Текст книги "В их руках (ЛП)"
Автор книги: Desert_Sea
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Доктор Гермиона Грейнджер пролистала его папку еще раз, но сливающиеся в сплошную мешанину слова не сделали камень на душе легче. Его небрежно изложенная краткая биография была не просто обрывочной и по-медицински сухой, она излагала лишь разрозненные позитивные факты. Если бы она не знала его, подумала бы о подтасовке сведений. Но зачем? Чтобы намеренно ввести в заблуждение? Кого?
В любом случае человек со столь противоречивым, насколько она знала, прошлым не мог состряпать такую писанину. Это лишь добавляло вопросов в копилку. Еще в школьные времена одно лишь присутствие профессора Снейпа рядом создавало гнетущую атмосферу. Оно давило на нее. Его взгляд. Его презрительность. И даже спустя почти восемь лет одна мысль, что придется просто взглянуть на него, вызывала те же ощущения. Она положила папку на стол и вздохнула – словно собака Павлова, в самом-то деле! Зарывшись пальцами в свои непослушные волосы, она подняла взгляд к потолку. Какая польза от психотерапевта, который знает все теоретические решения психических проблем, но не может справиться с чем-то настолько простым?
Уперев каблук в ковер, она повернулась на стуле, чтобы посмотреть на пейзаж за панорамным окном. Лишь тонкое стекло отделяло её от мира, столь прекрасного, что каждый раз захватывало дух. Стройные ряды деревьев, простирающиеся куда-то в бесконечность: ранняя осень обнажила клочки неба между ветвями, а листья окрасились в цвета, немыслимые для этого полного страданий мира.
Однако спустя какое-то время, проведенное за созерцанием увядающих листьев и дыхательными упражнениями, она почувствовала, что успокаивается. Осознание того, насколько, на самом деле, велик этот мир, сыграло отрезвляющую роль.
Но даже после этого мысли о бывшем профессоре всё еще таились где-то на границе сознания.
Что сделала с ним война? И последующие годы?
Хогвартс, или, точнее, профессор МакГонагалл, хотели его возвращения. Но какой ценой? У самой загадочной личности, какую она когда-либо знала, было восемь лет, чтобы открыться или же замкнуться. У нее не было абсолютно никаких идей, куда могли его завести годы госпитализации и одиночества. Несмотря на его извечное несокрушимое самообладание, она не сомневалась, что он был так же уязвим перед хаосом, как и все остальные, и, может быть, даже больше.
Три раза он был на пороге смерти. Три раза его спасали. Может, он хотел другого? Хочет ли до сих пор?
– Грейнджерище! Встряхнись! – Джордж Уизли просунул свою лохматую голову в дверь. – Ты не забыла? Его сварливость прибывает сегодня!
К сожалению, она не забыла.
Гермиона неохотно отвернулась от окна.
– Нет, я помню.
Джордж ухмыльнулся.
– Я подготовил для него свои лучшие шутки. Глазом не успеет моргнуть, обхохочется.
Гермиона закатила глаза и наконец улыбнулась. Она знала, что он пытается поднять ей настроение. Сама идея применить к профессору Снейпу эксцентричную смехотерапию Джорджа казалась в равной мере нелепой и ужасающей.
– Ты знаешь, что Спраут тоже возвращается?
Гермиона разложила веером остальные папки на столе, а затем вытащила ту, что была посвящена Помоне Спраут, чтобы взглянуть на нее еще раз.
– Да. Её компульсия*(1) вернулась. По всей видимости, гипнотерапия не сработала.
– Подождите, доктор Грейнджер, – Джордж поднял палец, – доктор Эллори…
– Гипнотерапевт с большим опытом, имеющий на счету более пятисот успешно вылеченных пациентов… да, я в курсе, – фыркнула Гермиона, отбрасывая папку обратно к остальным.
– Мне показалось, или я заметил легкий налет скептицизма по поводу её методов? – он притворился шокированным.
– Как часто её «успешные» пациенты возвращались?
Джордж закусил нижнюю губу:
– Несколько раз – с тех пор, как я здесь, а это восемнадцать месяцев. Как долго ты тут работаешь?
– Два с половиной года.
Он хлопнул ладонью по двери.
