Текст книги "В их руках (ЛП)"
Автор книги: Desert_Sea
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Чувствуя, что вот-вот заплачет, она знала, что ей оставалось лишь найти глубоко в душе сострадание к этому человеку. Его фиксация на её недостатках могла происходить только из-за неуверенности в самом себе. Он буквально побывал в аду и смог вернуться. Он нуждался лишь в одном, в том, что было сложнее всего дать, и что он изо всех сил пытался отвергнуть.
Она сглотнула.
– Профессор, – её голос был тихим и хриплым, но она прочистила горло и продолжила: – Я хотела бы рассказать вам историю.
Он поднял подбородок, вперив в нее свой внушительный нос.
– Однажды по пляжу прогуливался старик, – начала она. – И песок был весь покрыт морскими звездами. И повстречался ему мальчик, который поднимал их и бросал обратно в воду. Старик сказал мальчику: «Какое тебе дело до них? Их так много, что ты ничего этим не изменишь». Мальчик наклонился, поднял еще одну морскую звезду и бросил в воду. «Думаю, для этой я что-то изменил», – сказал он.
Снейп нахмурился еще больше.
– И вы думаете, вы сможете что-то изменить для меня? Бросить меня обратно в трясину, из которой я только выполз? – выплюнул он. – Я выгляжу так, словно меня надо спасать, доктор Грейнджер?
Она посмотрела ему в глаза.
– Я думаю, вы тот мальчик, профессор, – спокойно сказала она.
Молниеносно он вскочил на ноги, склонившись над столом так далеко, что его искаженное яростью лицо оказалось в нескольких дюймах от нее.
– Не смейте… думать, будто знаете меня… доктор Грейнджер, – прорычал он и вышел.
________________________________________________________________________
*
(1) Прое́кция (лат. projectio – «бросание вперед») – механизм психологической защиты, в результате которого внутреннее ошибочно воспринимается как приходящее извне[1]. Человек приписывает кому-то или чему-то собственные мысли, чувства, мотивы, черты характера и пр., полагая, что он воспринял что-то приходящее извне, а не изнутри самого себя.
(2) Нарцисси́ческое расстро́йство ли́чности – расстройство личности, характеризующееся убеждённостью в собственной уникальности, особом положении, превосходстве над остальными людьми; завышенным мнением о своих талантах и достижениях; поглощённостью фантазиями о своих успехах; ожиданием безусловно хорошего отношения и беспрекословного подчинения от окружающих; поиском восхищения окружающих для подтверждения своей уникальности и значимости; неумением проявлять сочувствие; идеями о собственной свободе от любых правил, о том, что окружающие им завидуют. Нарциссические личности постоянно пытаются контролировать мнение окружающих о себе. Они склонны обесценивать практически всё окружающее их на свете, идеализируя при этом то, с чем ассоциируют самих себя.
(3) Реактивное расстройство привязанности детского возраста (англ. reactive attachment disorder, RAD) – психическое расстройство, возникающее в результате отсутствия тесного эмоционального контакта с родителями. Выражается в боязливости, повышенной настороженности, плохом взаимодействии со сверстниками, агрессии и аутоагрессии.
(4) Фиксация (от лат. fixus – твердый, нерушимый, крепкий) – в психоанализе З. Фрейда – описательное понятие, обозначающее наличие закрепленной привязанности к объектам, периодам, фазам, предшествующему опыту, способам удовлетворения, отношениям, ситуациям, воспоминаниям, образам, симптомам, стереотипам поведения и т. д., выступающей в качестве важного внутреннего фактора амбивалентности, психических конфликтов и происхождения неврозов. Считается, что в общем феномен фиксации свидетельствует о существовании некой задержки, остановки (регрессии). Источник http://psychology.net.ru
(5) Синдро́м «за́пертого челове́ка» (синдром изоляции, синдром деэфферентации) (англ. locked-in syndrome) – синдром, который характеризуется отсутствием адекватной реакции больного на внешние, в том числе и словесные, стимулы из-за тетраплегии и паралича бульбарной, мимической и жевательной мускулатуры.
