, но вдруг, словно спохватившись, сменила тему и спросила жалобно:

– Когда приедет ваш друг? Мне очень больно…

– Уже скоро, потерпи. Кстати, ты так и не сказала куда везти. Может доверишь тайну, коль скоро мы решили, что я не маньяк?

– Скажу, раз уж вы не маньяк… Здесь совсем рядом…

Видимо приступы тошноты и головной боли накатывали волнами, потому что секунду назад почти спокойно говорившая девушка вдруг охнула и, обхватив голову руками, откинулась на спинку скамейки. Не нашла успокоения и защиты от боли и, меняя позу, уткнулась локтями в колени, медленно заваливаясь к ногам Берестова. Решив, что ее в очередной раз тошнит, майор отработанным уже движением перехватил за плечи и развернул лицом к кустам, перегибая через спинку скамейки. Он осознал происходящее только тогда, когда на спине девушки неожиданно расцвел яркий кровавый бутон, а вторая пуля прошила его руку выше локтя.

Рванувшись вперед, Александр умудрился перекинуть себя и почти невесомое девичье тело не только через скамейку, но и через кустарник живой изгороди, некстати подумав о том, что со страху можно еще и не такие фокусы учудить. Упав и глянув на девушку, Берестов понял, что помощь ей уже не потребуется. Перекатившись через плечо, он рванул в сторону от направления стрельбы и, петляя как заяц, бросился к выходу из парка, туда, куда должен был подъехать Павел.

Через пару десятков метров Берестов остановился и замер, прижавшись к стволу подходящего размера дерева. По своему опыту он знал, что глупо бегать от невидимой опасности меж деревьев подобно преследуемому оленю. Надо осмотреться и отдышаться.

Шок от неожиданности прошел, вернулась холодная расчетливость и, как мог, майор попытался оценить ситуацию без излишней спешки. Вопреки логике он решил посмотреть, что сейчас происходит там, где он оставил девушку. Возможно ему удастся увидеть того, кто придет за нею, коль скоро стреляли в нее. Его интересовало, кто и зачем стрелял. То, что стреляли не в него, даже сомнению не подлежало. Стреляй неизвестный снайпер в него, он бы уже был мертв. Александр не сомневался в этом ни секунды, не теша себя надеждой, что увернулся от пули благодаря своей подготовке. «Не в кино, – самокритично подумал он, и вдруг замер на месте, – Черт, на ней ветровка моя». Еще раз убедившись, что инстинктивное желание вернуться в данном случае было правильным, майор со всей осторожностью продолжил красться к скамейке, за которой была девушка.

Тело он увидел сразу. Его случайная знакомая лежала именно так, как он ее оставил. «Значит никто не подходил к ней», – решил Берестов и осторожно двинулся вперед. Подобравшись к девчонке, майор перевернул ее на спину и прощупал карманы джинсов. В результате такого импровизированного осмотра он не обнаружил решительно ничего, ни паспорта ни иных документов, по которым можно было установить, кто перед ним. Не было даже ключей от квартиры или автомобиля. «Хотя какое там авто. Рановато ей еще по возрасту», – подумал майор и принялся ощупывать карманы своей ветровки в поисках случайно забытого им второпях. Через секунду он нащупал пластик его водительского удостоверения и попытался повернуть тело таким образом, что бы удобнее было добраться до молнии замка.

Неожиданно раздался глухой шлепок пули о дерево скамейки. Пуля, изменив изначальное направление, прошла по спине по касательной. Боль отрезвила и, мысленно матерясь, майор кинулся прочь.

У ворот парка, отдышавшись, Берестов сообразил, что стрелок не собирался уходить и спокойно ждал его возвращения, видимо предугадав такое решение. А может, просто контролировал подходы, пока те, кому положено, не заберут тело, заметая следы.

– Да, а я не в маскхалате, – вполголоса пробормотал Александр, самокритично ругая себя за глупость. – Еще бы в белом костюме маскироваться поперся.

