Текст книги "The last of the real ones (СИ)"

Автор книги: CoconutNut

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Готово! Как глаза?

– Зрачки сужаются, но она очень бледная.

– Быстро бинты и вату. Обработайте швы, прочистить ротовую полость.

– Вот последняя моя гостья только о Вас и говорила: даже при отсутствии губ она четко произносила Ваше имя. Ох, скольких бесов она мне перечислила рядом с Вашим именем! Какая забавная…

– Вонь…

– Что?

– Тут воняет. Мне надо домой.

Силуэт прикрыл белые глаза, а на чернильном лице заиграла широкая, словно разрезанная ножницами, улыбка от уха до уха. Уж второй раз. Гостья опустила на стол нож и подняла глаза на него. Кровь из живота уже не хлестала фонтаном, а полоски на лице становились бледнее. По комнате прошелся гул глухих ударов. Тук-тук-тук. Так стучит сердце. Кайла задула свечу, и комната погрузилась во мрак.

– Уходя на тот свет, не забудьте выключить этот.

***

Пиксис и Леви сидели около хирургического кабинета. Оттуда ежеминутно, если не ежесекундно, доносились приказы врача и быстрые шаркающие шажки медсестер. Кайлу привезли сюда уже без сознания, и доктор тут же приказал готовить стол. Леви положил уже белую Кайлу на кушетку и его тут же выставили из кабинета. Через две минуты прибежал Дот, весь серый и мокрый. Они оба стояли прямо напротив двери, никто не мог проговорить ни слова. Руки Леви все еще были в крови.

– Там за углом туалет. Помой, – сказал ему Пиксис, снова поднимая голову на крик врача. Бен отличный врач, офицер это знал, но только не когда пациент – его дочь. Пиксис потянулся к карману и достал оттуда платок. Легкими похлопывающими движениями он вытер пот со лба, протер мокрые усы. Тишина между приказами Бена казалась ему бесконечной мукой, словно в уши заливают раскаленный свинец. Не уберег. Отпустил. Не досмотрел. Петля на шее от своих же замечаний все туже стягивала офицеру дыхание. Весь ночной дрем как рукой сняло, стоило разведчикам вбежать в штаб. Первыми их заметил Йэн, несший в это время ночную вахту. Он помог Леви и Армину дотащить Кайлу до медицинского блока, попутно приказывая медсестрам звать хирурга. Все это время Леви пережимал девушке живот, чтобы хоть как-то остановить багровый фонтан. Армин нашел на полке стакан воды и, окунув в него пальцы, начал брызгать на лицо Кайлы. Она слегка скривила лоб, чем вызвала у солдат облегченные выдохи. Затем в комнату вбежал мужчина в белом халате и приказал нести ее в кабинет.

Леви вернулся из туалета и почти бесшумно сел рядом с офицером. Тишина. У Пиксиса было слишком много нужных и просто эмоциональных вопросов, у Леви же не было ни ответов, ни желания отвечать. Кончики пальцев слегка подрагивали из-за холодной воды, Леви сжал их в кулак. Запах крови все еще чувствовался на коже, сквозь пятна на одежде, от этого капитан в порыве неясного гнева, тихо рыкнул. Он злился на Кайлу, что так беспечно отнеслась к своему здоровью, на себя, что позволил ей в этом участвовать, даже на сраную деревяшку в повозке – все накапливалось, страша поглотить его с головой в эту пучину безысходности и апатии. Ведь запрети он ей тогда, в библиотеке, ничего этого бы не было, как не было б смерти Веты.

– Вы подорвали тот дом? – Пиксис не мог больше молчать, тишина прогрызала его, а приказы Бена совсем стихли. Леви поднял на него уставший, замученный взгляд. Да какая к черту разница уже? Но Пиксис не отвел глаз, и Леви из уважения ответил:

– Да.

– Хоть не напрасно, – Пиксис поднялся и принялся ходить из стороны в сторону, чтобы хоть как-то скрасить мучительное ожидание и молчание. Топот шагов гулко отлетал от стен, где-то скрипнули ставни окна. За окном пару раз застрекотали сверчки. За дверью врача уже давно была тишина, даже шепота медсестер не было слышно. Кабинет словно вымер. Пиксис подошел к двери, хотел прислушаться. В этот момент дверь перед ним открылась. Стоял Бен, по локоть в крови, вытирая руки проспиртованным полотенцем. Он был взмыленный, как гужевой конь, пот градом капал у него со лба и ресниц. Леви подорвался как ошпаренный и спросил с ходу:

– Как она?

