Текст книги "A Thin Veil (СИ)"
Автор книги: Chrmdpoet
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
«Что случилось?», – не выдержав, спросила я. Прекрасный явно не мог на что-то решиться. Клянусь, иногда мне казалось, что это я родитель Снежки и Дэвида, а не наоборот.
«Понимаешь… просто твоя мать», – неуверенно начал он, и тут я догадалась, что, скорее всего, где-то рядом стоит Генри, и Дэвиду совсем не хотелось расстраивать мальчика еще какими-то семейными проблемами. От этого я опять начала нервничать. Черт возьми, я всего лишь хочу немного спокойствия! Воображение услужливо начало рисовать ужасные картины несчастий, катастроф и…смерти.
«Она в порядке?» – опять пришлось вытаскивать каждое слово из него, словно клещами. Я старалась скрыть дрожь в голосе. Ненавижу, когда он звучит так слабо, так напугано.
«Да… хотя, я не уверен», – ответил Дэвид. – «Я позвонил ей предупредить, что задержусь на конюшне подольше, а она просто…просто казалась такой отстраненной, далекой. Она так отдалилась от меня, с тех пор как Реджина… я никогда не понимал их отношения и даже не знаю, как ей помочь»
Я тяжело вздохнула, сочувствуя своему отцу. Мне тоже показалось необычным поведение Снежки в последнее время. Но я надеялась, что она делилась своими чувствами хотя бы с Дэвидом. Наверное, я взяла от мамы намного больше, чем думала, потому что, как оказалось, свои самые тяжелые переживания она прятала в себе, где-то очень глубоко внутри. Осознав это, я поняла, что, скорее всего, ей просто нужно немного времени, чтобы разобраться в себе. Но Дэвид не отступит, пока я хотя бы не попытаюсь поговорить с женщиной. Так что вслух я произнесла:
«Хорошо. Я поговорю с ней».
«Спасибо, Эмма», – грустно ответил Дэвид. – «Она сказала, что хочет прогуляться. Но даже не знаю, куда она могла бы пойти. Может быть, ты позвонишь ей?»
Не знаю как, но мне казалось, я знала, куда могла пойти моя мама. Я кивнула, не осознавая, что Дэвид все равно меня не видит.
«Хорошо. Спасибо за звонок. Передай Генри, что я заберу его попозже».
Быстро завершив звонок, я бессильно опустила голову на колени и закрыла глаза. Легкие мучительно сдавливало от запаха в этой комнате. Реджина.
Черт возьми, не могу поверить, что я потеряла сознание. Подняв голову, я снова осмотрела комнату. Но она была пуста, как и раньше. Только я и вещи Реджины. Но самой Реджины не было. Что же со мной происходит?
***
Когда я вышла из-за деревьев на поляну, то увидела силуэт своей матери именно там, где и ожидала ее найти. Она сидела на земле, облокотившись спиной о каменную стену колодца, из которого мы с ней вылезли, после нашего ужасного приключения в Зачарованном Лесу. Она сидела, подтянув колени к груди и опустив на них голову. В этот момент она выглядела такой маленькой и беззащитной, что мое сердце тут же застучало быстрее, сжимаясь в груди. Она выглядела такой маленькой снаружи, какой я чувствовала себя внутри. Маленькой… бессильной… сломленной.
Тихо подойдя, я села рядом с ней, прижавшись к ней плечом. Не говоря ни слова, она взяла мою руку и переплела наши пальцы. Не знаю, сколько времени мы сидели так, просто молча, отдыхая в тишине отголосков нашей общей душевной боли. Несмотря на гнетущую тишину, я чувствовала освобождение и умиротворение. Только моя мама и я. Миллион несказанных слов.
Через некоторое время она решилась что-то сказать. Ее голос был надломлен и дрожал. Все, что я могла сделать, это сжать ее руку и ждать.
«Ты никогда не понимаешь, что делаешь что-то неправильно, пока не станет уже слишком поздно, что бы что-либо исправить», – прошептала она.
Я судорожно глотнула. Именно эта мысль преследовала меня уже несколько дней. И услышать ее озвученной прерывающимся голосом мамы – как еще один удар кинжалом по сердцу. Я снова сжала ее руку. Слезы катились по ее щекам.
