Текст книги "Черный Король (СИ)"
Автор книги: Demon Karol
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
– Я... думаю... – девушка совсем смутилась. – Я думаю, что нам не следует так торопиться, – природный страх всегда берет власть над особами юными и неопытными, а невеста во всех отношениях не имела представления, что такое утехи любви, и была обескуражена настойчивостью, или ей только так казалось. – Пойдем в город! – нашлась она, полыхая до кончиков ушей.
– Пойдем, – улыбнулся Верон, несколько более самодовольно, чем следовало…
Разрешение отца Учинни подействовало на Верона воодушевляющим образом. Он весь светился после дня рождения Анны. И поездка обещала быть очень интересной. Ведь юноша уже четыре года почти не был дома.
Там оставалось несколько слуг, которые делали все, чтобы замок совсем не пришел в негодность: зимой протапливали помещения, а летом открывали окна, просушивали затхлые помещения на северной стороне и выносили часть меблировки на солнце.
И все же это было место почти необжитое, лишь небольшая часть, где раньше обитали родители да и сама Вероника, была приведена в порядок на тот момент, когда были живы родители.
Теперь же... юноша не строил иллюзий насчет того, каким застанет дом. Возможно потому он так сильно волновался, пока они с Анной ехали к заветному родовому гнезду по дороге, сильно поросшей травой и пробирались через заросли запустевшего сада мимо обвалившихся статуй, пока впереди не показалось трехэтажное строение с двумя башнями по бокам.
Его стены почернели от времени, а кладка кое-где зияла почти провалами, но все же здесь еще чувствовалась человеческая рука.
Анна с любопытством осматривала свой будущий, как она надеялась, дом. Внешняя разруха не очень волновала, главное, чтобы стены и перекрытия были целы, остальное легко восстановить.
Выпрыгнув из кареты, Верон подал руку невесте, помогая выбраться. Запущенность... Но ничего, отец Анны обещал выделить денег после свадьбы, можно будет развернуться!
– Показывай владения, – Анна, чувствуя себя совсем взрослой, улыбнулась Верону.
– Наверное, нам следует сначала войти внутрь, – юноша увлекал за собой Учинни и через минуту, они уже вошли в темный огромный холл, когда-то знавший и роскошь, но теперь потемневший от времени, с центральной лестницей, у которой были слишком ветхими ступени.
– Здесь подниматься не следует, – предупредил сразу Верон. – Нужно пройти через кухню. Там есть винтовая каменная лестница на второй этаж.
Анна внимательно оглядывалась по сторонам, пытаясь определить, что же нужно сделать. Объем работ удручал, но самое главное – деньги, а они будут.
– Хорошо, веди.
– Да, – как-то робко кивнул Верон. Он испытывал стыд за свою бедность и понимал, что не заслуживает Анны никоим образом, что имя ничего не значит и даже его чувства – это всего лишь дым, но все же не смел отступать от надежды, что их взаимность настоящая и что девушка не угнетается его присутствием, подчиняясь воле родителей.
А Анна даже не замечала метаний, по-хозяйски осматриваясь по сторонам и уже ощущая себя владелицей всего этого. Когда они поднялись на второй этаж, девушка с любопытством остановилась перед длинным рядом портретов, на самом первом из которых даже не было видно толком лица.
– Предки? Расскажи мне.
– Да, это, кажется, какой-то очень важный был предок, жил то ли в двенадцатом, то ли в тринадцатом веке. Он владел этими землями и получил их от короля, – Верон с неудовольствием пошел вдоль портретов, потемневших от времени. – А этот вроде как мой троюродный прапрадед, тоже славный воин и... самодур. Про него много дурного говорят в народе. Рыжим псом называют. Не знаю, слышала ты или нет, но он людей за любую провинность топил.
– Нет, не слышала, – откликнулась Анна, и не очень долгая экскурсия продолжилась. Девушка с интересом слушала, подбадривающе кивала, переспрашивала, всячески демонстрируя свой интерес. Все-таки через Верона она породнится со всем рядом этих породистых морд... Портреты заканчивались на бабушке и дедушке жениха, отца и матери не было и Учинни, дабы отвлечь юношу, тут же повела его к лестнице на первый этаж.
