Текст книги "Гнездо черного сокола: Потерянное дитя (СИ)"

Автор книги: Чудище озорно и лаяй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Но ведь реально может вылезти, что я персона нон-грата и со мной рядом находиться нежелательно.

– Брось, Мышь! Если бы кто-то хотел тебя сожрать, то у них на это был целый год и никакой бе-бе-бедняга Квиррелл с его фокусами им бы не помешал, – заставить Шляпника заикаться могло разве что сильное волнение, но сейчас он явно забавлялся над своим же недостатком.

– Но разве твои фокусы не нечто сверх…

– Когда ты делаешь что-то, что считается физически невозможным, то есть никто не может подумать, что так можно было, значит никто не подумает, что это мог сделать ты… Это непредсказуемо, это недоказуемо, это удобно. Но это не какая-то сверхмощная и непобедимая магия.

– Т.е., ты все-таки можешь пострадать сам.

– За тобой не бегают делегации. Ни с зеленого факультета, ни с алого, остальным-то вообще до фестральего навоза. Никто не пристает с палочкой к горлу. Значит, все всех устраивает, пользуйся. Принцесса, не расстраивай публику. Как раз, если ты сейчас попробуешь сдать назад и слиться с местностью, это вызовет гораздо больше ненужных вопросов.

– Ты остаешься?

– Разумеется. Что ты сейчас раскапываешь?

– «Пророк». Вдруг там найдется: «мы счастливы объявить, что сегодня родилась наша драгоценная дочурка».

– Это во время войны-то? Могли и не афишировать. В Министерстве за спиной зарегистрировать, так чтоб запись лишний раз не светилась.

– В Министерстве у меня связей нет. Глухо. Думала за 1981-1982 еще «Пророк» взять. Но у меня такое впечатление, что придется выгребать все годы подряд.

– Будешь искать объявления о пропаже чудесных рыжих девочек?

– Рождения, смерти, пропажи, аресты… Все, что может дать ниточку.

– Ты так хочешь найти родителей?

– Нет, я не хочу, чтобы кто-то это сделал за меня, а я встретилась с последствиями неподготовленной. Кстати, а меня ты научишь фокусам?

– Как можно научить тому, чего нет? Но ты движешься в верном направлении.

***

Второй год обучения мало отличался от предыдущего, все те же предметы, все та же отрезанность от внешнего мира. Квиррелл уходил по субботам вроде бы в Хогсмид, но где на самом деле нелегкая могла носить совершеннолетнего мага с безнадзорной палочкой и опытом аппарации? Клэр не спрашивала, а он не считал нужным отчитываться. В воскресенье они проводили несколько часов вместе за разговорами или тренировками. В будни Шляпник готовился к ЖАБА. Клэр или сидела как обычно поблизости с собственными уроками, или прорабатывала архивные газеты, не столь уже надеясь найти информацию о себе, сколь пытаясь восстановить картину происходящего в стране. Осложняло ситуацию то, что «Пророк» безбожно врал, порой даже не делая пауз между противоречащими друг другу статьями. Но как выяснилось, в Магической Британии более актуального источника информации нет: либо отраслевые издания, либо рекламно-познавательный глянец для домохозяек, либо горячо любимый всеми квиддичный журнал.

Еще оставались одобренные Министерством книги с исторической концепцией, изложенной со стороны победителя, которого, как известно, не судят. Таким образом, наверняка были опущены события, которые оставляли прорехи в причинно-следственном полотне, наверняка были происшествия, авторство которых приписывалось тем, кого выгоднее было изобразить виновником. Показательным было одно: каким-то образом на виновной стороне оказалась чуть ли не вся элита – люди с образцовыми родословными, наработанными веками связями, накопленными поколениями имуществом и статусом в обществе. И ради чего? Подвинуть тех, кто и так особо ничем не располагал. В общем, натюрморт выходил довольно странным. Но Клэр продолжала втискивать поиски в свое расписание.