– Сейчас без сознания. Она потеряла много крови, но жить будет. Рану пришлось зашивать в два ряда из-за возможности повторного разрыва, – доктор выдохнул, оборачиваясь на свою пациентку, над которой роем носились медсестры. – Пульс слабый, но стабильный. Реакция на свет есть. Сейчас перевезем ее в корпус…

– Отвези ее в индивидуальную палату для начальства, – приказал Пиксис. – Под мою ответственность, – Бен покосился, но приказ исполнил. Кайлу вывезли на каталке, накрытую белой простыней. Ее лицо было словно бесцветное, на белых полуоткрытых губах виднелись розовые полосы от крови, которые не смогли оттереть. Пиксис с ужасом подумал, что она похожа на покойника. Леви безмолвно отступил к стене, провожая медсестер взглядом.

– Надеюсь, теперь за ней будут присматривать без перерывов на чай.

Бен возмутился из-за этого беспочвенного замечания, но пообещал, что лично будет контролировать смены.

***

С той ночи прошло три дня. Уже на следующий день, ровно в три часа дня, свет увидел официальный приказ об отмене преследования членов Разведкорпуса и его полной разморозке. Эрвин Смит объявлялся невиновным, а все действия разведчиков рассматривались как самозащита. Эрен Йегер признавался официальным членом Разведкорпуса под командованием Эрвина Смита. В правом нижнем углу документа красовалась размашистая подпись Артура Фойла.

Отряд Леви вернулся в штаб уже вечером того же дня, в то время как сам капитан задержался. Кайла все еще была без сознания. Рядом с ней без передышки дежурили медсестры, и лично Бен каждые три часа приходил проверять ее состояние. Анка получила от матери письмо, что в их газетах уже написали радостную новость, и Лейла с нетерпением ждет встречи с мамой. Пиксис наотрез отказал.

– Только когда очнется Кайла.

На четвертый день Леви пришлось возвращаться в штаб, и там его ждал долгий-долгий отчет перед Эрвином, но пока в устной форме. Командующий внимательно слушал его от начала до конца. Новость о том, что Кайла выжила, поразила Эрвина до глубины души, хотя удивляться ему пришлось еще не раз. Леви кончил рассказ на ночной вылазке, и оба мужчины замолчали. Часы на стене пробили полдень. Леви встал, собираясь возвращаться в кабинет, как Эрвин спросил его:

– А Лейла знает, что с Кайлой?

– Нет. Она сейчас у каких-то знакомых, в другом районе, – Эрвин понимающе кивнул и больше расспрашивать не стал. Сейчас их это совершенно не касается. Леви отдал честь и вышел.

В кабинете, и без того заваленном коробками после полиции, валялись километры документов и докладов, приказов и анкет. И все это надо разобрать. Леви сперва распихал коробки по углам, лелея себя надеждами убрать их после окончания работы, но, окинув взглядом стопку, понял всю глупость этой затеи. Перо заскрипело по бумаге, наполняя кабинет рутинной атмосферой беспрерывной работы. Леви писал механически, не вдумываясь и не вчитываясь, его мысли были очень далеко от этого кабинетного короба с его секретарским настроем. После буквально трех листов он брезгливо кинул перо на стол и упал на спинку стула. Гадство. Такими темпами он сгниет тут. Леви посмотрел на ящики в столе, открыл один из них. Темно-зеленая бархатная коробочка лежала, завернутая в салфетку, в дальнем углу. Леви хотел ее взять, но вместо этого, шикнув что-то грубое, захлопнул ящик и снова сгорбился над кипой бумаг.

***

Анка поправила съехавшее на бок стремя, пока лошадь обходила очередного зазевавшегося прохожего. Каранес сейчас был полупустой – все работают. По свободным улицам иногда пробегали стайки бездомных собак, громко лая, отчего лошадь испуганно фыркала, перебирая копытами. Анка закрыла глаза от солнца и всмотрелась в улицу. Уже виднелся силуэт дома, и она натянула поводья.

– Но!