«Я постоянно думаю о том, что должна была давно простить ее. Мы должны были забыть все наши обиды и отпустить наш гнев, и…», – она тяжело вздохнула, не в силах закончить мысль. Рыдания разрывали ее изнутри и через секунду слезы рекой хлынули из ее глаз. – «Я постоянно думаю, что все могло бы сложиться иначе», – продолжила она спустя некоторое время, немного успокоившись. – «Все могло бы быть по-другому».
Я все еще не могла заставить себя что-то сказать. Слова застряли на моем языке, в моем горле, в моем сердце. Я хотела сказать ей, что понимаю ее, понимаю ее чувства и разделяю их. Как же хотелось повернуть время вспять и предотвратить каждый гребаный бой, каждый чертов упрек. Просто вернуться и сделать все, наконец, правильно, как нужно. Мне хотелось все это сказать Снежке, но я не могла произнести ни звука. Мой голос куда-то пропал, а слова… Все слова были ложью, их никогда не хватит, чтобы действительно что-то изменить. Поэтому я просто сжимала ее руку и надеялась, что этого будет достаточно, вместо всех несказанных слов.
Когда моя мать заговорила снова, ее слова сильно меня удивили.
«Если бы ты только знала ее раньше», – прошептала она и ее голос опять сорвался. – «Если бы только они все знали ее раньше…все»
Я почувствовала, как в груди снова образовался тугой узел, а горло опять обожгло невысказанными словами. Было странно осознавать, что Снежка действительно была единственным человеком в городе, который знал Реджину, ту, настоящую Реджину, прежде чем все начало рушиться, и она стала Злой Королевой. До того как она стала Королевой, во всем. Когда она была просто… просто Реджиной.
Снежка опять надолго замолчала, прежде чем продолжить:
«Она была самой красивой девушкой, которую я когда-либо видела. Ее улыбка… она была яркой. Она была яркой. Она была…» – она захлебнулась собственными эмоциями.
«Она была так прекрасна», – наконец она смогла произнести. Но голос ее был так слаб, что мне пришлось немного наклониться, чтобы расслышать ее. Мои глаза встретились с изумрудным маминым взглядом. И наконец, наконец, ко мне вернулся голос.
«Ты любила ее», – слова застыли в пространстве между нами. Я заглянула в глаза Снежке и увидела, как мои слова поселились глубоко внутри нее, словно новый оттенок грусти. Слезы текли из ее глаз, но она не закрывала и не отводила их от меня. Наш зрительный контакт не прерывался. Снежка медленно кивнула.
«Я любила ее», – прошептала она.
Как и я. Но вслух ничего не сказала. Я сохраню это только для себя. В тайне, так же как и другие эмоции, бушующие в моем сердце, разрывающие меня в клочья изнутри.
Я медленно кивнула и, откинув голову на холодную каменную стену колодца, закрыла глаза.
Снежка повторила мои действия. Тишина снова повисла между нами, заполняя пустоту в наших сердцах после ухода женщины, о которой мы обе думали в этот момент.
«Она спасла нас в тот день», – произнесла Снежка спустя некоторое время. Я повернулась, чтобы посмотреть на нее. Она провела кончиками пальцев по каменной стене позади нас. Как будто это помогало ей снова вспомнить все детали того дня. Образ Реджины всплыл в моем сознании.
Она спасла тебя. Генри так гордился ею. А Реджина… она просто выглядела опустошенной, удивленная собственными действиями.
Спасибо. Это все, что я смогла сказать ей тогда.
Пожалуйста. Реджина неуверенно улыбалась мне. Воспоминания нахлынули теплой волной, утешая лишь на мгновение, а потом захлестнули горечью и сожалением.
«Да», – тихо прошептала я.
«Я даже не поблагодарила ее», – с сожалением в голосе сказала Снежка. Было понятно, что она сожалела не только об этом. Думаю, все уходило глубоко в прошлое, но прошлое изменить невозможно.
А я успела. Но вслух, конечно, этого не сказала. Снежке и так было больно, и я не собиралась сыпать соль на кровоточащую рану.
