Текст книги "Nemeton (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Я знаю, что ты предпочитаешь на чужих ошибках учиться, а не повторять их, но…

– Дерек, развейся уже, забудь, переспи со своим волчонком, который готов тебе пальцы лизать, лишь бы ты обратил на него чуть больше внимания, чем тебе позволяет твоя абсолютная деревянность, – Питер делает длинный глоток, довольно жмурясь. – И нам не придется весной и осенью приглядывать за ним, чтоб он себя не покалечил в своих очередных слишком живых кошмарах.

– По-твоему все так просто выходит, – едва слышно ворчит Дерек, отворачиваясь от дяди, рассматривая содержимое своего стакана.

– Не глупи, – устало тянет Питер. – Забудь уже про всех своих девочек-убийц, прекрати страдать по поводу своей никчемности, послушай своего доброго и умного дядю, пока он в настроении раздавать бесплатные добрые и умные советы.

Дерек не выдерживает, смешливо фыркая в стакан, и Питер качает головой, едва заметно улыбаясь уголком губ.

– А по поводу Стайлза, – голос из насмешливого становится серьезным. – Мне никуда не деться от необходимости приручить его. И мне, пожалуй, доставляет удовольствие процесс, – в голубых глазах загораются лукавые искры.

– Ставишь свое умение убеждать против воспитания в семье Арджентов?

– Свое умение убеждать и патологическую честность Криса Арджента, – негромко тянет Питер, усмехнувшись. Дерек смотрит на дядю с легким недоумением.

– Арджент слишком благородный убийца, – задумчиво, с ленцой объясняет Питер. – Он не станет лгать приемному сыну, если тот задаст прямой вопрос. Даже если дело будет касаться его сестры.

– Хочешь, чтобы мальчишка обо всем узнал от него?

– А кому, по-твоему, он больше поверит? Мне или своему опекуну?

– А ты не думаешь, что охотник может представить произошедшее так, что нам мало не покажется?

– Даже его папаша не смог бы оправдать произошедшее. Не для здравомыслящего человека, – неприязненно кривится Питер.

– У меня складывается впечатление, что ты неплохо их знаешь, – Дерек растягивается на полу, глядя в потолок, водя пальцами по кромке пустого стакана.

– Ты был мелким писклявым засранцем, когда старший Арджент с сыном гоняли нас с твоей матерью по лесу. Так что да, я неплохо их знаю. Об охотниках больше всего можно узнать в привычной им обстановке – на охоте.

– Делай как знаешь, альфа, – Дерек не смотрит на дядю, да и думает, кажется, о чем-то своем. – Но я согласен с тобой в том, что мальчишка толковый. Волчата от него без ума.

Питер смотрит вопросительно-укоризненно. Дерек игнорирует.

***

Утро встречает Стайлза чувством легкого стыда и легкого возбуждения. За что ему стыдно, он уже и сам не понимает, то ли за то, что сделал, то ли за то, чего не сделал, но тепло в паху разрастается, сжимается в причудливый пульсирующий узел, особенно при воспоминании о близости сильного красивого тела, о гладкости кожи под пальцами, о рельефе мышц под ладонями.

Пожалуй, стоило бы съездить в ночной клуб, да сбросить напряжение. Вот только ехать одному не хочется, а ехать с кем-то… с кем?

Закрадывается шальная мысль прихватить с собой Айзека, может, хотя бы это расшевелит хмурого и вечно всем недовольного волчару, но Стайлз искренне опасается массовых жертв. Дерек, конечно, кажется парнем вполне уравновешенным, с железным контролем, но Стайлз не уверен, что контроль его не оставит, если Айзеку придется по вкусу происходящее в клубе.

Почему-то – хотя Стайлз прекрасно понимает, почему, – звонить Кейт, частой его спутнице в подобных вылазках, Стилински не хочет совершенно.

– Съезжу сегодня в город, – столкнувшись с Питером на кухне, Стайлз немного удивляется, потому что кроме них двоих на этой самой кухне никого нет. – Буду поздно, может, утром.

Стайлзу кажется, что оборотень принюхивается к нему внимательнее, чем обычно. Стилински сладковато-пряно пахнет возбуждением с горьким оттенком неудовлетворенности.