В голове шумело как после бурной попойки. Сгоряча забытая первая рана сейчас напомнила о себе. Рука налилась свинцовой тяжестью. От потери крови в голове перекатывался чугунный шар, периодически врезавшийся в глаза и уши, вызывая секундную потерю зрения или слуха. Попытка перетянуть пробитый бицепс платком закончилась неудачей, и Берестов оставил эту затею, так как кровь унять не удалось, а бесплодные попытки забирали силы, которых осталось, если честно, не густо. Слишком много этих сил ушло на глупейшую, как он понял, попытку вернуться к телу и повторный рывок от стрелка. Шок прошел, нервное возбуждение, державшее его на ногах, теперь таяло, сочась сквозь каждую клеточку, как вода через дуршлаг, вызывая озноб, сотрясавший тело мелкой дрожью. Стараясь не шататься, как мог ровно Берестов побрел по направлению к перекрестку, где за поворотом ограждения парка его должен был ждать Павел на своем стареньком «форде». «Только бы добрести», – подумал майор, держа курс по забору парка.

Поздравив себя с маленькой победой, Александр оперся об угол этого самого путеводного забора, пытаясь не потерять равновесия при смене направления. Увиденное вновь придало ему сил и заставило отступить за угол. Шок вернулся. «Как в дурном сне или хреновом детективе», – подумал Берестов и молча побрел через дорогу к темной арке, куда, как помнится, ушел Славик. Он не собирался искать скрипача, несмотря на приглашение, просто хотел оказаться как можно дальше от места, где у него на глазах убили девчонку, и места, где у своего расстрелянного автомобиля сейчас лежало тело Павла, окруженное группой молодых людей.

Незнакомый двор встретил Берестова неприветливой темнотой. Он брел, механически переставляя ноги. Наконец силы оставили его и майор, будучи в твердой уверенности что опускается на самодельную лавочку у беседки, рухнул на землю, ретиво прыгнувшую ему навстречу…

Глава 5

За проплешиной дачного поселка величаво раскинулся сосновый лес – средоточие страшных тайн и сокровищ, а посему предел мечтаний дачной детворы. Всей своей детской душой, еще не разуверившейся в Деде Морозе, Снегурочке, леших и русалках, туда стремились сорванцы, останавливаемые строгими мамиными окриками и папиным ремнем. Стремились в полной уверенности, что стоит им оказаться в этом таинственном лесу в урочное время одним, без шумных и бесполезных взрослых, как известно отпугивающих удачу в таких делах, к их ногам упадут цветки папоротника, ключи от пещеры Аладдина или, в худшем случае подвернется нуждающаяся в защите сказочная принцесса.

Каково было бы удивление всей короткоштанной публики, да и многих их родителей, если бы они знали, что в нескольких километрах от их дач на поляне у небольшого лесного озерка притаился рубленый особняк, вписавшийся в пейзаж также уютно, как комфортно чувствует себя человек в хорошо подогнанной обуви. Казалось, что особняк этот порождение тех времен, когда лешие и русалки и впрямь бродили по тропкам, полянам и ручьям. Единственной приметой современности была лишь ровная узкая лента дороги, уходящей в сторону шоссе в обход дачного поселка. По этой дороге очень редко проезжали автомобили или проходили случайные лесовики, с удивлением обнаруживающие ровную как стекло ленту асфальта посреди дикого соснового бора. Обитатели особняка не любили случайных людей и не стремились к известности, скрываясь за высоким рубленым забором, стилизованным под частокол старого славянского городища.

На втором этаже, в кабинете, отделка и оснащение которого отличалось от внешнего вида здания как космический корабль от ступы Бабы-Яги, в удобных креслах напротив окна расположились двое мужчин. Одному из них, судя по внешности, было чуть более пятидесяти лет. Второму едва за двадцать. Между тем беседа текла размеренно и спокойно, в обстановке, далекой от менторского тона или мальчишеской нарочитой фамильярности. Было видно, что статус каждого давно определен, роли распределены, и тот и другой усвоили их четко и прочно, поэтому нет необходимости в излишней пикировке или рисовке…

– Так что там наша Оленька, Стас? – спросил, смакуя коньяк в толстостенном бокале, старший, высокий и сухощавый, заметно возвышающийся над собеседником даже в сидячем положении.

– Она погибла, выполняя задание, Сергей Дмитриевич. – Скорбно произнес Стас. Углы его рта скривились в презрительной ухмылке, вовсе не соответствующей серьезности момента и произнесенной фразе.

– Жаль, – сказал Сергей Дмитриевич отстраненно, с той же ухмылкой на губах, – хорошая девочка была. Красивая. Умница.