========== 3. Рука помощи ==========
Когда она на следующее утро вошла в столовую, Снейп сидел, будто в отеле, с чашкой черного кофе и тостом с маслом, читая «Ежедневный пророк». Теперь, когда у нее появилось понимание того, каким сдержанным он мог быть внешне и каким бушующим при этом был его внутренний мир, она была готова выбросить все попытки достичь его успешной реабилитации в мусорную корзину с надписью «даже не думай, если ты не полный мазохист».
Чтобы достучаться до того, кто мастерски умеет парировать и контратаковать, вонзая тебе под ребра твой собственный аргумент, нужно обладать как ментальной ловкостью, танцуя по краю лезвия, так и гибкостью, чтобы не сойти при этом с ума. Гермиона не знала, хотела ли она этого и была ли вообще способна на такое.
И что насчет истории их знакомства? Если бы вчера они встретились в первый раз в жизни, был бы он настолько же бесцеремонным по отношению к ней? Наблюдая, как он при помощи беспалочковой магии листает страницы «Пророка», сознательно наплевав на правило не пользоваться волшебством, она решила, что ответом на этот вопрос наверняка было бы «да».
Зачерпнув фруктовый салат из общей миски, стоящей как раз напротив него, она заметила, как Линч вышел из своего кабинета и протянул Снейпу лист бумаги. Тот коротко взглянул на написанное и отбросил в сторону. Линч заметил.
– Это ваша программа упражнений на следующие шесть недель, профессор, – донесся до нее его голос с мягким ирландским акцентом.
– Моя мышечная масса более чем достаточна для моих нужд, – ответил Снейп, не поднимая глаз от «Пророка». Линч подошел ближе, уперев руки в бока.
– Я не сомневаюсь в этом, профессор. Мы лишь не хотим, чтобы вы потеряли форму, пока будете здесь.
Снейп проигнорировал его.
– Может быть, вы зайдете ко мне в кабинет, и мы обсудим это?
Снейп не ответил, снова без помощи палочки перевернув очередную страницу.
Это произошло так быстро, что Гермиона сначала не поняла, что случилось. Линч наклонился, чтобы забрать у Снейпа «Пророк», как вдруг его рука оказалась пригвожденной к столу хваткой профессора. Он что-то быстро сказал тихим голосом в покрасневшую шею Линча, пока тот смотрел на стол, пытаясь высвободить руку.
Снейп отпустил его в одно мгновение. Все произошло так тихо и быстро, что единственным признаком случившегося было лишь резко подскочившее между ними двумя напряжение. Линч глубоко вдохнул, и краснота начала потихоньку сходить с его лица. Гермиона знала его достаточно хорошо, и подобный брошенный ему вызов обычно означал одно – немедленное исключение из программы. Но по какой-то причине Линч лишь скрестил взгляд своих голубых глаз с черными глазами Снейпа, прежде чем отступить и скрыться в кабинете, захлопнув за собой дверь.
С упавшим сердцем Гермиона наблюдала за происходящим. Инцидент не ускользнул и от внимания остальных. Словно мотылек на пламя, Катерина Колдер с яблоком в руках, подошла к Снейпу, неотрывно глядя на него.
– Не возражаете, если я присяду, профессор? – спокойно спросила она хриплым голосом.
Снейп удивленно поднял глаза. Затем его угольно-черный взгляд медленно скользнул по ней. Обычно этого было достаточно, чтобы большинство людей бежало без оглядки. Но она стояла, слегка склонив голову на плечо, держа яблоко в руках, частично спрятанных под огромными рукавами, являя собой картину невинности и уязвимости. Абсолютно наигранно, подумала Гермиона, но, очевидно, эффективно.
Он ответил легким кивком головы и жестом в сторону стула, наблюдая за ней с интересом, пока она располагалась.
– Каков здесь кофе? – улыбаясь, спросила она и откусила яблоко.
Гермионе захотелось закатить глаза. Но она была слишком озадачена тем, что это всё должно было значить. Она встречалась с этой женщиной только вчера утром, но уже была уверена, что смогла прочитать её.