«Я должна была», – продолжила она. – «Я должна была так много ей сказать». Снежка повернулась и внимательно посмотрела мне в глаза. Этот взгляд был красноречивее любых откровений.
«Эмма, я так сейчас об этом сожалею», – Снежка заплакала и уткнулась мне в плечо. – «Я знаю, что ты уже взрослая и все знаешь сама, но, пожалуйста, никогда не повторяй моих ошибок. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты когда-либо сожалела о том, что сделала, или, тем более, о том, чего не сделала».
Снежка помедлила секунду, прежде чем просто сжала мою ладонь сильнее. Пальцами второй руки мама нежно провела по моей щеке и прошептала:
«Никогда не держи все внутри себя, Эмма. Я знаю, что ты не любишь открываться людям. Но ты должна попробовать. Жизнь может никогда больше не дать второй шанс или наоборот давать тысячу шансов. Никто не знает этого. Но каждый из этих шансов надо использовать. Нужно обязательно использовать его полностью. Сделать все, что надо. Сказать все, что хочешь. Прощать обиды и отпускать боль. Если кто-то помог тебе – поблагодари. Если любишь – скажи об этом. Иначе потом будет уже слишком поздно, и чувство сожаления будет преследовать всю жизнь».
Снежка провела пальцем по моей щеке и грустно улыбнулась:
«Не бойся жить, Эмма. Не прячь от всех свое сердце».
Ее слова разрывали меня на мелкие кусочки, и я чувствовала себя еще большей идиоткой, чем когда-либо.
«Эмма?» – Снежка поднялась на ноги и протянула мне руку. – «Ты в порядке?»
«Нет», – неосознанно вырвалось у меня. – «Я имею в виду, да… все нормально. Просто мне надо идти».
В голове был полный бардак. Надо срочно остаться наедине и привести мысли в порядок, а то еще что-то не то ляпну вслух. Хотя нет, надо срочно кое-что сделать, пока не стало совсем поздно.
«Что?» – удивленно посмотрела на меня Снежка. – «Куда?»
«Я просто… хочу воспользоваться твои советом, немедленно», – совсем запутавшись, сказала я, нервно переступая с ноги на ногу. Мне совершенно не хотелось ничего сейчас объяснять ей. – «Мне нужно кое-кому кое-что сказать».
Снежка выглядела очень удивленной. В ее глазах читалось непонимание. Она даже было открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумав, просто мягко кивнула. Прежде, чем я смогла что-то понять, она сократила расстояние между нами и крепко обняла меня. Я сначала растерялась, а потом крепко обняла ее в ответ и тихо прошептала:
«Я люблю тебя, мама».
Я почувствовала, как она напряглась, а потом сдавленно всхлипнула. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. А я просто стояла, обнимая ее, как будто защищая от всего внешнего мира. Наконец отстранившись, она прошептала:
«Я тоже люблю тебя, Эмма. Я так сильно тебя люблю».
Улыбнувшись и напоследок взглянув ей в глаза, я повернулась и направилась обратно к машине. Мне срочно нужно вернуться в город. Я не могла упустить свой единственный шанс, хотя я по-прежнему думала, что уже слишком поздно. Мне нужно было кое-что сказать, сделать, объяснить. Пока не поздно. Я не хотела больше хранить невысказанные слова в себе. Я не хотела повторять ошибок своей матери.
Комментарий к Глава 4: Несказанные слова
Автору всегда интересны эмоции читателей после прочтения)
========== Глава 5: Ты значишь так много ==========
Шины крайслера взвизгнули, когда я резко затормозила перед особняком. Едва успев заглушить двигатель, я выскочила из машины и быстро побежала к двери дома. Часть меня понимала, что было совершенно нелепо так себя вести. От такого марафона и адреналина в крови сердце бешено колотилось. Но с другой стороны, мне хотелось, как можно быстрее оказаться в комнате на втором этаже и увидеть Реджину, пока она не ушла… навсегда.
Страх окутал каждую клеточку моего тела, мысли сумасшедшим ураганом носились в голове. А что если ее там нет, что если она больше не захочет прийти или не сможет. От таких ужасных мыслей я даже остановилась на полпути. Потребовалась пара секунд, чтобы прийти в себя, и продолжить двигаться вперед.