Как и предсказал Шляпник, Клэр опять оказалась вне конфликтов. Змеи и грифы воевали с обычным ожесточением, барсуки отсиживались на кухне и в теплицах, вороны выклевывали в этом бедламе зерна знаний. Чистокровки шпыняли маглокровок, те не оставались в долгу, припоминая первым активное участие в войне не на той стороне. Клэр никто не задирал, большинство продолжало делать вид, что ее просто нет. Это не выглядело общественным бойкотом, с ней разговаривали, у нее частенько просили списать домашнее задание, но словно была какая-то невидимая граница, которую никто не пересекал, ни с наездами, ни с попытками влезть в душу. Как-то одна из пар ее соседок рассорилась между собой, и одна из девочек приклеилась к Клэр. Но через пару месяцев хвост сам собой отвалился, и в спальне восстановился паритет. Керриган перестали отвлекать бессмысленной трескотней, пропала необходимость изобретать способы отвязаться, чтобы побыть с Квирреллом. Инициировать конфликт на своей территории у нее желания не было, а отсутствие интереса соседку мало отпугивало, скорее наоборот, та была счастлива, что ее наконец не перебивают, и не затыкалась вовсе. Когда девочки наконец помирились и порыдали в дружеских объятьях, Клэр наконец вздохнула свободно. Правда, еще целую неделю ее донимали с нелепыми извинениями «ты только не обижайся», «ты правда-правда не обиделась?», «ну, хочешь, пойдем с нами на озеро?», но и эта неуемная активность сошла на нет.

– Порой мне кажется, что рядом с тобой растет и мой собственный статус, это вообще вразумительно необъяснимо, но ты будто создаешь вокруг себя некую зону, оазис, нечто эфемерно устойчивое и при этом над головами окружающих.

– Боюсь, что это формируется «глаз» бури, Шляпник.

– Не исключено, Мышь. И я бы очень не хотел оказаться на периферии.

***

График подготовки к сдаче ЖАБА уплотнялся, но по воскресеньям они обязательно проводили вместе хотя бы час-два. Как-то после рождественских каникул они сидели на подоконнике в заброшенном классе. Клэр отдыхала, наскакавшись над, под и между партами, когда Квиринус гонял ее по пустому классу, обстреливая мелкими предметами. Перед этим они расстреляли боевыми заклятьями трансфигурированных из мусора манекенов. Как и всегда – никакой опасной магии против друг друга.

Керриган превратила откуда-то выползшую сонную муху в цилиндр, обратно в муху…

– Не так я представляла волшебство. Желание, концентрация, воля – результат… А тут, отдельная формула на каждый чих, сосредотачиваться все равно требуется, но результат только в заданных рамках.

– Шаблон. Для ленивых умов. Что тебе мешает выпрыгнуть из шаблона?

Клэр задумалась, сосредоточилась и муха превратилась не в цилиндр, как было заложено в косную трансфигурационную формулу, а в чалму.

– Да, мой мудрый визирь, – головной убор взлетел и приземлился аккурат на голову Квиррелла, – Мне. Не мешает. Ничто.

Квиринус взглянул на себя в оконное стекло, превращенное контрастом света в классе и тьмы за окном в зеркало, кокон на его голове напоминал гигантскую луковицу.

– Да чтоб я такое носил?! Никогда! – чалма полетела обратно в Клэр и была встречена заклинанием обратной трансформации, – Кажется, Мышь, законодателя мод из тебя не выйдет. Но реакция на «Превосходно».

Забытая всеми муха поползла по неведомым никому делам.

***

В районе пасхальных каникул второкурсников озадачили выбором факультативов для следующих трех лет. Основной костяк предметов оставался тем же, и Клэр не сомневаясь добавила к нему Руны и Арифмантику. Прорицания забраковал Шляпник как пустую трату времени. Многие брали Магловедение, но Клэр, полистав учебник, пришла в недоумение. Большей ахинеи о мире маглов она не видела. Книженцию впору было бы назвать «Сто магических мифов об этих животных и ни одного разоблачения».

