Текст книги "Заповедник (ЛП)"
Автор книги: DiscontentedWinter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
========== Часть 1 ==========
На четвёртый день жизни в Бикон-Хиллз Стайлз просыпается, когда отец стучит в дверь его спальни.
– Стайлз! Вылезай из постели. Тебе пора в школу!
Так вот где сегодня их отношения отца и сына. Его отец снова достиг стадии «Я нахрен не шучу». Ещё несколько дней, и он вернётся к стадии «Я не буду давить на тебя». Последняя нравится Стайлзу гораздо больше, чем «Я даже смотреть на тебя не могу», которая фактически определила большую часть последних восьми месяцев.
Всё тело болит, когда он вылезает из постели, но Стайлз к этому привык. Всегда нужно какое-то время, чтобы начать двигаться снова после того, как накануне его прихватило. Он не утруждает себя душем. Просто вытаскивает свежую одежду из одной из распакованных коробок и надевает. Эта красная толстовка последняя. Он натягивает капюшон, хотя всё ещё находится в доме, и думает, что нет, нет, он не может сегодня пойти в школу.
Он направляется вниз.
Когда он последний раз был на кухне? Вчера? За день до этого? Отец добился больших успехов в распаковывании коробок. Стайлзу требуется три попытки выяснить, где сейчас обитают стаканы.
Он наливает себе апельсиновый сок, пока отец высыпает хлопья.
– Я думал отвезти тебя в школу, – говорит отец. – Сходить с тобой в администрацию и всё объяснить.
Он неопределённо машет.
– Я и сам могу доехать. – Теперь у него есть «джип». На самом деле он его ещё не проверял, но машина была частью попытки отца подкупить его, чтобы переехать сюда, в Бикон-Хиллз.
– Ты не поведёшь эту штуку, пока я не проверю её должным образом, – говорит ему отец.
Это просто предлог, и они оба это знают. Если отец буквально не проводит его в школу, он ни за что и никуда не пойдёт.
– Пап, – говорит Стайлз, его голос дрожит.
– Нет. – Лицо Джона Стилински застывает. – Ты должен это сделать, Стайлз. И чем дольше ты будешь ждать, тем труднее будет.
Стайлз смотрит на хлопья, лишь бы отец не видел слёз.
– Но это будет отстой.
Отец протягивает руку и обхватывает ладонь Стайлза, отчего ложка стучит по столу.
– Да ладно тебе, парень. Забыл, какой ты крутой?
Нет, думает Стайлз, но ты забыл, какой я урод?
***
Женщина в школьном офисе улыбается слишком ярко, когда видит Стайлза, и слишком запоздало. Стайлз горбится на пластиковом стуле и проводит языком по внутренней стороне нижней губы. Там полоска шрама, которая кажется толстой, как верёвка. Стайлз знакомится с директором, заместителем директора и психологом. Все они заверяют его и отца в школьной политике борьбы с издевательствами, а также в учёте того времени, которое Стайлз пропустил в предыдущей школе, и том, что главное в Старшей школе Бикон-Хиллз – общность, инклюзивность и ещё сотни других вещей, которые не будут стоить ни черта, когда Стайлз окажется в реальном классе. Или, что ещё хуже, в раздевалке.
Отец обнимает его и обещает, что он может звонить, если что-нибудь будет нужно.
И Стайлз хочет сказать, что да, ему нужно не быть здесь, но вместо этого он кивает и наблюдает за отцом, каким-то незнакомым в этой коричневой вместо тёмно-синей униформе, пока тот направляется к выходу.
Первый урок Стайлза – химия.
Он входит в класс и отдаёт учителю пропуск за опоздание.
– Мистер… – говорит учитель и хмурится, глядя на имя. – Мистер Стилински. Добро пожаловать в город Бикон-Хиллз. Это учебный кабинет, а не наркопритон. Снимите капюшон.
Кровь Стайлза превращается в лёд.
– Срань господня, – говорит один из учеников в тишине, которая следует за этим. – Что случилось с его лицом?
