Текст книги "Пламя нашей жизни (СИ)"

Автор книги: Дневная Сова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 67 страниц)

Недоуменно наблюдая за происходящим, я лишь приподняла бровь. Да еще пыталась стянуть перчатки, которые почернели и растрепались. После боя в плотной коже даже почти появились проплешины.

Увидев, как я мучаюсь, Конрад помог мне расстегнуть и снять перчатки. Выбрасывать их было рано – камни-то вполне целые.

– Ну и что тогда здесь есть съестного? – спросила я.

Оказалось, мы взяли с собой зайца, так как вылетевший из вертолета Мармон поплыл по воздуху, позвав за собой. Привел он нас в пустую столовую, в которой спешно по его указу нам накрывали.

Пока мы сидели в ожидании, я имела удовольствие чувствовать неспокойное пламя Облака, такое же пламя Тумана с другой стороны и на расстоянии в полтора метра еще и таких же Солнце, Ураган и Грозу. Я не чувствовала в себе сил их как-то всех успокоить. Вряд ли тут поможет простая фраза: «Все уже позади». Они и сами это понимают, только нужно время, чтобы отойти от произошедшего кошмара.

– Ну, – поерзала я нетерпеливо на стуле, пока на стол выставляли пустые тарелки. – Кажется, мы справились. И ты, Мукуро, больше всех постарался.

Последнее было сказано не в обиду остальным. Просто Мукуро выглядел несколько подавленным, вдобавок к измотанности. Расиэль, вон, вообще обмяк на стуле. Все остальные относительно держатся бодрячком.

Дверь открылась, и внутрь зашел боец Варии, который выглядел так, как будто засунул пальцы в розетку. Мрачный, слегка в копоти, волосы торчат. Хорошо, что у него была нашивка отряда Грозы, а значит, он должен быть вынослив. Он выдержал присутствие Ламбо, которого тащил за одежду. Ребенок упирался и орал:

– Пусти меня, глупая ты стоеросина!

Увидев нас, сидящих за столом, Ламбо резко сменил направление движения и стал вырываться в другую сторону.

– О, Ламбо! – обрадовался ему Рёхей. – Твое оружие нам здорово помогло! Мой план сработал!

Я не смогла не улыбнуться. Удивительно, что только эти двое додумались использовать заряды базуки. Хотя это было рискованно, но сработало очень вовремя.

Ламбо, выпущенный из рук, подбежал и потерялся в задумчивости, куда ему примоститься. Рёхей усадил его рядом с собой.

– Он куда опытнее и сильнее меня, – улыбнулся невеселой улыбкой Мукуро. – По сути, он меня учил очень недолгое время. Скорее, показал минимум, чтобы моими руками уничтожить мафиозную семью – Эстранео.

Хм, похоже, у них с Деймоном как таковых взаимоотношений учитель-ученик и не было. Понятно теперь, почему они так грызлись.

– Нам повезло, – закончил Мукуро.

– Нет, – возразила я, решительно нахмурившись. – Вы все справились. Противник был не из легких, но вы выстояли.

– При поддержке твоего пламени Неба, – хмуро отозвался Конрад. – Без него мы бы еще после первого боя лежали пластом.

– Хорошо еще, что через десять лет мы стали сильней! – громко добавил Рёхей.

– Станете, – кивнула я, но тут принесли, наконец-то, еду, и я скосила глаза на тарелку, раздумывая, как мне управиться и с ножом, и с вилкой. – Вы, наконец, поняли, что мы одна команда, одна семья. И если в беде один, то выручать будем все вместе, – усилием воли заставила себя отвлечься от тарелки с едой, источавшей упомрачительный запах спагетти с сыром и кетчупом, и взглянула в глаза Мукуро: – И кто бы ни был обидчик, никого заменить я не дам.

После этих важных слов схватила левой рукой вилку и попыталась накрутить на нее спагетти. Те либо вообще не крутились, либо крутились все и сразу. Пока мне не помог Конрад. Он забрал вилку и протянул мне ее уже с макаронинами. Быстро скушав их, кивнула, чтобы повторил. Но тут принесли отбивные, мгновенно привлекшие внимание всех присутствующих.

