Текст книги "Exciter (СИ)"
Автор книги: Deserett
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Он оживает. Смотрит, ошеломленный, в блестящие бесстыжие глаза Ла Нуи, и смысл сказанного поневоле доходит. Как загипнотизированный он идет за ним по городу. И понимает почти всё. Что был воспитан в его тени. Что давно впитал в себя скрытые желания Ла, его тоску, неосознанно утаенную. Что от рук и ног тянутся ниточки, он сам их привязал. Что не сможет теперь ни в чем отказать, не порезавшись сам и не поранив Ла Нуи. Но только как… почему это произошло, почему именно с ним? Можно ли сказать, что ему повезло? На Ла заглядываются случайные прохожие, у него легкая, пружинистая походка и такие длинные ноги… все сигналы верны, но это сигналы опасности.
Клайд ощутил головокружение и выдавил свой единственный вопрос:
– Почему?
– Я не знаю. Но я знаю, что ты тоже меня захочешь. Когда увидишь голым.
К головокружению добавился отчаянный румянец. Он так надеялся по телефону, что его друг шутит, бесспорно, дурными шуточками, но это было бы лучше, чем заглянуть в его зеленые глаза и увидеть прямое приглашение в постель.
========== Capitolo ventunesimo. Настоящее ==========
– Я ещё могу уйти?
– Нет. Просто не сопротивляйся.
– Иначе что?
– Ты пожалеешь, что не пошёл.
– Я уже жалею, что иду. Что послушался и вернулся во Флоренцию.
– Клайд, я обещаю остановиться, если не понравится.
– Если не понравится что?
– Секс.
– Твою мать!
Ла Нуи крепко схватил его за руку.
– Тише. Я уже пообещал.
– Ты сто процентов рехнулся!
– Помолчи. Мы уже пришли.
– Ла, у меня…
– Да тихо ты! Мы в общаге, – Ла подбородком указал в направление стойки администратора. – Нужно пробраться незаметно. Только сейчас. На выходе уже будет не важно. Давай, пригнись, чтоб не отсвечивать со своим полуметровым украшением на башке. Я отвлеку его, беги. Второй этаж, лестница за поворотом слева. Комната №13. Но только не топай как слон.
Он подошел с лучезарной улыбкой, назвался и показал свой ключ. Клайд осторожно пополз на четвереньках и будто издалека слышал его голос:
– Добрый день ещё раз. Я хотел узнать, нельзя ли провести Интернет и сколько это может стоить… правда? А кто держатель Wi-Fi точки? А вы не подскажете, куда он заселился?..
Ла догнал друга на лестничном пролете. Вместе они дошли до комнаты. Там, к счастью, никого не оказалось, только сумка и три чемодана.
– Здесь миленько, не правда ли? – Ла Нуи небрежно встряхнул волосами, показывая простор. Мебели было немного, две кровати и тумбы под личные вещи, общий стол и стеллажи для книг.
– Ла, я собирался признаться кое в чем, перед тем как пускаться во все тяжкие, но ты заткнул меня. И теперь я не знаю, как начать. Это очень деликатная тема.
– Ну выкладывай, что там у тебя? – Ла развернул оконные жалюзи, закрываясь от любопытных глаз извне. – Венерические болезни? Импотенция?
– У меня в члене… стальная штанга.
– Да знаю я, – он спокойно повернулся к Клайду. – И не одна, кстати, штанга, а две.
– Не можешь ты знать! Откуда, бллин? Я никогда тебе не говорил!
Ла и сам не понимал, откуда знает. Но в голове плавали обрывки воспоминаний, сладких и мучительных, о жгучем удовольствии, которые он познал в постели… с кем-то. Они забивали всё остальное, и разум, и волю. И совесть. Он бросился на кровать, как пловец в воду, томительно вздохнул и раскинул руки.
– Не стой столбом. Иди ко мне. Я хочу понять. Прочувствовать. Металл, который ты вживил в свою плоть. Должно быть, он раскалится от трения. И твоего жара…
– Ты!.. геем тебя язык не поворачивается назвать. Но ты сумасшедший.
– Иди сюда, Клайд, – голос стал требовательным, – я даже не прошу тебя раздеться! Попрошу немного поцелуев. Я подозреваю, что это максимум, на что ты способен сейчас, но сгодится. А если ты заранее настроен на отказ и провал, то я уйду искать шлюх. Но я не хочу так, меня от них воротит. Я хочу с тобой. Ты слышишь меня? Хочу лишиться девственности.
