Текст книги "В их руках (ЛП)"
Автор книги: Desert_Sea
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Джордж потер подбородок, явно озадаченный её более чем поверхностным ответом.
– Что ж, в следующий раз, когда мне понадобится эксперт по анализу очевидного, я обязательно свяжусь с тобой, – сказал он.
– Жаль, но я не умею анализировать поэзию, – раздраженно отозвалась Гермиона.
– Я тоже, – сказал Джордж. – Но у меня есть стих.
Он прочистил горло.
– Жил-был веселый смутьян,
И съел он пакетик семян,
Цветами стали член и яички,
Летали там пчелки и птички.*(2)
Гермиона фыркнула.
– Беру свои слова назад. Я могу проанализировать это стихотворение. Я бы охарактеризовала автора как незрелого и поверхностного любителя ботанического секса.
– В точку, – кивнул он. – Это стихотворение Спраут. Я передам ей твой анализ.
– Не смей!
Джордж попятился.
– Ничего не могу обещать, – он широко развел руками и отошел к Эмили, которая делала свои упражнения на матах в углу комнаты.
Гермиона была рада увидеть, каких успехов достигла Эмили всего за один день, избавляясь от напряжения в мышцах.
Деннис как обычно играл на пианино. Но в этот раз она не узнала произведение – это было нечто простое, но необыкновенно мелодичное.
– Что-то новое? – спросила она, облокачиваясь на пианино и наблюдая за игрой.
– Да. Профессор Снейп научил меня. Называется «Потерянная песня». Он сказал играть её, когда я что-то теряю. И тогда оно найдется.
Гермиона смотрела на его руки, когда-то неуклюжие и медлительные, теперь они уверенно парили над клавишами. Она вдруг поняла, что видела в нем больше мальчишку, заключенного в тело мужчины. Теперь она осознала, что её первоначальные диагнозы были слишком фрейдистскими. Вешая на него ярлык, она отрицала, насколько сложной является его натура. Сейчас же она почувствовала, что открывает для себя новые пути взаимодействия с ним.
– Не хочешь позже пройтись со мной? – спросила она.
Деннис прервал игру и взглянул на нее с робкой улыбкой.
– Конечно.
***
Джордж, Эллори и Линч уже сидели в комнате персонала, когда Гермиона вошла, чтобы присоединиться к вечернему совещанию.
Она провела вторую половину дня с Шоном Моллисоном, объясняя ему назначение зеркала и то, что он должен был представлять себе, смотрясь в него. Она ощущала, что он немного сопротивляется этой идее, но, благодаря Снейпу, понимала, что Моллисон все еще в какой-то степени пытается держаться за свое проклятие. Она назначила еще одну встречу на завтра, чтобы обсудить с ним это.
– Начнешь, Симона? – Линч кивнул ей.
Эллори сдвинула очки со лба обратно на переносицу, чтобы прочитать свои заметки.
– Я думаю, Помона добилась хороших результатов, – сказала она. – Под гипнозом она поняла, что дверь в теплицы была намеренно кем-то открыта, когда сбежала ядовитая тентакула. Интересно, сможет ли эта информация убедить ее перестать винить себя за то, что это растение напало на первокурсников.
Все кивнули.
– Затем, конечно, та загадочная женщина, – Эллори подняла взгляд на остальных. – Сара. Кто бы мог подумать, что всего за пару недель она вроде бы полностью исцелится.
Гермиона сосредоточилась на чашке чая, стоящей перед ней.
– Её взаимодействие с остальными пока что поверхностно, но это отличное начало, и со временем мы, без сомнения, докопаемся до сути её проблем, – заключила Эллори.
– Она проводит много времени, гуляя в лесу, – добавил Линч. – Я поощряю эти прогулки, как и то, что она приносит оттуда любые предметы, какие сочтет интересными. Она ответственный человек, но иногда все же витает в облаках.
«Ей нужна была твердая почва под ногами», – подумала Гермиона. Снейп, конечно же, был прав.
– И еще… Снейп.
Гермиона посмотрела на Эллори, которая, казалось, нарочно избегала её взгляда.
– Кажется, сегодняшний сеанс массажа пошел ему на пользу.