– Поедешь один? – Питер внимательно разглядывает стоящего перед ним Стайлза, задерживаясь взглядом на длинных тонких пальцах, нервно теребящих край футболки. – Может, тебя забрать ночью? Не хотелось бы, чтобы ты на пустой дороге на полной скорости вмазался в столб.

– Беспокоишься? – недоверчиво-насмешливо тянет Стайлз, качая головой.

– Как и за любого из своей стаи, – ровно поясняет Хейл, и Стайлз сердито сверкает глазами, поднимая на него взгляд. Почему-то его коробит это “любого”. – Только обычно из стаи ни у кого нет возможности напиться хотя бы до того состояния, в котором ты приехал в прошлый раз.

Питер довольно скалится, а Стилински сердито поджимает губы, тряхнув головой.

– Не надо, сам доберусь.

То ли спросонья, то ли из-за подсознательного нежелания уходить от прикосновений, Стилински не отстраняется, когда Питер подходит к нему, укладывая ладонь на загривок. От Хейла пряно пахнет черным кофе и сладко – печеньем, которое Малия пекла вчера. По словам Лидии, волчица переборщила с шоколадом, но Стайлзу понравилось.

– Позвони, если не сможешь отличить руль от колеса.

Шальную мысль предложить альфе поехать с ним, Стайлз отметает хотя бы потому, что понимает, чем это все закончится.

***

Ночью, поймав споткнувшегося о порог спальни – его, Питера, спальни, – Стайлза, Хейл чувствует непривычное раздражение. Стилински, наверное, хочет что-то сказать, но Питер не слушает, неприязненно разглядывая припухшие, покрасневшие губы своего советника, чувствуя, как в груди разливается что-то мутное и вязкое, мерзко пахнущее ревностью. Да Стилински и не особо удачно складывает слова в предложения, прямо говоря, это ему совсем не удается. Стайлз пахнет сексом, и говорит что-то о том, что это был “самый отвратный секс в его жизни”. Питеру охота утопить его в геле для душа, потому что пахнет Стайлз тоже отвратительно.

– С другой стороны, хорошо, что трахали-то не меня, – доверительно бормочет Стилински, зевнув, приваливаясь плечом к плечу Питера. – Видел нового шерифа, кстати. Ну, он не видел, как я сел за руль. Все окей. И не думай, что я какой-нибудь алкоголик, раз я уже второй раз за месяц прихожу в дрова. Жизнь такая, сам понимаешь.

Питер укладывает бормочущего всякую чушь Стилински спать, предварительно дотащив Стайлза до его комнаты.

Следующим утром Стайлз готов расплавиться от стыда. Расплавиться и стечь по стенам, впитываясь куда-нибудь в землю, подальше от странного, не совсем неприязненного, но определенно странного взгляда Питера.

Лидия протягивает Стайлзу стакан воды и таблетку, но ничего не говорит – передает какой-то листок Питеру, и уходит из зала. Хейл рассматривает записку чуть приподнимая брови.

– Я нес чушь вчера, да? – Стайлз поднимает неуверенный взгляд на Питера.

– Редкостную, но безобидную, – Хейл складывает вчетверо исписанный убористым почерком Лидии листок, и убирает его в карман. – Я думаю, с подростками это случается.

– Я не подросток, – Стайлз поднимается со своего места, ставя пустой стакан на журнальный столик. – Стая-то меня хоть не видела?

– Тебя волнует их мнение? Я удивлен, – Хейл усмехается, рассматривая подошедшего Стайлза. – Нет, волчата тебя не видели, но, знаешь… Они же оборотни. Им не обязательно видеть.

– Все равно, – Стайлз вымученно морщится, тяжело оседая на диван рядом с Хейлом. – Все равно хорошо, что не видели. Это знаешь… Эл всегда знала, когда я притаскивался с очередной попойки, но никогда не выходила навстречу, не хотела меня видеть в таком… – Стайлз неопределенно взмахивает руками, – виде. Хотя ее спальня почти всегда была рядом с моей…

– О ком ты? – Питер накрывает прохладной ладонью горячий лоб своего советника, когда тот приваливается спиной к его плечу, и понемногу, неспешно, вытягивает боль.

– Эллисон, – тихо произносит Стайлз. – Эл, дочь Криса. Через пару месяцев она станет главой клана. У Арджентов же какой-то странный матриархат, ну.