За тридцать, привлекательная, одинокая, в сексе сабмиссив, предпочитает доминирующих, физически и сексуально агрессивных мужчин. Она утверждала, что подобные отношения были губительными для её самооценки, но Гермиона подозревала, что она приехала в Галладдон, имея другую цель – найти человека с подходящей патологией, и её нынешнее поведение только подтверждало это. Где лучше искать кого-то, способного удовлетворить её потребность в сексуальном подчинении, как не в лечебнице, специализирующейся на психо-сексуальных расстройствах?
Всё было как на ладони: она вроде бы небрежно склонилась над ним, так что полупрозрачная ткань блузки слегка разошлась у ключиц, мягко прикусила нижнюю губу, выразительно хлопая ресницами, чтобы выделить те или иные слова своей речи, тихонько смеясь, не слишком нарочито, чтобы не форсировать обстоятельства, а просто позволить доминантной и сабмиссивной энергиям естественным образом слиться. А затем решающий удар – классическая невинная поза: усесться на стул, прижав одно колено к груди и уперев каблук в сиденье, запустить пальцы в волосы, не накручивая, это было бы слишком очевидно, просто слегка потянуть, будто бы смущаясь – во всем этом чувствовалась давняя практика. Она явно когда-то читала или, может быть, даже сама написала книгу о сабмиссивном флирте.
Он не мог не заметить всё это. Наблюдая за ним, Гермиона с тревогой поняла, что он был увлечен этой вульгарной комедией, непринужденно реагируя с тщательно дозированной доминантностью, чтобы удержать женщину рядом.
Гермиона ощутила, как её захлестывают эмоции. Это было то же самое едкое чувство, что охватило её вчера – щемящее ощущение нечестности происходящего. Он был настроен крайне критично по отношению к ней, в то время как она лишь пыталась выполнять свои обязанности, свою работу. Во имя Мерлина, он даже обвинил её в том, что у нее недостаточно раскованная походка! И вот он без единого вопроса принимает самое стереотипное поведение Колдер.
Смешно, что её это вообще волнует после стольких лет опыта. Она многое повидала. Сталкивалась со всеми возможными крайностями. Но это совершенно вывело её из себя. Еще вызывал волнение тот факт, что у него с заинтересовавшейся им Колдер действительно могли бы возникнуть нездоровые отношения. Нужно было во что бы то ни стало держать их порознь.
Даже не попробовав, она высыпала фруктовый салат в мусорную корзину и оставила грязную миску домовикам. У нее были встречи с другими пациентами.
Выходя из столовой, она не заметила, как он проводил её взглядом.
***
– Как дела у Моллисона? – пробормотала Гермиона, прислонившись к стене общей комнаты.
Джордж кивнул в сторону стола, где сидел худой человек, по-прежнему резко вздрагивая и подергиваясь.
– Если ты когда-нибудь хотела посмотреть на Круциатус в глине… то вот он каков.
Гермиона была зачарована увиденным. Когда Шон Моллисон клал свои скрюченные руки на лежащий перед ним кусок глины, проклятье снова брало верх над его телом, и дрожащие пальцы сдавливали коричневую массу, производя на свет мучительную скульптуру той силы, что захватила его тело. Это был умный ход. Джордж, конечно, вносил некую приятную легкомысленность в общение как с персоналом, так и с пациентами, но вместе с тем он обладал невероятной интуицией и блестяще выполнял свою работу.
– А Помона? – прошептала она, не желая мешать сидящей перед ними женщине, которая яростно что-то царапала цветными пастельными мелками.
– В это время её тревожность возрастает.
Гермионе отсюда были видны широкие перекрывающие друг друга пучки всех оттенков зелени на бумаге – кажется, она использовала все доступные цвета. Однако же они сходились по спирали в центр, где зияло темное завихрение – жирные переплетенные мазки черного и зеленого.
– Это то, что контролирует её, и она этого боится, – сказала Гермиона.
– Боязнь страха, – Джордж покачал головой и поковырял носком ботинка ковер. – От такого тяжело избавиться. Полная задница.