– Мерлин! Так долго? Неудивительно, что ты не можешь найти себе мужика.
Рот Гермионы открылся от такого заявления. Как женщине секс-терапевту ей приходилось слышать кучу всевозможных шовинистских высказываний, по большей части от Джорджа Уизли, который каждый раз был разочарован её неспособностью укусить в ответ.
– Зачем мне мужик, если у меня есть ты? – она подарила ему самую милую из своих улыбок.
– То есть я теперь и не мужик? – Джордж притворился обиженным, но его выдавал блеск в глазах. – Или я просто не твой тип мужика?
Скрестив руки, Гермиона встала с кресла:
– Я не собираюсь это обсуждать с тобой. Лучше расскажи о боеготовности твоих подушек-пердушек.
– Не-а, – Джордж вытащил из кармана какой-то пакет, – подушки-пердушки – это прошлый век, орудие первой магической войны. Вот последний писк веселья. Жвачка с гелием. Жуешь, и голос становится писклявым. Снейпу понравится.
Когда Гермионе удалось, наконец, выставить его, её улыбка тут же погасла. Тяжело прислонившись к двери, она вдруг почувствовала себя как выжатый лимон. Ветер усилился, пытаясь выдрать с корнем молодые деревца, беспомощно машущие ей через окно. Если бы она была более сентиментальной, а она была далека от сантиментов, ей бы почудилось в этом дурное предзнаменование.
Она отдала два с половиной года своей жизни психиатрической лечебнице Галладдон, пытаясь помочь тем, кого глубоко ранила Магическая война, и тем, чью душу вывернула наизнанку тьма, обнажая всю хрупкость человеческой натуры. По общему признанию, она добилась немалого успеха. Лечебница давала ей возможность работать с самыми тяжелыми пациентами в состояниях, трудно поддающихся лечению. Она обладала исключительными познаниями и искренне заботилась о людях, понимая их проблемы благодаря своей интуиции и эмпатии.
Она никогда не отказывалась от пациентов. Никогда не допускала даже мысли об этом. До сегодняшнего дня.
Северус Снейп был единственным человеком, который в школьные времена мог, не прикладывая особых усилий, задеть её за живое. И, хотя она научилась искусно защищаться от эмоциональных нападок пациентов, видящих в ней воплощение своих внутренних демонов, её беспокоило то, что при наличии еще семерых человек, находящихся на лечении, он захватит все её время как в профессиональном плане, так и в личном, что и происходило сейчас, даже в его отсутствие.
Если бы дело касалось её беспристрастности, она бы отказалась его лечить. К тому же, кто знает, согласился бы он признаться ей в возможных сексуальных подоплеках своего состояния. И, хотя это не было обязательной стороной лечения каждого пациента, ей уже было известно достаточно фактов его прошлого – его сексуальные унижения в бытность школьником, безответная любовь к Лили Эванс – всё это с высокой вероятностью могло стать причиной подавления эмоций и сексуального конфликта.
Он мог вообще отказаться иметь с ней дело. Вполне могло быть, что бывшая ученица в качестве психотерапевта для него последний человек на земле, с кем он захотел бы разговаривать. Но это не обязательно стало бы проблемой. В лечебнице было еще три психотерапевта, и, так как один из них был Джордж Уизли, она не могла перестать думать, что Снейп вряд ли отнесется к его смехо-и арт-терапии с энтузиазмом.
Она взглянула на часы. Время подготовительного собрания перед прибытием пациентов. Откинувшись головой на дверь, она прикрыла глаза и глубоко вздохнула, на время отвлекшись от резких порывов ветра, искажающих картину мира за окном. Лечение, которое они здесь проводили, не всегда было успешным. Иногда ей казалось, что та иллюзия вменяемости, которую они пытались создать, была для некоторых пациентов всего лишь перевалочным пунктом на пути прочь из этого мира. Кого-то они могли оттащить от края бездны. Другие же лишь махали им рукой, прежде чем спрыгнуть.
***
– Палочки будут конфискованы по прибытии.
– Удачи с этим, – пробормотал Джордж в свою кружку с кофе.
– Что-что? – Эйдан Линч остановился и поднял глаза от своего блокнота.