Господи. Господи. Господи.
Она должна быть там. Она, черт возьми, должна быть там, потому что мне нужно было сказать ей что-то очень важное, то, что я должна была сказать уже тысячу раз. Боже, почему я была так чертовски слепа. И только сегодня после слов Снежки, я посмотрела на все под другим углом, поняла, как много потеряла. Какой же дурой я была почти год.
Эта ее речь о вторых шансах, она просто сжигала меня изнутри. Влетев в особняк, чуть не выбив дверь, я понеслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, потому что не было никаких вторых шансов, ничего нельзя уже изменить, когда человек мертв. Но как же хотелось верить в то, что у меня еще был шанс все исправить, был, пусть даже в моем бредовом мире галлюцинаций. И я собиралась использовать его полностью, потому что раз уж нельзя ничего изменить в прошлом, то пусть Реджина хоть сейчас, наконец, услышит правду. Она, наконец, должна узнать, что кто-то замечал ее, хотел видеть каждый день, заботился о ней. Так я мысленно успокаивала себя, надеясь, что слов будет достаточно, чтобы убедить ее, удержать ее. Мне было чертовски сложно признаться в своих чувствах самой себе, не говоря уже о том, чтобы поделиться ими с кем-то, к тому же, именно с Реджиной. Это разрывало мое сердце, всю мою сущность. Но ради нее, я была согласна пройти через все муки ада. Она заслуживала знать это.
Почему мы никогда не замечаем таких важных вещей, пока не становится слишком поздно? Почему мы никогда не говорим то, что хотим сказать, пока, черт возьми, нам есть, кому это сказать? Почему мы так жестоки и черствы? Мы так слепы, так глупы из-за своих страхов, неуверенности, глупых надуманных стереотипов и правил.
Идиотка. Идиотка. Идиотка. Эмма, ты такая идиотка! Мысленно ругала я себя, пока не остановилась перед закрытой дверью спальни. Немедля ни секунды я ворвалась в комнату, чуть не выбив светлую деревянную дверь. Если бы кто-то увидел меня в тот момент, лихорадочно осматривающую комнату, тяжело дышащую, с плотно сжатыми кулаками, подумал бы, что я точно слетела с катушек. Но мне было совершенно на это плевать. Мне нужно было увидится с Реджиной. Мне нужно было сказать ей, что я …
«Эмма?»
О Господи, спасибо! Я согнулась и уперлась ладонями в свои колени, опустив голову, стараясь восстановить дыхание и немного успокоиться. Ничто не подействовало бы на меня сейчас более успокаивающе, чем голос Реджины. Такой теплый, мягкий, особенный … родной. Все, чего мне хотелось в тот момент – окунуться с головой и утонуть в чарующих звуках ее голоса. Она здесь, она была здесь, и я не упустила свой шанс. Сердце сжалось в груди, и я, наконец, подняла голову, встретившись с такими ясными, выразительными глазами, цвета шоколада.
«Ты в порядке?» – спросила она, пристально рассматривая меня. Клянусь, я услышала неприкрытую заботу в ее голосе. Она стояла в дальнем углу комнаты, сложив руки на груди и неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Мысленно я даже спросила себя, почему после смерти она стала так не уверена в себе. Королева была, как обычно, собрана, но никогда раньше я не видела ее такой уязвимой. Это было необычно, но так странно привлекательно и совершенно очаровательно.
«Эмма?» – еще раз повторила она. Я продолжала молча смотреть на нее. – «Ты…ты можешь что-то сказать?»
Видимо, нет, раздался издевательский голосок в моей голове. Хотя это именно то, зачем я пришла сюда. Я просто не могла выдавить из себя ни звука в тот момент. Мое сердце бешено колотилось в груди. Оно всегда начинало биться быстрее, когда я видела эту женщину, с самого первого появления на пороге ее дома.
Реджина всегда была красивой. Любой человек, имеющий зрение, мог это подтвердить. Но сейчас…сейчас она была особенно потрясающей. У меня перехватило дух, пока я медленно рассматривала каждый миллиметр ее тела, ее лицо. Никогда при жизни я не смотрела на нее так.
