Текст книги "A Thin Veil (СИ)"
Автор книги: Chrmdpoet
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
.
«Отпусти меня, Эмма», – шептала она бесконечно долгими ночами. – «Я ненавижу видеть тебя такой. Отпусти меня».
Но я ничего не желала слышать. Я не сдавалась. Поэтому через некоторое время она просто перестала пытаться. Она вообще перестала со мной разговаривать.
Но она осталась со мной, потому что идти ей было некуда. Она была привязана ко мне так же, как я была привязана к ней. Я знала, что если бы она могла покинуть меня, она сделала бы это. Я знала, что если бы она могла двигаться дальше и помочь мне двигаться дальше, она бы сделала это. Она была готова пожертвовать собой и своей надеждой на жизнь, чтобы позволить мне жить, помочь мне забыть это безумие и попытаться жить полной жизнью снова. Но она не могла, к моему счастью.
Она была так глубоко во мне, что я уже не могла отделить себя от нее. Я уже не различала границ между нами. Я бы с радостью жила этой гребаной жизнью полной одержимости, зависимости, бесконечного разочарования и отчаяния, если бы это означало быть рядом с ней. Я бы отдала все за еще один день с ней, еще одну минуту, все, что я имела. Я действительно отдала все, ради способа вернуть ее.
Я потеряла работу, друзей, здоровье и даже своего сына. Но я все равно продолжала пытаться. Мне казалось, что я в шаге от разгадки, всего чуть-чуть и все получится, я стояла на грани грандиозного открытия. У меня буквально захватывало дух, так отчаянно я жаждала ответов на свои вопросы. Но я просто рыла себе могилу все глубже и глубже каждый день. Я похоронила себя под тяжестью книг и надежд, мне было чертовски больно, почти невозможно дышать под этим грузом. Эта боль, я была ею переполнена. Я тонула в ней. Так отчаянно жаждала ее, чувствовала каждой клеточкой своего тела и не могла насытиться. У меня просто не осталось ничего больше.
Звук брошенной книги на стол вывел меня из оцепенения, в которое я погрузилась, рассматривая очередную бессмысленную страницу. Мелкий шрифт сливался в единое черное пятно, слова я уже не разбирала. Я увидела перед собой свою мать. В ее глазах стояли слезы, но челюсть была плотно сжата. Она жестко смотрела мне прямо в глаза.
«Эмма, ты должна прекратить это!», – крикнула на меня Снежка.
«Прекратить что?» – спросила я, хотя отлично понимала, что она имела в виду.
«ЭТО! ЭТО! ВСЕ ЭТО!» – продолжала кричать она, указывая на стопку книг на столе. – «Когда ты в последний раз покидала библиотеку? Ты хоть знаешь, какой сегодня день? Какой месяц? Эмма, какого черта с тобой происходит? Где ты? Ты же, конечно, уже не здесь. Ты ушла. Ты потерялась, и я хочу помочь тебе».
Ее голос ужасно ломался, но она продолжала. Слезы текли по ее щекам.
«Я хочу помочь тебе. Я хочу сделать как лучше для тебя, но не знаю как. Я не знаю, что с тобой происходит. Я не знаю, что нужно сказать, или сделать, поэтому, пожалуйста, Эмма, пожалуйста, скажи мне. Скажи мне, как помочь тебе. Подскажи, как исправить то, что произошло с тобой, и я клянусь, что сделаю это. Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста, просто скажи мне, что делать, Эмма. Я умоляю тебя».
Я не плакала из-за нее или с ней. Уже просто не могла. Я выплакала все слезы когда-то давно, и теперь мое сердце было сухим. Оно было просто пеплом.
«Ты не можешь мне помочь», – прошептала я, даже не смотря ей в глаза. Я не пыталась успокоить ее. Для меня больше не существовало таких понятий как спокойствие, комфорт, забота, помощь. Мне было все равно. Я уже забыла, что значит «лучше». Лучше уже никогда не будет. Слишком поздно.
«Почему?» – умоляла меня Снежка. – «Скажи мне, почему. Скажи, что происходит, пожалуйста. Почему ты не можешь просто поговорить со мной, Эмма? Ты моя дочь, и тебя буквально разрывает на куски на моих глазах, а ты даже не позволяешь мне помочь тебе. Ты сторонишься меня. Откройся меня, Эмма, пожалуйста».
