Текст книги "Холодный воздух подземелий (СИ)"

Автор книги: chandei

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Растрепанный герой подошел к серванту на трясущихся ногах и, тяжело дыша, вытянул руку с палочкой перед собой. Мне даже стало его жаль – не за то, что я требовал от него справиться с неопасным магическим существом, а от того, что он так болезненно принимал заявления о собственной слабости.

– На счет три я открою дверь, – спокойно произнес я, – приготовьтесь произнести заклинание.

– Не надо, – глухо отозвался мальчишка, – я сам выпущу его.

Он глубоко вздохнул и палочкой отворил дверь шкафа. Невербально! Что ж, кажется Драко был прав, когда говорил, что способности Поттера и впрямь были незаурядными для его возраста…

Мои размышления были грубо прерваны появлением призрака.

Признаться честно, я ожидал увидеть кого угодно и что угодно – начиная от Темного Лорда и заканчивая всевозможными мерзкими тварями, но облик, принятый боггартом Поттера, привел меня в полнейшее замешательство.

Из серванта на пол неуклюже вывалился никто иной как Квиринус Квиррелл – в точности такой же, каким я запомнил его пару лет назад накануне его позорного бегства. Правда теперь его внешний вид отличался от того, что был в моих воспоминаниях: фантомный Квирелл сидел перед мальчишкой на коленях без тюрбана в измятой пыльной мантии, весь какой-то изнуренный и потерянный; он раскачивался из стороны в сторону как душевнобольной и обнимал голову руками.

Я перевел непонимающий вопросительный взгляд на Поттера, но тот совершенно не выглядел удивленным: он мрачно следил за своим бывшим профессором и молчал.

Вдруг Квирелл резко поднял голову, словно, его окликнули по имени, и во все глаза уставился на мальчишку; при виде Поттера в его бессмысленном потухшем взгляде вспыхнула отчаянная, и в то же время радостная надежда.

– Гарри! – взволнованно закричал он с надрывом. – Мой добрый, мой хороший мальчик, наконец-то ты пришел!

Он вскочил на ноги и бросился к мальчишке с протянутыми руками, но вдруг упал, словно наткнувшись на невидимую стену, и вновь отполз на прежнее место. Я с содроганием заметил тянущуюся из глубины шкафа, массивную железную цепь, которой Квирелл был прикован за ногу, как животное.

Добровольные свидетели чужого кошмара, мы с Альбусом застыли в напряженном молчании и не торопились предпринимать что-либо, пока разыгравшееся перед нами действие не завершится.

Тем временем Поттер сделал то, чего мы от него никак не могли ожидать: он выдвинул на середину класса стоящий рядом стул, медленно опустился на него и принялся просто смотреть.

Я со стороны наблюдал за этим странным зрелищем, и с каждой минутой, по моему мнению, оно становилось все более и более диким.

Призрачный профессор вновь потянул к мальчишке грязные скрюченные руки.

– Дай мне воды, о, прошу, дай мне воды! – почти прошептал он, ползая на коленях. – Неужели ты не видишь, что я умираю? Скажи, что ты пошутил, мой любимый, мой добрый мальчик! Умоляю, отпусти меня, я сделаю для тебя, что угодно!

Поттер молчал, лишь еще больше побелели его сжатые губы.

– Гарри, – Квирелл вновь схватился за голову и заплакал, – прости меня за все, любимый… маленький. Только не уходи, не бросай меня снова здесь одного, слышишь? Умоляю, дай мне воды, Гарри, если бы ты знал, как я хочу пить… Нет, только не бросай меня здесь, не дай мне умереть! – закричал он в исступленном отчаянии и вновь рванулся вперед, забыв, что был крепко прикован тяжелой цепью.