Слезы потекли из глаз. Никогда прежде я так не ненавидела себя, как в тот момент. Идиотка. Идиотка. Идиотка. Мысленно ругала я сама себя, а глаза завороженно смотрели на девушку в другом конце комнаты. Ее голос взрывал мое сознание, но это был самый волшебный звук, который я когда-либо слышала. Я хочу ее. И всегда хотела. Я всегда ее хотела. Сейчас для меня это стало совершенно ясным. Я так отчаянно воевала с ней, спорила, ругалась только потому, что хотела быть с ней рядом, потому что она была … господи, она была всем для меня.
Но она ушла. И сейчас это был всего лишь призрак. Но я так же хотела ее.
«Эмма, пожалуйста», – услышала я, прежде, чем поняла, что неосознанно сократила расстояние между нами. Мой пульс отбивал дикий ритм, сердце казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она впилась в меня взглядом, когда я подошла совсем близко. Я могла рассмотреть в ее глазах все эмоции, которые она сейчас испытывала, вопросы, которые не решалась задать, страхи, которые мучали ее. Наконец я почувствовала, что снова могу говорить.
Маленькими шагами, все ближе и ближе. Я нервно облизала свои губы, отрывая от Реджины взгляда.
«Когда кто-то сделал тебе больно – прости его», – прошептала я. С каждым словом мой голос становился все тверже, увереннее. – «Когда кто-то помог тебе – поблагодари, когда любишь кого-то – скажи ему об этом. Скажи об этом, с гордостью, потому что, в конце концов, слова, которые не были сказаны, потом всю жизнь будут преследовать нас и убивать изнутри».
«Что?» – переспросила она, ее голос был едва слышным, но спокойным. Я остановилась в нескольких шагах от нее. Мы пожирали друг друга глазами.
«Когда любишь кого-то – скажи ему об этом», – четко повторила я. – «Скажи об этом, с гордостью, потому что, в конце концов, слова, которые не были сказаны, потом всю жизнь будут преследовать нас и убивать изнутри».
«Ох…» – произнесла она, и я могла бы поклясться, что в тот момент, почувствовала тепло, исходящие от ее тела, ее дыхание через этот короткий звук. Это было вообще возможным? Как может призрак излучать тепло, дышать и казаться… казаться таким живым? Я быстро качнула головой, отгоняя такие не важные сейчас вопросы. Не сейчас, когда я, наконец, решилась сказать то, что должна была озвучить уже давно. Нет, сейчас ничего не имело для меня значения, кроме слов на кончике моего языка и женщины, которая вдохновила меня на это.
«Я опоздала», – спокойно сказала я, хотя голос немного дрожал. Так сложно было держать себя в руках и не разрыдаться в такой напряженный момент. Я видела, что щеки Реджины были уже влажными от слез. – «Я чертовски опоздала. Знаю, Реджина. Опоздала и, боже, прости меня за это, но теперь я здесь. Я здесь».
Ее нижняя губа дрогнула, а взгляд по-прежнему прожигал меня насквозь, заставляя кровь кипеть в венах, проникая в самую душу. Она молча ждала продолжения. У меня было ощущение, что я не просто говорю слова, а ломаю стены, разбиваю баррикады, которые сама же когда-то давно возвела вокруг своего сердца, чтобы защитить его.
«Я так много всего должна тебе сказать», – прошептала я. – «Так много вещей, о которых должна была рассказать давным-давно».
«Х-хорошо», – заикаясь, прохрипела она. Мое сердце сжалось. Никогда прежде я не слышала, чтобы Реджина заикалась. Казалось, ее шокировали мои слова в той же мере, как мне стало от них легче. В любом случае, слова уже вылетели и их не вернуть. Да я бы и не хотела этого, потому что я правда, правда чувствовала все это. Чувство вины сжигало меня изнутри, и нужно было, наконец, высказаться, признаться. Молчание вредило бы больше как мне, так и Реджине. Мы и так потеряли столько времени, так многого лишились из-за недосказанности. И вот сейчас, мы застряли где-то между мирами. Такая мертвая живая я и такая живая, но мертвая она. Мы вроде бы сейчас были вместе, но уже никогда не сможем прикоснуться друг к другу.