Лошадь легким галопом поскакала между лавочками, барами и домами. У порога солдата уже ждала маленькая девочка. Она заметила Анку издали и, забегав у крыльца от счастья, замахала руками. И стоило Анке слезть с лошади, как девочка просилась к ней с объятьями.

– Тетя Анка! – Лейла запрыгнула на Анку и со всей силы сжала ее. – Я Вас зду узе давно. Вы ведь на лосадке, почему Вы так долго?

– Ну уж прости, лошадке тоже надо отдыхать, – отшутилась девушка и чмокнула девочку в носик. Лейла заулыбалась и тоже поцеловала Анку в щеку. Когда госпожа Мэри сказала, что скоро за ней приедет Анка и отвезет ее к маме, Лейла как с цепи сорвалась. Она не могла усидеть на месте ни минуты, постоянно подбегала к окну, доставала бабушку тоннами вопросов и просто светилась от счастья и нетерпения. Анка, держа на руках Лейлу, вошла в дом. Их никто не встретил, лишь из зала донеслось хриплое:

– Анка?

– Это я, мам, – Анка опустила девочку на пол. Та тут же подбежала к лежащей под одеялом Мэри и потрогала ей лоб.

– Голячий. Тетя Анка, бабуска заболела…

– Уже вижу, – Анка поднесла больной горстку лекарств и стакан воды. – Кое-кто у нас сильно любит проветривать комнаты, – с нотками укора сказала солдат, когда Мэри глотала порцию таблеток. Та в ответ лишь фыркула.

– Поняла уже, поняла… – она обеспокоенно посмотрела на Лейлу, что уносила на кухню пустой стакан, – Ох, как бы она не заразилась, бегая вокруг меня.

– Поэтому придется забрать ее сейчас, – Анка села на край кровати и грустно добавила, – Кайла ведь еще не очнулась.

– Ах, старая дура, как же я так, – корила себя госпожа Мэри. – Прости, Анка…

– Да ладно, прогнозы врача хорошие, на словах… Сказал, что скоро придет в себя.

– Тетя Анка! Давайте посколее поедем к маме! У меня для нее столько подалков! – Лейла вбежала в комнату с темно-коричневой папкой, перевязанной растрепанной веревкой. – А все это сама лисовала!

Анке ничего не осталось, как мило улыбнуться в ответ.

Комментарий к Череда невзгод

Признаюсь

Писать эту главу оказалось сложно, немного не в моем стиле. Но было приятно попробовать что-то новое.

========== Самая важная встреча ==========

Уже устала?

Отстань…

Ножки уже дрожат.

Долго еще?

Не знаю, я тут, как и ты, ничего не знаю.

Врешь.

Даже если и так? Тебе от этого легче точно не станет.

Тогда хотя бы заткнись… твой бубнеж утомляет.

Волны тени медленно скользили сквозь пальцы, а до мерзости писклявый голос истерически засмеялся. Кайла одернула руку от мрачных щупалец, норовящихся обвить пальцы, на что тень захихикала, как старая ведьма. Черная бесформенная масса забулькала, зашипела, из нее полились горячие черные капли, тут же испаряясь при ударе о воду. Из чернильного облака начал вырисовываться силуэт, схожий с человеческим, крича и скрипя. Щупальца задергались, как живые, укорачиваясь, принимая форму фаланг пальцев. Кайла с холодным равнодушием следила за этими истерзаниями, но глаза наполнялись соленой влагой от ужаса.

Похоже? Похоже? Похоже?

Даже лучше настоящей.

Длинный бескостный язык хищно облизал ряд острых зубов, существо довольно забулькало. Вета получилась совсем непохожей. Перекошенная от складок, излишне высокая и худая, вся в язвах и нарывах, с дикими, пустыми черными глазницами и разрезанным оскалом она смотрела не мигая на Кайлу, из-за чего последняя поспешила отвернуться. Мутная жидкость под ногами уже обвивала щиколотку, Кайла посмотрела вниз.

Утонем ведь.

Мерзкое существо заскрежетало зубами. Кайла поняла, что оно над ней просто издевается, и лишь сдавленно рыкнула. Оставалось только идти. Куда? А куда глаза глядят. Куда ни глянь – все белым бело, везде эта противная вода и везде тихо. Тихо… тихо, как в гробу. Она медленно ступала по воде босыми ногами, совсем не различая, куда она идет. А ведь надо отсюда выйти. Тишина обволакивала с головы до ног, врезаясь в уши, щекотала раздраженные нервы. Дыхание становилось учащеннее, грудь сковывало незримыми цепями, отчего ребра больно впивались в плоть. Дьявольское отродье шагало нога в ногу с Кайлой, от него шел въедливый запах мертвечины и сырости, вперемешку с мнимым ароматом дешевых духов. Оно заклокотало, когда Кайла, почувствовав судорогу, упала лицом в мутную воду.

