Текст книги "A Thin Veil (СИ)"
Автор книги: Chrmdpoet
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Оставив Дэвида и Снежку в библиотеке с Реджиной, хотя родители даже не подозревали об этом, мы с Генри вышли на улицу. Я понятия не имела, куда бы нам пойти, учитывая, что я несколько месяцев почти никуда не выходила, так что просто оставила право выбора дороги за сыном. Ему всегда нравились руководящие роли, так почему бы и нет?
Мы шли по улицам Сторибрука, и я изо всех сил старалась отвлечься от своей душевной боли и внутренней борьбы, просто наслаждаться временем, проводимым со своим сыном.
Я удивилась, поняв, куда нас вел Генри, но ничего не сказала вслух, продолжая молча следовать за мальчиком по кладбищу, наслаждаясь непривычными ощущениями холодного воздуха на своей коже. Парень взял меня за руку и свернул к шахте. Это напомнило мне первую неделю после смерти Реджины, когда мы каждый день официально одевались и приходили к ее склепу, а потом шли через все кладбище обратно к машине, молча держась за руки. Возможно, именно сюда нам и нужно было сейчас вернуться, чтобы возродить наши непростые отношения.
Мы шли в тишине в течение долгого времени, медленно минуя надгробия. Наши переплетенные руки мягко покачивались взад-вперед между нами. Мы оба смотрели либо себе под ноги, либо куда-то вдаль, и я сомневалась, стоит ли мне нарушать наше мирное молчание. Мне нужно была извиниться перед ним, за все, что произошло, за то, что я была так погружена в себя, забыв, что мальчик в это время нуждался как никогда именно во мне. Я боялась, что мне не хватит всех слов в мире, чтобы выразить, как я сожалею. Поэтому я молчала, в глубине души надеясь, что Генри и так все понимает без слов, знает, что я люблю его больше всех на свете и никогда от него не откажусь. Я надеялась, что он понимает, что все, что я сделала, было ради него и Реджины, ради нашего общего будущего.
«Так вы с мамой, правда, любите друг друга?» – спросил Генри. Я была так глубоко погружена в свои мысли, что чуть не подскочила от неожиданности.
«Похоже, что так, малыш», – откашлявшись, ответила я, не отводя взгляда от травы под своими ногами. – «Ты не против этого?»
Он затих на несколько минут, прежде чем тихо сказать.
«Я думал об этом с тех пор, как мне рассказала об этом бабушка. Я всегда считал, что Спаситель должен уничтожить Злую Королеву, но теперь мне кажется это неправильным. Я думаю, что ты должна спасти всех, особенно мою маму».
Мое сердце сжалось в комок от осознания, что я не смогла спасти его маму. Я не смогла спасти Реджину, и сейчас мне все еще это не удается. Какой же я Спаситель. Я не чувствую себя им, я вообще больше почти ничего не чувствую, кроме боли.
«Полагаю, я не самый лучший Спаситель», – тихо произнесла я виноватым голосом. Грудь сжало невидимыми тисками, дышать стало тяжело.
Я посмотрела на своего сына. Его глаза были на мокром месте, кончик носа покраснел, а губы едва заметно дрожали. Но следующие слова он произнес спокойным уверенным голосом, и они поразили меня до глубины души.
«Я думаю, что ты спасла ее. Ты изменила ее. Ты сделала так, чтобы она захотела стать хорошей. Она пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти тебя и Снежку тогда у колодца, и это сделало ее героем. Понимаешь? Это ты спасла ее. Ты Спаситель, Эмма. Ты просто должна верить в себя, и тогда обязательно найдешь способ, как вернуть маму. Я уверен, что ты можешь сделать это, и я помогу тебе».
Слезы наполнили мои глаза и скатились по щекам прежде, чем я смогла вытереть их. Мягко сжав ладонь Генри, я призналась:
«Если бы я умела верить так же, как ты».
«В моей книге, ситуация всегда становится хуже перед тем, как стать лучше. Ты просто должна верить, что победишь, и так оно и будет», – сказал он мне таким тоном, будто это было самым логичным в мире. И да поможет мне бог, я действительно ему поверила.