О господи…
Страх сковал мой разум. Я бежала сюда так быстро, как могла. Слова матери все это время крутились в моей голове. Никогда не поздно сказать то, что держишь внутри. Ну, так скажи ж наконец! Чего ты молчишь? Будь проклята Снежка со своей внезапной мудростью. Я тяжело дышала, пытаясь успокоиться. Уши заложило и в голове шумело. Сердце, казалось, упало в пятки от страха. Успокоиться не получалось. Поэтому мне просто нужно было набраться мужества и выдавить из себя этих три долбанных слова.
«Какая ты красивая», – мда, это были явно не те слова. Но это тоже была правда, и я произнесла их искренне. Реджину удивило мое внезапное признание. Несколько слезинок покатились по ее щекам, и тонкий всхлип сорвался с ее губ.
«Я…» – начала было она, но я резко оборвала ее попытку, поднеся указательный палец к ее губам. Я ничего не почувствовала. Только воздух. Но веки Реджин вздрогнули и закрылись на мгновение, а губы сжались, заглушая едва слышный стон. Я удивленно прошептала:
«Ты… ты чувствуешь это? Ты можешь меня чувствовать?»
Пожалуйста, скажи да.
Она медленно открыла глаза, и грустная улыбка появилась на ее лице. Меланхолия окрасила ее голос, когда она тихо сказала:
«Нет».
Все мои надежды, которые уже наполнили меня от макушки до кончиков пальцев, вмиг рухнули, как только она произнесла это короткое слово. Это было больнее, чем я ожидала.
«Ох…» – грустно сказала я, покачав головой. Прочистив горло, я продолжила.
«Ну, ничего», – с грустью сказала я, прилагая все усилия, чтобы хоть немного улыбнуться, пытаясь облегчить дискомфорт и чувство вины, которые отражались в глазах Реджины.
Мы смотрели друг на друга в течение нескольких долгих мгновений, прежде чем я решилась сделать еще одну попытку.
«Ты сильная», – опять не то. Эти слова вырывались из меня и скапливались в пространстве между нами. Внутри меня как будто прорвало целую плотину и все то, что я когда-либо чувствовала к Реджине или думала о ней, сейчас неконтролируемым потоком вылетало из меня, как чертова река признаний.
«Ты умная и изобретательная, и всегда точно знаешь, как достичь желаемого».
«Ты саркастичная, остроумная и веселая. У тебя всегда отличные шутки, даже когда ты смеешься надо мной».
Мы обе негромко рассмеялись, не смотря на то, что слезы продолжали душить.
«Ты решительная и упрямая».
«Ты умеешь сострадать, пусть даже никогда не признаешь этого вслух».
«Ты делаешь самую вкусную лазанью, которую я когда-либо пробовала, и я чертовски скучаю по ней».
Реджина фыркнула, звук был похож на что-то среднее между смехом и рыданием. Мое сердце продолжало нестись галопом.
«Ты так заботишься о…обо всем»
«Ты самая лучшая мама и я… мне никогда не стать такой же замечательной мамой для Генри, как ты. Но я попытаюсь».
Реджина сделала шаг ко мне. Мы почти соприкасались телами. Так хотелось прикоснуться к ней, как будто от этого зависела моя жизнь, как будто это было единственным, о чем я всегда мечтала.
«Ты смелая. Ты самый смелый человек, которого я когда-либо встречала».
«И, господи, Реджина», – я поперхнулась, почувствовав, как мое тело дрожит в нескольких дюймах от нее. Я посмотрела в ее глаза, они были такими теплыми сейчас. – «Ты чертовски сексуальная».
Она громко рассмеялась, не смотря на слезы, которые все еще текли из ее глаз, по красивому лицу вниз, капая куда-то на пол. Я хотела рассмеяться вместе с ней, но звук застрял в моем горле. Я просто молча стояла, не отрывая от нее взгляд. Моя рука медленно поднялась к ее лицу, тщетно пытаясь провести пальцами по ее щеке. Рука проходила свозь нее, просто рассекая воздух и пространство. Я тяжело вздохнула, сдерживая опять подступившие слезы. Снова подняв руку, я просто поднесла ее к лицу Реджины, не прикасаясь, но и не убирая. Не желая признавать гребаную реальность, что Реджина была не со мной, что я не могла почувствовать ее тело.