***
Случилось то, что детектив Джон Стилински вёл дело. Какой-то картель или типа того. Стайлз не знал подробностей, как бы ни приставал к отцу. Но эти парни были страшными, ясно? Достаточно страшными, чтобы все, кто работал над делом, и их семьи получили список советов по безопасности. Проверьте свой автомобиль, прежде чем завести его. Меняйте свой распорядок дня. Меняйте путь домой. Убедитесь, что за вами никто не следит. Не открывайте дверь, если не знаете, кто это.
Не открывайте дверь, если не знаете, кто это.
Не…
Когда в дверь позвонили, отца не было дома, но Стайлз ожидал доставку посылки.
Когда всё закончилось, они вытащили его на балкон квартиры на третьем этаже, где он жил, и опрокинули через край.
***
Стайлз бегом покидает школу, от слёз расплывается в глазах, и паника угрожает задушить его, удавить. У него нет машины, и он даже не знает, как добраться до дома или до участка шерифа. Он оказывается на поле позади школы, и ему просто нужно уйти, а там деревья. Лес, в котором можно затеряться, и это то, что ему сейчас нужно. Ему нужно побыть одному.
Он спотыкается о деревья, натягивая капюшон на лицо.
***
Окей.
Идиот.
Стайлз уверен, что потерялся. Прошло всего несколько часов, так что отец ещё не потерял его, если только не позвонили со школы, но на телефоне нет пропущенных звонков, а сигнал всё ещё ловит, так что он не совсем потерялся, верно? В телефоне есть GPS. Стайлз бы предпочёл самостоятельно найти выход из леса, чем заставлять отца организовывать поиски. На сегодня уже достаточно катастрофы, не стоит добавлять к ней поиски и спасение.
Он не вернётся в школу.
Он садится на покрытое мхом бревно и дрожит от холода. Возится с телефоном, ловя отражение лица в серебряном чехле, когда вертит его в руках. С тех пор как это случилось, он не смотрел на своё лицо. Просто быстрый взгляд время от времени. Его каждый раз шокирует, как оно ужасно. Не то чтобы он когда-нибудь был грёбаной супермоделью – ха! – но теперь выглядит так, словно он – история происхождения суперзлодея или типа того.
И каждый раз, когда он видит шрамы, то чувствует это снова и снова. Каждый порез. Расходящиеся кожу и мышцы. Лезвие, вонзающееся в щёку. Силу, стоящую за этим.
Его сердце начинает биться быстрее, и он роняет телефон на землю, прежде чем поддаётся искушению посмотреть.
Он наклоняется, делает глубокий вдох и пытается не забывать задерживать дыхание.
Здесь очень тихо. Мирно.
Он не хочет возвращаться. Он хочет остаться здесь и просто… просто остановиться. Просто прекратить. Просто закрыть глаза и никогда больше их не открывать.
Стайлз последние восемь месяцев ходил на терапию. Он знает, что такое пассивное суицидальное мышление. Просто ему никогда не хватало смелости спросить своих терапевтов, почему они считают это такой плохой идеей. Что такого, если он просто остановится? Если всё просто закончится? А потом он думает о вине, которая медленно давила на отца последние восемь месяцев, и знает, что никогда не сможет оставить своего отца. Не так.
Он делает ещё один глубокий вдох и задерживает дыхание.
Чувствует, как паника отступает.
Окей.
Ладно, наверное, нужно позвонить отцу.
Он тянется к телефону, но его нет. Его здесь нет. Он падает на четвереньки и копается в ворохе листьев. Он уронил его, не бросал, но его, блядь, тут нет.
Нет. Он не будет из-за этого паниковать. Ему просто нужно успокоиться и посмотреть ещё раз, потому что…
За спиной хрустит ветка, острая и сухая, как ломающаяся кость. Стайлз поворачивается, приземляясь задницей на сырую землю.
Волк делает шаг вперёд.
***
– Нет, – обращается Стайлз ко Вселенной. – Нет, я ведь только что, блядь, решил, что не собираюсь убивать себя, не делай этого!
Волк рычит на него, тонкие губы приподнимаются, показывая массивные клыки.
Блядь.
***
От волков не убегают. Или это от медведей? Стайлз хотел бы вспомнить. А ещё он хотел бы не сидеть на заднице, чтобы залезть на дерево или что-то вроде того. Но он уверен, что любое внезапное движение приведёт к его немедленной мучительной смерти.
Он медленно поджимает ноги к груди и обхватывает их руками. Зарывается лицом в колени и закрывает глаза.
