Текст книги "The last of the real ones (СИ)"

Автор книги: CoconutNut

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Леви уже бывал тут. Первый раз был год назад, когда Кайла приехала домой с волнующей новостью о начале их отношений. Дот тогда был удивлен. Как такой шизотимик, как Леви, уживается с его безмерно улыбчивой дочкой? Но все сомнения вмиг рассеялись, когда Кайла пригласила Леви к ним погостить. Они подходили друг другу, как два кусочка пазла. Кайла на эмоциях рассказывала про их ежегодные ярмарки, про охоту, про живописные горы и огромный водопад. Большую часть беседы Леви молчал, внимательно слушая Кайлу, и иногда разбавлял ее монолог, уточняя детали и кивая головой. Со стороны могло показаться, что он это делает из вежливости. Но Пиксис уловил, с какой лаской и вниманием он смотрит на Кайлу. Хоть говорила в основном Кайла, то и дело отвлекаясь на всякие мелочи, но взгляд капитана был все так же заинтересованный, в нем явно читался интерес ко всем аспектам ее жизни. В ту минуту Дот был по-настоящему счастлив.

Всю дорогу до дома Пиксисов капитан усердно думал. Шум улиц то и дело нарушал ту логическую цепочку, что сложилась у него в голове. Леви еще с ночи решил, что лично расскажет командору о смерти Кайлы. Но вот он уже подъезжает, а сформировать мысли в ясный поток слов не получалось. Устало прикрыв глаза, он постоял пару минут, приводя в порядок мысли. «Надеюсь, он сейчас дома». – И Леви постучал в дверь.

Не прошло и минуты, как дверь отворил хозяин дома. На его лице мелькнуло еле заметное удивление, которое потом сменилось доброжелательной улыбкой.

– А-а, это ты, Леви. Что ж, заходи. – И он жестом пригласил гостя в дом. Леви слегка кивнул и переступил порог. Тут ему показалось, что стены коридора сужаются сами собой, сжимая его со всех сторон. Проморгавшись, он направился в гостиную. Тут же в лицо ударил жар от камина. В просторную комнату рекой лился солнечный свет, делая ее еще светлее. Шторы, как привидения, едва касались паркетного, начищенного до блеска пола, иногда задевали кипы документов на рабочем столе Дота. Нельзя было не заметить красиво оформленную цветочную композицию, которая стояла в центре чайного столика. Дот вошел в гостиную с подносом и газетой под мышкой. Леви не услышал его, поэтому инстинктивно шагнул в сторону.

– Чего стоишь как не родной, присаживайся. – Дот сел в свое любимое кресло напротив камина, а Леви сел на диван.

Наступила долгая пауза.

– Командор, – начал Леви тихо, – мне надо кое-что Вам рассказать. Дот сидел, постукивая пальцами по ручке кресла, как он всегда делал, когда его что-то беспокоило. Напряженная аура капитана наполняла комнату, передаваясь ему. Он положил газету на стол и выпрямился.

– Я слушаю тебя.

Леви тусклыми глазами наблюдал за чайной гущей, что беспокойно кружилась в чашке. Сейчас его мысли так же хаотично носились в его голове, а маска внешнего спокойствия давала трещины.

– Кайла… она не вернется, – сказал Леви, встревожено взглянув на осунувшееся лицо Дота. Он стал белый как простыня. Его как будто сковало, руки до предела сжали ручку кресла, намереваясь сломать. Затуманенным взглядом он посмотрел прямо Леви в лицо. Капитану никогда не приходилось видеть Пиксиса в таком состоянии.

– Неужели погибла, – скорее уточнял, а не спрашивал он. В его сознании было еще ощущение нереальности происходящего, душевное онемение, оглушенность. Дот как будто выпал из реальности, постепенно осознавая свое горе. Уголки губ судорожно дергались, и он прижал кулак ко рту, чтобы подавить раздражающие движения. Его жизнь разорвалась. Треснула, разбилась, как упавшее зеркало. Ему бы сказать что-нибудь – незримый ком больно давил на горло, не позволяя и рта открыть. В голове начал всплывать образ Кайлы, ее твердое обещание.

«Вот приеду, и мы втроем поедем к водопаду».

