Текст книги "Nemeton (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Кристоф наверняка говорил тебе о том, что друиды – это люди без прошлого, верно?

– Верно, – настороженно отвечает Стайлз, отставляя в сторону чашку с недопитым чаем. – Он сказал, что я не должен, если не хочу, рассказывать им, кем я был до того, как стал друидом.

– Ни им, ни кому-либо еще, – Дитон кивает. – На самом деле, чтобы обрести прочную связь с Неметоном, нужно умереть.

Стайлз ошарашенно приоткрывает рот, втягивая в лёгкие внезапно ставший раскалённым воздух.

Дитон спокойно смотрит на него, явно не спеша доставать из ящика письменного стола ритуальный нож с зазубренным, покрытым засохшей кровью, лезвием.

Стилински еще несколько секунд внимательно следит за спокойно покоящимися на столешнице ладонями – друид будто специально показывает, что ничего не собирается предпринять, – и поднимает подозрительный взгляд на мужчину.

– Умереть, то есть совсем умереть? Или типа как клиническая смерть? Ну, типа там, четыре минуты, дефибриллятор, разряд, и все такое? – Стилински с надеждой оглядывается на расставленное в кабинете оборудование, не слишком, впрочем, надеясь обнаружить здесь реанимационный набор.

– Пожалуй, как клиническая смерть. Только время смерти варьируется от часа до двадцати часов.

– Законы природы еще никто не отменял, – ворчит Стайлз, хмурясь. – Мозг умирает, вы в курсе?

– Я врач, все-таки, – Дитон пожимает плечами. – Некоторые общие положения верны и для людей, и для животных. Но неверны для оборотней и тех, кто с ними связан.

– Это как кома? – Стайлз уже почти решил, что пора встать и валить отсюда куда подальше, а потом будь что будет.

– Скорее, как летаргия. Или анабиоз. Если не принимать во внимание тот факт, что все это время твои легкие наполнены ледяной водой, а сердце не функционирует.

– О, – Стилински еще смутно надеется, что это какой-то дурной сон, из тех кошмаров, что мучили его в отходняках после передоза аддерала, ровно до тех пор, пока Крис не заявил, что он вообще не верит в СДВГ и не обучил Стайлза какой-то специальной дыхательной гимнастике, предварительно выкинув весь аддерал, все рецепты на него и запретив Стайлзу обращаться к врачу за новыми. На самом деле, правильное дыхание оказалось действеннее.

Дитон пожимает плечами.

– О как, – развивает мысль Стайлз. – Ну, то есть… Ладно я, у меня нервы крепкие, а если девчонке суждено друидом стать, ей-то каково подобное выслушивать?

– Неметон выбирает людей с определенным складом ума, Стайлз.

– Ага, – Стилински все еще переваривает поступившую информацию. – Умное дерево.

– Ты готов? – Алан отставляет свою кружку в сторону, поднимаясь из-за стола. – Пойдем.

– А что, кто-то отвечал “готов” на этот вопрос? Вы сами-то что ответили, когда вам предложили… – Стайлз продолжает недовольно, немного раздраженно и нервозно бубнить, идя вслед за мужчиной, ровно до тех пор, пока тот не пропускает его вперед на пороге одного из кабинетов. – Это что за ёбанная хрень?

Дитон укоризненно качает головой, ловя возмущенный взгляд Стайлза, но тот лишь фыркает, снова поворачиваясь к большой металлической ванне, наполненной водой и кубиками льда, между которых неспешно плавали маленькие фиолетовые лепестки, точно такие же, как в чашке с чаем.

– Чаёк-то, я так понимаю, с секретом? – Стайлз недовольно морщится, подходя к ванне и на пробу опускает ладонь в ледяную воду.

– Чай обычный, Стайлз. Обычный успокаивающий травяной чай, не больше и не меньше. Мне нужно, чтобы ты был в ясном уме, поверь.

Стилински ухватывает круглоугольный кусочек льда, перекатывая в ладони, и с отчетливой горечью смотрит на мужчину, со звонким всплеском роняя лед в воду.

– Про легкие, наполненные ледяной водой вы, значит, не утрировали… И каково это – ставить человека перед фактом, стирать его мечты, разбивать планы и надежды?

– Мы все находим применение нашим навыкам, Стайлз. Ничто не проходит бесследно и ничто не происходит просто так.