Дело шло к экзаменам, Квиррелл несмотря на весеннюю погоду, уже и по субботам сидел в гостиной или в библиотеке, обложившись талмудами. А Клэр все острее понимала, что еще пара месяцев и он исчезнет из ее жизни, уйдя в свои взрослые дела. А она останется учиться еще пять лет. Что он собирается делать после школы, Шляпник кажется и сам не знал. Сейчас он был сконцентрирован на том, чтобы получить приличные результаты ЖАБА. Но если остальные старшекурсники курса так с пятого определялись, подстраивали программу последних лет под вступительные требования ведомств и учреждений, то у Квиринуса была просто учеба ради самой учебы. Он словно плыл по течению к тому берегу, на который вынесет судьба.

***

Наступил июнь. Прошел нервно и заполошно. Закончились экзамены. Ученики расслабленно, ведь уже ничего не исправишь, оккупировали окрестности Хогвартса.

Лежа на травке рядом с озером, Клэр вспоминала тот сентябрьский день, когда у них впереди был еще год. Теперь время вышло. Все.

– Куда ты теперь?

Квиринус оторвался от созерцания облаков и приподнялся, переключая внимание на нее.

– О! Мышь, тут такое дело нарисовалось. Неожиданно. Я ходил посоветоваться с деканом, поговорили с ним за жизнь. Ну и, Флитвик мне говорит, а почему бы вам, юноша, не попробовать себя в качестве преподавателя на освободившуюся вакансию. Уровень знаний вам позволяет, в результатах ваших ЖАБА я не сомневаюсь. Примерите на практике, подумаете, надо ли оно вам. В общем, мы с ним сходили к директору. Тот, разумеется, сказал, что я слишком молод для того, чтобы преподавать ЗОТИ, но я могу набраться преподавательского опыта на такой простой дисциплине как магловедение.

– И-и-и?

– И я остаюсь, Мышь. Буду беспощадно терзать тебя на уроках. Если ты, конечно, запишешься на мой факультатив. Тебе же ведь крайне необходимы знания о маглах?

Клэр взвизгнула, извернулась, сократив расстояние между ними, и повисла на шее у новоиспеченного профессора. Тот откинулся назад и рассмеялся. Жизнь налаживалась.

========== Глава IX. Хогвартс, 3й курс, 1989-1990 ==========

Несмотря на то, что старший Уизли – лучший ученик Хогвартса, покинул школу, общее количество рыжих увеличилось. И эти двое взамен одного, кажется, решили отжигать с самого начала. После того как старый суконный артефакт закончил исполнять свое очередное и неповторимое творение, они попросили Шляпу спеть на бис. Что она незамедлительно сделала с одобрения директора, а потом отправила близнецов по традиции в Гриффиндор. На отличнике Перси не было лица, Чарли выглядел не особо удивленным, видимо уже заработал иммунитет к выходкам младших.

Первое сентября в этот раз выпало на пятницу. Так что следующие два дня после прибытия в школу были свободны. Квирелл, хоть и присутствовал на банкете, в выходные в Хогвартсе не обнаружился. В понедельник, выяснив у соседок, где расположен кабинет магловедения, Клэр после уроков отправилась туда.

– Заходи, Мышь! Я страшно огорчен, что ты не почтила меня своим присутствием на уроке.

– О, профессор, я бы с радостью, только у меня в это время Руны.

– Гхм, интересно, а как справляются те, кто выбрал и Руны и Магловедение?

– Не знаю, Шляпник. Может, таких просто нет, раз в расписании дисциплины пересекаются?

Квиррелл махнул рукой, и открылась дверь в небольшую подсобку. Тут стояли шкафы с учебными материалами, а у окна – небольшой чайный столик и пара кресел.

– Чай, Мышь! – он щелкнул пальцами и изящный чайничек приподнялся в воздух, наклонился, и янтарная жидкость потекла в чашку.

Клэр рассмеялась.

– Что такое? Ты не впечатлена?

– Ты напоминаешь мне Пинки, – тут же раздался хлопок и появилось лопоухое существо.

– Мисс звать?

– Пинки, что-нибудь к чаю, пожалуйста!