Профессор заметался и завыл, с рыданиями то моля, то проклиная Поттера, который сидел прямо перед ним и ничего не делал для того, чтобы ему помочь. Вдруг мучения Квирелла разом прекратились: он обмяк, привалившись к дверце шкафа, и затих; его голова упала на грудь, красные обезвоженные глаза помутнели и запали глубоко внутрь; как в ускоренной съемке кожа стремительно потемнела, обтянув кости черепа, губы вокруг расслабленного открытого рта ссохлись и укоротились, обнажая зубы; жидкие светлые волосы клоками начали отделяться от головы и падать на выцветшую мантию. Через мгновение перед Поттером сидела почерневшая высохшая мумия с пустыми черными глазницами, а еще через мгновение от бывшего профессора остались только серые хрупкие кости, которые рассыпались в прах.

Поттер встал и с перекошенным лицом подошел к воплощению своего кошмара. В аудитории было тихо, как под землей, казалось, что можно было услышать, как пылинки оседают на пол.

Мы с Альбусом молча переглянулись; Дамблдор подал мне знак рукой и потянулся за палочкой с рукав мантии.

Шорох одежды прозвучал, как спуск курка, и Поттер незамедлительно на него среагировал.

Он резко обернулся, молниеносно оценив ситуацию, отшвырнул стоящий на его пути стул и бросился к выходу из класса.

– Стоять! – рявкнул я, но опоздал: мальчишка выскочил за дверь, от которой в ту же секунду отлетел Ступефай Дамблдора.

– Скорее за ним! – крикнул Альбус. – Необходимо догнать его, Северус!

Мы вылетели из класса и бросились за Поттером вслед. Забыв напрочь про неполадки с сердцем, почтенный директор бежал по школе за своим студентом с несвойственной для дряхлого старца прытью. Не обращая внимания на резь в легких, мы гнались за Поттером изо всех сил – мальчишка несся впереди как стриж, все сшибая на своем пути, и под влиянием адреналина не чувствовал ни усталости, ни боли; но оторваться от нас ему ни разу не удалось – мы преследовали его, ни на секунду не теряя из виду.

– Смотрите! – гаркнул я Альбусу на бегу. – Он точно знает, где Квирелл! Он бежит к нему!

– Нет, – задыхаясь, но ни на мгновение не останавливаясь, категорично прохрипел Дамблдор, – Квиринусу уже нельзя помочь. Но мы должны остановить Гарри! Не дай ему уйти, Северус!

Мы увидели, как впереди мальчишка споткнулся на одной из лестниц и упал, но тут же поднялся и продолжил свое бегство вверх по лестнице. Его заминка дала нам небольшое преимущество, расстояние между нами сократилось.

– Стой, Поттер! – крикнул я и тут же закашлялся.

Не останавливаясь ни на мгновение, подросток лишь раз обернулся и бросил на своих преследователей затравленный, полный животного страха взгляд, а затем, пытаясь оторваться от погони, резко свернул в соседний коридор.

– Он бежит в Центральную башню, – просипел Альбус, – этот коридор ведет туда!

– Тем лучше для нас, – на последнем издыхании прокаркал я, – в башне у него единственный путь – наверх, а последняя галерея между Центральной и Северной башнями заканчивается слепо. Там ему от нас не скрыться.

Было очевидно, что мальчишка бежал, не разбирая дороги, и потому оказался во внутренней, самой укрепленной башне Хогвартса, которая имела один единственный вход и выход. Все ее окна выходили на внутренний двор замка: добравшись на самый верх, мальчишка должен был оказаться в ловушке.

Однако прежде чем загнать Поттера в тупик и скрутить, я проклял его как минимум трижды, пока взбирался по бесчисленным крутым лестницам – видит Мерлин, жизнь явно не готовила нас с Альбусом к таким нагрузкам в виде кросса по ступенькам! Красные и взмокшие, мы карабкались наверх, еле дыша, как загнанные лошади.

Когда же я невесело подумал, что мое сердце еще чуть-чуть и остановится, мы преодолели еще один пролет и наконец-то добрались до верхней галереи, которая лежала между двумя башнями и оканчивалась глухой стеной. Теперь спешить было некуда: мы с Альбусом тяжело ступали по каменному полу, пытаясь восстановить дыхание.

Галерея изгибалась под прямым углом; сквозь высокие стрельчатые окна нам было прекрасно видно, как за поворотом мальчишка добежал до конца коридора и, наткнувшись на стену, заметался в поисках выхода: только теперь он осознал, как сильно ошибся.