«Надеюсь, что ты прав, малыш», – тихо сказала я. Отпустив его руку, я мягко притянула его за плечи ближе к себе. Мне нужна была близость в этот момент. Я нуждалась в нем, как в глотке свежего воздуха. И Генри ответил мне. Он обнял меня своей маленькой ручкой за спину и уткнулся головой в бок. Так мы продолжали не спеша идти дальше.
Через некоторое время мы подошли к склепу. Генри потянул меня на лужайку перед большим каменным зданием, и мы сели прямо на траву. Его щеки были влажными от слез, как и мои. Мне так хотелось поддержать его сейчас, сказать что-то утешительное. Но красноречие никогда не было моей сильной стороной. Вот Реджина всегда умела найти нужные слова для него, даже когда он не хотел ничего слышать. А я чувствовала себя совершенно беспомощной.
Не знаю, сколько мы сидели так в тишине, прежде чем Генри снова заговорил первым, казалось, прошло несколько часов.
«Я скучаю по ней», – прошептал он.
Мое горло сдавило, даже глотать стало больно. После этих его слов мне нельзя снова промолчать, прикрывшись жестами. Я должна была что-то ответить ему, стиснув зубы и собрав все свое мужество, даже если это означало заплакать на глазах у сына.
«Ты действительно можешь видеть ее?», – тем временем продолжил Генри дрожащим голосом. – «Бабушка сказала, что ты все еще можешь видеть ее и разговаривать с ней, хотя никто больше этого не может».
«Да, Генри, могу», – разочарование, появившееся на его юном лице, разбило мне сердце. Я знала, как ему хотелось увидеть ее, поговорить с ней. Так что я почувствовала себя еще более виноватой за то, что до сих пор не нашла способ вернуть ее.
И вдруг меня осенило.
«Генри, если хочешь, то ты тоже можешь с ней поговорить», – сказала я мальчику. Его глаза моментально загорелись, хоть он был и удивлен. – «Она может видеть и слышать тебя. И если ты, правда, хочешь с ней поговорить – это будет очень много значить для нее. Я смогу передать тебе все, что она скажет в ответ. Хочешь попробовать?»
«Думаешь, она захочет со мной разговаривать?» – несмело спросил он. – «Думаешь, она скучает по мне, мам?»
«О, Генри, она безумно скучает по тебе!» – судорожно выдохнула я, почувствовав, как слезы опять начинают меня душить.
Мальчик хныкнул и тут же отвернулся от меня, пытаясь вытереть руками слезы, но затем кивнул, и это было все, что мне было нужно.
Я закрыла глаза и призвала свою магию, чтобы вызвать Реджину. Это ужасно утомляло меня каждый раз, но мне было все равно. Все, что меня всегда заботило, чтобы Реджина просто была со мной рядом. Мне становилось легче от ее присутствия. Я услышала, как Генри удивленно вздохнул, хотя он и раньше уже встречался с магией. Моя кожа на мгновение засветилась белым ярким свечением, а потом свет опять погас.
Открыв глаза, я увидела Реджину, стоявшую передо мной с мягкой улыбкой на лице. Но женщина смотрела не на меня. Она смотрела на Генри, ее темные глаза светились любовью и преданностью. Это заставило мое сердце забиться быстрее. Они были моей семьей. Всегда были. Как же я не понимала этого раньше.
«Она здесь?» – спросил меня Генри. Его взгляд хаотично метался по поляне перед нами, хотя он и понимал, что в любом случае не сможет ее увидеть.
«Да», – одновременно ответили мы с Реджиной, но Генри услышал только мой голос.
«Скажи ей…», – начал было мальчик, но я мягко сжала его руку, останавливая.
«Скажи ей сам, Генри», – Реджина опустилась на траву с другой стороны от Генри. – «Она сидит рядом с тобой», – указала я рукой в том направлении. – «Просто поговори с ней».
Он провел рукой по своей щеке, нервничая, и еще раз удивленно посмотрел на пустое пространство рядом с собой.
«Я… я скучаю по тебе, мама», – прошептал он. Клянусь, я готова была умереть на месте. Мне так больно было смотреть на своего сына и Реджину в этот момент. Я хотела, чтобы они смогли нормально поговорить, коснуться друг друга по-настоящему, а не так… Мне так многого хотелось для них, для нас.
