Текст книги "В их руках (ЛП)"
Автор книги: Desert_Sea
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Хочешь умереть от простуды? – спросил он.
– Такого у меня в планах не было, – пробормотала она и, наложив на себя Высушивающее заклинание, попыталась натянуть топ.
– А, иди сюда – внезапно Линч накинул свое пальто ей на плечи и поднял ворох ее одежды. Сильной рукой он усадил ее на метлу спереди и взлетел.
Он превосходно летал, и, несмотря на свое ненадежное положение, Гермиона чувствовала себя в безопасности. Уже через полминуты они были у лечебницы. Линч осторожно спустился на дорожку у входной двери.
– Спасибо, – в душе Гермиона была рада этому полету, потому что действительно начала замерзать.
– Пожалуйста, миледи, – кивнув, ответил он.
Гермиона забрала у него свою одежду и повернулась. Снейп стоял у входной двери, держась одной рукой за ручку.
– Профессор, – удивленно пропищала она.
– Доктор Грейнджер, – его голос был низким и ровным, но глаза обжигали. Прежде чем она успела ответить, он проскользнул внутрь и закрыл дверь.
То, что крутилось у нее в голове, внезапно обрело форму. Этот его поступок – втирание спермы в ее спину. Тогда она не задумывалась о его смысле, но теперь была уверена, что знает его значение.
Собственность.
____________________________________________________________________
*
(1) «Фейсгамент» – в оригинале «FaceParchment» – «пергамент лиц», игра слов от названия известной социальной сети «Facebook» – «книга лиц».
(2) «Скитерфид» – в оригинале «SkeeterFeed» – «лента Риты Скитер», игра слова от «News Feed» – «лента новостей» Фейсбука.
========== 14. Играющие руки ==========
На следующий день Гермиона видела Снейпа лишь изредка. Он не присоединился к остальным членам группы за обедом, и на собрании персонала выяснилось, что он отменил все свои запланированные сеансы терапии. Закрыв папку и завершая собрание, Линч сказал всем дать Снейпу немного пространства, и Гермиона задалась вопросом, как много они с ним общались.
Сама она тем временем пыталась разобраться в нем. С ним вообще ничего не было просто. Каждый раз, когда все кусочки пазла уже готовы были сложиться в единую картину, обязательно находился один неподходящий.
Противоречивость его натуры совсем не удивляла. Он был самым умным человеком из всех, кого Гермиона знала, мастером Легилименции, обладал исключительной способностью понимать поведение других, но вместе с тем являлся, вероятно, и самым травмированным из всех когда-либо встреченных ею людей.
Того, что она знала о его прошлом, было бы достаточно, чтобы заставить большинство людей сойти с ума, но на удивление, со Снейпом этого не происходило. Но также ей не было ничего известно о некоторых важных событиях, и эти недостающие фрагменты не позволяли ей разобраться в нем достаточно, чтобы помочь. Но, исходя из его недавнего поведения, можно было предположить, что пока рано задумываться о том, чтобы обсудить это с ним. Гермиону беспокоило, что теперь он полностью замкнулся в себе, воздвиг стены, оградив себя от собственных эмоций, а их – от любого, кто мог к ним прикоснуться.
Помимо прочего, глубоко внутри нее кипел гнев. Она поделилась с ним одной из своих темнейших тайн. В какой-то степени это облегчило ее душу, но она также надеялась, что это поможет ему открыться ей. Возможно, так оно и было. Но потом она его поцеловала. И этот поцелуй все уничтожил.
Стоя у окна столовой с чашкой дымящегося чая в руке, Гермиона смотрела на раскачивающуюся березу, упорно цеплявшуюся за свой последний лист. Если бы дерево смогло его удержать, значило ли бы это, что оно отрицает смену времен года? Смогло бы оно тогда предотвратить безжалостное наступление зимы?
А затем она услышала мелодию и мгновенно узнала эту невероятно искусную игру. Она не слышала, как он играет со времен его дуэта с Деннисом, но знала, что, если отважится пойти в соседнюю комнату, увидит там его: изящные руки будут ласкать клавиши, а спина круто изгибаться под бурлящий рокот басов, соперничающих с нежным перезвоном высоких нот. Мелодия была невероятно звучной, раскатистой и страстной, но затем стала мелодичной и мучительно тоскливой. Если Гермиона и беспокоилась, что он отрезал себя от собственных эмоций, то эта необузданная и пылкая мольба мгновенно развеяла эти мысли.