– Она не доехала до положенного места. Нам об этом сообщил человек из ее отряда. Я разделаю Вашу скорбь, – Леви видел, что Пиксис его почти не слушал. Его тоскливый взгляд был направлен в пол, в надежде найти точку опоры, – если бы я только…

Леви хотел было рассказать про офицера, но вид Дота был насколько плох, что известие о предательстве ее товарища могли окончательно его сломить. Капитан замолк, как все вокруг. Весь мир стал подобен вакууму. Звуки, цвета, жар костра, – все это вмиг перестало существовать. Остались только они и могильная тишина. Дот устало поднял свинцовую голову.

– Ты, кажется, хотел мне что-то сказать? – спросил он.

– Нет, нет, больше ничего… Ничего особенного.

В глазах Леви застыло выражение тревоги, почти страха.

***

«Ну и скука», – Анка изнывала от бездействия и жары. Сидя на краю стены, она бездумно кидала мелкие камушки. Даже красивый пейзаж не радовал глаз. Отпивая немного воды из фляги, адъютант Пиксиса уже собиралась встать, как до ее ушей долетел шум выстрела. По левую сторону появилась лента зеленого дыма. «Сигнальные ракеты? Но откуда?» – Анка от неожиданности даже не сразу поняла, что происходит. Подорвавшись, она ринулась к месту, где начинался дым. Все это время с ее лица не сходило изумление и легкая настороженность. Когда она добежала, над ее головой раздался громкий крик сокола. Наклонившись, Анка чуть не вскрикнула. Прямо под ней лежали без движения два тела: лошади и человека.

– Ч-что? Кто это? – не колеблясь, она полетела вниз. Когда расстояние уменьшилось, она, наконец, смогла рассмотреть лежачего солдата. В полумертвом разведчике она узнала Кайлу Пиксис. Анка была в неподдельном шоке. Она ведь не вернулась со всей экспедицией.

– Это, несомненно, чудо, – солдат подбежала к девушке и положила голову на грудь. Дышит. Бегло осмотрев ее, Анка удивилась, как она вообще выжила. Лицо, руки, шея обгорели и были все в ранах. Форма, точнее то, что от нее осталось, была мокрая и порвана в некоторых местах. Куски зеленого плаща еле-еле обматывали руки. На лице виднелась полоска запекшейся крови. Быстро достав флягу с водой, Анка вылила содержимое на лицо Кайлы.

– Кхе, – все, что смогла выдавить из себя девушка. Почувствовав свежесть холодной жидкости, она начала чмокать губами. – Пить.

– Вот, держи. – Анка подняла голову Кайлы и поднесла к губам флягу. Та жадно вцепилась в горлышко, не пропуская ни капли. Зубы, как тиски, сжимали флягу, как бы опасаясь, что ее отберут. Анка в этот момент не смогла сдержать слез. Такого, чтобы разведчик вернулся с территории титанов самостоятельно, она никогда не видела. Сейчас перед ней лежало живое доказательство, какую силу имеет желание жить.

– Дай ему, – прошептала Кайла.

– Что?

– Лошадь, – Кайла взглядом указала на Гейла. Он все так же неподвижно лежал на земле, хватая ртом воздух. Анка аккуратно положила Кайлу и подошла к лошади. Гейл попытался фыркнуть, но издал лишь усталый хрип. Приподняв морду, Анка влила ему в рот воду. Лошадь страстно глотала спасительную влагу, почти вырывая флягу из рук солдата.

– Захлебнешься же, – строго сказала девушка.

– Мы дома? – долетел до ее ушей молитвенный хрип.

– Да. Ты смогла, Кайла.

***

Подняв на стену и Кайлу, и Гейла, Анка тут же отдала приказ об их госпитализации, но просьба Кайлы ее остановила.

– Не надо. Меня найдут.

– Кто? Ты себя видела? Ты еле в сознании находишься, а еще противишься! И слушать не буду.

– Я не хочу, чтобы все мои попытки выжить были напрасны, – слезно сказала Кайла. Анка не совсем понимала, что у ее подруги на уме, но она явно не бредит. Их взгляды встретились. В зеленых глазах выжившей читался страх и ужасная усталость вперемешку с болью. Анка поскребла подбородок и подошла к Кайле.

– Тебя что, кто-то ищет?

В ответ краткий кивок. Тогда Анка предложила.