– Надеюсь, спальни нам приготовили? – поинтересовалась она с шутливой улыбкой на лице.
– Твой отец уверил, что да. Но я надеюсь, что не придется спать в моей детской, – Верон улыбнулся и решительно направился к лестнице, опасаясь за жизнь Анны. Здесь слишком скрипели доски, а внизу было немного безопаснее.
Слуга, ожидавший господ, проводил их в маленькую гостиную, где уже накрыли стол, а потом показал комнаты, куда привезли все необходимое для ночлега.
ГЛАВА 9
Вечер Анна и Верон провели за разговорами, постоянно то и дело касаясь друг друга, а потом долго прощались у порога комнаты Учинни.
Анна даже трепетно поцеловала жениха в щеку, приобнимая, вспоминая, как вчера они весь вечер танцевали.
– До завтра? – юноша сжал пальцы любимой сильнее и открыл дверь. В нем что-то жутко боролось и не желало отпускать Учинни, но следовало соблюдать ритуал, который заведен веками, и потому жених через секунду покинул коридор, оставив Анну одну.
Девушка вздохнула и закрылась в комнате в сладостных мечтах, будоражащих тело. Она даже отослала прочь слугу и принялась переодеваться перед сном. Мысли о Вероне вдохновляли неимоверно, так что забравшись в постель, Анна прикрыла глаза и принялась представлять юношу голым.
Именно тогда окошко заскрипело неожиданно, распахиваясь и впуская холодный воздух внутрь, упала на пол подставка со свечой, и та, последний раз сверкнув, погасла на ковре, даже не попытавшись подхватить ворс, а по одеялу навстречу Учинни поползла рябь холодных касаний.
Анна вздрогнула от неожиданности и недоуменно посмотрела в сторону окна, отвлекшись от увлекательных грез. Поежившись, девушка выбралась из постели, чтобы его закрыть – завывания злого ветра разгоняли желание продолжать.
Но что-то было настойчивее страха девушки и внезапно прижало ее лицом к стене, чтобы коснуться ног, а потом проникнуть и между них. Липким ужасом спеленало и коснулось вновь дыханием ледяной безмятежности, слишком реальной, чтобы это мерещилось лишь сном, пришедшим побудоражить нервы.
В первый момент Анна дернулась, не понимая, что происходит, потом еще пару раз, но безрезультатно. Приятная прохлада деревянной панели постепенно сменялась могильным холодом, и девушка замерла, покрывшись липким потом. В душе всколыхнулись все воспоминания, что она пыталась задавить последние четыре года.
– Здравствуй, – голос не изменился, а только наполнился новыми оттенками, которые в детстве невозможно понять. Полный эротизма, скрытой опасности, голода и даже некоторого обожания по отношению к предмету пытки. Липкая паутина оплела запястья и приклеила Анну к стене плотнее. – Достаточно нескольких лет, чтобы твоими мыслями и телом завладел кто-то другой...
Первобытный ужас, испытанный в детстве вновь наполнял тело Учини, и она еще раз дернулась в слепой попытке вырваться. Убежать. Прочь от создания, которое чуть не погубило в детстве и теперь зачем-то вернулось.
– Не надо, – вдоль позвоночника пустилась в путешествие холодная капелька, которая медленно скользила и пропитывала девушку запахом гниющих цветов, а затем проникла между ягодиц, добавляя волнения. – Попробуем начать снова наше знакомство, Анна. Ты стала только сочнее с годами, милая муха, и обещала мне себя без остатка...