Слезы потекли из глаз Реджины, когда она протянула руку к щеке Генри. Я отдала бы все что угодно, лишь бы мальчик смог почувствовать ее нежное касание, чтобы они оба смогли.
«Я тоже скучаю по тебе, Генри», – прошептала Реджина. Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем я смогла передать ее послание нашему сыну.
«Она сказала, что тоже очень сильно скучает по тебе», – прохрипела я, мягко коснувшись его спины, надеясь хоть немного утешить его, зная, что это было трудно для него. Все было так трудно для него в последнее время.
Его голос был надломленным, мысли спутались, поэтому мальчик, запинаясь, произнес:
«П-прости меня, мама. Мне ж-жаль, ч-что я так относился к тебе р-раньше. Ты моя м-мама, и я… Я люблю тебя очень сильно».
Гортанный всхлип разорвал тишину кладбища, и в тот момент я честно не знала, был ли он моим или Реджины, а может нашим общим. В любом случае было больно. Больно, но так прекрасно, потому что были вещи, которые рано или поздно должны были прозвучать. Генри, наконец, выпал шанс искупить свою вину перед Реджиной. И она сейчас точно узнала, что он любит ее, и любил всегда. Это было всем для нее, для меня.
Реджина быстро заговорила, хотя голос ее дрожал, и мне пришлось приложить усилия, чтобы поспеть за ней.
«Мне тоже жаль», – говорила я, повторяя слова Реджины. – «Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить, Генри. Я сделала много вещей, которыми совершенно не горжусь, но ты… я горжусь тобой. Ты – лучшее, что со мной случалось. Пожалуйста, поверь в это. И Генри…спасибо тебе, что помог мне стать лучше, искупить свою вину. Мне просто жаль, что я никогда уже не смогу попрощаться с тобой».
Господи, было такое чувство, что мое сердце разрывается на части. Любовь в голосе Реджины, мокрые от слез щеки Генри, попытки матери прикоснуться к сыну – это всего было слишком много для меня. Как будто с каждым словом, я опять и опять теряла Реджину. Хотелось свернуться в клубочек и заплакать.
Генри повернулся ко мне с широко распахнутыми, полными слез глазами, а в следующее мгновение резко поднялся на ноги и зашагал прочь. Я не пошла за ним, прекрасно понимая, что мальчику нужно время побыть одному. Он всегда старался казаться таким сильным. Он отошел на достаточное расстояние, чтобы я не смогла его услышать, но я все еще могла его видеть.
Реджина придвинулась ближе ко мне, и мы вместе наблюдали за нашим сыном. Парень опустился на колени между надгробий и, закрыв лицо руками, зарыдал. Его маленькое тельце тряслось. Я повернулась к Реджине, она тоже плакала. Через пару минут она встретилась со мной взглядом и прошептала:
«Эмма, спасибо, что сделала это».
«Реджина…» – только и смогла выдавить я из себя, загипнотизированная ее великолепными, полными горя глазами. – «Я знаю, что не умею говорить о чувствах и все такое, я просто… я надеюсь, что ты знаешь, что не существует ничего, чего бы я не сделала ради тебя. Я… я так люблю тебя», – после этих слов я сломалась и позволила слезам скатиться вниз. Меня уже не волновала, что Реджина увидит, как я плачу. Она видела меня и в гораздо худшем состоянии за эти месяцы. Мои слезы, страхи, сердце, надежды – все принадлежало ей.
«Я знаю», – сказала она, и мягкая красивая улыбка тронула ее губы. – «И я тоже тебя люблю».
«Мы найдем способ, правда?» – спросила я. Мне нужно было убедиться, что она не смирилась с проигрышем. Несмотря на все слова, что она шептала мне, думая, что я сплю, уговаривая меня остановиться ради моего же блага, мне нужно было знать, что она все еще со мной. Что она, пусть даже и глубоко внутри, по-прежнему верит в меня, верит, что у нас все получится.
«Если кто и может найти способ, так это ты, Эмма. Ты и Генри», – сказала она, тяжело вздохнув, и глядя прямо мне в глаза.