– Моя мать доктор. Я отвезу тебя к себе, и лошадь твою прихватим. Она тебя на ноги поставит. Если я правильно поняла, то твоя смерть была кому-то на руку, – и, не дожидаясь ответа, направилась отдавать приказ о погрузке. Кайла повернулась на бок и свернулась калачиком. По телу прошла волна боли, ногу свело судорогой. Поджав ее под себя, девушка уснула.

***

– Ничего, оправится, – произнес чей-то веселый голос. – Ей нужно поспать. После такого это самое лучшее лекарство.

Анка сделала так, как обещала. Ее мама, Госпожа Мэри, с особым рвением пообещала вылечить Кайлу. Ее перенесли в спальню Анки и аккуратно положили на кровать. Кайла уснула еще на стене, и спала всю поездку. Анке пришлось перевозить ее скрытно, накрыв плотной темной тканью. Хорошо, что дорога вышла быстрой. Своим подчиненным она строго приказала не говорить о выжившем солдате. Сказав, что лично отвезет ее в больницу, Анка положила ее в карету и повезла в Каранес. Госпожа Мэри вымыла спящую, выдала чистую ночную сорочку и без устали ухаживала за ней. На руки наложили чистые бинты, ногу затянули эластичной тканью, а на голове каждые полчаса сменяли теплый компресс. Беспомощное состояние, в котором находилась Кайла, очень беспокоило и Анку, и ее мать.

Кайла всеми силами старалась успокоиться и снова заснуть, но не могла. Она была в том неопределенном состоянии, когда душа витает где-то на грани между сном и действительностью, и эта жалоба, звучавшая в тишине, билась о ее сознание, как бьются свинцовые волны о покинутый берег, где шум прибоя сливается с отчаянными, безутешными криками морских птиц. Ей виделся под проливным дождем, среди комьев мокрой, только что разрытой глины, катафалк из простых, некрашеных досок, а на нем – гроб. Она видела, как его опускали, как падали на него тяжелые комья земли. Тихо вскрикнув, она повернулась на бок. Полусонные видения вдруг рассеялись от жесткого приступа физического страдания. Раздирающая боль, которую она с недавнего времени испытывала, теперь нахлынула на нее и терзала непрерывно, с жестокой силой. Кайла лежала беспомощная, как раненое животное.

– Проснулась! Она проснулась, – госпожа Мэри с сумасшедшей быстротой подбежала к больной. Ее взволнованные глаза остановились на изможденном теле, и когда она, осторожно взяв руку Кайлы, сосчитала частый, неровный пульс, уловила скрученное положение девушки, на ее лице мелькнуло подозрение. Кайла вдруг открыла глаза и, с выражением тяжелой боли устремив их на хозяйку дома, тихо прошептала:

– Вы кто? Где я?

– Я мама Анки, Вашей знакомой. Вы у нас дома. Я доктор и смогу Вам помочь.

Взгляд приветствовал в ней спасителя. Госпожа Мэри тут же переменила выражение на веселое и спокойное.

– Вам больно вот тут, – указала она осторожно на кольцо рук, сжатых вокруг живота, – вот в этом месте, да?

Кайла кивнула. Она с готовностью и полным доверием позволила осмотреть свое изнуренное тело, чувствуя, что этот человек обладает почти неземной властью исцелить ее.

– Так-то лучше. Вы дадите мне исследовать немного глубже – только разок? – она опять кивнула и, покорная, старалась дышать ровнее.

– Отлично! – поблагодарила ее доктор с ласковым спокойствием. – Вы молодчина! Давно у Вас эти боли?

– Уже несколько дней… Скажите, как давно я тут? Я совсем потеряла счет времени.

– Вы проспали два дня.

Два дня! – Кайла ахнула. Ей казалось, что Анка нашла ее час назад, и она просто дремала. Испуганный взгляд разглядывал теплое помещение, в котором она находилась. Это была самая обычная спальня. На своих руках она увидела чистые бинты, нога уже почти не болела. На полке рядом с кроватью стояли склянки с какими-то лекарствами.

– Вы доктор? – спросила тихо девушка. – Вы скажете, что со мной такое?

– У Вас был солнечный удар. Ожоги шеи, лица и рук. Ваша нога была вывихнута, но Вы смогли ее иммобилизировать, поэтому я только затянула ее потуже. Большая потеря жидкости и лихорадка дополнили этот чудесный букет, – перечисляла доктор. От каждого ее слова Кайле становилось дурно.

– А можно спросить?

– М?