«Я не могу. Это не имеет значения. Это ничего не изменит», – сказала я ей прямо. Мой голос был хриплым от недосыпа и недостатка воды, недостатка жизни.
«Откуда ты знаешь, дорогая? Откуда ты знаешь, что я не смогу тебе помочь?»
В ее голосе слышалось раздражение, оно царапало мою кожу, пробираясь в мои уши. Я просто хотела, чтобы она ушла, чтобы я могла вернуться к своим наваждениям, вернуться к своим книгам, к своей жизни, бесконечным поискам ответов. Часть меня была в ужасе от того, что ответов вовсе могло и не быть.
Услышав всхлип, я посмотрела вправо и увидела Реджину. Она все еще была со мной. Женщина стояла немного в стороне, в тени книжных полок. Я слышала ее плач и видела слезы на мокрых щеках. Она плакала, слушая, как мы ругаемся со Снежкой, как я отталкиваю свою мать, отказываясь от какой-либо помощи. Снежка ее не видела, и это еще больше злило меня. Это причиняло еще большую боль.
«Откуда ты знаешь, Эмма? Откуда ты знаешь, что ничего не изменить?» – повторила Снежка, со всей силы топнув ногой и ударив рукой по столу прямо передо мной. – «СКАЖИ МНЕ!»
«ПОТОМУ ЧТО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, КАКОВО ЭТО!» – закричала я на нее, вскакивая на ноги. В ярости я схватилась за край столешницы и перевернула стол. Это был предел. Снежка успела отскочить в сторону. Книги разлетелись во все стороны. Глаза матери были широко распахнуты, поток слез лился из них, но это не имело для меня никакого значения. Ничто больше не имело для меня значения.
«Эмма, пожалуйста», – я услышала крик Реджины, но мне ее голос показался приглушенным и далеким. Кровь ударила в голову, прилила к мозгу. В ушах стоял свист. Пульс бешено бился в висках.
«Ты не знаешь, каково это потерять частицу себя, свою половинку. Ты не знаешь, каково чувствовать боль, эту гребаную боль постоянно. Ее не остановить. Как ты не понимаешь? Я не могу покинуть библиотеку. Я не могу выйти из своей головы. Не могу сбежать», – кричала я матери. Ее рука метнулась к груди, к сердцу. Мои слова доводили ее до отчаяния.
«Сбежать от чего, дорогая? Скажи мне. Пожалуйста, просто поговори со мной!» – продолжала умолять Снежка.
И я сдалась. Я говорила с ней, а точнее я кричала, орала на нее. Я рассказала ей все, что произошло: о Голде, о Реджине, что я должна была предпринять что-то, вернуть Реджину обратно, потому что я просто не могла без нее жить. Я заслужила шанс любить. Я заслужила такое же счастье, как было у Дэвида и Снежки. Мне было это просто необходимо, как воздух. Я сказала ей, что Реджина сейчас находиться здесь, рядом с нами, в этой комнате. Глаза Снежки быстро забегали вокруг. Но она, конечно, ничего не увидела, кроме бесконечных стеллажей с книгами, которыми была наполнена библиотека. Я сказала ей, что все мои тренировки магией, были только ради того, чтобы вернуть Реджину, чтобы спасти мою единственную и настоящую любовь.
Я ожидала, что Снежка будет в шоке, напугана, подумает, что я сошла с ума. Но она удивила меня. В ее глазах была грусть, и слезы все еще текли по щекам, дыхание было неровным, но она не выглядела шокированной. Она пристально посмотрела на меня, и я ощутила ее боль. В тот момент она была почти такой же, как моя.
«Реджина была твоей Истинной Любовью», – это был не вопрос, это было утверждение. Я со всей силы сжала кулаки.
«ЕСТЬ!» – крикнула я. – «Не была. Она и сейчас моя Истинная Любовь».
«Эмма…» – начала была Снежка, но я быстро ее прервала.
«Видишь? Ты не понимаешь. И никогда не поймешь. Ты просто не можешь этого понять», – огрызнулась я.