– И теперь ты – ценный ресурс в глазах Вонголы и Торикай. Тебе следует быть осмотрительней, – услышала я замечание Кёи.

Забрав у Конрада вилку, наколола на нее отбивную целиком и попыталась быстро проглотить. Осилила одну, вторую. Затем почувствовала сытость и еще больше усилившуюся усталость. Продолжая жевать третью, кажется, заснула прямо за столом. Жуя.

***

В следующий раз я проснулась, обнаружив рядом с кроватью, на которой лежала, сидящего на стуле Кёю. А на своем животе – свернувшегося клубочком Баюна, довольно жмурившегося. Хибари мгновенно перевел на меня взгляд серых глаз.

– Как твое самочувствие? – спросил он.

Ссадив кота, я поднялась на кровати, сделав легкую разминку, так как мышцы затекли. Баюн потянулся всем телом и сел, обвив себя хвостом.

Похоже, я еще в каюте на корабле. Сквозь иллюминатор видно слабые солнечные лучи, едва пробивавшиеся сквозь тучи. Погода стояла пасмурная. Пол под ногами слегка покачивался.

Я прислушалась к своим ощущениям. Что-то меня разбудило.

Правая рука гораздо меньше болела. Ее кто-то к тому же перемотал бинтами, под которыми я чувствовала пламя Солнца. Но она все так же не желала двигаться – максимум, который мне удался – это дернуть кончиками пальцев. А вот плечо уже гораздо лучше. Даже двигать им могу безболезненно.

– Нормально, – ответила ему. – Сколько я спала?

– Двенадцать часов.

– Ты хотя бы спал? – заподозрив обратное, внимательно осмотрела бледного, как и обычно, Хибари.

Глаза выглядели уставшими.

– Да, я недавно сменил Эрнесто, – коротко ответил Кёя. – Ты должна кое-что знать, – он сделал паузу, давая мне возможность собраться и услышать. – После всего произошедшего на том острове невозможно, чтобы все осталось без изменений. Торикай имеет виды на тебя, как и Вонгола.

– Понятное дело.

Ничего из сказанного не было для меня новостью. Можно было легко догадаться, что после своего эпического выступления незамеченной я не останусь.

У Кёи же отчего-то дернулась бровь. Он резко рывком приблизился, схватив меня по сложившейся традиции за ухо, и навис, стоя.

– Что именно из сказанного мной тебе понятно? Ясно ли тебе, что глава клана Торикай будет искать самые разные способы присоединить тебя к клану? И способы эти могут разниться, начиная от кражи тебя, отравления, шантажа и заканчивая политическим давлением, с целью принуждения к подчинению, где даже Вария не поможет. Я могу лишь предполагать, как принято действовать в Вонголе, но то, что они не преминут совершить похожий противоестественный акт в отношении Варии при удобном случае, не сомневаюсь.

Я подняла на него глаза, чувствуя по состоянию Кёи, что на данный момент сжимать мое ухо – это слишком мало для него, чтобы выразить свои эмоции, но тем не менее, это минимум, дозволенный ему. И он рамки дозволенного не переступает только огромным усилием.

Но как красиво сказал-то «поиметь» – «совершить противоестественный акт».

– Понимаешь ли ты, что, ставя себя политической фигурой, ты не должна быть такой беспечной, – продолжал Кёя говорить, практически не разжимая рта. – Тебе следует подумать о том, что на территории Японии клан имеет монополию на влияние. Все мелкие кланы так или иначе находятся в подчинении у представителей той или иной ветви, и против них никто не рискнет пойти, потому что клан сильнейший и непобедимый. На континенте правит Вонгола, и перед ней также склоняют головы, боясь ее силы. И если придет кто-то новый, кто не захочет так же, как все, склонить голову, кто-то, не находящийся под присмотром Вонголы, он будет уничтожен. Потому что никто не захочет делиться нажитым. Урезать свои сферы влияния. А в то же время ты не выглядишь тем, кто понимает, что его ждет.

Я спокойно смотрела ему в глаза, рассматривая напряженное лицо. Баюн следил за нами, слегка подергивая хвостом из стороны в сторону.

– Кёя, я знаю, что ты волнуешься, – сообщила ему спокойно. – Но не думаешь же ты, что я не знала, что делаю?