Джордж сглотнул и помотал головой:
– Снейп не отдаст свою палочку.
– Я читал его досье, – Линч вперил в Джорджа пронизывающий взгляд голубых глаз. – Может быть, он и герой войны, но он не войдет сюда с палочкой. Отношение к нему будет таким же, как ко всем остальным.
Взгляд Джорджа метнулся к Гермионе, и она знала, что он думает о том же, о чем она. Снейп не был, как все остальные.
Линч возобновил свое хождение туда-сюда.
– Я поселил Снейпа с Моллисоном и Джегера с Криви. Кто-то видит в этом проблему?
– Мистер Моллисон все еще страдает от острых проявлений последствия Круциатуса, – Симона Эллори сдвинула очки на нос, чтобы взглянуть на него. – Судя по тому, что я читала, Снейп не самый толерантный человек. Мы не хотим, чтобы он создавал проблемы.
– Что ты думаешь? – Линч упер руку в бедро и посмотрел на Гермиону, которая вертела на коленях кружку с чаем.
– Дело профессора Снейпа не содержит всех необходимых сведений о нем, я бы не рискнула предположить, в каком состоянии он находится спустя столько времени. Если возникнут проблемы, мы всегда сможем переселить его.
Линч коротко кивнул и продолжил:
– Спраут будет с Колдер, а Ленна с Сарой.
– Нам все еще неизвестна её фамилия? – спросила доктор Эллори, постукивая ручкой по листу бумаги, лежащему перед ней.
Линч покачал головой:
– Всё, что мы знаем, это то, что её зовут Сара и у нее избирательная немота. Поэтому её направили сюда. Нам нужно определить точную природу заболевания, восстановить историю и узнать, где её семья.
– Ей понадобится интенсивный курс регрессивной терапии, – постановила доктор Эллори.
– Я думаю, будет разумно вначале оценить ситуацию, прежде чем делать какие-либо выводы, – тихо сказала Гермиона.
– Не все проблемы имеют сексуальный характер, – холодно отозвалась доктор Эллори, не глядя на нее.
– Если ты считаешь, что мои экспертные знания и компетентность ограничены лишь этим, тебе стоит почитать мое резюме, – ответила Гермиона.
Линч поднял руку:
– Леди, давайте отложим соревнование по измерению длины ваших достоинств. У нас всего несколько минут до прибытия автобуса.
Гермиона возмущенно фыркнула, когда Джордж ухмыльнулся в свою кружку.
– Хорошо, мы ничего не пропустили? – Линч провел рукой по своим густым седеющим волосам, оглядывая троих специалистов, сидящих перед ним.
– Мы знаем, как лечили ожоги Эмили Ленны? – спросила Гермиона.
– Насколько мне известно, она все еще носит компрессионную одежду на большей части своего тела, – ответил Линч. – Мы запросили шестинедельную поставку всех её обычных мазей и зелий, и я составил режим физической терапии, чтобы увеличить диапазон её двигательной активности после рубцовых контрактур*(2). Я собираюсь обследовать её, чтобы выяснить возможности её тела после всего случившегося.
Он не ответил на вопрос, но Гермиона решила не настаивать. На ее памяти это была первая группа настолько разных людей с таким разнообразием проблем. Будет сложно, и это еще мягко сказано.
– О-хо-хо, – пробормотал Джордж.
Гермиона подняла взгляд и увидела, как автобус проезжает мимо окна и останавливается у дверей лечебницы.
Вот уж действительно, о-хо-хо.
***
Он не изменился. По крайней мере, внешне. Кажется, раньше он был самую малость худее, на лбу появилась пара морщин, но это был тот самый Снейп времен Хогвартса.
В какой-то степени ей бы хотелось, чтобы он изменился – постарел и ссутулился – стал зависим от лечения, чтобы облегчить им всем задачу. Но он был далеко не старым. Он всё еще наводил страх. Она это чувствовала.
Входя в комнату вместе с остальными, высокий, худой, одетый полностью в черное, он сразу же показался белой вороной. Он мог бы быть консьержем, или дворецким, или даже психотерапевтом, но никак не пациентом с вышедшей из-под контроля психикой, отчаянно нуждающимся в лечении.