– Что?!
Эллори неторопливо положила ручку на свои заметки, сняла очки и встретилась взглядом с Гермионой.
– Как я и говорила, тело Снейпа очень напряжено. Я сделала ему общий массаж и, судя по его реакции, это стало для него… облегчением.
Гермиона повернулась к Линчу.
– Ты позволил ей сделать ему массаж?
Линч поднял на нее взгляд своих голубых глаз.
– Как мы уже обсуждали ранее, доктор Эллори – квалифицированный специалист по массажной терапии. Я счел это подходящим лечением для конкретного пациента.
Гермиона покачала головой.
– Ты сказал, нужно уладить кое-что другое, прежде чем ты дашь на это разрешение.
– Всё уже улажено, – коротко ответил он, не отводя взгляд.
Гермиона пришла в ярость, но сказать было нечего. Она промолчала практически всё совещание, а когда оно закончилось, схватила свои записи и выбежала из комнаты.
Снейп сидел один за столом, читая журнал и неторопливо беря кусочки со своей тарелки. Гермиона даже не попыталась притвориться, что хочет есть. Она прошла прямо к его столу и села, не дожидаясь приглашения.
– Почему вы позволили Эллори сделать вам массаж? – тихо спросила она.
Положив вилку на тарелку, он откинулся на стуле и нахмурился. Затем, отложив журнал, он наклонился вперед.
– Не путайте наше «соглашение» с отношениями, – прошипел он. – Я буду давать тем, кому хочу, и получать от кого хочу. Не пытайтесь втиснуть меня в ваше узкое мировоззрение.
И оставив журнал на столе, он ушел.
***
Костер ярко и весело пылал, когда Гермиона добралась до «купальни» тем же вечером. Все скамейки были заняты, и она заметила, что Сара сидит со Снейпом. Казалось, что она наблюдает за его руками. Без сомнения он демонстрировал ей свои навыки резьбы по дереву.
Гермиона прекрасно понимала, что за психопатологическое расстройство у нее проявляется. Было ясно как божий день: она безумно ревнует.
Скрестив руки на груди, она стояла и смотрела на пламя, которое танцевало над бревнами, сложенными Линчем пирамидой. Обычно её самобичевание включало в себя порицание за непрофессионализм и объективизацию эмоций. Но стоя одна рядом с ревущим пламенем, она почувствовала что-то, похожее на сочувствие к самой себе, что редко себе позволяла.
Её внутренний критик, который, если посмотреть правде в глаза, был настоящим профи, сказал бы, что ей просто жаль себя. Важно еще то, что у нее ни с кем не было физической близости уже более двух с половиной лет. Всё это время она подавляла свою чувственность ради работы, превратившись в живой оксюморон – асексуального секс-терапевта. Ей нужно было держать свои взаимоотношения в узких рамках – это казалось единственным выходом. Теперь она начала думать, что это не так.
Гермиона чувствовала, что ту её часть, которая робко расправила крылья или, может быть, даже родилась заново за последние два дня, словно задавили когда-то в зародыше, не дав шанса на существование. Слезы навернулись на глаза, и хотя она стояла довольно далеко от остальной группы, ей не хотелось портить вечер, который объединил людей вокруг прекрасного пылающего костра.
Осторожно попятившись за границу золотистого света, она отступила в темноту, царящую под деревьями, и наколдовала Люмос, прежде чем повернуться и побрести вперед.
У Гермионы не было плана побега, но она знала, что, если продолжать двигаться в этом направлении, можно выйти к тропинке, которая начинается у черного хода лечебницы.
Петляя между деревьями, она наконец позволила пролиться слезам, показавшимся горячими на замерзших щеках. Приняв тяжелую правду о самой себе, она плакала тихо, без рыданий и всхлипываний, лишь прерывисто дыша.
А потом появился он, чудесным образом материализовавшись из темноты. И она бросилась к нему, не успев подумать, и зарылась лицом в жесткую шерстяную ткань его пальто.
Сильная рука легла ей на плечи. Это не было объятием в полном смысле этого слова, но, тем не менее, дарило успокоение.