Учинни замерла. Тяжелое дыхание срывалось с ее губ узнаванием. Черный Король... Все эти годы тщательно лелеемая надежда разваливалась в пыль – как черные розы, какими заваливало ее постель чудовище. Девушке даже на миг показалось, что она вновь в школе, в той самой комнате, ставшей для нее на некоторое время тюрьмой, из которой никуда не убежать. Влажные липкие простыни, запах разложения, беспомощность, покорность. И черно-белый мир, где день не значит почти ничего по сравнению с ночью…
Анна судорожно проглотила ком в горле, стараясь не упасть в панику. Она уже взрослая, не ребенок, теперь ее так легко не запугать…
Дыша страхом, впитывая его, словно сладость, ночной гость продолжил исследовать Учинни шелковыми липкими нитями, которые пеленали и иногда даже причиняли легкую боль, когда стягивали. Девушка пахла молоком и ускользающим детством, надеждами на славное будущее, планами, которые задумала осуществить.
– Ты предлагала отдать лучшую игрушку. Помнишь? Как насчет Верона? Он вкусный, – язык провел по ушной раковине, а холодные, как лед пальцы проложили путь к раковине между ног. – Продолжим. Ты ведь не кончила в сладком бреду…
Анна не помнила. Она вообще мало что помнила о том времени, разве что как просила не убивать родителей. Мир, населенный ненастоящими людьми. Вихри болезней над головами товарищей. Отдать Верона? Сладкий бред?
Возбуждение девушки давно схлынуло, сменяясь ужасом и дрожью, так что невидимые пальцы причиняли только неприятные ощущения.
– И все же грезы твои были красивыми, – чуть разочарованно произнес голос. Существо вжало пленницу в стену так, что доски затрещали. – Значит, твоя жизнь достанется мне без остатка, как бы ты не сопротивлялась.
Желание жить присуще всем, так же как и животный страх перед смертью и болью. И Анна сопротивлялась, изо всех стараясь хоть чуть-чуть отодвинуться от панели. Жуть никуда не ушла, но сжав зубы и напрягая все мышцы, девушка пыталась бороться, мысленно желая Королю провалиться куда подальше.
Бьющаяся добыча лишь заводила сильнее бесплотное существо, и удовольствие уже полнилось первыми каплями крови, проступившими от паутины. Именно ее слизывали многочисленные щупальца, постанывая гулким ветром от нетерпения.
– Больше огня, больше, – требовали губы, кусая Учинни за ухо. – Как бы ты красиво смотрелась на каменной плите с развороченным животом, кишащим червями.
Девушка уже рычала кошкой, бьющейся в ловушке, но не собирающейся сдаваться. Яростно колотящееся сердце стучало в голове и ушах и закрывало глаза черной завесью. В разуме билась только одна мысль: «Ни за что!»
По виску Анны скатилась одинокая капля пота, и она мотнула головой, пытаясь избавиться от разъедающей солености. Она почти не чувствовала боли от паутины возможно из-за того, что тонкие нити довольно легко входили в кожу, а капля пота заставляла яриться все больше.
– Соль и кровь. Великолепное угощение для твоего единственного господина, – тварь слизывала кровь и пот, с наслаждением добавляла новые порции боли, чтобы собирать очередные дары девушки, которая билась в путах. Щупальца скользили по ее телу, сдавливая живот и грудь и почти лишая нормального дыхания. – Потом будет пламя и твой услужливый рот? Или на что ты пойдешь ради жизни любимого?
Анна не знала, любит ли она на самом деле Верона, но отдать юношу, с которым так сблизилась, на подобные истязания не могла. Хотя внутри и зудел подленький червячок: «Вспомни, что было с тобой… Отдай – и все закончится. Или отложится, как тогда – с родителями…» Но жить с осознанием того, что собственными руками отдала на смерть человека, близкого и родного, девушка не смогла бы. Или думала, что не смогла бы, ведь пока судьба не поставит тебя в подобную ситуация, просто не поймешь.
А еще… Еще Анна думала, что Королю не нужны ее ответы и просто старалась не стонать, чувствуя, что надолго ее не хватит.
Молчаливая борьба становилась горячей с каждой секундой. За окном опускался ледяной холод, а девушка в терзающих объятиях горела ненавистью, сомнениями, страхами, которые делали ее мокрой, соленой, пропитанной кровью, слишком сладкой на вкус, чтобы не искушаться. Капельки падали на пол, перемешиваясь с водой и слизью, щупальца оглаживали бедра между ног, повторяя те движения, что совсем недавно заводили Учинни, вымучивая ее желанием сопротивляться сильнее.