Может быть, если он просидит так несколько минут, волк заскучает и уйдёт?
Горячее дыхание касается его дрожащих рук.
Дерьмо.
Волк прямо здесь.
***
– Это послание твоему отцу, пацан, – сказал один из парней, когда Стайлз умолял их остановиться.
Это не то послание, которое они собирались отправить, догадывается он. Он не должен был пережить падение на землю. Но это всё равно послание. Стайлз видит это каждый раз, когда отец смотрит на него.
Столько грёбаной вины.
Это невыносимо для них обоих. Иногда по ночам, когда отец приходит в его комнату, садится на кровать и гладит его по волосам, как маленького ребёнка, Стайлз притворяется спящим. Он прислушивается к дыханию отца, и требуются все силы, лишь бы не заплакать.
Иногда он с криком просыпается от ночных кошмаров, и отцу приходится удерживать его, и голос отца срывается каждый раз, когда тот снова и снова обещает, что теперь он в безопасности. Он в безопасности. Всё кончено.
Но на самом деле это никогда не закончится, верно? Не когда Стайлзу всё ещё приходится принимать душ, завесив полотенцем зеркало в ванной.
Не когда каждый день кто-то оглядывается на него, или резко вдыхает, или прямо посреди химии говорит: «Срань господня. Что случилось с его лицом?»
***
Когда волк крепко сжимает челюсти вокруг запястья Стайлза, расцепляя руки, Стайлз уверен, что это своего рода прелюдия к нападению. За исключением того, что волк мягко дёргает и тихо рычит, когда Стайлз не двигается.
– Что? – спрашивает Стайлз дрожащим от слёз голосом. – Хочешь, чтобы я встал?
Волк снова дёргает его за запястье.
Стайлз неловко поднимается на ноги.
Волк не ослабляет хватку. Просто снова дёргает, и Стайлз спотыкается.
***
– Ты же не собираешься меня съесть, правда? – спрашивает Стайлз некоторое время спустя.
Волк пыхтит и, наконец, отпускает запястье. Волчьи слюни. Стайлз вытирает их о толстовку.
– Куда мы идём? – спрашивает Стайлз, оглядывая лес. Местность вокруг выглядит точно так же, как и предыдущую милю, но Стайлз – городской парень. Не настолько городской парень, чтобы считать происходящее здесь так или иначе нормальным, но эй, он примет это. Волк не собирается разорвать ему глотку, и для Стайлза этого достаточно.
Волк пробегает несколько футов, затем останавливается и поворачивается, чтобы взглянуть на Стайлза. Он склоняет голову набок.
– Да, да, – говорит Стайлз, и улыбка сама собой растекается по лицу. – Я иду.
***
Наконец они подходят к забору из металлической сетки и идут вдоль него, пока не достигают ворот. На воротах выцветшая вывеска с надписью «ВОЛЧИЙ ЗАПОВЕДНИК СЕМЬИ ХЕЙЛ».
– Ты привёл меня в волчий заповедник? – спрашивает волка Стайлз. – Серьёзно, чувак? – Волк рычит на него, потом поднимает голову и воет.
От этого звука по спине Стайлза пробегает дрожь. Так громко. Он чувствует, как вой отдаётся эхом, хотя звуку здесь просто не от чего отражаться. Только деревья. Но это невероятно и более чем пугающе.
Несколько мгновений спустя с другой стороны забора к ним бежит женщина. Она темноволосая, лет двадцати с небольшим, на ней рубашка цвета хаки с тем же логотипом, что и на вывеске.
– Ты опять выбрался? – требовательно спрашивает она, открывая ворота, и Стайлз понимает, что она разговаривает с волком. – Мама будет в бешенстве!
Волк пыхтит.
Девушка вспыхивает, когда замечает Стайлза, словно внезапно вспоминает, что разговаривать с волком – это странно. Как будто Стайлз в том положении, чтобы судить. Её взгляд скользит по его лицу, но в нём не появляется внезапная жалость или отвращение.
– Привет, – говорит она, открывая калитку. – Я Лора. Лора Хейл.
– Стайлз Стилински, – произносит он. – Я заблудился в лесу, и, кажется, ваш волк меня спас?