Хибари замолчал. Его лицо оставалось таким же непроницаемым, глаза – пронзительными, а грудная клетка вздымалась слишком часто. Он рассматривал мое лицо так, как будто хотел убедиться в сказанном. Заглядывал в глаза, ища ответ – получится ли у нас.

Сейчас я не могла сделать с этим практически ничего. Проблема повышения влияния Феникса требует приложения множества усилий, но одномоментно ничего не получится. Тем более что в руки не валится уже готовая организация с властью, деньгами, кадрами и связями. У нас была фора для того, чтобы стать сильнее и обзавестись связями – я сделала для этого все, что было в моих силах. И на данный момент мы представляем из себя немного больше, чем три года назад.

Наконец, его дыхание выравнивается. После чего рука отпускает мое ухо и он, уже успокоившись, говорит:

– Как я говорил раньше, ты – маленький хищник. Я верю, что когда-то ты станешь чем-то несравненно большим. Может быть, даже больше Вонголы и Торикай вместе взятых. Но если ты хочешь дожить до этого момента, то не пытайся добровольно есть яд.

Я не сдержала улыбки от этого. Все-таки стоит и мне, по примеру Кёи, помнить о том моменте, когда он все-таки решил пойти за мной и вместе с тем совершить в его понимании страшное – презреть волю клана.

– Хорошо, – согласилась я с этим, мысленно добавив: «Только если буду считать его безопасным».

Ведь по сути я и не ела яд. Пламя Урагана было основным ингредиентом всех блюд Бьянки. Оно же и было отравой, что обычно она вкладывала в пищу, даже если не хотела этого. А я вытягивала усилием те крохи пламени, что портили еду.

– Если все серьёзно, тогда продолжай держать себя в руках на людях, и если хочется меня отчитать, то делай это, как сейчас, оставшись наедине со мной.

Кёя продолжал что-то рассматривать в моих глазах, а затем просто кивнул, тем самым говоря, что все понял. Я почувствовала, что это был очень удачный момент, чтобы решить этот вопрос достаточно легко и безболезненно.

Не будем портить впечатление и, как осознал эту необходимость Кёя, будем делать вид, что я крута, как босс Варии. Хотя сравнение не самое удачное, ведь босс Варии также делает вид, что крут, как босс Варии. Как политическая фигура Занзас пока слабоват. Может быть, Кёя это знал или… не знаю, почувствовал инстинктами, когда лез драться с ним. Знал, что, если и получит по шапке за это, так максимум физически, и все обойдется этим. С главой Торикай или с главой ветви Хибари, или даже с Тимотео и его хранителями он был бы паинькой. Занзаса же считает где-то равным себе и может развернуться с поистине китайским размахом.

– Что… – я почувствовала, что хочу знать, но вопрос уж слишком непростой, – что насчет твоего отца?

Я видела, в каком он был состоянии, когда все еще рвался участвовать в бою. Отсутствие руки, большая кровопотеря, понимание, что этот бой станет последним и – я видела – желание уйти достойно, а не влачить существование, пока другие хищники клана его не загрызут до смерти. И вновь открывшееся кровотечение могло привести к тому, что Хибари Хизэши бы скончался уже после боя. Я знаю, с каким упрямством Хибари может двигаться до последнего, пока не упадет без сил.

– Он жив, – коротко и рублено ответил Кёя, но даже глаз не отвел. – Ни меня, ни тебя не должна волновать его судьба. Он – член клана Торикай.

– Но он же твой отец, – возразила я, нахмурившись. – Ты ведь не можешь о нем даже не думать?

Я не могла понять, какие узы их связывают. Кёя с непроницаемым лицом говорил то, что считал правильным. Но даже я не могу не думать о Емитсу. Конечно, вряд ли Хизэши похож на того же Ямамото Тсуеши, но все же он был все время рядом с сыном и смотрел, как тот растет. Я не видела ненависти друг к другу ни от отца, ни от сына. Старшего сына не беру во внимание – тот просто слишком вспыльчив, по сравнению с ними. У них в клане нравы жесткие, не думаю, что там были теплые отношения в привычном мне понимании…

– Меня отдали, и больше я не должен возвращаться к клану, – ответил Кёя. – Даже мои останки не примут.