Его напряженные плечи, элегантная грация движений и нечитаемое выражение лица ясно давали понять, что он будет сложным пациентом, как она и ожидала.
Линч пригласил новоприбывших сесть в кресла, расположенные группой напротив врачей в главной комнате. Все заняли места, кроме женщины, Эмили Ленны, которая уже сидела в инвалидной коляске.
– Добро пожаловать, – Линч развел свои мускулистые руки широко в стороны. – Меня зовут Эйдан Линч. Некоторые из вас, возможно, меня знают. В прошлой жизни я был капитаном ирландской сборной по квиддичу, но после завершения карьеры стал психотерапевтом, специалистом по физической реабилитации. Я основал лечебницу Галладдон четыре года назад, и за это время здесь побывали сотни пациентов.
Группа гостей смотрела на него с разными эмоциями – от подозрительности до опасений – судя по тому, что можно было прочитать на лицах. У некоторых, как, например, у Помоны Спраут, наблюдалось выражение легкого облегчения, в то время как человек, который, судя по всему, был Шоном Моллисоном, корчился и гримасничал, раздираемый побочным эффектом от Круциатуса.
– Вы все уже, вероятно, читали и подписали согласие с условиями пребывания в Галладдоне, а значит знаете, что для большинства из вас оно составит шесть недель интенсивной терапии. Для вас является обязательным участие в наших занятиях, но также вам предоставится возможность приобщиться к красоте природы за этими стенами, которая, как мы все считаем, является целительной сама по себе.
Во время своей речи Линч кивнул каждому из сидящих гостей, используя приемы коммуникативных техник, отточенных годами учебы и профессиональной деятельности.
– Прежде чем показать вам это место, я хотел бы представить других специалистов, с которыми вы будете работать в ближайшие недели. Доктор Симона Эллори – наш гипнотерапевт.
Доктор Эллори белозубо улыбнулась и подняла руку с аккуратным маникюром. Гермиона удивилась её очаровательному виду, но также заметила, что глаза женщины не отрываются от Снейпа с момента, как он вошел.
– Доктор Гермиона Грейнджер, наш психотерапевт, специализирующийся на секс-терапии.
Гермиона тепло, как она надеялась, улыбнулась, приветствуя группу. Выражение лица Снейпа не изменилось. Он вообще её узнал?
– И, наконец, Джордж Уизли, наш арт-и смехотерапевт.
Джордж кивнул лохматой головой и бурно помахал рукой, явно пытаясь разрядить обстановку.
– А теперь без лишних слов, – продолжил Линч, – я попрошу вас сдать свои палочки. Я запру их на время вашего пребывания здесь, после чего они будут вам возвращены.
Он уверенно улыбнулся, давая понять, что в этом вопросе будет непоколебим.
Все достали свои палочки из сумок, карманов и рукавов и протянули ему. Снейп же держал свою бледными пальцами, словно вызывающе предлагал Линчу отобрать её у него.
Гермиона задержала дыхание и почувствовала, как напрягся Джордж рядом с ней. Голубые глаза Линча не отрывались от ониксовых глаз Снейпа, когда он выдернул палочку из его пальцев.
– Профессор, – кивнул он и прошел дальше.
Обхватив всю коллекцию палочек широкой ладонью, Линч встал, широко расставив ноги. «Утверждение доминирования?» – подумала Гермиона.
– Есть вопросы? – он склонил голову в сторону группы.
Повисла тишина, прерываемая лишь случайными тиками и хрюканьем Моллисона.
Затем в воздух медленно поднялась рука.
Линч вздернул подбородок.
– Профессор Снейп?
– Да… м… мистер квиддич… – его глубокий знакомый голос был сух как пергамент. – Мне казалось, это всего лишь однодневная поездка в музей мерзости. Смею предположить, нас дезинформировали? Или это, на самом деле, вышеупомянутое место, где под мерзостью имеется в виду толпа бывших хогвартских учеников, притворяющихся профессионалами?
Гермиона закрыла глаза. Черт!