– Печенье, мисс? – Пинки щелкнула пальцами, и на столе появилась корзинка с выпечкой, Клэр опять покатилась со смеху.

– Спасибо, Пинки, иди.

– О, ты не способна оценить всю красоту моих жестов и широту замыслов, – в Керриган полетел учебник магловедения, превращенный в полете безо всяких щелканий в увесистую подушку.

Керриган поймала ее и пристроила в кресле за спиной, чтобы удобнее было сидеть за столом.

– Тебя не было на выходных.

– И не будет, Мышь. Мне, разумеется, выделили профессорские апартаменты, но с учетом того, что у меня два рабочих дня в неделю, в Хогвартсе я буду разве что ночевать с понедельника на вторник.

– То есть ты будешь здесь по понедельникам и вторникам.

– Я буду появляться вечером в воскресенье или утром в понедельник, и уходить после занятий во вторник.

– Т.е., реально тебя застать можно только в понедельник.

– Ну, если, не какое-то срочное дело, то да. Я тут на случай консультаций до отбоя. А после отбоя тебе меня искать ни к чему. Будем беречь репутацию.

– Твою?

– Обе. Ты уже в том возрасте, когда детские шалости засчитываются как невыводимые грехи юности. На самом деле просто замечательно, что я не веду у тебя уроков, хотя бы не придется выслушивать о фаворитизме и незаслуженности оценок.

– Ты поэтому дверь в подсобку не закрыл?

– Да, но заглушающее поставил. В Хогсмид разрешение добыла? Или все еще взаперти?

– Куратор подписала. Так что на прогулки выпускать будут.

– Хорошо. Нечего в замке киснуть. Еще новости есть?

– Нет. А заниматься теперь не получится?

– Мышь, вопросы, заклинания, я как любой педагог могу тебе ответить и показать. Боевку нет, не на этой должности. Вел бы я ЗОТИ – и класс под рукой, и дополнительные занятия с учениками без проблем. Но ты уже сама не маленькая, полосу препятствий себе организуешь. Ты, главное, помни, цель – свалить и выжить. Если ты из боя вышла как герой, значит ты умерла.

– Я настолько бездарна?

– Нет, ты и сама знаешь. Тут дело не твоих способностях, даже в принципе не в способностях. Прямой бой – худшая из тактик. В бою тысяча и одна причина умереть, даже если ты сражаешься против идиота. Тривиальное стечение обстоятельств, рикошет, не вовремя подвернутая нога. Лучший бой тот, которого не было. И если это значит, что у тебя остались неуничтоженные враги – достань их потом, по одному, из укрытия, и так, чтобы тебя не заподозрили. Если у тебя нет армии за спиной, и ты выиграешь бой сегодня – завтра они вернутся и сомнут тебя массой. Ну, а что касается героев… Живыми герои не нужны даже своим, они хороши на плакатах с верными лозунгами.

Вот чего-чего, а мелочной подлости за Шляпником не водилось. Даже своими «фокусами» он не занимался для развлечения. Если Клэр что-то видела, то оно всегда было по делу и соразмерно. Просто он всегда оставался не то что неуловимым мстителем, а само возмездие воспринималось окружающими как неловкость, неудачливость, стечение обстоятельств. Вот осторожным он был и был предусмотрительным. Клэр в прошлом году очень удивилась, когда вскрывшиеся факты ее биографии не изменили его отношения. Поменявшийся теперь формат общения, конечно, ее расстраивал, но это и так было гораздо больше, чем она могла рассчитывать.

Впрочем, это не значило, что она сложила руки. Вовсе нет. Все ее время было чем-то наполнено. Организовать себе место для тренировок оказалось делом несложным. Трансфигурация, Чары, нашлось применение даже квиддичу, точнее из него Клэр почерпнула сведения о зачаровании бладжера. Ее снаряды костей не ломали, зато отменно пачкались, чтобы в конце тренировки можно было сосчитать количество попаданий.