– Все, теперь не уйдет, – мстительно сказал я, вытягивая перед собой руку с палочкой, готовясь отразить любое заклинание из-за поворота, если паршивец вдруг решит на нас напасть.

Но я оказался неправ.

До того, как мы успели свернуть за угол и оказаться с мальчишкой лицом к лицу, в галерее раздался звон разбитого стекла и через мгновение женские крики откуда-то снизу.

– О, Мерлин, только не это, – прошептал Дамблдор.

Галерея оказалась пуста, а на полу блестели острые осколки. Мы бросились к разбитому окну и посмотрели вниз.

С высоты пятнадцати ярдов открывался вид на внутренний двор, выложенный каменной брусчаткой; внизу у подножия башни без движения лежала щуплая маленькая фигура.

– Только не это! – шепотом повторил Альбус и впервые за все время схватился за сердце.

Когда мы спустились во двор, на месте происшествия присутствовали немногочисленные свидетели: в замке в это время все еще шли уроки. С противоположного выхода к нам бежала Минерва; от открывшегося зрелища волосы у нее на голове встали дыбом.

Вглядываясь в распростертую перед нами фигуру, я медленно приближался к телу тринадцатилетнего мальчика, отстраненно размышляя о нелепой судьбе Гарри Поттера, который сумел пережить самое страшное заклятие, чтобы в конечном итоге так глупо и страшно расстаться с жизнью. Подойдя ближе, я рассмотрел обращенный ко мне темноволосый затылок и острые лопатки, торчащие из спины.

Вдруг сердце защемило какой-то совершенно реальной, физической болью; неожиданно происходящее перестало видеться мне моими глазами, и я начал ощущать все так, будто на эту ситуацию смотрела моя Лили. Ее мальчик лежал на камнях мертвый и изломанный, никем не любимый и никому в этом мире не нужный. Я чувствовал, как ее душа рвалась на части, а меня самого душили слезы, несмотря на то что мои глаза были совершенно сухими.

Рядом со мной схватившись за голову, причитала Минерва; похоже, мальчик и вправду значил для нее нечто большее, чем прочие студенты.

– Надо унести его отсюда, – тихо сказал Альбус.

Не успел он закончить фразу, как вдруг Поттер поднял голову и зашипел на нас, как разъяренная гадюка. Из носа у него хлестала кровь, из открытого перелома на запястье торчали кости, а левое бедро было вывернуто под неестественным углом – если удар о землю с такой высоты не смог убить его, то было совершенно непонятно, как он до сих пор не умер от боли.

Мы замерли, пораженные этим чудом: видимо, в момент падения у него случился магический выброс, который если не предотвратил, то хотя бы смягчил удар, не позволив голове Гарри Поттера разбиться под орех.

Однако мальчишка явно не разделял нашего священного ужаса.

– Живым не дамся, – прохрипел он, и опираясь на предплечья и одно колено, пополз в противоположную от нас сторону, кряхтя от боли; вывихнутая нога тащилась за ним безвольным волоком.

Это выглядело настолько нелепо и дико, что мы некоторое время в оцепенении просто наблюдали за ним. Первым отмер Альбус.

– Гарри, – тихо сказал он, – тебе не убежать от нас в таком состоянии. Лучше дай тебе помочь.

Поттер на некоторое время остановился, но как оказалось не для ответа, а просто отдышаться.

– Живым не дамся, – со злостью повторил он и пополз дальше.

Когда он с колоссальным усилием одолел еще пару метров, я решил, что теперь-то с него точно хватит. Я подошел к мальчику сбоку, осторожно перевернул на спину, и, подняв на руки, в сопровождении Минервы и Альбуса отправился в больничное крыло.

– Снейп, сволочь! – плевался ядом Поттер – о том, чтобы сопротивляться каким-то иным способом, сейчас даже речи идти не могло. – Не стану я сидеть в Азкабане – удавлюсь в камере, так и знай! Лучше убей, чем сдавать в руки аврорам!