Лора толкает волка коленом, когда тот проходит мимо.
– Да, он это умеет.
Волк рычит и щёлкает челюстью рядом с ней.
– Нарушитель спокойствия, – представляет его Лора, а затем улыбается Стайлзу. – Хочешь зайти в дом? Позвонить?
Стайлз нервно теребит шнуровку на толстовке.
– Да. Пожалуйста. – Волк идёт с ними до самого дома.
***
Отец не рад, что Стайлз сбежал из школы.
– Я же говорил, если понадоблюсь – звони.
Ещё он не доволен ценой замены потерянного телефона, но обещает, что в выходные они пойдут и купят новый. Стайлз не жалуется. Всё равно ему некому звонить.
Тем не менее он счастлив встретить Талию Хейл, маму Лоры, особенно когда она говорит, что они ищут волонтёров для помощи в заповеднике. Стайлз неожиданно для самого себя почти сразу же вызывается волонтёром, но он не против. Волки классные, правда? И он хотел бы снова увидеть своего волка. Лора сказала ему, что в следующий раз, когда он придёт, то сможет встретиться с остальными членами семьи. Некоторые из них сейчас на работе в городе, некоторые в школе, а её дядя Питер и её брат Дерек где-то недалеко. Стайлз считает, это означает, что они делают все необходимые в волчьем заповеднике дела каждый день.
Стайлз не очень хорошо сходится с новыми людьми, но Лора и Талия кажутся милыми, и было бы круто приходить сюда и узнавать больше о волках и всяком другом. Так что да, он считает, что справится со встречей с остальными Хейлами.
Он обещает вернуться на экскурсию по этому месту на следующий день.
Они с отцом возвращаются в город. Стайлз ждёт в машине, пока отец забирает пиццу на ранний ужин, и натягивает капюшон. Кажется, что так слишком жарко и тесно после часов, проведённых в лесу, когда ветер щекочет шею.
Может быть, он не будет ходить в капюшоне всё время. Типа, только вокруг дома и всё такое.
– Значит, тебя спас волк? – спрашивает отец позже, когда они доедают пиццу.
Стайлз запихивает в рот кусочек пепперони.
– Это странно, правда? Мне кажется, они одомашнены или что-то вроде того? Ты можешь приручить волка?
– Чёрт его знает, – отвечает отец, улыбаясь, и Стайлз понимает, что это их первый за несколько месяцев разговор не о его травмах, или выздоровлении, или будущем.
– Мы уже распаковали DVD? – спрашивает он.
– Нет, но думаю, я знаю, в какой они коробке, – говорит отец.
– Круто. Мы должны что-нибудь посмотреть сегодня вечером.
Улыбка отца становится шире, и Стайлз думает, что он, возможно, смаргивает слёзы.
– Звучит здорово, ребёнок.
***
На следующее утро, когда Стайлз открывает входную дверь, он видит на крыльце свой телефон. Корпус слегка поцарапан там, где клыки сжимали его слишком сильно, и экран покрыт слюной, но он работает.
Стайлз смеётся, потому что это просто безумие.
Оказывается, ему в жизни не помешает немного безумия.
========== Часть 2 ==========
Когда следующим утром Стайлз возвращается в школу – ничто не говорит о катастрофе лучше, чем вторая попытка произвести первое впечатление, верно? – на пути к шкафчику у него начинается приступ паники. Отец, который снова с ним, ведёт его прямо в кабинет медсестры. Можно быть уверенным, что отец уже разобрался, как туда дойти.
– Ладно, парень, – говорит он, присаживаясь перед ним, пока Стайлз пытается вспомнить, как втягивать кислород в лёгкие. – Просто дыши, хорошо? Просто продолжай дышать.
Стайлз помнит, как отец говорил что-то подобное восемь месяцев назад, только тогда – он чертовски уверен – не был так спокоен.
Стайлз кивает и закрывает глаза.
Кабинет медсестры – маленькая комната с несколькими кушетками, разделёнными перегородками. Стайлз думает, что он единственный пациент, пока из-за перегородки не появляется голова парня. У него тёмные встревоженные глаза и растрёпанные волосы.
– Одолжить мой ингалятор? – Затем он замечает форму отца Стайлза, и его глаза становятся ещё шире, как будто он только что предложил Стайлзу крэк. – Эм.