Руны, а на самом деле этот предмет изучал не просто конкретный рунический алфавит, а давал обзор и магических иероглифов, клинописи и пиктограмм, кроме основного назначения как средства письменности, т.е. возможности читать в оригинале первоисточники, оказались способом фиксации чар на предмете. Грамотно подобранная рунная цепочка могла не только воспроизвести тот же эффект, что и заклинание, но еще и довольно долго поддерживать это состояние, особенно при наличии энергетического источника. Арифмантика заходила с другой стороны. Тонкий расчет событий, тем более точный, чем больше введено параметров, и своеобразный способ влиять на события, вводя эти самые параметры в исходную ситуацию. Все это требовало большой работы и осмысления.

Уход за магическими существами на их фоне был скорее развлечением. Питомцем Клэр так и не обзавелась, и не считала особо возможным с учетом всех обстоятельств. А на УЗМС могло повезти пообщаться с кем-то более приятным чем флоббер-черви.

Несмотря на то, что архивы «Пророка» за несколько лет заняли постоянное место в ее саквояже, в этом году она с ними не работала. Но периодически пыталась проверить некоторые возникающие идеи на составленных в прошлом году схемах, таблицах и записях. К сожалению, ничего кардинально нового не выходило.

Зато объединив видение всех основных магических дисциплин, Клэр, наконец, начала понимать, что происходит и что из чего растет. Этого не объясняли ни в теории магии, ни на других дисциплинах. Сама суть взаимодействия с магией, позволяющая создавать заклинания оказалась основана на паттернах.

С той же трансфигурацией, например, можно было превратить спичку в иголку специальным заклинанием для трансформации деревянной щепки в металлическую иглу. Как показывал самый первый урок у Макгонагалл – с этим не справлялся практически никто. Но так или иначе, через некоторое время усилий и повторений, используя готовую формулу – можно было получить необходимый результат. А можно было просто и последовательно – преобразовать в металл, придать ему нужную форму, заострить. Последовательно, итерация за итерацией, приближаясь к результату. Или натренироваться так, чтобы делать это единым мгновенным преобразованием без формулы. Стать мастером превращения щепок в иголки. Но тогда нельзя было бы расширить полученный результат на других. Готовая заклинательная формула решала вопрос передачи навыка. Разумеется, готового набора таких формул нет, их нужно создавать и привязывать к действию. В европейском обществе таким языком-привязкой стала латынь. Современные заклинания – это производные с латыни разной степени грамотности. А вот сама привязка осуществляется как раз созданием паттерна, когда объединяется формула, взмах палочкой и сам процесс. И производится это тысячи раз. А вот дальнейшее массовое использование делает паттерн просто железобетонным. Как будто программа обрабатывает команду. Так что сотворить что-то вне готовых шаблонов можно, но далеко не всем под силу и не всегда есть запас времени и возможность. А вот создать при этом новое заклинание требует кроме способностей еще и колоссальной упертости.

***

Шло время. По понедельникам после уроков они неизменно чаевничали. Но Клэр стала замечать, что Шляпник раз от раза становился все мрачнее. Порой забегали с каким-нибудь вопросом ученики, и Керриган видела, каких усилий ему стоит сдерживать раздражение. Она предложила ему помощь с проверкой эссе, но он только отмахнулся, что у нее своих дел достаточно.

– Тебе не нравится преподавать? – спросила она как-то Квиррелла.

– Неужели ты думаешь, что рассказывать сказки о трубке, которая громко плюется кусками металла – это предел моих мечтаний?

– А рассказывать правду?

– Пробовал, но они должны сдать экзамен этим замшелым пням из комиссии, которые помнят байки о маглах еще столетней давности. Я давал тесты. Бесполезно, они не запоминают что на самом деле, а что надо писать на экзамене. Я могу вбить в эти головы только одну версию, и ты понимаешь, какую именно я вынужден давать.

– И что ты собираешься делать?

– Доучу этот год.

– А дальше?

– А дальше директор подписал мое заявление, подбирает замену.

– Ты увольняешься?

– Нет, я решил пока не сжигать мосты, беру отпуск.

– Надолго?