_______________________________________________________
*
(1) Компу́льсия (от лат. compellō – «принуждаю»[1], англ. compulsive – «навязчивый», «принудительный») – симптом, представляющий собой периодически, через произвольные промежутки времени, возникающее навязчивое поведение, ритуалы или ментальные акты. Действия, которые, как человек чувствует, он вынужден выполнять. Невыполнение этих действий повышает тревожность у человека до тех пор, пока он не отказывается от сопротивления позыву. Компульсивные симптомы характерны для обсессивно-компульсивного расстройства и ананкастного расстройства личности. Компульсии могут быть (но не обязательно) связаны с обсессиями – навязчивыми мыслями.
(2) Контракту́ра (лат. contractura – стягивание, сужение) – ограничение пассивных движений в суставе, то есть такое состояние, при котором конечность не может быть полностью согнута или разогнута в одном или нескольких суставах, вызванное рубцовым стягиванием кожи, сухожилий, заболеваниями мышц, сустава, болевым рефлексом и другими причинами. Контрактуры принято делить на две основные группы: а) пассивные (структурные) и б) активные (неврогенные).
========== 2. Раскрывая объятия ==========
– Садитесь, мистер Джегер, – Гермиона указала на пару стульев в углу своего кабинета. Она ненавидела, когда при общении её от пациентов отделял стол.
Отлично сложенный мужчина неспешно прошел мимо и опустился на один из стульев, тут же закинув ногу на ногу и заложив руки за голову.
Вызывающая поза.
Гермиона решила, что пока слишком рано отвечать на его вызов, и села напротив, скрестив ноги и слегка наклонившись в его сторону.
Со скучающим выражением лица он поскреб густую щетину на подбородке.
– Вы не против, если я буду звать вас Роберт? – улыбнулась она.
– Зовите как хотите, – буркнул он, глядя на свои дорогие часы, словно опаздывал куда-то.
– Итак, Роберт, вы колдоинженер?
– Всё есть в моем досье. Вы не читали его?
Гермиона проигнорировала вопрос.
– Вы можете сказать, почему вас направили к нам?
Она знала, что у него проблемы с управлением гневом, и он даже сломал кому-то нос на строительной площадке, но хотела услышать это от него.
– Я не знаю, почему я здесь, – он покачал головой. – Без понятия. Я в полном порядке.
Отрицание.
– Тогда вам повезло, – ответила Гермиона. – У большинства людей, которые приезжают сюда, есть определенные трудности, и они хотят, чтобы им помогли.
Он поджал губы в замешательстве.
– Ну, у меня нет, – его бицепс несколько раз дернулся за головой. – У меня все хорошо. Дома дела отлично. На работе у меня куча ответственности, но мне это нравится. Я не имею никакого понятия, почему меня направили сюда.
Гермиона кивнула и сделала заметку в блокноте.
– Звучит так, будто вы абсолютно довольны своим самочувствием. Может быть, вас отправили сюда по ошибке?
Он уставился на нее, будто увидел в первый раз.
– Разве вы не должны выяснить, что со мной не так?
– Только вам это известно, – отозвалась Гермиона. – Если вы говорите, что вы в порядке, я могу лишь ответить вам – это отличные новости.
Он подвигал локтями и поёрзал на стуле.
– Ну, было кое-что, с чем, по их мнению, мне нужна помощь.
– Но вы так не думаете?
Он покачал головой, но уже не так уверенно. Повисло долгое молчание, и Гермиона ждала, пока он заговорит. Она отлично умела ждать, ничем не заполняя паузы. Неловкость была важной частью процесса.
Он начал подергивать коленкой, смотря на нее, пока она смотрела на него.
– Вы что, не собираетесь меня протестировать или что-то в этом роде?
– Нет, если вы говорите, что всё в порядке. Тогда нет смысла. Мне бы не хотелось тратить ваше время.
Его дыхание участилось, и он дернул подбородком.
– Отличная у вас работенка, непыльная, – сказал он, скривив губы.
– Правда?
– Вы просто сидите здесь и хотите, чтобы я сделал всё за вас.
– Я ничего не могу сделать, если у вас нет проблем. Мне нужно ваше разрешение, чтобы докопаться до того, что происходит у вас в голове, и, если все в порядке, я не могу этого сделать.
Он оглядел кабинет критическим взглядом.
– Вы ведь секс-терапевт?
– Моя специализация – психо-сексуальная дисфункция.
– Вы хотите знать о моей сексуальной жизни?