– Это не приступ астмы, – говорит отец Стайлза.
Парень снова исчезает за перегородкой, и Стайлз слышит быстрый пшик ингалятора.
Отец Стайлза закатывает глаза.
Стайлз издаёт тихий смешок.
– По-моему, ты скучаешь по своему прежнему классу, – наконец говорит отец.
– Могу я теперь пойти домой? – спрашивает Стайлз, его голос срывается. – Это не сработает. В смысле, я пытался.
Отец внезапно стареет. Он встаёт, и Стайлз может поклясться, что слышит, как скрипят его суставы.
– Ребёнок, – говорит он, и его голос звучит так беспомощно. – Я не хочу давить на тебя, Стайлз. Господи, я не хочу, но мы говорили об этом. Я, и ты, и Кирстен.
Кирстен была его психотерапевтом в Лос-Анджелесе. И всё ещё оставалась им, как полагает Стайлз, до тех пор, пока он не навестил другого, к которому она его направила. Стайлзу она нравилась, потому что не настаивала на том, чтобы её называли доктором Хэнли, а ещё она больше походила на студентку колледжа, чем на кого-то ещё. Отец волновался, что ей недостаёт опыта, но Стайлзу было легче общаться с ней, чем с кем-то, кого он видел в те первые месяцы.
– Мне не разрешают надевать капюшон на уроке, – говорит Стайлз, чувствуя, как по лицу катятся горячие слёзы.
– Стайлз, – отвечает отец, его лицо словно осыпается. – Капюшон не…
Не имеет значения, Стайлз знает. Не когда рядом люди, как в классе. Но кажется, что всё именно так. Как будто он может натянуть капюшон и спрятаться. И не быть настолько беззащитным. Ему это нужно.
Стайлз слышит тихие голоса из-за перегородки. Астматик, догадывается он, и школьная медсестра.
– Пап. – Он пытается говорить тихо, но из-за паники становится всё труднее и труднее. – Мне нужно вернуться домой! Пожалуйста!
– Окей. – Отец проводит рукой по лбу, как делает всегда, когда нервничает. – Ладно, давай отвезём тебя домой.
***
Отец должен работать, так что дома Стайлз предоставлен сам себе. Он несколько часов спит, а затем проводит время за распаковкой кое-каких своих вещей и относит пустые коробки вниз, чтобы позже отец от них избавился. Он не агорафоб, не совсем, но он не любит открывать двери, когда отца нет дома, даже если нужно просто выйти и выбросить коробки в гараж. Вместо этого он оставляет их на кухне, затем идёт и начинает распаковывать остальные вещи в столовой.
Обеденный сервиз, завёрнутый в газету. Стайлз не помнит, когда им пользовались в последний раз. Он принадлежал матери, думает он. На красивых голубых цветах отпечаталась газетная краска, поэтому Стайлз моет посуду, прежде чем убрать её в буфет. Есть и другие наборы, которые он не узнаёт и не знает, откуда они взялись. Стеклянное блюдо. Странный серебряный контейнер с лопаточкой, который выглядит очень старым и, возможно, использовался для сахара или чего-то ещё? Пара изящных чайных чашек, хрупких, как яичная скорлупа, которые, должно быть, были подарены, потому что он не мог представить, чтобы кто-то из родителей купил подобное.
Когда он заканчивает, в гостиной остаётся ещё одна или две коробки, но Стайлз не хочет их трогать. Он не знает, куда отец упаковал фотоальбомы или семейные фотографии. Он больше не хочет видеть, как выглядел раньше. И он не уверен, что сможет смотреть на маму.
Вместо этого он плюхается на диван.
Это нормально – быть одному, когда не нужно, чтобы на него смотрели люди. Когда он один, то может просто жить в своей голове и забыть о шрамах. Он снова может быть просто Стайлзом, а не тем грустным существом, на которое смотрят люди и делают сочувственные лица.
Он берёт ноутбук с кофейного столика, где оставил его ранее, и некоторое время изучает онлайн-обучение. Он почти уверен, что хочет именно этого. В конце концов, это примерно то же самое, чем он занимался в больнице, а потом дома. Единственная разница в том, что он будет получать задания по Интернету, не вынуждая отца собирать их, когда его друзья перестали их приносить.