Отвернувшись от окна, Гермиона сползла на пол, невидящим взглядом уставившись в пространство. В его игре была слышна боль, но вместе с тем и надежда. Смахнув слезы со щек, Гермиона подумала, не она ли та, кто сможет вытащить его оттуда, где он спрятался от всего.
Зная, что не сможет сейчас встретиться с ним лицом к лицу, она ушла к себе в комнату, чтобы смыть с лица печаль, которая, казалось, в последние дни поселилась там навечно. Глядя в зеркало, Гермиона размышляла, что она делает, и гадала, куда идет. Она чувствовала, будто стоит у края пропасти, готовая рухнуть в нечто темное и неизведанное. Оставалось лишь решить, прыгать самой или ждать, когда ее столкнут.
Вдруг она заметила кое-что, отчего ее сердце сжалось, будто его сдавили в кулаке. На подоконнике стоял цветок в горшке. Это был подпитываемый магией подсолнух, сияющий желтизной в лучах света, проникающих через окно. Горшок был глиняным, вылепленным его руками. Подойдя поближе, Гермиона заметила, что по краю он украшен завитушками в форме буквы S. Что они символизируют? Змей? Слизерин? Северуса Снейпа? Или имя одной сексуальной дамочки, которое теперь автоматически всплывало в мыслях, стоило ей подумать о нем… черт, ей нужно найти его.
***
Когда она распахнула дверь общей комнаты, он тут же остановился и обернулся к ней. Прядь темных волос упала ему на лицо, а руки лежали на клавишах.
– Продолжайте играть, – приказала она и, направившись к окнам, с помощью магии заставила шторы опуститься, погрузив комнату в темноту. Потом она закрыла и наложила заклинание на дверь, не желая, чтобы кто-нибудь увидел это. Даже Луна.
Когда она включила лампы на стенах, Снейп скользнул загнанным взглядом по клавишам и продолжил играть.
Медленно подходя к нему, она смотрела на очертания его рук, парящих над клавишами, выгибаясь и касаясь их. Его мастерство завораживало и возбуждало. Очевидно, последние восемь лет он потратил не совсем впустую. Неужели это стало его терапией?
Насыщенные мощные аккорды льющейся мелодии эхом отдавались в груди, когда Гермиона положила руки на его широкие плечи, ритмично вздымающиеся в такт музыке. Проведя рукой по шее Снейпа, она запустила пальцы в его волосы, ощутив, как он инстинктивно подался назад, прижимаясь к ней. Проведя ногтями по коже, она захватила прядь волос и мягко потянула голову в сторону. Когда она коснулась кончиком языка за ухом, его игра замедлилась в нерешительности.
Даже сквозь четкий ритм нот Гермиона ощутила его стон, поймав вибрацию гортани своим неумолимо медленно скользящим по шее языком. Когда она добралась до воротника, ее пальцы прокрались вперед, чтобы расстегнуть пуговицы, а губы задержались у границы узловатой кожи, чуть не ставшей его вратами к смерти. Пальцы Снейпа легли на ее щеку и перебрались на волосы, но Гермиона мягко направила его руку обратно к клавишам.
С глубоким прерывистым вздохом он изогнул пальцы над белым клавишами, продолжая извлекать из пианино медленные, мягкие звуки, пока ее легкие, как перышко, поцелуи и теплое дыхание унимали напряжение, поселившееся в его поврежденных после нападения змеи тканях. Она продвигалась вокруг шеи, и Снейп запрокинул голову, чтобы дать ей доступ, продолжая играть с закрытыми глазами.
Ее пальцы расстегнули пуговицы его пиджака и рубашки и скользнули вниз по груди, а язык лизнул горло, вырвав еще один сдавленный стон, который она ощутила гудением на своих на губах. Расстегнув последние пуговицы под пупком, Гермиона провела руками от живота к обнаженной груди, ощущая ладонями мышцы, прокатывающиеся во время игры под бледной кожей. Подобно струнам пианино, вибрирующим при ударе по клавишам, она чувствовала, как его сухожилия так же гудят при каждой сыгранной ноте.