Еще один всхлип сорвался с ее губ. Она подняла свою руку и поднесла к моей, ладонь к ладони, но не соединяя их. Иллюзия касания. На мгновение я закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь хоть что-то почувствовать. Ничего. Тогда я открыла глаза вновь и прошептала:
«Ты значишь так много для меня».
И тут она сломалась.
«Ты значишь так много для меня, – снова и снова повторяла я, наблюдая, как всхлип за всхлипом ее тело пронизывала дрожь. Она плотно закрыла глаза, но это не остановило потока слез.
«Ты так много значишь для меня», – последний раз сказала я. Она медленно открыла глаза и посмотрела на меня. Сейчас они были темными, как безлунная ночь. Так хотелось опять поднести руки к ее лицу, еще раз попытаться прикоснуться к ней. Тяжело вздохнув, я, наконец, сказала:
«И я люблю тебя».
Она покачала головой.
«Нет, ты не можешь», – сказала она, все еще качая головой. Хотелось поймать руками ее голову и остановить. Но все, что я могла, просто сказать:
«Могу».
Ее блестящие глаза встретились с моими, и она прошептала:
«Ты не можешь любить призрака, Эмма».
Услышать, что Реджина считает себя всего лишь призраком, было гребаным ударом ниже пояса. Да что же это такое. Пришлось сжать кулаки и сделать несколько вдохов-выдохов прежде, чем ответить ей.
«Нет, Реджина, я и не люблю призрака», – сказала я, чувствуя, как грустная улыбка тронула мои губы. – «Я люблю тебя».
Комментарий к Глава 5: Ты значишь так много
Эта глава далась очень тяжело. Просто помните, что автору всегда интересны эмоции читателей после прочтения)
========== Глава 6: Стена между нами ==========
Я позвонила своим родителям и попросила их оставить у себя Генри на ночь. Да, я чувствовала ужасно себя из-за этого. Малыш был так подавлен последними событиями. Он нуждался во мне. Но Реджина… я просто не могла оставить ее саму сейчас. Я должна была быть с ней. Черт возьми, нельзя же признаться в любви и сразу же свалить, верно? Вроде, эй, я уверена, что люблю тебя и очень давно. Чудненько, а теперь мне пора бежать. Увидимся! Мда, круто, нечего сказать.
Так что я осталась. И она осталась. Мы были вместе, и это было все, что волновала меня в данный момент.
Кровать Реджины была мягкой и удобной, и так приятно пахла. Мы лежали на ней вместе, друг напротив друга. Я уже успела основательно достать женщину, спрашивая, как такое возможно, что она может лежать на кровати, но при этом я не могу к ней прикоснуться? Реджина уже в сотый раз повторяла, что тоже этого не понимает. Она просто машинально легла, и все было нормально, она не прошла сквозь пол и не очутилась на первом этаже. Но я все продолжала гадать как такое возможно, даже предположила, что это какой-то гребаный спецэффект, как в фильмах. Мое сердце начинало биться быстрее каждый раз, когда Реджина раздраженно закатывала глаза и делала мне замечания, чтобы я перестала ее раздражать, и называла меня «ребенком». Мне было плевать, что она оскорбляет меня. Я бы простила ей все, что угодно. Как же я скучала по нашим мелким стычкам и спорам. Как же я скучала по ней.
Мы не обсуждали мои слова. Ни одна из нас никогда не была сильна в чувствах, их открытом проявлении. Так что обе пытались избежать этой темы. Мне было это сейчас на руку. Слишком много впечатлений и признаний за такое короткое время. Я чувствовала себя слишком открытой и уязвимой. Не говоря уже о других эмоциях на этой неделе. Думаю, никогда в жизни я не плакала так много. Казалось, что во мне уже совсем не осталось слез. Это была не неделя, а какой-то бешеный марафон слез. Так что нет, спасибо, остальные эмоции оставим на потом.
