Текст книги "Wild Cat (СИ)"

Автор книги: Deserett

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Не сопротивляйтесь, – я мягко сжал его крупную огрубевшую ладонь, не привыкшую к подобным ласкам. – Маленькое происшествие на борту никак не запятнает вашу летную репутацию.

– Я вас ненавижу, – процедил он сквозь зубы в конце концов. – Как вы посмели пробраться в мой самолет? Если вас не будут судить по всей строгости закона…

– Не будут, – подбодрил я и погладил шершавые перепонки между его пальцев. Самолет катился по полосе, не замедляясь. – Приготовьтесь к триумфальному выходу. Возьмете мою сумку и шампанское. А я возьму вас нежно за шею, не обессудьте. Не споткнитесь, нечаянно дождавшись моих объятий, держите спину прямо. Улыбайтесь… ну или не улыбайтесь, если не хотите, но жадная до зрелищ публика будет ловить каждый ваш неверный вздох.

Мы свернули на рулевую дорожку, приближаясь к международному терминалу. Пассажиры начали обычную в таких случаях шумную возню с багажом, невзирая на призыв оставаться на местах до полной остановки. Капитан в последний раз связался с диспетчерской башней, запросив телескопический трап, и заглушил двигатели. Мы поравнялись с Gate 8, доехав по инерции. Трап состыковали с главной дверью салона, а мы вышли через свой внешний люк, спустив раздвижную лестницу. Внизу уже поджидала полиция на шести автомобилях с включенными проблесковыми маячками и мегафонами наготове. А также две неотложки и пожарные. Какие оперативные. Мой спектакль будет дорого им стоить.

– Выключить сирену! – заорал я воинственно, принимая предложенную роль агрессора, хотя внутренне благодушно плясал и ликовал. – В переговоры не вступаю! Заложник только один, но знатный. Дорогу!!! Дорогу, или будете оттирать его мозги от фюзеляжа!

Я прикрылся Риверсом как щитом и двинулся мимо терминала к стоянке спецтранспорта. Автопогрузчик мне не нужен, кейтеринговый фургон тоже. А вот мини-автобус – самое то.

– Машину водить умеете? – я чуть не рассмеялся, когда он удивленно кивнул. – Ну, мало ли… Тогда за руль. Я опишу маршрут.

Первый пилот послушно занял водительское кресло, автобус покинул аэродром. Колонна полицейских ехала за нами на почтительном расстоянии. Я в очередной раз вспомнил о телефоне, спрятал пистолет и набрал вызывавший меня неизвестный номер. Не дослушал даже один гудок, трубку подняли.

– Именно за подобные буйные выходки мы зовемся «дикими кошками», – произнес едкий, превосходно узнаваемый голос. – Поздравляю с первым угнанным самолетом.

– Командир D.? – я забыл, как дышать.

– На въезде в Гонолулу избавься от заложника и оторвись от погони. Я знаю, Бэл обучал тебя экстремальной езде. Шлагбаум перед подземной парковкой хайер-билдинг поднимут, если не успеют – сшибай его, за тобой опустятся автоматические ворота.

– Я должен убить капитана? – я спросил громко, позабыв, что Риверс рядом и все слышит.

– Ты ведь понял, что я сказал, Винсент. Избавься от заложника.

– Но я обещал ему… – бесполезно, командир отсоединился. Я растерянно уставился на дорожное полотно. За прозрачным шумопоглощающим забором проносились усадьбы с бассейнами и пальмами. Мы еще в предместье, но вот-вот пересечем черту города.

Убить человека вне задания? Кулаки капитана сжались вокруг руля, у рта появились горькие складки. Он молчит, но несложно догадаться, о чем он думает. Обманщик, негодяй, выродок… настоящий террорист. Неужели бойцы ELSSAD совершают преступления?

Я перезарядил пистолет.

– Вставайте. Нет, не спеша… передавайте мне руль. Становитесь у двери. Через триста метров съезд с автомагистрали. На повороте я сброшу скорость, как того требуют правила, и открою дверь. Если вы не выпрыгнете за обочину, я вас застрелю. Не заставляйте меня делать это, я совершенно не хочу вас убивать. Вам все ясно?