Не терпится припасть к земле? Не терпится. Не терпится!

Безликое, бесформенное, мерзкое создание…

Кайла, прикусив язык, попыталась подняться. Но ноги задрожали, и она вновь рухнула лицом вниз. Жидкость попала в глаза, нос, рот, больно обжигая слизистую, вызывая хриплый сдавленный кашель. Существо запищало от смеха, сгибаясь в три погибели, как это бы сделал человек. Еще и с лицом Веты… Кайла, казалось, уничтожит его одним своим взглядом, да только сил хватило лишь на хриплый выдох. Опираясь на дрожащие руки, она поднялась над водой, невольно взглянула на свое отражение. Оттуда на нее смотрела она же, но потом, среди мелькавших мелких волн, начал вырисовываться совершенно далекий от нее силуэт, напоминавший лицо девочки. Огромные пустые глаза не мигая уставились на Кайлу. Девочка сжимала маленькими ручками петлю на шее и громко-громко кричала что-то нечеловеческое, пока в секунду не смолкла. Ее головка покосилась на бок, прядь темных волос упала на лицо, закрывая уже стеклянные глаза. Изо рта тонкой струйкой полилась прозрачная слюна.

Узнаешь? Узнаешь? Узнаешь?

Линда…

Не давая возможности существу посмеяться еще, Кайла с яростью ударила ладонью по мутной глади. Капли, обжигая своим пронзительным холодом, окропили ее щеки, а затем снова со звоном утонули в жидкости. Образ девочки расплылся вместе с волнами от сильного удара. Кайла с ужасом глядела на себя через мутное зеркало и без сил упала лицом в воду.

***

Леви шел прямо по коридору совершенно осознанно, но его лицо выдавало полное безучастие к внешнему миру. Пиксис написал, что состояние Кайлы постепенно улучшается, она, возможно, скоро очнется. Но больше капитана щекотала другая новость, неожиданность которой заставила Леви нехило понервничать. Пиксис написал, что Анка привезла в штаб Гарнизона Лейлу, его дочку. Девочку пришлось забрать пораньше из-за болезни бабушки, поэтому она вернется домой к Пиксису. Да и сама она уже хныкала, хотела к маме.

Леви был в замешательстве. Внутри что-то неприятно скручивалось от ощущения скорейшей встречи, ведь ни он, ни его дочка даже в лицо друг друга не знают. Не подсядет же он к девочке со словами: «Я твой папа». А она не кинется к нему обниматься и целоваться. Леви легче было бы одному зарубить десяток титанов, чем посидеть наедине со своим же ребенком. Но желание ее увидеть вытесняло чувство неловкости и сомнения из души капитана при каждом его шаге к двери. Сейчас он как раз собирается проведать Кайлу, а заодно прийти на самую важную встречу в его жизни. Леви стряхнул с плаща мнимую пыль, чтобы поток мыслей окончательно не свел его с ума.

У выхода стояли Жан, Конни и Саша. Они что-то весело обсуждали, порой прерываясь на смех или шутки в сторону Жана, вызывая у того приступы истерики. Саша услышала шаги, обернулась.

– Капитан Леви! – она подбежала к остановившемуся солдату и неловко спросила: – Вы, часом, не к майору Кайле?

– К ней самой. А что?

– Не сочтите за наглость, но можете потом сказать, как она себя чувствует? – Саша сложила руки в молитвенном жесте и с легкой боязнью посмотрела на капитана. Леви повел плечом и качнул головой.

– Хорошо.

Саша радостно отвесила ему поклон и, счастливая, вернулась к друзьям. Леви же направился к конюшне.