Затем ее пальцы направились вниз, медленно закружились вокруг сосков и обхватили напряженные бугорки, одновременно с этим Гермиона склонилась вперед и вобрала в рот мягкую мочку уха.
Снейп зашипел и подался вперед, нащупывая клавиши, чтобы возобновить свою безупречную игру. Закусив растянувшиеся в улыбке губы, она шагнула вперед, встав сбоку и держа одну руку у него на плече. Присев, Гермиона пробралась под локтем Снейпа и, раздвинув его ноги, втиснулась между руками, ощущая спиной резонанс гудящих клавиш. Он продолжил играть вслепую, наблюдая из тени своих глубоко посаженных глаз, как она отодвинула его рубашку и наклонилась, чтобы провести кончиком языка по соску. Почувствовав, как его член ткнулся ей в грудь, она нежно погладила его, словно беспокойное животное.
Медленно и ритмично Гермиона ласкала губами и языком напряженные соски, и длинные ресницы Снейпа дрогнули и сомкнулись. Затем обе ее руки направились к брюкам, расстегнули их и высвободили гладкий член, который стал ей уже так же хорошо знаком, как и его нос.
Когда Гермиона обхватила его, руки Снейпа снова запнулись на клавишах и продолжили уже гораздо медленнее. Слегка сжав член в кулаке, она скользнула по нему вверх, и остановилась чуть ниже головки, чтобы удержать сияющую капельку предсемени и не дать ей стечь, после чего наклонилась и слизала ее. Снейп громко выдохнул через нос, и она подняла глаза, наблюдая, как он хмурится, пытаясь сосредоточиться на игре, пока Гермиона ласкала его горячий член.
Скользя рукой вверх и вниз по головке, она прикусила основание члена и провела по нему языком. Музыка теперь струилась мучительно медленно, и Гермиона двигалась в том же темпе, облизывая и посасывая нежную плоть, а затем переместила руку вниз и накрыла ртом головку. Язык закружился по ней, а потом, отстранившись, Гермиона подула на нее, и это создало такой резкий контраст с жаром ее рта, что его бедра ошеломленно дернулись, а клавиши пианино отрывисто звякнули.
Решив, что с него хватит поддразниваний, она снова прижалась к нему губами, извиваясь, как кобра, и вбирая в рот сколько могла, в то время как ее рука поглаживала ту часть члена, которая не помещалась внутрь. Хриплое рычание вырвалось из груди Снейпа, одна его рука затрепетала над клавишами, а другая схватила Гермиону за волосы, поглаживая их в такт медленным движениям вверх и вниз по стволу члена.
Она неторопливо пощекотала отверстие на головке языком, одновременно посасывая ее губами и изредка причмокивая, что раньше заставило бы ее загореться от смущения, а теперь, в сравнении с уже произошедшим с ней, стало незначительным.
Все сильнее сжимая широкое основание члена с каждым движением вверх по нему, Гермиона почувствовала, как его бедра подаются ей навстречу, и воспользовалась возможностью скользнуть другой рукой внутрь брюк и обхватить яички, уже поднявшиеся в сжавшейся мошонке. Перекатывая их между пальцами, она услышала, что его дыхание прерывается гортанными стонами, и поняла, что он уже близок.
Рука на клавишах настойчиво играла снова и снова одни и те же глубокие резонирующие ноты, в то время как рука в ее волосах сжималась все больше с каждым коротким толчком бедер навстречу. Ускорив ритмичные движения ладони, Гермиона накрыла член губами, раскачиваясь из стороны в сторону, лаская его языком, надавливая и сжимая.
Зародившееся между его стиснутыми зубами шипение перешло в стон, а клавиши хаотично звякнули под сжимающими пальцами, и он кончил, склонив голову и притягивая Гермиону к себе за спутанные волосы.
