Текст книги "Wild Cat (СИ)"

Автор книги: Deserett

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Зато я имею. Но продолжай.

– Ты помнишь, я говорил тебе о своем контрольном тесте и убийстве шестерых. Я умолчал, что, вернувшись тогда в штаб и поспав тревожным сном, я получил не только бумагу с новым заданием. Командир принес ее лично. На тот момент он был моим наставником один с лишним месяц. Он измочалил меня за месяц, как негодного щенка. Я почти ненавидел его, я был на грани издыхания, я хотел… смешно сказать, простого человеческого сочувствия. Но у него никаких чувств никогда не было. Я набросился на него, разъяренный тем, что мне показалось варварской издевкой. Хотя это его натура и ничего больше. Командир мог меня прихлопнуть, как комара, подвесить на подтяжках, как дурного зарвавшегося юнца. Мог избить до полусмерти… короче, любым способом научить уму-разуму. Но он предпочел остановить меня не силой. Силы у него безграничные, терпение – тоже, хотя по биологическому возрасту он старше меня всего на пару-тройку лет. Он отразил атаку, направив мою ярость в сторону (энергия моих кулаков разбила окно и оставила трещину в стене), позволил себя схватить и даже повалить на пол. Ждал с тонкой лезвийной улыбкой, что я предприму, растерявшись от полного отсутствия сопротивления. А я потерял голову. И не только голову. Дистанция между нами всегда была прямо пропорциональна моему трепетному уважению, и вдруг она сократилась в ноль. Его лицо в темных очках под моим лицом, руки святотатственно влезли в его длинные-предлинные волосы, и вся его фигура распластана подо мной… я не думал, я уже срывал с командира очки. И пропадал пропадом. Не подозревал, что могу так жадно и бесцеремонно влезать кому-то в рот. И раздевать, с переменным успехом. И остальное… прости меня, не буду вдаваться ни в какие подробности. Мы сделали это на полу, он сохранял молчание. Оделся и ушел. А я долго сидел голый, не в состоянии охватить страшную значимость своего поступка. И какие могли быть последствия. Я испугался катастрофы, изгнания из ELSSAD и газетной шумихи. Но ничего такого не произошло. Безразличие командира было главным спасением, щитом, укрывавшим от всех мои разбушевавшиеся страсти. Мы занимались сексом, мы появлялись вместе, но никто не тыкал в меня пальцем. Я подписал заявление, а потом и контракт, по которому стал его боевым напарником сроком на год. Потом еще год. И еще. Он был расположен ко мне до такой степени, что общался на отвлеченные темы, и делал это непринужденно, как мне иногда казалось – с удовольствием. Я тоже чувствовал себя свободно, несмотря на все уговоры совести бросить безнадежное дело и найти себе любовника среди Изменчивых. Я не хотел. Зачем?! С D. никто не мог сравниться. Плюс мое предсказание на посвящении, твое имя, раздражавшее присутствием в памяти. Нейтан и Фронтенак лишь укрепили в мысли подождать и поплыть по течению. Ну и, в общем… все закончилось так же внезапно, как и началось. Командир вызывал меня к себе на краткую лекцию в рамках обычного повышения квалификации – нам завезли с материка новое экспериментальное оружие. Во время демонстрации его прервали. Через сетку забора перелез странный субтильный подросток с тонким и красивым, но ужасно угрюмым лицом. За забором осталась его гитара, бережно уложенная между рядов высоковольтной проволоки. Он так посмотрел на D., передавая ему что-то тихо на словах… У меня кровь отлила в пятки, да там и осталась. Я понял даже больше, чем намеревался понять из их короткой встречи. Ушел с лекции совершенно белый. Преодолел жгучий стыд и запросил информацию в базе. Получил прямиком из серверной вместе с новым