***

Анка сидела вместе с Лейлой рядом с дверью палаты. Оттуда летел шлейф лекарств и спирта, вперемешку с ароматными маслами и свежим воздухом улицы. В коридоре было пусто, никого не было на горизонте. Лейла крепко прижимала к груди картонную папку с рисунками, размеренно болтая ножками вперед-назад. Волосы ей заплели в хвостик, и он трепыхался в стороны вместе с маленьким тельцем. Ей уже сказали, что маме не здоровится, она это помнила. Помнила, как мама кричала и плакала от боли, помнила ее просьбу, помнила ее бледное, искривленное гримасой боли и страха лицо. Но молчала. Молчала не потому, что уже не страшно, а чтобы мама не волновалась. И тетя Анка, и дедушка. Лицо у нее было спокойное, но глазки без остановки бегали по деревянному паркету коридора. Она была рада, что вернется домой. Но была не рада, что теперь в ее комнате навечно отпечатается та роковая ночь.

– Ты не проголодалась? – Анка решила отвлечь девочку от вездесущей тишины и мило улыбнулась. Лейла утвердительно закивала головой.

– Немнозко.

– Скоро должен прийти доктор и впустить нас к маме. Я постараюсь успеть принести тебе что-нибудь вкусненькое, – Анка встала со скамьи и склонилась над девочкой. – Ты же посидишь тут сама пару минут? Я быстро.

– Холосо, – она проводила Анку взглядом и снова начала рассматривать бантики на своих туфлях.

Анка завернула за угол и тут же наткнулась на капитана Леви. Она ойкнула от неожиданности и отступила. Появление Леви было для нее большой неожиданностью.

– Простите, не заметила.

– Ничего, – Леви выглянул в коридор, но заметил, что дверь в палату Кайлы все еще заперта. – Врач не приходил?

– Еще нет, – Анка почувствовала неловкость и скованность. Она сейчас стоит между двумя членами семьи, которые даже не догадывались о существовании друг друга, отчего атмосфера вокруг нее начала накаляться. – Капитан Леви. Вы видите девочку напротив двери?

– Да.

– Знакомьтесь. Лейла Аккерман. Ваша дочка.

Леви осторожно выглянул из-за угла и посмотрел на девочку. На вид лет пять, а то и меньше. Тонкие ноги бесформенно болтаются, пока она теребит в руках какой-то шнурок. Большие зеленые глаза внимательно рассматривают полоски на полу, скользя после по стенам, останавливаются на двери. Она широко зевнула и протерла ручкой слипающийся глазик. Надула щеки, шумно выдувая воздух, и так несколько раз. Когда и это надоело, просто оперлась спиной о стену и застыла в ожидании. Леви, не отрывая взгляда, жадно всматривался в любые, даже самые мелкие движения. Мимика, жесты, легкие бормотания девочки – он запомнил все. Между ними были всего несколько метров. Между ними была вся ее жизнь. Анка наблюдала за капитаном со стороны, восхищаясь столь живописной, но в то же время печальной картиной. Осмелев, она прошептала:

– Может, подойдете к ней?

Леви, не поворачивая головы, спросил:

– И что я скажу?

– Помните строчки про «маминого друга»? – Леви оторвал свой внимательный взгляд от девочки и посмотрел на Анку. – Она же помнит. Начните с этого. Она девочка общительная, сама продолжит беседу. Можете вместе с ней зайти к Кайле.

Леви понимал, что ему все равно придется пройти через это. Он поблагодарил Анку и решительной поступью подошел к девочке. В момент, когда она подняла на него глаза, он увидел в ней Кайлу. Леви попытался придать своему голосу как можно больше мягкости и сказал:

– Я присяду?

Лейла кивнула, отодвигаясь и уступая тому место. Этого мужчину она видела в первый раз, но внутреннее чутье подсказывало, что он хороший. Невысокий, угрюмый в лице, напряженный, он вызывал в ней волну интереса. Она исподлобья разглядывала мужчину, который тоже косился на нее. Так они и сидели рядом напротив кабинета. Между ними было расстояние в несколько сантиметров.

– Вы к маме? – она спросила так неожиданно, что Леви слегка вздрогнул. Голос был такой тоненький, как у птенчика. Леви показалось, что его пробила дрожь.

– Кайла Пиксис твоя мама?

– Да, я тут с тетей Анкой, но она усла плинести мне покусать, – она очень старалась произносить все буквы четко, отчего пару раз неловко запнулась. Леви с интересом наблюдал за ее мимикой, за тем, как тщательно она пропускает через себя каждую букву, как хмурится и напрягается ее лобик. В этот момент Леви вспомнил слова Кайлы: «На тебя похожа, когда хмурится».