Гермиона пыталась заставить себя не плакать, но её частое дыхание, пар от которого поднимался в свете Люмоса, трудно было выдать просто за физическое перенапряжение.
– Ревность – это проявление бесплодного желания, – проговорил ей на ухо его голос. – Противоположность того, чему ты научилась. Твой ум гибок и адаптивен. Используй его.
Гермиона успокоила дыхание и кивнула, подняв на него глаза.
Снейп мягко развернул её так, чтобы прижать спиной к стволу ближайшего дерева. Ощутив его эрекцию через ткань брюк, она почувствовала такое облегчение, что готова была снова расплакаться. В какой-то момент Гермиона засомневалась, симпатична ли она ему. После всех его комментариев по поводу её внешнего вида ей вдруг показалось, что он считает его отталкивающим.
Конечно, вчерашнее проявление животной страсти с его стороны предполагало определенную степень желания, но всё же оно служило больше для иллюстрации определенной идеи. Или нет?
Гермиона очертила кончиками пальцев твердость его члена и почувствовала, как тот напрягся еще больше.
– Могу я дотронуться до вас, сэр? – пробормотала она, повторяя свои же слова с их прошлой встречи.
Снейп помедлил и коротко кивнул.
Наложив Левитационные чары на свою палочку и заставив ту парить в воздухе неподалеку, Гермиона расстегнула его штаны и скользнула рукой внутрь, ощутив тепло нежной кожи.
Прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз держала в руках мужской член, так что она успела уже забыть приятное ощущение силы и желания, исходящее от него. Но несмотря на столь долгий перерыв, было ясно, что член Снейпа больше, чем у её прошлых партнеров. Гермиона никогда не думала, что имеет в этом какие-либо предпочтения, но сейчас почувствовала, как в предвкушении начало тянуть между ногами.
Нежно сжав ствол его члена, она провела рукой вверх и вниз, задержавшись на головке, чтобы коснуться пальцем обильно выделившейся смазки. Внезапно Снейп схватил её за запястье и пробормотал заклинание, от которого швы на её джинсах и трусиках разошлись, заставив их упасть к её ногам.
Гермиона не успела ничего понять, как он приподнял её, прижав спиной к стволу дерева, и заставил обхватить ногой его бедро. Она почувствовала, как два его пальца проникли во влажное отверстие, явно проверяя её готовность, а затем ко входу прижалась головка члена.
– Ты согласна продолжить? – вибрация его голоса отдалась в её груди.
– Да, – выдохнула она, сжимая его плечи.
И тогда он вошел в нее.
– О-о-о, – Гермиона запрокинула голову назад, подняв лицо к ночному небу.
Короткими толчками он постепенно продвигался внутрь, давая узкому отверстию возможность растянуться и принять его. Она была права: член Снейпа намного больше, чем те, которые она помнила, но благодаря тому, что её внутренние мышцы сжались за прошедшие годы, ощущение наполненности было настолько потрясающим, что Гермиона застонала.
Толчки удлинились, и теперь он каждый раз почти полностью выходил, чтобы затем скользнуть обратно. Движения Снейпа постоянно менялись, казалось, её трахает настоящий мастер, виртуоз секса, каковым он, вероятно, и являлся.
Когда она расслабилась, он начал входить в нее с большей интенсивностью, с каждым толчком впечатывая её спиной в дерево, на что Гермиона реагировала жалобными стонами, теряя контроль. Он ускорился, чувствуя, как стенки влагалища сжимаются сильнее, и она ощутила скорое приближение разрядки.
– Заставьте меня кончить, сэр, – прошептала она ему в плечо, и Снейп зарычал в ответ – первый звук, который он издал.
– Я не давал тебе разрешения… говорить, – резко сказал он, продолжая двигаться в ней.
Закусив губу, она старалась не издать ни звука, но затем застонала, выгибаясь и кончая, взрываясь вокруг его твердой плоти, которую обхватывали её пульсирующие мышцы.
– О-о-о, как хорошо, сэр, – выдохнула Гермиона, но он вдруг вышел из нее, и в свете Люмоса она увидела стальную твердость его блестящего от смазки члена.
Он заправил его в штаны, и она схватила его за руку.
– Почему вы не кончили?