Он не прыгнул. Гордый капитан. Предвидя такое поведение, я оставил дверь нараспашку, резко свернул к краю трассы и выстрелил ему в грудь. Он упал, вываливаясь из автобуса на обочину. Прекрасно, теперь его хотя бы не собьют другие автомобили. А моя пуля…

Патрон холостой. Отделается испугом, изумлением и большим синяком.

Все, можно сосредоточиться на главном. Я выжал из аэропортового автобуса 130 км/час и добрался до хайер-билдинг за считанные минуты. Шлагбаум был поднят, я въехал, никем не замеченный. Полицейский хвост потерял где-то в тропической жаре и дорожной пыли. Парковка пустовала, я занял сразу два места, не заботясь об эстетике криво поставленного авто, отряхнулся (втайне я мечтаю умыться), подхватил сумку и вызвал лифт.

Я был в синем небоскребе корпорации дважды, но запомнил только один кабинет. Поеду туда опять. И будь что будет.

Круглая кнопка «119» зажглась теплым оранжевым светом.

Комментарий к 17. Теракт

¹ Самая длинная ВПП международного аэропорта Гонолулу (3,7 км), полностью построенная в океане.

========== 18. Мастер ==========

Я нашел кабинет, в котором проходил дополнительную медкомиссию после общей, но он был заперт. Понятия не имею, что делать дальше, я как-то не рассчитывал на облом. В разговоре командиров мелькнуло имя. Это все, что у меня есть для зацепки. Я наудачу толкнул соседнюю дверь, она поддалась. Обрадованный, я, не мешкая, ввалился туда и выдал скороговоркой, боясь, что меня перебьют и выпроводят вон:

– Здравствуйте, я не знаю, куда я попал, но мне нужен врач по имени Аморес, вы поможете мне его найти?

После чего раздался взрыв. Самый настоящий, с нехилой ударной волной. Я инстинктивно пригнулся, защищая от возможных обломков голову. Когда разогнулся, в кабинете было не продохнуть и не разглядеть ничего. Дым стоял столбом вперемешку с пылью, пищал какой-то запоздало сработавший предохранитель, мигая едва видимым красным диодом, а я… ощутил недоброе покалывание в груди. Я стал свидетелем чьей-то смерти от опасного эксперимента? Слишком тихо. Слишком зловеще.

Я шагнул в дым, стараясь увидеть хоть что-нибудь, споткнулся об упавшую со стола трубу, вроде бы стеклянную, она покатилась куда-то с характерным полым звоном, но далеко не отлетела. Кто-то остановил ее, небрежно наступив сверху перепачканной кроссовкой. Маленькие такие кроссовки, детский размер. Ярко-оранжевые.

Неизвестный выживший громко чихнул, разогнав дым, и заговорил. К своему стыду, я не понял почти ни слова. Бормотание, предположительно, на латыни, перемежалось с очень сочными ругательствами, потом он пнул трубу, чихнул еще два раза, подошел вприпрыжку и схватил меня за грудки маленькими, но неожиданно сильными ручками.

– Святые глюоны! Айши облажался с расчетами прочности марочной стали для тиглей, но ошибиться дважды с затравочным стержнем?! Макаки справились бы с этим заданием лучше! О, демоны пещер и рудников, дайте же мне нормальных помощников, а не этих верблюжат!

Я использовал максимум знаний по оперативной мимике, чтобы не улыбнуться. Комичность ситуации усиливалась измазанным в саже личиком раздосадованного ученого. Я осторожно обнял его, одетого в простой лабораторный халат в пятнах и дырах, прожженных крепкими кислотами, и прощупал еще детский серый комбинезон на лямках. Какой он удивительный… и крошечный. Я сел на корточки, чтобы он свободно встал на пол, не спрыгивая с меня.

– Сэр, в кабинете есть раненые?

– Пусть сдохнут, если не от испуга, то от стыда, – воинственно ответил ученый, расстегнул дырявый халат, сбросил и потоптал. – Когда воскреснут, все подметут и починят. Пойдем отсюда, мальчик мой, займемся твоим насущным хлебом. Забудь о моих подчиненных, им платят за адреналин, выделившийся из одного места. Пусть наводят порядок. И если не успеют за полчаса… – он блеснул глазами, по-кошачьи оранжевыми, – ultimo ratio regis.

– Что, простите?