Но чем дальше, тем слабее трепыхалась Анна, пока обессиленно не привалилась к стене, позволяя делать с собой чудовищу все, что тому заблагорассудится. Тело нанизало болью, как алые бусины в руках опытной мастерицы, плетущей кружево бисера. А в голове уже мутилось. К горлу подступала тошнота.
Именно тогда мучитель отпустил свою жертву и бросил на кровать, давая отдышаться. Его темный призрак приблизился и склонился к девушке, скрюченной на покрывале.
– Наш договор навсегда, Анна. Постыдно отвергать то, что дано тебе тьмой, страшиться меня, избегать, клясть...
Учинни не выдержала и свесилась с кровати. Ее тошнило, тело ломало судорогами. Навсегда – это не укладывалось в сознании. Должен же быть какой-то выход, должен… Злая детская сказка должна уйти…
Холодная ладонь постучала по спине, чтобы девушку вырвало. А потом потянуло на кровать и устроило на ней.
– Станешь ласковой ко мне, я перестану тебя мучить, – посоветовал голос. – Или сделаю твои пытки слаще любого меда. Сопротивление ни к чему... Оно не идет тебе нисколько, – прохлада стерла пот с лица и собрала последнюю дань крови.
Девушка устало и равнодушно молчала, не делая ни малейшей попытки увернуться. Слова лились шумом дождя и казались бредом. Сладкие пытки… Это все равно боль. Боль – она и есть боль.
Анна прикрыла глаза, надеясь, что ночной гость на сегодня ее оставит в покое. Страх так и не вернулся, а в ушах стоял тренькающий звук давно зарытой на кладбище золотой шкатулки.
– Сон лечит быстрее от ран. Засыпай и помни, что я против брака тебя и Верона. Если ты ускоришь его, то я совершу очередное преступление. Кажется, так вы называете преднамеренную смерть, – ласково сообщил голос. – А теперь отдыхай.
Девушка сжала пальцы, ожидая желанного одиночества. Нужно что-то придумать, но что?.. Мысли текли вялой рекой, и Анна решила подумать обо всем завтра. Тело все саднило и болело, будто ее хорошенько, от души выпороли. Она думала, что не сможет заснуть, но стоило укрыться одеялом, как провалилась в черную яму, в которой вокруг валялись вздувшиеся, дурнопахнущие трупы, а царапающий голос все повторял и повторял: «Кажется, так вы называете преднамеренную смерть»…
Разбудило же Учинни яркое солнце, светившее через не слишком чистое стекло, заляпанное птичьим пометом. Сколько не отмывай такую гадость, она снова появляется из-за гнездовий голубей, расположившихся под крышей. В коридоре весело распевал Верон, и в комнатку тянуло свежими булками и горячим шоколадом.
Анна с трудом разлепила глаза. Сон не отпускал, терзая когтями ворона, и девушка все никак не могла вернуться в нормальный мир – тот, другой не желал отпускать. Когда же сознание окончательно вернулось, вместе с ним пришло удивление. Тело не болело, на нем не обнаружилось никаких ран, пара пустяковых царапин и все. Комната также была чистая. Но ведь Анна точно помнила, как ее тошнило! Или это тоже был сон?..
Но слова Короля о Вероне накрепко засели в голове.
Вызвонив слугу и приведя с его помощью себя в порядок, Анна появилась к завтраку – как всегда элегантно одетой, но бледной и с синяками под глазами.
– Ты плохо спала? – юноша сразу заметил, как бледна невеста, и обеспокоился ее здоровьем. – Или простыла? – пересев поближе, молодой человек потрогал лоб, на мгновение пропустил пряди через пальцы.
Он и сам никак сегодня ночью не мог заснуть, крутился на кровати и думал о поцелуях, которые подарила любимая, переживал, что вдруг Учинни разлюбит его или уедет далеко-далеко и никогда не вернется.