– Это было не ради меня, – ответил он, отстраняясь и исчезая в ночи.
_____________________________________________
*
(1) В оригинале стихотворение Сары написано так называемым свободным стихом, похожим на не имеющий рифмы белый, но, в отличие от него, не обладающим стихотворным размером. При переводе я попыталась придать стихотворению некую поэтичность. Из вики: свободный стих, верли́бр (фр. vers libre) – в разной степени свободный от жёсткой рифмометрической композиции стих, занявший довольно широкую нишу в европейской, в частности – англоязычной, поэзии XX века. Это тип стихосложения, для которого характерен последовательный отказ от всех «вторичных признаков» стиховой речи: рифмы, слогового метра, изотонии и изосиллабизма (равенства строк по числу ударений или слогов) и регулярной строфики.
(2) В этом фанфике Джордж определенно испытывает мои способности к стихосложению :-) Его стихотворение, в отличие от стиха Сары, имеет рифму и в дословном переводе звучит немного по-другому:
Жил-был молодой человек из Лидса,
Который проглотил пакетик семян,
Через полчаса
Его член стал цветком,
А яички покрылись сорняками.
========== 9. Ловкость рук ==========
– Я сделал кое-что… очень плохое.
Шон Моллисон сидел напротив, вздрагивая и гримасничая, когда приступы Круциатуса терзали его тело.
– В каком смысле… плохое?
– Плохое… во всех смыслах, – он дернулся и поморщился, но не отвел взгляд.
– И вы единственный, кто ответственен за этот… плохой поступок? – спросила Гермиона, понимая, что нужно развивать тему его вины с осторожностью.
– Да.
– Вы хотите поговорить о том, что сделали?
– Нет.
– Есть какой-нибудь способ загладить вашу вину? Например, извиниться?
– Не думаю, – прохрипел он, и очередной спазм охватил его тело.
– У вас есть партнер, мистер Моллисон? – Гермиона знала, что в его записях никто не был упомянут.
– Нет, – в его взгляде, обращенном на нее, появилась осторожность. Здесь явно что-то кроется.
– Может быть, был кто-то недавно?
– Они были не совсем… в курсе.
Гермиона насторожилась. Косвенное признание.
– Почему они не знали?
– Потому что я не говорил им.
– Влюбленность?
– Что-то в этом роде. Вероятно, даже больше.
Одержимость. Но Гермионе не хотелось пока что открыто произносить вслух подобные слова.
– Вы хотели, чтобы они узнали об этом?
– Иногда.
– Вы говорили с ними?
– Нет. Просто наблюдал.
– Это кто-то, с кем вы работали вместе? Учились?
– Нет. Иногда я видел её в автобусе.
– Это был единственный раз, когда вы видели её?
– Нет.
– Были другие места?
– Да. У нее дома.
– Вы ходили к её дому?
– Да.
– Заходили внутрь?
– Нет.
– Вы видели её, находясь снаружи дома?
– Да. Там был выступ в стене, на котором можно было сидеть.
– Вы просто смотрели на нее?
– Нет.
– Что еще вы делали?
– Я мастурбировал.
– Поэтому вы чувствуете себя виноватым?
– Я больше не хочу… говорить, – внезапно он соскользнул со своего кресла, балансируя на трясущихся ногах.
– Конечно, – Гермиона положила руку на его вздрагивающее предплечье. – Мистер Моллисон, я понимаю, вы чувствуете, будто должны быть наказаны. Но то, с каким упорством вы осуждаете себя за эти действия, не делает вас более виновным, чем вы есть. Наоборот, это мешает вам быть объективным, и следовательно, уменьшает вашу ответственность. Вы понимаете, о чем я говорю?
Он долго смотрел на нее пустым затравленным взглядом, и Гермиона поняла, что он пытается ей поверить. Наконец он ответил:
– Да.
– Если вы хотите нести ответственность за свои действия, вам нужно позволить проявиться своему настоящему «я», а это значит, вам необходимо освободиться от Круциатуса. Я хочу, чтобы следующие несколько дней вы сконцентрировались на сеансах терапии с зеркалом. Вы сделаете это для меня?