«Правда… похожа».

– А Вы кто? – Лейла взглянула на Леви.

– Я ее друг…

Лейла с минуту посидела тихо, потом ее лицо озарилось радостной улыбкой. Она захлопала в ладоши и поспешила подсесть ближе к капитану. Он на секунду осекся и чуть не отстранился, когда девочка, в порыве радости, сжала в своих ручках его предплечье.

– Тот самый длуг, пло котолого она мне писала! Это Вы?

– Да… – Леви не совсем понимал, почему у Лейлы это вызывало такой шквал эмоций. Она отпустила его руку и, положив папку на колени, начала резво-резво развязывать узелок. Леви внимательно наблюдал, как ее маленькие пальчики ловко управляются с мохнатой веревкой, пока папка не раскрылась, оголяя белые листы бумаги.

– Я пливезла маме лисунки. Она говолит, сто я класиво лисую, – девочка начала перелистывать рисунки в своеобразном альбоме, ища, наверное, какой-то определенный. Леви заметил, что все ее рисунки очень яркие и красочные. Конечно они по-детски простые, но Леви всматривался в каждую завитушку с особой внимательностью, хоть и не решался остановить суматошный поиск девочки. – Вот!

Она с улыбкой протянула Леви рисунок, суя его прямо ему в руки. Он, конечно же, принял его, аккуратно беря за края чтобы не помять. На рисунке был нарисован не сильно пропорциональный человек в военной форме верхом на черной лошади. Под лошадкой была дорожка травы, а на небе (видимо, эти голубые завитушки – это облака) светил ярко-желтый диск солнца. Леви рассматривал человечка, непроизвольно пытаясь найти сходство с собой. Лейла заметила, как ее новый знакомый внимательно рассматривает всадника, и покопошилась в папке. Оттуда она достала грифельный карандаш.

– Дайте.

– Зачем? – Леви еще не все рассмотрел. Девочка надула губы и капитан-таки отдал ей в руки рисунок. Она еще раз взглянула на Леви и начала черкать карандашом по голове солдата. Леви понял, что она рисует ему волосы. Но вот девочка застыла с карандашом в руке и внимательно всмотрелась в рисунок.

– Как Вас зовут?

– Леви Аккерман.

– Охо! У меня тозе фамилия Аккел-ке-келе, – девочка не могла произнести слово правильно и запнулась, пережевывая сложное сочетание букв. Она нахмурилась, словно вот-вот заплачет.

– Аккерман, – сказал за нее Леви.

– Да! Лейла Аккеман! – она посильнее сжала в руке карандаш и подписала над головой солдата.

Леви Аккерман

***

Кайла начала захлебываться и поспешно поднялась. Она залилась кашлем, отхаркивая попавшую в рот жидкость. Глаза она прочистила рукой и взглянула вперед.

Как…

Помнишь? Помнишь, помнишь.

Перед ней простирался лес гигантских деревьев. Огромные толстые деревья полностью накрывали своими кронами кромку воды, что успела подняться уже до колена. Даже шум ветра… прям как тогда. Горло сковал пронзительный крик, что так и не вылетел в свет, а лишь потонул в потоке слез. Кайла неотрывно смотрела, как плавно и легко колышутся ветви огромных деревьев, как сверкает бликами вода, непонятно как поднимающаяся с каждой минутой. Стягивая подол платья, Кайла хотела развернуться и убежать отсюда, убежать с этого проклятого места. Только ее тело завернулось, как страшная пасть, усыпанная гнилыми острыми клыками, захлопнулась перед ее лицом.

Не смей!

Кайла схватила платье двумя руками и бросилась в лес. Вода ужасно замедляла попытки бежать быстро. Она как болото, засасывала ее ноги, перебирать ими становилось невыносимо сложно. Сзади преследовало шипение, Кайла спешила куда угодно, лишь бы подальше от этого существа. Сердце ныло от нагрузки, грудь болела. Вода тяжело расступалась перед ней, она падала, вставала и снова падала. Когда она в очередной раз упала, она заметила перед собой силуэт. Силуэт мужчины. Он стоял в нескольких метрах от нее не шевелясь, как призрак.

Джек! Джек!