Анна неловко улыбнулась:
– Нет, что ты, все в порядке. Знаешь, новое место, мысли… Просто долго не могла заснуть. Прогуляемся после праздника? – в голосе девушки не чувствовалось энтузиазма, но лучше уж походить по округе, чем сидеть в доме. Ей везде теперь чудился аромат тлена.
– Да, на улице солнце. Мы можем поехать в деревню или спуститься к реке. Старый дом навевает тоску. Ты к такому не привыкла, – Верон спешно допивал чашечку шоколада и отщипывал кусочки от булочки, поглядывая на задумчивую Учинни, потом поднялся, пересел на подлокотник и обнял, зарываясь носом в волосы на макушке. Никто все равно не увидит его чувств.
Анна не выдержала и обхватила юношу, прижимая к себе почти неистово. Сон или нет? Приходил Король или нет? Как узнать? Но нарастающая боль возможной разлуки заставляла болеть грудь. Или сердце.
– Я всегда буду с тобой и никогда не оставлю, я... тебя люблю, – тихо-тихо признался Верон, судорожно вздыхая. – Если ты не хочешь тут оставаться, мы найдем другой дом.
Но Анна лишь крепче обнял юношу. Если приходил Король, то другой дом не спасет. Но как проверить? В голове вертелась безумная мысль.
– Верон, – девушка подняла потемневший взгляд. – Ты рассказывал про катакомбы. Они далеко?
– Как раз за садом, если идти к кладбищу, – юноша сказал, только потом поняв, чем интересуется любимая. – Зачем тебе это? – обеспокоился и обнял ладонями лицо Анны, заставляя заглянуть себе в глаза. – Что случилось?
Такого ответа Учинни не ожидала. Так близко? Неужели Король появился именно поэтому? Может быть, и правда можно уехать подальше. В Англию, к примеру, чтобы продолжить там обучение.
– Ничего не случилось, – Анна вновь неловко улыбалась Верону, стараясь скрыть свое состояние. – Ну что, ты готов? Пошли гулять?
Сама девушка почти не притронулась к своему завтраку – кусок в горло не лез.
Юноша не скрывал своего волнения состоянием невесты и еще раз погладил ее по волосам.
– Если ты хочешь, только не к кладбищу. Старая сказка кажется тогда реальной. Я бы не хотел, чтобы она повторилась еще раз.
Анна в ответ чуть криво усмехнулась:
– Конечно, милый, – подобную вольность в обращении она уже не раз использовала, еще с детских времен, но сейчас она потихоньку обретала новый смысл. – Только ты мне покажи, где оно располагается, буду обходить стороной.
Идея прогуляться оказалась неплохой – прохладный, почти хрустальный воздух разгонял привкус мертвечины и состояние безысходности, так что довольно скоро Учинни начала шутить, и беседа обрела обычную легкость и непринужденность.
Они шли по прекрасному запущенному саду, в котором набухали почки и кое-где высовывались кусочки зелени, как подвенечные платья весны. Полуразрушенный каменный фонтан зиял дырами, откуда весело вытекала талая вода и текла по мощеным дорожкам с клочками зеленой поросли. Щебетание первых птиц навевало романтическое настроение.
Верон держал Анну под руку, тесно прижимая и выказывая свою романтическую привязанность, хотя думал о том, что в доме все же что-то произошло. Да и упоминание о кладбище встревожило невероятно, но, обладая деликатностью и тактом, юноша ни разу не упомянул о страхе, выросшем на сердце. Улыбался, шутил и даже поглаживал Учинни по тыльной стороне ладони.
Анна не препятствовала подобным жестам. Чего греха таить – они ей нравились. Также как и искренность Верона, его наивная романтичность.
– Ты мне обещал показать, куда не следует ни в коем случае ходить, – шутливо заметила девушка через какое-то время.