Все, что я видела – неудовольствие отца сыном и, соответственно, желание Кёи доказать отцу, что даже несмотря на, по общепринятому решению в клане, «дефектное» пламя, он, Кёя, все равно сильный. И «отдали» по сути Вонголе, но ситуация ведь изменилась. Хибари больше не могут приказывать Кёе, но и Вонголе он отказывается подчиняться. У меня же с Хибари особых разногласий пока не было, не считая нескольких встреч, где только мерились аурами пламени. И как бы – да, я должна быть против того, чтобы Кёя хотя бы пошел и спросил, как там его отец. Потому что это искушение. Хибари Хизэши глава его ветви и его отец. Он может отдать ему приказ шпионить, как минимум.

– Я не часть Вонголы, так что и ранние договоренности между Вонголой и Торикай меня не касаются, – начала я издалека. – Учитывая также то, что ни я, ни мои хранители не находятся с Хибари или Торикай на ножах, то я вполне могу понять, принять и даже согласиться с твоим желанием увидеться с отцом.

– Это неуместно, – коротко ответил Кёя, продолжая держать привычную бесстрастную маску.

Не дождавшись от него более продолжения, решила оставить в покое. Разрываться вместо Хибари между желанием и долгом не тянет.

Когда разговор сам собой затух, я зевнула, чувствуя, что дремота на самом деле уже ушла.

– Это, – я снова посмотрела на заговорившего Хибари, который взял с прикроватной тумбочки лежащий там большой платок, – оставил Солнце Варии.

Кёя подошел, расправив платок, и осторожно обернул его вокруг моей правой руки, завязав тот на шее. Рука теперь не висела безвольной плетью, а поддерживалась.

– Он что-нибудь сказал по поводу того, что можно с этим сделать? – спросила я.

– Менять компресс каждый день. Через неделю будет видно, есть ли эффект.

Кивнув на это, обулась и пошла в поисках душа. От предложенной Хибари помощи отказалась, сказав, что справлюсь с одной рукой сама. Стоило мне отдернуть шторку ванной, как меня ждала свежая одежда, причем из моей же сумки. В комнате стоял все такой же невозмутимый Хибари. Баюн куда-то пропал.

– Присядь, – Кёя указал на выдвинутый вперед стул. – Я приведу тебя в надлежащий вид.

Коротко поморщившись от внутреннего негодования по поводу «надлежащего вида», который таковым считал Кёя, на этот раз все же послушалась. Если одеться одной рукой кое-как получилось, то заплести косу – совершенно нет.

Расправив на мне кофту, Хибари поправил штанины и вытащил шнурки кроссовок, которые я засунула внутрь. Завязав шнурки, осмотрел, видимо, удовлетворился результатом, и принялся за волосы.

– Остальные все отдыхают? – задала вопрос, пытаясь не поворачиваться.

– Да, – Кёя, как всегда, был немногословен.

– Где мы сейчас? И где остальные?

– На корабле Варии. Не переживай на счет ран – всех уже осмотрел Луссурия с отрядом Солнца. Потребовалось задержаться ненадолго на острове. Забирали раненых и немного прочесали его на предмет следов Спейда. Разумеется, ничего не нашли. После чего один за другим покинули остров. Сейчас мы находимся в пути обратно в Японию.

Наконец, я поняла, что могло меня разбудить. Среди мешанины разнообразных источников пламени вокруг нас на несколько десятков метров я почувствовала знакомое пламя Неба. Это был Каваллоне… только что он здесь делал?

Я слегка нахмурилась, вдруг подумав о том, что мы вообще-то на корабле Варии, который хоть и неслабо пострадал во время морского боя, но его смогли залатать, в отличие от арендованого корабля Джиг.

– Никаких происшествий не было, пока я спала?

– Нет.

Когда Кёя закончил, я не сразу поняла. Он вроде бы отступил на шаг… и следом я почувствовала чужое прикосновение. Меня погладили по голове, мягко проведя рукой.

– Хохлатый, – прозвучало с предупреждением от Хибари.

Я повернулась, встретившись взглядом с Мукуро. Уставшим. Вымотанным. Все еще не восстановившимся.