– Последний довод королей. Выгоню на кухню, чистить и драить порченную химическую посуду, а хуже этой работы только устроиться утилизатором в машинном цехе. Но уволиться – ни-ни. Увольняться никто не хочет, хотя некоторых я просил, даже умолял, стоял над душой и разве что не писал в администрацию, требуя избавить меня от вредоносных потоков их умственной отсталости и кретинизма, – он выстреливал слова пулеметными очередями, мне было не потягаться. Да и никому, пожалуй. Идя по тускло освещенному коридору, я осторожно окинул взглядом его миниатюрную фигуру. Он жестикулировал, доставал из многочисленных карманов сложенные бумаги с рецептами и формулами, читал и перечитывал, ругался, прятал обратно и кидал на меня ответные взгляды, одобрительные и даже восхищенные. Почему?

– Я не представился, – смущенно выдавил я, вклинившись в паузу, когда он замолчал.

– Незачем, незачем, ты Винсент Стюарт или Стюарт Винсент, племяш той противной лисицы Нэнси Ван Дер Грот, которую я по редчайшей неосмотрительности взял на работу лет восемь назад и, странно, ни разу не пожалел. Идем, идем, мы уже почти в моем технобудуаре, пришли, я позабочусь о тебе не хуже моего приятеля Бакстера, а он, прошу заметить, патологоанатом, это, знаешь ли, дорогого стоит в вопросе спасения славных ребят от дурно пахнущих неприятностей.

– Простите, но мне нужен Аморес, возможно, я неправильно запомнил имя… – я попятился, когда он пригласительным жестом втащил меня в странную комнату, напоминавшую застенок.

– Ну и зачем тебе Мори, скажи на милость? – проворчал коротышка добродушно. – Он хирург общего направления, бесспорно талантливый, аккуратный и рукастый, сволочь такая, но я – гений, инженер, состряпавший половину вещей, с которыми ты вырос, включая атмосферу Марса. Я и сам прекрасно вытащу твой ржавый чип. Кстати, я же – его автор и конструктор, дизайн заказал у малыша Ксавьера. Ты что, удивлен?

– Вы – Мастер. Тот самый… – я рассмотрел его еще раз, не веря глазам. Мастер Метаморфоз, Солнечный Мальчик, Хэллиорнакс, чей запоминающийся витиеватый почерк был на бутылочке с моим успокоительным. Мастер, распоряжающийся тысячным штатом, заводом, алмазной шахтой, двумя небоскребами и целой красной планетой, с ласковым детским лицом, поклонник Боба Марли с дредами, хоть и без трехцветной шапочки. Он широко улыбался, следя за зигзагами мыслей в моих зрачках.

– Приятно быть тем самым. Мы на лабораторном этаже, детка, в моих суверенных владениях, добро пожаловать. Давай-ка сядь, я вколю тебе местное обезболивающее, – Хэлл ногой толкнул ко мне легкую каталку, помесь операционного стола с кушеткой и электрическим стулом.

Я сел с опаской, втайне надеясь, что он не привяжет меня за ступни и кисти фиксирующими ремнями, но он привязал. Поцокал языком и впрыснул мне в шею прохладную жидкость.

– Не бойся. Это обычная мера безопасности, она убережет тебя от случайного мышечного сокращения, падения и возможного увечья. Я влезу сейчас в твой мозговой центр, с величайшей осторожностью, но гарантий, что я ничего не задену инструментами – нет. Не шевелись. Можешь разговаривать, это меня не отвлекает.

Он нажал на педаль под каталкой, отрегулировав высоту по своему росту, а я перебрал про себя все возможные вопросы.

– Скажите, Мастер, а что там… на этажах выше?