Помона продолжала чертить и перечеркивать темные завихрения потемневшими пальцами – материальное выражение её внутреннего мира.
– Теперь, когда она вытащила на поверхность свою тревожность, возможно, стоит дать ей голос, – предложила Гермиона. – Может быть, она напишет что-нибудь. Стихи?
Джордж пожал плечами. Он был готов попробовать что угодно.
– Ей нужно спросить у своей тревожности, почему она здесь, страхом перед чем является и от чего защищает её. Также нужно спросить об альтернативе.
– Думаешь, она предоставит Помоне альтернативу? – Джордж посмотрел на нее.
– Нет. Страх знает лишь то, чего он не хочет, а не то, чего он желает. Когда ты заставляешь его рассматривать варианты, и он отказывается, тогда ты словно получаешь разрешение двигаться дальше. Это может уменьшить жесткость её компульсий. Предоставь ей больше свободы.
– Я всегда говорил, – Джордж смерил её оценивающим взглядом, – что ты не просто красивая мордашка.
Она подавила смешок.
– Если так подумать, странно, что женщины еще не сбились в стадо и не заблеяли.
– Кто сказал, что не сбились? – Джордж скрестил руки и сделал серьезное лицо.
– Ну, паршивые овцы тоже сбиваются в стада, – пробормотала Гермиона.
– Это кое-что мне напомнило, – Джордж щелкнул пальцами. – У меня для тебя новый анекдот.
Гермиона слегка приподняла уголки губ в ожидании.
– Две подружки шли по улице и, проходя мимо цветочного магазина, увидели, как парень одной из них покупает букет цветов. Та девушка вздохнула и сказала: «Вот дерьмо, мой парень опять покупает мне цветы». Её подружка насмешливо посмотрела на нее и спросила: «В чем проблема, разве ты не любишь получать цветы?» Та ответила: «Люблю, но всегда, когда он дарит мне цветы, у него есть определённые ожидания, а я не горю желанием провести следующие три дня на спине с ногами вверх». Тогда её подружка спросила: «А что, разве у тебя нет вазы?»
В этот раз Гермиона не сдержала усмешку, но тут же закрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться. Глаза Джорджа сияли.
– Спраут тоже понравилось. Она любит всё, где есть растения.
Она легонько стукнула его по плечу и направилась к выходу, довольная тем, что зашла увидеться. Он всегда поднимал ей настроение.
В углу комнаты Деннис Криви сидел за старым пианино, листая потрепанную книжку с нотами.
– Ты играешь?
Он поднял на нее глаза и покачал головой.
– Колин играл. Я даже не учился, – отрывисто произнес он с нотками сожаления в голосе.
– А хотел бы научиться?
– Н… наверно.
– Если ты выберешь песню, я могла бы показать тебе, как играть её, – сказала Гермиона. – Если она легкая. Я дошла только до третьего класса.
Деннис выдавил робкую улыбку и нерешительно кивнул.
– Я… мне кажется, был один дуэт. Колин играл, а моя… моя мама аккомпанировала. Иногда. Я посмотрю, есть ли он здесь.
Гермиона ободряюще кивнула. Она знала, что должна быть осторожной с ним, его хрупкое «я» было склонно к зависимости от других, но вместе с тем ему было нужно внимание. А еще оставалась боль от потери Колина. И хотя это случилось восемь лет назад, то чувство все еще было свежо для него. Чтобы справиться с ним, он словно погрузился в эмоциональный стазис, и туда никак нельзя было проникнуть. Песня должна была стать тем мостом, который был им нужен.
– Доктор Грейнджер, – раздался сзади хриплый голос. Гермиона обернулась и увидела, как Сара подвозит к ней Эмили Ленну в каталке.
– Мы вовремя? – женщина в инвалидном кресле подняла руку в перчатке. Её лицо было закрыто плотной компрессионной маской, волосы начали отрастать беспорядочными пучками. Голосовые связки тоже пострадали при пожаре. Речевая реабилитация также должна была стать частью терапии в Галладдоне.