– Успокойся, – устало унял его я, покрепче прижимая к себе, – уж что-что, а убить тебя я всегда успею.

– Это хорошо, – пробормотал мальчишка, – слушай Снейп, если я все-таки помру или того хуже загребут в Азкабан, – Поттер вцепился в мою мантию на плече и с трудом проговорил, – чтобы ты знал, пароль от дневника означает…

Договорить он не успел. Силы оставили мальчишку, его глаза закатились, и он безвольно повис у меня на руках, потеряв сознание от пережитых страданий и полученных травм.

========== Глава 7 ==========

Несмотря на то что залатать израненного мальчишку с помощью магической медицины было не сложнее, чем починить поломанную игрушку, состояние его здоровья в первые двое суток все равно оставалось тяжелым, так что в больничное крыло мы с Альбусом целенаправленно пришли не раньше, чем через четыре дня.

Видок у Поттера был не столько болезненный, сколько подозрительный и мрачный: по всей видимости, он по-прежнему боялся, что неровен час как авроры или дементоры явятся за ним в больничное крыло и прямо оттуда заберут в Азкабан. Неудивительно, что наше появление не вызвало у него ни малейшего восторга.

Альбус сел на соседнюю койку напротив Поттера.

– Добрый день, Гарри, – безмятежно произнес он, – надеюсь, что сегодня ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы принимать посетителей.

Мальчишка недоверчиво зыркнул на него с какой-то печальной обреченностью во взгляде. Он прекрасно понимал, что теперь он был в нашей власти, и его судьба полностью зависела от нашего решения.

– Я вполне здоров, благодарю, сэр, – неуверенно отозвался он и боязливо покосился на меня, стоящего возле его кровати. Теперь, видимо, при сложившихся обстоятельствах он явно испытывал неловкость, вспоминая, как недавно назвал меня сволочью. Я не удержался от того, чтобы хмыкнуть.

– Рад это слышать, – между тем продолжал Дамблдор. – Это настоящее чудо, что ты остался жив, Гарри. Нам с профессором Снейпом пришлось сказать, что произошел несчастный случай, в ходе которого ты по неосторожности выпал из окна…

Поттер напряженно молчал, усиленно размышляя, зачем почтенный старец в лице директора и враждебно настроенный по отношению к нему преподаватель покрывают его чудовищные выходки.

– Также, – говорил Альбус, – на данный момент ни одна живая душа, кроме нас с профессором не знают о том, что произошло в классе Защиты…

Мальчишка вцепился в одеяло, пытаясь оставаться внешне спокойным, но ему не удалось скрыть свое волнение.

– Полагаю, твое отчаяние было слишком велико, раз ты решил унести свой секрет в могилу и не погиб лишь по счастливой случайности. Но шила в мешке не утаишь – на протяжении жизни оно будет колоть тебя, оставляя раны и причиняя боль. Думаю, пришло время освободиться от этого груза, который ты долгие месяцы нес в одиночку, и рассказать всю правду, Гарри.

Было очевидно, что все эти четыре дня Поттер готовился к этому разговору, и навряд ли вопросы Альбуса могли его удивить. И все равно, когда этот момент настал, мальчишка сидел на кровати, молчаливый и подавленный, и не решался что-либо сказать. Внутри него шла ожесточенная борьба: перед ним находились два человека, которым он не доверял – едва ли у него было желание рассказывать нам что-либо; но с другой стороны у него не было выбора – мы были свидетелями его мрачной тайны, которая, несмотря на все его усилия, вырвалась наружу и теперь могла погубить его.

Молчание длилось достаточно долго. В итоге Поттер провел рукой по лицу и волосам и с тяжелым вздохом спросил:

– Что именно вы хотели бы знать?

– Желательно, все, – ответил Альбус. – Но первое я хочу узнать вот что. В конце июня полтора года назад я получил от профессора Квирелла письмо, в котором он сообщал мне, что вынужден преждевременно покинуть школу по причине болезни кого-то из родственников…

К моему удивлению мальчишка слабо улыбнулся.