Единственное, что мешало полностью насладиться моментом, – сомнение, что Реджина никогда не ответит мне взаимностью. Ну, что она никогда не любила меня и уже не сможет полюбить, да и вообще с чего ей меня любить. Это вызывало головокружение и легкую тошноту. Я пыталась утешить себя, что, возможно, она не сказала, что тоже любит меня, чтобы не казаться уязвимой, не усложнять и без того непонятную ситуацию. Она ушла, и нам нужно было научиться жить без нее и все такое, ну, вы понимаете. Это было вполне логичным объяснением, ведь Реджина всегда беспокоилась о дорогих ей людях. Но тоненький голосок в глубине моего сознания тихо продолжал зудеть, пока мы лежали вместе, спрашивая, а что если она ничего не сказала потому, что просто не чувствует ничего подобного ко мне. Она не любит меня.
Меня бесило, что я не могла заткнуть этот гребаный голос в своей голове, просто послать его куда подальше, игнорировать. Тем ни менее я продолжала с ним спорить. Это чертовски отвлекало. Однако вслух я и дальше дразнила Реджину, потому что нам было так комфортно в наших таких специфических и необычных отношениях. И я чувствовала себя в безопасности, болтая ни о чем, будто это не могло еще больше разбить мое сердце.
«Я просто не понимаю», – сказала я, снова пытаясь прикоснуться к ней, тыкая ее в плечо, наблюдая, как мой указательный палец проходит сквозь нее.
«Бога ради, Эмма, перестань», – она снова закатила глаза, и мое сердце радостно забилось в груди.
«Но это не справедливо!» – заныла я, как ребенок. Почему бы и нет, могу себе это позволить сейчас. Реджина сама часто утверждала, что я большой ребенок. Реджина тяжело вздохнула и сказала:
«Я искренне презираю тебя».
И тут я почувствовала, как весь воздух исчез из моих легких, как будто их пробило пулей, такая была боль. Не знаю, почему это так задело меня. Реджина говорила подобное мне и раньше, много раз. Но просто сегодня все чувства были на пределе. Теперь, когда я осознала свои чувства к ней и призналась, эти слова полоснули меня острым лезвием прямо по сердцу. Они звучали как отказ. Нам никогда не быть вместе в любом случае.
Прежде, чем совсем смириться с таким положением вещей, я заметила легкую улыбку на губах Реджины. И облегчение мгновенно расползлось по всему телу. Я выдохнула и неожиданно рассмеялась. Надеюсь, Реджина не заметила резкие перепады моего настроения и то, что я не поняла ее шутку надо мной. Не хочу, чтобы она знала, как мне страшно узнать, что мои чувства не взаимны. Но и давить на нее я не буду. И вообще, какое это сейчас имеет значение: любит или нет – неважно… ну, или не очень важно…
По крайней мере, это не должно иметь значения. Но да… да, это чертовски волновало меня.
Я сделала все возможное, чтобы прогнать все сомнения и расслабиться. Улыбнувшись своей самой наглой улыбкой, я сказала:
«Я тебе не верю. Мне кажется, ты находишь меня очаровательной и милой».
«Да, дорогая, именно поэтому я ударила тебя», – сказала она с ухмылкой, прищурив глаза. От такого вида мурашки пошли по моему телу.
«О, пожалуйста», – рассмеялась я. – «Это было так давно! Да и я ударила тебя в ответ, помнишь?»
«Именно, и это только подтверждает, что ты не милая и не очаровательная»
«Нет, как раз наоборот», – я усмехнулась. – «Постоянно оскорбляя и дразня меня, ты показывала свою симпатию. Ты вела себя как десятилетний мальчик».
«Прости?» – недоверчиво спросила она. Ее брови удивленно поднялись вверх, глаза прищурились в ожидании моего объяснения.
«Я тебе нравлюсь», – сказала я, и мне сразу же пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться, увидев ее лицо. – «Ты похожа на десятилетнего мальчика, который дразнит девочку, которая на самом деле ему симпатична, не зная, как еще привлечь ее внимание. Это достаточно странный способ флиртовать со мной».