– У меня очень часто в последнее время наблюдается слабость и тошнота. Живот скручивает в узел. Я отравилась? – с детской невинностью спросила Кайла.

Госпожа Мэри тщательно отмерила парку капель из одной склянки в стакан. Долив в стакан воды, она протянула ее Кайле.

– Выпейте-ка это, – сказала она. – Это как раз то, что нужно.

Кайла вымученно приняла из ее рук стакан, проглотив все, даже темный осадок на дне, и шепнула:

– Какое оно горькое. Наверное, хорошо помогает.

Она ободряюще улыбнулась в ответ. Потом, выдержав недолгую паузу, Госпожа Мэри осторожно спросила:

– Могу я Вас осмотреть более детально?

Не совсем понимая ее слов, Кайла согласилась.

– Тогда разденьтесь и приготовьтесь.

Неловкая от робости, Кайла еле-еле заставила себя расстегнуть ночнушку. Закрыв глаза и стиснув зубы, она вытерпела столь неприятный осмотр. Хоть прикосновения доктора были спокойные и теплые, ее тело содрогалось.

Через пять минут Кайла снова сидела одетая, безмолвно глядя на женщину. Сейчас Госпоже Мэри стало ясно, насколько велико ее неведение. Она задвигалась в кресле, не зная, с чего начать.

– Вы замужем? – спросила она наконец.

Кайла отрицательно покачала головой. В глазах застыли слезы, а грудь заполнила щемящая боль.

– Тогда советую Вам выйти замуж. У Вас скоро будет ребенок.

Комментарий к Солдат удачи

Буду рада получить отзывы и критику к работе)) Она только набирает обороты, поэтому будет кстати

========== Заблудшая душа ==========

Внезапная мысль страшнее всякого удара молнии ярко вспыхнула в мозгу Кайлы. Все смутно дремавшие в ней подозрения перешли в одну убийственную правду.

В первую минуту Кайла как будто не поняла. Потом губы ее судорожно искривились и задрожали, из глаз беззвучно закапали слезы. Она была ошеломлена, слова госпожи Мэри ударили ее как обухом по голове. Она что-то говорила еще, старалась объяснить, что ее ожидает, что следует делать, но Кайла вряд ли ее слушала.

– Старайтесь не волноваться, – говорила Мэри, – вот, попейте воды.

Кайла дрожащими руками приняла стакан с водой и тупо прожигала содержимое взглядом. Тревога и жажда утешения были так остры, что ей хотелось кинуться в объятья Леви и плакать. Кайла чувствовала, что он – ее единственное прибежище. Но на голову девушки свалилась еще одна беда. Артур Фойл. Он ведь хотел ее убить. Она не может заявиться так снова, он ее убьет. Подстроит самоубийство, несчастный случай, просто зарежет, как свинью, – это уже не важно. Она всегда будет в его глазах убийцей, не достойной ходить по земле, когда его сын лежит в ней.

– Я не хочу.

– Чего не хотите? – взволновалась госпожа Мэри. Перемена на лице Кайлы явно была не от радости. Она побелела, как человек, которому нанесли страшную рану, и бледнела все сильнее и сильнее, словно жизненные силы уходили из ее тела. Кайла не глядела на нее, зная, что если взглянет, то позорно расплачется.

– Не хочу, чтобы было, как у Джека. Не хочу, чтобы мой ребенок был рычагом давления, не хочу, чтобы он рос в страхе быть убитым на улице. Чтобы он рос без матери, – каждое слово падало с ее губ, как свинцовый груз.

Итак, это было неотвратимо. Одной фразой на плечи Кайлы упало бремя ответственности и еще большего страха за свою жизнь. Она хоть и была мужественной девушкой, но от одной только мысли о ребенке ее тело содрогалось.

– Не знаю, что с Вами случилось, но Ваш ребенок тут точно не виноват, – госпожа Мэри, взяв ее руки, крепко сжала их.

– Сейчас я не могу даже спорить, – сказала Кайла. – Все это произошло так внезапно. Мне нужно время, чтобы разобраться. Но…

– Что?

Кайла опустила голову и посмотрела на живот. Что-то теплое, родное промелькнуло в ее глазах, и она слегка улыбнулась.

– Ведь моя спокойная жизнь под большим вопросом. В стенах я буду жить как загнанный зверь. Каждый прохожий, каждый гость будет казаться врагом, убийцей. Я даже не надеюсь, что смогу снова увидеть отца этого ребенка.