Она плотнее обхватила распухшими губами член, пока он пульсировал, выстреливая струями спермы ей в горло. И только слизав последнюю каплю, она выпустила его изо рта, выдохнув, и откинулась назад, чувствуя, как от напряжения болит шея. Подняв глаза на Снейпа, она сглотнула солоноватую жидкость и вытерла губы тыльной стороной ладони.
Его обнаженная грудь вздымалась и опадала под распахнутой рубашкой, а сильные руки подняли стоящую между его ногами Гермиону. Ее колени болели и гудели. Но не успела она понять, что происходит, как уже оказалась на коленях у Снейпа, а ее блузка была расстегнута и снята с нее с помощью беспалочковой магии. Так же быстро вслед за блузкой последовал лифчик, и внезапно Гермиона поняла, что осталась голой выше талии, а напряженные соски сейчас находятся всего в паре миллиметров от приоткрытых губ Снейпа.
Дрожа от предвкушения, она застонала, когда ее ноющий розовый сосок вдруг оказался в теплом плену его рта. Он облизывал и посасывал его с той самозабвенностью, которую она уже когда-то наблюдала в нем, и дыхание, вырывающееся из его носа, обжигало ее кожу. Она запустила руки в темные волосы, удерживая голову ближе и вжимаясь в его живот, и ее хриплые стоны наполнили воздух.
Так же внезапно, как притянул ее к себе, теперь Снейп отстранил Гермиону, наложив заклинание, заставившее ее джинсы и трусики разойтись по швам, после чего усадил ее голой задницей на клавиши, издавшие нестройное звяканье. Его глаза обжигали, когда он склонился над ней, осторожно снял туфли и положил ее ноги себе на плечи. Затем, не разрывая зрительного контакта, Снейп ногой отодвинул стул назад и медленно опустился на него, оказавшись в идеальном положении, чтобы зарыться лицом между ее ногами.
– Боги! – воскликнула Гермиона, и ее руки замолотили по зазвеневшим клавишами, пытаясь найти опору.
Ноги уперлись ему в плечи, а голова ударилась о крышку пианино, заставив Гермиону протестующе зашипеть, когда он лизнул языком ее складки и слегка задел зубами клитор.
– О-о-о, – задыхаясь, простонала Гермиона. Скользкими пальцами она смогла ухватиться за резное дерево сбоку от клавиш, а второй рукой зарылась в гриву темных волос, покачивающуюся в такт движениями языка. Она чувствовала себя такой раскрытой для него, когда он легко проскользнул одним, двумя, а затем и тремя пальцами в истекающее смазкой влагалище.
Она извивалась от его ласк, и пианино скрипело и содрогалось под ней. Время от времени он касался клавиш свободной рукой, и вибрация передавалась ее обнаженной коже, а его язык одновременно скользил по ее половым губам.
Внезапно он втянул набухший клитор в рот и погрузил пальцы так глубоко, что Гермиона задержала дыхание, ожидая, когда утихнет вспышка ощущений. Но она не утихла, а продолжала расти с каждым вращением и толчком его пальцев и круговыми движениями головы, когда он посасывал пульсирующий бугорок.
– О, че-е-ерт! – она закрыла глаза, снова задев головой крышку. Она не может кончить сквиртом на пианино, трудно представить, что произойдет, если… поздно.
– О-о-о-ох-х-х! – закричала она в потолок, изогнувшись и рухнув задницей на клавиши, и ее соки хлынули по вбивающимся внутрь пальцам и Снейпу на подбородок и потекли вниз, просачиваясь между белыми клавишами. Ее ноги содрогались у него на плечах, а влагалище пронизывали волны оргазма, полностью вымотав и иссушив ее.
Тогда Снейп вытащил пальцы и встал над ней, его лицо блестело от смазки. Тотчас Гермиона схватила его за шею и притянула к себе, прижавшись губами к его рту. И на этот раз он ответил, скользнув языком внутрь, и интимность поцелуя смешала ее соки с остатками его спермы. Целуя и посасывая, они наслаждались друг другом минута за минутой, пока дыхания не перестало хватать.
Склонив голову, Снейп прижался лбом к ее лбу.
– Спасибо, – его хриплый голос наполнил ее грудь дыханием жизни.
Разум Гермионы витал где-то далеко, чтобы отыскать тот ответ, который ей хотелось бы дать. Поэтому она ответила так, как смогла, связав воедино несколько слов.