И это все, что мне нужно было знать.
Прошло почти двадцать минут, а Генри все не возвращался к нам. Реджина пристально наблюдала за ним, как ястреб, а потом внезапно ахнула. Это заставило меня подскочить от неожиданности, потому что я была погружена в транс, сидя в тишине и наблюдая за нашим сыном издалека. Я повернулась к ней лицом и спросила:
«Что? Ты в порядке?»
«Создай какую-нибудь музыку, Эмма», – ответила она, совершенно сбив меня своими словами с толку. О чем она вообще говорит?
«Эм… что?» – непонимающе переспросила я. Тогда она повернулась ко мне. Ее губы растянулись в красивой широкой улыбке.
«Создай какую-нибудь музыку», – повторила она, почти смеясь. Она так зажглась своей идеей, совсем загоняя меня в тупик своим внезапным поведением. – «Используй магию».
«Я не знаю как», – призналась я. – «И зачем тебе сейчас музыка? Хочешь потанцевать?» – усмехнулась я, но Реджина, по-видимому, восприняла мои слова всерьез.
«Нет, но вот Генри – возможно», – это заявление меня заинтересовало.
«Что ты имеешь в виду?» – спросила я, смотря на мальчика, который все еще сидел посреди кладбища.
Улыбка Реджины стала еще шире.
«Когда Генри был маленьким, он боялся темноты. Каждую ночь его мучали кошмары, и он просыпался в слезах. Я перепробовала все, что знала, поверь мне: читала ему сказки на ночь, укачивала его, пела колыбельные, поила молоком с медом перед сном, позволяла спать со мной – ничего не помогало. И однажды, я задержалась в своем кабинете допоздна. Работы было много, и, чтобы не уснуть, я включила радио. В два часа ночи Генри опять проснулся от очередного кошмара и пришел ко мне. Я уже не знала, как ему помочь. Но тут он заметил радио. Он спросил, можно ли ему сделать звук громче, как раз играл какие-то веселые мелодии. Конечно, я разрешила ему. Генри улыбнулся и просто сказал мне «Потанцуй со мной, мама».
Пока Реджина говорила, я представила маленького Генри в пижаме-комбинезоне, танцующего с Реджиной. Мое сердце сжалось от умиления. В такие моменты лучики света пробирались в мой чертов темный внутренний мир.
«И ты с ним танцевала», – теперь и я улыбалась вместе с ней.
«Конечно», – сквозь слезы улыбалась женщина. – «Мы танцевали почти всю ночь, и потом это стало чем-то особенным для нас. Каждый раз, когда ему снова снился кошмар или просто становилось грустно, я включала приемник, и мы танцевали с ним до тех пор, пока не оставалось ничего, кроме улыбок и смеха. Это одно из моих любимых воспоминаний о нас».
«А теперь также одно из моих», – честно сказала я. – «Я хотела бы увидеть это своими глазами».
Ее глаза светились любовью, когда она смотрела на меня, я буквально чувствовала ее каждым сантиметром своего тела, душой.
«Ты помнишь самую первую песню?» – с надеждой спросила я. Она уверенно кивнула. Я должна была сделать это ради Генри, поэтому я просто попросила ее. – «Скажи мне, что делать».
«Пусть твоя магия сделает все сама. Просто слушай», – улыбнулась Реджина и принялась напевать. Это было очень красиво, ее мелодичный голос согревал меня, и я наслаждалась каждой секундой.
Закрыв глаза, я позволила мягким звукам ее голоса проникнуть в меня, призвать мою магию. Она закипела в моих венах и наполнила все мое тело. Мне казалось, что музыка заполнила всю меня. После этого нежная мелодия заиграла на все кладбище, исходя от каждого дерева на поляне, каждого камня, такая громкая и красивая. Я повернулась к Реджине, наши взгляды и улыбки говорили все за нас. Мы любили друг друга без слов в этот момент.
«А теперь, иди, потанцуй с нашим сыном», – сказала Реджина. Моя голова немного кружилась, а сердце билось быстро. Но я, не задумываясь, встала и направилась к Генри, который успел подняться на ноги и удивленно осматривался, пытаясь понять, что происходит. Я совершенно не чувствовала себя неловко в этот момент, или смущенно. Наоборот. Я впервые за долгое время была так счастлива. Это был особенный день в моей жизни, и я искренне верила в это.