– «Дорогой, Альбус, – проникновенно произнес он, введя меня в замешательство; лишь спустя пару секунд я понял, что он цитирует, – с величайшим сожалением вынужден сообщить Вам, что из-за внезапной болезни, поразившей мою любимую матушку, мне придется преждевременно покинуть школу и уехать из страны. Прошу заранее извинить меня за то, что не смогу принять экзамены и остаться преподавать на следующий год. С наилучшими пожеланиями, К. Квирелл…»

– Тебе знакомо это письмо? – спокойно спросил Дамблдор, но по его глазам я понял, что тот не ожидал услышать его повторение слово в слово из уст мальчишки.

– Да, – ответил Поттер, – потому что это я его написал.

Последовала пауза. Директор пронзительно сверкнул глазами из-под половинчатых очков.

– Тогда я задам первый очень важный на данный момент вопрос, – Альбус спрятал руки в широких рукавах мантии, – где находился Квиринус Квирелл после того, как покинул Хогвартс?

На мгновение лицо подростка исказила судорога, но мальчишка быстро взял себя в руки. Поттер нашел в себе мужество поднять голову и вымученно посмотреть Дамблдору в глаза.

– Он не покидал Хогвартс в ту ночь, – еле слышно произнес он.

– Не покидал Хогвартс? – изумленно спросил я, не понимая, как такое возможно.

– Ни в ту ночь и никогда больше, – тихо, но уверенно подтвердил Поттер. – Я спрятал его здесь. В замке.

Услышав это, я сложил руки на груди и плотно сжал челюсти. Я смотрел на своего тринадцатилетнего студента и не верил своим глазам.

Значит, видение в классе не было аллегорией или страшным сном – кошмар Поттера был реальностью и происходил наяву в эту минуту в этом замке, сокрытый от наших глаз!

Мальчишка был безумен. Иначе как можно было объяснить его изощренные издевательства в отношение безобидного профессора ЗОТИ, которому не хватало мозгов даже на то, чтобы эффективно причинить кому-то вред? Представление о том, что в данный момент где-то на цепи страдает человек, пусть даже им был мерзопакостный Квирелл, заставляло меня очень сильно нервничать. Очевидно, что никто кроме Поттера не знал, где находится пленник, и я решительно не понимал, почему Альбус медлит и не предпринимает ничего, чтобы прекратить это зверство!

Я хотел было лично поинтересоваться локализацией несчастного, у которого на данный момент наверняка окончательно съехала крыша, после того, что с ним делал Поттер, но Дамблдор предостерегающе посмотрел на меня, едва я открыл рот.

– Можешь объяснить, что это значит? – вновь обратился он к Поттеру, продолжая неспешно расспрашивать малолетнего преступника.

Мальчишка кивнул, нервно сглатывая.

– Вы хотите знать, что с ним стало? – тяжело спросил он.

“Почему он говорит о нем в прошедшем времени?” – пронеслось у меня на задворках сознания.

– Нет, – ответил Альбус, – я и сам знаю это. Квиринус мертв.

Я похолодел.

Это было немыслимо. Но это было правдой. Инферналы, странные вопли, беседы с призраками, боггарт, превратившийся в кучку праха – все это прозвучало в моей голове единым страшным аккордом, подытожившим эту абсурдную зловещую сонату, которая не смолкала на протяжении двух с лишним лет.

Наконец осознав, кто передо мной находился, я под влиянием едва уловимого чувства опасности опустил руку в карман и крепко сжал ею палочку.

Каждую минуту я ожидал, что мальчишка может попытаться сбежать или выкинуть что-то еще – судя по всему, для его безумия не было никаких преград и барьеров. Но он просто сидел и обнимал подушку, будто та была живым существом, способным защитить его от опасности и горя.

Альбус долго и внимательно изучал его, не нарушая молчания, но затем все же продолжил разговор.

– Гарри, – сказал он Поттеру, – то, что произошло полтора года назад – это несомненно ужасная трагедия. Но теперь меня интересует не то, что ты сделал, а почему. Пока ты жив и способен делать выбор, еще не все потеряно – многое можно еще изменить.