«Я могу», – крикнула на меня Снежка. – «Я могу тебя понять. Когда мы были прокляты, я также чувствовала себя по отношению к твоему отцу, но я не могла быть с ним. Мне не хватало частички себя, мне не хватало своей половинки, чтобы чувствовать себя цельной, заполненной. Я так понимаю тебя, Эмма. Я понимаю».
«Нет, не понимаешь», – возразила я. – «Это не то же самое. Вы все еще были друг у друга тогда. Разве ты не видишь разницу? Ты могла прикоснуться к нему, обнять его, поцеловать. Ты могла…могла…а я не могу, мам, я не могу».
Это было последней каплей. Я сломалась. Упала на пол и зарыдала. Снежка подбежала ко мне и, сев рядом, крепко обняла. Она плакала вместе со мной, крепко сжимая мое дрожащее тело.
«Я не могу прикоснуться к ней, мама. Я не могу… я вижу ее. Я вижу ее каждый день, каждую минуту. Я слышу ее, могу смеяться вместе с ней, плакать вместе с ней, но у меня ее нет. Не могу касаться ее, обнимать, делать то, что хочу. Я хочу почувствовать ее кожу своей, хочу чувствовать ее, но не могу. Я не могу дышать, есть, спать. Я не чувствую ничего, кроме боли. Она никогда не прекращается, и я не могу ее никак унять. Я не могу избавиться от нее. Как ты не понимаешь? Я не могу избавиться от нее. Я, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, НЕ МОГУ!»
«Ох, милая…» – прошептала Снежка. Ее голос был надломлен. Руками она гладила меня по волосам, рукам, по спине. Но я ничего не чувствовала. Я онемела.
«Эмма, послушай меня», – начала она, но я уже знала, к чему она клонит. Оттолкнув ее и вскочив на ноги, я снова зарычала на нее:
«Нет! Нет, не надо. Не говори мне, что это бессмысленно. Не говори мне, что я не смогу это сделать. Не говори мне этого дерьма, потому что я не хочу ничего слышать. Я не хочу это слышать. У меня получится. Я сделаю это. И если ты и правда хочешь что-то исправить, то возьми книгу и помоги мне. ПОМОГИ МНЕ, или убирайся ко всем чертям, потому что я не нуждаюсь в тебе. Я не хочу, чтобы ты сидела тут и ныла, что у меня ничего не получится. Так что либо помоги мне, либо просто отпусти меня, потому что я все равно не перестану пытаться. Я никогда не перестану».
Снежка медленно поднялась на ноги и протянула ко мне руки, в попытке опять меня обнять. Не думаю, что когда-либо видела, чтобы она так сильно плакала. В ее взгляде был страх, ужас, безнадежность. Ее сердце было разбито. И я знала, что это я его разбила. Я отстранилась, не давая ей прикоснуться к себе. Я должна быть сфокусирована только на Реджине. Я должна.
«Эмма, посмотри на себя», – тихо сказала Снежка. В следующую секунду она резко схватила меня за руку и протащила через весь зал к стойке регистрации. Резко развернув меня к прямоугольному зеркалу, висящему на стене, она крикнула. – «Посмотри на себя!»
Я посмотрела. Я внимательно уставилась на свое отражение, и это заставило почувствовать еще более острую, глубокую боль. Моя кожа была бледной, и немного желтоватой. Я очень сильно похудела. Тяжелые, темные мешки под глазами, а сами глаза были кроваво-красными, налитыми кровью. Волосы утратили блеск, стали тусклыми. Они безжизненно клочьями падали на мои плечи, напоминая о том, как я сама себя чувствовала: слабой, грязной, мертвой.
В отражении я заметила Реджину. Она стояла позади меня, сбоку от Снежки. Ее глаза были печальными, а щеки влажными. И хотя она молчала, я знала все, о чем она думает. Она хотела помочь мне. Хотела устроить мне хорошую взбучку. Она хотела… даже не знаю, я уже ни в чем не была уверена, как и Реджина. Просто она смотрела на меня с такой болью во взгляде, видя меня в таком состоянии, что я просто не могла даже злиться на нее. Но что я могла поделать?
Я должна просто сдаться и попробовать жить своей жизнью без нее?
Это даже не обсуждается!