– Господи, Ла, это слишком… – Клайд почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы, и невольно разозлился. – Да что же на тебя нашло! А ты не под кайфом случайно?
– Я б с радостью, но я не псих… и не фанат грязных шприцов или таблеток. Реальность такая же скучная и серая, как вчера или месяц назад. Раскрась мне ее, прошу.
– Как?!
– Сексом, – терпеливо ответил Ла Нуи и стянул с себя форменную университетскую рубашку. – Давай. Пока соседа по комнате нет.
– Ла, я не могу.
– Ну, как знаешь.
Ла Нуи спокойно стянул с себя брюки вместе с трусами, лег на бок и накрылся одеялом, с явным намерением послать его нахрен и поспать. Клайд внезапно подумал, что друг может больше не предложить ему секс. И он слишком легко отказался от дальнейших уговоров. Может, все-таки пошутил? О нет, нет… он же сказал, что отправится к шлюхам. И таким веселым голосом, что в искренности не приходится сомневаться. Что же делать…
Клайд сбросил одеяло и перекинул Ла на спину. Тот не сопротивлялся, только шепнул:
– Ну и лицо у тебя сейчас. Будто я лежу в гробу, а ты меня собрался, покойничка, хм…
– Помолчи, я и так едва на ногах держусь и от стыда сейчас дотла сгорю!
– Где такое сокровище отрыл? У трупных червей отнял кусочек? Некрофил, панк-некрофил…
Ла Нуи посмеивался и дразнил его дальше, но, огрызнувшись раз, Клайд почувствовал облегчение. Принялся рассматривать его тело, сначала несмело, а потом… втягиваясь, с все возрастающим интересом. На Ла почти не было волос, даже на причинном месте их было немного. Чуть более темные, чем те, что на голове и… жесткие, наверное? Ему внезапно очень захотелось дотронуться и узнать это. Но он удержал руку и вместо промежности потянулся… да, именно, к голове Ла Нуи, пригладить несколько длинных прядей. Потому что вспомнил, что к ним он тоже никогда раньше не прикасался.
– Я тебе нравлюсь? – тревожно спросил Ла, перестав скандировать гнусные песенки.
– Очень. Не смейся над идиотом. Ты бесподобен, – Клайд беспомощно вздохнул. – Я даже не подозревал, насколько ты, ну… красивый. Нагишом. Но ты соблазняешь меня совершить ужасную, непоправимую глупость. Как я буду смотреть тебе в глаза после?..
– С обожанием. И желанием новых глупостей.
– А ты?
– А я буду давать тебе всё. Снова и снова. И научу, как делать правильно. Я хочу этого, правда. Клайд, не томи, либо ты хочешь тоже, либо нет.
– Но почему я?
– Я уже сказал, что не знаю, – он опять раскинул руки. Потом лениво согнул ноги в коленях, слегка раздвигая их… Клайд покрылся испариной, протягивая дрожащую ладонь и прикасаясь к его бедру. Левому бедру, с внутренней стороны и всего в нескольких сантиметрах от головки члена. И потом только заметил, что не дышит. Квадратные глаза, учащенный пульс, паническая атака в голове… и белоснежный Ла Нуи, улыбающийся кончиками губ. Он хотел запомнить каждую деталь и жест. Всё, что делал впервые. Несмотря на жуткий страх и полный кретинизм в интимной сфере, он должен продолжать. И подарить кому-то его лучший… первый раз.
– Я трус, Ла, – прошептал Клайд, кладя вторую ладонь на правое бедро. – Однажды переспав с тобой, я боюсь, что это повторится. Потому что я влюблюсь. По уши. А ты в меня – нет.
– Почему я должен всё повторять тебе по два раза?! Я давно тебя люблю, глухая ты тетеря! Почему ты меня не слушаешь? Ну или всерьез не воспринимаешь… Почему, бллин, почему? Убил бы тебя.
Клайд решительно раздвинул ему ноги, ложась, и прикрыл его возмущавшийся рот рукой.
– Не шуми. Я обещал по телефону, что буду сверху. Но, хм… вазелин забыл, прости.
Ла фыркнул, убрал его руку и обвил ногами, прижимая к себе.