Гермиона улыбнулась.
– Сейчас самое идеальное время. Идем все вместе?
Обе женщины кивнули.
***
Дорога к реке оказалась грязной, усыпанной палками и листьями из-за недавнего ветра, так что трудно было катить кресло, и Гермиона достала палочку из кармана пальто и наколдовала Левиосу, слегка приподнявшую его над землей. Тщательно выбирая дорогу между лужами, Гермиона заметила, что Сара просто наступает в них, замочив сандалии, очевидно, по рассеянности.
В отличие от большинства людей с врожденной немотой, у которых развивалась экспрессивная мимика и жесты как способ коммуникации, лицо Сары было лишено выразительности и эмоций, указывая на то, что её немота была избирательной, и причиной молчания являлось желание минимизировать общение. Несмотря на это, Гермиона могла сказать, что между двумя женщинами уже возник тесный союз. Сара взяла на себя заботу о физических нуждах Эмили, помогая ей с мазями от ожогов и передвижением по лечебнице, в то время как Эмили своей впечатляющей интуицией явно понимала Сару и общалась от её имени.
– Иногда я чувствую себя мыльным пузырем, – прохрипела Эмили своими израненными голосовыми связками, глядя в молочно-серое небо, простирающееся над ними. – Лечу куда-то, гонимая ветром. Возможно, однажды я просто лопну и исчезну.
– Вам хочется этого? – спросила Гермиона.
– Иногда я думаю, стало ли бы это избавлением, – ответила Эмили. Колеса её кресла скользнули по пучкам усыпанной росой травы. – Не потому что я хочу умереть. А потому что изранена глубоко внутри. Но тогда я была бы свободна. Не существовала бы, но больше и не держала бы это в себе.
– Вы всегда чувствовали себя так?
Эмили покачала головой.
– Только после пожара.
– Вы понимаете, что это посттравматический стресс? – Гермиона поднырнула под ветку на краю дороги.
Эмили кивнула.
– Знание не всегда помогает справиться с чувствами. Это не всегда связано.
И это было правдой.
– Как вы спите?
– Пытаюсь не спать, – печальная улыбка Эмили была видна сквозь отверстие в её компрессионной маске. – Самое ужасное – это кошмары. Запах. Я никогда не ела много мяса, но теперь запах жареного для меня невыносим.
Гермиона глубоко вздохнула. Она представила себя на месте Эмили, и едкий запах жареной плоти, её собственной, будто бы наполнил ноздри.
– Я бы хотела кое-что попробовать с вами в последующие недели, – сказала она, когда они одолели спуск, и звук текущей воды стал громче. – Это серия упражнений по освобождению от травм. Они подразумевают провоцирование тремора, чтобы заставить ваше тело бороться и снять внутреннее напряжение – словно клапан сброса давления.
– Это именно то, что мне нужно, – кивнула Эмили. – А еще не помешал бы хороший секс.
Гермиона рассмеялась, и Сара вдруг повернулась и тоже улыбнулась.
– С этим я не могу вам помочь, – сказала Гермиона.
– Да, – ответила Эмили упавшим голосом. – Я думаю, никто больше мне с этим не поможет.
У Гермионы сжалось сердце. Она вдруг поняла, что, даже если тело Эмили исцелится и вернет себе функциональность, она всё равно не сможет делать то, что хочет и в чем нуждается. Вдруг она осознала всю жестокость этого факта.
Она не успела ответить, как вдруг Сара разбежалась и прыгнула в реку. Гермиона рванулась было за ней, но Эмили схватила её руку пальцами в перчатке.
– Оставьте её. Ей это нужно.
Не обращая внимания на явный холод, Сара нырнула глубже в бурлящую воду, и белое платье распустилось вокруг нее словно прозрачный купол медузы. Гермиона поняла, что никогда не видела женщины красивее. Длинные темные волосы спадали ей на плечи, а алые губы слегка приоткрылись, когда она подняла на небо глаза такого же бледно-серого цвета.
– Иногда слова бывают не нужны, – пробормотала Эмили.