– Расскажешь мне о ней?

– Зачем? – Стайлз пожимает плечами. – Эл замечательная. Она умная, добрая, смелая. Она будет хороша в своей роли.

Питер задумчиво кивает, глядя куда-то в сторону.

– Ты думал о том, что будет потом? Неважно когда. Когда Эллисон Арджент станет главой одного из сильнейших охотничьих кланов в этой части света, например.

Стайлз вымученно морщится. Конечно, он не думал. Он не думал, что останется здесь, с этими волками, не думал, что будет чувствовать за них ответственность, не думал, что будет искренне беспокоиться за них. Не думал, что будет по-девчачьи глупо заливаться легким румянцем, ловя на себе внимательный взгляд светло-голубых глаз. Это вообще было самым ненавистным пунктом для Стайлза, но он совершенно ничего не мог поделать.

– Я не знаю, – отвечает честно. – Я не знаю, что мне делать. Я знаю, что у Хейлов с Арджентами давняя вендетта…

– У Хейлов с Арджентами? – Питер изумленно вскидывает вверх брови. Стайлз закатывает глаза.

– У Арджентов с Хейлами. Так лучше?

– Нет, так не лучше, – Питер тихо хмыкает, рассеяно обнимая Стилински поперек груди. Стайлз не только позволяет, Стайлз борется с желанием растянуться поперек ног оборотня и уснуть.

– Пояснишь?

– Я говорил, что тебе стоит поговорить об этом с Крисом. Вот и поговори.

Стайлз замолкает на несколько кажущихся очень долгими минут. Если бы Питер не слышал его дыхания, то вполне мог бы подумать, что мальчишка, утомленный вчерашними бесчинствами, уснул.

– Ты хотел, чтобы я спросил его кое о чем другом, – неуверенно и полувопросительно тянет Стайлз.

Питер качает головой, достаточно выразительно, чтобы Стайлз понял это не оборачиваясь.

– Эл приедет на эти выходные. Я поеду домой на несколько дней, на два, на три, не знаю. В любом случае, вернусь нескоро. Уверен, что у вас тут без меня ничего не случится.

– Справимся, – Питер кивает, неожиданно поворачиваясь к Стайлзу. Тот непонимающе хлопает ресницами, слегка хмурясь – головная боль прошла, но общее состояние нестабильности окружающего мира осталось. Стайлз удивленно смотрит на Питера, стараясь понять подоплеку его действий, но тот просто смотрит, может, наклонившись чуть ближе, чем следует, может, принюхиваясь чуть откровеннее, чем обычно.

Стайлз внезапно вспоминает о еще одном аспекте вчерашнего вечера. Нет, он, конечно, за этим и поехал – развеяться, потрахаться, но вот Хейлу об этом знать точно не нужно было. Щеки вспыхивают румянцем, а сознание – иррациональным желанием извиниться. Запах наполняется кисло-горьким ароматом стыда.

– Вообще, я тот еще аморальный субъект, – бормочет Стилински. – Я буду разлагающе действовать на твою стаю…

– Ты не похож на большого любителя клубных вечеринок, – Питер вопросительно приподнимает брови.

Чистая правда – танцевать Стайлз любит не особо, близость десятков разгоряченных, совершенно незнакомых тел, на деле, раздражает. Помогает алкоголь – отвлечься, позволить кому-то незнакомому прикоснуться. Но, на самом деле, подобное всегда было единственным способом отвлечься, расслабиться. Охота отвлекала от обычных жизненных неурядиц, домашние дела – от сверхъестественных будней, и то и другое – от воспоминаний, от давящей тяжести в груди, от бьющейся где-то в сознании костлявой вороны, каркающей “Никогда”. Никогда тебе не стать сильным, Стайлз, никогда не защитить тех, кем дорожишь, никогда тебе не быть Бэтменом, никогда не спасти всех, никогда, никогда, никогда…

Но алкогольный дурман и чужие хриплые стоны обычно помогали немного отвлечься и от того, и от другого.

А вот теперь Стайлзу стыдно уже и за это.

Он кривится, собираясь отвернуться, может, вывернуться из-под рук оборотня и уйти, но вместо этого цепляется взглядом за спокойствие, приправленное чем-то очень, очень собственническим, но едва заметным, плещущееся в озерно-голубых глазах.