Я нахмурилась, видя перед собой чистое лицо, без синяков под глазами и усталых складок на лице, но также ясно видя усталые глаза и чувствуя эту же усталость в движениях иллюзиониста. Ему наверняка требовалось больше времени, чтобы оправиться. Тем более после той пули.

Я поднялась, отчего Мукуро застыл и выпрямился, с ожиданием уставившись на меня. Не знаю, чего он ждал, но я схватила его за руку и сделала два шага, подойдя к кровати. Усадила его туда, а затем слегка надавила на плечо, заставляя лечь. Рокудо послушно сделал это, продолжая на меня смотреть вопросительно.

– Отдыхай, – потребовала я. – Тебе нужен отдых.

– Мне не нужно… – сказал он, попытавшись сесть обратно.

– Нужно, – твердо отрезала я, вновь слегка надавливая на плечо.

Мукуро лег на подушку, повернув ко мне голову, и возразил:

– Но я должен быть рядом с тобой…

– Надо было тебя отдыхать силой уложить еще после того, как из тюрьмы вытащили. Но я понадеялась, что ты догадаешься, что твоему телу нужно восстановление.

Брови Мукуро свелись к переносице и приподнялись вверх. Я не смогла точно расшифровать чувства, что он испытывал, или что такое для него совершенно очевидное, но неясное для меня, требовалось сказать.

– Кем бы я его ни считал, но он не слабак, – Кёя, доселе молча стоявший в стороне, по своему обыкновению, высказал все коротко и емко.

Мне оставалось только расшифровывать эту фразу. «Не слабак» – это, в понимании Хибари, как ползти к врагу с тонфой в зубах и кишками наружу, но ползти. После того, как Вендиче вернули Мукуро мне, открытый конфликт с Вонголой уже был закончен, и Мукуро не требовалось рвать жилы. Хотя… нет. Он искал меня, а я была в будущем. Затем небольшой перерыв, когда Мукуро смог немного расслабиться у меня в гостях. Но после того эта история с церемонией, и ситуация повторяется. То есть Мукуро «не слабак» – это Кёя понял, после того, как наш иллюзионист рвет жилы, чтобы стоять рядом и защищать.

Самое странное в этой ситуации, что Мукуро вполне согласен и принимает точку зрения Кёи.

– Кира-чан, – услышала я Мукуро, голос которого звучал как-то вкрадчиво и одновременно неуверенно, как будто он наблюдал, засомневавшись в ответной реакции, – слабым в теневом мире нет места, тем более нет места им в Семье.

Я посмотрела на него… ну, тем самым взглядом, но с устоявшимися понятиями не стала спорить и сказала:

– Ты – лежи и отдыхай. Слово босса нарушать нельзя.

Повернулась к Хибари:

– А ты – помалкивай, а не то тоже положу отдыхать и наверх пойду одна.

Мукуро проводил меня слабой улыбкой. Кёя не изменил своей привычке держать лицо, но взгляд стал каким-то довольным и даже немного вроде бы повеселевшим.

Я решила пойти лично проверить обстановку. Мало ли как она могла измениться после конфликта. Кёя отправился со мной, а Мукуро, вроде бы, как ему и положено, остался. Не знаю, может, он и следил как-то… от него можно всего ожидать.

Поднявшись по лестнице на палубу, заморгала от слишком яркого света. Затем глаза привыкли, но все равно не желали открываться. Слишком яркие блики отбрасывала гладь воды и почти безоблачным было утреннее небо.

Каваллоне сочился пламенем прямо на палубе. Причем не на нашей, а на соседней. Там же присутствовали хранитель Грозы Девятого и Реборн, переговаривавшиеся с ним о чем-то.

На нашем корабле туда-сюда сновали рядовые бойцы. Варийцы настороженно и замедленно двигались, как будто в ожидании чего-то. Сразу же как вышла, я почувствовала тяжелую атмосферу не расслабляющихся людей. Причем с соседнего, недалеко от нас идущего корабля то же ощущение создавалось. Люди с оружием через плечо зыркали во все стороны. Как будто вот-вот ожидали нового нападения.