От его слов юного преступника словно покинули силы. Поттер упал на кровать и закрыл глаза.

– Нет, – горько произнес он, – ничего уже нельзя изменить! Я убил его и навсегда проклял и себя, и свою жизнь!

Он глубоко вздохнул и продолжил, но уже спокойнее.

– Вы правы, – сухо и обреченно говорил он, – у меня был выбор и я его сделал. И это определило то, кем я был и кем на самом деле являюсь. Оказалось, что я ничем не лучше его. Мне не место в Хогвартсе, среди нормальных людей, но мне просто некуда идти. Я не вижу для себя отсюда никакого пути – за воротами школы меня ждут только Азкабан и пожизненное изгнание.

Это страшное признание, казалось, не произвело на Альбуса должного впечатления. Он по-прежнему оставался спокоен.

– Я не оправдываю и не обвиняю тебя, Гарри, – мягко произнес он, – я лишь хочу кое-что понять. Я полагаю, что твои несчастья начались вовсе не с момента смерти Квирелла. Мне важно понять, что произошло не с ним, а с тобой… Что произошло с тобой, Гарри?

Мальчишка спрятал глаза и начал комкать в кулаке пододеяльник.

– В общем-то я мог бы рассказать это и в двух словах, – пробормотал он в итоге и хмуро шмыгнул носом, – но на самом деле это долгая и, если говорить откровенно, довольно мерзкая история.

– У нас есть на это время. Возможно, тебе будет лучше поделиться этим с кем-то, кому ты доверяешь – например, с профессором Макгонагалл…

– Нет! – ахнул мальчишка. – Не говорите ей ничего!

Заметив наши удивленные взгляды, он добавил:

– Мнение профессора Макгонагалл небезразлично для меня.., – произнес он с искренней болью, – я не хочу, чтобы она… думала обо мне плохо.

– Хорошо, Гарри, – кивнул Альбус, – я учту это, раз для тебя это важно.

– Я расскажу об этом вам, – принял решение Поттер, – и… профессору Снейпу, – он неуверенно посмотрел на меня, – С прошлого года у него находится мой дневник – в нем зашифрована вся информация об этом деле. Я столько раз боялся, что его прочтут… и при этом хотел этого. Но теперь в дневнике нет надобности: я сам расскажу все, но только не здесь – не хочу, чтобы нас кто-то слышал.

– Думаю, вечером мы можем поговорить в моем кабинете.

– Да, сэр, конечно, – согласился мальчишка и откинулся на подушку.

– Тогда до вечера, Гарри, – сказал Альбус, поднимаясь с койки. – Пойдемте, Северус.

– Вы не боитесь, что мальчик успеет десять раз сбежать до вечера? – без обиняков сразу же спросил я Дамблдора, едва мы покинули больничное крыло.

– Сбежать? Нет, я так не думаю, Северус, – покачал головой тот. – Мальчик и так слишком долго бегал от самого себя. И мне кажется, он изрядно от этого устал.

***

Когда на Хогвартс и его окрестности спустились сумерки, мы с Альбусом уже находились в его кабинете.

К моему удивлению Поттер пришел – видимо, гриффиндорские принципы и в этот раз не позволили ему изменить своему слову. По его напускному спокойствию я сразу же понял, насколько сильно он нервничал.

Дамблдор гостеприимно предложил ему сесть в удобное старинное кресло, на этот раз не тратя время на бессмысленную болтовню, типа обсуждения погоды или здоровья Поттера.

– Полагаю, что теперь нам никто не помешает и мы можем поговорить откровенно, – неторопливо начал он, откидываясь на спинку своего высокого директорского кресла и устремляя свой взгляд на мальчишку. – Если ты по-прежнему намерен рассказать нам нечто важное, то мы готовы выслушать тебя и помочь, насколько это будет в наших силах.

– Да, – кивнул тот и сглотнул, – что ж, тогда я хочу сказать, что свой рассказ я закончу нескоро. Но прежде, чем я начну, можно ли мне спросить вас, сэр: что будет со мной в конечном итоге?