А как смеялись и болтали люди на улицах!.. Ничто не изменилось с того дня, когда она еще была полна жизни. Ни одна из повседневных мелочей не стала иной оттого, что человеческая душа, живая человеческая душа искалечена насмерть. Все это было и раньше. Неожиданная горечь нахлынула на Кайлу. В голове застыл ужасный, но так подходивший к ситуации вопрос: Почему именно я?

– Если будете сильно волноваться, то это может плохо сказаться на ребенке. Если Вам и правда некуда идти, то можете побыть у нас, пока ребенок не подрастет. Хоть я и не знаю полной тяжести вашего положения, но, как мать, очень хочу помочь, – ее слова были как бальзам на душу. Кайла посмотрела ей прямо в глаза и увидела, что каждое доброе слово, только что ею произнесенное, глубоко искренне; она нежно, по-матерински прижала ее к себе. Кайла спрашивала себя, как она могла хотя бы подумать о своем ребенке так плохо. Она уже начала оправляться от первого жестокого потрясения и рассуждать логично.

***

Прошла неделя пребывания Кайлы в доме Райнбергеров. За это время она уже достаточно оправилась и даже помогала госпоже Мэри по хозяйству в знак благодарности. Благодаря противным, но эффективным лекарствам, лихорадка прошла, как и боль в животе. Теперь она воспринималась не как пытка, а как попытки малыша показать, что ему нравится, а что нет. Ссадины и ушибы все еще давали о себе знать противным покалыванием. Кайла все еще прихрамывала, но боль в ноге почти не чувствовала. Поэтому она уже могла сама передвигаться по дому, иногда выглядывая в окно. Разглядывание шумных улочек придавало ей некое чувство отчужденности, чуждые члену этой шумной толпы. За все это время она не выходила дальше двора дома, и то вечером. Единственные, с кем она не боялась говорить, были Анка и госпожа Мэри.

Сейчас, сидя у окна с чашкой чая, Кайла равнодушно смотрела на засыпающий город. Вечерние улочки редели, а шум еле долетал до распахнутого окна. Маленькая тень с шумом пролетела мимо окна, залетая в теплую комнату.

– И-а! – Сокол удобно устроился на камине, расправляя перья.

– Вот и ты, Денеб. – Кайла протянула ему нанизанный на вилку кусочек мяса. Денеб быстро ухватил еду и вмиг проглотил ее, выжидающе глядя на девушку. – Ну ты и обжора. На еще.

Кайла поднялась и тихонько подошла к зеркалу. В доме была тишина. Госпожа Мэри спала, Анка была на службе. Она рассказывала, что Пиксис за эти дни совсем иссох. На некогда постоянно лукавом лице виднелась только мрачная пелена, а зоркий взгляд уже не был таким глубоким. Он сильно похудел, ходил днями, как неприкаянный. Видя его состояние, солдаты предложили ему отдых, но он наотрез отказался, не объясняя причину. Услышав это, Кайла долго плакала, заламывая себе руки. В ту самую минуту она решила, что в скором времени отправится домой.

И сейчас, рассматривая себя в зеркале, Кайла словно увидела отражение своего убитого горем отца. Лицо было серым, лишенным всяких эмоций. Зеленые глаза казались ненормально большими на фоне общей худобы. При этом ела она хорошо, но постоянные «эмоциональные качели» выжимали все силы. Персиковые волосы, заплетенные в косу, тяжелой лианой падали на худые плечи. Пропал яркий румянец, оставляя на лице однотонную белизну.

– Ну и красавица, – насмешливо оглядела себя Кайла, – даже мертвец и то колоритнее смотрится.

Денеб громко крикнул. Кайла приложила палец к губам, заставляя замолчать. Она подошла к камину и тихонько села на диван, взбивая подушку. Тепло от огня приятно грело тело, и Кайла почувствовала легкое покалывание в животе. Серое лицо озарилось доброй улыбкой, даря бурю волнующих эмоций. Кайла укуталась в одеяло, и ее мысли целиком переключились на недалекое будущее. «Интересно, а у меня родится мальчик или девочка? Ребеночек точно будет очень активным, вон как в животе вертится! Уверена, он вырастет отличным человеком. Если будет девочка, то я буду учить ее шитью и танцам, а если мальчик, то буду прививать любовь к наукам. Не хочу, чтобы мой ребенок был военным». – Кайла вспомнила, с каким лицом отец слушал ее восторженные речи о Разведкорпусе, об их идеалах и храбрых сердцах. Как она с гордостью показала ему форму разведчика, и как Пиксис плакал, отправляя ее в первую экспедицию. Тогда ей казалось, что это слезы гордости и счастья, но это оказалась лишь половина правды. Сейчас она, как почти родитель, даже боялась представить своего ребенка в строю разведчиков.