***
Гермиона была полностью вымотана. Она не могла вспомнить, чтобы когда-либо программа начиналась настолько эмоционально трудно. Была ли причина в пациентах? Или просто она уже слишком долго этим занимается?
Взяв булочку с маслом, Гермиона отложила её на край тарелки. Усталость брала верх над голодом. Рассматривая блюда на раздаче в поисках чего-то, что не встало бы колом в желудке, она сделала шаг вперед и столкнулась с кем-то. Она даже не успела понять, кто это, как он поймал её булочку, свалившуюся с тарелки, и осторожно водрузил обратно, а затем слизал масло со своих пальцев. Это не было намеком на что-то. Просто действие. Обычное.
Гермиона смотрела на спинку его пиджака, как та натянулась, а затем пошла складками, когда он наклонился, чтобы набрать морковку на тарелку. По какой-то причине прозаичность его действий встряхнула её. Обычно она обращала внимание, когда он делал что-то экстраординарное. В её сознании он стал почти карикатурой: стилизованное черное облачение в добавление к иллюзорности его личности. И вот он перед ней, так близко, что можно дотронуться. Просто человек. Мужчина. Пытающийся жить. Теперь она знала, что сможет ему помочь. Ну или, по крайней мере, расшибется в лепешку, пытаясь.
========== 4. Всё в твоих руках ==========
Когда он вошел в её кабинет, в этот раз Гермиона подготовилась заранее, расположившись на одном из стульев в углу.
– Пожалуйста, присаживайтесь, профессор, – сказала она, указывая на стул напротив.
– Предпочитаю стоять, – ответил он и направился к большому окну рядом с ней. Сложив руки на груди, он принялся разглядывать бесконечное море деревьев.
Гермиона настроилась заранее, зная, что с ним будет трудно. Она проделала серию ментальных упражнений, которые позволили ей избавиться от любых предположений и ожиданий по поводу его поведения. Она надеялась, что это позволит ей остаться сосредоточенной и не дать себя отвлечь.
– Как вам в нашей лечебнице? – спросила она.
Он тихо усмехнулся, покачав головой и не отрывая взгляд от окна.
– В психушке. Это больше похоже на правду, вы не находите? – насмешливо сказал он. – Там либо становятся прежними, либо притворяются. Что из этого происходит здесь? Что из этого вы хотите от меня?
– Мы не хотим ничего такого.
– Вы знаете, почему я здесь, не так ли? – он бросил короткий взгляд через плечо и снова отвернулся к окну.
– Насколько мне известно, администрация Хогвартса настояла на полном психиатрическом обследовании, прежде чем вам будет позволено вернуться.
– Позволено вернуться, – он снова покачал головой, и его взгляд застыл.
Гермиона молчала, наблюдая за ним в профиль. Она видела отражение окна в его глазах. Они были абсолютно неподвижны. Как кусочки черного мрамора. Он не смотрел. Он думал. Или, может быть, вспоминал.
– Вы хотите вернуться?
Он вздохнул и повернулся к ней.
– Что вы делаете для Моллисона?
Несмотря на подготовку, Гермиона уже была в замешательстве.
– Шон Моллисон?
– Да.
– Мистер Линч запланировал для него программу физической терапии.
– И всё?
– Да, пока мы не узнаем больше.
– Вы должны знать больше, – гневно ответил он.
Сложно было говорить, когда он так нависал над ней, но, если бы она встала, создалось бы ощущение, что она лезет с ним в драку. Гермиона пожалела, что с самого начала не села за письменный стол.
– Что именно мы должны знать? – она постаралась, чтобы голос звучал ровно, без обличительных ноток.
– Компетентный специалист давно разобрался бы, почему Круциатус не покидает его тело. Проклятье не может остаться само по себе. Моллисон удерживает его.
Гермиона непонимающе уставилась на него.
– Почему?
– Как вы думаете? – он повысил голос. – Чтобы наказать себя.
Гермиона видела множество случаев хронического Круциатуса, и ни один из них так и не был до конца излечен. По какой-то причине она никогда не думала, что его можно намеренно удерживать. Никто не поступал так.