– Кто тебе вообще напел о вазелине? Пакость это анекдотичная. Смазкой обычно пользуются.
– Да нет у меня ничего такого, Ла, не издевайся.
– Значит, трахнешь меня как в жестком порно, без смазки. Но необязательно прямо сейчас. Не ржать! Я получил твое согласие и сразу почувствовал себя не так паршиво, как пять секунд назад. Тебе хорошо со мной?
– Наверное, – Клайд пошевелился, устраиваясь поудобнее. Как же странно они, наверное, выглядят со стороны. Два парня. Один – большой и неуклюжий придурок с ирокезом. Лежит на другом, хрупком блондине, чьи роскошные волосы свисают с кровати. Но, кажется, блондин не против быть придавленным. Клайд осторожно прижал горячий лоб к его шее и застыл, сдерживая себя. Гладкая кожа друга-почти-любовника манила, прося поцелуев, но команды целовать не было. Он боится начинать сам. – И согласие ты вырвал, а не получил.
– Ты будешь раздеваться?
– Нет, действуем по плану.
– Какому плану?
– Моего совращения. Но обещай кроме меня парней больше не портить, Ла.
– Мне тебя одного будет достаточно, поверь мне, – Ла Нуи шумно выдохнул, вслепую нашел и расстегнул ему ширинку, вытащил член из джинсов, тронул… и раскрыл глаза шире. – Они же огромные! толстые!
– Обычные штанги, – удивленно сказал Клайд, покраснел и прикрылся. – Не нравится?
– Я не говорил, что не нравится, – Ла Нуи тоже слегка порозовел. – Я думаю об ощущениях от них внутри.
– Если расхотелось…
– Да не будь ты таким! Ничего не расхотелось. Получится кайф, я уверен, – последнее слово Ла простонал в точности как тогда по телефону, но… да-а-а, гораздо лучше слушать, находясь рядом, чем по телефону. Клайд обнаружил, что возбужден раскрасневшимся и заинтересованным видом парня, которого почти может назвать своим.
– Мы начинаем встречаться?
– Нет, мы начинаем спать друг с другом, – Ла отпустил его штаны и приподнял крестец. Улыбнулся едва заметно. – Сделай со мной что-нибудь.
– Значит, ты – не мой?
– Что за глупые вопросы?! От тебя таких точно не ждал. Конечно, нет, я не твой. До момента, как ты войдешь в меня, точно – нет!
Клайд прикусил язык и просунул руки ему под ягодицы. Погладил, наслаждаясь мягкой и нежной кожей, тут она была особенно мягка и нежна… Неужели это тело создано для него? Весь этот сладкий, умопомрачительный мальчик, который распускает его своими влажными взглядами и губами, приоткрытыми в жадном ожидании. Ла Нуи предаст себя ему так просто, после стольких лет нормальной человеческой дружбы?
– Но почему я, почему… я спрашиваю в третий раз, потому что… ну я же не достоин владеть тобой!
– А кто достоин? Клайд, не глупи. Я тебя выбрал давно, найди в себе смелость выбрать меня тоже. Отбрось предрассудки и все свои гнилые отмазки. Ты хочешь меня иметь? Хочешь знать, что в любое время дня и ночи ты придешь к человеку и просто возьмешь его? Что он у тебя такой есть. Что он…
– …твой друг плюс секс с ним, типа бонус? Так получается? Ла, с друзьями не спят. Или дружба, или… значит, один другого использует.
– Тогда используй меня. Используй для секса.
– А если я не хочу?! Если дружба важнее? – он заметил недовольно наморщенный лоб Ла и мысленно выругался. По изящной словесности у него перманентно был неуд. – Нет, ты не понял, я тебя хочу. Уже захотел… вот в этом, грязном плане. И это плохо! Плохо, Ла, плохо! Потому что одновременно я не хочу терять все хорошее, что у нас было с раннего детства, все, что ты хочешь испоганить и зачернить за одну минуту. Поверь мне, настоящая дружба бывает у немногих! Если вообще бывает. Я всегда гордился тем, как строго ты ограничил круг общения мной, не желая видеться больше ни с кем, особенно с теми, кто искал себе в этом выгоду. Ты искренний и прямой, и подлые душонки обходили тебя стороной. Ты никогда меня не обманывал, и я до сих пор горжусь тем, что мы практически не ссорились. Ты не стремился к соперничеству, но ты лучше меня, и ты… похож на сеньора. Гранда, герцога, ну или принца, если так понятнее. А я – конь, не больше. Твоя прислуга, даже не оруженосец.