– Да, я совсем забыл, – юноша нехотя свернул с намеченного пути и повел девушку через заросли к ступенькам, ведущим в нижний сад. Здесь было много сухой, переплетенной меж собой травы, всюду торчали нестриженные кусты, за которыми начиналась железная ограда. – Вот там, – указал в направлении калитки. – Там мы с мальчишками забрались в катакомбы.
Анна как можно беспечнее кивнула:
– Я поняла, пойдем отсюда, – и повела Верона прочь, борясь с желанием оглянуться и еще раз посмотреть сквозь покрытые зеленой патиной прутья на кресты. И здесь кладбище...
В детстве Верон рассказывал просто про катакомбы, так что эта подробность неприятно резанула по сердцу. Учинни вдруг вспомнила, что обещала Верону ответить, за что ей мстит Король, но так и не выполнила обещание, и это воспоминание неприятно резануло.
Пожухшая трава цеплялась за каблуки, не желая отпускать прочь, внезапно появлявшиеся репьи "пиявились" к платью, так что обратный путь занял больше времени. Выбравшись в верхний сад, Анна с облегчением вздохнула и поспешила увести жениха к дому, тем более приближалось время обеда.
Здесь они избавились от колючек. Верон тщательно очистила платье Учинни, замечая, что та все больше хмурится. Он уже чувствовал, что виноват в испорченном настроении и потому вел себя очень тихо и даже глаз не поднимал.
Холодные воспоминания о яме и холоде пробудились и вязко давили на сознание. Там маленький мальчик цеплялся за старую кладку и пытался подняться вверх, но вновь падал в жижу. Здесь, на ярко освещенном дворе, уже взрослый молодой человек боролся с детским страхом.
Анна обняла юношу и посмотрела вверх, на солнце. По-весеннему неяркое, но оно дарило надежду, что все будет хорошо.
– Да, сад действительно запущенный, – девушка подбадривающе улыбнулась. – Дом тоже, но он мне нравится. Нужно будет отремонтировать, – Учинни высказывала то, что Верону будет приятно услышать, а сама мечтала убраться отсюда как можно скорее. – Кстати, – продолжила девушка со всей возможной беспечностью, – ты не против съездить куда-нибудь еще? Ты говорил, тут поблизости город. Можно погулять там, а если задержимся, то остановимся на постоялом дворе.
А про себя понадеялась, что там не будет клопов – они изрядно надоели за путешествие из школы до дома.
Верон не отказался от путешествия, лишь бы развеять возлюбленную от дурных воспоминаний. После обеда они взяли лошадей и поехали верхом, спешно удаляясь от поместья, в котором осталось столько воспоминаний от предыдущих поколений.
Погода с каждой минутой портилась, пока в какой-то момент небо не почернело и не покрылось черными тучами. А ветер вдруг стал резким и ледяным.
Мало того, что погода не способствовала продолжению прогулки, так еще лошади начали вести беспокойно и брыкаться. Молодым людям пришлось вернуться и как только они вошли в дом, хлынул ливень, будто нарочно терпеливо выжидавший, когда Анна и ее жених окажутся под крышей. Тяжелые капли барабанили по крыше, яростно стучались в окна и пожилая служанка, принесшая им разогретые остатки обеда, все с тревогой поглядывала в окно, опасливо бормоча молитву.
Анна молча смотрела на внезапный разгул стихии, ковыряя вилкой кусок мяса. "Чем мне тогда выражать свою печаль? Может быть, дождями..." – так говорил Король в детстве. Холод пробирал тело до костей, и оставалось только ждать ночи, чтобы убедиться, была ли вчерашняя сном или нет.
Верон тоже был огорчен. Он переоделся и теперь зябко ежился, отогреваясь возле камина. Дурная погода затянулась до самой ночи, так что пришлось провести ее в каком-то унылом молчании, в которое впала Учинни. Юноша несколько раз пытался с ней поговорить, а потом понял, что лучше не лезть, а дождаться ночи и... покараулить? Поберечь?
До самого прощания в голове вертелся шепот из колодца и оживали старые страхи.
После ужина Анна направилась к себе. Ее будоражили странные ощущения. Обреченность и осознание невозможности что-либо изменить опутывали пуховым одеялом. Но с другой стороны в душе горела злость на чудовище, которое хочет лишить его всего.