– Меня это утешить должно? – Стайлз через голову стягивает темную толстовку, откладывая на стоящий неподалеку металлический стол, и берется за ремень джинсов. – Я надеюсь, мне не полный стриптиз нужно устраивать? А то вы, конечно, врач, но, все-таки, собачий, неудобно как-то.

– Ты всегда становишься язвительным и грубым, когда злишься? – Дитон довольно прищуривается, оглядывая Стайлза.

– Наверное, – Стилински раздраженно пожимает плечами, спуская штаны, и складывая их рядом с толстовкой. – Чему вы улыбаетесь?

– Носки сними, и можешь заканчивать стриптиз, – ветеринар чуть покачивает головой. – Альфа твоей стаи тоже отличается язвительностью.

– Не думаю, что на этом можно построить годную команду, – Стайлз послушно стягивает носки. – Ну как? Будете меня топить?

Друид подходит ближе, смотрит часы на противоположной стене, и что-то прикидывает, бросив короткий взгляд за окно.

– Нет, топить я тебя не буду, все должно происходить без насилия, – Дитон не обращает внимание на бурчание Стайлза “а моральное насилие считается?”. – Тебе помочь?

– Не надо! – Стайлз отшатывается от протянутой руки, опираясь о ледяной борт ванны. – Черт. Это немного… Немного слишком.

Дыхание перехватывает, а в опущеную в воду ногу будто впивается тысяча игл, Стайлз с трудом заставляет себя сделать вдох, затем еще один, после чего садится в ванну, впиваясь в металлические края дрожащими, побелевшими до синевы, пальцами.

– Как я вернусь? Дитон? – в голосе Стайлза пробиваются истеричные нотки, а его губы синеют. – Как я вернусь?

– Я же сказал тебе, Стайлз. В случае с Неметоном с силой приходит и знание, – теплая ладонь ложится на макушку, не давя, а голос друида, кажется, становится тише. – Опусти голову ниже, под воду. И закрой глаза.

***

Стайлз открывает глаза.

Холод, сковывавший все мышцы тела еще секунду назад, отступает, схлынывает, принося вслед за собой жар; боль уходит из легких, перестает сдавливать шипастыми тисками виски. Остается лишь выжигающая роговицу глаз белизна, постепенно покрывающаяся знакомыми, сотню раз виденными узорами, темными змеями расползающимися по кипенно-белой поверхности.

– Я думал, Неметон – это дерево. Ты вообще в курсе, что Неметон – это священная роща? – Стайлз надеется, что ему никогда не придется рассказывать о происходящем, особенно о том, как он разговаривал с огромным, кажущимся мертвым, пнем. – А ты не дерево, ты пень. Мертвый при том.

Словно в опровержение слов Стилински, темные линии, оплетающие ствол гигантского пня, наливаются теплым, красноватым золотом, пульсирующим, но быстро исчезнувшим где-то в недрах покрытой трещинами коры.

– Знание приходит с силой. Так не бывает вообще-то, – Стайлз сочувственно похлопывает пень по срубу. – Это противоречит законам логики. Но ладно, я верю, что ты не мертвый. Это приятно, на самом деле. Быть жрецом при мертвом дереве – полный маразм.

Стайлз делает пару кругов вокруг пня, наблюдая за заполняющими все окружающее пространство змеистыми узорами, неохотно признаваясь, что он-то ожидал чего-то более впечатляющего. Даже удар веткой омелы по лбу был бы предпочтительнее, чем эта неопределенность неизвестно где.

– Ну, ты, наверное, в курсе, что я не повизгиваю от восторга от идеи стать твоим жрецом, – Стайлз засовывает руки в карманы толстовки, тут же удивленно на нее взглянув. Мало того, что на нем не трусы и футболка, как было, когда он опускался в воду, а толстовка, джинсы и кеды, так и толстовка, в добавок ко всему, ярко-алого цвета. Такие Стайлз не носил лет с шестнадцати.

– Ну, давай сойдемся на том, что это игры подсознания. Признаю, этот прикид мне нравится, – Стайлз строго смотрит на дерево. – Но он неудобен. Не для охоты. Вообще не предназначен для деятельности в лесах, если что.