– Ты – мой зеленый жеребец, – насмешливо заметил Ла, перестав хмуриться. – Мне не нужна сеньорита, равно как и какой-то второй гранд себе в пару, они все кичливые зануды, эти люди из моего так называемого аристократического круга. Ты, конечно, тоже бываешь изрядно скучным, но, по крайней мере, не строишь из себя черт знает что. И мне нравится твой стиль, твой панк, твои лохмотья, твой образ жизни, твои привычки, твое мышление, твое обычное молчание, твой ирокез и твое пиво, и такие мелочи, как манера держать это пиво, зажав между ног. Мне нравится, как ты меня неловко обнимаешь, и как ведешь себя, когда обнимаю я. У тебя чудесные огромные и страшные руки, все в шрамах и ссадинах, совсем не похожи на мои, такие идиотские и нежные девчачьи. Я наверно из породы тех томных педерастов, которым нужно огромное плечо и грубая сила, а не капризы стерв, которые все равно отдадутся за толстый кошелек. Одна уже позарилась сегодня на мои часы. Я не хочу их терпеть, ублажать, кормить осьминогами и шампанским в бесконечных ресторанах и все ждать, когда они снизойдут до меня, членистоногого. Я хочу быть с кем-то на равных. Согласен быть даже немного ниже, чем на равных, но с кем-то, кто не засунет меня под каблук, а будет любить и хотеть. Меня и мое тело. Кто сам меня защитит, если вдруг понадобится, от меня самого в том числе. Кто будет знать меня и принимать как есть, с моим дурацким чувством юмора. А не кидаться посудой в ответ на «отсоси мне, детка». У кого не будет болеть голова, не будет ПМС и самих этих неприятных дней. Кто будет раздевать меня быстро и уверенно, не путаясь ни в каких нюансах, а сам я буду раздевать его и трахаться, без всяких прелюдий, уже готовый, без выкрутасов, шантажа и ломания. И я буду заботиться о нем по мере сил, слушать его… понимать без слов. Я больше всего на свете ненавижу скандалы и разговоры на повышенных тонах. Знаешь, я просто хочу жить душа в душу, и если это душа мужчины, что ж… я согласен. Определенно так, другого варианта не вижу.
– А если я не тот человек? Ну… не тот, кто тебе нужен. Если ты ошибся?
– Сколько у меня родинок на лице?
– Три.
– Вот видишь, ты знаешь. А на твоём – четыре. Признайся, ты смотрел на них и думал: боже, какой бред, чем я занимаюсь, зачем я изучаю его родинки, три маленькие родинки, одна на щеке, вторая на виске, а третья на подбородке. Если он когда-нибудь узнает, то будет громко ржать.
– Всё так… – Клайд растерянно уставился в его прекрасные смеющиеся глаза. – И что? Это тот самый важный признак? Подсчет родинок?
– Да не важно, подсчет чего! Важно, что мы оба проделали эту милую чушь. Мы родные друг другу. Мы связаны. Это и есть – самое важное.
– И поэтому ты хочешь… ты прости, но я озвучу. Чтобы я протолкнул тебе в зад свой член, сделал им ряд повторяющихся движений, кончил и вынул. Этим мы укрепим наше родство, верно?
– Ты отвратителен, – Ла оттолкнул его, вскочил и быстро начал одеваться. – Любящая жена дает своему любящему мужу сделать все то же самое, что ты сказал, а то, что у меня нет женских органов – о да, это серьезное упущение. Кстати, не факт, что я промахиваюсь со своим предположением, многие мужчины хотят трахнуть своих баб анально. Наверное, и ты хочешь. Иди, поищи в этом здании, тут много шалав-первокурсниц, печенкой чувствую.