«Ты видишь, что ты с собой делаешь?» – все еще плача, спросила Снежка. – «Эмма, ты уже несколько недель не видела Генри, и он не хочет тебя видеть, потому что ему больно. Больно видеть тебя такой. Посмотри! Посмотри на себя. Ты убиваешь себя, Эмма. Если ты не прекратишь это, то умрешь».
«Мне плевать», – прошептала я хриплым голосом. – «Мне плевать, если я умру. Я даже хочу. Если я не могу вернуть ее, то хочу умереть. Я хочу умереть, лишь бы быть с ней».
Я услышала испуганный всхлип Реджины и закрыла глаза, чтобы не видеть отражения ее лица в зеркале.
«Пожалуйста, Эмма… не говори так. Не делай этого», – умоляла Реджина.
Я грустно улыбнулась и пожала плечами.
«Это правда, Реджина. Я предпочла бы быть мертвой с тобой, чем живой без тебя».
Снежка ахнула, поняв, что я разговариваю с Реджиной, словно та была тоже с нами в одной комнате. Но видеть ее Снежка не могла, так же как и слышать. Но ведь Реджина все равно была все это время тут с нами.
«Я люблю тебя», – прошептала я и посмотрела в такие прекрасные, полные слез, шоколадные глаза, которые всегда будут заставлять мое сердце биться быстрее.
«Я тоже тебя люблю», – прошептала Реджина в ответ. Не смотря на то, что я могла чувствовать только боль, сердце забилось быстрее от ее слов.
Отвернувшись от зеркала, я подошла к перевернутому столу. Вернув его на прежнее место, я снова села в кресло перед ним, как и сидела, когда пришла Снежка.
«Как насчет Генри? Что насчет твоего сына?» – спросила Снежка, подойдя ближе к столу.
Я тяжело вздохнула и устало провела рукой по своему лицу.
«А что с ним? Он больше не нуждается во мне, в такой мне. Ему нужна Реджина, а я не она. Я не могу ничего сделать для него. Снежка, да я даже дышать нормально не могу. Ты думаешь, что я позабочусь о нем, если даже о себе не могу позаботиться? Я не могу. Ему лучше остаться с вами».
«Значит, это все? Ты просто сдаешься?» – выкрикнула она, наклонившись ко мне и вцепившись в мою руку.
«Нет, я не сдаюсь», – честно ответила я, прямо смотря ей в глаза. – «Я говорила тебе… я не могу сдаться. И никогда не сделаю этого. Так что, либо помоги мне, либо проваливай. Просто уходи, твои пустые слова ничего уже не изменят».
Долгое время Снежка просто сидела и смотрела на меня. Я чувствовала ее взгляд, он прожигал меня насквозь. Я пыталась спрятаться за стопками книг, утонуть в бесчисленном количестве желтых страниц. Но она все смотрела на меня, иногда вытирая рукой, бежавшие по щекам слезы. Вот-вот, казалось, она сдастся и, наконец, уйдет. Но она сидела и не уходила.
Вместо этого, она протянула дрожащую руку и взяла ближайшую книгу. Открыв ее, она начала внимательно читать. Руками Снежка крепко сжала мои руки, переплела наши пальцы вместе. Ее слезы брызнули на страницы книги, размазывая чернила, но она лишь продолжала читать. Как и я.
Комментарий к Глава 13: Я никогда не перестану
Кажется, переводчик и сам немного сошел с ума в процессе работы над главой. Просто хочу напомнить, что мне всегда интересны ваши эмоции после прочтения)
========== Глава 14: Любить тебя всем сердцем ==========
«Эмма…»
Я лежала с закрытыми глазами, стараясь сохранить глубокое спокойное дыхание, и внимательно вслушивалась в шепот Реджины. Если я покажу, что уже не сплю, женщина перестанет говорить.
Это началось спустя месяц после того, как она начала учить меня магии. Однажды ночью, я проснулась от звука ее голоса. Не открывая глаз, я прислушалась и поняла, что Реджина разговаривала не со мной, она скорее озвучивала собственные мысли. В такие моменты она могла сказать то, что никогда бы не сказала мне в лицо. Она знала, что это будет подпитывать мою навязчивую идею оживить ее. Поэтому я всегда продолжала притворяться спящей, слушая ее ночные откровения.
Думая, что я не слышу ее, Реджина полностью открывала свою душу в такие моменты. А я влюблялась в нее все больше.