То, что условно можно было бы назвать землей, учитывая, что оно находилось внизу и Стайлз упирался в это ногами, неожиданно начало беззвучно вспучиваться, бугриться корнями, легко пробивающими поверхность, покрытыми ало-золотыми пульсирующими жилами.

Стайлз смотрит на происходящее несколько секунд, а затем снова поворачивается к пню, который выглядит, если такое вообще можно сказать о почти неодушевленном предмете, как сытый, нализавшийся сметаны, кошак.

– Есть у меня смутное подозрение, что я и есть то самое человеческое жертвоприношение, м? Экономненько, ничего не скажешь. Дальше-то что? Отрыгнешь меня как комок шерсти? Фу, какая гадость.

Стилински зябко потирает замерзшие пальцы. Жар уже отступил, и тело снова начало пронизывать сырой, неприятной прохладой.

Картинка плывет перед глазами, меняясь, неизменным остается только огромный пень, и становится ясно откуда сырость – снова посмотрев под ноги Стайлз видит прелую листву, а под ней – влажную землю, от которой и тянет сыростью. Обстановка смутно знакомая, а простая логика подсказывает Стайлзу, что он сейчас видит окрестности Бэйкон Хиллс. Теплый ветер обдувает лицо, но ноги, даже в кедах, все равно мерзнут, и Стайлз поджимает пальцы в бесплодной попытке согреться. Попытка обхватить себя руками за плечи тоже ничего не дает, становится все холоднее, а золотисто-алое свечение сходит на нет, тускнеет, кажется совсем исчезает, но приглядевшись, Стайлз замечает другие цвета, пульсирующие в коре дерева – черно-синий, как ночное небо и серебристый, как лунный свет. Тело пробирает зябкой дрожью, и Стилински вытягивает перед собой руки, сжимая и разжимая пальцы, чтобы согреть, и приглушенно вскрикивает – кожа покрыта кельтско-валлийскими узорами, как татуировкой. Стайлз нервно ощупывает свое лицо, и очень сильно жалеет, что поблизости нет даже какой-нибудь завалящей лужицы, чтобы увидеть свое отражение.

– Только не смей меня в таком виде оставить, тебе понятно? Не думай даже, я тебе корни сожгу.

Стайлзу почему-то кажется, что кто-то над ним смеется.

– Я не шучу, – юноша наклоняет голову, исподлобья глядя на Неметон. – И знаешь что? Если я решу, что эти твари, которых ты предлагаешь мне опекать, хоть сколько-либо опасны для окружающих, я прикончу их всех, а потом все равно подожгу твои корни. Чтобы ты больше не вздумал ставить людей перед подобными фактами.

Стайлз замолкает, и в лесу воцаряется полная, звенящая тишина. Запястье правой руки обжигает болью, а следующие мгновение Стайлз впоследствии смог бы охарактеризовать как столкновение с несущейся на него со скоростью паровоза обитой чем-то мягким стеной.

И следом сразу приходит боль в легких, ломота в висках, Стайлз инстинктивно хватается за борта ванны, с трудом поднимая одеревеневшее от холода тело над водой.

– Давай я тебе помогу, – черт знает откуда появившийся в поле зрения Дитон подхватывает юношу под руки, удерживая, заставляя того практически повиснуть на своем помощнике. Стилински с трудом отталкивается от дна ванны, перешагивая через высокий борт, подскальзывается, и повисает на руках друида, который, протащив свою ношу пару шагов, опускает Стайлза в стоящее неподалеку кресло.

Стилински бьет крупная дрожь, он с трудом фокусируется на окружающих предметах, кости ломит от холода, легкие от каждого вдоха будто снова наполняются ледяной водой, но никаких изменений помимо этих Стайлз в себе не чувствует. Ни какой-то сверхсилы, ни какого бы то ни было сакрального знания, ни даже четкого понимания, что с ним сделали. Стайлз, не вставая с кресла, с трудом вытирается предложенным большим и теплым полотенцем, натягивает на почти сухое тело свою одежду, и с удовольствием заворачивается в протянутый Дитоном клетчатый плед.

Все это происходит в полном молчании, Дитон лишь подает Стайлзу необходимое, внимательно оглядывая дрожащего уже больше от нервозности юношу, а сам Стайлз не уверен, что сможет в ближайшее время открыть рот без боязни откусить себе язык, так сильно у него стучат зубы.