– Нет, – Клайд вскочил тоже и обнял его сзади, сжав за плечи и помешав надеть рубашку. – Я хочу трахнуть тебя. И только тебя. Хочу, правда. Но только очень осторожно, ведь я боюсь… протиснуть свой уродский член в твой маленький анус и навредить. Я хочу сделать тебе… сделать что-нибудь, как ты и хотел. Что-то приятное, – к нему опять подступило головокружение, дыхание прервалось ещё во время речи, а лицо невыносимо запылало. Потому что он представил то, что говорил. И пульсация резко дернувшей в пах крови вызвала тошноту. Сладкую такую, с потемнением в глазах. Ла все это в нем прочувствовал. Быстро лег на стол, на который опирался одной рукой. Брюки он надеть не успел, и его выгнутая попа прижалась к промежности Клайда, который дернул ремень, за секунду освобождаясь от джинсов, сам немного испытал шок от вида толстых изогнутых металлических стержней, пронизывавших его уретру… и даже испугался. Как он засунет в нежное тело любимого это киберчудовище? Он начал судорожно отвинчивать шарик на конце одной штанги.
– Не смей, – громко сказал Ла Нуи, нашарив его руки и остановив. – Я хочу тебя с этим попробовать. И ты меня попробуешь со сталью. Я так хочу и точка, тебе ясно? – и добавил тише: – Приготовь меня…
– Хорошо, – но он не знает как! Он… на грани, но мозги в панике заработали, он вдруг догадался. Потянулся вперед, ложась на Ла, и робко предложил ему указательный палец. Ла облизал два пальца, медленно и со вкусом смочил их языком и застыл, весь напрягшись. Похоже, он все-таки волновался. Клайд же заметил, что мандраж потихоньку проходит, приставил палец к крохотному отверстию и сглотнул. Там совсем-совсем узко, его мальчик девственный, слишком девственный, хрупкий, он… наверное, о нем сочинили эту дурацкую пословицу «принцессы не какают». Но слюна высыхает, а Ла ждет, и если он ничего не сделает… – Да.
Он вонзил палец наполовину, бело-розовая плоть поддавалась очень неохотно, Ла не двигался, а ему так хочется, чтоб Ла расслабился, тогда ему тоже будет легче творить разврат и безобразие. Он подсунул под живот Ла Нуи руку, поднял его и перенес обратно на кровать. Положил поудобнее на живот, Ла сразу же приподнял попу и раздвинул ноги, Клайд пристроился между, сидя на коленях, наклонился поближе и… начал его лизать.
– Клайд, что ты делаешь, мне щекотно!
– Готовлю тебя, – невнятно проговорил тот, не отрываясь, послушал сдавленное хихиканье Ла и в какой-то момент решился… просунуть в дырочку язык. Ла мгновенно успокоился и часто задышал. Похоже, ему понравилось. Клайд ненароком подумал, что ещё вчера переломал бы все кости человеку, который сказал бы, что он будет ласкать анус лучшего друга… и надавил сильнее, вылизывая розовые стеночки узкого прохода. Он полагал, что подобное вызовет в нем омерзение, но Ла так хорошо пахнет… чем-то терпким и возбуждающим. И он очень чистый. Светлый. Девственный. Его своенравный возлюбленный… Ла застонал, маленькие круглые мышцы вокруг отверстия сократились. И Клайд снова засунул туда палец, теперь это было легко, засунул второй, почувствовал сопротивление упругих стенок места, в которое уже хочет… и хочет сильно. А Ла снова застонал, подаваясь назад и самостоятельно насаживаясь на его пальцы. Похоже, он готов. Конечно, член намного толще и длиннее пальцев, и стонов будет больше. И наверняка половина отнюдь не от удовольствия. Но он очень постарается не причинить боль.
Он обошел вокруг Ла и ужасно смутился.
– Ну, ты сам знаешь, что делать, но если не хочешь…
– Дурачок, – Ла схватил его член, наклонив к себе, и обнял губами головку. Она была уже красная и набухшая от возбуждения, он быстро всосал ее, лаская языком уретру, даже слегка проникая в нее, скользя по штангам и вылизывая тягучую прозрачную смазку, слушал хриплое дыхание Клайда, слушал с удовольствием и сосал, сосал… Вкус горячей и твердой плоти, не помещавшейся во рту, может, и не был так уж приятен, не такой, каким представлялся раньше, до практики… но это был Клайд. Внутри вставшего члена пульсировала его кровь, он мягко сжимал затылок Ла, зарываясь в его волосы и постанывая, и эти стоны были очень важны. А потом головка совсем отвердела и налилась кровью, и член, скользкий и мокрый, он вернул Клайду с ясным требованием в глазах.