– Мне понравилось… ваше исполнение… сэр.
========== 15. В его руках ==========
– Что случилось с твоим лицом?
Гермиона прекратила жевать и нахмурилась, глядя на Джорджа.
– Что ты имеешь в виду?
– Там что-то на нем… Я не уверен, что это, – Джордж опустился на стул напротив с кружкой кофе в руках.
– Где? – Гермиона вытерла щеки.
– О, подожди-ка, кажется, я все понял, – он поднял палец. – Это улыбка. Просто я слишком долго ее не видел, поэтому не узнал сразу.
– Очень смешно, – пробормотала Гермиона, откусывая еще кусочек.
– И судя по тому, как ты поглощаешь этот банан, кажется, я догадался, в чем источник твоего приподнятого настроения, – он подмигнул и заложил руки за голову, ухмыляясь.
– Джордж… – сказала Гермиона с ноткой предупреждения в голосе, и ее глаза метнулись туда, где стояла Эллори, намазывая на тост джем.
– В улучшенном питании! – громко воскликнул он. – Я знал, что ты в последнее время мало ешь.
Гермиона покачала головой, сощурив на него глаза, и отправила в рот последний кусочек банана.
– Очевидно, ты готовишься к общему восхождению на гору сегодня, – Джордж отхлебнул из своей кружки. Она посмотрела на часы.
– Во сколько мы отправляемся?
– Луна уже готова с шести утра, но Линч сказал, что в десять.
Гермиона улыбнулась.
– Она все еще думает, что сможет победить Моллисона?
– Судя по ее словам, она в себе уверена, – он ухмыльнулся. – Но думаю, она так говорит, в основном, чтобы побесить Моллисона.
– А что думает он?
– Ты ведь знаешь Шона. У него довольно спокойный характер: он просто задумчиво улыбается и, кажется, вполне счастлив делать все, что говорит Луна.
Гермиона кивнула Джорджу.
– Думаю, остальные могли бы взять с него пример и поучиться спокойно улыбаться и делать все, что говорит женщина.
Джордж склонился над своей кружкой.
– Я делал то, что она говорит, до последнего, – пробормотал он себе под нос. – Откуда, ты думаешь, у меня эта мозоль на языке?
Гермиона фыркнула и подняла руку.
– Слишком много информации.
– Значит, ты не хочешь посмотреть на ожоги от трения на моем…
– Джордж!
– И ты называешь себя сексопатологом? – проворчал он, ухмыльнувшись себе в кружку, и сделал еще один глоток.
***
Когда Гермиона вошла в общую комнату незадолго до десяти утра, все уже были там. В то время как почти каждый был одет в походное снаряжение, чтобы подняться смотровую площадку, Снейп стоял, скрестив руки на груди, облаченный в свой обычный официальный черный костюм. Он по-прежнему держался особняком, но Гермиона чувствовала, как он наблюдает за ней, словно ястреб, пока она ходила по комнате и болтала с остальными.
В углу Деннис и Сара сидели за пианино, и Гермиона слышала, что он учит ее «Потерянной песне». Столь прекрасный и трогательный момент вдруг был испорчен восклицанием Денниса:
– Эй, Джордж! С пианино что-то не так. Клавиши залипают.
Волна унижения захлестнула Гермиону, и она закрыла глаза. Когда она открыла их, Снейп оценивающе смотрел на нее со своей фирменной ухмылкой. Она впервые увидела ее с тех пор, как он приехал в Галладдон. Это было хорошо для его прогресса, но слишком смущало ее.
Сделав глубокий вдох, Гермиона скрестила руки на груди и небрежно пересекла комнату, не глядя на него.
– Вас что-то развеселило, профессор? – пробормотала она, делая вид, что нашла нечто интересное за окном.
– Просто размышляю о том, сколько вреда ты причинишь в следующий раз, – его голос был таким тихим, что она едва могла разобрать, что он говорит.
– В следующий раз? – Гермиона склонилась чуть ближе.