Тщательно заперев за собой дверь, Анна легла на постель и принялась ждать, полнясь мрачными предчувствиями.
ГЛАВА 10
Она могла ожидать чего угодно, кроме одного: когда занавеска качнулась не от ветра, и тени наступили на ковер липким ужасом, когда к девушке шагнул уже не призрак, а темноволосый юноша с бледным лицом и печальными черными глазами. Он остановился у кровати и долго и внимательно без единого слова смотрел на Учинни, словно уличал ее в ненависти и ярости.
Растерянная Анна молчала. Ночной гость совершенно не походил на короля, и все же холод и запах тлена говорили о том, что перед ней чудовище, так опрометчиво вызванное в детстве из страшной сказки.
Их взгляды, наконец, встретились. Но в том, кто пришел к Учинни, не чувствовалось ничего из этого мира, даже грудная клетка его не поднималась от дыхания. А уж о лице можно было сказать лишь то, что оно неестественно серо и даже отливает зеленым.
– Тебе нужна моя жизнь? – нарушила молчание Анна. Тело все больше холодело, сживаемое морозными иглами незримых прикосновений.
Гость подошел ближе, а затем присел на кровать. От его близости веяло совершенным, как самая жестокая зима, холодом. Темные пряди индевели и покрывались снегом, на белом лице приоткрылись губы, словно хотели что-то сказать.
– Мне нужна ты, – голос походил больше на шепот.
Учинни стиснула зубы, но не отодвинулась. Призрачные иглы продолжали впиваться в тело, заставляя мышцы каменеть, обращали в хладную мраморную статую.
– Зачем? – выдавила из себя сквозь зубы девушка.
– Чтобы дышать, – спокойный ответ выглядел настолько загадочно, что казался абсолютно бессмысленным. Холодная ладонь легла на теплую человеческую руку, лишая возможности двигаться, лицо приблизилось, и теперь Учинни могла видеть в двух зеркалах глаз саму себя.
От сказанного Анне резко перестало хватать воздуха. Животный страх все сильнее толкался в желудок, и девушка постаралась вздохнуть как можно глубже, но не получилось. Горло перехватывало удавкой.
– Зачем? – немеющими губами пробормотала Учинни, погружаясь в затягивающую темноту взгляда Короля.
– Чтобы пить из тебя, – еще тише произнесло существо равнодушным тоном, его губы прикоснулись к губам несчастной, окончательно лишая возможности дышать. Но явившийся в реальности ужас не убил окончательно, а через секунду освободил Анну, лишь на сердце, бьющееся слишком часто, положил ладонь.
А девушка часто и судорожно втягивала в себя воздух, будто боясь вновь оказаться в пустоте, сжимающей болью горло и легкие. Даже запах тлена казался приятным до невозможности, потому что он означал одно – жива! Жива!
– Дыши, – присутствие было теперь куда ощутимее, чем раньше, ведь девушка видела своего мучителя и даже могла сказать, что тот похож на человека или нацепил его маску. – Мне нравится, когда ты дышишь, – существо легло рядом с Анной и положило голову на подушку, поглаживая ее по груди и каждый раз словно что-то задевая внутри – неведомое, заставляющее трепетать, словно пойманная в сети паука бабочка.
Постепенно Анна успокаивалась, и даже дыхание перестало быть поверхностным и дрожащим. Страх не ушел, продолжая дергать крючочками прикосновений, каждое из которых проникало все глубже – связывая и не отпуская.
Учинни уже не была той дрожащей беспомощной девочкой, над которой издевалось чудовище. Она выросла, и упрямства девушке было не занимать.
– Зачем тебе нужно мое дыхание? – Анна проглотила ком в горле.