Но в комнате стремительно теплеет, кажется, ветеринар включает обогреватель, а рядом со Стайлзом, на придвинутой к креслу табуретке оказывается большая кружка с горячим, дымящимся чаем.

– И этот чай тоже без сюрпризов? – с трудом проговаривает Стилински, протягивая к чашке руку.

И коротко, грязно выругивается, глянув на свое запястье.

– Вы мне скажете, что это за хренотень? – Стайлз крутит рукой, рассматривая два, черным цветом вытравленных на коже, рисунка. По кромке каждого идет тонкая серебристая окантовка.

Мужчина снова чуть покачивает головой, наклоняясь, чтобы рассмотреть внимательнее, и удивленно вскидывает брови.

– Скажу. Знак на внешней стороне запястья – трискелион, это фамильный знак Хейлов. Ты разбираешься в символике? Впрочем, Питер тебе объяснит, если ты его спросишь.

– В символике, пожалуй. Но не в этом, – Стайлз переворачивает запястье тыльной стороной, где рисунок нанесен прямо поверх рельефного узора вен.

– Это любопытно, – Алан слегка хмурится, проводя большим пальцем по рисунку, и Стайлз невольно пытается отдернуть руку, почему-то ожидая жжения или боли от прикосновения.

– Но вас это не радует, да?

– Рунистика – сложная наука. Это руна Альгиз, твой знак.

– Что, плохая руна? – Стайлз поджимает губы, поднося запястье к лицу, рассматривая. – А у вас какой?

– Мой знак Уруз – целительная энергия, – мужчина демонстрирует охристо-красную, похожую на остроугольную “n” руну.

– Ну, неплохо, вам подходит – Стайлз пожимает плечами. – А у меня что?

Дитон задумчиво жует нижнюю губу, будто не зная, с чего ему начать.

– Немногие руны старшего Футарка имеют двойное значение и двойное написание. Мою руну невозможно написать перевернутой, это бессмыслица. Альгиз же как раз из таких, двойных рун. Одно его значение положительное, – мужчина достает из кармана блокнот с коротким карандашом, и рисует на чистом листке такой же знак, как у Стайлза на запястье. – Вот это положительное значение, когда руна похожа на дерево, вскинувшее ветви к солнцу. – Фактически, Альгиз – это руна жизни, жизненной энергии. Но если ее перевернуть, – друид переворачивает блокнот, – она становится похожа на мертвое дерево и его корни…

– На Неметон, – тихо проговаривает Стайлз.

– Да. И обратное значение у нее соответственно – руна смерти. Это если впадать в крайности.

– В каком смысле? – Стайлз удивленно вскидывает брови на последних словах друида.

– У рун множество значений, близких друг к другу. Защищенность-беззащитность, победа-проигрыш. В твоем случае, когда ты смотришь на руну, ты видишь руну жизни.

– А окружающие видят ее обратное значение, – медленно, задумчиво бормочет Стайлз, наконец-то обхватывая ладонью чашку с уже слегка остывшим чаем. – Это… это интересно.

– Тебе нужно обдумать это все, осмыслить. Можешь приходить в любое время, если у тебя возникнут вопросы…

– Но это не обязательно? – Стайлз поджимает губы.

– Не обязательно. Но я приду в полнолуние, Стайлз. Нужно будет завершить начатое.

– Отдать меня оборотням как залог их психического здоровья? – юноша кривится, прихлебывая чай. – Ладно, это уже неважно. Я сам приеду к вам, ладно? И… я ведь смогу видеться со своей семьей?

– Конечно, – Алан кивает. – Но не жить с ними, если ты не хочешь, чтобы стая узнала о твоем прошлом. Их будет тянуть к тебе, особенно тех, что помладше, волчат.

– Мило, – безэмоционально тянет Стайлз, отставляя в сторону кружку, и поднимаясь на ноги, замечая, что за окном вовсю светит солнце. – О… А… Сколько меня не было?

– Шестнадцать часов, Стайлз, – Дитон смотрит на Стилински спокойно и доброжелательно. – Я позвонил Кристофу, предупредил его о тебе, тут можешь не беспокоиться.