В ту первую ночь она впервые призналась, что любит меня. И хотя я не могла ей ничего ответить, каждая частичка меня впитала ее слова. Вскоре, она повторила свое признание мне днем. Ощущения были как в первый раз.
Она много чего говорила за последние месяцы, думая, что я сплю. Обо всем. Но в основном она высказывала свои самые тяжелые мысли, которые бы никогда не решилась никому озвучить. Она рассказывала мне о своих страхах: как мучается, что ее смерть так сильно отразилась на Генри, как переживает, что наши попытки вернуть ее так и не увенчаются успехом, как боится двигаться дальше, не хочет отпускать меня и Генри, что боится будущего.
Она рассказывала мне о своих надеждах: что я могла бы быть счастливой без нее, если у нас ничего не получится, могла бы найти и полюбить кого-то другого, что Генри вырастет таким же упрямым, как я, и хитрым командиром, как она, что он всегда будет любимым, в безопасности и не встретит таких же жизненных трудностей, какие были у нее, она надеялась, что ее будут помнить не только за все те ужасные вещи, что она совершила.
Но в основном… в основном она извинялась. В тишине ночи она шептала извинения. Извинения и мечты. Это было похоже на исповедь. И это больше всего затрагивало мою душу. Одновременно они разбивали мне сердце и толкали вперед. Она извинялась за все то время, что мы враждовали, что она раз за разом отталкивала меня, за все жестокие слова, что говорила мне, препятствовала общаться с Генри, за Грэмма, за попытки убить мою мать, но больше всего, она извинялась за время, что мы с ней потеряли впустую, ненавидя друг друга.
Ее мечты… они были самыми душераздирающими и разрушающими для меня. Она мечтала увидеть меня больше, четче, ярче, не через призму собственной ненависти, страха и гнева. Она хотела так много мне сказать: что на самом деле всегда уважала и заботилась обо мне, даже когда вела себя жестоко, что она гордилась теми чертами характера Генри, которые он унаследовал от меня, что она была благодарна за каждый раз, когда я спасала ее от разгневанной толпы, когда поддержала ее, идя против своих родителей. Она хотела прикоснуться ко мне. Просто позволить себе любить меня. Если бы была возможность повернуть время вспять, она бы была честна с Генри с самого начала. Она хотела, чтобы у нас с ней было больше времени друг для друга. Чтобы у нее был шанс полюбить меня и стать любимой намного раньше.
Эти признания, шепот в темноте, робкие секреты значили для меня намного больше, чем все слова, которые когда-либо могли быть сказаны. Они проникали в мое сердце, становились частью меня, давали мне силы, веру и мужество продолжать, даже когда я чувствовала отчаяние. Я была в тупике, но сдаваться не собиралась.
Так что да, ради таких откровений Реджины, я притворялась спящей. Это было красиво, захватывающе. Это было всем для меня.
Некоторое время Реджина молчала, желая убедиться, сплю ли я. Тихо вздохнув, она продолжила.
«Я не буду винить тебя, если у тебя ничего не получится», – прошептала она, и я почувствовала, что сердцебиение предательски ускорилось. Мы со Снежкой заснули в библиотеке: она – на соседнем стуле, а я – положив голову на свои сложенные руки на холодном столе. Мы провели тут более двенадцати часов, и просто в какой-то момент отключились из-за усталости. Я проснулась от голоса Реджины, как всегда. Он будто проникал в мою душу, я не могла его игнорировать, да и не хотела.
«Я не буду ненавидеть тебя и не буду разочарована», – продолжала она. Ее голос был нежным и немного срывался. Она плакала. – «Никто и никогда не боролся за меня так яростно, так страстно, как ты. Эмма, я люблю тебя за это. Я люблю тебя больше, чем считала вообще возможным и мне так ужасно жаль, что я осознала это слишком поздно. Но я надеюсь, что ты остановишься. Я надеюсь, что ты отпустишь меня. Я хочу, чтобы ты двигалась дальше».
Долгое время она молчала. Я уже подумала, что Реджине больше нечего сказать, и чуть было не подняла голову, но как только я собиралась пошевелиться, она снова заговорила. Ее голос дрожал еще сильнее.