Не теряя времени, я быстро подбежала к мальчику, схватила его на руки и закружила нас в танце. Сначала, он казался смущенным, но потом его глаза резко округлились и он сказал, что узнал эту мелодию. И все встало на свои места. Мир, как будто, стал ярче вокруг нас, светлее. Все просто стало намного лучше.
Генри громко рассмеялся. Вырвавшись из моих рук, он радостно забегал вокруг меня, прыгая и танцуя, как никогда. Давно я не видела, чтобы он был так полон надежд. Я позволила себе расслабиться и просто получать удовольствие от всего этого, танцуя вместе с ним. Казалось, будто мы с ним парим в небесах, так было свободно и легко на душе.
И мы танцевали, и мы смеялись, и мы забыли все свои беды в этот идеальный момент.
Идеальный день.
Когда я, наконец, открыла глаза и повернулась к Реджине, то увидела самую красивую женщину в мире. Ее руки были сложены вместе возле сердца, слезы радости текли по щекам, улыбка освещала каждый миллиметр ее лица, а глаза горели счастьем.
Она беззвучно, одними губами произнесла, глядя на меня:
«Я люблю тебя».
И в этот момент я знала… я просто знала, что все будет хорошо.
Комментарий к Глава 15: Музыка
Автору всегда интересны эмоции читателей после прочтения)
========== Глава 16: Семья ==========
Я положила голову на плечо отца, который присел рядом со мной. Он только что принес новую стопку книг, которые отобрал Генри. Проклятия, зелья, настоящая любовь, судьба – парень радостно поддакивал, когда Дэвид записывал темы для нашего поиска. Реджина со Снежкой смеялись над энтузиазмом Генри, и это заставляло мое сердце радостно биться быстрее.
Была суббота, и вся моя семья сидела вместе со мной в библиотеке, включая Реджину. Хотя я единственная, кто действительно видел ее, все очень старались делать вид, что она тоже рядом с нами, что приятно меня удивляло. Дэвид, Снежка и Генри время от времени задавали ей вопросы, чтобы лучше ориентироваться в темах, связанных с магией, и я с удовольствием им озвучивала ответы Реджины. Она была единственная, кто разбиралась в волшебстве, в отличие от всех нас, и с радостью нам помогала, подсказывая, что именно искать, или внося новые идеи для поисков. Меня согревало то, как просто моя семья общалась с женщиной, которую я люблю, даже не видя ее. Это также много значило для Реджины, я могла понять это по огоньку в ее глазах и мягкой улыбке на губах.
Дэвид обнял меня за плечи и положил свою голову поверх моей. Я устало закрыла глаза и расслабилась. Не смотря на то, что благодаря нашим общим усилиям, особенно рвению Генри, надежда снова возродилась во мне, я была очень уставшей и разбитой. Мне было тяжело поддерживать свой боевой дух каждый час, каждый день, все еще не находя решения проблемы. Это было больно. Так что сейчас я просто позволила себе утонуть в тепле рук своего отца, хотя это было определенно не то, что войдет у меня в привычку, все же это не характерно для меня. Я не нежный, эмоциональный, мягкотелый человек. Я вообще мало кому разрешаю обнимать себя или даже просто прикасаться, за исключением Генри, но сейчас я была так сломлена, что мне было плевать на свое личное пространство, независимость. Хотелось побыть слабой, чтобы кто-нибудь позаботился обо мне, например, родители, которых мне так не хватало всю мою жизнь. И этого небольшого контакта хватало, чтобы я снова почувствовала себя живой, сильной, и полной надежд.
Почувствовав, как Дэвид мягко поцеловал меня в макушку, я тихо прошептала:
«Ты думаешь, что я сумасшедшая, раз занимаюсь всем этим?»
Я не была уверена, что это был вопрос. Скорее всего, какой-то части меня захотелось еще раз убедиться в том, что я все делаю правильно, что моя семья находится здесь не только потому, что переживает за меня из-за моего тяжелого состояния, а потому что они верят, искренне верят, что у меня все получится. Снежка могла бы еще притвориться, пожалев мои чувства, но Дэвид всегда скажет мне правду.