– На год, может два. Хочу повидать мир, не только Европу, побывать везде. Прокрутить этот шарик, ткнуть в него пальцем и поехать туда. Средства мне позволяют. Я проторчал год в школе, и это никак не приблизило меня к пониманию, чем заняться в этой жизни. Может, просто я заперт во всем этом, и мне надо прыгнуть над собственной головой, чтобы увидеть. Нового преподавателя возьмут на годовой контракт. А там или я вернусь, или продлят. В общем, пока оставляют в штате. Директор даже одобрил, мол такой опыт как длительное путешествие очень хорошо отражается на личности преподавателя. В общем, кругом польза.

Клэр поникла. Она, конечно, не рассчитывала, что Шляпник проторчит в Хогвартсе все пять лет, но надеяться-то никто не мешал.

– Но ты не переживай. Это всего на год. Я даже буду тебе иногда писать, – он сжал ее плечо, – только у меня условие – не пиши мне ответов. Я сам не знаю, где меня будет находить следующий день.

– Найди себя.

– За этим и еду, Мышь.

***

Наступило время экзаменов, Квиррелл ожил. Он был несколько нервозен, шутил. И видно было, что настроение совсем чемоданное. В итоге он покинул Хогвартс, не дожидаясь конца учебного года. Принял экзамены, экстренно проверил, сдал отчеты и сорвался в свое путешествие, хотя испытания по другим дисциплинам еще продолжались.

Перед самым отъездом они стараниями Пинки устроили пикник на Черном озере. Там, где обычно проводили дни, когда Шляпник еще был факультетским старостой и мог себе позволить подобное поведение. Маленькое приятное исключение из правил перед долгой разлукой.

– Береги себя, Клэр. Вряд ли ты найдешь приключения на четвертом курсе – он довольно спокойный. Вот следующий суматошный из-за СОВ и потому, что тебе придется решать ту самую проблему, с которой твой старший товарищ не справился. Профопределение одним словом. Но это через год, не будем загадывать. Часто писем не жди. А мне пора.

Клэр проводила его взглядом, пока было видно, как он идет по территории Хогвартса, чтобы аппарировать за воротами. С озера она вернулась, когда стало смеркаться, хорошо еще, что успела до отбоя.

Остаток лета прошел обычно. Экзамены закончились, ученики дождались оглашения результатов и разъехались по домам. Дома тоже не было ничего нового.

========== Глава X. Хогвартс, 4й курс, 1990 год ==========

Несмотря на жуткое любопытство Джейн продолжала сторониться Клэр, похоже двухмесячные наезды раз в год не позволяли ей причислить названную сестру к составу семьи, та в свою очередь тоже не особо заходила дальше формальной вежливости. Ничто в Джейн не наводило Керриган на мысли о том, что в ребенке может скрываться магический дар. А это означало, что «сестра» останется именно дочерью Эмили, не вызвав необходимости оказывать ей поддержку в магическом мире. Саму же мисс Нортон она воспринимала как неизбежное сопровождение до восемнадцати лет еще до открытия магического мира, а в реалиях магического и вовсе только можно было ограничится семнадцатью, не возвращаясь в обычный мир после шестого курса. Сопровождение лучшее из возможных, но даже при этом не теряющее своей временности. Осенью 1992 года она станет совершеннолетней, получив возможность колдовать без надзора и принимать собственные решения, к Рождеству 1993 сбросит оковы магловской опеки. 1994 год должен был стать годом ее полной и неотвратимой персональной свободы. Если она, разумеется, верно решит «ту самую проблему». Откладываемых Эмили на ее счет накоплений с пособия хватит на первичные вопросы, но никак не на бесцельные шатания по белу свету. Надо было найти свое место в мире и закрепиться.