– Да, – поддакнул Стас, – было на что посмотреть…

– Только ли посмотреть, а?

– Шеф… Как можно. Человеку такое важное задание поручено было, опасное, рисковое, а вы….

– Судьба, братец, судьба. Ты не переживай. Глядишь, все устроится… Ты кофейку наливай себе, наливай. Это я коньяк… По стариковски… А тебе в форме быть надо. Посему не предлагаю.

– Начальству… Хм… Не перечат. – Сказал Стас с улыбкой и, легко поднявшись, двинулся к сервировочному столику, примостившемуся в специальной нише секретера.

– А что там у нас с этим ментом? Павел, кажется?

После секундной паузы, отставив кофейник, Стас повернулся к шефу и, пожав плечами, произнес:

– Выжил. Живучий оказался. Галка не доработала, промахнулась.

– А может в новостях брешут? Может ментовская уловка? В смысле дураки – киллеры, узнав что жив, добивать попрутся?

– Ага, прям в засаду… Не, Сергей Дмитриевич, живой, точно живой. Это сто процентов. Лопухнулся Галчонок.

– А… Ты вот что, ты уж ее не наказывай. Объясни только, что у нас не промахиваются. К работе надо относиться серьезно. Не танцульки, чай…

– Уже сделано, шеф.

– А что ж не вижу ее? Обиделась?

– Наверно. Ушла куда-то. Такая обидчивая сотрудница…

– Это плохо. Это она зря. И ты молодец. Людям надо объяснять, что к чему. А иначе так у нас все разбегутся.

– Ничего, шеф, новых наберем! – впервые за весь разговор открыто, не сдержав эмоций, усмехнулся Стас.

Неодобрительно посмотрев на своего молодого собеседника, Сергей Дмитриевич укоризненно покачал головой. Отхлебнув очередную порцию коньяку, он закинул ногу на ногу и, удобно устроив на коленях поданную ему Стасом чашечку кофе, назидательно произнес:

– Людей, брат, ценить надо. Люди, как в песне поется, главное наше оружие. Кстати, оружие… Надеюсь, Галка после выстрела пистолет не бросила?

– Моя вина, шеф, бросила. Не доработал я. Не доинструктировал…

– Может она еще и без перчаток работала?

– Какие перчатки, Сергей Дмитриевич? – искренне удивился Стас. – Совсем не октябрьская жара. Человек в перчатках на улице сейчас, это что голый в центре города. Всем видно и заметно.

– Бардак, черт его дери, бардак! Бездари. Чему я вас учил?.. Хоть этот ваш ФСБэшник не ушел?

– Ушел, шеф. Ушел. Как в воду канул. – Покаянно опустив голову, виноватым тоном произнес Стас. Но мы найдем, обязательно найдем…

– Уж сделайте милость. Еще и снайпера поощрите. Стрелял в мужика, а попал в нашу Олю. Это каким же талантищем обладать надо?.. А? Я вас спрашиваю!

Вскочив, Стас вытянулся и, выкатив глаза, дурашливо отрапортовал:

– Устраним… Исправим, товарищ генерал!

Несмотря на хорошее настроение, Стас не расслаблялся ни на секунду, прекрасно понимая, чем ему грозило бы ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ неудовольствие шефа в таком важном вопросе. Но пока все шло так, как и было задумано в их многоходовке, поэтому можно было позволить себе и подурачиться, приняв шутливо-ворчливый тон Дурова.

– Вот то и оно. Работайте. А то как мой кофе хлебать, так горазды, а как дело, так потом своих людей недочет, а чужих выше крыши, – проворчал Сергей Дмитриевич и отмахнув рукой – иди, мол – вновь потянулся к бокалу…

Примерно в тоже время в обстановке далеко не такой экзотической, Берестов, наконец, пришел в себя, совершенно, естественно, не подозревая об обсуждении его злоключений в доме «на курьих ножках».

– Дядя Вова! – услышал он странно знакомый голос.

С трудом открыв глаза, майор попытался разглядеть помещение, где он находился. Щурясь от яркого света, обвел комнату взглядом. Привыкнув к освещению, он увидел, наконец, источник беспокойства. Перед ним на стуле сидел Славик.

– Привет, Славик. – пробормотал Берестов, лишь бы не молчать.