Ворочаясь в неспокойных мыслях, Кайла уснула к рассвету.

***

– Может, тебе положить бутербродов в дорогу? А то только яблок с собой взяла!

– Госпожа Мэри, до Стохеса совсем не далеко. Я еще даже от завтрака не отошла, – успокаивала ее Кайла. Госпожа Мэри металась из угла в угол, проверяя, все ли в порядке. Кайла с грустной улыбкой наблюдала за суматошным сбором. Ей было тяжело прощаться с этой простой, но уже полюбившейся ей женщиной. Кайла в полной мере испытала на себе материнскую любовь и с грузом на сердце выходила на порог дома. Госпожа Мэри в сотый раз осматривала девушку, придумывая отговорки, чтобы она не уезжала. Хотя бы сегодня.

– Сегодня ветрено, простудишься, – не унималась доктор. Кайла понимающе посмотрела в полные слез глаза женщины. Капюшон плаща полностью скрывал ее лицо, но до ушей хозяйки долетела пара жалобных всхлипов. Кайла широко распахнула руки для объятья и загребла Госпожу Мэри в охапку.

– Спасибо Вам. Я никогда не забуду Вашу доброту. Мне тоже тяжело прощаться с местом, что стало мне почти родным. Обещаю, я буду навещать Вас.

– Обещай, что мы с Анкой первые узнаем пол ребенка, – строго сказала Госпожа Мэри. Кайла тихонько хрюкнула от смеха.

– Конечно.

Над их головами раздался нетерпеливый крик. Денеб уже минуту никак не мог привлечь внимания обнимающихся. Кайла вытерла лицо и потянулась к лапке сокола, доставая записку:

«Твой конь оказался очень упрямым, но я все-таки упрямее. Я на него надела потрепанные кожаные доспехи, а то он выделяется своей расцветкой. Жду тебя на выходе из Каранеса».

Анка

– Пора? – грустно спросила Госпожа Мэри. Кайла утвердительно кивнула. В последний раз они обнялись, и Кайла двинулась к главной улице. Пройдя шагов десять она обернулась и, остановившись, глубоко поклонилась.

– Спасибо Вам. Вы мои спасители. – Сокол задорно крикнул, и Кайла, сильнее натянув капюшон, пошла к воротам города.

На улицах вечером был многолюдно. Люди в толпе казались шумливыми и веселыми. Все было так оживленно, так красочно, повсюду крики и движение. Кайла жадно упивалась будничной рутиной города, видя в ней что-то такое родное. Как давно она не была частью этого потока людских тел, как давно не ходила по шумным улицам! Все это казалось ей таким далеким.

«Они такие спокойные, все им обычно. Жаль, что мне такая безмятежность уже чужда», – Кайла ускорила шаг, вмиг растеряв желание любоваться городом. В тени стены, прямо у ворот, ее ждала Анка. Рядом, топая копытом, стоял Гейл. Кайла узнала его только по белым ногам, ведь все остальное тело покрывали кожаные лоскуты. Конь заметил хозяйку и радостно заржал.

– Да ты, вижу, совсем оклемался. – Кайла крепко приобняла лошадь, уворачиваясь от его «поцелуев». Анка с улыбкой вручила ей поводья.

– Он у тебя твердолобый, как осел! Совсем не слушался, – с притворной злостью пожаловалась девушка. – Надеюсь, мама тебя там не задушила в объятьях?

– Скорее, я ее, – усмехнулась Кайла. Наступило молчание. Оно не было неловким, но предшествовало разлуке. Анка по-дружески хлопнула майора по плечу.

– Что ж, тогда до встречи, Кайла! Пусть Денеб принесет мне записку, как только приедешь, – она запнулась, – Я буду ждать с нетерпением.