Он хотел войти медленно, но оказался перевозбужден гораздо больше, чем думал, и всю силу желания овладеть другом понял, когда вонзился полностью, в восхитительную, очень эластичную тесноту, в Ла было жарко, Ла был… он был всем. И был везде. Клайд жадно обхватил его обеими руками, наваливаясь сверху, подмял под себя, вытянул член почти весь и снова вонзился. Ла вскрикнул. Ему было тяжело дышать, и было просто тяжело от взгромоздившегося сверху тела, но Клайд потихоньку начал осознавать, что с самоконтролем во время секса большие проблемы, потому что ХОЧЕТСЯ, Господи, он раньше не догадывался, что вожделеть кого-то можно настолько сильно. Он стиснул зубы и продолжил, понадеявшись, что Ла выдержит.
Ла Нуи было больно. Грубые металлические штанги как будто оставляли вмятины внутри, а трение… на поверку оказалось неприятным. Закравшаяся страшная мысль о том, что Клайд – не «тот» человек, привела в отчаяние, он дернулся… и Клайд остановился.
– Я делаю всё не так?
Ла молчал. Они оба слишком неопытны. А в своих обрывочных воспоминаниях он занимался сексом с кем-то другим, очень искусным и чутким. Хоть и жестоким. И боль там тоже присутствовала, но она была другая, томящая, садистская и сладкая, каждую секунду обещавшая обернуться в удовольствие. И потом таки оборачивалась. И было действительно море кайфа, и пот заливал глаза, а кровь, которая стекала по ногам, чувствовалась во рту, а загадочный любовник продолжал… и это было страшной сказкой, которую он боялся, но все равно хотел, из-за приятного конца. Из-за конвульсий тела, то ли умиравшего, а то ли бившегося в экстазе от оргазма, из-за жадного поцелуя, который все это сопровождал, пожирая дыхание без остатка. Жутковатое наслаждение, зато им владели по-настоящему. Владели умело и властно. Когда?! Когда это было? Или будет? Может, приснилось…
– Я не хочу продолжать, Ла. Это была все-таки дурная затея.
Он бы мог возразить, но почувствовал себя слишком пустым и замученным. И просто смотрел, как Клайд приводит одежду в порядок и уходит. Все насмарку, и любвеобильные разговоры только усугубили положение. Не осталось ни единого шанса.
========== Capitolo ventiduesimo. Твое ==========
Ла Нуи догнал Клайда на остановке, спрятался за спины пассажиров, не желая начинать спор здесь и сейчас, и сел вместе с ним в автобус. Просто плюхнулся на свободное место рядом, скрестил руки и опустил глаза.
– Ла?! Что ты творишь! У тебя завтра первый день учебы! А ты…
– Съезжу с тобой домой, заберу кое-какие вещи.
– И?
– Подождет моя учеба.
– И?!
– Давай доедем сначала, не торопись так.
Всю дорогу они просидели молча. Ла Нуи – смотрел в окно с каменным лицом, скрывавшим его стоявшие на ушах нервы, а Клайд – с простодушной тревогой смотрел на него. Время от времени порывался взять за руку, и его ладонь даже доползла до ладони друга, застыв в каком-то миллиметре. Но он так и не решился нарушить приличия в общественном транспорте.
Добравшись до Ареццо, Ла Нуи резко свернул в сторону, противоположную дому, и пошел очень быстрым шагом.
– Черт, ты обманул меня! – Клайд бежал рядом трусцой, не поспевая за ним. – Ты же сказал…
– Дом – потом, – сухо отрезал Ла Нуи и указал на огромное здание впереди.
Полчаса спустя они были там, за чертой города, в заброшенной гидроэлектростанции. Ручей, который питал ее, пересох лет двадцать назад, у муниципалитета просто не было денег снести ангар таких размеров или реконструировать в шоппинг-молл. Рабочее оборудование вывезли впопыхах и не в полном объеме, остатки былой роскоши и технического прогресса обветшали и пришли в негодность, немногочисленные окна разбили или заколотили гнилыми досками. Вся прилежащая территория превратилась в пустырь, поросший по периметру сорной травой, хотя кое-где сохранилось проволочное ограждение. Электростанция стала излюбленным местом сбора неформалов, наркоманов и прочих отбросов общества. Вроде Клайда. Он даже выделил себе собственный машинный зал, поставил туда железную дверь, выровняв петли, и повесил хороший амбарный замок. Ключей было два, свой он носил далеко не всегда. И сегодня тоже оставил дома. Зато второй экземпляр принадлежал Ла Нуи. И Ла снял его с цепочки на шее, победоносно глядя на Клайда.