Она со слезами на глазах бросилась к другу. Повисла на нем, прижимая к себе, плакала. Заливала слезами ему плечо, шею. Да только он молчал. Молчал, а потом сказал. Сказал, как будто говорило эхо в подземном тоннеле.

Почему же Марта плачет? И где Линда?

За ними раздался ужасный, животный рев. А потом топот… топот шагов. Шагов, от которых кровь стыла в жилах, а волосы на голове седели прядями. Топот титана. Кайла схватила Джека за руку, и они побежали в лес. Вода уже была по живот, девушка билась в ней, как подстреленная птица. Джек волочился следом, казалось, совсем без сил. Его серое лицо не выдавало ничего, кроме безграничной скорби и пустоты.

Почему же Марта плачет? Кайла… Разве она сделала тебе что-то плохое?

Вода… вода, вода, вода. Она была везде. Все выше и выше, что Кайле пришлось приподнять шею, лишь бы не захлебнуться. Она развернулась, чтобы увидеть Джека, как ее рука потеряла его, и Джек упал в мутную гладь. Кайла без раздумий нырнула за ним. Она ничего не видела, просто махала руками в поисках руки Джека. Омут ее поглощал, сдавливал, как тиски. Кайла крикнула. Изо рта вылетели большие пузырьки воздуха, шутливо играясь поднимались на поверхность, пока Кайлу безжалостно тянуло на самое дно.

Марта не должна плакать, Кайла. Она же ни в чем не виновата.

========== Все, что нужно для счастья ==========

– А почему вы не плиходили к нам?

– А должен был?

– Длузья плиходят длуг к длугу в гости, – сказала уверенно Лейла, а потом поникла, теребя в руках шнурок, – Но к нам плиходили только тетя Анка и бабуска. Но я тозе была лада их видеть!

– И ты поэтому так обрадовалась, когда я сказал, что я мамин друг? – девочка утвердительно кивнула и улыбнулась, но эта улыбка показалась Леви неестественно кривой.

– Мама ледко выходила гулять и часто болела. Я гуляла с дедуской дома, мама боялась пускать меня на улицу гулять самой. А сама если ходила, то только вечелом. Однажды она взяла меня с собой покататься на лосадке, – Лейла раскинула руки в стороны и с восхищением проговорила: – Во-от столько мы плосли. Я дазе сама в седле сидела!

– Ты могла бы упасть.

– Меня мама плиделзивала! Она сказала мне, сто я молодец! – она гордо выпятила нижнюю губу и сложила руки на груди. Лейле нравилось рассказывать про их прогулки, потому что их было не так много, и каждая считалась для девочки удивительным приключением. Они ходили на ярмарку, в магазины игрушек, катались за городом, дедушка даже один раз, в тайне от мамы, сводил девочку к лесу. Лейла осталась под большим впечатлением и просилась приехать туда еще, но дедушка предупредил, что мама будет волноваться.

Вообще, Кайла с большой опаской относилась ко всему новому, что окружало Лейлу. Она всегда до дрожи в руках следила за каждым шагом, каждым действием девочки, все контролировала и за все боялась. Лейла всегда должна была быть на виду, рядом с ней, желательно за руку, чтобы она могла чувствовать ее присутствие. Стольких усилий стоило Пиксису уговорить Кайлу спать отдельно в другой комнате, не подниматься к ней каждые десять минут, пока та играет, не ходить за ней, как привязанная, если Лейле захотелось выйти во двор. Кайла все время была испуганная и везде ей казалось, что ее дочке грозит опасность. Госпожа Мэри без остановки приносила новые и новые лекарства, чтобы девушка окончательно не сошла с ума. В редкие минуты покоя Кайла читала или шила, могла сделать уборку или приготовить обед. Но даже тогда, в разгар действий, она на секунду прерывалась и прислушивалась-как там Лейла?

А что Лейла? Ей тоже было тяжело, хотя через призму детского сознания это походило на проявление отношений «любящая мама и маленькая дочка». Ей нравилось быть в центре внимания, нравилось играть с мамой, с дедушкой, с бабушкой и тетей. Но даже она понимала: что-то не так.Чего-то не хватает, чего-то очень важного. Лейла была маленькая, но наблюдательная и довольно сообразительная. Ее окружали заботой и вниманием, у нее было все, чего она попросит, все ее любили и носили на руках, как хрустальную вазу. Все дети счастливы иметь такую семью, но Лейла уже в свои четыре поняла…

– Мама, – девочка спустилась к Кайле на кухню, пока та нарезала мясо, – Мама, а где папа?