– Да, – он тоже слегка повернулся к ней. – Я собираюсь открыть верхнюю крышку, немного трансфигурировать раму и поместить тебя с раздвинутыми ногами между струнами и молотками. И тогда каждая нота, что я сыграю, заденет тебя… ровно там, где я захочу. Некоторые аккорды могут быть довольно… мощными, – выдохнул он. – Но я подумал, что китайские палочки для еды станут именно тем, что позволит вулкану извергнуться… так сказать.
Она прижала руку к губам, пытаясь прикрыть отвисшую челюсть. Не нужно было подходить к нему. Теперь ей придется взбираться на гору и идти обратно с ластовицей, “мокрой, будто выброшенная на берег русалка”, как сказал бы Джордж.
– Эй вы, отправляемся! – крикнул Линч, открывая входную дверь. – Я понимаю, что на кону честь. Ставлю на мисс Лавгуд.
– Извини, Моллисон, – усмехнулась Луна. – Но крут здесь кто-то один.
Шон улыбнулся и покорно кивнул.
Гермиона судорожно выдохнула и направилась к двери. Она понимала, что Снейп наблюдает за каждым ее движением, и вдруг осознала, что вильнула бедром. Неужели она сделала это для него? Неужели и это в ней изменилось? «Проклятье!» – подумала она. Он был прав. Раньше ее походка была чертовски сдержанной.
***
Все были в приподнятом настроении и громко переговаривались, шурша листьями, укрывшими землю в лесу. Луна возглавляла шествие. Ее длинные рукава, брюки и шляпа защищали поврежденную кожу от солнечного света, пробивавшегося сквозь разрывы в облаках и золотившего окружающий пейзаж. Гермиону поражал прогресс Луны, как физический, так и психологический. Она стала гораздо лучше спать, ее силы увеличились после тренировок, и, похоже, она постоянно была увлечена разговором с кем-либо – чаще с Джорджем, который постоянно ее смешил. Ее шрамы тоже, казалось, претерпевали удивительную трансформацию. Что бы Снейп ни варил для нее, это творило чудеса, предоставляя ей большую свободу движения и, что более важно, даря освобождение от постоянной боли. Шон следовал за ней. Он все еще был ужасно худым, но без терзавшего его тело Круциатуса уже мог целенаправленно идти, уверенно шагая.
Гермиона шла позади Денниса и Сары. Он что-то оживленно рассказывал ей, а она смеялась и кивала в ответ. Гермиона вспомнила запинающуюся, полную извинений манеру говорить Денниса, когда он приехал. Теперь он был одним из самых разговорчивых. И хотя Сара все еще оставалась немногословной, ее речь обычно была обдуманной и часто глубокомысленной. Они с Деннисом стали практически неразлучны: их нежная и в чем-то невинная связь была целебной смесью для них обоих.
Впереди них шли Снейп и Спраут, и он отодвигал ветки в сторону, чтобы она могла пройти. Его голос был слишком низким, чтобы разобрать слова, а она громко кудахтала и смеялась. Они уже хорошо знали друг друга со времен Хогвартса, но с момента прибытия в Галладдон, казалось, стали еще ближе, проводя много времени вместе за прогулками и беседами. Гермиона часто замечала, что они увлечены разговором друг с другом. Они обсуждали травологию? Прошлое? Его возвращение в Хогвартс? Возможно, стоит спросить у него об этом на следующем сеансе.
Позади нее Эллори и Линч шли рядом, тихо переговариваясь. Гермиона поняла, что Эллори была особенно сдержанной на прошлой неделе. Что-то произошло? Гермиона старалась не думать о какой-либо связи со Снейпом, но он был так загадочен и полон решимости не позволять загонять себя ни в какие рамки, что она не могла этого исключить.
Джордж шел, на пару шагов отставая от Луны и Шона. Гермиона не удивилась, увидев его там. Несмотря на его вечную легкомысленность, она знала, что он беспокоится о пациентах и хочет проследить за тем, чтобы Луна и Шон получили всю необходимую помощь, чтобы завершить восхождение. Это станет важной вехой для них обоих.
В течение следующих полутора часов они поднимались по каменистой тропинке, ведущей к смотровой площадке, которая на самом деле представляла собой широкий выступ на склоне горы. Во время частых остановок Луна втирала в ноги зелье, Шон разминал усталые мышцы, а остальные болтали или любовались раскинувшейся перед ними великолепной панорамой лесов, рек и далеких гор.