– Физических этажей на самом деле сто пятьдесят, – он помыл руки в асептическом растворе, там же прополоскал скальпель и маленькие щипчики. Приблизился и вдруг поцеловал меня в лоб. – Мы начинаем. Думай о Бальтазаре и слушай меня. Итак, высота хайер-билдинг ограничена почти в два с половиной раза. Это обусловлено высоким давлением на грунт и невозможностью сделать фундамент под нами глубже из-за вулканического происхождения острова и опасности затопления. Кроме того, на большой высоте существует угроза ветра, появления трещин в стенах, и особенно – в оконных стеклах. Поэтому двести верхних этажей вместе со шпилем были построены за одну ночь бригадой адских рабочих без использования земных материалов, из прочного инфернального камня, бетона и метаморфического стекла. Свойства адской материи таковы, что она плавно сминается с течением времени, имея достаточный коэффициент упругости, чтобы затем возвращаться в исходную форму без повреждений в структуре. При этом она дает возможность расширять пространство без учета реальных физических параметров помещений. Попросту говоря, метраж инфернальных этажей намного больше, чем кажется при взгляде на хайер-билдинг снаружи. Теперь о том, как попасть туда. В лифтах общего пользования ты не найдешь кнопки выше сто двадцатого этажа, если хочется выше – нужно вводить специальные комбинации цифр. Их знают твои шефы, ты скоро выучишь коды некоторых, необходимых для работы. Администрация вместе с президентом заседает на сто семнадцатом, это политический ход для регулярно проводимых в хайер-билдинг экскурсий. На сто двадцать втором, то есть на этаже, состоящем в режиме полусекретности, находится главная серверная, и сходятся все компьютерные узлы здания. Со сто сорок четвертого по сто сорок седьмой расположены второй и третий отделы моей лаборатории, куда имеет доступ несколько помощников, одно доверенное лицо, уполномоченное проводить каждый месяц санитарную проверку, и тридцать инженеров. Всю работу там выполняют механизмы, люди смешивают вручную только особо опасные или особо ценные вещества. Сто сорок девятый этаж – это так называемый срединный уровень безопасности, где «дикие кошки» собираются для прохождения полигонов, возможных только в стенах небоскреба. Оттуда идет единственный в своем роде лифт на крышу, минуя все остальные этажи, то есть из него нет других выходов, путь в один конец. Крыша – это верхний уровень безопасности, пункт наблюдения за угрозами с воздуха, на шпиле для этого закреплено соответствующее оборудование, включая камеры, метеозонды, сейсмографы, осциллографы и всякие прочие счетчики Гейгера. Начиная со сто пятидесятого этажа использование лифтов запрещено, их там и нет, для перемещения встроены специальные скользящие платформы, шутливо названные «жуками». Они работают по принципу поезда-монорельса, двигаясь как по вертикали, так и по горизонтали. Естественно, требуется пристегнуться и иметь здоровый вестибулярный аппарат. Проезд платный! Шучу. Сетка станций, охваченных жуками, обширна и обычными этажами называется с натяжкой, так как, я уже сказал, внутри хайер-билдинг столько места, что хватило построить целый город с пригородами. Например, учебный центр для Изменчивых, готовящихся для поступления в земные университеты, с тем, чтобы продолжить работу не у нас. Я это приветствую, шпионы нам нужны везде. Оборудована студия-трансформер для репетиций, съемок клипов и записи песен группы Ice Devil¹ и еще телецентр для вещания на наш боковой экран². Транслируем собственные аполитичные новости, шокирующие музыкальные клипы (я делаю их на заказ вместе с ледяными дьяволятами) и изредка критикуем различные экологические и благотворительные организации в сатирических скетчах. За что потом расплачиваемся участием во всяких унылых социальных программах. На трёхсотом уровне находится отдел выхода в свет готовой продукции, где мы формируем положительное мнение о себе в масс-медиа. Выше находятся подведомственные мне лаборатории, где тестируется всё подряд на предмет соответствия качеству, но я туда не заглядываю, получаю отчеты и нормально. На десяти последних этажах устроен центр спа-терапии и релаксации с многочисленными процедурами, включая интимные. Туда отправляют Изменчивых после тяжелых травм и долговременного лечения в больнице. Тебя тоже туда пошлют скоро, будешь расслабляться целый месяц и забудешь о своих злоключениях. А на крыше хайер-билдинг помимо технического хлама нашли место и построили шикарный подогреваемый бассейн с пиано-баром, достойно увенчивая в облаках мою гордость, высочайшее здание в мире. Ты побываешь и там, вдоволь накупаешься, – Хэлл притих на секунду и вышел из-за моей спины, показав миллиметровый золотой квадратик с алой точкой-капелькой – кнопкой. – Свободен, боец. Позволь поздравить от всей души с окончанием стажировки.

Ремни отскочили сами, я ошалело поднялся с «пыточного» кресла и потрогал затылок. Ранка не прощупывается, заклеена какой-то эластичной полоской. Хэлл замахал руками и заставил меня пригладить волосы.