сюрпризом – центральный компьютер корпорации работал и работает под управлением старшего брата этого маленького гитариста. Я почувствовал, что удавка на горле затягивается. Не пришел на следующую тренировку, отправив командиру сумбурную записку с извинением. Я соврал, что заболел. Не прошло и получаса, как он появился посреди моей комнаты, похожий на глыбу мрака. Тогда он меня по-настоящему напугал. Я не мог внятно объяснить, что случилось, снедаемый невыразимым чувством вины. Я отбирал у юного избранника Демона то немногое, что он мог дать при полном отсутствии эмоций. И это никак нельзя было исправить, разве что немедленно прекратить дышать. Остановка сердца была бы, пожалуй, единственным достойным извинением моему поведению. Я умолял Демона об этом без слов. Он отказал мне, поставив условия, при которых мое дальнейшее существование можно было бы назвать терпимым. Я отлежался за два дня и продолжил работу. Вскоре получил разрешение и поселился отдельно от остальных «кошек». Нашел утешение в непрерывном кровопролитии, брал себе самые безнадежные и сложные задания. Искал в них смерти. А смерть меня избегала. Несколько раз посещал особняк командиров по особому приглашению на торжественные ужины. Видел Мануэля в паре с D. Юноша казался счастливым, его лицо посветлело, став еще более красивым. Значит, я что-то сделал правильно. Понемногу тоска начала меня отпускать, а трупный яд в сердце – рассасываться. Приятельское отношение командиров не менялось. Демон продолжал выбирать меня на полигонах в качестве спарринг-партнера, хотя на задания я ходил один – опыт позволял. Я сопровождал его в инспекциях по хайер-билдинг, так как с братом они договорились работать в разные смены. Его брат… отдельная история. Ангел – это удивительное существо, никого, похожего на него, на Земле нет. Объяснения излишни, ты увидишь сам, на него молятся и мастурбируют, его обожают и им клянутся. С ним я мог проводить даже свободное время, висеть между вулканических скал на страховочных тросах или нырять в заливе. Он был в курсе моих… короче, в курсе всего. Он осведомлен о своем близнеце предельно обширно и в вещах, которые сам Демон не подозревает или не всегда помнит. От Ангела я узнал, что заражен тьмой. Ношу внутри вирус, который получил во время близости. Однажды он меня подкосит, если не принять особые меры. Я начал лечение волевым усилием, то есть отказом от Демона, но предстояло сделать очень многое и неприятное. Пришлось близко познакомиться с католической церковью и болезненными обрядами усмирения плоти. Иногда – сталкиваться с откровенным кретинизмом слуг Божьих. Ко мне тайно приглашали экзорциста, что было верхом унижения, но я стерпел. Я просил Ангела как-то посодействовать, он отвечал, что в вопросах моей половой несдержанности он не может быть мягким и пристрастным. Я соглашался, он всегда был справедлив, просто… в какой-то момент стало совершенно невмоготу. Я не хотел жалости, я хотел выхода из тупика. По глупости я долго не понимал, что помогу себе сам. Моим последним испытанием и очищением от заразы стала роль твоего наставника. Командир обрадовался, что я поумнел, и подсказал решение. Меня исцелит тот, кто пройдет через агонию, похожую на мою собственную, и останется в живых. И кто не зарежет меня темной ночью, узнав правду. Не возненавидит после признания, не оставит, не покончит с собой. Условия невыполнимые, верить в оправданность риска – чистое безумие. Но другого решения не было. Если бы не это, я бы не согласился подвергнуть тебя таким… такой опасности. Я не выдержал до конца, Стюарт. Ты же видишь. Тебе оставалось пережить последний страшный сон, в самолете. И тогда бы…