– Вы знаете, почему он наказывает себя? – решилась спросить она.
– Нет. Это ваша работа.
Гермиона сделала несколько заметок в своих бумагах.
– Что вы сказали Линчу вчера на завтраке? – она повернулась на сиденье так, чтобы быть к нему лицом, при этом её колени почти касались его ног.
Северус поднял подбородок, глядя в окно, но не ответил. Она подождала, но было ясно, что он тоже может ждать долго.
– Кажется, у вас появился новый друг, – наконец сказала она. – Я заметила, как вы беседовали с Катериной Колдер.
– О, так вы «заметили»?
Из-за неудобного положения у нее начала затекать шея, потому что приходилось смотреть на него снизу вверх.
– Мне показалось, вы её очень заинтересовали. Вероятно, вы не обратили внимания.
– Доктор Грейнджер, вам это не приличествует, – он вперил в нее свой нос. – Столь неприкрытая ревность. Что скажет мистер Линч?
Гермиона подавилась словами от его контратаки. Дыши. Дыши.
– Я бы хотела попробовать с вами упражнение, которое называется «голосовой диалог».
Снейп снова отвернулся к окну.
– Оно предназначено для познания многогранности своей личности. Позволяет всем вашим «я» заговорить. Дает понимание того, каким они видят мир и как управляют вашим поведением.
– Пытаетесь отыскать того мальчика с морскими звездами? – он смотрел в окно. Она заметила, что его фирменная презрительная усмешка была какой-то отстраненной. С приглушенным эффектом. Терапия «голосового диалога» помогла бы подобрать к нему ключ.
– Я пытаюсь понять вас и хочу помочь вам понять себя. Но вам следует быть более открытым со мной.
– И сказать вам, собираюсь ли я трахнуть Катерину Колдер? – он повернулся к ней.
– Вы хотите этого?
– Это вам следует быть более открытой со мной, – отозвался он, игнорируя вопрос. – Скажите мне, – он пробежал пальцами по подбородку, – отрицать свою сексуальность, чтобы завоевать симпатию царя Эдипа, было вашим сознательным выбором?
– Царя Эдипа?
– Криви.
Гермиона знала, что её затягивает в ловушку Снейпа. Но в то же время она знала, что он испытывает её. Проверяет, можно ли ей доверять.
– У Денниса присутствуют элементы того, что, согласно фрейдизму, называется «эдипов комплекс*(1)». Лично мне нравится думать, что мотивы поведения людей гораздо сложнее и являются комбинацией детских переживаний и взрослого опыта.
– Вы не ответили на мой вопрос.
Она покорно прикрыла глаза. Он был полон решимости всё усложнить.
– У пациентов иногда развивается зависимость – привязанность к терапевтам. Также имеет место проекция. Кто-то типа Денниса может рассматривать мое отношение к нему как заботу, потому что он находится на моем попечении. С его сексуальными наклонностями есть шанс, что он будет проецировать свои эротические фантазии на меня. Ответ – да. Для всех проще, если я буду одеваться так.
Снейп всё это время наблюдал за ней с интересом и продолжил оценивающе смотреть и по окончании её речи.
– Баш на баш, – он поднял бровь, – информирую вас, что пока не решил, трахну ли я Колдер.
– Это против правил.
Снейп склонил голову набок.
– Пожалуйста, не притворяйтесь, что правила что-то значат. Линч ясно дал это понять утром.
– Что вы сказали ему?
– Вам нужно спросить его.
– Почему?
– Потому что это было о вас.
*
– Я веду их на обзорную площадку сегодня утром, – объявил Линч во время их собрания за завтраком два дня спустя.
– Идут все? – спросил Джордж, смачивая губку, чтобы оттереть пролитый кофе со своей рубашки.
– Есть некоторые исключения – с моего одобрения.
Линч был непривычно немногословен в последние дни, и они все пытались немного отвлечь его. В обычное время они бы попросили у него список исключений, но сейчас, когда он находился в таком настроении, лучше было просто подождать и всё увидеть.