Еще весной она просматривала буклеты для пятикурсников и вдоволь наслушалась разговоров о будущих занятиях. Часть девочек не собирались вовсе куда-то поступать, уповая на грядущее замужество, некоторые из чистокровных были уже помолвлены. Остальные, не взирая на пол, делились на продолжателей семейных дел и тех, кто планировал строить свою карьеру в магических учреждениях: в госпитале Мунго или в различных департаментах министерства. Причем с должностями было все не так просто. На начальные позиции, поговаривали, пробиться не так трудно, а вот выше… карьерный рост практически отсутствовал. И даже за эти места все держались: определенность, стабильность, гарантированное жалование.

В стране с примитивнейшей экономикой Министерство магии со всеми его подразделениями и раздутым штатом выглядело как искусственный чужеродный институт. Держалось оно по факту за счет того самого производственного ядра, основанного на семейных бизнесах старых семей. Клэр вообще не понимала, как этот карточный домик еще не сложился. И зачем нужно устраивать военные конфликты, когда министра с Визенгамотом и так можно заставить прогнуться, управляя финансово. Но это же и означало, что любые приличные должности были расписаны между своими на десятилетия вперед.

Встречались отдельные уникумы, которые после Хогвартса собирались уходить обратно в магловский мир и получать там престижное высшее образование.

У Клэр было ровно два года, чтобы определиться. И для начала ее заинтересовал вопрос – чего можно достичь, не имея за спиной клановой поддержки, капиталов и семейного дела.

Первое письмо от Квиррелла, а точнее посылку, принес крупный пестрый филин в начале сентября. Клэр была настроена на долгое ожидание, так что этот внезапный сюрприз придал ей сил. Внутри был сложенный китайский бумажный фонарик и серебряная цепочка с кулоном, символ на котором напоминал стилизованную тройку с хвостом и в шляпе. Письмо, а скорее записка, было следующего содержания:

«Здравствуй, Мышь!

В общем, правила те же, ответ не пиши. Я сейчас в Азии, к тому моменту, как ты получишь мое послание, уже буду где-нибудь еще. Пока не определился.

Целый месяц тут истончена завеса между миром мертвых и живых. Азиаты выполняют кучу странных действий – жгут кучу бумаги, изображающей деньги и вещи, выставляют еду и боятся ходить по ночам. Представь себе, это СЕДЬМОЙ месяц местного завязанного на луну календаря – я думаю, ты на арифмантике не просто так мантию протираешь. На полнолуние устроили вообще какое-то безумие. Очень громко и людно, заставили всю улицу подсвеченной едой. А под конец месяца отпустили флотилию фонариков по реке, чтобы те указали духам дорогу.

Конечно, лучше один раз увидеть, чем услышать. Посылаю тебе фонарик и защитный амулет «Ом», чтоб к тебе не прицепился ни один сбившийся с пути голодный дух.»

Сложенный бумажный фонарик вместе с письмом перекочевал в саквояж, а амулет, проверенный диагностирующим заклинанием на неприятные сюрпризы, занял место на ее шее. Клэр никогда не носила украшений, но эта подвеска воспринималась именно как памятный знак. Она часто машинально зажимала непривычный атрибут между пальцев, о чем-либо задумавшись.

Войдя в учебный ритм и восстановив свои тренировки, Керриган приступила к выполнению плана по изучению выпускников. Архивы Хогвартса были ей недоступны, но в замке был один весьма интересный зал, в котором были выставлены достижения учеников. Как раз именно такие, чем-либо одаренные полукровки и маглорожденные, ее и интересовали. Чего добились те, кто хоть что-то из себя представлял в школе? Так она занялась изучением вотчины филчевских отработок.

Интересовали ее кубки, значки, почетные грамоты за этот век, имена на которых не кричали о своей чистокровности. Вооружившись блокнотом она под неусыпным надзором подозревающего ее во всех тяжких грехах завхоза переписывала фамилии и инициалы, сопоставляя и вычеркивая многие из ранее записанных фамилий.