– Я увидел его, Бэл. Увидел. Дочитал книгу, нашел на форзаце твои каракули, размышления о сущности демонов. Так впечатлился, что нащупал на затылке болезненную точку и нажал на нее. Активировал ваш гадкий чип и прошел сквозь кошмар своей наступившей смерти. Ты исцелен. Ну, или будешь исцелен. Скоро, – я потянулся к нему, чувствуя небывалую смелость, и куснул за нос. Бальтазар изумлен. Неуверенно поискал что-то в моих лукавых глазах.

– Стю, ты по-прежнему?..

– Мне снилось твое сердце, залепленное скверной. Усопшим призраком я проник в него, пытаясь очистить, и утоп в твоей крови. Сколько я в ней проплавал, один Бог знает. И сколько ее наглотался… А кругов по твоему телу вообще нарезал немерено, катаясь по венам, как на карусели. Воспоминаний до глубокой старости хватит. Ну и как пара глупых разногласий влияет на мое желание быть с тобой после перенесенной пытки? А? Твоя фраза?

– Моя, – Бэл забрал меня в объятья, обхватив чуть теплыми руками, я с улыбкой уткнулся в его шею. Пантеоны ада, ну наконец-то, мы рядом. Надо согреть его. Есть один надежный и проверенный способ. – Завтра твое посвящение.

– Знаю. А ты помнишь, как лежал в реанимации?

– Нет. Когда?

– Никогда. Неважно. Приснилось… – я подарил Бэлу еще одну нежную улыбку и погладил его грудь под рубашкой. Надо прислать Хэллу коробку восточных сладостей или что он любит. Никаких следов хирургического вмешательства, ни швов, ни надрезов. Это чудо. Я ткнулся ниже, вдыхая в себя его обалденную кожу. – Так что там за беда с нашим сексом? Я бревно?

– Ты малоопытный. Я не хочу просто потыкать в кого-то членом и получить оргазм. Я это себе и сам могу обеспечить. Ты мой… – он замолчал, смешавшись. А когда заговорил опять, мне впервые захотелось верить. – Утром я виделся с D. Мило пообещал вспороть себе вены зубами, если пробуду в изоляторе еще хотя бы час. Мимо регламента, мимо всех мыслимых правил. Я нарушил все, что только можно было нарушить, но командир послушал меня и отпустил. Я хочу тебя так отчаянно, что писал заявление об увольнении, желая избавиться от прошлого, меня попросили не буянить и возвращаться на базу вместе с тобой. Я хочу тебя во всех позах, включая позу спящих летучих мышей, я научу тебя трахаться так, как я не трахался ни с кем. Потому что я никого не хотел насытить так полно, как тебя. Я хочу звать тебя «любимый», я устал бояться и сдерживаться в порывах обнимать и шептать тебе какую-нибудь чепуху. Целовать по утрам и интересоваться твоим самочувствием. Целовать днем, вечером, ночью, на работе, по государственным праздникам, до, после и во время секса, пока спит далай-лама, римский папа и королева Англии. Целовать и не выглядеть при этом глупо или слащаво. Я устал быть парнем из книги по образцовому трэшеведению и мастер-классу убийства, я хочу расслабиться и уронить голову на твои колени. Ты первый, кто открыто заявил, что ценит мою внешность, не находя ничего постыдного в увлечении красотой. Ты не представляешь, как это важно для меня, даже если обращался ты к водам залива или к воображаемым собутыльникам. Я люблю тебя, Стюарт… это ведь не преступление?

– Только в мусульманских странах, – ответил я на диво хладнокровно и обвил его голову. – Вот тебе мои коленки, немного в песке, но подлинные и почти не бывшие в употреблении…

– Хочу их голыми, – тихо прошептал Бэл, ложась между и обнимая мои бедра. – Хочу тебя.

– Тут?

– Нет. Я потерплю до дома. Ты ничего не ответил на мою длинную речь.

– Я почувствовал себя монахом-исповедником. Хорошо, что опомнился до того, как ты упомянул далай-ламу. Бэл… ты обнажил мне душу. Я принял ее со всей осторожностью кривых рук, как умел. Кроме того, я выкупил ее у дьявола. Теперь она моя, ясно? Надеюсь, больше никто не наберется наглости утащить ее. Иначе я сниму пистолет с предохранителя.

Бальтазар тихо рассмеялся и поцеловал мое колено сквозь ткань формы. Я вслушался в его смех с наслаждением и позволил себе упасть на спину. Лежу, зачерпывая песок пригоршнями и пропуская между пальцами. О чем думаю, несложно догадаться.

– Бэл, а сколько всего поз ты знаешь?

========== 20. Разрыв ==========

Он набросился на меня с порога. От внезапности нападения я просто грохнулся наземь, и Бэл лихорадочно стащил с меня штаны. Я оттолкнул его, не понимая, к чему такая спешка и зачем нам творить разврат в прихожей, даже не заперев входную дверь.