– Я этого не знаю, – честно ответил ему Дамблдор, приложив палец к губам, – все зависит от того, что произошло на самом деле. Только после того, как мы поймем это, мы примем решение о твоей дальнейшей судьбе. В любом случае, советую тебе быть с нами максимально откровенным – чистосердечное признание всегда облегчает участь человека, совершившего ошибку.

Мальчишка опустил голову и, поразмыслив над этими словами несколько мгновений, вздохнул.

– Я расскажу вам все, но учтите, что многое из того, что я скажу, будет очень мерзко слушать. Даже теперь мне нелегко это рассказывать, но… я постараюсь это сделать.

– Мы понимаем, Гарри, – только и сказал Альбус, – но боюсь, что теперь это необходимо. Расставшись с этим грузом, ты сам почувствуешь себя легче.

Поттер невесело усмехнулся.

– Прав был Кровавый Барон, когда говорил, что я сам буду искать исповеди, – пробормотал он и добавил уже громче. – Тогда, если не возражаете, я начну.

Он поудобнее сел в кресле, опустил глаза, и, уставившись на ковер перед собой, начал:

– Вся эта гадкая история случилась со мной на первом курсе, когда мне было одиннадцать лет. Я впервые приехал в Хогвартс, и моя жизнь навсегда и бесповоротно изменилась. Я словно попал в сказку, и открыл для себя новый дивный мир, в котором меня принимали и считали равным себе, в котором у меня появились друзья, и я впервые почувствовал себя «своим», ощутил себя «нормальным». Это было настолько необычно и волшебно, что в течение несколько долгих недель я был впервые в жизни так безоблачно и ошеломительно счастлив…

Поттер говорил плавно, складно, словно по писаному, и я осознал, что эту историю мальчишка уже сотни тысяч рассказывал сам себе, раз за разом извергая из себя пережитые воспоминания наружу и глотая их вновь.

– … поначалу все и впрямь складывалось на удивление хорошо. Я попал на тот факультет, на который хотел, сразу нашел приятелей, меня даже взяли в сборную по квиддичу… Даже учебный процесс казался мне забавным увлекательным приключением, неудивительно, что оттого я не относился к нему серьезно.

О том, что я – необычный ребенок даже в волшебном мире, я узнал в тот момент, когда вместе с Хагридом перешагнул порог “Дырявого котла” и услышал повисшую тишину, едва мой спутник произнес мое имя. В первые секунды моя известность меня даже напугала; я чувствовал себя очень неуютно от устремленных на меня любопытных взглядов и вопросов о шраме, но спустя пару месяцев нахождения в школе я привык к этому и расспросы о себе перестали вгонять меня в ступор, поэтому не удивлялся, обнаруживая повышенное внимание к моей персоне со стороны студентов и даже некоторых преподавателей. К слову, среди последних таких оказалось двое – профессор Защиты – Квирелл, и, как ни странно, профессор Снейп. -

До этого момента я, внимательно слушавший этот монолог, стоял у камина и смотрел в огонь; упоминание моего имени заставило меня обернуться на мальчишку, но тот даже не взглянул в мою сторону и продолжал говорить:

– С профессором Снейпом у нас с первого занятия сложились довольно однозначные отношения – я понял, что у него мне никогда не стать любимчиком, как бы я ни старался. Совершенно же другая ситуация обстояла с Квиреллом. Еще в первую нашу встречу он посмотрел на меня очень странно, с каким-то диким болезненным восторгом – тогда я думал, что все дело было в моей известности, не более того; на уроках он также долго и испытующе меня рассматривал, бросал на меня маслянные заинтересованные взгляды. Я замечал это, но не придавал этому значения: Квирелл с самого начала не был в моих глазах интересной личностью – он был какой-то нелепый, серый и неубедительный, да к тому же всего боялся. Даже свой предмет он вел как-то тяжело и мучительно, будто тот жал ему, как неудобные ботинки, а рассказы о темных злобных существах заставляли его переживать какие-то личные неприятные воспоминания. Тогда мы все решили, что Квирелл был типичной бесхребетной медузой, на которой студенты могли ездить, как угодно, потому очень удивились, когда профессор начал назначать отработки. Я тоже попал на одну из таких, и вспоминая о ней теперь, могу сказать, что это была очень странная отработка. Целый час, пока я конспектировал плохо выученную тему, профессор ходил по классу и тяжело дышал. Он кружил вокруг меня, как муха над куском сырого мяса, иногда на несколько минут останавливаясь за моей спиной; в эти моменты я чувствовал, как он сверлит взглядом мой затылок, а от всего его существа исходит какое-то раздраженное яростное нетерпение. Уже тогда надо было заподозрить, что что-то было неправильно, но я был слишком глуп и беспечен…