Он тяжело выдохнул и крепче обнял меня. Прошла минута, а он все еще молчал, я уже подумала, что он не ответит. Но потом он снова поцеловал меня и негромко заговорил:
«Истинная Любовь – это нелегко», – сказал он, и я услышала уверенность в его голосе, кому как не ему знать об этом. – «За нее надо бороться, потому что в случае потери, ее ничем не заменить».
Я позволила его словам проникнуть в себя, наполнить меня силой. Я кивнула, но прежде чем успела что-то сказать в ответ, Снежка заговорила мягким голосом:
«Это была совсем не легкая дорога для меня и твоего отца, но мы никогда не сдавались, и ничто никогда не было также прекрасно», – сказала она с нежной улыбкой и села возле меня с другой стороны, взяв меня за руку.
«Черт», – выдохнула я. – «Хотите сказать, что радуги, бабочки и единороги не повсюду?»
Я смотрела на Снежку, когда боковым движением заметила какое-то движение. Реджина подошла ближе к нам. Она слегка опиралась на книжную полку, смотря на меня, и слушала разговор. Мне все еще бесило, что она могла прикасаться к вещам, кроватям, столам, но не могла прикоснуться ко мне. Это же не справедливо! Ее яркий взгляд впивался в меня, заглядывая прямо в мое сердце, и я с легкостью могла увидеть в нем все, что она так редко говорила вслух: любовь, преданность, надежду.
Мои родители хихикнули, а потом Снежка сказала то, что полностью застало нас с Реджиной врасплох. Снежка игриво улыбнулась мне, толкнув меня локтем, и сказала:
«Ну, думаю, что для тебя и Реджины, когда мы вернем ее, часть про радугу будет в любом случае реальной».
Реджина фыркнула, а потом рассмеялась во весь голос, а я просто уставилась на свою мать с открытым ртом.
«Это только что была лесбийская шутка?» – указала я пальцем на свою мать, – «Снежка сейчас рассказала гребаную лесбийскую шутку?»
«Да, думаю, это она и сделала, дорогая», – улыбаясь, сказал Дэвид и похлопал меня по спине.
Снежка так старалась сдержать смех, что ее бледное лицо стало краснеть с каждой секундой, пока она, наконец, просто не взорвалась от хохота.
«Да ладно», – воскликнула она. – «Это было забавно. Ну же, признай, что это весело».
«Извини, но я тебя не слышу», – усмехнулась я, вставая и отходя от них подальше. – «Потому что Реджина смеется слишком громко».
От этого Снежка еще сильнее засмеялась, казалось, они с Реджиной сейчас лопнут от смеха, и я рассмеялась вместе с ними, позволив себе просто расслабиться и насладиться моментом, каких у нас было не много. Смех был роскошью, потому что мы постоянно были в поисках решения. И я была благодарна за такие радостные минуты.
«Эй, что тут такого смешного?» – Генри внезапно подошел к нашему столу с большой черной книгой в руках. Мальчик искал книги в самых дальних углах библиотеки по своему какому-то особенному списку, и мы не видели его некоторое время. Поэтому я не смогла сдержать улыбку, увидев его непонимающий взгляд.
«Радуга», – поперхнулась Снежка, понемногу начиная успокаиваться.
«Хм, радуга?» – все еще в замешательстве переспросил Генри, поднимая брови.
Я закатила глаза, поняв, что Снежка с Реджиной сейчас совсем не в состоянии мыслить здраво, и перевела взгляд на Дэвида, который хоть и смеялся, но выглядел более вменяемым, чем те двое, и, переведя взгляд на сына, сказала:
«Не волнуйся, малыш. Мы просто говорили о твоей маме и мне, и…»
«Ааа», – понимающе протянул Генри, качая головой. – «Я понял, это как гей прайд».
Он совершенно сбил меня с толку, а Снежка задохнулась в очередном приступе смеха. Я оглянулась через плечо на Реджину, которая, наконец, перестала смеяться, и сейчас лишь широко улыбалась, гордо смотря на Генри.