Она знала, что привязка его поведения к ее одобрению может принести проблемы в будущем, но сейчас важнее всего было завоевать его доверие.
Он пристально посмотрел на нее, а затем сдержанно кивнул.
***
Они сидели под бледными лучами осеннего солнца, глядя на обширное пространство между наблюдательным пунктом и темными пиками далеких гор. Гермиона была слегка удивлена, что Деннис возглавил их подъем на крутой склон, иногда ожидая её и подавая руку на трудных участках. Теперь они расположились на камнях, вдыхая свежий воздух и давая отдых уставшим мышцам.
– Наша мать всегда была очень тревожной, – сказал Деннис. – Я был младшим, и она носилась со мной, как будто не хотела, чтобы я взрослел. Ведь тогда она стала бы мне не нужна. А когда умер Колин, она стала еще тревожнее, не спускала с меня глаз. Я словно задыхался.
– И ты играл эту роль? Зависящего от нее ребенка? – Гермиона подняла мелкий камешек и бросила с крутого склона их наблюдательного пункта. Где-то на середине своего пути вниз он пропал из вида.
– Когда ты кого-то любишь, то позволяешь пользоваться собой так, как им хочется. Желание быть полезным, нужным кому-либо может стать частью тебя, твоим вторым «я». И когда я в конце концов покинул дом, чтобы обрести личное пространство, я чувствовал будто потерял что-то и предал мать. Я всё еще ощущаю эту вину.
Гермиона кивнула. Это многое объясняло насчет Денниса, но также помогло свести воедино ее мысли о том, что, вероятно, происходит со Снейпом. Всю жизнь его использовали. Его личность была сформирована вокруг потребностей других людей, и, конечно, будучи шпионом, он был готов отдать за них свою жизнь. Во взаимоотношениях с Лили Эванс он подарил ей дружбу, в которой та нуждалась, но когда он попытался заявить о собственных желаниях, его отвергли. Без сомнения, если копнуть глубже, обнаружится неблагополучная семья, где ему приходилось считаться с эмоциями родителей, отрицая свои. И та ситуация, что сложилась в Хогвартсе, где Снейпом затыкали любые бреши, пренебрегая им самим и его нуждами, даже несмотря на то, что он многим пожертвовал.
Как ему удалось тогда стать столь искусным и чутким в сексе? Согласно его собственным словам, это акт, в котором один человек получает удовлетворение, используя другого. Она опасалась, что тут было одно «но» – если ты не Северус Снейп. Приходилось ли ему быть инструментом для удовлетворения сексуальных нужд других людей за последние восемь лет? Вполне вероятно. Или, как сказал Деннис, всё зависит от степени его эмоциональной привязанности. Может быть, он с легкостью пользовался людьми, до которых ему не было дела. И наоборот, он не мог удовлетворять свои желания с теми, к кому испытывал чувство привязанности, потому что ему внушили, что его нужды неважны, а также слишком велик был его страх быть отвергнутым.
***
Это выверенное непроницаемое выражение снова было на его лице. Снейп сидел напротив, сцепив руки в замок, и наблюдал за ней.
– Почему вы так поспешно ушли вчера вечером?
Он нахмурился.
– Я считаю обсуждение нашего соглашения сейчас неуместным.
– Почему?
– Потому что это другое. Мои действия были направлены на достижение конкретной цели, и их нельзя рассматривать в контексте терапии.
Гермиона сделала глубокий вдох.
– Боюсь, профессор, что, когда вы покинете это место через несколько недель, мне нужно будет написать отчет по актуальному состоянию вашего психического здоровья, а также о прогрессе, которого вы достигли в Галладдоне. Мне нужна вся имеющаяся информация, чтобы составить точный профиль.
– Я прошел психиатрические тесты.
– Вряд ли доктор Эллори показала вам результаты. Значит вы сознательно отвечали так, чтобы их пройти.
Он ничего не сказал, потирая пальцами подбородок и внимательно рассматривая её.
– Пожалуйста, ответьте на мой вопрос.
– Я ушел, потому что знал, что вы сможете сами найти дорогу.
Гермиона покачала головой – снова эти игры разума.
– Вам не приличествует юлить, профессор.