========== Часть 7 ==========

– Теперь я знаю, как чувствуют себя самоубийцы, – Стайлз прислоняется плечом к дверному косяку в приемной ветеринара. – Идти в полнолуние в лес – чистой воды самоубийство.

За две недели Стайлз не пришел сюда ни разу. И ни разу не позвонил. Зато Кристоф, кажется, звонил друиду достаточно часто, что-то уточнял, что-то выяснял, но со Стайлзом своими открытиями не делился, а тот не настаивал. Кейт в телефонную трубку усмехалась с присущей ей тихой, игривой жестокостью, Стайлз отлично знал эту интонацию, умел ее распознавать, даже не видя загорающихся охотничьим азартом глаз женщины. Эллисон была задумчива, и Стайлзу иногда даже казалось, что ей хочется всплакнуть, но девушка сдерживалась, улыбалась, вечерами чаще обычного приходила к Стайлзу в комнату, посидеть вместе с ним на кровати, посмотреть кино, порубиться в приставку. От этого Стайлз чувствовал себя неизлечимо больным, которого отправили домой, к родственникам, доживать последние деньки. Эл он искренне пытался утешить, напоминая, что вообще-то она же должна была бы быть в университете, грызть гранит наук, а не сидеть дома, выпросив отсрочку “по семейным обстоятельствам”, которую ей, круглой отличнице, примерной девочке и вообще умнице и красавице, разумеется, дали. Эллисон била его подушкой и обзывала бесчувственной скотиной.

С каждым таким вечером, с каждым ободряющим хлопком по плечу от Криса, с каждым звонком Кейт, напрочь отказывающейся рассказывать подробности произошедшего между ней и Питером Хейлом, решимости у Стайлза оставалось все меньше и меньше. Но он все же пришел, чмокнув на прощание Эллисон в щеку, пожав руку Крису, и пообещав заехать как только сможет.

– Сегодня там точно не будет никакой опасности, – Алан снимает белый халат, аккуратно вешая его на крючок у двери.

Стайлз неопределенно пожимает плечами, равнодушно рассматривая обстановку кабинета, разложенные на столе бумаги, плакаты на стенах.

– Все такое обыденное, – Стайлз кивает на плакат с рекламой зубной пасты для собак. – Шоколадный вкус, здоровые зубы. Ничего сверхъестественного. И что, никто не пытается есть собачью зубную пасту? Или чистить ею зубы?

– Этого я не знаю, Стайлз, – мужчина усмехается, снимая наручные часы и убирая их в ящик стола. – У меня никогда не спрашивали, можно ли чистить собачьей зубной пастой человеческие зубы.

– А я бы хотел шоколадную зубную пасту, – Стилински убирает руки в карманы черной куртки, нащупывая пузырек с рябиновым пеплом. Тонкое стекло быстро согревается , приятной, обнадеживающей тяжестью ложится в ладонь.

– Тебе это не понадобится, – Дитон внимательно смотрит на карман стайлзовой куртки, а потом, так же внимательно, на Стайлза. – Что бы там у тебя ни было.

– Рябиновый пепел, – нехотя признается Стайлз, вытаскивая руку, демонстрируя ветеринару прозрачный пузырек. – Ничего смертельного, если вы об этом. Таблетка успокоительного для меня самого.

– Ладно, – Дитон кивает, отходя на шаг. – Можешь оставить, но при условии, что у тебя хватит выдержки им не воспользоваться.

Стайлз пожимает плечами.

– Ты видел, как оборотни обращаются? В альфа-форму или в волка.

– Я видел, как омеги перекидываются, – Стилински равнодушно кивает. – Так себе зрелище. Хруст костей, все эти непроизвольные сокращения мышц. Они уязвимы во время трансформации, поэтому на охоте нечасто увидишь, как они обращаются в волков. А обращающихся альф я не видел. Так понимаю, до сегодняшнего дня, да?

Алан кивает, принимая в ладонь протянутый Стайлзом пузырек с золой.

– Рефлексы, – Стайлз пожимает плечами, хотя друид понимающе молчит. – Лучше действительно без него. Много их будет?

– Я не знаю, кого Питер приведет с собой. Не всю стаю, это точно.