«Я не хочу, чтобы ты делала это с собой ради меня, чтобы ты причиняла себе столько боли ради меня. Смотреть, как ты страдаешь – самое страшное проклятие для меня».
Господи, мое гребаное сердце было разбито, душа разорвана в мелкие клочья. Мне так хотелось ее обнять, заставить понять, что я просто не могу остановиться. Я не могу отпустить ее, потерять свою настоящую любовь. Это было для меня настоящим проклятием. Никто не мог этого понять. Реджина и Снежка правда думали, что я смогу прожить остаток своей жизни, зная, что Реджина застряла между мирами и не могла идти дальше из-за меня, где я могу видеть и говорить с ней, но никогда не смогу быть с ней по-настоящему? Неужели они и правда ожидают, что со мной будет все хорошо, что я выдержу эту пытку пятьдесят, шестьдесят или семьдесят лет? А Реджина, что будет с ней? Правильно ли будет позволить ей так же страдать? Ни черта подобного. Это было не правильно. Как они вообще могли ожидать от меня такого?
«Когда вы были в Зачарованном Лесу», – мягко сказала она. – «Я сказала Генри, что не умею любить всем сердцем, но с тобой, Эмма, я становлюсь лучше. Я думаю, что мы обе могли бы стать лучше вместе, научиться чему-нибудь друг у друга. Я думаю, что смогла бы любить тебя всем сердцем. Но мне кажется, что у нас уже не будет шанса на это. Выхода нет. Поэтому, пожалуйста, Эмма… Пожалуйста, остановись».
Она снова тяжело вздохнула. Тихий всхлип боли вырвался из ее горла. Медленно выдохнув, она прошептала:
«Я хочу, чтобы ты остановилась».
После этого она больше ничего не сказала. А я продолжала лежать, не двигаясь, думая над ее словами. Она не должна узнать, что я слышала каждое ее слово. Слезы тихо падали на стол, сердце разрывалось, а надежда все больше умирала во мне. В тот момент я думала, что проиграла.
Через неделю надежда была все призрачней. С каждой чертовой бесполезной книгой, она все больше и больше покидала меня. Снежка приходила в библиотеку каждый день, в основном вечером или в перерывах на обед из школы. Я была благодарна ей за это. Она продолжала помогать мне, просматривать бесконечные стопки книг и ни разу не предложила мне остановиться, не сказала, что это невозможно, и что я должна жить дальше. Снежка просто сидела рядом со мной в тишине и читала. Это поддерживало меня, успокаивало, отвлекало от той черной депрессии, что поселилась у меня внутри.
Я уже была готова биться головой об стол, кричать, лишь бы остановить боль и шум в голове, когда тихий, такой родной голосок окликнул меня с другого конца комнаты:
«Мам…»
Сердце мгновенно забилось быстрее, голова резко взметнулась вверх и я уперлась взглядом в своего сына. Он стоял в нескольких футах от стола и смотрел на меня в ужасе.
«Г-генри? Что ты здесь делаешь, малыш?», – мой голос был хриплым, а взгляд сразу метнулся вправо, где, я знала, стояла Реджина.
Ее красивые глаза были широко раскрытыми и полные слез. Она просто пожирала глазами нашего сына, смотря на него, как будто он был самым ценным сокровищем в мире. Мне было так больно от того, что она не может коснуться его, или хотя бы поговорить с ним.
Когда я повернулась к Генри, то заметила решимость в его взгляде. Я видела уже этот взгляд тысячу раз, прежде чем разрушилось Проклятие. Он вел себя так, как будто был на одной из своих миссий, несмотря на то, что его губы дрожали, а в глазах стояли слезы. Но голос его был ровным, когда он заговорил и подтвердил мои опасения:
«Я хочу помочь».
За его спиной стояли Снежка и Дэвид. Вид у Снежки был виноватым. Кровь резко ударила мне в голову.
«Это ты рассказала ему? Ты рассказала им обоим?»
«Эмма, я», – начала была Снежка, но я резко прервала ее.
«О чем ты, черт возьми, думала? Ты вообще думала в этот момент?» – спросила я, вставая со стула и грозно надвигаясь на свою мать. Схватив ее за локоть, я вывела ее из комнаты, оставляя Генри и Дэвида позади. Когда они точно не могли нас услышать, я повернулась и свирепо посмотрела на нее.