– У вас есть с этим проблемы?
– Разве не вам судить об этом?
– Только вы знаете, есть ли у вас проблемы.
Мышцы его челюсти напряглись.
– Вы надменны.
Проекция.*(1)
– Что вы чувствуете?
– Раздражение. Вы раздражаете.
Снова проекция.
– Что вы ощущаете внутри себя?
– Это не проблема. Это просто раздражает.
Преуменьшение.
– Я хочу знать, что вы чувствуете физически, внутри себя.
Он скрестил руки на тяжело вздымающейся груди, а его колено задрожало сильнее. Он явно пытался избежать упоминания о своем гневе. Она задумалась, может быть, это проявляется у него только на работе. У него жена и трое детей. Выплескивал ли он когда-либо свой гнев на них?
– Я чувствую… раздражение.
Отрицание.
– Вы называете эмоцию, а не физические ощущения.
– Ваша спальня за той дверью? – он поднял подбородок и посмотрел на нее, задрав нос.
Попытка доминирования.
Она не ответила, выдержав его взгляд. Он потер рукой щетину, поморгал несколько раз и длинно выдохнул.
– Я… возможно, мне некомфортно. Все это время.
Вот теперь хоть какой-то прогресс.
– Расскажите мне об этом…
***
Гермиона зевнула, прикрывшись ладонью. Было одиннадцать часов вечера. Только сейчас все собрались на встречу по итогам дня, после того как пациенты разошлись по своим сдвоенным комнатам.
– Дерьмово выглядишь, – заметил Джордж, усаживаясь за стол со своими заметками и чашкой чая.
Она слишком устала, чтобы ответить. Остальные присоединились к ним – Симона Эллори с бокалом красного вина и Линч с бутылкой воды.
– Ты начинаешь, – кивнул ей Линч и отпил воды.
– М-м-м… – она сверилась со своими записями. – Роберт Джегер – нарциссическое расстройство личности*(2), слабая реакция на терапию. Возможная сексуальная агрессия. Буду исследовать дальше. Помона Спраут – судя по всему, её компульсии обострились после случая в теплицах. Собираюсь поработать с ней дальше над её тревожностью. Джордж, если бы ты мог помочь ей выразить это каким-либо креативным способом, это было бы полезным.
Джордж кивнул и что-то записал в своих бумагах.
– Деннис Криви – сложный случай. Очевидно, все еще страдает от травмы, вызванной потерей брата, Колина, но я предполагаю раннее расстройство привязанности*(3). Инфантильные сексуальные фантазии. Фиксация*(4) на груди.
– Тебе нужно быть осторожной по поводу привязанности, – предупредил Линч. Она кивнула:
– Я понимаю. Он чрезвычайно ранимый. Вероятно, будет нужно, чтобы ты или Джордж присутствовали на сеансах.
Они оба кивнули.
– Я полагаю, Моллисон будет проходить только физиотерапию, если ты не решишь иначе? – она посмотрела на Линча, и тот кивнул.
– И у меня завтра встреча с Эмили, Сарой и Катериной.
– А Снейп? – Симона повернулась к ней, покручивая бокал с вином в руках.
– Я не думаю, что в его интересах встречаться со мной в ближайшее время, – ответила Гермиона, складывая свои записи.
– Не соглашусь, – Симона сделала еще глоток вина.
– Что у тебя есть на Снейпа? – Линч махнул рукой в её сторону, желая провести собрание как можно быстрее.
– Что ж… – протянула она, глубоко вздохнув.
Глядя на Джорджа, Гермиона закатила глаза. У нее не было настроения на очередной, полный самодовольства, подогретого вином, анализ кого бы то ни было, даже если это Снейп.
– Я нашла его… загадочным. Пожалуй, это самое правильное слово.
Гермиона с трудом подавила тяжелый вздох.
– И исходя из всех его психиатрических тестов, я бы поспорила с тем, что его необходимо держать здесь все шесть недель.
Гермиона моргнула, и сказала, почти не думая, что говорит:
– Конечно, он успешно прошел тесты.
Симона нахмурилась, глядя на нее поверх очков, явно недовольная тем, что её прервали.
– Очевидно, тебе кажется, что ты обладаешь каким-то высшим знанием. Пожалуйста, поделись им с нами.