– Мне это помогает. Мне ничего больше не помогает, – добавляет хрипло, устало, виновато. Сейчас будто рассыпается в белую гипсовую пыль и так державшаяся на одном честном слове маска, и Стайлз чувствует себя абсолютно обнаженным, беззащитным, испуганным мальчиком. Как в тот день, когда умерла мама, как в тот день, когда погиб отец. Питер ласковым движением когтей сдирает с него ту защиту, которую Стайлз старательно возводил вокруг себя, которой дорожил, за которую пускал только… да, пожалуй, только Эллисон. Только она могла видеть его таким – слабым, испуганным, только ей он мог доверить себя – такого.

А сейчас Питер смотрит на него, смотрит внимательно, немного недоверчиво – сам себе не верит, что удалось.

Смотрит и просчитывает десяток ходов вперед.

Расчетливость не порок, пока в выгоде остаются обе стороны.

Смотрит и понимает, что может дать этому человеку такое, что больше ему никто не в состоянии дать – защиту, спокойствие, ощущение поддержки и силы.

И пусть в этом больше расчетливости, чем в том, что принято называть “любовными порывами”.

Питер наклоняется еще ближе к Стайлзу, прижимается лбом ко лбу, касается губ, заставляя раскрыть, целует, осторожно, опасаясь спугнуть, обнимая его.

Стилински тихо, совсем тихо, почти неслышно, всхлипывает, уверенно обвивая руками шею Питера, и успокоенно, умиротворенно целует его в ответ, закрывая глаза, стараясь не думать, чем ему придется расплатиться за то ощущение абсолютного спокойствия, которое он чувствует сейчас.

========== Часть 18 ==========

– Ты, вроде, собирался уезжать на этих выходных? – Питер сбивается с речи на рык, встряхиваясь.

Стайлз усмехается, разглядывая вернувшуюся с тренировки стаю, и снова останавливается взглядом на вожаке. Малия настойчиво дергает отца за руку, но Питер коротко отмахивается, кивая на идущего позади Дерека, и луговая волчица тут же подлетает к нему, что-то выговаривая. Дерек к кузине относился на редкость терпеливо, как и к Коре, терпеливее, чем к остальным волчатам. Поэтому и слушал, чуть вымученно хмурясь, вместо того, чтобы рыкнуть на девчонку.

– Эл звонила сегодня почти уже ночью, сказала, что не сможет приехать на этой неделе, – негромко проговаривает Стайлз, отходя с прохода, пуская в дом волчат. – Поэтому на этих выходных я с вами. Буду, как и всегда, блистательно бесполезен.

Питер хрипловато смеется, подходя ближе к друиду, коротко рычит на замешкавшегося на крыльце Джексона, и тот, зашипев в ответ, проскальзывает в дом. Стайлз успевает заметить, как его руки на несколько мгновений покрываются чешуей, а когти удлиняются.

– Снова проблемы? – кивает вслед каниме, доставая из кожаной куртки пачку сигарет.

– Уиттмор – сплошная проблема, – негромко говорит Питер, приваливаясь голой спиной к стене дома. От него пышет жаром, горьковато пахнет потом и ярко – лесом.

– Ну, это и так понятно, – Стайлз несколько раз щелкает колесиком зажигалки, недовольно встряхивая ее, и только после этого сумев подкурить.

– Нет, я не об этом, – Стайлз слышит легкое недовольство в голосе Хейла, но все равно затягивается горьким дымом, прикрывая глаза. – Я о том, что Джексона не стоило обращать, он слишком неуравновешен. Канима в стае – редкость. У ящеров ослаблена потребность в альфе – у Джексона она есть только потому, что он не знает, как вообще может быть по-другому, ну и еще потому, что обращен он все-таки вервольфом. Но тем не менее – Джекс проблема. Да он и сам об этом знает, – поясняет неловко молчащему Стайлзу. – Проще всего было убить его. И об этом он тоже знает.

Стилински удивленно приподнимает брови.

– Ну… Это честно. Больше я, что-то, ничего не могу добавить.

Хейл серьезно кивает, глядя куда-то в сторону, а затем уходит в дом, кажется заслышав какую-то перепалку.