С ним было трудно общаться первые несколько месяцев. Он не винит их за то, что они не хотели быть рядом. Он бы на их месте тоже слинял от самого себя, будь такой вариант. Он думал об этом. Есть причина, по которой отец до сих пор хранит болеутоляющие в сейфе для оружия. Стайлз не пробовал, но думал об этом, и какое-то время граница была довольно размытой.
Он снова думает о волке. Как тот зарычал, когда он сказал, что решил не убивать себя. Животные могут перенимать эмоциональное расстройство, верно? Это то, что они умеют. Особенно животные из заповедника, которые, возможно, привыкли к людям и не видят в них ходячий Хэппи-Мил?
Он достаёт из кармана телефон и ощупывает на корпусе вмятины от клыков.
Да, но это ненормально.
Прошло много времени с тех пор, как Стайлз последний раз чувствовал покалывающее ожидание чего угодно, а не только лишь страх, но сейчас он действительно с нетерпением ждёт поездки в заповедник и встречи с волками.
Ну ладно, с одним волком.
Ему интересно, сможет ли он отличить его от других.
***
Старый синий «джип», в который Стайлз влюбился ещё онлайн, издаёт ужасный звук во время переключения с первой на вторую передачу и вздрагивает так, будто вот-вот умрёт, но потом успокаивается и переключается со второй на третью намного плавнее. Поездка до заповедника Хейлов занимает около двадцати минут, и по крайней мере пять из них Стайлз едет в обратную сторону, потому что пропустил поворот и ему пришлось остановиться на обочине и свериться с картой на телефоне.
Он сказал Лоре и Талии, что приедет после школы, так что он, наверное, немного рановато, когда, наконец, добирается до места. Заповедник выглядит совсем по-другому, если добираться к нему от главного входа. Тут есть небольшая парковка для посетителей, информационный центр и вывеска с указанием времени, когда можно прийти посмотреть кормёжку или послушать лекции и прочее. Сейчас середина недели, так что сегодня только один сеанс, и Стайлз его уже пропустил. Его «джип» – единственная машина на стоянке.
От парковки до входа в заповедник есть дорога прямо возле информационного центра. Однако дорога продолжается вправо, и она помечена как частная. Стайлз засовывает руки в карманы джинсов и идёт по частной дороге. Дорога круто поворачивает, и Стайлз снова видит дом Хейлов. Это большое место. Несколько машин припаркованы у входа. Газон немного зарос, но Стайлзу нравится. Так он плавно перетекает в лес.
Лора открывает дверь и выходит на крыльцо прежде, чем Стайлз успевает до него добраться. Её улыбка такая же широкая и приветливая, как он помнит.
– Стайлз, привет! Где ты припарковался? – Она не ждёт ответа. – В следующий раз паркуйся здесь, хорошо?
– Окей.
Она смотрит на него с улыбкой.
– Хочешь посмотреть на волков?
***
Экскурсия по заповеднику оказывается довольно короткой. Почти весь день волки бродят по обширным вольерам и подходят ближе, только когда приходит время кормления. Это лесные волки, узнаёт Стайлз, хотя среди них есть несколько засланных казачков. По сути Хейлы создали собственную стаю волков, спасённых из ловушек или дорожно-транспортных происшествий, но более половины живущих тут сейчас волков родились в заповеднике. Конечная цель состоит в том, чтобы либо реабилитировать всех волков, либо подготовить их к жизни в дикой природе.
– Значит, вы управляете заповедником, чтобы у вас не было заповедника? – спрашивает Стайлз.
– В общем-то да, – соглашается Лора. – Но волки у нас никогда не кончаются, благодаря неосторожным водителям и охотникам.
Стайлз смотрит через забор. Вдалеке он видит серую фигуру, пробирающуюся сквозь деревья.
– Значит, они дикие?
– Конечно, так оно и есть.
Стайлз нащупывает в кармане помятый чехол для телефона.
– Но этот вчера…
– Римус, – говорит Лора, в ухмылке приподнимая уголки губ.
– Как в Гарри Поттере?
– А как же ещё?
Стайлз улыбается и смотрит на пальцы ног.
– Но он ведь не дикий, правда?
– Нет, – отвечает Лора. – Он совсем другой.