Гермиона была слишком уставшей, чтобы успокаивать её.
– Он слишком умен для обычных тестов. Он прекрасно знает, как нужно ответить. Нет смысла вообще их проводить.
Линч поднял бровь, глядя на Симону, и та вздохнула, кладя очки на стол:
– Конечно, он не глуп. Вероятно, она права. Но я получила по-настоящему интересные результаты в ходе гипнотерапии с ним.
Гермиона покачала головой.
– Что теперь? – прорычала Симона, поворачиваясь к ней.
– Его нельзя загипнотизировать, – ответила она.
Симона издала короткий смешок.
– И с каких пор ты стала экспертом в гипнотерапии?
Гермиона закрыла глаза и потерла их пальцами.
– Мне не нужно быть экспертом. Я знаю Снейпа. Он легилимент и мастер окклюменции. Его нельзя загипнотизировать.
– У него нет палочки, глупая! – злобно усмехнулась Симона, обнажив зубы, больше не жемчужно-белые, а окрашенные красным вином, будто у тролля.
– Его беспалочковая магия сильнее, чем палочковая у большинства людей! – отчеканила Гермиона.
Её коллега лишь пренебрежительно махнула рукой, снова глотнув вина.
– Я знаю, почему ты говоришь всё это.
Гермиона собралась было спросить, что та имеет в виду, но Симона продолжила:
– Когда Снейп был под гипнозом, – сказала она, обращаясь к Линчу и Джорджу, – мы окунулись в пару воспоминаний. И одно из них было о присутствующей здесь докторе Грейнджер, – она ехидно покосилась на Гермиону и продолжила: – Он рассказал мне, как поймал мисс Грейнджер за мастурбацией в одном из классов.
– Что?! – Гермиона так быстро вскочила, что её стул свалился на пол. Симона пожала плечами:
– Он очень подробно всё описал. Я думаю, это было реальное воспоминание.
Кровь прилила к лицу Гермионы, а саму её затрясло от гнева.
– Это ложь! Абсолютная подделка!
Линч встал и положил руку ей на плечо.
– О чем ты беспокоишься? Как часто тебе выдвигали фальшивые обвинения о вовлеченности в какие-либо сексуальные действия?
Это было правдой. Она потеряла счет, сколько раз она оказывалась замешанной в сексуальных скандалах, защищая пациентов. Но теперь почему-то всё было иначе. Её охватило всепоглощающее ощущение нечестности. Возможно, в ней проснулась юная Гермиона, непонятое дитя.
Заметив удовлетворенную ухмылку на лице Симоны, она развернулась на каблуках и вылетела за дверь:
– Я пойду спать.
Она лежала без сна, пытаясь разгадать его игру. Злилась на себя из-за того, что злилась. Она никогда не позволяла себе вот так выходить из себя. В мыслях были одни ругательства. Она отчаянно хотела уснуть. Но, когда это, наконец, случилось, её сны были далеко не радужными.
***
– Кто у тебя сегодня первый? – Джордж набрал полный рот мюсли, и по его подбородку сбежала капля молока.
– Катерина Колдер. А у тебя? – Гермиона прикончила маленькую пачку йогурта. Это было единственное, что мог выдержать её желудок.
– Я думаю попробовать сеанс смехотерапии со Спраут и Криви вместе, – с полным ртом ответил Джордж, роняя кусочки овсянки на стол. – Они знают друг друга.
Гермиона кивнула. Это была хорошая идея. Джордж наблюдал, как она придирчиво выскребает остатки йогурта изо всех уголков стаканчика.
– Ты могла бы воспользоваться Омутом памяти, – сказал он. Гермиона подняла взгляд:
– Что?
– Снейп. Ты могла бы заставить его подтвердить воспоминания с помощью Омута памяти.
Гермиона покачала головой:
– Он лжет. Не хочу, чтобы он думал, что ему хоть на секунду кто-то поверил.
Джордж задумался.
– Ты собираешься с ним встретиться?
– После обеда, – Гермиона бросила ложку в стаканчик и встала. – Думаю, это будет по-настоящему веселый опыт.