– Вижу, ты подготовился. Что ты задумал?
Ла отмахнулся. Прошел внутрь, осмотрелся в поисках подходящего места и нашел его. Смахнул слой грязи валявшейся неподалеку старой тряпкой и лег на широкую металлическую пластину, на манер крышки накрывавшей электрогенератор. Крышка держалась ненадежно и треснула в нескольких местах, но ему, похоже, было откровенно плевать. Он жестом попросил Клайда лечь на себя сверху.
– Ла, ты хочешь попробовать снова… здесь?
– Заткнись. Не имеет значения ни место, ни время. Давай просто насладимся тем, что мы друг у друга есть. И мы одни. И нам никто не мешает.
– Ла… – и заткнулся-таки, поняв, что друг не шутит. Лег и обнял его, тонкого и сладкого, за талию, сполна почувствовав себя неуклюжим животным. А потом все равно не выдержал и заговорил: – Там болит?
– Нет. Я не картонный, не порвусь от одного резкого движения. И перестань думать обо мне как о сеньоре. Не надо с меня пылинки сдувать.
– Я все равно теряюсь, не зная, как себя теперь вести. Ты… очень притягиваешь меня. Не могу не думать о твоем теле. Оно слишком вкусное, – Клайд испуганно перешел на шепот. – Ну… тебя хочется съесть…
– Приятно слышать, – Ла Нуи хихикнул, чмокнул его в переносицу, где торчала очередная штанга, и снова притих. В молчании они пролежали минут двадцать. И Клайд опять не выдержал.
– Я выну железки из члена, Ла. Потом, когда я научусь тебя трахать идеально без них, можешь продеть их обратно, но сейчас…
– Ты же клялся, что без них – никуда, и ты обязательно найдешь себе девушку, которой они понравятся так же, как и тебе!
– Не говорил я такого! Никому! Но… откуда-то ты знаешь даже это! Ты что, мои мысли читаешь?
Ла Нуи потерялся. Уже второй раз он говорит вещи, ставящие Клайда в тупик. Это часть его смутных воспоминаний о непрожитом? Довольно странные факты он, конечно, запомнил.
– Я… не знаю. Но если это правда, то объясни.
– Да дураком я был, Ла! И псевдокрутая блажь со штангами в пенисе – просто бред! Себя я могу сколько угодно уродовать, но тебя – никогда. А мой член… он ведь теперь твой. И я не могу, просто не имею права не считаться с твоим сумасшедше красивым телом, даже если ты не желаешь признавать его потребности. Теперь я это понимаю. Я выну железки прямо сейчас.
– Можно выну я?
– Конечно… – Клайд затаил дыхание, глядя на тонкие пальцы Ла, проворно высвободившие член из плена одежды и открутившие все шарики за считанные секунды. Они порхают над его крайней плотью… и, выдернув штанги, с любопытством залезают в оставшиеся после пирсинга дырочки, заползают в уретру, мажутся в клейкой жидкости, выделившейся оттуда, радостные такие. И развратные. – Ла?
Ла Нуи не хочет отвечать. Он поглощен этой игрой, его собственный член возбужденно рвется из штанов, а задница томительно сжимается, желая нового, более яростного и жесткого проникновения. И он согласен на боль, лишь бы получить настоящий оргазм, он хочет…
– Клайд, я хочу, чтоб ты в меня кончил.
– Здесь? Прости, но, может быть, в первый раз мне показалось? Ты хочешь заняться сексом на электростанции?!
– Да. На этом прелестном генераторе.
– Тебе будет неудобно… жестко.
– Постель в общаге была мягкая, а вот секс вышел не очень. Может, сделаем теперь наоборот?
Клайд тяжело вздохнул и преподнес ему сюрприз: поднялся и сел ровненько, а Ла посадил себе на колени. Они по очереди сняли друг с друга одежду, Ла аккуратно её сложил: свою строгую серую рубашку и его проклепанную черную майку с рваными рукавами и брутальными надписями, нанесенными то ли краской, то ли кровью.