Лезвие ножа сверкнуло в воздухе в миллиметре от мяса, Кайла остановилась. Какой простой, но до ужаса тяжелый вопрос. Кайла сжала зубы, чтобы губы не задрожали, снова отвернулась к доске, сверля ее мутным взглядом. Девочка молча наблюдала, как мама опускается перед ней на корточки, поправляет задравшиеся края фартука, гладит по головке.

– Папа.., – какое непривычное для обеих слово. Кайле пришлось прерваться, чтобы собраться с силами, – Папа далеко, Лейла.

– А почему он не плиедет? Он нас не любит?

– Любит, но он очень занят. Он обязательно приедет, я обещаю, не сейчас правда, но когда я поправлюсь, то точно.

– А как ты сейчас себя чувствуесь? – Кайла тихонько хмыкнула и улыбнулась уголками губ.

– Уже получше, спасибо.

Больше про папу они не вспоминали.

Но сейчас почему-то вспомнила, когда рассказывала этому мужчине. Лейла редко вспоминала эту беседу, хотя сама очень ждала день, когда на пороге появится человек и назовет ее «дочкой». У Кайлы хватало любви за двоих родителей, поэтому, чтобы мама меньше болела, Лейла старалась не припоминать ей свой вопрос.

– Чего хмурая такая? – спросил Леви, когда улыбка девочки сменилась серьезным раздумьем. Она дернула плечами.

– Не знаю… вспомнила плосто.

– Что?

– Как сплосила у мамы, где папа. Она сказала, сто он далеко, но обязательно плиедет к нам, – капитан сидел неподвижно и лишь изредка его лоб покрывался мелкими морщинками, а губы кривились то ли от обиды, то ли от злости. Леви сам не понимал какого это-ждать своего отца, да и понимать не сильно хотел. Для него в детстве не было понятия «настоящая семья», с родителями и родственниками. Но даже не ощутив всю ту палитру эмоций, глядя на Лейлу, он увидел в ее глазах глубокую печаль. Леви сидел, не зная, что делать, и, несмотря на все свое самообладание, слова «папа обязательно приедет» жгли ему мозг. И смотрел, казалось, не на девочку, а куда-то за нее.

– А что бы ты сказала ему, если бы увидела? – спросил он хрипло. Потом с усилием прибавил: – Злилась бы?

Лейла быстро переменилась с задумчивой на удивленную. Даже дедушка не спрашивал у нее такого, хотя она и с ним пыталась затронуть эту тему, а тут какой-то незнакомец так сильно интересуется ее переживаниями и мыслями. Она на секунду задумалась, стоит ли вообще говорить. Вдруг он маме расскажет и ей станет хуже? Но мужчина не казался болтливым как, например, бабушка, да и не хитрил вроде как… Лейла помычала, собираясь с мыслями. Сжала пальцами подбородок, устремив глаза на пол.

– Нет, – Леви слегка хмыкнул, – я была бы лада его увидеть. Мозет быть он не едет, потому сто думает, сто я на него обиделась? – спросила она у капитана, раскрывая рот, как птенчик.

– Не думаю. Может, твой пап просто козел.

– Козел? – Лейла не на шутку разозлилась. Она резко спрыгнула со скамейки на пол, злобно топая маленькими ножками. Посмотрела на Леви и без стеснения ткнула в него пальцем, – мой папа не козел! Он холосий! Мама не полюбила бы козла и не говолила бы пло него холосие слова! – она громко пыхтела от своей гневной тирады, краснея, как помидор от каждого выкрикнутого слова. Со стороны она была похожа на маленького расфуфыренного воробушка, что отчаянно защищал упавшее ему зернышко. Брови сомкнулись на переносице, отчего маленькие зеленые глазки сузились в еще более суровый взгляд. Девочка злилась совсем не по-детски. Леви был удивлен таким ответом, он замер, выслушивая детские ругательства в, как ни странно, свою же защиту. Леви с новой ему гордостью смотрел на раскрасневшуюся Лейлу и улыбнулся. Протянул руку и погладил ее по голове. Легонько, едва касаясь макушки, но это уже позволило успокоить маленькую защитницу и она удивленно похлопала глазками.