– Впрочем, какая разница, – Стилински негромко вздыхает. – А что мне делать-то нужно? Ну, как это происходит? Или вы нам зачитаете наши права и обязанности и отпустите с миром? – Стайлз вслед за Дитоном залазит в его машину, на прощание кинув извиняющийся взгляд в сторону своего старенького голубого джипа. – Или типа как на бракосочетании? Ну там, согласен ли ты… бла-бла-бла? Я тогда отвечу, что несогласен.

Алан удивленно косится на юношу, заводя машину. Стилински тихо чертыхается, перетягивая через грудь ремень безопасности, скрещивает на груди руки, устремляя напряженный мрачный взгляд на освещенную фарами дорогу.

– У меня бывает иногда, извините. Лучше, конечно, заклеить мне рот скотчем, но я сейчас тихо, спокойно подышу, и все пройдет. А вы мне можете рассказать, что меня ожидает. Я буду молчать и слушать.

– Меня вовсе не раздражает твоя внезапная словоохотливость, – Дитон отвлекается от дороги, разглядывая напряженно дышащего через нос Стайлза. – Просто немного удивляет. Нет, никаких прав и обязанностей, никаких брачных обетов и никакого фуршета после, – друид усмехается, заметив, что Стилински косится на него с подозрением. – Тебе ничего не нужно делать. Точнее, ты сам поймешь, что делать.

– Ну как всегда, – Стайлз закатывает глаза. – Что-то я никаких в себе изменений не чувствую, с тех пор, как на шестнадцать часов ушел под воду. Я думал, может… Ну, не знаю… Может, мне волшебная палочка нужна, или что там… как в “Гарри Поттере”… Господи, что я несу, что я несу, – Стайлз обхватывает ладонями голову, сгибаясь, сжимая виски.

– Ты не колдун, Стайлз. Магия – не основа нашей жизни, не такая очевидная. Волшебная палочка тебе точно не нужна. С тобой все в порядке?

– Со мной все в порядке, – Стайлз выпрямляется, делая глубокий вдох. – Скажите спасибо, что у меня уже года три не было панических атак. А это так, отголоски. Я спокоен и собран, когда речь идет об охоте, но в таких ситуациях… мягко говоря, непривычных, – Стайлз виновато разводит руками. – Несу всякую чушь.

– Не самое страшное, что случается с людьми в непривычных ситуациях, – дипломатично проговаривает Алан. – Я на твоем месте нес что-то невнятное про особенности строения лап у волков.

– А что, у них какие-то лапы особенные? – Стайлз с интересом смотрит на ветеринара.

– В том-то и дело, что нет, – Дитон усмехается. – Самые обычные лапы.

Стилински фыркает, с любопытством разглядывая раскинувшийся с обеих сторон от дороги ночной лес, когда Дитон съезжает к обочине, останавливаясь.

– Ночное лесное пати, – негромко проговаривает, нарочито громко шаркая крепкими армейскими ботинками по асфальту. – Куда дальше, шеф?

– Дальше – ты ведешь, – Алан ставит машину на сигнализацию, подходя к недоуменно оглядывающему лесную чащу Стайлзу. – Иди.

– Куда? – Стайлз невольно пятится в сторону леса, оглядываясь на хрустнувшую под ногами ветку.

– Куда хочешь, – Дитон усмехается, разводя руками. – Урок номер раз. Когда тебе нужна его поддержка, ты сам находишь Неметон. Карты тебе не помогут, к нему невозможно попасть случайно, или когда он не считает это нужным. Просто иди. Я за тобой.

– А зачем тогда было забираться в эту глушь на машине? – Стайлз подозрительно оглядывается, переминаясь с ноги на ногу.

– Мне-то потом обратно возвращаться, – укоризненно проговаривает друид. – Да и разве оно тебе надо – идти в такую глушь пешком? Считай, что я немного облегчил тебе задачу. Не тяни, Стайлз, пойдем.

– Чертова неведомая хрень, – едва слышно вздыхает Стилинки, делая несколько шагов вглубь леса.

***

– Кора, – раздраженно рычит Питер, не обращая внимание на возмущенный возглас дочери. – Кора и Дерек. Ты остаешься дома. И все остальные, – Хейл строго смотрит на любопытно пялящуюся на него стаю.

– Но он ведь приедет с вами? Насовсем? – Айзек, забравшийся в свое кресло с ногами, окидывает альфу долгим, почти просящим взглядом.