Эйфория длилась недолго и очень резко закончилась. Буквально спустя пару дней после известной истории с троллем я ближе к вечеру возвращался с тренировки по квиддичу. Тогда еще я не умел пользоваться заклинанием Агуаменти и носил с собой на тренировки бутылку с водой, так как после изнурительных полетов иногда страшно хотелось пить. В тот раз в раздевалке я жадно припал к бутылочному горлышку, но вода показалась мне непривычно горькой – я не придал этому значения; однако когда через десять минут в замке у меня подкосились ноги и я сполз по стене на пол, так и не дойдя до гостиной Гриффиндора, с ужасом понял, что пока я летал, неизвестный подсыпал мне в бутылку какую-то дрянь. Я решил, что это чья-то глупая шутка, и лишь после того, как в моих глазах потемнело, а сознание начало мутиться, впрямь испугался, что могу умереть… Поэтому неудивительно, что я невероятно обрадовался, когда среди тумана, который окружал меня, вдруг показалось знакомое лицо профессора ЗОТИ. Не помню, как и каким образом мы добрались до его кабинета, но помню, что когда туман начал постепенно рассеиваться, я был уже там.

– Спасибо, что нашли меня, сэр, – искренне поблагодарил я Квирелла. – Представляете, пока я был на тренировке, кто-то…

Договорить я не смог, потому что запнулся, едва взглянул профессору в лицо. Он стоял, нависая надо мной, как оскалившийся хищник; глаза его горели алчным нездоровым огнем, в них была какая-то иррациональная животная ярость. Я испугался, что сделал или сказал что-то не то.

– Поттер, я очень разочарован в тебе, – скорее выплюнул, нежели сказал Квирелл; между его тонких губ блеснул злой оскал, – не знал, что первокурснику может хватить наглости баловаться запрещенными веществами прямо в школе…

Я сразу понял, к чему он клонит – уже в десять лет я знал от тети о подростках-наркоманах, которые в ее системе ценностей были даже хуже, чем я; о наркотиках я твердо усвоил одну вещь – это было преступно и запретно. Не знаю, что именно в тот день пил я, но Квирелл почему-то думал, что уличил меня именно в этом нарушении!

Я хотел сразу же объяснить ему ситуацию и сказать, что произошло недоразумение, но не смог: грубый, жесткий тон всегда лояльного ко мне преподавателя удивил и напугал меня, отчего оправдания застряли у меня в горле.

– Мне придется рассказать об этом твоему декану и директору, – продолжал тем временем Квирелл, – раз ты склонен к преступлениям уже в столь юном возрасте, тебе не место в этой школе! – безжалостно припечатал он меня.

Меня как будто оглушили. От мысли, что сейчас у меня отнимут все мои мечты о будущем в мире магии, меня затошнило. Вернуться к Дурслям на тот момент для меня было невыносимо, и я в ужасе закричал:

– Нет, прошу вас, не надо! Не говорите им ничего, я вам все объясню!

Больше всего я боялся, что Квирелл окажется непреклонен и не внемлет моим мольбам, но он на удивление быстро переменился в лице.

– Тогда, – сказал он холодно, но как будто с плохо скрываемой радостью, – ты будешь делать то, что я тебе скажу.

– Да, сэр, конечно, сэр, – пробормотал я, сжавшись под его взглядом. Меня все еще трясло от страха.

Тем временем Квирелл вышел на середину кабинета и заклинаем запер дверь.