«Прости, дорогая», – тут же выпалила она. Она потянулась руками к моим рукам, и, к своему удивлению, я не отстранилась. – «Но чего ты от меня ожидала?»
«Я ожидала, что ты будешь держать язык за зубами!» – зарычала я на нее.– «Я ожидала, что ты будешь молчать в интересах Генри».
Ее глаза мгновенно вспыхнули злостью, и следующие ее слова повергли меня в шок.
«Не смей мне читать лекцию о том, что будет лучше для моего внука, Эмма Свон, когда сама даже не в состоянии ухаживать за ним вот уже несколько месяцев. Генри нужна мать, а ты даже не можешь этого понять».
Черт. Это задело.
«Я согласна», – услышала я голос Реджины, внезапно появившийся возле меня.
Твою ж мать. Это задело еще сильнее.
«Ты с ней заодно?», – недоверчиво спросила я. – «Может ты и мертва, но ты все еще Реджина, а она – Белоснежка. Ты ненавидишь ее, помнишь? Какого черта, Реджина? Я же твоя истинная любовь и все такое. Неужели ты не должна автоматически поддерживать меня во всем?»
Я знала, что выгляжу идиоткой. Слышала, какую чепуху несу, но я была на грани. Злиться было намного проще, чем попытаться понять и согласиться с ними. Это держало меня на плаву.
Реджина фирменно изогнула бровь и скрестила руки на груди. И тут я заметила, что Снежка приняла точно такую же позу. Да какого черта тут происходит? Я не заметно для себя попала в Королевство Кривых Зеркал? Это было чертовски странно и ужасно меня пугало. А что еще ужаснее, они даже не подозревали, что ведут себя сейчас одинаково. Ну, по крайней мере, Снежка. Реджину это видимо просто не волновало.
«Видишь? Даже Реджина согласна со мной», – сказала Снежка. Я захотела стереть это самодовольное выражение с ее лица в тот момент. – «Спасибо, Реджина», – добавила она, ее глаза при этом пристально смотрели на меня. В самом деле, зачем ей переводить взгляд, если она все равно никого бы не увидела.
«Серьезно, ты даже не видишь ее, так что прекрати», – раздраженно сказала я. Казалось, я вот-вот достигну точки кипения. Я так не хотела, что бы Генри узнал все это. Мне не хотелось давать ему ложную надежду, что могу вернуть ему мать, которая всегда лучше заботилась о нем, чем когда-либо смогу я, а потом не выполнить этого.
Снежка полностью проигнорировала мои слова.
«Дело в том, что Генри нуждается в тебе, Эмма. И он имеет право знать. Он имеет право знать, что с тобой происходит. Все в городе знают, что ты уже несколько месяцев не вылезаешь из библиотеки, но никто не знает почему. Некоторые думают, что ты просто сошла с ума. Это то, чего ты добиваешься?»
«Мне плевать!», – крикнула я, слезы потекли по щекам. – «Мне все равно, что думают обо мне другие. Я не хотела, чтобы Генри узнал. Я доверяла тебе, а ты рассказала ему. Как ты думаешь, Снежка, что сейчас произойдет? А я скажу тебе. У него появится надежда. Он будет ожидать результатов. А что если я не… что если у меня не… ты этого хочешь?»
Взгляд Снежки мгновенно смягчился, и она подошла ближе. Взяв мою руку в свои, она прошептала:
«Пусть лучше у него будет надежда, чем он будет думать, что его мать бросила его без причины. Ему нужны ответы. Он боится, что ты ушла от него, потому он тебе больше не нужен. Ему нужно узнать правду».
Я тяжело вздохнула, понимая, что не могу ей возразить. Она права. А я даже не поняла всего этого, не поняла, как Генри может расценить мои действия. Это опять разбило мне сердце. Я знала, что значит быть оставленным, покинутым, нелюбимым. Как же я могла допустить, чтобы мой ребенок почувствовал то же самое. Черт возьми, да что со мной происходит?
Господи, я чувствовала себя такой разочарованной, разбитой. Наклонившись вперед, я положила голову маме на плечо и позволила ей обнять себя. Сейчас я нуждалась в этом. Мне нужна была близость, забота, и в последнее время только она могла мне это дать. И это помогло.