Стайлз цепляется пальцами за сетку забора.
– Где он?
– О, думаю, он где-то поблизости, – неопределённо говорит Лора.
Стайлз хочет спросить её о телефоне, но это звучит слишком безумно, верно?
Да уж.
Это слишком безумно.
***
– Ладно, – говорит Лора, открывая дверь флигеля. – Извини за запах. – Он ударяет Стайлзу в нос. Не мерзкий, конечно, но сильный. Как в мясной лавке.
– Итак, здесь мы разделываем мясо для волков, – объясняет Лора, махнув на скамейку из нержавеющей стали.
Стайлз бросает взгляд на ножи, свисающие со стойки над скамейкой, и его сердце замирает.
– Нет, – говорит он. Он чувствует, как кровь сходит с лица. Чувствует, как лезвие режет-режет-режет, пока кожа не расходится на части. – Н-нет.
А потом он убегает.
***
Где-то на тропинке между флигелем и информационным центром Стайлз спотыкается, и пара сильных рук ловит его.
– Стайлз! – кричит Лора где-то далеко позади. – Стайлз!
Стайлз пытается оттолкнуть мужчину.
– Эй, всё в порядке, – говорит тот. – Стайлз, верно? Просто дыши, Стайлз. Просто дыши.
***
Он хочет домой, но Лора и её отец, Джеймс, его не отпускают. Вместо этого они ведут его обратно к дому. Талия встречает их на крыльце с серьёзным выражением лица, и через несколько мгновений Стайлз оказывается в гостиной с чашкой горячего сладкого чая в руках.
Он слышит, как где-то поблизости тихими голосами разговаривают Хейлы.
Он наклоняет голову, натягивая капюшон, и старается не плакать.
Это была ошибка. Глупая, глупая ошибка.
Стайлз слышит цокот когтей по деревянному полу и поднимает голову, как раз вовремя, чтобы разлить чай по всему журнальному столику, когда к нему подходит волк. Волк. В грёбаном доме.
Волк обходит лужицу пролитого чая, потом садится на корточки и пыхтит на Стайлза.
– Римус? – спрашивает он тихим голосом.
Волк фыркает, потом наклоняется вперёд и лезет мордой ему в лицо.
Стайлз слишком потрясён, чтобы двигаться. Это как очень большая собака, да? Очень большая собака, которая может вырвать ему глотку. Что ж, ладно, обыкновенная большая собака тоже могла бы это сделать. Но собаки не волки. Собаки не вызывают на закорках мозга взрыв белого шума и первобытный инстинкт, который кричит ему бежать от хищника.
Он неуверенно протягивает руку и касается густой шерсти на волчьей шее. Он думает, что урчание, которое слышится в ответ, звучит как одобрение. Если только это не рычание. Что, чёрт возьми, Стайлз знает о волках?
– О, боже мой, – говорит Талия с раздражённым пыхтением, которое не сильно отличается от волчьего. – Ты пугаешь бедного мальчика!
На этот раз это определённо рычание.
– Всё в порядке, – отвечает Стайлз, поворачивая голову, чтобы посмотреть на Талию. – Я имею в виду, наверное?
Выражение лица Талии смягчается.
– Он не кусается, если ты об этом.
Стайлз с облегчением вздыхает. Именно об этом он и спрашивал.
Талия садится в кресло напротив дивана.
– Не возражаешь, если я задам несколько вопросов, Стайлз?
Стайлз отшатывается.
– Эм, может, мне просто уйти?
Римус плюхается на ноги Стайлза. Это уже слишком.
– Я не хочу быть навязчивой, – говорит Талия. – Твой отец, кажется, думал, что тебе понравится быть здесь волонтёром, и я хотела бы, чтобы так и было. Но очевидно, что нам нужно установить некоторые границы.
Его лицо горит.
– Я не могу находиться рядом с ножами. Или кровью. Или высотой.
– Хорошо, – отвечает Талия и не задаёт больше вопросов. Стайлз уверен, что она хочет – все всегда хотят, – но она этого не делает. Когда он осмеливается снова поднять взгляд, выражение её лица не любопытное и не жалкое, в нём ничего, кроме спокойствия. Твёрдости. От неё исходит какое-то присутствие, которое каким-то образом заполняет комнату, но оно не властное. Не заставляет съёживаться. – Мы можем найти для тебя другое занятие, не связанное с приготовлением еды.