– Потом налапаешься, пусть заживет. Скажи доброму дяде инженеру «спасибо» и гуляй.

– Но куда мне идти, – я неподдельно растерян. Несмотря на увлекательный рассказ, одно небрежное упоминание о Бальтазаре сделало меня невыразимо несчастным.

– Как куда? Домой! Бэл ждет тебя, дурачок.

– А как же изоляция… его наказание?! И увольнение…

– Фу, какой ты доверчивый, ребенок, – мастер энергично подпрыгнул и запихнул мне в рот странный синий плод, на вкус почти как яблоко. – Тебе сказали нехорошие вещи строго по инструкции, в последний раз разыграв. А ты поверил. Топай домой, украденный автобус помыли и прямо сейчас отгоняют обратно в аэропорт, старшему пилоту Хоакину Риверсу оказали посильную помощь вместе с ненавязчивым сервисом по стиранию памяти. Что касается прекрасного негодяя Бальтазара Локхорста – он действительно пережил несколько болезненных минут, объясняясь со своим командиром, получил от него сладкий ранящий поцелуй прямо в сердце, после которого провалялся в реанимации два часа, но я его откачал. Ты был еще в пути, над Атлантикой, когда это случилось. В аккурат этажом выше и в присутствии адвоката, так что все законно. Герр Мортеаль оплатил его лечение, твое лечение и сопутствующие расходы. Моральный ущерб вам обоим возместят на спа-процедурах. Подпишись здесь и здесь, что не имеешь претензий к своему работодателю, то есть к корпорации, и я побегу работать. Айши, по идее, успел убраться в кристаллическом цеху.

– Мастер!

– А? – он спрятал мою расписку во внутренний карман комбинезона. – О, герром Мортеалем интересуешься? Это их папочка, мальчик мой. Verus daemon ex inferis³. Передашь Бэлу привет.

– От кого?!

– От меня. Он был в полубессознательном состоянии, когда я оперировал его и вынимал кровавые ошметки скверны из груди. Бэл метался в бреду, освобождаясь от тьмы, пока ты видел свой ужасный сон и участвовал. Помогал мне. Ты спас его, Стюарт. Спас его душу, чтобы ввалиться в хоромы дьявола в какой-нибудь другой день. И обязательно вдвоем! Разве ты не рад? Ну улыбнись же, хренов кислый лис!

Хэлл все-таки растормошил меня. Я неуверенно улыбнулся и спросил:

– Мастер, а что вы знаете о транспортном парке «диких кошек»?

– Новехонькие мотоциклы с доверху заправленными бензобаками дежурят на минус первом этаже. Бери любой, никто не обидится. И вот еще что! Наклонись-ка, бравый солдат огня и латекса.

Он надел мне на шею длинную цепочку.

– Это платиновая основа под жетон ELSSAD. Сам жетон получишь на посвящении. У твоего Бэла – такая же. Шагай.

– Мастер… – я схватился за цепочку, как утопающий за соломинку. Он знал, что я приду, я шел по заранее заготовленному сценарию? Даже сейчас?!

– Ну что ты заладил, «мастер» да «мастер». Я крестный отец вашего отряда. Делю с вами все радости и невзгоды и сам делаюсь чуточку счастливее. Так получилось, нечаянно. Вы – красивые и высоченные самоуверенные юнцы, но люблю я вас не за это. Тебя проводить к лифту пинками или сам доберешься?

Комментарий к 18. Мастер

¹ Метал-группа, основанная двумя кузенами Санктери – Мануэлем (гитара) и Сент-Мэвори (вокал). Позже к ним присоединился старший брат Ману – Ксавьер (программинг и клавиши), а также серафим Дезерэтт (ударные) и командиры ELSSAD – Демон (бас) и Андж (мультиинструменталист, бэк-вокал и вокал на некоторых песнях).

² Хэлл говорит о гигантской (60х90 метров, моноблок) телевизионной панели, закрепленной на стене хайер-билдинг.

³ Настоящий демон из ада (лат.)

========== 19. Признание ==========

Я добрался до Черного Отеля (так в народе именуется особняк «диких кошек») быстрее, чем мне того хотелось. Судорожно прогонял в голове возможные варианты диалога. Мирного… и не очень. Ссора, переходящая в крик и драку. Или молчаливый игнор с взаимными ругательствами, написанными на салфетках и запотевших зеркалах. Я ничего не перепутал. В последний раз, когда мы виделись, я втоптал в дерьмо все, что было ему дорого. И куда я еду? Зачем? Увидеть Бэла еще раз и умереть? Я боюсь черт знает чего.