***
Северус Снейп сидел скрестив руки, рассматривая её через стол. Он проигнорировал предложение занять один из удобных стульев в углу, сразу же усевшись так, что она была вынуждена расположиться напротив в своем вращающемся кресле.
Заняв противоположные места за столом, они словно поменялись ролями, это было странно, но Гермиона была настроена не дать сбить себя с толку.
– Почему вы солгали по поводу воспоминаний? – сразу спросила она, хлопнув руками по столу.
Он задержал на ней взгляд, и его блестящие черные глаза скользнули по её лицу, разглядывая и изучая. Гермиона была экспертом по молчанию, но с ним это было мучительно.
Внезапно он вздохнул:
– Как вы себя чувствовали из-за этого? – глубокий тембр его голоса словно заставлял воздух вибрировать. Диссонанс от его менторского голоса в её кабинете был одновременно сюрреалистичным и неприятным.
Она проигнорировала вопрос.
– Я хотела бы знать, почему вы солгали доктору Эллори под гипнозом?
Его брови слегка приподнялись.
– Под гипнозом?
Гермиона почувствовала, что ей хочется моргнуть в подтверждение, что он вряд ли мог быть под гипнозом, но она не могла позволить себе согласиться с ним. Не сейчас.
– Вы солгали ей и сказали, что застали меня за мастурбацией в классе.
Он снова посмотрел на нее, разглядывая еще подробнее. Изучая выражение лица. Его цвет. Её дыхание.
Её физическую реакцию еще никто так тщательно не рассматривал. Было ощущение, что у нее внезапно развился синдром запертого человека*(5).
Он медленно поднял подбородок:
– Я спросил вас… как вы себя чувствовали из-за этого?
Гермиона заметила, как побелели костяшки её сжатых кулаков, и постаралась расслабить их.
– Это не ваше дело, профессор.
– Отнюдь, мое… доктор… Грейнджер.
Гермионе вдруг захотелось набрать побольше воздуха в легкие, но она сдержалась. Не тогда, когда он практически считает каждую молекулу в её вдохах и выдохах, подмечая все расхождения.
– Если, – продолжил он, – вы бы посмеялись над этим и тут же забыли, я бы сказал, что вы достаточно зрелы, чтобы быть экспертом в этой области. С другой стороны, если бы вас обуял праведный гнев, что, как я полагаю, и произошло, судя по бьющемуся пульсу у вас на шее и краске, заливающей щеки, тогда… вероятно… нам есть над чем работать.
Гермиона вздохнула свободнее. Он уже знал, что она возмущена. Упасть в обморок будет еще больше не к месту.
– Значит, вы сделали это, чтобы увидеть мою реакцию, – ответила она.
– Конечно.
– Вы не говорили со мной восемь лет и теперь решили, что это лучший способ завязать беседу?
– Чтобы избежать поверхностности. Да.
– Вы предполагали, что любое взаимодействие со мной будет поверхностным?
– Нет, я предполагал, что оно будет сдержанным.
– Сдержанным? То есть в рамках соответствующих профессиональных границ?
– Нет, сдержанным значит блокированным абсолютно асексуальной манерой поведения, которую вы, кажется, успешно усвоили.
Гермиона почувствовала, как её лицо краснеет еще сильнее. В комнате вдруг стало жарко.
– Мне жаль, профессор, если вы вообразили, будто терапевты в этой лечебнице будут носить костюмы горничных и предлагать сексуальные услуги.
Он фыркнул и откинулся назад в кресле, снова вперив в нее оценивающий взгляд на несколько мучительных секунд, прежде чем заговорить:
– Вы одеваетесь как деревенщина. Держите плечи неестественно высоко, наклоняя их вперед, чтобы не подчеркивать грудь. Даже ваша походка слишком сдержанна, чтобы избежать естественного виляния бедрами. Чтобы увидеть в вас квалифицированного секс-терапевта, в вас должны в первую очередь увидеть сексуальность.
Гермиона открыла рот. Это замечание было одним из самых опустошающих среди всех, что она когда-либо слышала, как в личном, так и профессиональном плане. Разве недостаточно того, что ей не было все равно – до боли в сердце? Что она так сильно отдавалась делу, что одежду выбирала лишь из соображений практичности? И постоянно пренебрегала собственными нуждами ради блага других?