Вчера Гермиона спросила его об их конфликте со Снейпом, и он ответил, что тот предложил собственную программу физических упражнений на время своего пребывания. Это была явная ложь, но опять-таки она не хотела давить на него.
– У кого-нибудь есть что обсудить? – Линч обвел взглядом группу.
– Криви учится читать ноты, – сказал Джордж. – Он быстро схватывает, и, кажется, ему нравится. Миона помогает.
– Хорошо, – коротко сказал Линч. – Что-нибудь еще?
– Я абсолютно не продвинулась с Сарой в нашу последнюю встречу, – Симона Эллори отрывала кусочки от тоста и клала в рот. – Но, думаю, Снейпу пойдет на пользу курс массажной терапии.
Гермиона нахмурилась.
– Разве не Линч должен решать, кому назначить физическую терапию?
– Вместе со мной, – поправила её Эллори, глядя поверх своей чашки.
– И с каких пор ты являешься специалистом по массажной терапии? – требовательно спросила Гермиона.
– К твоему сведению, я являюсь квалифицированным специалистом в этой области, но я приняла решение использовать свои навыки только в тех случаях, когда это, по моему мнению, остро необходимо. И я думаю, что из-за того напряжения, которое есть у Снейпа в плечах и бедрах, я бы хотела попробовать это с ним.
Конечно, ты хотела бы.
Линча явно раздирали противоречия. Обычно он был решительным. Сейчас же он просто сидел и смотрел на них двоих.
– Не сейчас, – наконец сказал он. – Есть дела поважнее.
У Эллори было лицо, как будто она только что закинула себе в рот кусочек дерьма с маслом. Гермиона тихонько выдохнула с облегчением. А потом сама удивилась, почему.
*
Остаток утра Гермиона провела в своем кабинете, читая книги и статьи о проклятье Круциатус. Теперь она была уверена, что предположение Снейпа о том, что Моллисон сознательно удерживает его, было обоснованным, но также её не оставляло чувство, что должен быть еще один элемент головоломки. Откинувшись на спинку кресла, она решила проверить, ушли ли Снейп и Моллисон с Линчем или остались в лечебнице. Можно было бы расспросить Снейпа поподробнее о его наблюдениях или назначить Моллисону встречу, чтобы обсудить возможные терапевтические методики.
Столовая была пуста, когда Гермиона шла через нее в их комнату. Она уже подняла было руку, чтобы постучать, но застыла, услышав странный звук. Из-за закрытой двери пробивались ритмичные скрипы и мычание. Вот дерьмо!
Закрыв рот рукой, она огляделась по сторонам, гадая, что делать. Она не могла просто уйти. Нужно было узнать, что происходит. Она решила произнести заклинание прозрачности, которое позволит создать возле кончика палочки одностороннее окно в комнату.
Заглянув в импровизированную скважину, Гермиона увидела, что внутри было абсолютно темно, горели лишь два фонаря на стене. Но её смутило не скудное освещение. Люди внутри и то, чем они занимались, – вот что было уму непостижимо. Скрипы, очевидно, шли от сложной системы блоков, закрепленных на стенах и потолке, со свисающими с них веревками. На веревках к потолку был кто-то подвешен – женщина. Она была абсолютно обнажена, и её запястья и щиколотки были связаны, максимально раскрывая её. Перед ней стоял голый мужчина в маске. Он держался за концы веревок, обмотанных вокруг его предплечий, и каждый раз, когда он тянул за них, руки и ноги женщины раздвигались шире, и она насаживалась на эрегированный член. Её стоны заглушал кляп в виде шарика во рту. По щекам стекали ручейки слюны, капая на пол с каждым толчком.
Мужчина, который, как она только что поняла, носил маску дементора, порыкивал каждый раз, когда тянул за веревки и вбивался в нее.
Несмотря на её искривленное лицо и измученное тело, Гермиона поняла, что женщина – это Катерина Колдер. И, несмотря на маску, она знала, что мужчина, который дергал за веревки всё быстрее и быстрее, приближаясь к кульминации, это…