Подтвердить худшие подозрения в непроницаемых глазах, лгущих так же легко, как и говорящих правду. Несмотря на финальный сон, избавивший нас обоих от кошмара. Несмотря на лучистое тепло инженера. Несмотря на обещание коротенького эфемерного счастья, которое мне так и не довелось потрогать собственными руками. Разве оно существует? В чьей-то фантазии.

Я открыл своим ключом. Спускаются сумерки, но у нас свет везде притушен, в прихожей вообще темно, как в могиле. Я заметил провалы окон еще на подъезде к дому, но не хотел мириться с простыми умозаключениями и горечью разочарования. Бальтазара нет. И я недостаточно хорошо его знаю, чтобы догадаться, где его носит.

Снова седлаю мотоцикл и еду наугад, без логики и направления. Все дороги здесь, так или иначе, ведут в бетонные отбойники, песок и воду. В океан, то ли спокойный, а то ли безразличный. Сколько несчастных влюбленных дарили ему свою горечь и задавали одни и те же вопросы? Он устал от чужих вопросов и чужой боли. Глупые, неразрешимые и никому не нужные противоречия. Нет, я не прав, на Гавайях мало несчастных, здесь куда охотнее празднуются свадьбы, даже если брак протянет пару пьяных часов. Они прилетают сюда и приплывают, привлеченные громкой рекламой, соединяются узами на курорте, вкушают втридорога все блага цивилизации и исчезают в свои унылые серые дали. А мы остаемся. Мы работаем, ничего не замечая. Я живу здесь более полугода, но впервые встречаюсь с океаном наедине, как полагается, лицом к нему, а не к своим мелочным проблемам. Я – простой смертный, он – бескрайняя вода, вбирающая в себя мерцающее небо и бархат ночи.

Позволю себе отбросить застенчивость, предрассудки вскормленной материалистичными ценностями свиньи и хоть раз просто лечь на песок и помечтать. Воздух вокруг всегда был соленым. Это я… не дышал.

– И вот мы остались вдвоем, – начал я тихонько. Но потом заговорил смелее и громче. – Я пришел сюда один, поныть об одиночестве, но вдруг оказался не прав. Тебя так много, и ты везде. И я ношу тебя в себе, океан внутри, первобытный, который мои предки взяли с собой, вылезая из тебя на сушу. Знаешь что? Я ничего не расскажу тебе. Ты и так все знаешь. Ты слышал эту историю тысячу раз. Я обрел, я потерял. Думал головой, но я раскаялся. Если у меня есть весы и сердце, зачем я, как глупец, кидаюсь взвешивать? Когда нужно любить. У меня были вопросы, но я забыл, на кой хрен они мне сдались. Мы бегаем вокруг тебя в лихорадке страстей или денежного дурмана, а ты лежишь, обнимая землю, наполняя жизнью еще миллионы организмов. И чье же существование больше насыщено смыслом? Но знаешь… если б ты носил его имя, я б с удовольствием в тебе утопился. Хуже, чем старшеклассник в банке дешевого невкусного пива. Я погряз в картинках из прошлого, прокрутил много важных моментов и ужаснулся. Я столько всего ему не сказал! Ну хотя бы вот… что я схожу с ума от его проклятой гладкой мускулатуры. От глаз, зеленее которых разве что болото в лесу и жабы, которые меня задушили. И пусть сожрут три фунта говна те, кто возразят, что мужчина должен быть немногим красивее…

–…обезьяны.

Я вскочил мгновенно и обнажил пистолет, тренированный без раздумий реагировать на любую неожиданность. Мою звали Бэл. Самообладание закоротило и дало сбой. Я закусил губу и отвел взгляд, возвращаясь в привычную, но порядком надоевшую роль невинного подростка, соблазненного взрослым мужчиной. Как ее с себя снять?! Если плечи сами никнут.

– Давно ты слушаешь мой бредовый монолог?

– Ну почему сразу бредовый, – он вынул из моей руки пистолет и покачал головой. – Ты забыл снять предохранитель.