Стайлз смотрит на неё настороженно. Вот так просто?
Ничего не бывает так просто.
– Я думаю, что это была ошибка, – говорит Стайлз, игнорируя то, как Римус рычит. Он дёргает за шнурки толстовки и не может смотреть Талии в глаза. – Я хочу домой, пожалуйста.
Римус снова рычит.
***
Уже поздно, когда отец приходит с работы домой. Поздно и темно, но Стайлз не потрудился включить свет. Он сидит на новом диване в гостиной, уставившись в глухую стену, и сомневается, что двигался хоть раз за последние несколько часов.
Диван прогибается, когда отец садится рядом.
– Плохой день?
Стайлз пожимает плечами.
– Мне звонила Талия Хейл, – говорит отец. – Она сказала, что у тебя была паническая атака в заповеднике.
Стайлз фыркает. Это не была полноценная паническая атака. Он даже не потерял сознание.
– Думаю, эм, я больше не буду туда ездить.
– Ты действительно этого хочешь, Стайлз?
Он вспоминает вес и тепло Римуса, прижимающегося к ногам.
– Я не знаю.
Отец выглядит таким усталым.
– Я знаю, что переезд сюда не исправит всё волшебным образом, Стайлз. Я это знаю. Но ты должен попробовать, ребёнок. Ты не можешь прятаться в своей комнате до конца жизни.
Стайлз снова переводит взгляд на стену.
– Почему бы и нет? Это на самом деле звучит охеренно мило.
Восемь месяцев назад отец сказал бы что-нибудь о языке. Стайлз не знает, нравится ему то, что он получает поблажку, или он ненавидит это, или это просто не имеет и значения.
Отец лишь медленно выдыхает, его дыхание дрожит.
– Я собираюсь ложиться спать, – говорит Стайлз.
– Ты ел?
– Сэндвич, – лжёт Стайлз.
– Ладно. Снотворное?
– Да. – Аддерол, чтобы проснуться и быть сосредоточенным каждый день. Болеутоляющее, чтобы притупить боль в ногах и тазу после операций по установке спиц в сломанные кости и суставы. Снотворное, чтобы отправиться в небытие каждую новую ночь. Стайлз – ходячая фармакопея.
Он ждёт на диване, пока не вернётся отец со стаканом воды и одной таблеткой, и спрашивает себя, сможет ли он взломать комбинацию на сейфе, если придётся.
Он думает, что не хочет, но все его праздные мысли всегда возвращаются к этому. Сможет ли он, если придётся?
Он проглатывает таблетку и думает, каким облегчением было бы не просыпаться утром.
========== Часть 3 ==========
Стайлз пропускает школу в среду и пытается снова в четверг. Он опаздывает, потому что в последнюю минуту решает, что нет, он не будет этого делать, но отец заставляет его позвонить Кирстен в Лос-Анджелес, и каким-то невероятным образом теперь он стоит в администрации и ждёт, пока они разберутся с освобождением за пропущенные классные занятия и часть химии.
– Я буду на парковке, если понадоблюсь, – говорит отец.
– Папа, у тебя работа, – бормочет Стайлз, глядя на свои ботинки.
– Я думаю проверить, в хорошем ли состоянии у всех протекторы на шинах, – отвечает отец.
– Способ найти мне друзей, – фыркает Стайлз, но приятно знать, что отец будет рядом.
Когда отец уходит, Стайлз очень, очень хочет пойти с ним. Вместо этого он направляется на химию. Почему, чёрт возьми, это всегда химия?
– Мистер Стилински, – произносит учитель. – Присаживайтесь, пожалуйста.
Он ничего не говорит насчёт того, что Стайлз сегодня в капюшоне. Стайлз занимает переднюю парту – единственное свободное место – и горбится. Требуется какое-то время, чтобы заметить, что парень рядом пытается привлечь его внимание.
– Эй, – шепчет парень. – Эй!
Стайлз поворачивает голову настолько, насколько хватает смелости.
Это парень с ингалятором в кабинете медсестры.
– Я – Скотт, – говорит он.
– Стайлз, – настороженно отвечает ему Стайлз.