– Дядя Вова, наш гость пришел в себя, – вместо ответа повторил свой монолог парнишка.

– Ну и зачем же так кричать? Не помирает ведь. – Сказал, войдя в комнату, среднего роста мужчина с проседью в волосах. Передвигался он спокойно и уверенно, но, как показалось майору, словно оберегая правую ногу. Так ходят после серьезного перелома, инстинктивно опасаясь вновь повредить доставившую столько боли и неприятностей конечность. На вид ему было не больше сорока пяти, но по выражению глаз Александр понял, что мужчина много старше.

– Ранение? – спросил Александр неожиданно для себя самого.

– Ну вот, вместо «здравствуйте». Сразу видно, опер, – сказал вошедший мужчина, улыбнувшись. – Зато видно, что уже в себя пришел, раз начал качать информацию.

– Извините. Здравствуйте, – приняв шутку, сказал майор, – ничего, что я вот тут возлегаю?

– Да лежите уж. Куда вас денешь, не гнать же раз принесли.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Берестов.

– Это не мне. Ему вот, – мужчина кивнул в сторону приоткрытой двери в комнату, за которой, не решаясь войти, лежал кобель немецкой овчарки. Просунув нос в дверной проем, «немец» контролировал ситуацию в помещении, будучи готовым по первому зову хозяина прийти на помощь, если это потребуется.

– Ему?

– Это он вас у беседки отыскал. Я еще отругал пса, что всякую пьянь обнюхивает.

– Ну спасибочки, вот уже и в алкаши записали.

– По нашим временам, знаете ли, убитые и раненые на улицах валяются не реже чем алкоголики, но первые две категории всегда окружены заботой МВД, ФСБ и прокуратуры. Только алкашня вкушает прелести бытия в одиночестве.

Все это время ерзавший на стуле Славка не утерпел и вклинился в разговор:

– А что с вами случилось?

– Подстрелили вот.

– Не, я понимаю, я имею ввиду как?

– Да опять встретил твоих знакомых из парка…

– Я их запомнил, если что…

– Да я, брат, тоже. Век не забуду. Только они, как раз, ни при чем. – Раздумчиво проговорил Берестов и сам не зная зачем, видимо анализируя произошедшее, добавил:

– Я девчушке одной помог от этих ухажеров избавиться. И вот когда ее, так сказать провожал, кто-то ужасно рассердился. Шлепнул ее, да и меня заодно хотел…

Славка посмотрел на дядьку, словно спрашивал разрешения на что-то, потом вдруг заявил:

– Это Ольга. Она у меня скрипку забыла.

Берестов во второй раз отметил вопиющее несоответствие между образом классической скрипачки, и встреченной им девушкой, успешно справившейся с несколькими крепкими парнями в темной аллее.

– И ты ее в этом парке искал? – как можно более нейтральным тоном произнес он, стараясь скрыть настороженность, возникшую после слов Славика.

– Нет. Я ходил к ней домой, потому что она не появилась в назначенное время. Вот возвращался через парк…

– То есть дома ее не оказалось? А я, грешным делом, подумал, с чего бы это вам такие поздние свидания назначать.

– Я и сам не знаю, что она так поздно в парке делала.

– А ты откуда знаешь с кем я был, после того как ты ушел? – спросил Берестов.

– Так по телевизору во всех новостях с самого утра крутят! Тупицей надо быть, что бы не сопоставить Олю, вашу рану и этого милиционера. В одном месте в одно время… Что, три разных случая? Ясно, что вы вместе каким-то образом оказались… Так вы говорите, Ольгу случайно встретили? К ней эти отморозки приставали?

– Что? А… да. А что с Павлом?

– С кем?

– С милиционером…

– А ранен. Тяжело. В реанимации.

– Хорошо, если правда. – Вполголоса, сам для себя пробормотал Берестов, однако Славик услышал, и с детской непосредственностью спросил:

– А что, по телевизору могут врать?

– Я тебе потом объясню, отстань от человека. – Урезонил племянника мужчина.

Майор осторожно сел на кровати. Уняв головокружение, он опустил ноги на пол. Пес за дверью оторвал голову от лап и демонстративно зевнул, показывая солидного размера желтоватые клыки – мол, если что, я рядом – и вновь прикрыл глаза, навострив уши.