Я медленно поворачивала голову, отмечая происходящее. Я переводила взгляд, не задерживаясь на ком-то одном. Но на меня как-то искоса посматривали, что я чувствовала взгляды. Один за другим, словно распространявшиеся круги по воде.

Ощущение чьего-то внимания, даже массового, не было для меня чем-то новым. Потому я не поежилась, не вздрогнула, почуяв неясным образом витавшую в воздухе… опаску?

Нападать никто не спешил. Пройдя к краю, оперлась о перила, рассматривая водную гладь, разделявшую нас с кораблем Вонголы, и людей, что там сновали.

Наверное, мне следует привыкать к новому амплуа. Да и Фениксу надо экстренно подниматься на еще одну ступень, а то и перепрыгивать несколько. У меня не хватает, как минимум, квалифицированных медиков. Полевых медиков. Киоко – это хорошо, она быстро учится и у нее есть учитель. Только тащить ее сюда никто бы и не подумал. Да и я тоже. Слишком рискованно – не Деймон зашиб бы, так какой-нибудь баран затоптал в толпе. И этот вопрос зрел давно, как и вопрос опыта в делах мафии. Кёя сказал, что вся территория уже поделена. Это было и так ясно, поэтому я пока не спешила куда-то срываться. Но и останавливаться на этом тоже не следует.

В стороне послышался какой-то утробный рык. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как с пути лениво переставляющего лапами Бестера отпрыгивают и жмутся к стенам и перилам бойцы. Лигр оставался таким же огромным и, с полосами или без их наличия – угрожающим. Он скалил клыки, поворачиваясь к людям, как бы демонстрируя, кто тут главный.

Лигр замер, также увидев меня. Мы встретились взглядами. Рядовой из отряда Грозы, забравшийся по тросу наверх, медленно сполз и подтянулся. Другой – одну ногу перекинувший за перила, замер, передумав прыгать в воду, чтобы освободить дорогу.

В следующую секунду большой кот, издав довольное и громкое:

– Р-Р-Р-РА! – помчался ко мне с удивительной скоростью для пятисоткилограммовой туши.

А я – развернулась к нему, с широкой улыбкой.

Кёя выступил вперед, желая меня загородить от несущегося прыжками зверя, но я его обогнула, – и как раз вовремя. Лигр последний раз отпружинил от земли и закинул лапы мне на плечи. От его веса я свалилась назад, но головой не ударилась. Большой кот сжал меня лапами, прижимая к себе и как будто обнимая. Я тоже обняла его, зарывшись левой рукой в густую белую гриву:

– Я тоже рада, что с тобой все в порядке, – не прекращая улыбаться, произнесла.

– Р-Р-Р-А-АУ! – издал согласный рев Бестер, а затем разжал лапы, чуть отстранившись, и лизнул прямо по всему лицу шершавым языком так, что зализал мне назад челку.

Затем левую щеку, правое ухо и уткнулся лбом мне в лоб, кося красными глазами.

***

В это же время на корабле Вонголы Дино Каваллоне встретился с хранителем Вонголы и Реборном. Рассказав им коротко, что он был в Японии и его попросили просто передать послание, Дино только дожидался разрешения спуститься на палубу корабля Варии. С ними у него и его семьи не было разногласий, так что пустить были должны. Но тут раздался зверский угрожающий рык, который было слышно даже с соседней палубы.

– Р-Р-Р-РА!

Дино подбежал, схватившись в бессилии руками за перила. Добраться до другого корабля, даже если бы умел летать, он бы не успел. Он прекрасно видел, как огромный лигр несется на девочку. Еще немного и огромные, видимые отсюда клыки, не меньше тридцати сантиметров, сжались бы на ее шее.

Реборн прильнул к перилам, но за пистолетом не потянулся. Наверное, даже он бы не достал пулей отсюда. Это, к тому же, вряд ли бы остановило пламенного зверя. Хранитель Грозы Девятого побледнел, в ужасе от ожиданий из-за увиденного.

Когда стало ясно, что голова девочки на месте и брызги крови не появились ни в первую секунду, ни во вторую, Дино вспомнил, как дышать. Отсюда было прекрасно видно, как Акира гладит льва по гриве, а тот лижет ей лицо. Но то, что было видно, не значит, что Каваллоне был готов поверить своим глазам.