– Ну не сопротивляйся, – шепчет Бэл не своим голосом, задирая мне ноги, и я, окончательно шокированный, вывернулся и двинул ему головой в живот. Вскочил, на лету соображая, в какую сторону лучше бежать, выбрал кухню, но первым туда не успел. Бальтазар с каким-то уж очень диким огоньком в глазах перехватил меня, заломил руки за спину и поволок в спальню. При этом я еще умудрился сбить его с ног, снова вскочить и помчаться обратно в прихожую, подобрать штаны и даже надеть их. Дыхание было совершенно сбито, да и сформулировать свое возмущение в членораздельную речь я никак не мог. Хотелось орать и материться.

– Какого хрена происходит?! – я налетел на него с кулаками, целясь в челюсть или под дых. – Ты решил меня изнасиловать?! – разозленный, я ударил его по лицу, он отпарировал и дотянулся до моей талии, я отпрянул, но недостаточно быстро. Мы покатились по полу, сплетенные в тугой рычащий клубок, свирепый и взъерошенный. Я пытался сомкнуть руки на его шее и усмирить, слегка придушив, он же упрямо раздвигал мне ноги, цеплялся за молнии и всячески лез в штаны. Но в какой-то момент мне показалось, что он ослабел, и я могу одержать верх. Мы перестали кататься и лупить друг друга по всем больно выступающим косточкам, он распластался подо мной, задыхаясь, я ухитрился хорошенько пережать ему горло. И уже открыл рот спросить, какая муха его укусила, но опять не успел.

Незапертая входная дверь распахнулась. Это был… Бальтазар. Еще один?!

Он застыл с занесенной через порог ногой. Смотрел не на меня. На того, второго. Сильнее ужаса, испытанного мной в тот момент, могли быть разве что чувства матери, которой после долгих часов родовых мук показали вылезшее из ее чрева чудовище, Господи, я не знаю… Внутренности сжались и смерзлись, грудь сдавило в железных тисках, сердце заплакало и скончалось в тихой агонии, а кровь вся вылилась. На помертвевшей коже проступил пот. Мне страшно, неописуемо страшно поднять глаза и тоже посмотреть на это. И тошно. Я отпустил похолодевшие руки от горла… горла… нет. Не может быть.

Вскрикнул, невольно поддавшись панике, и стремительно отполз от тела, на котором сидел. Отполз, потому что не мог встать, ноги отнялись и подкосились. А оно… то есть он. Он хохотал. Кошмарным гомерическим хохотом, властно и презрительно, как мог только он. Демон, что снял оболочку Бэла и принял свой истинный облик, в боевой нелакированной форме ELSSAD и с идеально растрепанными волосами. Командир ржал над нами, а я с горечью думал о том, что даже сейчас его лицо прекрасно и притягательно. Но, черт возьми, его всегда скрывают темные очки.

Злой и униженный, я не нашел ничего лучше, чем достать пистолет и направить на него.

D. отсмеялся, оставив нам тонкую сардоническую улыбку, и раскинул руки, будто приглашая к выстрелу. Я заморгал, сбитый с толку. Почему он это делает? И всегда остается безнаказанным. Почему… неужели Бог не оставил на дьявола никакую управу?

Потеряв решимость, я упрямо взвел курок, а потом… просто швырнул в него оружием. Целился в голову, но промазал на добрых полметра. Чуть не заревел от досады.

– Ты… вы… ненавижу вас. Убил бы, если б мог. Замучил бы, подверг всевозможным пыткам, истязал бы долго… бесконечно долго, – я спрятал лицо в ладонях. Я на последнем взводе, последнем пределе, еле сдерживаюсь, чтобы не вцепиться ему в глотку еще раз. И, быть может, задушить. Ну может ведь получиться, мать вашу?!

– Не старайся причинить мне боль, дружок. У меня нет средств, чтобы чувствовать ее, она вся уйдет моему брату. Ты хочешь этого? Мои раны появятся на Ангеле. И дыры от пуль, и порезы, и укусы. Самые маленькие царапины. Поэтому я не могу позволить тебе ранить меня.

Он медленно поднялся на ноги и прошел мимо меня. Прошел мимо Бэла. Я так и сидел, закрывшись ладонями, я не видел, как он уходил. Он мог поцеловать Бальтазара за моей спиной, облизать, сожрать, убить, увести за собой… все, что угодно. А я просто сидел. И мои плечи содрогались от рыданий.