– Чтобы пить его, – повторил лежавший рядом белокожий ледяной юноша, расстегивавший корсет и ловко орудовавший с петлями, высвобождая из них пуговки. – Чтобы дышать с тобой, – ладонь осторожно легла на живот Учинни и выморозила его словно изнутри. Анна вжалась головой в подушку и зажмурилась. Новый облик Короля приносил новые пытки, но яркая горячая звездочка жизни не желала гаснуть и толкала на новые вопросы и попытки избавиться от детского ужаса.
– Зачем тебе пить меня и дышать со мной? Для чего? – если бы мышцы не налились мрамором, Учинни бы давно трясло от потустороннего холода.
– Чтобы быть еще ближе к тебе, – змеи ужаса проникли под одеяло, и обвили ноги, а гость скользнул ближе и словно поглотил жертву в ту жуть, что становилась потусторонними, противным человеческому, ласками. Король придавил к кровати Анну, и, казалось, его вес не совпадал с утонченной внешностью совершенно. Черные реки смолы, а не волос, закрыли обзор, оставляя лишь блеск алчных глаз.
Девушка поняла, что переоценила себя, причем очень сильно. Не только чувствовать, но видеть своими глазами мучителя оказалось значительно хуже. Страх прорвался очередной мучительной попыткой вырваться на грани возможностей, когда жилы рвутся от напряжения, а горло пережимает беззвучным криком.
«Только никто не услышал, никто не поможет», – говорили прикосновения. И вновь король наклонился к Учинни и поцеловал, заставляя задыхаться и выпуская в ее легкие ледяной ветер суровой зимы, замораживая изнутри и требуя полного подчинения.
Он с легкостью приподнял Анну над кроватью, подхватывая одной рукой и выгибая навстречу, как фарфоровую куклу, становясь еще ближе и более обжигающим, как черное пламя, прорвавшееся бурной порослью из могилы.
Злые слезы текли из глаз девушки, которая не оставляла бессмысленные попытки закричать или вырваться, слабеющие прямо на глазах. Губы покрывались инеем, дыхание прерывалось, и одинокой свечой трепетала мысль, что ее сегодня не станет – замерзнет в этом всепоглощающем холоде.
– Дышать для меня, – вновь отпустив девушку, повторил король. – Знаешь, как дышать для меня? Позволив мне согреть тебя, – поток обжигающего воздуха пронзал кожу и пропитывал цветочным ароматом. – Или отказаться и отдать мне жениха. Он ведь не нужен тебе. Свобода так прекрасна, Анна?
Резкая смена температуры туманила голову девушки, принявшейся тут же отползать от чудовища. Кровь яростно колотилась в голове Учини, и она толком не слышала и не понимала то, что говорит существо. Осознавала лишь одно – оно опять предлагает забрать Верона.
– Зачем он тебе? – Анна обессилено упала на подушку, почти не продвинувшись прочь – дрожащие мышцы не слушались и руки подгибались отчаянием.
– Ближе ко мне, – язык провел по губам Учинни и проник внутрь, прошелся по кромке зубов. – Старайся быть нежнее, и я перестану тебя мучить, – сквозь туман образ бледного гостя менялся и тек дождем, шумевшим за окном. Слизь словно пропитывала девушку, делая кровать влажной, с тлетворным запахом разложения.
Происходящее становилось все более мерзким и раз за разом вызывало детские воспоминания, призывая к покорности овцы, безропотно идущей на заклание. Но хотя физических сил к сопротивлению у Анны не оставалось, внутри все горело непримиримостью. Так что, даже послушно приоткрывая рот, как в детстве, она и не думала сдаваться.
– Так лучше, гораздо, – в кровати стало тепло, а потом и вовсе жарко. Девушку вновь оплетали сети, чуть врезались в кожу и добавляли этим огня. В послушный рот Учинни вторглось щупальце, заставляя ее облизывать сочащиеся сладкой жижей присоски, которые втягивали язык и потом отпускали. Руки пленницы оказались над головой, стянутые шелковыми липкими нитями. Король же изучал взрослое, полное жизни тело, ощупывая его и пропитывая запахом тлена, не оставляя ни одного участка, на котором бы не остался поцелуй щупалец, что присасывались и даже оставляли синяки. Несколько из них впились между ног.