Реборн отлип от перил и поправил шляпу, чему-то ухмыльнувшись:

– Зато теперь ясно, почему история Вонголы непрерывно связана со львами.

Дино выдохнул и неуверенно улыбнулся. Наверное, это просто ее зверь из коробочки, а он уже начал переживать.

***

Что-то потянуло меня за шиворот вверх, вытягивая из лап лигра, который недовольно зарычал. Кёя, а это был именно он, ответил Бестеру пронзительным взглядом.

– Не ссориться! – быстро предупредила я, чувствуя, что сейчас может начаться битва Самсона со львом.

Эти хищники еще немного померились взглядами, как будто разговаривая на неизвестном мне языке, а затем, видимо, пришли к чему-то. Кёя меня поднял и поставил на ноги, немного отряхнув.

– Сейчас ты тоже планируешь свое поведение, прекрасно все зная, босс? – донеслось негромкое от Кёи, при этом практически не размыкавшего губ.

Я слегка смутилась, но тут же возмущенно на него уставилась:

– Но это же Бестер!

Кёя молча приподнял бровь, как бы спрашивая: «И что?». Затем достал из внутреннего кармана платок и протянул мне:

– Ты только из душа и уже испытываешь меня.

Терпение, видимо, я его испытываю. Самообладание и выдержку. Я быстро вытерла лицо от слюней Бестера и вернула челку на место, отдав платок обратно. Кея невозмутимо его выбросил за борт.

– Вро-о-о-ой, драный кошак! – для разнообразия на этот раз орал Скуало на Бестера. Мечник стремительно приближался. – А ты куда смотришь, чертяка! Полтонны мяса с клыками и когтями!

Мы с Бестером единодушно обиженно на него уставились. Бес решил, видимо, что пришел его черед веселиться и обниматься: вышел из медальона и замер, плотоядно облизнувшись.

Скуало затормозил пятками и выставил указательный палец в угрожающем жесте:

– Только посмей! Только посмей!

Но было поздно. Бес молниеносно оказался позади Скуало, так, что тот едва успел к нему обернуться, но дракончик уже схватил его за волосы ртом. Мне кажется, Бес стал еще немного быстрей. Пока я наблюдала за вертящимся и вовсю матерящимся капитаном Варии, распугивавшим своих рядовых не хуже Бестера, меня несильно хлестнул хвост с кисточкой. А затем еще раз.

Я посмотрела на лигра, который стоял на лапах вполоборота, как будто собираясь куда-то идти. Он еще раз мотнул хвостом, за который на этот раз я все же ухватилась. Будто только этого и дожидаясь, Бестер повел меня… куда-то. Ну и Кёю тоже, который последовал за нами.

Лигр спустился в недра корабля. Путь продолжался некоторое время, и я задумалась о том, что произошло там, на острове. О Деймоне, конечно, о недо-призраке Примо, который вроде бы и всезнающий, но явно не в курсе всего. Деймон желал услышать эти слова. Они его отрезвили. Но Примо же что-то там говорил про верные решения… Где же они были, эти верные решения? В том, что Деймон помешал церемонии, чуть не уничтожил Шимон до конца, или имелась в виду кровавая бойня? Это-то призрак должен был видеть из кольца.

Зверь привел меня к двери, открывать которую пришлось мне. Зайдя внутрь, отпустила хвост Бестера, осматриваясь в просторной каюте, напоминающей какой-то бар для отдыха.

Внутри царил приятный полумрак. Окон не было, включенные лампы на потолке имели малую мощность. Лигр, изогнувшись, обошел стоящие столы и приблизился к барной стойке, где сидел Занзас. Бестер улегся возле него, издав тихий рык, как будто сообщая о своем присутствии. Луссурия протирал стакан и, поставив его перед боссом, приветливо мне улыбнулся:

– Как ты, солнышко? Как твоя рука?

Я не ответила, почувствовав магию момента… Нечто в самой атмосфере этого места вызвало что-то из памяти. Уже зная, что это могут быть за воспоминания, я попыталась ухватить их за хвост, но те спрятались уж слишком далеко. Нужно было что-то еще.