– Стю, – нет, Бэл остался. Провернул ключ в замочной скважине, со стуком положил на тумбочку и наклонился ко мне, сев на корточки. – Малыш… прости меня.

– Я перестал что-либо понимать. Вообще, в принципе. За что ты просишь прощения?

Он попытался отнять мои руки от лица, но я не дал. Он вздохнул.

– Командир отпустил меня из изолятора, это верно. Но вовсе не потому, что я пригрозил разорвать себе вены зубами. Он отпускал меня к тебе без всяких наказаний или ограничений. Но я струсил. Я не представлял, как расскажу тебе правду. Это жалко, но я до усрачки испугался твоей реакции… того, что ты уйдешь от меня. Стюарт, ты меня ненавидеть должен, а не его. Я попросил D., я связал его уговором. И он пообещал позаботиться о тебе, уладив все вместо меня. Сказал, что я смогу подойти, когда он закончит. Когда ты узнаешь всё, и при условии, что не разорвешь со мной отношения. Мы проговорили схему диалога, но, не удовлетворенный этим в приступе маниакальной тревоги, я проработал все от начала до конца вплоть до мелочей. Я попросил наиболее полно передать мою биографию. Все выраженные им чувства были изображены с помощью командира А., со стопроцентной точностью, неотличимо от моих.

– А попытка изнасилования? – я бессильно уронил руки на свои колени.

– Он показал, каким я был до тебя, в интимных отношениях с ним. Безумным, совершенно раскрепощенным… и ненасытным. Опасным. До терминального уровня опасности D. обещал, что не дойдет. Хотя, признаться, я не ожидал увидеть тебя верхом на нём.

– Я защищался. Я вовсе не хотел с ним ничего… да бллин, черт возьми! Это я должен оправдываться?! Бэл, что ты натворил? Ты же надругался надо мной! Я с грехом пополам принял факт твоего заражения тьмой и сумасшедший болезненный метод исцеления. Но этот садизм?! Что значит, ты «струсил»? Ты что, привык пользоваться во всех критических ситуациях командиром, который в силу своего безбрежного могущества и фиг знает откуда взявшейся благосклонности прикроет твой зад?! Господи, разве это возможно?! Ты же «дикая кошка»! Ты был образцом для меня, эталонным мужчиной! И кто ты на самом деле? Бэл… ты отсиживался в изоляторе, в тепле и спокойствии, пока демон, всамделишный демон из самого настоящего ада, спасал твою трусливую рожу, подставлялся в твоей личине под удар. Рассказывал самое сокровенное. Он, не ты!!! Раскрывал душу! Он слушал мой треп, принимал мои извинения и мое очередное стеснительное признание, мою любовь, в конце концов. Лежал на мне на пляже, а я, дурак такой набитый, млел от его ласк, и, клянусь, он был нежным и предупредительным, не таким, как в моих кошмарах. Но знаешь, что самое гадкое и постыдное? Он, не дрогнув, описывал, как складывались твои взаимоотношения с ним, рассказал от твоего лица о себе! О том, как ты отнимал его у другого, намного более достойного, но спасибо, что у тебя хватило совести отказаться от D.! Черт, да я просто надеюсь! – что эта часть повествования была правдивой. Я уже ничему не верю. Нет, не трогай меня, Бэл, ты отвратителен.

– Прости! Прости, прости! – он попытался взять меня за подбородок, но я не желал на него смотреть. Хватит уже пялиться на лжеца, симпатичного, но не более. – Я попросил его о постыдной услуге, потому что сдох бы на месте, там, на этом уродском пляже, если бы ты сказал мне «ненавижу». Я не могу тебя потерять из-за ошибок прошлого, неужели ты не понимаешь? Это убило бы меня! А его не убило бы. Ему все равно. И он бессмертен. Стюарт, пожалуйста…

– Мне не послышалось? Теперь ты меня просишь? Изволь, – я встал рывком и двинулся в ванную. Ноги все еще подкашиваются, переставляясь с трудом, но мне окончательно плевать, пусть хоть сломаются. Перед тем как закрыться, я выплюнул Бэлу в умоляющее лицо: – Ненавижу. Умри.