«Ну да… А откуда ты вообще знаешь о таком?» – просила я сына.
«Хах, у меня же есть интернет», – ответила Генри, закатывая глаза, это ведь было так очевидно. – «Кроме того, мама рассказала мне обо всем этом в прошлом году».
«О гей прайдах?» – уточнила я у парня, улыбаясь Реджине. Ну конечно же, она рассказала нашему сыну о всех образах жизни и отношениях. До сих пор не понимаю, как никто раньше не рассмотрел, какое на самом деле большое сердце у этой женщины.
«Ага», – сказал он, оглядываясь в поисках свободного стула. Но не найдя стул, мальчик просто уселся на стол. – «Я наткнулся на несколько фотографий и видео в интернете», – его лицо густо покраснело от этих слов, и я могла только догадываться, что он там нашел. От этого я рассмеялась, а потом представила лицо Реджины, когда она увидела его находки, и еле сдержалась от смеха, чтобы еще больше не смущать своего ребенка. – «Я спросил маму об этом, и она рассказала мне о…ну, ты понимаешь, о любви, чувствах, сексе и прочем, что я могу иметь чувства не только к девочкам, но и к мальчикам, и это совершенно нормально».
Меня, черт возьми, распирало от гордости в этот момент, и я буквально чувствовала долбанную радугу на своей коже. Генри был красным от смущения. Снежка с Дэвидом согласно кивали, слушая его слова, но смотрели при этом куда-то под стол, не желая смущать Генри еще больше. Щеки Реджины тоже были розовыми, как будто она вспоминала тот разговор, когда Генри спросил ее о порно, во всех подробностях, и я снова еле сдержала смех. Но то, с какой гордостью женщина смотрела на мальчика, наполняло мое сердце счастьем.
«В любом случае», – быстро сменил тему Генри. – «Мне нужна другая книга», – и быстро соскочив со стола, пулей побежал в дальний угол библиотеки.
Мы несколько секунд держались, а потом дружно рассмеялись.
«Господи», – пробормотала я, живот уже болел от смеха. – «Я просто представляю лицо Реджины, когда Генри спросил ее о порно».
Снежка ударила меня рукой и кивнула, пытаясь объяснить, а словами сделать это было невозможно из-за приступа дикого смеха, что тоже представляет это картину. Мы вели себя как дети, но это, правда, было нужно нам сейчас. Немного радости, которая поможет нам вернуться к работе с новыми силами. Немного счастья в такой непростой ситуации.
Я посмотрела на Реджину, которая уже почти перестала смеяться, прижимая руки к своему раскрасневшемуся лицу и раскачиваясь взад-вперед.
«Он застал меня тогда врасплох», – сказала она. – «Это было так унизительно».
Я улыбнулась ей, одновременно похлопав Снежку по руке, пытаясь, наконец, вернуть ее в реальность. Поднявшись со стула, я жестом пригласила Реджину следовать за собой. Мы шли вдоль стеллажей в противоположную от Генри и родителей сторону, пока не оказались достаточно далеко, чтобы никто не смог нас услышать. Шагнув за один из многочисленных шкафов, я повернулась в Реджине лицом.
«Ты в порядке, любовь моя?» – обеспокоенно нахмурилась женщина. Господи, как же мне нравилось, когда она называла меня так. Вот сделать бы все это еще реальным. Я действительно нашла свою любовь, и она… она была всем для меня. Она была невероятной.
«Да», – ответила я. – «Я просто хотела сказать, что люблю тебя».
Она ярко улыбнулась мне, и инстинктивно потянулась ко мне рукой. Печаль смешалась с радостью в ее глазах, она остановила руку чуть выше моей щеки, не в силах прикоснуться ко мне. Я закрыла глаза, представляя ее руку на своей коже, тепло ее ладони.
«Я хотела поблагодарить тебя», – добавила я мягко. – «Поблагодарить за то, что ты стала такой хорошей матерью для Генри».
Когда я открыла глаза, то увидела, как из карих глаз Реджины текли слезы. Она улыбнулась мне и сказала:
«Тебе спасибо за эту возможность. Если бы не ты, Эмма, у меня никогда не было бы Генри, так что спасибо тебе за нашего сына», – мое сердце радостно забилось быстрее, губы растянулись в улыбке. На долю секунды я почувствовала сожаление, что не могу обнять любимую женщину, но сразу же прогнала это чувство. В этот момент мы были счастливы.