Бельфегор играл с Леви-а-таном в карты. Кажется, они раскладывали на троих и теперь доигрывали.

– Ты опять проигрываешь Белу, – заметил Мармон, маленькая фигура которого терялась за стулом.

– Ши-ши-ши, – засмеялся победно принц, – интересно играть на деньги разве что с тобой, Мармон.

Я не спеша прошла к барной стойке, боясь сделать какое-то резкое движение и потерять мелькавший хвост этого воспоминания из виду. А то как будто специально не давалось и, дразнясь, манило.

Кёя прошел следом за мной тенью, остановившись в паре метров от барной стойки. Даже за стол не присел. Я забралась на высокий стул рядом с Занзасом, спокойно наблюдавшим за мной бордовыми глазами.

Луссурия налил что-то коричневое из бутылки в стакан, стоящий перед боссом. Немного, на треть где-то. Но пары алкоголя достигли моего обоняния, слегка защипав нос.

– Луссурия, а можешь и мне что-нибудь налить? – спросила я.

Медик недоуменно сдвинул брови домиком и бросил взгляд на нахмурившегося Занзаса.

– Зверек, – оказался у барной стойки Хибари со своим предупреждением.

– Погоди, – я подняла руку, прося его повременить.

Что-то на краю сознания, почти вытянутое по ассоциации, едва не выскользнуло, когда я вынужденно отвлеклась и сбилась. Я снова попыталась поймать «волну», сосредоточившись на ощущениях.

Занзас кивнул своему хранителю Солнца. Луссурия немного, вроде бы, подумав, отошел к задней стенке, открыл застекленный шкаф и достал оттуда пару бутылок. Пока он там что-то мешал, я ожидала, перестав слышать даже шорох позади – от столика с картами. Как будто эту магию почувствовала не одна я.

Звякнуло тонкое стекло бокала, раздался плеск смешивавшегося коктейля, что-то быстро вспенилось пузырьками, едва слышно.

Ко мне придвинули по темной столешнице высокий бокал с надрезанной долькой апельсина на краю.

Вжух. Со скрипом стекла по отполированному столу.

Более изящная рука с длинными тонкими пальцами придвинула ко мне высокий бокал со светлым вином на дне.

Бар внутри ресторана был куда более богатым и просторным. Со стороны зала всегда доносились негромкие разговоры, смешивавшиеся с живой музыкой. Мой старый друг работал барменом.

Он обладал красивыми руками и приятной завораживающей улыбкой. Она не была обидной, скорее, дежурной, намертво приклеенной к его лицу, которое я уже не помнила.

Ловкие руки умело и уверенно что-то взбалтывали, смешивали и даже поджигали. Тонкие бокалы плясали и отблескивали.

Бармен, как водится, слышал много разных историй. Умело поддерживал беседы. У него было множество знакомств и разных связей. Но я к нему на работу редко приходила. Мы с ним были довольно близки. Более изворотливого человека я не знала.

Он прятал довольно крупную выручку прямо на полке с бутылками. В неприметной темной бутылочке с широким горлышком, чтобы удобней класть и доставать.

Я спросила его как-то:

– Не боишься, что кто-то заметит и заберет?

Он ответил, как обычно, растянув губы в улыбке:

– Если хочешь что-то спрятать, спрячь на самом видном месте.

И улыбнулся той самой плутоватой улыбкой, как привычно делал это.

Я вынырнула из воспоминаний, смотря перед собой – на полку с поблескивавшими бутылками за стеклом. Вокруг был вновь темный и отнюдь не праздничный бар.

В моей голове происходило что-то сродни соединявшимся зубцам шестеренок.

Щелк.

«Ведь ты даже подарил свою душу, зная, куда ты ее вкладываешь».

Душу можно вложить куда-то, пожертвовать или можно привязаться к чему-то. Почему именно «подарить»? Подарить – значит кому-то. Я думала, что Деймон возложил ее на алтарь Вонголы.

«Помня, что иначе ты сгинешь».

Душевные терзания погубят Деймона в случае, если он откажется от идеи возвеличивания Вонголы… Будет ли это считаться самоубийством, если, по сути, Деймон должен быть уже давно мертв? А он нашел каким-то образом выход и обманул саму Смерть.