– Да. Приедет с нами. Насовсем. Вы каждый день мне задаете одни и те же вопросы.

– Мне они их тоже задают, не переживай, – Дерек, вошедший в зал, шикает на усевшуюся на столе Эрику. Эрика показывает ему сначала средний палец, а затем клыки, после чего слетает на пол, не успев увернуться от мощного подзатыльника.

Питер в очередной, бессчетный, раз задумывается, на кой черт ему эта свора несмышленых подростков. Но, видимо, какой-то смысл в происходящем есть, иначе Неметон не признал бы его полноправным альфой. Этим можно утешаться, хотя, быть альфой стаи безалаберных, бестолковых детей…

Эрика, болезненно скуля, усаживается на подлокотник кресла Айзека. Бойд следит за ней с недоумением, Дерек – с возмущением, сам Айзек отодвигается к другому подлокотнику. Мальчишку снова мучают кошмары – осеннее обострение, и, как следствие, замкнутость, неприятие прикосновений. Весной и осенью с Айзеком нелегко, Питер сам чертову уйму раз оставался с ним на ночь, чтобы вовремя разбудить волчонка, успокоить. Чаще всего с ним оставался Дерек, но и тому нужно было хоть иногда спать по ночам. Больше никого Айзек к себе не подпускал.

Эрика обеспокоено оборачивается к Айзеку, тихонько ойкает, спрыгивая с кресла, извиняющеся, тихонько урчит, отходя. Айзек закатывает глаза, улыбаясь волчице. Малия, так же как и все безмолвно следящая за происходящим, снова поворачивается к альфе.

– Но я тоже хочу поехать. Почему Коре можно поехать, а мне – нет? – девушка едва ли не топает ногой, возмущенно глядя на вожака.

Питер особой родственной тяги к дочери не испытывал, и каких-то конкретных поблажек ей никогда не давал, в отличие от Дерека, почему-то проникшегося к луговой волчице теплыми чувствами.

– Питер, пускай поедет, – Дерек переводит взгляд с дяди на племянницу. – Ты мог бы и один поехать, я знаю, но если берешь меня и Кору, бери тогда уже и Малию, раз она хочет…

– Кто тебе вообще сказал, что у нас тут демократия? – Питер легко поднимается на ноги, насмешливо улыбаясь, направляясь к выходу из комнаты. – Ладно, поедешь со мной, – Хейл не поворачивается к тихонько взвизгнувшей от восторга волчице.

Лидия вопросительно улыбается подошедшему почти вплотную альфе.

– Присмотри сегодня за Айзеком. Такие полнолуния, когда у него кошмары, ему даются тяжело.

– Хорошо, – так же тихо отвечает банши. – Кого оставишь за старшего?

– А кого, кроме тебя самой ты можешь предложить в кандидатуры? – Хейл наклоняется к самому уху девушки, краем глаза следя за напрягшимся Джексоном. – И когда ты уже успокоишь нашу беспокойную ящерицу?

– Когда ты перестанешь подходить так близко, – рыжеволосая ведьма усмехается. – Ты же намеренно его дразнишь. Перестань, Питер.

Хейл хмыкает, отходя от банши.

– Лидия – за старшую, из дома никому не выходить, – бросает через плечо, задерживаясь на пороге комнаты. – Выезжаем через четверть часа.

***

– А если мы до утра тут будем блуждать? Неудобно получится, – Стайлз пинает попавший под ноги камешек, совершенно не заботясь о сохранении тишины. – Я, судя по всему, так себе проводник, да?

Дитон пожимает плечами, легко и удивительно бесшумно идя рядом со Стайлзом.

– Вы долго искали?

– Долго, – друид кивает. – Сам ритуал короткий, но в моем случае его едва успели закончить до того, как начало светать.

– Эм… – Стайлз хихикает, низко опустив голову. – Извините. Просто смешно.

– Да я и не спорю, действительно смешно. Но ты явно справился быстрее, чем я.

– С чего вы… – Стайлз поднимает голову, невольно делая шаг назад – они с Дитоном как раз вышли на небольшую поляну перед огромным пнем, и Стайлза будто выпустили из-под звуконепроницаемого колпака. Стайлз переводит взгляд с катающихся по земле, задорно рычащих волчиц на сидящего на срубе дерева мужчину, затем на второго, стоящего перед ним, что-то объясняющего, потом на пару припаркованных чуть поодаль машин. – Оу.