«Просто чтобы ты знала, я целую тебя в своих мыслях прямо сейчас», – улыбаясь, сказала я.
Она выгнула бровь, от этого меня всегда бросало в жар, и ухмыльнулась.
«Чтобы ты знала, мне это нравится», – потом она подмигнула мне не хуже любой секс-богини и, не говоря больше ни слова, продефилировала вдоль стеллажей. Все что я могла, это стоять там с открытым ртом, пытаясь потушить огонь в своем теле.
Она еще и дразнит меня!
К концу дня все практически спали друг на друге (кроме Реджины, она вообще никогда не спала), глаза болели и пекли от бесконечного чтения. Наконец, Генри сонно промямлил:
«Возможно, мы сможем что-то найти в проклятье, которое наложили мама и Мистер Голд».
Я кивнула, удобнее устраивая свою голову поверх головы Снежки, и швыряя на стол книгу о магических жетонах, что бы это не значило. И тут Снежка резко вздохнула и дернулась вверх всем телом, ударив меня головой по подбородку. С силой я прикусила свой язык и взвыла от боли.
«Черт побери!» – заорала я. – «Какого хрена это было?»
Все взволнованно посмотрели на меня, и я почувствовала вину за свои ругательства. Я покосилась на Реджину, она смотрела на меня взглядом, в котором отчетливо можно было прочесть беспокойство «Ты в порядке?». Как ей всегда удавалось так много сказать одним лишь взглядом? Я повернулась к Генри и сконфуженно пробормотала:
«Извини, малыш. Сделай вид, что ничего не слышал».
Он кивнул, немного улыбаясь, и я улыбнулась ему в ответ, прежде чем вопросительно посмотреть на Снежку. Ее глаза были широко раскрытыми, но, казалось, она сейчас была где-то далеко в своих мыслях, ничего не замечая вокруг. Женщина рассеяно потерла свою макушку, все же челюсть у меня была крепкой, но она была так занята своими мыслями, что совершенно не почувствовала боли в момент удара. Это пугало меня до чертиков.
Я почувствовала металлический привкус крови во рту, прежде чем схватить Снежку за локоть и слегка его сжать, привлекая внимание матери.
«Что? Что это?» – спросила я ее.
Она посмотрела прямо мне в глаза. Ее зеленые глаза были полны надежды, они практически кричали об этом. Улыбка осветила лицо Снежки и, крепко вцепившись мне в руку, она сказала:
«Эмма… у меня есть идея».
Комментарий к Глава 16: Семья
Автору всегда интересны эмоции читателей после прочтения)
========== Глава 17: Прах и вода ==========
Знаете, бывают моменты, когда что-то происходит, или кто-то что-то вам говорит, и это полностью меняет вашу жизнь. Эти моменты, как плохие, так и хорошие, просто взрывают ваш мир, и дышать становиться сложно. Эти моменты заставляют ваше сердце биться в бешеном ритме, а кровь в венах буквально закипать, хочется разорвать ногтями кожу и дать ей выход.
Да, у меня были такие моменты, каждый день вот уже на протяжении полугода.
Снежка крепко держала меня за руку и тянула через кладбище в сторону склепа Миллс. Генри и Дэвиду она велела ждать нас у колодца через пятнадцать минут. Дэвид выглядел абсолютно потерянным, зато Генри оживленно вскинул кулак в воздух, выкрикивая «Отлично! Да!». Не понимаю, чем он был так взволнован, но если мальчик верил в идею Снежки, какой бы безумной она не была, то я обязана им помочь. Реждина молча плелась за мной, пока Снежка рвалась вперед. Вид у женщины был взволнованным, как и у меня. Мы обе так отчаянно нуждались в решении, каким бы странным оно ни было, что одна только мысль о провале вызывала у нас ужас. Невидимая петля стягивала горло, и я сама была удивлена, как из-за нервов еще не потеряла сознание. Казалось, легкие совсем отказались работать, но я все еще была в сознании каким-то чудом.