– Возможно, вам стоит точнее сформулировать вопрос.
– Почему вы не эякулировали вчера?
Так достаточно точно?
– Думаю, я тогда все объяснил.
– Это было не объяснение, а утверждение.
Снейп чуть сдвинулся в кресле.
– Наше соглашение направлено на познание вами себя. Ваша фиксация на мне мешает этому.
Гермиона знала, что он пытается сбить ее с толку, ей нужно было сосредоточиться на своей задаче.
– Профессор, вы рассматриваете вовлечение в наше соглашение ваших нужд?
Он напрягся.
– Не думаю, что понимаю, о чем вы.
Он отлично понимал, что она имела в виду.
– Вы позволите мне удовлетворять вас на наших сессиях?
– Нет.
– Вы будете удовлетворять себя, используя меня?
Он сглотнул.
– Нет.
– Ответьте, почему.
– Это не то, что нужно вам для достижения цели.
– Но это то, что нужно вам.
Он с шумом втянул воздух через нос.
– Что мне нужно – это чтобы вы написали чертов отчет и дали мне вернуться к моей жизни.
– Я не могу это сделать, профессор.
– Вы уже должны были понять, что я мог бы выполнять работу каждого из вас лучше, чем вы сами. Я не должен быть здесь, – тихо и напряженно сказал Снейп.
– Вы позволили доктору Эллори сделать вам массаж, потому что она ничего не значит для вас? Поэтому вы не позволяете мне сделать то же самое?
– Потому что вы якобы что-то значите для меня? – усмехнулся он. – Не льстите себе.
– Тогда позвольте мне… помочь вам. Скажите, почему ваши нужды неважны?
Он покачал головой.
– Я не говорил этого.
– Скажите, почему вы отрицаете их? Это ваши же уроки, профессор. Помните? О принятии желаний. О готовности использовать других для собственного удовлетворения. Почему вы не следуете вашим же наставлениям? Если я слишком сдержанна, то вы отрицаете себя. Доверяя свои желания, сексуальные или прочие, людям, которые ничего не значат для вас, вы страхуете себя от того ущерба, который будет нанесен вашей личности в случае, если вас отвергнут.
– Доктор Грейнджер, вряд ли вы в состоянии судить об отрицании и, тем более, о сексуальной патологии. Вы сформировали нездоровую привязанность к своему пациенту. Возможно, об этом стоит узнать мистеру Линчу?
– Давайте, расскажите ему прямо сейчас.
Снейп сверлил ее взглядом.
– Напишите чертов отчет!
– Нет. Позвольте мне помочь вам.
– Мне не нужна помощь сексуально неопытной и профессионально некомпетентной бывшей ученицы, которая пытается решить проблемы, используя своих жалких пациентов.
Лицо Гермионы вспыхнуло, но она решила твердо стоять на своем.
– Я привлекаю вас.
– Я развил в себе профессиональную способность притворяться.
– А я развила профессиональную способность разгадывать притворство. Позвольте помочь вам.
– Зачем? Чтобы вы навесили на меня ярлык «мальчика с морскими звездами»?
– Нет. Потому я считаю, что вы заслуживаете лучшей жизни.
– Я не заслуживаю ничего, – выплюнул он, вскакивая с места, и вылетел из кабинета.
***
Он нарочно ее игнорировал. Кроме того, Снейп отменил их следующую плановую встречу и попросил об еще одном сеансе массажа с Эллори. Гермиона понимала, что он делает, – пытается как можно сильнее отстраниться от нее. Исполнит ли он свою угрозу сообщить Линчу об их «соглашении»?
Единственным светлым моментом за всю неделю было то, что Эмили смогла встать со своей коляски и сделать несколько неуверенных шагов по направлению к Джорджу, который левитировал грибы перед Помоной. Схватив сзади его плечо, она заставила его подпрыгнуть, и грибы посыпались на них сверху, а все присутствующие засмеялись и зааплодировали. Ожоги на ступнях Эмили наконец достаточно зажили, и Гермиона с радостью узнала, что той удается по несколько часов спать по ночам и что она хочет попробовать медитацию.