***

Неделя проходит тихо, очень спокойно, Стайлз наконец-то чувствует себя абсолютно уравновешенно. Не раздражается, решая какие-то мелкие вопросы, с которыми волчата, хоть и несмело, но все-таки подходят к нему; не чувствует себя неловко в доме, как до этого бывало часто; заучивает смеси трав из книг Дитона, и, с помощью Лидии, Эрики и Коры расставляет в одной из пустующих комнат всяческие банки, выданные ему Аланом, каждая из которых заботливо подписана витиеватым почерком друида. Айзек с Дереком притаскивают какие-то еще склянки из подвала – одну из них Лейхи умудряется разбить на лестнице.

Больше, чем сам Айзек, пугается только Дерек, Стайлзу приходится с десяток раз объяснить хмуроволку, что ничего страшного с чихающим и покрывшимся сизыми неровными пятнами Айзеком на самом деле не произойдет. Почихает и перестанет, а пятна пройдут через пару-тройку часов – так написано в одной из книг Дитона. Дерек все равно, кажется, не очень верит, и Стайлз, закатив глаза, велит ему отвести волчонка в спальню и посидеть с ним, понаблюдать.

Кора скептично смотрит вслед ушедшему брату, а затем поворачивается к Стилински, качая головой:

– Есть какое-нибудь зелье, от побочных эффектов которого могут спасти только волшебные целовашки? Как в том сериале. Нет? Плохо. Намеков прозрачнее Дерек не поймет, поверь.

Лидия сдержано хмыкает, а Стайлз не может сдержать широченной улыбки.

– Ну хоть ты с ним поговори. Альфа, я думаю, уже пытался.

– Ты какого-то очень плохого обо мне мнения, – Кора с легкостью переставляет коробку с книгами с одного стола на другой, чтобы Лидии было удобнее расставлять их на книжной полке. – Но Дерек… у него проблемы с этим, серьезно. С доверием, с тем, чтобы подпустить кого-то близко.

– Он и так подпускает Айзека ближе других. Пускает в личное пространство. Относится не столько как к стае, сколько как к семье, – Лидия с присущим ей спокойствием расставляет книги по какой-то системе, которую, как Стайлз надеется, она все-таки объяснит.

– Этого мало, – Стайлз беспокойно оглядывается на замершего в дверях Питера, приподняв брови. – Все под контролем, ага.

– Да я не сомневаюсь, – Хейл усмехается, качая головой, – у тебя мобильник разрывается, – Питер взглядом указывает вниз, а Стайлз, чертыхнувшись, подскакивает с места. Проходя мимо альфы, Стилински коротко и быстро касается губами его щеки, тихо проговаривая “Спасибо”, и уносится на второй этаж.

Девушки немного удивленно смотрят вслед друиду, но Питер предпочитает ничего не пояснять, разглядывая полки с книгами, полки со склянками, хаотично расставленные по полу коробки.

– Много знакомых вещей, – тянет немного задумчиво, запуская руку в одну из коробок, вытаскивая ворох каких-то записей, разглядывая.

– Навевает… воспоминания? – банши, закончив выставлять книги, подходит к поднявшему на неё взгляд альфе.

– Что ты хочешь сказать? – Питеру даже не нужно смотреть на стоящих неподалеку волчиц, Кора и Эрика, не сговариваясь, отходят к выходу из комнаты. Питер несколько секунд прислушивается к их удаляющимся шагам в коридоре и на лестнице, затем вновь сосредотачиваясь на ведьме.

– Видений чьей-то смерти меня не посещало, – спешит успокоить его Лидия. – Нет, но…

– Но – что? – мягко переспрашивает Питер, когда Лидия замолкает, поджимая губы.

– Сейчас трудный период, Питер. И, если ты решил привязать Стайлза к себе таким способом – я ничего не скажу против. Тебе виднее, и это – не худший вариант…

– Ты знаешь, кто он? – Питер выуживает из коробки цепочку с подвеской-трискелем, почти удивленно разглядывая украшение.

– Он – опасность, – Мартин тоже смотрит на подвеску. – И он же – защита. Ты видел его руну? Альгиз, двоякочитаемый. От тебя зависит, кем он станет для нас.

– Он – охотник, – Питер прячет трискель в ладони. – Так что ты как никогда права, Лидия.