– Ты такой… фрик, – шепчет Ла Нуи, прекрасный, полуобнаженный, похожий на херувима, нечаянно заблудившегося с панками на свалке. Молочно-белая кожа и маленькие бледно-розовые соски… Клайд накрывает их большими ладонями, трет, с восторгом ощущает, как они встают, а Ла опускает голову, глядя… что же он делает. – Они тебе нравятся?
– Мне всё в тебе нравится. Ты… сексуальный до мозга костей, до всех мелочей, даже уши у тебя сексуальны, хотя что может быть сексуального в ушах?
– Ну… их можно проколоть. И прокусить, – Ла Нуи следит за тем, как рука Клайда сползает на живот, гладит его в самом низу, почти на границе с промежностью, задевает светлые волоски, растущие там, а потом расстегивает пуговицы на его брюках.
– Ненавижу форменную одежду. Эти штаны сшиты для придурков. И полностью скрывают очертания твоих ног, а они же… самое вкусное.
– Хочешь, чтоб я носил в университет узкие джинсы?
– И чтоб тебя там клеили различные психопаты и озабоченные? Нет, спасибо. Но когда мы будем выбираться с тобой по вечерам в бары, носи. Лапать тебя мне будет запрещено ввиду соблюдения приличий, но я хоть полюбуюсь на сокровище, которым владею.
– Ещё не владеешь, – мягко напомнил Ла.
– Но уже почти, – Клайд полностью обнажил его ноги, и они обвились вокруг его талии. Ла голый, сидит на нем сверху… и его анус ещё влажный и чуть-чуть приоткрытый. Боже… Клайд встряхнул головой, едва совладав с собой. – Я пососу твой член, можно?
Ла привстал, выгибаясь вперед и вверх, и он наконец-то ощутил этот вкус. Туго натянутая плоть его любимого погрузилась в рот, последний запрет снят, замок сорван, крыша поехала… Но Клайд больше не думает об этом. Он ненормален и он наслаждается наготой и раскованностью Ла. В длинном пенисе уже вовсю пульсирует кровь, он восхитительной формы, похож на живую мраморную скульптуру с розовыми прожилками вздувающихся вен, горячий, так быстро твердеющий под его языком… Ла возбужденно дышит, двигает бедрами, толкая член ему в горло, поглубже, истекает смазкой, порывисто дергается и рычит, заставляя сосать интенсивнее, у Клайда начинает сводить скулы, Ла просто трахает его в рот… и неожиданно кончает. Клайд поражен какую-то долю секунды – у них что-то получилось, но нет времени радоваться, он глотает немного спермы, а потом подставляет под белую струю лицо и наслаждается. Липкими, незнакомо пахнущими потеками, горьковатым вкусом, застрявшим в глотке, финальным вскриком Ла, застрявшим в памяти, ему хочется кашлять, но он снова берет член в рот и высасывает из него остатки спермы, тщательно вылизывает головку и отпускает. Он счастлив. Слушает, как Ла Нуи восстанавливает дыхание, снова терзает его розовые соски, целует и посасывает, они твердые-твердые, их хочется кусать, и ещё много чего хочется…
– Зачем ты… я кончил тебе на лицо, – в голосе Ла вина и укор, он не понимает.
– Мне было нужно это. Я не знаю, как тебе объяснить. Внезапный порыв, это было сладко, очень интимно, ты разбрызгал свою сперму, я хочу, чтоб ты всегда так делал, это… это и есть кайф, – он знает, что говорит коряво и неубедительно, и снова жалеет, что прогуливал уроки словесности. – Послушай, Ла. Ты доминируешь. Это выражение твоей власти. Как некое, совсем легкое проявление садизма, ну ты понимаешь? Я большой и неотесанный мужлан, но ты можешь меня связать, делать со мной что угодно, это делаешь ты, именно ты, и меня все это возбуждает. Ты ещё не мой, но я – твой, я слежу как ненормальный за тем, как двигаются твои губы, ловлю каждое слово, каждый вздох, я сегодня начал, после того как ты заявил, что хочешь меня, ты… ты доверил мне себя. Ты не подозреваешь, что это честь. Твое наслаждение, оно чистое и концентрированное, ты кончаешь и ты похож на полубога. А эти высыхающие струйки – твое благословение.