Луна всегда первой вставала и возобновляла путь, часто с Джорджем, говорившим ей что-то двусмысленное, пытаясь подбодрить. Но дойдя до последнего участка подъема, она вдруг взяла Шона за руку, и они завершили путь вместе, шаг за шагом преодолев последнюю скалу и коснувшись вершины вместе. Луна обняла Шона за худые плечи и поцеловала его в щеку, а остальные зааплодировали.
Дойдя до скалистого выступа, каждый нашел себе валун, чтобы отдохнуть, насладиться свежим воздухом и не по сезону ярким солнцем. Болтая, они разделили между собой закуски и напитки, и тогда Луна встала и обратилась к группе:
– Как вы все знаете, меня не надо упрашивать сказать речь.
Джордж прочистил горло.
– Мы это заметили. Хотя, думаю, иногда ты могла бы брать пример с Сары, – он подмигнул Саре и доброжелательно сжал ее плечо. Она улыбнулась в ответ, не возражая, что он дразнит их обеих, ведь они были лучшими подругами.
– А ты мог бы брать пример с Шона, – ответила Луна.
– Туше, – Джордж кивнул Шону.
– Я просто хочу, чтобы вы все знали, как я благодарна вам за то, что вы разделили этот особенный момент со мной и Шоном, – продолжила Луна. – Мы оба прошли долгий путь за последние несколько недель и не смогли бы это сделать без огромной поддержки каждого из вас, – она повернулась к Линчу. – Мистер Линч, лечебница Галладдон – это вдохновение, и вы должны гордиться тем, чего вы и ваши замечательные терапевты достигли здесь.
Раздались аплодисменты и слова благодарности от всех присутствующих.
– И наконец, я хотела бы особо поблагодарить профессора Снейпа, – голос Луны стал хриплым, поскольку ее явно переполняли эмоции. – То, что вы сделали для меня благодаря вашему неизмеримому таланту в зельеварении, было ничем иным, как чудом. Спасибо, профессор.
Гермиона обернулась к Снейпу, стоящему, прислонившись к скале. Он кивнул в подтверждение, и легкая улыбка признательности тронула его губы.
– Больше никого нет, кого бы ты хотела особо поблагодарить? – многозначительно спросил Джордж.
– Я разберусь с тобой позже, – пробормотала Луна, возвращаясь на свое место.
Группа зашепталась, раздались смешки, и тогда Шон поднялся на тонких бледных ногах. Он нервно откашлялся и оглядел собравшихся.
– Я… я бы тоже хотел высказаться. М… как уже сказала Луна, мы благодарны вам всем за поддержку в последние недели. Это действительно прекрасное место, и я счастлив, что был здесь.
Он остановился на мгновение и сделал несколько глубоких вздохов.
– В отличие от большинства из вас, я просил, чтобы меня включили именно в эту группу.
Гермиона подняла глаза от мелкого гравия, по которому водила пальцем. Она не знала этого. Большинство пациентов приезжали в Галладдон не по своей инициативе: их направляли сюда на лечение.
– Я хотел быть здесь по определенной причине, – продолжил он. – Случилось кое-что, с чем я никак не мог смириться. Но это место, наконец, дало мне возможность.
Он облизнул губы, и они слегка дернулись.
– Я люблю… я любил наблюдать за конкретными людьми. Я получал от этого удовольствие, – он снова вздрогнул. – Была одна очень красивая женщина, за которой я часто наблюдал. Я сидел и смотрел на нее через окно ее спальни. Она так ни о чем и не узнала.
Его шея внезапно дернулась в сторону.
– Она была не просто красива. Она была милой, нежной и доброй. Я ходил за ней по пятам и смотрел… Я знал, что она особенная. Но однажды вечером, закончив свое наблюдение, я собрался уходить и отшвырнул окурок. Когда я спускался с холма, то увидел, что крыша начала дымиться. Она была в огне. Я мог что-то сделать. Мне следовало попытаться потушить ее. Но я не стал. Я испугался, что меня поймают, и убежал. Я просто сбежал, – он сглотнул, а его тощая грудь тяжело вздымалась. – Она, эта женщина, действительно сильно обгорела. И это моя вина. Я сделал это. Я хотел показать ей, что буду страдать вместе с ней. Вот почему я приехал сюда. Но теперь я знаю, что есть лишь одна вещь, которая может хоть как-то загладить то, что я сделал. Я просто надеюсь, что однажды ты сможешь простить меня, Луна. А пока…
И он бросился бежать.