Волчицы мигом отскакивают друг от друга, смущенно улыбаясь. Девушки неуловимо похоже изгибают губы и чуть морщат носы, Стайлзу приходит в голову, что они, скорее всего, родственницы, хотя на улыбках семейное сходство и заканчивалось.

– Привет, – робко, кося взглядом на мужчин, проговаривает одна из волчиц, взмахивая рукой. – Извини… Мы тут…

– Заждались, – заканчивает за нее вторая девушка, постарше. – Хотя я не говорю, что вы долго. Дерек говорит, что мама ждала почти до утра.

– Я был друидом у ее матери, – поясняет Дитон, – здравствуй, Кора. А ты, наверное, Малия?

Младшая из волчиц кивает, продолжая с любопытством оглядывать Стайлза. Стилински чувствует себя немного неуютно, и лучше не становится, когда старшие оборотни подходят ближе. Стайлз присматривается к обоим, уже догадываясь, что альфа – тот, который старше. Ленивая вальяжная властность, более плавные, грациозные движения большого, умного хищника. Второй больше напряжен и насторожен, хотя с этим зверем Стайлз бы тоже не очень хотел бы встретиться лицом к лицу во время полнолуния.

– Здравствуй, Дитон, – старший из волков протягивает ладонь друиду, а затем поворачивается к Стайлзу, спокойно вглядываясь в его глаза, не думая отстраняться даже через минуту или две. – Значит, ты станешь моим друидом?

– Значит, я, – Стайлз старается не моргать, глядя в спокойные глаза, цвет которых невозможно разобрать из-за недостатка освещения.

– У нас в стае есть ящер. Вот с ним действительно интересно играть в гляделки, – младший мужчина подходит ближе. – Я – Дерек.

– Здравствуй, – Стайлз поворачивается к бете, затем снова возвращаясь взглядом к усмехающимся глазам альфы.

– Питер, – произносит тот, протягивая руку.

– Стайлз, – Стилински старается не поморщиться от крепкого рукопожатия, и, когда альфа поворачивается к Дитону, украдкой встряхивает ноющую ладонь.

– Он специально, – раздается над ухом тихий голос. – Прекрасно может контролировать силу в полнолуние, просто не хотел показаться дружелюбным.

Стайлз удивленно хмыкает, повернувшись к подошедшей волчице, Малии.

– А зачем ты мне это рассказываешь?

– Невелика тайна, – девушка следит за втолковывающим что-то Дереку и Питеру друидом. – Ты и сам скоро во всем этом разберешься. Считай, что облегчаю тебе задачу. Ты хочешь остаться здесь или уехать из города?

– Здесь хочу остаться, – Стайз настороженно косится на волчицу. – У меня… в общем, я не хочу уезжать.

– Мы тебя испугали? – Малия виновато улыбается. – Ну, мы с Корой. Питер сказал, что если мы тебя испугаем, объясняться будем сами…

– Я не пугливый, – чуть более резко, чем нужно было бы отвечает Стайлз. Питер на мгновение отвлекается от Дитона, бросая короткий взгляд на Стилински. – Извини, я просто немного нервничаю. Дитон мне ничерта не рассказал про этот ритуал, я даже не знаю, что происходить будет.

– Да ничего особенного, – вторая волчица тоже подходит, становясь рядом, принюхиваясь к Стайлзу. – Если у тебя нет предубеждений против голых мужиков.

– Что? – Стилински изумленно таращится на Кору.

– Кора, блин! – Малия закатывает глаза. – Он же мой отец, все-таки.

– И мой дядя, – равнодушно фыркает старшая волчица. – Ты сама напросилась ехать с нами.

– Да я не об этом, – Малия отмахивается. – Но можно было какие-то другие выражения подобрать?

– Например? – Кора скрещивает руки на груди, в точности копируя позу Дерека, стоящего рядом с Питером.

– Голые мужики – это неплохо, – немного запоздало тянет Стайлз, чуть обескураженный происходящим.

– И ты туда же, – Малия вздыхает, закрывая лицо руками.

– Да что такого-то? – Кора непонимающе смотрит на племянницу. – Что такого? – спрашивает уже у Стайлза, а тот неуверенно пожимает плечами.