– Я не собирался ни в кого стрелять.

– Даже в меня?

– Ты опять играешь. Водишь меня за нос, как кошка мышку. Твоя речь, твои манеры…

– Стю, мы не на сцене. И это не спектакль. Если бы ты застрелил меня, я бы принял пулю с благодарностью. С восторгом и обожанием. Как и все, что ты мне давал.

– А что я давал?

– Себя.

Мы сели на песок, я положил пистолет между нами. Тело, если честно, затомилось, просясь в его объятья. Я еле сдержал порыв наброситься на Бальтазара и остался сидеть напротив скучным изваянием «роденовский мыслитель в отпуске».

– Всего два раза.

– Мне хватило распробовать. Стюарт, но я солгу, если скажу, что секс с тобой был лучшим в моей жизни.

– Еще бы, после командира остается подбирать крошки.

– Я не об этом.

– А о чем?

– Давай вернемся к нашему интиму позже. У нас полно других тем для разговора.

– Как тебе такая – дезертиры и их наказание. А?

– Письменно отчитают за порчу униформы. Ничего серьезного. Если настаиваешь на более жестких мерах пресечения – сходишь в текстильный цех и сошьешь пару перчаток.

– Так просто?!

– А не надо пытаться усложнять себе жизнь.

Сумерки кончились, на побережье ночь, фонари остались далеко на шоссе. Едва я подумал об этом, на груди Бэла засветился жетон, неярко озарив его лицо. Бесстрастное как никогда. Я ненароком сглотнул слюну.

– Твое отношение после всего, что я наговорил перед бегством…

– Осталось как до бегства. Если я буду обращать слишком много внимания на твои слова, то сделаю харакири. Фильтрую их сквозь твое настроение.

– И не обижаешься?

– Повторить часть о харакири?

– Извини, – я поспешно отвернулся. – Я нагрубил со зла, я был не в себе. Послал все в жопу, поняв, что обманут. Тобой.

– Я больше не обману. Даже если правда принесет тебе одну только боль.

– Да тут нечего прибавлять к боли, что уже есть.

– Тогда мне лучше уйти.

– Нет! Объясни, как ты оказался на этом богом забытом пляже?

– Очень просто. Ты взял со стоянки мой мотоцикл. Я пришел по сигналу встроенного GPS.

– Надо же, я и не заметил, – я тяжко вздохнул, мечтая лишь о том, чтоб Бэл схватил меня и прекратил все досужие разговоры. Но надо продолжать, мать вашу. – Почему ты не сказал, что твоим напарником был сам D.?

– Это постыдная тайна. Она придает особый оттенок тому факту, что я младший командир, наряду с Сайфером. Тебе не сказали, Стю. Чтоб ты меня не презирал. Выгляжу так, будто получил должность через постель. А я получил ее после того, как… будет сложно объяснить. Я переставал с ним спать, потом снова начинал… бригадиром был назначен вопреки своим яростным протестам. И наставником хотел становиться только через свой труп. Это настоящее благо: Демон переступает и через трупы, и через возражения, ему плевать на любые чувства с высокой, головокружительно высокой крыши хайер-билдинг. Его жесткость и холодность не имеют себе равных, благодаря им я получил тебя.

– Но как он получил тебя?! Мой запрограммированный кошмар не выдумка, ваши поцелуи, твое чувство к нему… и моя ревность была не беспочвенна.