Особо отметился некий Т.М. Риддл, засветившийся аж в трех номинациях: кроме того, что он являлся лучшим учеником школы, имелась табличка «За особые заслуги перед школой» 1943 года и медаль «За магические заслуги» 1944. Наряду с ним за особые заслуги отметилась, судя по всему, профессор Макгонагалл и еще несколько учеников, чьи имена нашлись тут же на кубках квиддичистов, а потому интереса для Клэр не представляли независимо от происхождения. Вот уж чего, а выяснять как грязнокровность влияет на спортивную карьеру она не имела никакого желания. Такие фамилии как Лонгботтом или Прюэтт она даже не пыталась записывать. Билл Уизли, получивший награду за магические заслуги ее тоже не интересовал как чистокровный, а о судьбе Лили Эванс не знал только слепоглухонемой. Но мать Поттера как раз использовала «билет замуж», прежде чем геройски пасть, защищая ребенка от страшилища века. В целом же, складывалось впечатление, что Керриган учится в спортивной школе.

Это расследование можно было бы считать тупиковым, если бы не одна встреча, происшедшая через месяц. Она возвращалась из кабинета преподавателя ЗОТИ, у которого уточняла расширенную тему эссе. Писать общее задание было не особо интересно, а вот некоторые связанные вопросы были довольно занимательны и не являлись пустой тратой времени. Получив добро на самодеятельность, она зашла в женский туалет, располагавшийся поблизости. Из одной кабинки послышался какой-то всплеск, и тут же начали раздаваться рыдания.

– Эй, у тебя все в порядке?

– У меня ничего не в порядке! Все надо мной только издеваются! Каждый норовит ткнуть Миртл, что она умерла!

– Тшшш… Миртл, – про плаксу Уоррен Керриган краем уха слышала, но видеть раньше ее не приходилось, – я не знала, что там именно ты. Я подумала плачет какая-то девочка…

– Вот, девочку пожалела, а если б знала, что это я, то даже не поздоровалась бы!

– Давай сначала. Здравствуй, Миртл! Я Клэр Керриган, рада с тобой познакомиться.

Дверца резко распахнулась, Миртл прекратила истерику и в изумлении уставилась на Клэр.

– Ты правда рада?

– Ну да, так будем знакомы?

– И ты будешь со мной дружить?

– А ты хочешь, чтоб я с тобой дружила?

– Ты меня не обманываешь? Не будешь дразнить, издеваться?

– Нет, Миртл, просто дружить, без всякой ерунды. Я вот, например, с четвертого курса Рейвенкло. А ты ведь тоже в форме Хогвартса? Мы с одного факультета?

– Да.

– Я видела много призраков в замке, но ни разу не видела студенток среди них.

– Я тут одна, а они все говорят, что я недостаточно взрослая, и не хотят со мной дружить.

– Как же так получилось, что ты живешь в Хогвартсе?

– А я здесь умерла! Прям в этом туалете! О-о-о-о! Это было так ужаснооо.

– Умерла? Прям в Хогвартсе? Наверное, никто из студентов этим больше не может похвастаться?

– Ну, не знаю, может кто-то когда-то и умирал, но их тут нет. Я одна. Совсем однаааа!

– А давно ты здесь?

– С 13 июня 1943 года.

– Ого! Ты, наверное, столько всего знаешь! Но как ты умерла?

– Тут была такая гадкая девчонка. Оливия Хорнби! Никому не нравятся очки! Вот она опять меня обзывала очковой дурой и еще много всяких гадостей. Я расстроилась и убежала плакать. Закрылась в кабинке, а тут мальчишки! Ты представляешь, в женском туалете! И на какой-то тарабарщине болтают.

– Мальчики?

– Не, ну один-то точно мальчик. А вот второй… но я-то не знала! Думаю, вот как сейчас открою дверь, как выскажу все, что я о них думаю! Вломиться в женский туалет! Это ж какая наглость! В общем, открыла дверь, а там глазищи… огромные, вот как тарелки. Желтые.

– А дальше что?

– А дальше все – потемнело, меня как сквозь трубу протащило.

– А как мальчик выглядел, ты его знала?

– Нет, его я не успела увидеть, а голос не узнала, но мне кажется, старшекурсник.

– А когда вернулась? Уже никого не было?

– Вообще никого, все разъехались.

– И ты не пыталась найти того мальчика или глазастого?