«Как насчет Дэвида?» – спросила я, чувствуя, как она нежно гладит меня по спине. – «Уверена, он был просто в восторге от того, что из всех людей на планете, именно Реджина оказалась моей Истинной любовью. Ни один из вас не похож на ее преданного фаната».
Снежка тихонько рассмеялась.
«На самом деле ему больше разбило сердце то, что ты потеряла свою настоящую любовь, чем то, что ею оказалась Реджина. Он любит тебя, Эмма. Мы оба любим тебя. Возможно, если бы были другие обстоятельства, то мы бы не так спокойно это все приняли. И мне стыдно за это, честно. Но рано или поздно мы бы точно все поняли и приняли. Еще до твоего рождения, мы всегда говорили, что нам будет все равно, кого полюбит наш ребенок, только бы он нашел свою любовь и был счастлив».
«Кроме того», – дерзким тоном начала Реджина, ухмыляясь. – «Я – самый лучший вариант, дорогая. В конце концов, они сами поняли бы это».
Я почти рассмеялась вслух. Боже, мне, правда, стало легче. Отстранившись от Снежки и вытерев руками слезы, я все еще думала о том, что только что произошло. На меня как будто упал метеорит понимания.
«Что смешного?» – спросила Снежка.
Я засмеялась еще громче. Но увидев совсем недоуменный взгляд матери, сказала.
«О, ничего. Просто дружелюбный призрак по соседству. Ничего более».
Реджина игриво посмотрела на меня и закатила глаза, видя, как Снежка внимательно всматривается в пространство. Конечно, женщина понятия не имела, где на самом деле стоит Реджина, хотя та находилась всего в полуметре от нее.
«Реджина, лучше не дразни меня».
«Даже и не думала, дорогая», – ответила Реджина и показала Снежке язык, хотя прекрасно знала, моя мать не может ее не видеть, не слышать.
Реджина улыбалась мне. Ее улыбка была такой искренней. Несколько месяцев я не видела ее такой беззаботной, и это согревало меня с ног до головы.
«Ладно, пойдем, поговорим с Генри», – тихо сказала я, жестом приглашая их следовать за собой. Лучик надежды снова согревал меня изнутри.
Мы могли сделать это, все мы… вместе.
Комментарий к Глава 14: Любить тебя всем сердцем
Автору всегда интересны эмоции читателей после прочтения)
========== Глава 15: Музыка ==========
После того, как я согласилась, чтобы Генри помогал мне, он быстро заявил, что первым делом, нам, конечно, нужно дать название нашей маленькой миссии. Ему потребовалось всего пять секунд, чтобы назвать нашу операцию «Спасти Королеву». Не самое оригинальное название, но это заставило Реджину улыбнуться, и этого было достаточно для меня. Плюс, приятно было видеть, как огонек вновь зажегся в его глазах. Черт, мне было просто приятно снова увидеть своего сына. Сейчас я даже не понимала, как могла прожить без своего малыша несколько месяцев. Мне было так стыдно за свой эгоизм.
Я хотела сразу же снова усесться за свои книги, но Снежка мне помешала. Она потребовала, чтобы я хотя бы выбралась, наконец, из библиотеки и размяла ноги, подышала свежим воздухом, прежде чем снова вернуться к работе. Мне пришлось прикусить язык, чтобы сдержаться от едкого высказывания в ее адрес. Она же знала, как мое занятие важно для меня, и свежий воздух сейчас интересовал меня меньше всего. Все чего я хотела – как можно быстрее найти ответ, как вернуть Реджину. Но увидев, какими умоляющими глазами смотрел на меня Генри, я сдалась. Ему хотелось провести со мной хоть немного времени, погулять вместе… как же, черт возьми, я могла ему в этом отказать?
Более того, даже Реджина смотрела на меня своим самым суровым взглядом.
«Эмма Свон, если ты сейчас же не пойдешь на прогулку с нашим сыном, я клянусь…»
Вообще-то я не боялась ее. Она же ничего не сможет мне сделать, учитывая обстоятельства. Но и расстраивать ее лишний раз совершенно не хотелось. Наоборот, хотелось сделать ее хоть чуточку счастливее. Так что, я согласилась.