Позже в тот же день Гермиона направлялась с Деннисом к «купальне», когда увидела, как Снейп и Сара возвращаются из леса. Это ранило ее глубже, чем она могла предположить, особенно после ухудшения их со Снейпом отношений, которое продолжалось уже целую неделю. Как бы она ни старалась сфокусироваться на том, что говорил Деннис, мысли ее все время возвращались к воспоминанию о том, с каким неподдельным интересом Снейп смотрел на прекрасную женщину рядом с собой, и от этого в животе Гермионы словно затягивался болезненный узел.
По возвращению в лечебницу она решила занести Эмили книгу по медитации. Гермиона находила мисс Ленну прекрасным слушателем, а также весьма проницательным и, ко всему прочему, очень душевным человеком. Редко в лечебнице бывал кто-то, не считая Джорджа, с кем можно было интересно побеседовать и обменяться мыслями.
Подойдя к двери комнаты Эмили, она удивилась, услышав оттуда глубокий мужской голос. Наклонившись ближе, она смогла кое-что расслышать:
– Вот так… ложитесь… блузку…
Это был Снейп. Кому он может предлагать лечь и при чем тут блузка? Он снова с Сарой? У Гермионы кончилось терпение. Достав палочку, она наколдовала Алохомору.
Её сердце остановилось, когда она ворвалась внутрь. Снейп навис над Эмили, и его руки были у нее под блузкой. Гермиона никогда не видела мисс Ленну без компрессионной маски, поэтому была шокирована, увидев шрамы, пересекающие её лицо.
– Оставьте её! – прокричала Гермиона, бросаясь к ним.
Снейп убрал руки и поднялся.
– Какого черта вы делаете?! – прорычала она и, замахнувшись, ударила его как можно сильнее по лицу. Он не ответил, просто смотрел на нее, и его щека наливалась краснотой.
– Отвечайте! – она снова замахнулась.
– Стоп. Не надо! – прохрипела Эмили.
Гермиона повернулась и увидела слезы, стекающие по её изрытым шрамами щекам.
– Он помогает мне.
– О да, он хорош в этом, – саркастически усмехнулась Гермиона.
– Прости. Я должна была сказать тебе раньше, – всхлипнула Эмили.
– Дьявол! – Грейнджер уставилась в пол, сложив руки на груди.
– Это я, Луна.
Гермиона вскинула голову.
– Я Луна Лавгуд.
========== 10. Прикосновение руки ==========
Гермиона держала Луну за руку, и слезы лились у обеих по щекам. Снейп тихонько покинул их, и теперь они сидели на кровати лицом друг к другу.
Отличительным знаком Луны всегда были светлые волосы, беспорядочные пучки которых на время ее пребывания в Галладдоне скрывала повязка. Но ее глаза все еще оставались такими же неземными, светло-серыми, какими Гермиона помнила их по Хогвартсу. Её удивляло, почему она до сих пор не заметила их. Возможно, она так старательно пыталась избегать шрамов Луны, что не позволяла себе разглядеть за ними ее саму?
– Луна, что произошло? – наконец смогла спросить Гермиона.
– Что я могу сказать? Случился пожар, – пожала плечами Луна. – Выходит так, что я сама в этом виновата. Помнишь, как я постоянно оставляла зажженными свечи? Полагаю, в конце концов, я получила жестокий урок. Я думала, что погасила их все… но видимо, нет. Меня спасли фестралы: разбудили и помогли найти выход среди огня и дыма.
Гермиона вспомнила, что Луна могла видеть этих редких крылатых лошадей с тех пор, как стала свидетельницей смерти своей матери.
– Почему ты не сказала мне, что это ты?
Луна покачала головой.
– Причина не в тебе, Гермиона. После случившегося я пыталась свыкнуться с новыми условиями жизни. После смерти мамы я сблизилась с бабушкой Эмили, которая помогла мне пережить это. Она была самой сильной женщиной из всех, кого я знала, и даже теперь, после ее смерти, казалось, что, если назваться этим именем, часть ее силы перейдет ко мне. Она всегда произносила мое имя как «Ленна». Так что… я просто соединила всё вместе. Мое имущество сгорело, и документы пропали. Можно было стать кем угодно или вообще никем. И на какое-то время мне действительно захотелось побыть никем.