*

Ночь прошла ужасно. Откиснув в ванне за два или три часа и вдоволь нарыдавшись, я разложил себе диван и плюхнулся спать не раздеваясь. Бальтазар, по идее, был в своей спальне. Не возникло желания проверять. Он меня не тревожил, и слава Богу. Нет, не слава. Проклятье. Ну почему все так получилось? Так грустно и нелепо. Идиотское трусливое предательство на самом последнем метре дистанции. Когда финальная карта, положенная сверху, рассыпала карточный домик. Этот сраный домик строился в моей груди. Как же все болит на стройплощадке, о боги. Не хочется ни жить, ни вспоминать, а умирать слишком просто. Хоть бы меня сном сморило, ну хоть на полчасика. Светает уже. И день не принесет никакого облегчения.

Я так и не уснул. Вареный и разбитый, я поплелся во все ту же ванную, как-то приводить себя в порядок, причесываться и замазывать круги под глазами. Шарахнулся от Бэла, прокравшись на балкон за бутылью питьевой воды: оказывается, он провел ночь там, а не в постели. Выкурил блок сигарет. Ну, может, и больше… пол был густо усеян окурками. Наверное, он тоже не сомкнул глаз. Хотя меня не должно это волновать.

Я сварил крепчайший кофе, выпил его, морщась и опасаясь, что все полезет обратно, собрался, надев не форму, а обычный костюм с галстуком. Несмотря на адски раскалывающуюся башку, я помню вводную лекцию, где было сказано, что на посвящении мне вручат новую форму.

Ровно в девять утра под особняком остановился черный фургон с наглухо затонированными стеклами, я сел в него через задние двери, и автомобиль тут же тронулся. Я уехал неизвестно куда.

В салоне имелось три ряда пустых сидений, разделенных проходом. Еще одного пассажира я заметил далеко не сразу. Он прекрасно сливался в полутьме с черным кожаным салоном в своем одеянии, похожем на монашеское, и в капюшоне, низко надвинутым на лицо. Я не осмелился подсесть к нему поближе и завязать разговор. Почувствовал необъяснимый страх, ну и пятая точка подсказала, что он предпочитает путешествовать в тишине.

Мы прибыли довольно быстро, последние десять минут ехали в гору. Человек в капюшоне пропустил меня вперед по вполне понятным соображениям своей конспирации. Я не то чтобы теряюсь в догадках, кто он, скорее, взвешиваю – человек ли…

До этого я видел обсерватории исключительно на картинках в Интернете и в школьном учебнике астрономии. Когда мы поднялись в центральный зал с вращающимся куполом, я оробел. Там был Хэлл, как всегда деловитый и казавшийся еще более миниатюрным в халате с длинными рукавами не по размеру. Инженер стоял на лесенке перед телескопом и не обращал никакого внимания на выстроившихся за его спиной людей.

Бледнея и теряясь, я насчитал двадцать три фигуры, закутанные в такие же накидки до пола, как и мой сопровождающий. Я оглянулся, но он приложил палец к невидимым под капюшоном губам и жестом приказал пройти дальше. Я прошел безропотно, и присутствующие окружили меня неплотным кольцом. Хэлл нажал на ему одному ведомые кнопки или рычажки, купол разъехался, и меня залил солнечный свет. Капюшоны откинулись одновременно, я облегченно заморгал. Их легко узнать по длинным волосам и красивым сосредоточенным лицам – это «дикие кошки», мои собратья, только командиров среди них нет. И Бэла. Может, оно и к лучшему?

Они заулыбались тепло и сердечно, протянули руки, каждый прикоснулся ко мне, а я вертел головой, стараясь на лету запомнить их всех. Три очень светлых блондина, много шатенов, несколько светло-русых, один медный, практически рыжий, и один крашеный брюнет с цепляющим задорным взглядом. Похоже, это Сайфер. Мне говорили, он ударен в готику, но увлечен этим не как все мрачные и пафосные неформалы, а с безудержным драйвом и весельем. Интересно, почему он не поладил с Бэлом. Выглядит он максимально располагающе к себе. Или это Бэл с ним не ужился? Когда-нибудь спрошу.