– Обязательно. Спасибо, Анка, ты спасла меня. И не только меня, – Кайла жалобно взглянула на нее, и ее лицо осветила слабая улыбка. Анка посмотрела на нее и чуть не засмеялась от счастья.

– Ты как будто не домой едешь, а за стену. И то, тогда у тебя было более воодушевленное лицо. Удачной дороги!

– Спасибо! – вскочив на коня, Кайла помахала подруге на прощанье и поскакала к воротам, не оборачиваясь. Гейл резво вез девушку, словно и не было того ада, что они пережили. Вид города перетекал в размытые цветные силуэты по обе стороны от всадника. Кайла вся содрогнулась от воспоминаний о доме. В то же время она думала о Леви, и словно в сердце ее открылась старая рана. Она выехала за стену. И при этом мучительном воспоминании лицо ее затуманилось, губы страдальчески дрогнули, но слез не было. Кайла тряхнула головой.

«Не раскисай. Ты должна быть храброй и держаться! Ты будешь храброй ради ребенка, ради Леви! Мы точно встретимся, это просто вопрос времени. Когда все немного поутихнет, мы заживем как полноценная семья» – эти радостные мысли ободрили девушку, возвращая в реальность. Кайла расправила плечи и устремилась вперед, подгоняя коня.

***

Взволнованная видом Стохеса, так хорошо ей знакомым, Кайла думала о том, что здесь все так же спокойно. Все так постоянно, так надежно и прочно. Прошло всего пару недель, а Кайле казалось, что пару лет. Изменилась только она, Кайла Пиксис, и теперь ей было больно от того, что она не прежняя, не та девушка, которая жила здесь раньше. Судьба каленым железом выжгла на ней свою печать.

Когда она наконец подошла к дому, ее поразил его наружный вид. Потом, присмотревшись внимательнее, заметила те отдельные мелкие перемены, которые придавали ему грязный и запущенный вид. Окна были не мыты, гардины на них истрепаны и грязны, шторы висели криво. Пораженная этими мелкими, но характерными переменами, Кайла быстро взбежала по ступенькам и громко постучала кулаком в дверь. Ее тревога еще возросла, так как ей пришлось долго ожидать, но, наконец, дверь медленно отворилась, и в полутьме Кайла разглядела фигуру отца. Они посмотрели друг на друга и одновременно вскрикнули: «Доченька!», «Папа!» – и с этим криком бросились друг другу в объятья.

– Кайла, ох, дочка! – разбитым голосом твердил Пиксис, прижимая к себе Кайлу, не в силах сказать что-нибудь еще. – Моя родная, моя милая Кайла!

– Папочка! Я дома, я жива, я тут, я с тобой! – кричала Кайла, захлебываясь в слезах. – Я вернулась домой!

– Не плачь, родная, – утешал ее Пиксис, прижимая голову дочки к груди. – Теперь все будет хорошо. Бояться больше не надо. Пошли в дом, скорее.

В гостиной тут же был разведен огонь, и яркие блики скакали по мокрым от слез лицам отца и дочери. В вечерней полутьме разгорелась жаркая беседа, переполненная эмоциями и плачем. Кайла никак не могла сдерживать соленые капли, что как водопад лились из глаз. Пиксис легонько убаюкивал дочку, словно дитя, нашептывая ласковые, успокаивающие слова.

– Кайла! – воскликнул он торопливо. – Что же случилось? Ты ведь дома, мы снова вместе, так почему так плачешь?

Кайла прикусила язык, останавливая всхлипы, и замолчала. Неужели она боялась? Но кого, и главное чего? Она не в силах была говорить, она могла только прошептать:

– У меня будет ребенок!

Дот сидел, не двигаясь. Несколько минут они сидели молча, затем он положил руки Кайле на плечи и посмотрел ей в глаза.

– Кайла, я тебе уже говорил, что у меня нет никого во всем мире, кроме тебя. Ты радость моего сердца, как и новость о внуке! Я готов умереть, лишь бы уберечь тебя. Я безмерно счастлив. После того как Леви рассказал мне о твоей смерти, я места себе не находил. Мне даже не хотелось жить, я не видел смысла в завтрашнем дне. О, как я рад! – он снова сжал кайлу в объятьях. – Леви будет так счастлив…

– Нет! – взвизгнула Кайла. Пиксис аж дрогнул от крика дочери. – Нам нельзя больше никому говорить о моем приходе. Только я и ты.