Все были слишком потрясены, чтобы осознать происходящее. Это случилось так быстро, что никто не успел среагировать. Он помчался к отвесному краю скалистого выступа и прыгнул.
– Нет! – закричала Луна.
И он рухнул вниз.
Но пролетел немного, остановившись, словно подвешенный на невидимых нитях, а затем его потащило назад. Какая-то невидимая сила схватила его и тянула вверх дюйм за дюймом обратно к выступу. Гермиона оглянулась и увидела Снейпа, который, подняв руки, медленно двигался к краю, направляя Шона назад. Он с помощью беспалочковой магии сковал его по рукам и ногам и умудрялся левитировать неподвижное тело, притягивая все ближе и ближе, пока оно не расположилось над ним, а затем упало в его руки.
– Ну же, Шон, – пробормотал Снейп ему на ухо. – Давай вернем тебя обратно.
Он повернулся и пошел назад тем же путем, каким они пришли: одинокая темная фигура человека, шагающего по каменистой тропе, и Шон Моллисон, прижимающийся к его груди, как ребенок.
========== 16. Раскрывая их руки ==========
– Я отведу ее назад, когда она будет готова, – лицо Джорджа было непривычно мрачным, он стоял, обняв Луну, которая тихонько всхлипывала у него на груди.
Эллори уже начала спускаться по тропе вместе с остальной группой, и теперь Гермиона стояла рядом с Линчем, уставившись на скалистый выступ смотровой площадки, как будто это могло как-то объяснить произошедшее.
– Линч? – тихо пробормотала Гермиона.
Он продолжал смотреть вдаль, его голубые глаза были влажными и остекленевшими.
– Линч?
Он растерянно взглянул на нее.
– Ты не мог этого знать.
Он упер руки в бока и, нахмурившись, продолжал смотреть на выступ, а затем громко выдохнул.
– Парень был в зоне риска. Мы все это знали. Казалось, его состояние значительно улучшилось. Думаю, мы были слишком довольны собой.
Гермиона прекрасно понимала, о чем он говорит. Иногда, как терапевту, тебе хочется придать своим достижениями больше значения, чем они того заслуживают. И что она знала о самоубийстве, так это то, что ему не всегда предшествуют сильные терзания. Иногда, принимая решение умереть, люди делают это с таким же спокойствием, какое проявил Шон. Без сомнения, возможность тренироваться с Луной и выразить таким образом свое сожаление могла показаться желанным избавлением от страданий.
– Нужно сказать спасибо, что он все еще с нами, – Гермиона обхватила ладонью руку Линча и мягко потянула его к тропе. – Теперь у нас есть возможность оказать ему необходимую поддержку.
Линч позволил отвести себя обратно на тропинку.
– А мисс Лавгуд, – он оглянулся через плечо на Джорджа и Луну, стоящих на выступе. – Это тоже отбросит назад ее прогресс.
– Луна одна из самых сильных людей, которых я знаю, она неунывающая, – заверила его Гермиона. – В школе ее дразнили за то, что она не такая как все, но это нисколько не изменило ее. И она всегда готова помочь. Если я хорошо ее знаю, она захочет помочь и Шону тоже.
Линч тяжело вздохнул, но продолжал молчать, пока они шли по тропинке.
Гермиона никогда не видела его в таком потрясении. Конечно, все они пребывали в глубоком шоке, но Линч был ветераном боли и травм. Он видел и сам пережил многое, и в основном поэтому он основал эту лечебницу. Его первая жена была маглом, и ее вместе с их маленькой дочерью убил Волдеморт и Пожиратели Смерти во время Второй магической войны. Линч никогда не говорил об этом и всегда был так погружен в работу, что Гермиона воспринимала его лишь как начальника.