– Младший командир? – обратился я, зачем-то краснея.

– Тсс, – он улыбнулся такой озорной улыбкой, что меня аж встряхнуло и освежило после бессонной ночи. – Сейчас начнется отвязная вечеринка, потерпи еще чуть-чуть. Наш покровитель скажет тебе пару напутственных вещей.

«Кошки» разошлись, отступив на почтительное расстояние. Я чувствовал на себе их взгляды, мягкие, ободряющие и предупредительные. Сзади подошел тот, не снявший капюшон – черный и неизвестный. От него веяло тысячелетним холодом, перекликавшимся с аурой командира D., но я необъяснимо уразумел, что это все-таки не Демон. Кто-то из его надменного рода божьих отступников.

Тонкие, даже костлявые пальцы опустились на мои плечи. Дьявол-оракул… приходит, когда не ждут, и приносит подарок, о котором не просят. Лучше б подарил гирю на ногу, носить ее легче, чем пророчество.

Он произнес одно слово. Но еще за миг до того, как оно вылетело, я обреченно кивнул. Я знал. Знал…

– Бальтазар.

========== Эпилог ==========

Я ни о чем не жалею. Меня напоили обжигающим вином с ошеломляющей концентрацией пряностей, затащив за красную бархатную портьеру и разложив на старинном церковном органе. Я в самой смелой фантазии не представил бы, что Хэлл музицирует в обсерватории. Потом портьера отодвинулась, и «кошки» понесли меня с радостным смехом и улюлюканьем на улицу, загрузили в новый фургон, побольше того, в котором я приехал, загрузились сами и поехали.

– Куда мы? – вопросы я задавал в пространство, но отвечал на них неизменно Сайфер.

– В хайер-билдинг.

– В бар?

– Нет, что ты, это было бы скучно, да и «Freezing point» по утрам закрыт. Но на третьем этаже у ELSSAD уютное неофициальное логово, где мы предаемся разврату и излишествам и отмечаем посвящение новобранцев. Думаю, там уже накрыли скромное угощение и выкатили из подвала пару бочек из запасов герцога Бургундского.

Все оказалось даже круче, чем я представлял: десяток причудливо соединенных между собой комнат с плотно занавешенными окнами, создававшие для нас ночь, разрывные танцевальные биты, бьющие из всех углов (за пультом орудовал несравненный DJ Scandy¹, я был в приятном полуобмороке, увидев его), эксцентричная обстановка с мигающим high-tech освещением, мягкой мебелью и африканскими ритуальными масками на стенах. Напитки можно было найти и опробовать везде, включая туалетные ниши, а закуски разносили на квадратных подносах юные грудастые девушки с бейджами «FP». Даже устав после восьмичасовой работы в баре, они были рады второй смене в обществе соблазнительных мужчин.

Меня встретили криками и аплодисментами, Энди сказал несколько поздравительных слов по-норвежски и продолжил жесткий TBM-террор, кто-то уверенно схватил меня поперек талии и вовлек в групповой танец, было жарко, необычно и возбуждающе двигаться в темноте зажатым между двумя незнакомыми телами, гибкими, полуголыми и блестящими от горячего пота…

Но после пятого стакана с разноцветным обжигающим коктейлем я сказал себе, что пора остановиться. Найти тихое место и подумать о… да, сам знаю, смешно. Однако вскоре я заметил Сайфера в одной из дальних комнат за очень интересным занятием. Он сидел, комфортно развалившись, на диване напротив большой плазмы. Она была настроена, как и все здесь, на внутренний канал хайер-билдинг и показывала музыкальный клип. Красочный и провокационный. Последняя битва добра со злом, армия Люцифера против армии Христа, бескомпромиссный экшн с детализированной массовкой, не оставляющий других вариантов, только этот – порядком набивший оскомину, но вечный, библейский. Завидев меня, Сайфер похлопал по местечку рядом, предлагая упасть. Я не отказался.

– Я видел эту красоту уже раз сто. Но тебе не мешало бы еще и послушать, – он достал из-за диванной подушки наушники, воткнул штекер в гнездо под экраном, и я погрузился в блэк-метал апокалипсис целиком.