Эти слова дались ей очень тяжело. Видя удивленное и испуганное лицо отца, Кайле захотелось закрыться ото всех, спрятаться там, где ее бы не нашли.

– Но почему? Что случилось?

– Меня хотят убить.

========== Колокола собора чувств ==========

Прошло три года

В просторной гостиной сидела девушка, усердно работая иглой. Персиковые волосы она наскоро заплела в две тугие косы, которые то и дело спадали с плеч. Зеленые глаза узкими щелочками следили за черной ниткой, не давая ей выскочить из маленького ушка. Изящные пальцы ловко управлялись с иголкой, и процесс шитья был быстр и благовиден. Когда дорожка из стежков дошла до края ткани, Кайла перерезала нитку и, встряхнув, посмотрела на свое творение.

– Получилась очень даже хорошо. – Вертя в руках лоскутное одеяло, Кайла в сотый раз проверяла его на наличие вылезающих ниток или неровных строчек. После осмотра она аккуратно положила его на диван рядом с собой и начала убирать нитки и иголки. Кайла рассеяно теребила в руках лоскуты использованной ткани, зеленые глаза были полны беспричинной тревоги и сомнения. Коричневая ткань волнами скользила сквозь пальцы, неумолимо выскальзывая из рук. В комнату стремительным потоком влетел теплый весенний воздух, и Кайле, выведенной из мимолетной задумчивости, пришлось поправлять растрепавшиеся от ветра волосы. Она подошла к раскрытому настежь окну поправить шторы, как вместе с ветром в комнату со свистом влетела птица. Навернув круг, Денеб по-хозяйски приземлился на сделанную только ему жердочку и выжидающе уставился на девушку.

– Каков наглец! – прошептала Кайла и с полуухмылкой начала пальцами гладить птицу по голове. Почувствовав приятное прикосновение, Денеб от удовольствия закрыл глаза и вжал голову в шею, постукивая клювом. Кайла заметила у него на лапе привязанный кусочек бумаги. – А ты быстро, молодец. Осторожно, чтобы не помять, Кайла развернула бумажку. Тонким мелким почерком было написано: «Собрание пришлось задержать. Через два часа буду».

В левом нижнем углу было нарисовано скучающее личико, и эта мелочь показалась Кайле очень забавной. Отец часто выкидывал что-нибудь такое, что без смеха не взглянешь. Самыми любимыми для Кайлы были моменты, когда он играл с маленькой внучкой. Казалось, он может посоревноваться с ней в резвости, а в доме на момент игр появлялся еще один «ребенок». Зато Лейла была на седьмом небе от счастья, когда дедушка катал ее на плечах, да так, что Кайла иногда даже побаивалась за нее и часто прекращала эти увеселения. Но Пиксис все равно находил самые необычные способы завлечь девочку чем-нибудь веселым. Лейла всегда взахлеб слушала истории Дота о солдатах, об охоте, о городах, в которых он побывал. Это так захватывало, что хотелось слушать еще и еще. Поэтому Лейла не нашла ничего лучше, как претворяться, что она забыла, и просила рассказать все еще раз. Порой она не могла себя сдерживать и во время рассказа лепетала продолжение, как бы вливаясь в беседу. Хоть ее словарный запас в два года был маловат, но они прекрасно понимали друг друга, и даже Кайла иногда чувствовала ревность к своему же отцу.

С момента появления в жизни Кайлы дочки, еще больше дорог закрылись перед ней. Кайла за это время исхудала от постоянного беспокойства, а ночи превратились в телепорт из одного дня в другой, не даря желаемой бодрости. Она почти не выходила из дома, все сильнее и сильнее отторгая от себя внешний мир. Даже воспоминания о Разведкорпусе не приводили ее в былую решимость и оптимизм. Чувствовались какая-то потерянность и вина. А воспоминания о самом родном когда-то человеке сопровождались стрессом и удрученностью. Каждый раз, вспоминая Леви, Кайла словно входила в транс и могла часами сидеть неподвижно, витая где-то у себя в мыслях. В такие моменты только наивный детский вопрос «Мама, что случилось?» снова возвращал в реальность. Кайла нежно улыбалась дочке и, поладив по головке, крепко обнимала. Как бы плохо ей не было, Лейла своей нескончаемой живостью помогала девушке снова с улыбкой встречать новый день.