Мартин, кажется, даже не удивляется – удовлетворенно кивает, будто Питер ей только что предоставил несколько важных кусков пазла.

– Просто не ошибись, Питер. Я не очень хорошо помню его в школе, но Стайлз всегда был парнем умным, с головой на плечах. Он никогда не был жестоким, а я чувствовала в нем ожесточенность, когда он появился у нас. Что-то с ним случилось. Может, это смерть отца его ожесточила, но мне кажется, что кто-то еще над ним поработал.

– Поработал, – Питер кивает. – Было кому. Продолжай.

– Не дай ему в тебе разочароваться, пожалуйста, – Питер удивленно вскидывает брови, в ответ на тон ведьмы.

– Значит, ты настолько уверена в моей способности разочаровывать окружающих, девочка?

Лидия усмехается.

– Не напрашивайся на комплимент, Питер. Все мы, бывает, разочаровываем тех, кого меньше всего хотим разочаровать. Но тебе нельзя этого делать, не сейчас, когда все так зыбко. И… – Лидия кивает на отложенную в сторону стопку книг, – припрячь их где-нибудь.

– Предсказания, – Питер без труда узнает книги по обложкам. Для оборотня они, как Питер еще в юности выяснил, бесполезны. – Методы, способы и расшифровки.

– Ему пока не нужно их читать, сам понимаешь.

– Позже, – Питер кивает.

– Позже. Когда его отношения со стаей станут стабильными. Я надеюсь, что ты понимаешь, во что ввязываешься, альфа. Будь с ним честен. Предельно честен.

– Не учи меня, Лидия Мартин, – Питер ведет пальцами по щеке ведьмы, заглядывая в ее глаза. – Не забывай рассказывать мне о том, что думаешь, но не учи меня.

– Я не учу, – банши усмехается, качая головой. – Я напоминаю тебе. Я так думаю, что это основная моя обязанность, на самом деле. Напоминать.

Лидия улыбается напоследок, обходя Питера и выходя из комнаты, оставляя его в одиночестве.

Альфа усмехается, вспоминая о том, как едва не убил эту девчонку, когда был альфой в прошлый раз. Лидия умела напоминать. О нужном и в нужный момент.

Хейл подхватывает со стола отложенные ведьмой книги, и спускается в свою комнату.

Стайлз шкребется в дверь через несколько минут. Именно шкребется, а не стучит, затем, когда Питер открывает дверь, ужом проскальзывая в комнату и замирая посередине.

– Что? – осторожно спрашивает Питер, разглядывая совершенно новое выражение лица своего советника. Можно было бы подумать, что Стайлз чувствует себя виноватым, но как раз виноватым он себя не чувствовал, виноватым он выглядел. А чувствовал себя немного растерянно. – Что случилось?

– Я пригласил Эллисон сюда, – на одном дыхании, быстро проговаривает Стайлз, скрещивая руки на груди. – На денек.

– Ты пригласил будущую главу охотничьего клана сюда на денек? – Питер делает глубокий вдох, то ли успокаивая себя, то ли стараясь не рассмеяться, Стайлзу почему-то кажется, что второй вариант тоже вполне возможен.

– Она моя семья, – Стилински в упор смотрит на Питера, по-прежнему держа руки скрещенными.

Готов обороняться.

– А мы – твоя стая, – Хейл спокойно кивает. – Не вижу проблем.

– П-правда? – Стайлз, кажется прикусывает щеку изнутри – морщится, невольно тянется ладонью к щеке.

– Правда. Если ты считаешь, что это нормально – приглашать охотницу в дом, полный оборотней, то я доверюсь твоему решению. Ты лучше знаешь свою сводную сестру. Ты мой советник.

Питер замолкает на некоторое время, внимательно разглядывая лицо Стайлза. Тот задумчиво жует нижнюю губу, немного хмурясь.

– И я тебе доверяю, – заметно, что Питеру не совсем легко дается эта фраза.

Губы Стайлза трогает улыбка.

– Можно не говорить пока волчатам, что она охотница… Можно? Пускай просто познакомятся… Эл замечательная, и они это поймут, и… так будет проще, ты согласен?

– Я не согласен с тем, что так будет проще, Стайлз. И… фамилия Арджент – на слуху. Как ты собираешься с этим справляться? Не плоди ложь.