– Я же сказал, что равнодушен к нему. И обещал доказать тебе это. Сейчас, Стюарт, прямо сейчас, – Бэл зачерпнул воды из залива и быстро набросал на мокром песке схематичный рисунок. Посветил фонариком в зажигалке, чтоб я увидел. Длинный нос, уши, острозубая пасть, мощный лоб и глаза в красивых темных ободках. – У клана черных волков есть одна особенность. Самцы рождаются очень крупного размера, угольно-черными, самки же напротив – сероватыми и миниатюрными. Выносить девочку намного легче, чем мальчика, и они появляются на свет чаще. По неизвестной генетической аномалии у нашего отца Зака девочки не рождались, иначе бы детей было очень много – приплод приносится после каждого ежегодного спаривания. Но этого не случалось. Родился Натаниэль и долгое время был единственным наследником клана. Отец погиб в схватке с охотниками еще до моего рождения. То есть я никогда его не знал и стал для матери его прощальным подарком. Разница с Нэйтаном у меня целых пятнадцать лет. Он сражался в тот день бок о бок с родителем, он видел гибель Зака. Охотники не оставили нам тело для захоронения, а унесли с собой в деревню, чтобы содрать с него волчью шкуру. Шкуру вожака. Тогда Нэйтан, ошеломленный произошедшим, решил пойти на отчаянный шаг. Они договорились с мамой скрыть от меня смерть отца. Натаниэля без лишних проволочек избрали новым вожаком. Когда мне исполнился год, я начал понемногу говорить и воспринимать речь, он сказал, что он и есть мой отец. Я считал так вплоть до великого переселения Изменчивых. Страшно обожал и всему у него учился. Уже на Марсе мне открыли правду. Охотники и опасность вырубки леса осталась в прошлом, клану ничего не угрожало, новой провизии хватало на всех, мы ведь даже подружились с травоядными. Мать неоднократно пробовала отговорить Нейтана от ненужных признаний, ничем хорошим, считала она, это не кончится. Но мой брат очень упрям и целеустремлен. Вожак не может быть другим. Мне минуло двенадцать, морально я готовился к взрослению. Правда о Заке предопределила мою жизненную стезю. Мы не поссорились с братом, но я ушел из дому. Я выбрал лакированные доспехи современного солдата – «дикой кошки». Охотники, убившие отца, были людьми. Я понял, что ничего не желаю так, как научиться убивать их. Непредвиденное расположение командира D. подарило мне возможности для мести, о которых я и мечтать не смел. Через три месяца после посвящения в бойцы и усиленных тренировок я почувствовал, что готов. Я оформил свою просьбу в письменный рапорт. В лаборатории Мастера Метаморфоз меня посадили в телепорт и переместили на нашу старую Терру, в родные канадские широты. Дали сорок восемь часов. Я вырезал весь городок, в который деревня разрослась за прошедшие годы, спалил его дотла. Не щадил ни женщин, ни детей. Они питались за счет нас, за счет леса и реки, сбрасывали туда свои смрадные отходы. Наш бывший дом, наш лес… целиком вырублен и превращен в солончаковую пустыню, они не умеют трудиться на земле, истощили ее однообразными посевами. Но голода они не терпели, живя за счет нападений на соседние людские поселения. Осуждай меня за жестокость, если хочешь, я ни о чем не жалею. Я вернулся пьяный от победы и пролитой крови. Моя благодарность командиру не нужна была, только моя преданность отряду, моя необузданная сила… и еще немного интима. Я чувствовал, что поступаю неправильно, но отказаться от близости с D. по доброй воле просто невозможно. Тебе снилось, он показал, как это… ты тоже знаешь, о чем я. Вскоре меня выручила новая встреча с Нейтаном. За время моего обучения в лагере ELSSAD он достиг на Земле небывалых высот. Неделю брат вел со мной беседы, которые можно назвать душеспасительными. Я говорил тебе, Стю, что не верю в Бога. Но я решился на первое и последнее рандеву с Ним в костеле Гонолулу. Падре Бернар Фронтенак имел честь исповедовать командира А. По настоящее время они очень дружны, Ангел назначил падре своим духовником. Узнав, что командиры едины и представляют собой цельную сверхсущность, сильно напоминающую божественную, я успокоился. Значит, все идет правильно и своим чередом. Демон сам меня однажды отпустит. Действительно, так и случилось, но спустя целых три года. Напарником мне поставили Сайфера, но я и дня рядом с ним не продержался. Он глубоко мне антипатичен, несмотря на все свои профессиональные достижения. Я подошел к шефу и спросил разрешения отселиться. Подобное никем не практиковалось, я был настроен на холодный отказ. К удивлению всего отряда, Демон подписал соответствующее распоряжение и выделил мне квартиру почти на сто квадратных метров. Я заподозрил черт знает что. На прощание мы поцеловались, я отчетливо ощутил, как неровно к нему дышу. Все еще. Стюарт, я не хочу, чтоб ты заблуждался на мой счет. Инициатива в наших с ним отношениях всегда исходила от меня. И в первый раз – это я его соблазнил. Сейчас я оцениваю свою первую попытку как смешную и неумелую. Почему он согласился на близость с бешеным, одержимым жгучей местью стажером, я понятия не имею.