– Свои, Дар. – Негромко сказал мужчина. Пес, освобождая проход, нехотя поднялся и убрался в соседнюю комнату…

– Дар? – не удержался от вопроса Александр, имея ввиду, что подобное имя собаки весьма редко, практически никогда не встречается.

– По наследству. Его дед достался мне как подарок. Прямо на улице. Кстати в этом самом парке… Когда же… Да, в 1989 году.

– Мне надо идти, – сменив тему, сказал Берестов. – Как вас по имени отчеству?

– Владимир Святославович… Только я не думаю, что вам надо идти. В том смысле, что вас ждут. Вчера я не стал звонить в скорую, учитывая вашу должность и характер ранений. Когда старший опер по особо важным делам валяется подстреленный, это, знаете ли, чревато и пахнет серьезной проблемой. Опасной. Вот мы со Славиком и принесли вас сюда.

– Документы смотрели?

– Обычно я хочу знать, кто пришел ко мне домой, а уж кого несу… – иронично произнес Владимир Святославович.

– А вдруг бы я дубу дал? Прямо у вас в квартире? Как бы объяснили это моим коллегам? В смысле, почему у вас дома не живой, а как раз напротив, старший по ОВД завалялся?

С легкой усмешкой, давая понять, что воспринял сказанное как шутку, Владимир Святославович ответил:

– Повторюсь, по характеру ваших ран предполагать… Короче от этого не умирают, если только кровью не истечь напрочь.

– Откуда такие познания?

– Да уж повидал разные ранения.

– Заметно, – сказал Александр, кивнув на ногу собеседника.

– Да, и это тоже… Короче я позвонил друзьям. Они привезли врача, вас грамотно перевязали и влили немножко крови, – с улыбкой произнес Владимир Святославович, подражая одесскому говору. – Они сообщили куда следует, и у меня тут едва не в квартире, едва не пост выставили. Вон, полюбуйтесь, с утра маются.

Проследив его взгляд, майор с трудом подошел к окну и оглядел двор. На скамейке перед подъездом два молодых человека азартно бились в шахматы, в дальнем углу примостился фургончик с тонированными стеклами, а в арке мило беседовала молодая пара. Именно эти моменты показались Александру неестественными в обычной суете обычного двора, и он сказал об этом хозяину квартиры.

– Именно так. Служба в своем амплуа: скрытое от посторонних – не секрет для профессионала. В принципе все бы ничего, но закавыка в том, что она как раз и предназначена для противодействия профессионалам.

– Вы так уверенно судите…

– О чем не знаю? К сожалению знаю хорошо. Имел честь иметь отношение, повторюсь, и простите за каламбур, не только к военной службе, но и к Комитету… Ладно, это не суть важно. Сейчас я позвоню, и вас заберут. Вами, кстати, давно интересуется один тип приятной наружности. Судя по всему из этой вашей собственной безопасности. Готов даже был сидеть у вашей постели как нянька – сиделка, такой заботливый.

По тону Владимира Святославовича Берестов понял, что его отношение к «типу» далеко от положительного. Еще раз поблагодарив гостеприимного хозяина, майор опустился в кресло, всем своим видом давая понять, что готов ждать «типа» сколько потребуется.

Владимир Святославович, набрав номер, сообщил о том, что гость пришел в себя, и его можно перевозить, так как его самочувствие не вызывает опасений.

Во дворе произошло некое движение, на первый взгляд хаотическое и постороннему взгляду не заметное, но в результате которого все заинтересованные лица образовали контролируемый коридор от подъезда до услужливо подкатившего фургончика. При этом люди не стояли в ряд от двери до двери, как зачастую показывают в боевиках. Просто каждый находился на своем месте и отслеживал свой сектор, исключая возможность несанкционированного контакта выводимого объекта с посторонними людьми. Контакта как физического, так и огневого.

– Неплохо. – оценил Владимир Святославович, наблюдавший за происходящим через оконное стекло.

По его знаку преисполненный важности Славка впустил в квартиру прибывшего сотрудника. Берестов поднялся и двинулся к выходу, стараясь избежать ненужных разговоров и объяснений. На самом пороге он неожиданно обернулся и спросил:

– Ушли из-за ранения?

– Да.

– Так и подумал. – Резюмировал майор и, переступив порог, закрыл за собой дверь.