– Я разберусь и справлюсь. Серьезно, альфа, все будет пучком. Познакомлю вас с ней, а потом съезжу на пару дней к своим, как и собирался.

– Ты уверен, что все будет в порядке?

– Ты же сказал, что доверяешь мне, альфа, – Стайлз усмехается, качнув головой. – Заодно поговорю с Крисом. Я так понимаю, мне в любом случае придется выполнить твои условия, чтобы получить ответы на свои вопросы…

– Это обязательно.

– Значит, я их выполню, – Стилински кивает. – Поговорю с Крисом. Хотя мне показалось, что он не горит желанием рассказывать об этом…

– Он не откажет, если ты спросишь, Стайлз. Я уверен, что не откажет, поэтому спроси.

Стайлз кивает, наконец-то полностью расслабляясь, делает шаг к Питеру, сокращая расстояние между ними до минимума, и замирает рядом, неуверенно укладывая ладонь на грудь мужчины, чувствуя, как под рукой бьется сердце.

Стайлз не спрашивал, даже не пытался спрашивать, почему за прошедшую неделю они с Питером в своем подобии зарождающихся отношений не продвинулись дальше коротких поцелуев. Вообще Стайлз докой в отношениях точно не был, самые долгие у него, пожалуй, неделю и длились, и это при том, что он тогда на три дня уезжал из города.

Ладно, Стайлз готов был признаться, что ничего не смыслит в долгосрочных отношениях между двумя людьми, и поэтому решил полностью довериться Хейлу, боясь сделать что-то не то.

В Питере было много чего-то такого волчьего, непривычного. Он, казалось, вполне мог быть более “человеческим” в проявлении ласки, но, по всей видимости, не собирался этого делать. Стайлзу это нравилось – прикосновение пальцев к шее, скользящее, ласковое, от плеча к нежной коже за ухом; тёплое дыхание на затылке – только дыхание и никаких больше прикосновений; губы, касающиеся виска. Мимолетная, почти незаметная окружающим ласка, куда более невинная, чем даже поцелуй в щеку, но и куда более интимная.

И Стайлза вполне устраивало происходящее. Казалось, что так правильнее и лучше, чем привычное ранее постоянное возбуждение и желание завалиться с партнером на любую ближайшую горизонтальную поверхность. Эти порывы быстро проходят – это Стайлз знал, и раньше его это вполне устраивало. Пожалуй, в чем-то они с Дереком все-таки были похожи – оба не желали никого подпускать близко к себе.

Во взгляде альфы что-то почти неуловимо меняется, когда Стайлз так близко.

– Хотел тебе кое-что подарить, – Питер усмехается в ответ на удивленный взгляд Стайлза, и продолжает чуть задумчиво усмехаться, когда Стайлз как-то завороженно рассматривает трискель из черненого серебра, неуверенно касаясь металла кончиками пальцев.

– Твой? – угадывает безошибочно, и Питер, хмыкнув, кивает.

– Мой. Но я никогда не любил украшений.

– Это ведь не просто украшение? – Стайлз принимает подвеску на ладонь, поглаживая большим пальцем завитки. – Ты еще и непохож на того, кто любит дарить простые подарки.

– Ты же друид, Стайлз. А это – знак моей семьи, моей стаи. И твоей, – поправляется, коротко тряхнув головой. – То, что для меня кусок металла, которому кто-то придал красивую и символичную форму, для тебя может стать тем, чем ты сам захочешь его сделать.

– Он связан с тобой, – Стайлз прикрывает глаза, задумываясь. – Но я не знаю, чем он должен стать. Я ведь в курсе, как это бывает – хранилище силы, маяк, проводник…

– Я реально рад, что ты читаешь все эти книги, – Питер довольно улыбается, прищуриваясь.

– Ну а то ж! – Стайлз негромко смеется в ответ, наклоняя голову, и вкладывая цепочку в ладонь оборотня. – Помоги застегнуть.

Питер достаточно быстро справляется с замком, а Стайлз все это время стоит, почти прислонившись лбом к его плечу, и, только когда Питер, закончив, касается пальцами его шеи над цепочкой, тихо проговаривает:

– Мне нравится вариант с проводником…

– Ты действительно хочешь, чтобы я всегда мог найти тебя? – Питер приподнимает брови, поглаживая Стайлза по загривку, у кромки волос.