Гермиона нежно сжала ее руку.
– Значит ты изменила свою личность, чтобы пережить произошедшее?
– Не совсем, – Луна тяжело сглотнула: всплеск эмоций явно сказался на ее искалеченных голосовых связках. – Мне нужно было время, чтобы снова стать Луной: примирить новую внешность со своим прежним внутренним миром. Пока я не была готова сделать это, мне нужен был защитник – моя бабушка Эмили. И она помогла. Но теперь, думаю, я готова, Гермиона. Думаю, я снова могу быть Луной.
Гермиона кивнула. Она все еще была сильно потрясена, но то, что она чувствовала по отношению к Эмили, было настолько похоже на ее чувства по отношению к Луне, что, кажется, в её сознании они слились воедино почти без усилий.
Но вдруг внутри всё перевернулось.
– Луна, пожалуйста, скажи, не обидел ли тебя Снейп?
Та покачала головой и начала часто моргать, будто снова хотела заплакать.
– Гермиона, этот человек… – она вытерла нос рукой. – В его душе больше сострадания, чем у всех, кого я когда-либо встречала.
Гермиона запрокинула голову, пытаясь удержать собственные слезы. Что она наделала?
– Он знал, что это я с самого начала, – пробормотала Луна. – Не знаю как. Он подсел ко мне в автобусе и тихонько прошептал на ухо: «Мисс Лавгуд, вы были на войне», – она громко всхлипнула. – Мне было так плохо тогда, и он просто позволил держать его за руку на протяжении всей поездки.
Гермиона попыталась сглотнуть комок в горле.
– Ты сказала, что он помогает тебе?
– Да. Помона и он много дней провели в лесу в поисках нужных ингредиентов. Он знает, что в этой местности должны быть редкие травы для целебных зелий, в частности, для тех, которые помогают при ожогах. Он варит их по ночам в кухне, когда все спят, и помогает мне наносить их. Вот почему я могу наконец ходить, Гермиона. Они отлично сработали на моих ногах, я почти не чувствую там боль.
Гермиона закусила губу и кивнула. Она только сейчас поняла, что услышанные ею из-за двери слова были не тем, о чем она подумала. «Вот так… ложитесь… блузку…». Он просто помогал ей нанести зелья.
– Тебе нужно извиниться, – Луна сжала ее руку. – Но я знаю, что он простит тебя.
– Я бы не была так уверена, – Гермиона вздохнула.
– Он говорит о тебе.
Гермиона удивленно заморгала.
– Что именно?
– Чаще всего что-то смешное.
– Смешное? – Гермиона недоверчиво нахмурилась: она не могла себе представить, что Снейп умеет шутить.
– Да. Что-то типа, «если доктор Грейнджер застукает меня за зельеварением, она отрежет мне яйца и будет использовать их вместо пресс-папье». А однажды он нашел одну очень пушистую траву и сказал: «Очень грейнджеровская, вы так не думаете?».
Гермиона не смогла решить, обидеться ей или нет.
– Значит, ничего приятного?
– А что ты ожидала? Это ведь Снейп.
– Он был добр к тебе.
– Да, но тебя не зажарили на вертеле.
Гермиона рассмеялась.
– Прости, – она покачала головой.
– Почему, думаешь, я сказала это? – израненные губы Луны изогнулись в улыбке. – Смех – лучшее лекарство. Я всегда знала, что братья Уизли были забавными, но… Мерлин! Джордж самый смешной человек, какого я когда-либо встречала. И он очень заботливый. Я его обожаю.
– Да, он очаровательный, – согласилась Гермиона. – И немного говнюк.
– Идеальное сочетание, – улыбнулась Луна. – Он нужен мне, чтобы вылечиться, потому что сейчас я тренируюсь.
– Тренируешься?
– Да. Теперь, когда мои ноги начали выздоравливать, я вызвала Шона Моллисона на соревнование. Наперегонки до вершины, где находится наблюдательный пункт.
– Что он ответил?
– Ну, ему потребовалось время, но он согласился. Он станет моим партнером по тренингу. Но в день гонки пусть будет осторожнее!