Армии сражались глухой ночью на склонах вулканических гор, круто обрывавшихся в море. Легион бесов, наряженных в разномастные доспехи, возглавлял рогатый черноглазый исполин², сразу вызвавший у меня необъяснимую симпатию. На верховного Сатану он не был похож, скорее на назначенного им фельдмаршала. Между тем стройные ряды ангелов вел вперед сам белый Христос, правда, он больше напоминал разъяренного викинга, нежели смиренного Сына Божьего – бородатый, волосатый, мускулистый и вооруженный огромным двуручным топором. Он свирепо вторгался в ряды адских воинов, за один взмах топора сметая их десятками, разрубая на части и скидывая с голых скал в плещущуюся где-то внизу воду. Глядя на творимый им беспредел, я понял, что исход битвы предрешен, добро жестоко победит зло, как и было обещано издревле.

Как приятно, что я ошибся.

Когда перевес оказался на стороне белых и Христос издал победный клич, из недр земли с утробным грохотом выросла еще одна скала из черного, отполированного до зеркального блеска камня. Ее вершину увенчивала закутанная с ног до головы фигура, но куталась она недолго. Плащ полетел по ветру, а воинство ада радостно взревело: на потасовку прибыл хорошенький, я б даже сказал, сексапильный юноша с изысканно бледным лицом и тонкими аристократическими руками. Рассмотрев эти нежные, не знавшие тяжелого труда руки, которые он протянул к бородатому обидчику, я задался вполне логичным вопросом:

– Сайфер, кто это? И почему бесы так ликуют?

– О, да ты совсем зелен, Винсент, надо бы тебя поскорее испортить и научить плохому, – младший командир был немного пьян, его губы касались моего уха нежнее и интимнее, чем мне того хотелось. – Это – Люцифер Александр Мортеаль, некоронованный Владыка, его могущество сравнимо только с его скромностью и замогильным спокойствием. Смотри дальше, тебе понравится.

Я смотрел, не отрываясь. Пялился на Люцифера, он доставлял немыслимое эстетическое удовольствие, я гадал, какого актера могли пригласить на роль в этом клипе, но никого не смог припомнить вообще. Он сошелся с Христом в неравном поединке. По безмолвному соглашению обе армии прекратили баталию и остановились понаблюдать за их ожесточенной схваткой в небе. На одном из клубящихся облаков, кстати, играли и пели музыканты (группа Dimmu Borgir, золотой состав с ICS Vortex), но мне они были не интересны.

Сначала Христос дрался честно, стараясь достать противника в кулачном бою или положить на лопатки, скрещивал шпагу и рапиру… оружие и силовые приемы сменялись со скоростью молнии, однако Владыка ада неизменно отражал все атаки. Тогда взбешенный Бог-сын предложил необычный армрестлинг, его гигантская волосатая рука встретилась в небесах с тонкой ладонью Люцифера, которой тоже пришлось подрасти. Как жуткое видение, эти руки висели в небесах, и каждая силилась одержать верх. Острые черные ногти демона впивались в грубую шкуру божества, из нее текла кровь, однако заметно было, что Христос не слабеет. Кроме того, по его наущению вокруг руки Люцифера начали виться какие-то мерзкие птицы и клевать нежную бледную плоть.

– Это шулерство! Иисус мухлюет!

Я был возмущен до глубины души. Впрочем, успокоился быстро: Люцифер неумолимо свалил ладонь жулика, однако тот не спешил признавать поражение. Приняв обратно человеческий облик, Христос набросился на оппонента сзади и, видимо, хотел свернуть ему шею. Очень зря. Сообразив, что теперь Господь не заступится за своего зарвавшегося сынка, темный Владыка счел нужным показать, на что способен. Он обнял Христа в мертвом захвате. Насколько он мертвый и из него не вырваться, я понял тогда, когда с истошным воплем Бог-сын начал превращаться во все подряд, включая воду, огонь, вихревые туманности, и рассыпаться на атомный песок. Люциферу было плевать, он держал наследника Божьей империи за то самое место. Позвоночник, то бишь. Или что там у него вместо души, за которую все крепится…

Назад к карточке книги "Wild Cat (СИ)"