– Ты не понял. Я хочу иметь возможность найти тебя. Или позвать. Только знаешь, в этих книгах совсем не пишут про то, как дать вещице то или иное… назначение. Вернее, пишут, но расплывчато. Почитать эти книженции – так ни для чего никаких специальных обрядов-ритуалов не надо. А потом идет двенадцать томов об исключениях из этого постулата, с дополнениями и переизданиями.

Питер улыбается, слушая советника.

Лидия права, в Стайлзе была жестокость, когда он пришел в особняк впервые. Но жестокость наносная, привитая. Такое легко смывается, истирается, но и возвращается легко. Пожалуй, Стайлз не так открыт с волчатами, как с Питером, но Хейла вполне устраивал этот вариант.

Стайлз поднимает голову, замирая, когда сталкивается взглядом с Питером, глаза в глаза. Ладонь Питера с загривка медленно соскальзывает ниже, проходится вдоль спины, заставляя Стайлза выгнуться чуть сильнее, и останавливается на пояснице, поглаживая, почти дотягиваясь до края коротковатой майки, почти касаясь голой кожи. Стилински дуреет от этой медлительности, но дуреет так, что не смеет, не хочет торопить мужчину, во всяком случае, не словами и не взглядом. Стайлз тихонько мычит, углубляя поцелуй, прогибается сильнее, чувствуя, как буквально зудит кожа от жажды прикосновений, и тихо, довольно стонет, почувствовав горячую ладонь уже без мешающей ощущениям ткани.

Возбуждение накатывает с новой силой, затапливая воздух пряно-сладкими нотами, от которых в альфе пробуждается иррационально-нездоровое на человеческий взгляд желание тщательно вылизать каждый дюйм так сумасшедше пахнущей кожи. Но Питер гонит от себя эти мысли, зная, что конкретно сейчас спешка ни к чему. Со Стайлзом стоит быть медлительным и осторожным, давать ему привыкнуть, аккуратно подталкивать к новым шагам. Не стоит быть напористым.

Стайлз ворчит, отстраняясь от Питера, когда раздается звук пришедшего сообщения на его телефоне, и тихонько ойкает, прочитав смс.

– Нет, – тянет Питер, глядя на залившиеся алым цветом уши Стайлза. – Нет, Стайлз.

– Ага, – Стилински не поднимает взгляда от экрана.

– Почему я сразу не спросил, когда она приедет?

– Потому что я понятия не имел. Я думал, что через пару дней… А не через пару часов.

– То есть у нас есть еще пара часов? – Питер и сам догадывается об ответе, но помучить ехидством стремительно краснеющего Стайлза – единственное утешение в данной ситуации.

Стилински мотает головой.

– Тогда иди поговори с волчатами, – альфа запускает ладонь в волосы Стайлза, несильно сжимая. – Потому что ты сказал, что сам им все объяснишь.

– Хорошо, – Стайлз улыбается слегка ошалело, быстро кивая. – Серьезно, Питер, все будет в порядке. Ну, подумаешь… несколько неожиданно.

– Иди сюда, – Питеру не приходится даже направлять Стайлза, тот сам мгновенно прижимается теснее, немного взволновано дыша в губы. Тонкие пальцы соскальзывают по мощной груди к прессу, останавливаются у края джинс, и Стайлз улыбается какой-то очень особенной шальной улыбкой, не смея коснуться голой кожи, будто дразня оборотня в отместку.

Питеру нравится эта игра, он вообще большой любитель игр, а с таким соперником-партнером, как Стайлз играть еще интереснее и пикантнее.

Мальчишка неглуп, и не так уж подвержен чужому влиянию. С ним интересно.

Дыхание Стайлза становится чуть более поверхностным, когда Питер плавно ведет бедрами навстречу, не притираясь, но останавливаясь за мгновение до этого откровенного движения. Стайлз запрокидывает голову, будто ему не хватает воздуха, а пальцы правой руки впиваются в край домашних, без ремня, джинсов, касаясь тыльной стороной горячей кожи.

Кто-то неуверенно царапает дверь, когда Стайлз снова наклоняет голову, уже сталкиваясь с губами едва слышно урчащего от удовольствия альфы.